сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
— Обстоятельства, Дмитрий Константинович. Подвернулся случай потолковать с глазу на глаз, вот Мехов им и воспользовался. Откуда ему было знать, что тот выхватит пушку?
Панич проследил за серией ударов, загнавших Мехова в угол, переждал аплодисменты.
— А ты не думаешь, что он его специально нейтрализовал, а? Такого поворота Губарь не ожидал, удивленно посмотрел на босса:
— А зачем? Допрашивал, так сказать, с пристрастием — потом только и оставалось кончить. Нет, если бы не пистолет…
— Значит, можно ему доверять?
Панич знал, что крестник — не разлей вода с телохранителем Кожухова Земцовым, но вслух своих подозрений не высказал.
— Вполне, — ответил Губарь не слишком уверенно. — Он деньги любит.
Последнее прозвучало как гарантия надежности. Возможно, в сознании Губаря так оно и было, но Панич уже давно не пользовался оценками подобного рода и только улыбнулся в ответ.
Влад упал на лопатки и вдруг, подобрав ноги, распружинился, угодил в грудь обескураженного его неожиданным падением противника. Тот вылетел в зал. С толпой творилось нечто невообразимое. Чистый иппон был четвертым — иссякала последняя минута. Поединок возобновился после короткого совещания судей. Его исход решили две секунды: удержав «ой-цуки» в длинном выпаде, Влад сомкнул предплечья вкрест (удар левого пришелся на локтевой сгиб питерца) и в ту же секунду подъемом стопы нанес быстрый «кик» в печень. Противник сломался, как сухая палка, хватил воздух ртом и свалился на бок.
Панин появился в раздевалке бесшумно, неожиданно, будто тень из забытого прошлого. Веселые голубые глаза утонули в сетке морщин. Влад сидел, привалившись к дверце шкафа. Рассеченная верхняя губа его кровоточила, короткие волосы слиплись от пота, мускулистый торс иссекали две багровые ссадины.
— Ну, сынок, — потрепал его по щеке Панич, — спасибо. Порадовал старика. Дай-ка я на тебя посмотрю!
Влад встал, улыбнулся в ответ.
— Ай, молодца-а, — старик остался довольным. Протянул кейс желтой кожи: — Погуляй хорошенько.
— Спасибо.
— Носи на здоровье. Слышал о тебе хорошее. Не подвел. Что понадобится — дай знать.
Влад только теперь отдышался, туманная пелена перед глазами растворилась. Будто привиделся Панич — был и нету. Если бы не кейс в руке, так бы и решил: галлюцинации вследствие перенапряжения. Он положил презент в шкаф, стянул штаны и отправился в душевую. Долго стоял под горячей струей, стараясь ни о чем не думать и постепенно приходя в себя.
В раздевалке навязывали банкет по случаю победы — насилу отказался. Спустившись по черной лестнице, он сел в поджидавшую на стоянке «девятку», перевел дух. Впереди у «мерса» крутились знакомые «быки». Влад открыл кейс…
Кольт «кинг-кобра» под патрон «357 магнум» с корпусом из какого-то белого металла, без номера, сделанный явно на заказ, а к нему две тысячи баксов были платой за разборку на таможне и стоили дороже чемпионской медали.
Сотню градусов в сауне выдерживал один Панич. Забравшись на верхний полок, он шумно втягивал носом раскаленный воздух.
«Надо было Ваню взять с собой, — подумалось ему о китайце. — Все равно по-русски ни черта не понимает — проверено, а на распаренную поясницу его мазь приложить — в самый раз!»
— Что этой комиссии нужно, Федя? — спросил он у Вершкова.
— Происхождение денег их интересует, — тяжело дыша, доложил тот. — От самого стартового капитала отслеживают… Уф-ф-ф!.. Как это можно выдержать, не понимаю!..
— Кто-то ведет двойную игру, — вслух подумал Иевлев. Он тоже чувствовал себя в сауне не лучшим образом, но старался не подавать вида.
— Отрасль в целом на контроле, — почесался экономист. —
Немцов велел в течение месяца разобраться. Случай на таможне кое-кому оказался на руку…
— Извини, Федя, — проговорил чекист Зарицкий, смахивая пот футляром от расчески, — но это чушь собачья! Довольны они или недовольны — таможни уже нет, вози сколько хочешь.
— А ты что думаешь по этому поводу? — сверху вниз посмотрел на чекиста Панич.
— А то, что комиссия эта — пустая формальность. Ответ на постановление «Об упорядочении хоздеятельности предприятий, связанных с добычей и производством цветмета и редкозема».
