сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
— Насколько я могу доверять собственным глазам, Мехов взлетел на воздух в машине Панича, пытаясь бежать во время задержания.
— Тогда проверьтесь у окулиста, — с нескрываемым торжеством сказал Кормухин. — Вот заключение судебно-медицинского эксперта: в машине Панича взорвался гражданин китайского происхождения, как удалось установить, нелегально проживавший в России Хан Ван By.
Об этом не знал еще никто, заключение принесли за час до совещания, и на какое-то время в кабинете прокурора воцарилась тишина.
— Хотя в кармане куртки, в которую был одет китаец, найдено удостоверение на право управления автомобилем, принадлежавшее Мехову.
— Что же получается… Мехов жив?! — спросил генерал Ковров.
— Получается — жив. И представляет серьезную опасность. Как нам известно из показаний господина Камая, он намерен мстить за смерть своего друга — Александра Земцова. Уж не знаю, как вас, Игнатий Алексеевич, угораздило принять его за китайца, но операцию с задержанием вы с блеском провалили, и теперь под угрозой жизнь важного — быть может, самого важного — свидетеля: убийцы Земцова.
Зарицкий был подавлен. Его молчание было истолковано как признание вины.
— Надо понимать, от руководства опергруппой я отстранен? — исподлобья оглядев присутствующих, спросил он упавшим голосом.
Все понимали, что после «блестящего» провала в составе бригады его не оставят. Но Кормухин, коротко переглянувшись с Рутбергом, неожиданно уклонился от скорого решения:
— Ну почему же… — неопределенно пожав плечами, принялся он собирать со стола бумаги и раскладывать их в прозрачные пластиковые папочки с наклеенными желтыми полосками шифров, литер и номеров. — Надо продолжать поиск, Игнатий Алексеевич.
— Конечно, — не замедлил воспользоваться случаем поддержать заместителя Судьин. — Ишь ты, «отстранен»!.. А преступника кто должен задерживать? Пушкин?
На пошлую шутку никто не отреагировал, хотя Кормухин не был уверен в том, что участники совещания знают, кто такой Пушкин.
— На сегодня все свободны, — буркнул он и первым покинул прокурорский кабинет.
Через полчаса они с Рутбергом сидели в облюбованной ими кофейне, полутемной и тесной, оборудованной в латвийском стиле.
— Может, зря огласили заключения? — обжигая губы, отпил глоток «двойного» кофе из глиняной чашечки Рутберг.
Кормухин посмотрел на часы.
— Дело сделано, Илья. — Следователи уже давно, незаметно друг для друга перешли на «ты». — Мы не знаем, что у него на уме, но если вычислили правильно — огласка должна его насторожить.
Рутберг улыбнулся:
— Неплохая «наживка» — полковник ФСБ?
В кофейню вошел Лукин, от самой двери виновато развел руками: со времени, когда ему позвонил Кормухин, прошло уже сорок минут.
— Виноват, — сел на массивный ореховый стул, оставленный для него в самом углу, — задержался. Мещанинов все порывается поехать набить Вершкову морду. Насилу отговорил.
Следователи заулыбались. Рутберг направился к стойке за третьей чашкой кофе.
— Ты ребят для СБ подобрал? — спросил Кормухин, закурив.
— Почти. Отдел информации укомплектован, не хватает людей в личной охране сотрудников, но телефонная договоренность с одним парнем в Москве есть, обещал через пару дней прилететь.
— Сколько их у тебя на сегодня в наличии?
— Шестеро.
— Транспорт?
— Две машины и «Волга» Мещанинова, если что. Послезавтра выйдет из ремонта «Ауди-100» Кожухова.
— Значит, две. «Волга» Мещанинова не в счет. Не густо. Рутберг поставил перед Лукиным кофе и блюдце с пирожным.
— Это еще зачем? — удивился Лукин. — Спасибо, конечно…
— Ешь, Кондрат. Мы запросили твое досье в МУРе, там в графе «Особые приметы» написано: «Любит сладкое».
Лукин рассмеялся:
— Это не в «Особых приметах», гражданин следователь, а в «Достоинствах». Любит сладкое — значит, не алкаш.
— Да? Не знал. Тогда мы с Леонидом алкаши, получается.
— К делу, балагуры, — докурив, негромко заговорил Кормухин. — Ты со своими ребятами «наружку» организовать сможешь?
— Запросто. Все профи — о чем речь!
— Речь о том, что, если вас засекут — будет большой скандал.
— Заинтригован. Дальше!
— Компьютер выдал в списках акционеров «Цветмета» полковника Зарицкого…
— И что? Общество-то не закрытое? Купил акции, может, ваучер вложил? «Цветмет» не прогорит.
— Так-то оно так, — согласился Кормухин. — Как бы тебе объяснить, чтобы покороче… В общем, дело намечается говнистое: есть у нас небезосновательное подозрение, что Зарицкий связан с людьми, которые делали «крышу» Паничу. Более того. По всем нашим расчетам получается, что никто, кроме него, не мог убрать старика. А значит, и Земцов — его дело, и за Кожуховым он охотился. Кто там с ним еще, мне неизвестно. Может, сам Судьин. А времени разбираться нет: Мехов на свободе…
— Как?!
— Да вот так! Либо Зарицкий выпустил его как сообщника, а вместо него взорвал китайца, либо Мехов удрал и попытается Зарицкого убить. Если мы правильно понимаем ситуацию, в планы Зарицкого тоже не входит оставлять Мехова в живых.
