сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Родимич приехал вместе с опером Ревуном, тот прихватил с собой пару натасканных ребят — на случай, если Ботова придется конвоировать в Минск. Коллег встретили изрядно вымотавшиеся за последние дни Кормухин и Рутберг, угостили водкой с пельменями и повезли в прокуратуру, где на протяжении четырех часов излагали все, что удалось узнать в последние сутки.
— Ботова приходится содержать под усиленной охраной, — жаловался Родимичу начальник СИЗО по пути, — несколько раз его пытались уконтрапупить, пришлось освобождать отдельную камеру. А у меня таких, как он — каждый второй.
— Жадный вы, дядя, — сообразил Ревун, о чем речь. — Заберем, заберем, только после обеда, лады? Время ужина проведем в пути, утром на завтрак не попадаем, потом повезем в ИВС — на обед опоздаем, а во внутреннюю привезем после ужина. Экономия! Переведем на трехразовое питание — понедельник, среда, пятница…
Кормухин подготовил допрос и не волновался — сюрпризов не предвиделось. Но белорусский следователь был себе на уме, все стремился усугубить разбой, подогнать политическую подоплеку, в то время как перед следствием задача стояла простая и ясная: доказать, что на шоссе произошла «разборка» между уголовниками, не поделившими территорию рэкета.
Ботов зарос щетиной и запаршивел, зло разглядывал синклит злыми глазками, отвечал коротко и неохотно, потому что заведомо знал — допрос не последний, а там, в Беларуси, куда его непременно повезут, все начнется сначала, и по пути можно будет обдумать ответы, выторговать смягчающие обстоятельства в соответствии с требованиями, которые отвечают тамошним интересам.
— Вы продолжаете утверждать, что не были знакомы ранее с теми, кто следовал в вашем фургоне до российской границы?
— Продолжаю.
— Но вы же не могли не видеть их лиц? — упорствовал Родимич, тенденциозно выжимая показания о совместных действиях бандитов со спецслужбами. — Во что они были одеты?
— Лица видел, но не помню. Мельком видел… потом они надели маски, — отвечал Ботов. — Одеты были кто во что.
— А у меня есть сведения, что на всех была одинаковая камуфляжная форма. Когда они присоединились к вам? На каком участке маршрута?
— Да не знаю, — пожимал Ботов плечами. — Возле российской границы Бригадир сказал открыть борт, мы вышли, открыли, они въехали…
— Кто?
— Ну, те… на джипе и «восьмерке»…
— Что значит «въехали»? Вы шли порожняком и не знали — зачем?
— Мне сказали, что по пути нужно будет взять груз.
— Кто сказал?
— Бригадир…
— А характер груза? Предложили вам перевезти «живой» груз или партию наркотиков…
— Какая мне разница! — буркнул Ботов себе под нос, хотя и так никто не сомневался, что различия в способах обогащения он не видел.
— Значит, вы ничего не знаете, вы выполняли работу водителя, всем руководил Козин, так?
— Так.
— Распишитесь, — придвинул Родимич листок протокола и, дождавшись, когда тот перечитает, зевнет, почешется и поставит наконец закорючку, продолжил:
— С кем вы держали связь по рации, Ботов?
— Лично я ни с кем не держал.
— А Козин?
— Не знаю, имена не назывались.
— Позывные? Клички?
— Не помню.
— Врете.
— А вы докажите.
— Вы сознались, что ваш подельник Козин сунул таможеннику «куклу» в конверте с фальшивым номером, привинченным к вашей машине, так?
Ботов промолчал.
— Показать протокол вчерашнего допроса?
— Ну так, так!
— Зачем же тогда было избивать пострадавших и требовать у них назвать фамилию таможенника, если вам и без того было известно, что он держал с ними связь и указал на вашу машину?
— Я никого не избивал.
— А кто избивал? Ваши пассажиры?
— Ну…
— Кто был старшим?
— Я уже говорил.
— Повторите еще раз.
— Козин.
— Распишитесь…
Ботов усмехнулся, расписался с демонстративной неряшливостью. На Бригадира можно было валить все — по его сведениям, тот был далеко.
— Значит, Козин вас нанял, он поддерживал связь с сообщниками, руководил расправой, а получив сведения об утечке, сообщил по рации фамилию таможенника. Кому?
— Не знаю.
— Вчера вы показали, что Козин уехал на «Урале» в Черневку?
— А я — в Мытищи! Может, кто из «восьмерки» или джипа таможенника пришил?
— Не может, Ботов, не может: время не совпадает, — вмешался Кормухин и вдруг приказал кому-то за спиной арестованного: — Введите Козина!