Явно не хватало Кожухова — ему о ходе проверки было известно больше других, но в последнее время председатель под разными предлогами от встречи с Паничем явно увиливал.
Вершков наконец не выдержал, выскочил за дверь; следом сауну покинул Иевлев. Зарицкий же, напротив, нашел в себе силы подняться на полок — ближе к Паничу.
— Кожух знает о том, что я хочу его видеть? — вполголоса спросил Панич, придавая голосу максимум доверительности.
— К сожалению, он вообще знает слишком много, — двусмысленно изрек Зарицкий.
Панич выдержал долгую паузу.
— Думаешь, расколется? — пошел на откровенность.
— Расколят, Дмитрий Константинович. Если провал на таможне вообще не его рук дело.
Кряхтя и придерживаясь за поясницу, Панич сполз по скользким ступенькам вниз и, миновав предбанник, прыгнул в ледяной бассейн — клин клином вышибают. Остальные последовали его примеру.
Вдоволь напарившись, сели за дощатый стол.
Панич сам наполнил рюмки водкой, дождался тишины.
— Я послушал вас и понял: ситуацию вы недооцениваете, — заговорил сухо, не глядя на присутствующих. — МВД двух стран, похоже, собираются продемонстрировать выгодность своего сотрудничества. В последнюю неделю задержано полтораста большегрузов с цветметом, изъято две с половиной тысячи тонн меди и никеля. Подложные ксивы вывели прокуратуру на Миноборонпром. Как следствие — повальные проверки предприятий, заключивших договора на поставки сырья коммерческим структурам по безналу. — Он вперил колючий взгляд в Зарицкого и, тщательно выговаривая слова, зло произнес: — Как следствие, ясно? А не «пустая формальность», как тут считают некоторые!.. Но и это еще не все. Министерство недовольно тем, как проходит акционирование. Бузотеры из «Цветмета» написали, что голосование фальсифицировано. Это значит… что, Вершков?..
Экономист вздрогнул и уставился на босса, будто бы кто толкнул его в спину.
— Что избрание Кожухова незаконно? — предположил. — По инструкции требуется согласование с министерством?
— Вот именно. А пока комиссии будут шерстить объединение под разными предлогами (а на самом деле — с единственной целью: провести на пост генерального своего человека), на «базе» будут простаивать цеха, потому что нет металла. — Он выпил, никого не дожидаясь, поднес кружку к запотевшему серебряному бочонку с водой, открыл краник. — Что вы на меня смотрите, как на Соломона?.. Ешьте, пейте!
Выпили, потянулись к закускам, но оживление длилось недолго — все понимали: Панич объявился неспроста, пахнет жареным, а случись что — с него взятки гладки, он никто, в то время как под документами на металл, в авизо и накладных стоят их подписи, и все они застрянут в сети, если она будет наброшена.
Просидели до темноты, строя планы превентивных действий, вспоминая связи в Москве и Екатеринбурге, деля людей на нужных и ненужных, изъявляя готовность принять любые меры, вплоть до крайних, для спасения своего бизнеса и шкур, но так ни до чего и не договорились, придя к единому мнению, что только он, Дмитрий Константинович Панич, знает, что и как нужно делать, а им, смертным, остается уповать на его мудрость и исполнять любое его решение.
5
В пять утра из Москвы прилетел доверенный человек Панича Фарид Салыков. Как и ожидалось — с дурными новостями: в Главной военной инспекции сменилось руководство, и незнакомый генерал Дементьев затребовал акты ревизий финансовой деятельности управления торговли Минобороны за последний год. Спешно заменили гарнизон в Красновишерске, ревизовали базу «Трансбизнес», задержали два самолета в Ухте, в которых лишь по счастливой случайности не оказалось неподотчетной продукции из Уральска-12.
Кольцо сужалось.
— Вчера звонил Фасман, — докладывал Салыков. — «Гамбург трэйдинг» грозится закрыть счета. Консорциум недоволен положением дел на «базе».
Дмитрий Константинович, раздетый догола, лежал на жесткой деревянной лавке посреди горницы. Молчаливый Хан Ван By бесшумно заходил то справа, то слева, накладывая ему на поясницу маленькие сгустки черной мази, пахнувшей травой и дегтем.
— Удалось что-нибудь узнать по поводу «снега»?
— Информация поступила из питерского УФСБ. Похоже, у них в Стокгольме работает агент, хотя Консорциум такой вариант исключает.
