сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Влад рассказал о том, как Панкрат перехитрил Бориса, о переговорах по рации на закрытой волне, и о том, как ему пришлось пойти вначале за уркой, а потом драться с напавшим на него Борисом. Панич молчал. В пальцах его тлела, потрескивая, сигарета. Во взгляде прищуренных глаз угадывалось подозрение.
— А где же их золотишко, крестник? — неожиданно спросил он. — Золота при них было много.
— Золото утопил Тулым. Он стрелял в Тархуна, когда тот сплавлялся по Вишере.
— А ты откуда об этом знаешь?
И к этому вопросу Влад был готов.
— Когда я нашел проводника в овраге, он был еще жив.
— Неужели? Что же тот, кто стрелял, не добил его? Старик не скрывал своего сомнения, был хитер и недоверчив. Влад едва нашел в себе силы улыбнуться:
— Насколько я понял, им хотелось поскорее унести ноги.
Панич не отводил от него испытующего взгляда:
— Почему «вертушку» не вызвал?
— Тот, что инструктировал меня по пути в Вижай, приказал подчиняться Борису. Я подумал, вдруг они заодно?
Ответ старика устроил. Он собрал со стола трофеи и удалился в соседнюю комнату. Влад слышал, как лязгнула дверь сейфа. Минут через пять Панич вернулся.
— Ты неплохо поработал, крестник, — выложил перед Владом увесистую пачку стодолларовых банкнот. — Это тебе обещанное. Не скрою, Борису я не доверял, потому и послал тебя. А теперь слушай: о том, где ты был, что видел и делал, никогда больше не вспоминай. Все, что тебе нужно будет знать, узнаешь от меня. Деньгами не сори. Погуляй, отдохни, остальные припрячь на черный день. Хотя, пока ты будешь со мной, он для тебя не наступит. А пойдешь против — деньги тебе не понадобятся.
…Проводив Влада, Панич уединился в своем кабинете на втором этаже.
«Значит, все-таки Борис, — прикурив сигару от свечи (когда хотел сосредоточиться, зажигал свечу) и глядя на пламя, размышлял он. — Но для кого? Москвичи нашли платиновые руды на Вдовьей балке и, кажется, в Ладанском. Панкрат работал на обогатительной, ограниченный доступ к разработкам имел, но скоммуниздить ампулу ценой в миллион?.. Зачем образцы экспериментального осмия понадобились замкоменданта по режиму?..»
Он набрал номер Зарицкого.
— Я слушаю, — отозвался гэбист.
— Здравствуй, Игнат. Извини, что оторвал от заплечных дел. Соскучился, а приехать не могу — радикулит свалил. Не хочешь навестить больного старика?
* * *
Теперь Влад понял, почему так уверенно шел по тайге Борис и зачем отослал его к «пружке», бывшей не чем иным, как условным знаком; понял, почему он сумел разглядеть в траве «нечаянно» просыпанный порошок, как долго, должно быть, и тщательно разрабатывали этот маршрут Панкрат и его «преследователь». Свобода была обещана урке взамен на образцы осмия — не было другого способа похитить дорогостоящие, строго подотчетные ампулы, а так — списать на беглеца, да и дело с концом, они мертвы, а куда девался осмий — ищи-свищи в тайге!
Так было или иначе, не имело уже значения. От Панина Влад уехал в подавленном настроении: о том, что инцидент на тамож-
не получил огласку и службу безопасности шерстила прокуратура, старик не обмолвился ни словом. И это утвердило Влада в правильности его решения оставить ампулу из Ладанского отвала про запас: коль скоро Панкрат купил на нее свою жизнь, не ровен час, она станет козырной картой и в его руках.
Деньги никогда не были для Влада предметом вожделения, хотя и придавали уверенности. Он подумал, что неплохо было бы купить новую тачку, какой-нибудь «Опель-Монтеррей», и оборудовать ее, как учил гэбэшник в маске, инструктировавший братву на учбазе под Тагилом: сиреной с ножным включателем, усиленным передним бампером, пуленепробиваемым ветровым и затемненными боковыми стеклами, покрышками, допускающими движение в случае прокола. А может, махнуть куда-нибудь за кордон — искупаться в Средиземном море?
Припарковавшись возле супермаркета «Орфей», он купил мяса, икры, устриц в банках, салями, пару бутылок виски, сыров, блок сигарет, торт, шоколадный набор и плюшевого медведя в полный рост. Усадил медведя на пассажирское сиденье рядом с собой, пристегнул ремнем и поехал к Земцовым.
В кои-то веки все семейство оказалось в сборе. Сашка складывал под навесом доски — давно собирался менять прогнившую обшивку дома. Влад въехал во двор, вышел из машины.