Ботов вздрогнул и побелел. Реакция его не осталась без внимания, на что и делал ставку Кормухин.
В следственную камеру ввели Бригадира, задержанного накануне патрулем на окраине городского парка. Нос его опух, на рассеченной губе запеклась кровь, скула почернела, на рубашке виднелись бурые пятна. Он зыркнул на Ботова, тот отвернулся и прикрыл глаза.
— Садитесь, Козин, — бросил Кормухин и перевел взгляд на Ботова: — Ботов, вы знаете этого человека?
— Знаю, — хрипло ответил Ботов. — Козин.
— А вы, Козин? Знаете человека, который сидит перед вами? Бригадир тяжело опустился на табурет, между ним и Ботовым встал сотрудник внутренней службы.
— Че? — запрокинув голову, чтобы лучше видеть сквозь отекшие веки, спросил Бригадир.
— Вы знаете человека, сидящего напротив?
— Какого, этого, что ль?.. Нет, не знаю!
— Да? А вот он утверждает, что ездил вместе с вами в Беларусь с двадцать первого по двадцать третье мая сего года.
— Никогда не был в Беларуси.
— Да что вы? — обрадовался Родимич. — А вот у меня есть протокол…
— Насрать мне на твои протоколы, начальник! — состроил брезгливую мину Бригадир и поискал глазами, куда бы плюнуть. — Я неграмотный, ясно? Че там в твоих бумажках писано — не различаю. Давай к делу! За что замели?
Все заулыбались, почувствовав облегчение; не то чтобы Козин своей блатной бравадой выдал нервное напряжение, но именно с такими ушлые следователи разговаривать умели.
— Кто вас избил, Козин? — поинтересовался интеллигентный Рутберг, не сориентировавшись в игре Кормухина: тому хотелось, чтобы Ботов подумал, будто побои подельнику нанесли сокамерники.
Козин затрясся в беззвучном смехе:
— Да ты же избил, начальник, не помнишь? — не преминул откликнуться. — Вчерась изметелил, а уже забыл. Короткая у тебя память!
— Ах, да! — кивнул под общий хохот Рутберг. — Склероз проклятый. Не удивительно — вы же у меня не один такой… избитый!
— Козин. Вы организовали теракт, в результате которого были убиты семеро граждан Республики Беларусь в районе села Черневка и получил тяжкие телесные повреждения инспектор таможни Шепило на территории пункта таможенного контроля в Красном. У нас есть свидетельские показания, а также заключение дактилоскопической экспертизы… — громко заговорил Родимич.
— Ладно вешать, начальник! Где у тебя свидетели-то? Этот, что ли? — кивнул Бригадир на поникшего Ботова. — Так я его впервые вижу!
— Не впервые, Козин, — подхватил Кормухин. — Знакомы вы много лет, с того времени, как вместе отбывали наказание в ИТУ КЩ 10-10, вот справка из ГУИНа за номером 3241, желаете взглянуть?..
Козин продолжал разыгрывать безграмотного; это было его давней тактикой — на всех копиях документов прежних судимостей стояли крестики вместо его подписей.
— Ботов. Вы подтверждаете свои показания о том, что с двадцать первого по двадцать третье мая находились вместе с Козиным Геннадием Викторовичем на территории Республики Беларусь?
Ботов понимал, что ответ должен прозвучать для Бригадира, но, в отличие от него, смысла в запирательстве уже не видел: игра была проиграна.
— Подтверждаю.
— Вы, Козин, подтверждаете…
— А на хера мне подтверждать, начальник? — осклабился Бригадир и привстал: — Я ж семерых пришил по твоим словам?!
— Сидеть! — рявкнул конвоир.
— Мне все одно помиловки не будет!.. — Он посинел. Плечи его вывернулись, руки повисли плетьми; извиваясь змеем, он вполуприсядку шагнул к столу, переходя на фальцет: — Ты на меня пос-сотри, следак! Как я семерых-то мог?!. А?.. Да мне и одного-то не под силу! Я ить заморыш чахотошна-аи-й, куды мине теракты твои-и?.. мине бы уколотьси-и!..
— Сидеть! — двое отбросили его на табурет, прижали. Начиналась «ломка», изо рта Бригадира показалась пена, повисла на перешибленной губе. — Сидеть!