— «Исключает»! — рассердился Панич. — Исключает — это как? На нас кивает, что ли?
Мысль о том, что кто-то из своих работает против него, давно не давала Паничу покоя. Он проигрывал вариант за вариантом, стараясь безошибочно вычислить источник утечки, понимая, что для Консорциума на Краснодольске свет клином не сошелся, есть и другие регионы, не менее, а может быть, и более богатые дешевым металлом. Но в других регионах были другие хозяева, а здесь хозяин он, Панич, здесь у него схвачено все — рудники и заводы, силовые структуры и торговля, коммунальное хозяйство и транспорт. Самым же большим достоинством он по праву считал свою анонимность: повсюду подставные люди, его люди — завербованные, купленные, пригретые.
— Во всяком случае, пока причин для беспокойства нет, — попытался успокоить босса Салыков. — Ну взяли шведы «снег», однако технология им неизвестна, аналогов не существует.
— Твоими бы устами, — проворчал Панич и из-под руки посмотрел на китайца: — Скоро ты там?
— Харашо будит, — закивал тот, бездумно улыбаясь, — весь мазь тело ушел, кости питает, кровь носит…
Телефонный звонок оборвал болтовню китайца, Панич протянул руку к сотовому аппарату:
— Да, я!.. — Лицо его тотчас же приняло озабоченное выражение. — Нет!.. Я сказал: нет! Все остаются на «базе»! Борис пусть ожидает в Вижае, — он посмотрел на часы. — «Вертушку» в Северный — к восьми! Остальное узнаете от моего человека, я его проинструктирую. И без паники!..
Китаец закончил, затянул на нем пояс из козьей шерсти на липучках и удалился. Панич тяжело сел на лавке, надел тонкий свитер на голое тело, долго возился с пуговицами на брюках.
— Есть причина для беспокойства, Фарид, — внимательно посмотрел на гостя. — Неделю тому с «базы» ушли трое. При них стволы, несколько кило самородного золота с Ладанки, а главное — «снег». Некрасиво ушли — с кровью, двух охранников — наповал. Хватились поздно, теперь никак не догонят. А главное — кто-то им помог уйти. Такое вот у меня подозрение.
Подробности можно было не объяснять — непонятливых Панин при себе не держал.
* * *
Утро Влад провел на реке. Наловил полмешка рыбы, к полудню, когда прекратился клев, побродил по лесу. Как никогда прежде, он испытывал удовольствие от общения с природой, жалел, что с ним не смог поехать Сашка Земцов.
Друг работал в личной охране Кожухова, куда в свое время сватали и Влада. А вообще они были — не разлей вода с самого детдома. Служили только порознь, Влад — в морской пехоте, Сашка — на границе. Вместе начинали тренироваться, разом втюрились в Ольгу Нежинцеву, и Влад искренне радовался за друга, когда она отдала тому предпочтение.
Он сел в груженную добычей моторку и помчал домой. Сливались сине-зеленые кроны, окрашенные солнечной позолотой, нависали над водой скалы. Отдохнув за день в тайге, Влад подумал, что в следующий раз нужно непременно взять с собой крестницу — пятилетнюю Сашкину дочь Женьку.
К мосткам неподалеку от дома Земцовых он причалил, когда солнце уже перевалило на западную сторону. Прытко выскочив из лодки, снял мотор. Обветренный, загоревший до цвета окисшей руды, надышавшийся кислородом, водрузил на плечи тяжелый рюкзак, подхватил весла и зашагал по тропинке.
Во дворе скрипела качелями Женька.
— Привет, Евгения Александровна! — весело крикнул Влад, толкнув ногой калитку. — Папа дома?
Разбежались, кудахча, куры.
— Нету, — подбежала к нему Женька. — Они в Катеринбурх с дядей Толей поехали.
На крыльцо вышла Ольга.
— Влад, за тобой Губарь приезжал, велел срочно с ним связаться!
Влад положил на траву весла, достал связку рыбы из мешка.
— Эх, черт! — вздохнул с сожалением, сразу поняв, что случилось что-то неординарное и выходной скорее всего накрылся. — Ладно. Приятного вам аппетита. Если к вечеру не вернусь… — он осекся на полуслове, сообразив, что при его ремесле такие разговоры неуместны: не ровен час, можно накаркать. — Ладно, девчата. Отцу и мужу привет!
Он сел за руль своей машины, чиркнул стартером.
— Влад! — подбежала к машине Женька. — Ты меня завтра на моторке покатаешь?