— Женька! Погляди, какого я тебе жениха привез! Девочка опасливо подошла к машине и остановилась, переводя взгляд с медведя на крестного.
— Это мне?!. Ой, Вла-ад!..
— Балуешь, — упрекнул друга Сашка.
— Ладно, не бухти. Возьми коробку в багажнике и тащи в дом. У меня такое чувство, что я дней десять не ел.
Сашка заглянул в коробку:
— В Америке побывал?
— Почти.
Из дома вышла Ольга в кухонном фартуке.
— Явился — не запылился! — улыбнулась приветливо. — Ты когда ребенка на моторке покатаешь? Обещал ведь… Господи, это еще что такое? — увидела медведя, которого Женька пыталась вытащить из салона.
— Не пугайся, Оля, — поцеловал ее в щеку Влад, — он много не ест. Но отдельную комнату выделить придется.
Из кухни вкусно пахло жареной рыбой, луком и чем-то еще — может быть, просто домом. Владу этот запах был знаком только по раннему детству, когда они жили втроем — мать, Лидка и он. Отца своего он не помнил — ему было два года, когда часовой застрелил зека Михаила Мехова при попытке бегства из ИТУ.
Заливаясь счастливым смехом, Ольга с Женькой втащили медведя в дом. Пока Ольга накрывала на стол, Сашка и Влад сложили доски, накрыли их целлофановой пленкой.
— Говорят, ты чемпионом стал? — спросил Земцов.
— Легкий соперник попался. Его в спортзалах обучали, а не на улице, как нас с тобой.
— Жаль, не видел. Я в это время с Кожуховым в прокуратуре сидел.
— Копают под начальничка? Сашка кивнул.
— Ты в мае в Беларусь с караваном ходил? — спросил вдруг.
Это было против раз и навсегда заведенного меж ними правила — о работе не говорить, и Влад почувствовал, что дело неладно.
— Ну.
— Сегодня следователь из Москвы вызывал к себе Губаря. Кто-то убил белорусского таможенника. На дороге под Минском была крупная разборка со стрельбой и трупами.
Влад понял, что заставило его заговорить о делах.
— Не бери в голову, Саня. Я границу не пересекал. Все как всегда: довел пару «КамАЗов» до Красного и отвалил. Маршрутка и путевки в порядке, а больше меня ничего не касается.
Сашка помолчал, докурил сигарету и отшвырнул окурок в огород.
— Набери пацанов, Влад, и обучай, — посоветовал хмуро. — Чтобы их чемпион воспитывал, а не улица. Как нас с тобой.
Владу чертовски хотелось рассказать другу о том, что тяжким грузом лежало на душе, но он сдержался: «Сам вляпался, сам и расхлебывай, — сказал себе. — Что толку жаловаться? Только его втягивать!»
— Рано мне на тренерскую работу, — произнес вслух. Саня вздохнул.
— Как бы поздно не оказалось. Не сегодня-завтра Кожухова подвинут, если вообще не упрячут за решетку. Придет другой, и услуги отдела безопасности во главе с Губарем ему не понадобятся. А хвост за ним тянется длинный, добром это не кончится. Мой тебе совет, Влад: линяй! Я ухожу с понедельника в отпуск, хочу Женьку с Ольгой к морю свозить. Думаю, возвращаться на эту работу уже не придется.
За столом они сидели до самого вечера, ели, пили понемногу, пели. Ольга знала много песен от матери, Сашка подпевал ей. Влад с удивлением заметил, что друг изменился за годы семейной жизни и что вот таким — поющим, улыбающимся, ласкающим дочь и глядящим на жену влюбленными глазами — он его совсем не знает. Суровый молчун, казалось, лишенный каких бы то ни было эмоций, сегодня предстал перед ним отцом и мужем и выглядел старшим, хотя были они одногодками. Здесь, за столом, трудно было даже представить Сашку Земцова сотрудником отдела личной безопасности, стреляющим с тридцати метров в копеечку, способным противостоять пятерым в рукопашном бою.
— Уехать хочу! — сказал вдруг Сашка, когда допели про ямщика. — Куда-нибудь в теплые края, где пальмы и баобабы. Грязно здесь. Раньше не замечал, а теперь давит что-то. Дым этот… ну и все такое прочее.
— Там хорошо, где нас нет, — легкомысленно заметил Влад, не разделяя его тоски. — Я все время езжу и все время возвращаюсь. В Москве, в Киеве, в Минске был — один черт!
— В Киеве баобабов нет, — улыбнулась Ольга. — А он хочет гуда, где баобабы — пунктик у него новый появился. В прошлом году дельфины были.
Женька совала конфету медведю, сидевшему тут же, за столом, на пятом стуле. Резко зазвонил телефон. Ольга поднялась было, но муж опередил:
— Сиди, я возьму там, в спальне.