— Ы-ы-ы-ы-ы!.. — затрясся Бригадир. — Нашли убийцу-у!.. —
И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, он преобразился, успокоился и улыбнулся даже; вытерев рот рукавом, обвел присутствующих совершенно трезвым взглядом. — Эх, ладно! — сказал со вздохом. — Хрен с вами, козлами. Пиши!.. Он! — выбросил руку в сторону Ботова. — Он все организовал, бля буду! Моих подписей нигде нету. А он и машину нанял, и кодлу посадил в нее. Не виноватый я, никто меня не видел, никто не опознает, а у него руки по локоть в крови, как у того Полупота. И меня сблатовал, а я, дурак, позарился на медный грош. Как он этих «бульбарей» ногами месил, садюга! Горючкой из бака поливал, поджечь хотел.
— Ах ты, мразь!!. — взвился Ботов и попытался достать до Бригадира ногой. — Брешет, сука!..
Крики конвоиров, звон наручников, удары дубинками не могли сдержать вчерашних подельников; хрипя и матерясь, они рвались, готовые перегрызть друг другу глотки, сшибиться, как бараны, лбами. Никто из них уже не чувствовал боли; Бригадир упал и стал кататься по полу, хохоча и извиваясь; на конечностях Ботова повисло по милиционеру, наручники завели за ножку табурета, заставив его, таким образом, согнуться в три погибели.
Бригадира уволокли волоком.
Когда Ботов, щедро политый водой из графина, отхрипел и успокоился, Кормухин жестом приказал снять с него наручники.
— В последний раз спрашиваю, Ботов, — медленно заговорил он: — С кем держал связь Козин по пути к границе?
В камеру вошел полковник Зарицкий. Поскольку расследуемое преступление бросало тень подозрения на спецслужбы, Судьин убедил Кормухина поручить оперативную работу УФСБ, и начальник оперотдела по согласованию с руководителем бригады и прокурором возглавил ее лично.
Ботов отдышался, устремил в зарешеченное окно бессмысленный взгляд.
— С Меховым, — вымолвил чуть слышно.
— С кем?
— С Меховым Владом.
— Кто это?
— Я его не знаю. Козин знает. Мехов шел в сопровождении «ТАМа» и «КамАЗа-4310». Козин приказал ему остаться, пока не прогонят «пустышку»… Потом вроде он должен вести лицензированный груз — металл в Калининград… — Он поднял на Кормухина потускневшие глаза и жалобно вдруг попросил: — Оформишь явку с повинной, начальник, а?
— Поздно, Ботов. Хотя признание вам зачтется.
Ботову нужно было избежать камеры смертников, откуда побег исключен. Даже «пятнашка» оставляла шанс на побег, и не использовать его было бы глупо. Он надеялся, что Пан его спрячет в тайге, таков был уговор. О цели приезда в Краснодольск он ничего не сказал и Пана не назвал ни на одном допросе. О других молчать было глупо: кто такой этот конченый Бригадир или Мехов, о котором он вообще ничего не знал и видел его мельком?.. Чтобы еще из-за этой шушеры попадать под «вышку»? Пять «кусков» не стоили того!
— Рация была у Бригадира. Потом он сел в «Урал», и я больше его не видел — погнал назад.
Фамилия Мехов фигурировала в списках сотрудников службы безопасности «Краснодольскцветмет», работу которой Рутберг изучил достаточно подробно.
— А Мехов, между прочим, каратист, — посмотрел он на Кормухина. — Как был убит таможенник?.. Правда, из службы безопасности он уволился по собственному желанию за две недели до того, как колонну отправили в Беларусь.
— Распишитесь в показаниях, Ботов, — придвинул Кормухин протокол. — Уведите.
— Значит, каратист? — в задумчивости произнес Родимич, когда за конвоем закрылась дверь. — Будем задерживать?
— Будем! — решительно сказал молчавший все это время полковник Зарицкий и встал. — Обязательно будем, и немедленно!
26
Небо было ясным — самолет должен был вылететь без задержки — в полдень. Влад подумал, что к мэру теперь Мещанинов не пойдет, а как только узнает, что Лена с Димкой благополучно добрались до Москвы, поднимет на ноги всю милицию. На ментов Влад никогда не работал — не верил им; пока суд да дело — глядишь, половина откупится, остальным припаяют годик-другой условно.
Покатавшись еще полчаса для верности, он прижался к берегу, чтобы легче преодолевалось течение, и помчал в город.
Слежки он теперь уже не опасался, если его неурочное возвращение засекут, будет даже неплохо. Причалив к мосткам неподалеку от дома Земцовых, он подхватил на плечо мотор и зашагал по знакомой тропинке.
— Влад, — снова осторожно заговорила Ольга, — ну, может, не стоит, а? Останься с нами?
Как раз этого делать было никак нельзя: теперь он был магнитом, способным притягивать беду.
— Вас никто не тронет, Оля. Что с вас взять. Вы вне игры.