Он взял ее ручку, принялся загибать пальчики:
— Вот это — понедельник, это — вторник, среда, четверг, пятница… Пять?.. А в субботу мы все вместе кататься поедем. И папа, и мама. Будем нельму на костре печь, идет?
Женька кивнула, а Владу вдруг стало стыдно перед ней, потому что вот так он обещал взять ее с собой на водную прогулку уже много раз и обещаний своих не выполнял, а Сашка ходил в последнее время за Кожуховым как приклеенный, не считаясь с выходными и отгулами.
Он надел маленькие солнцезащитные очки, взъерошил выгоревшие волосы на голове крестницы и рванул прочь со двора.
После смерти матери в восемьдесят пятом никого роднее Сашки Земцова, а потом и его семьи, в жизни Влада не нашлось. Была еще сестра где-то в Москве, но с нею они не ладили и связи в последние годы не поддерживали. В девяносто четвертом она появилась в Краснодольске вместе с мужем — расфуфыренная, высокомерная, два дня ходила по гостям, возвращалась навеселе, а на третий день стала понятна цель ее визита: Лидка потребовала на правах наследницы половину стоимости материного дома. Продавать дом Влад не стал, отдал ей деньги сполна — одолжил у Пантеры. Потом пришлось отрабатывать на боях и рискованном сопровождении левых грузов. Где-то эта Лидка сейчас? Поди, подраздела своего Витечку, прибрала к рукам его квартиру на Сиреневом — с нее станется!
Проскальзывая между машинами с дерзким, уверенным спокойствием, Влад вспомнил урок знаменитого авторитета Пантеры, который тот преподал ему, впервые заставив сесть за руль: «Ты вот что, Мех, — сказал тогда Пантера, немигающим взглядом уставившись на оробевшего питомца, — когда на тебя замахиваются ножом, нужно не нож выбивать и не бить, а убивать. У-би-вать! — понял?.. Только так ты победишь. Если ты будешь думать, что за тобой — женщины и дети, что ты обязан кого-то защищать, спасти — ты труп. Так пускай коммунисты думают — они гуманные и их много. Всех не перебьют. Убить! — вот твоя цель. И когда на тебя летит здоровенная собака, не думай спастись бегством или упасть — разорвет. Думай о том, что каких бы размеров она ни была, она всего лишь маленькое бессильное существо, у которого только то и есть, что два клыка. А больше у нее нет ничего. Всякая собака слабее человека, оттого она рычит и скалится. Все это — установки, понял?.. Когда ты за рулем, тебе плевать на этот страшный поток машин, на это восьмирядное движение, на регулировщиков и на то, что у тебя творится сзади: красный — стоп, зеленый — поехали. И все! Ты здесь главный, ты едешь в своей машине туда, куда тебе нужно. На все случаи жизни твоя установка: „Собака лает, а караван идет“. Караван — это ты, остальные пускай лают. Форма на них, оружие при них, крутые они или всмятку — плевать! Поехали!..» Говорил он уверенно, и уверенность его передалась Владу на всю жизнь.
Так с тех пор он и ездил, и дрался — выбивал ножи, зубы, деньги у должников и очки на татами, водил караван за караваном.
Собак, правда, не трогал. Собак ему почему-то было жалко.
* * *
Хан Ван By накрыл стол во дворе. Жареный таймень, ледяная водка «Кристалл», грибочки в сметанном соусе заставили на время забыть о неприятностях и предаться воспоминаниям о благих, безоблачных временах, когда они тянули срок в одном ИТУ на нарах по соседству и не помышляли ни о банковских счетах, ни о собственном городе, ни о том времени, когда им будуг прислуживать мусора.
В шестом часу вечера послышался сигнал, и всегда подтянутый, аккуратно выбритый Медведь, в прошлом капитан «девятки», перекупленный Паничем у знакомого депутата, поспешил к воротам.
— Пойди-ка, Фарид, отдохни, — сказал Панич Салыкову, — мне с моим крестником с глазу на глаз потолковать нужно.
Машина Влада вкатила во двор и остановилась у сарая. Первым из салона вышел Губарь, с чувством исполненного долга направился к столу, но, словно споткнувшись о строгий взгляд босса, остановился посреди двора, не дойдя нескольких шагов. Китаец торопливо заменил посуду; напряглись Медведь с Монголом, вперили неприязненные взгляды во вчерашнего чемпиона.
— Ну, здравствуй, крестничек, — улыбнулся Панич васильковыми глазами, — рад. тебя видеть. Садись за стол, откушай со стариком.