Он вышел, притворил за собой дверь.
— Влад, а тебе эта жизнь не надоела? — наливая чай из самовара, вдруг спросила Ольга.
— А разве есть другая? — засмеялся Влад. — Одна ведь она у нас.
— Я серьезно.
Возникла пауза, смех Влада в ответ на серьезно заданный вопрос прозвучал нелепо.
— Если ты о работе, так я привык. Делать я ни черта не умею, учиться поздно, а платят мне хорошо. Что еще надо-то?.. А если о семье, так… Ты ведь замуж за меня не пошла? И другие не хотят.
— Тю! А ты меня звал, что ли?
— Я не успел. Саня меня опередил ровно на пять минут. Он меня всегда опережал. Раньше на три месяца родился, раньше демобилизовался; мне место в охране Кожуха предлагали — он его занял, пока я думал.
— Что ж ты такой задумчивый, Влад?
Из спальни вышел Сашка, успевший облачиться в костюм.
— Ты куда это? — удивилась Ольга.
— К баобабам. Надоели вы мне, — попытался он отшутиться.
— Папа! Я с тобой! — звонко сказала Женька.
— Туда, куда я направляюсь, медведей не пускают. Не оставишь же ты его одного?
— Надолго? — спросил Влад.
— Не задавай дурацких вопросов.
— Один раз в полгода собрались, и то не дают посидеть спокойно! — возмутилась Ольга. — Чья смена-то сегодня? Твоя, что ли?
— Ладно, не начинай, Оля. Какая там, к черту, смена! Не у станка.
За окошком послышался шум подъехавшего автомобиля, шофер посигналил.
— Шеф дежурку прислал. Понадобилось съездить куда-то, на ночь глядя.
— Небось к Полине своей, — сердито предположила Ольга. — А ты будешь свечку держать.
— Может, и так, — сдержанно ответил Сашка, поцеловал дочь и вышел.
Нехорошее, тягостное молчание заполнило комнату. Вскоре мотор дежурного «РАФа» заглох вдалеке.
— Что есть муж, что нет, — вздохнула Ольга. — Ни дня, ни ночи. Выбрал работу — чье-то тело своим прикрывать. Может, он дороже этого Кожухова в сто раз!
В голосе ее угадывались нотки обреченности, никогда прежде таких разговоров она не вела.
— Кто его знает, Оля, кто дороже, а кто дешевле. У кого деньги, тот и дороже, — вслух подумал Влад и посмотрел на часы.
Было половина восьмого.
14
К дому Панича на набережной Серебрянки подкатила фисташковая «Ауди — 100».
Водителя Кожухов с собой не взял, телохранителя Крапивина попросил остаться с семьей — не столько из-за опасения за нее, сколько из недоверия к бывшему сотруднику оперотдела УФСБ. Чем меньше людей знает о его связи с Паничем, тем лучше. С Земцовым Кожухов чувствовал себя спокойнее, хотя Губарь, передававший просьбу Панича о встрече, велел никого с собой не брать.
Земцова блокировали сразу, как только он вышел из машины: люди старика проворно обыскали его, забрали «ПМ» и детектор прослушивающих устройств.
— Покури в машине, — приказал Монгол.
Спорить было бесполезно, Кожухов взглядом показал на «Ауди».
…Прошло пять тягостных минут, прежде чем хозяин вышел навстречу гостю.
— Здравствуй, Толя, — запахнув махровый халат, протянул жесткую ладонь, — давно не навещал меня. Не обижаешься, что потревожил?
— Дела, Дмитрий Константинович, уже у прокурора, — серьезно ответил Кожухов. — А навестить вас я собирался давно, да ваши люди…
— Мне передавали. Только вот не вовремя, понимаешь. Приболел я. Климат. И уехать сейчас не могу. Ты извини, что я в халате, у меня на пояснице целое сооружение из грелок и компрессов. Садись, потолкуем.
К фарисейству старика Кожухов так и не смог привыкнуть, но понимал, что следует принимать как откровение, а что — как ловушку, прикрытую шутливой интонацией. Но всякий раз во время свидания с Паничем Кожухов сжимался, как боксер перед атакой противника, мозг и сердце его начинали работать в скоростном режиме.
— Ты отправил металл на «базу»? — спросил Панич, хотя прекрасно знал, что Кожухов этого сделать не мог.