— Влад, — заговорила Женька, — ты можешь мне сделать крылья, как у того мальчика, про которого ты рассказывал? Я тоже хочу летать.
Он улыбнулся:
— Нет, Женька. Это миф, сказка. Ходи-ка ты лучше по земле — так надежнее.
Расставаться с ними Владу не хотелось. Он знал, что для ментов он теперь — один из приспешников Панича, для Панича — отступник. Рано или поздно все должно было прийти к такому финалу. Лучше раньше — жить под угрозой разоблачения надоело. Даже если бы не было Сашкиной смерти, нужно было что-то делать с собой. В том, что Панич бы его сдал, как сдавал всех, даже самых близких и преданных, он уже не сомневался.
— Я позвоню, — сказал Влад, садясь в машину. Хотел сказать: «В воскресенье приду плотничать», но передумал — лжи на свете и так достаточно.
Уезжать было — как пуповину рвать. Так уезжал «к баобабам» Саня. Машина медленно выползла за ворота, и Ольга с Женькой долго смотрели ему вслед.
* * *
В особняке Мещанинова стояла напряженная тишина. Бал здесь правили сотрудники СБ «Редмета». Сам хозяин, а с ним Джек Камай и майор Лукин, приглашенный Мещаниновым из Москвы для организации новой службы «Краснодольскцветмет», сидели в гостиной.
— Спасибо, Владислав Михайлович, — негромко сказал Мещанинов. — Лена позвонила из аэропорта. Уже, должно быть, едут по Москве.
Теперь должен был сработать план Лукина… К дому подъехала машина, через минуту все увидели входящего в калитку Вершкова.
— В смежную комнату, быстро! — скомандовал Лукин.
— Пусть он меня увидит, — уверенно сказал Влад.
— Зачем?!
— Правильно, — одобрил директор СБ «Редмет» Алексей Соловьев и выставил большой палец: — Он ведь уверен, что Влад с Леной в лесу?
Лукин перечить не стал, вместе с Алексеем они скрылись в соседней комнате. Мещанинов направился в прихожую встречать гостя.
— Здравствуйте, Николай Иванович, — бодро поздоровался Вершков. — Ну как, вы готовы?
— Проходи, Федор, — пропустил его вперед Мещанинов. — Вот познакомься, это Джек Камай.
— О-о, — воскликнул Вершков, деланно улыбаясь, хотя смятение его было очевидным, — да мы знакомы, как же!
Камай прожал протянутую руку.
— А это — Владислав Мехов. Ты мне о нем рассказывал. При виде Мехова у Вершкова отвалилась челюсть, лицо его побледнело. Он машинально ответил на приветствие Влада.
— А где Елена Николаевна? — спросил, беспокойно оглядывая углы.
— В Москве, — насмешливо ответил Влад.
— То есть… как это?
— Возникли непредвиденные обстоятельства, — вмешался Мещанинов, опасаясь, что Влад наговорит лишнего. — Предложили новую должность, вызвали на утверждение. А там уж и до сентября рукой подать, так что улетели вместе с Димкой. Да ты садись. Послушай вот, что нам предлагает Джек. Я хочу, чтобы ты обмозговал его план с экономической точки зрения…
Он усадил Вершкова спиной к окну. Его предстояло продержать минут пятнадцать: именно столько времени запросили технари Камая, чтобы установить в его машине систему выслеживания и перехвата сообщений по сотовому телефону. О том, что такой телефон у Вершкова есть, знали; ни у кого не вызывало сомнений, что он свяжется с Паничем и доложит ему об отлете Лены. Магнитофон, на который должны были записать телефонный разговор, находился в соседней комнате.
Мещанинов стал подробно излагать Вершкову идею начать рекультивацию тайги в квадрате, где был Уральск-12, не скрывал заинтересованности в разработках платиновых месторождений и предполагаемого партнерства с американцами. Вершков старательно изображал внимание, украдкой поглядывая то на дверь, то на часы, но вникнуть в суть происходящего никак не мог.
— Ну как тебе идея? — улыбнувшись, спросил Мещанинов, когда один из сотрудников Камая со двора подал знак «готово».
— Здорово… пойдет ли правительство на такой шаг… попробовать, конечно, стоит…
— Стоит, стоит, Федор Ильич, — сказал Камай. — Под урановыми отвалами зарыты большие деньги.
Мещанинов хотел позвонить, но абонент не отвечал.
— Я задержусь, Федор. Джек специально приехал из области, разговор, сам понимаешь, архиважный. Передай Зурову, что я буду позже.
— Конечно! — обрадовавшись возможности вырваться, вскочил Вершков. — Жаль, с Леной не простились. Как-то все неожиданно…