— Вы сказали, что поедете в Москву и уладите вопрос с правительственной комиссией. На время ее работы вся продукция горнообогатительного комбината под контролем, склады опечатаны, отпуск заказчикам приостановлен, — выпалил Кожухов, опасаясь, что старик не даст ему договорить. И тут же пожаловался: — Меня обложили со всех сторон. Партнеры отзывают счета из банка, комиссия проверяет все контракты. Утром прибыл следователь Генпрокуратуры, допрашивал Губаря. Завтра собирается беседовать со мной. Нужно что-то делать! Я не в состоянии объяснить, куда ушли двести тридцать тысяч тонн металла! Они запрашивают факсы всех получателей — Клайпеду, Гамбург, на нас…
— Хватит! — заиграл Панич желваками на скулах. — Что ты ноешь, как беременная баба, которая никак не разродится? Мало я тебе концов дал в руки? Или не знаешь, за какие ниточки дергать?.. Ты хозяин «Цветмета», директор, у тебя деньги — ты что, не в состоянии решить проблему с какой-то вонючей комиссией? Узнай их оклады, умножь на сто и действуй! О чем следователь спрашивал Губаря?
— Двадцать второго на белорусской границе произошел инцидент. В результате разборки между преступными группировками…
Панич вдруг захохотал, запрокинул голову и захлопал в ладоши:
— Ай, Толя, ну, молодца!.. По лексикону вижу, с кем ты в последнее время общаешься! Скоро сам заговоришь как прокурор!
Кожухов грустно улыбнулся:
— Скоро я заговорю как подследственный, — сказал он упавшим голосом.
Панич резко оборвал смех и четко проговорил:
— А вот за это ты не переживай. Под следствием оказаться мы тебе не позволим.
Его слова можно было истолковать как обещание помощи, если бы не сжатые губы и ледяной взгляд: это была угроза. Кожухов собрался с мыслями.
— Дмитрий Константинович, — заговорил, как только почувствовал, что к нему вернулся дар речи, — днем мне показали стопку жалоб и заявлений акционеров, недовольных моим избранием. В них говорится об угрозах какой-то шпаны, о подкупе директоров предприятий, о нарушении устава акционерного общества…
— А зачем же ты шпану с угрозами посылал? — сузив глаза, грозно спросил Панич. — Я?.. А директоров подкупал зачем?
— ?!!
— Так какого черта ты опасаешься? Какое тебе дело до инсинуаций вокруг твоего честного имени, Кожухов?
— Но документы на продажу металла прибалтам подписывал я! А на сопровождение — Губарь!
Панич болезненно поморщился, почесал поясницу.
— Вот с прибалтами, брат, разбирайся сам — я в эти игры не играю. Прибалты твои, «база» моя. Так, кажется, мы договаривались? На «базу» металл по себестоимости, заказчикам — по договоренности. Надо было рассчитать цены, чтобы разница покрыла недостающие тонны.
Из сказанного Кожухов понял одно: помощи от Панича не будет. Попросту его сдавали. Не исключено, на его место уже была кандидатура, согласованная с покровителями старика в Москве. Был и другой вариант: Паничу стало известно, что попытки спасти положение обречены, и он, Кожухов, больше не представлял интереса.
— Вместо меня придет другой, — решил он пойти в наступление. — Хорошо, если он согласится сесть с вами за стол переговоров.
В комнату, толкая перед собой столик на колесиках, вошел улыбающийся китаец.
— Дорогой мой, — махнул рукой Панич, — если вместо тебя придет другой, то он сочтет за честь сесть со мной за стол переговоров. Ты меня понял? — Снисходительная интонация сменилась железными нотками: — Ты понял меня, я тебя спрашиваю?!
—Да.
Пока китаец расставлял посуду, Панич вымерял маленькими шажками расстояние от окна до двери, очевидно, таким образом успокаивая себя. Кожухов увидел, что чайная чашка поставлена только перед хозяином; китаец плеснул в нее черной дымящейся жидкости из заварного чайника и все с той же, словно приклеенной, улыбкой удалился.
— Ты не забыл, Толя, как рассыпался бывший трест, когда каждому вшивому отделу захотелось экономической самостоятельности? И кто организовал на базе этих ремесленных мастерских акционерное производственное объединение, теперь одно из самых мощных в России?.. Я! Это я целево распределил свои личные доходы, я профинансировал фонд, оформил нужные документы в министерстве! И тебя, инженера из КБ, поставил во главе этой махины. Ты себе дачу отгрохал, машины каждый год меняешь, на Канары жену с детишками возишь, а клюнул в жопу жареный петух — к кому бежишь? Да ко мне же, ко мне! А на хрена, извини, ты мне нужен, если тебя, у которого работает двадцать пять тысяч человек, да полторы тысячи в управлении, может раздавить какая-то комиссия?! Я тебе сказал: Толя, вот тебе все, а мне нужно немного: сырье для «базы», транспорт, охрану взять под крышу и кое-что по мелочам. А ты производство завалил, а теперь мое дело под угрозу поставил?