— Ни фига себе… «пирожное с кофе»! — изумился Лукин.
— Что от тебя требуется, Кондрат. Нужно организовать за Зарицким наблюдение. Если сумеете — с видео— и аудио-, скрытым, разумеется. Но учти: в случае чего — я тебя не привлекал. Прямых улик у меня нет, прокурор, как я понял, ссориться с УФСБ не хочет и без согласования с Судьиным санкции не даст. Во всяком случае, оснований у нас недостаточно.
Лукин задумался.
— Н-да-с, ситуация, — помешал сахар в чашке.
— Во всей этой бодяге есть еще более противная закавыка, — добавил Рутберг. — Кому-то очень хочется представить инцидент в Беларуси как «происки российских спецслужб». До сих пор мы были уверены, что трупы рэкетиров и таможенника — обыкновенная бандитская разборка. Но если Зарицкий окажется причастным…
— Если он окажется причастным, дело из уголовных может перейти в разряд политических, особенно в сложившейся сегодня ситуации с союзом Беларуси и России, — закончил за него Кормухин. — Он, Зарицкий то есть, и представляет эти самые «спецслужбы», понимаешь? Даже если это обыкновенный рэкет — фигурирует полковник ФСБ.
— Сейчас я соберу людей, — посмотрел на часы Лукин, но все же пирожное решил не оставлять. — Там генеральный захандрил, — сказал уже с набитым ртом.
— Я к нему съезжу, — пообещал Кормухин. — Но вот что, Кондратий Лукич: упаси Бог тебе и твоим ребятам пытаться задерживать Зарицкого или Мехова. Только наблюдение! Дело не в том, что Мехов опасен, а Зарицкий хоть и не каратист, но пушка при нем. Оба нам нужны живыми. Жи-вы-ми!.. Предупреди всех. Держи постоянную связь с Ильей Ефимовичем, он будет в управлении. Ты, Илья, договорись с Ковровым, чтобы выделил в твое распоряжение группу немедленного реагирования. Как только поступит сигнал от Лукина — поднимай всех!..
* * *
Усилиями подразделений силовых ведомств и военного гарнизона город был блокирован. Переодетые в штатское сотрудники милиции не выпускали из поля зрения вокзал, аэропорт, главпочтамт, дежурили на улицах, держали под наблюдением дом Земцовых, в доме Влада была оставлена засада, хотя его появление там было маловероятным.
Возмущенный до глубины души подлостью Вершкова, Мещанинов не нашел в себе сил поехать к мэру. Лена и Димка были уже в безопасности, благополучно добрались до Москвы и теперь находились под охраной, организованной там по звонку Лукина.
— Арестовать сукина сына! — расхаживая по комнате, говорил Мещанинов Кормухину, наведавшемуся к нему в десятом часу вечера.
Хотя «сукиных сыновей» в этом деле было более чем достаточно, следователь понимал, что он имеет в виду экономиста.
— За что, Николай Иванович? — с добродушием Санта-Клауса спросил он, запивая чаем тертую морошку. — За разговор по телефону с Паничем?.. В нем не содержится состава преступления. А вот нарушение тайны телефонных переговоров согласно статье 135 Уголовного кодекса карается исправительными работами. Кто позволил устанавливать подслушивающее устройство в его машине?
— В вас говорит функционер, — не унимался Мещанинов. — Но по-человечески-то вы согласны с тем, что Вершков — отпетый негодяй? Ведь они собирались похитить моих дочь и внука!
— Не доказано.
— «Доказано — не доказано»!.. Зачем?! Чего они от меня хотели?!
— Хотели сделать вас своим союзником. Не мытьем, так катаньем, хотя надеялись, конечно, что вы с ними подружитесь. Там ведь были ваши старые добрые друзья, не правда ли? Зуров, Вершков, Иевлев, работавший инструктором в вашем отделе. Выпили бы, посидели, познакомились с остальными. С ветераном и инвалидом труда Паничем, — лукаво улыбнулся Кормухин. — А там, глядишь, и клюнули бы на их обещания поддержки, помощи. Ничего криминального на первый взгляд они вам предлагать не собирались. Ну, подписали бы разрешение на продажу металла вполне официальным торговым партнерам, законно зарегистрированным фирмам типа этого «Перигея». С благими, конечно, намерениями, руководствуясь интересами многотысячного коллектива акционеров. Причем, смею вас заверить, на очень выгодных для «Краснодольскцветмета» условиях.
— А если бы не подписал?..
— Ну, во-первых, там был ваш советник и хороший специалист по экономическим проблемам Вершков, он бы элементарно доказал вам, что подписывать нужно. Потом бы, правда, выяснилось, что деньги фирмы не перечислили, а металл ушел в неизвестном направлении, потому что и фирм таких не существует. Но это — потом. И вы бы оказались по уши в дерьме, извините: подпись-то ваша? Вам как руководителю предприятия «оборонки» разрешено подписывать такие бумаги на отпуск металла? И оказались бы у них в лапах, как, похоже, оказался Кожухов. К тому же — деньги, Николай Иванович. Все они убеждены в том, что если человек «не продается», значит — ему просто мало предложили. Вы были бы очень богатым человеком.
— Я и так богатый человек, — грустно усмехнулся Мещанинов. — Ленка-то моя при чем? Не окажись этот Мехов порядочным человеком…
— Ну, насчет его порядочности вы поторопились! — категорично заверил его Кормухин. — Мехов замешан в их делах по уши. По нашим предварительным данным, именно он осуществлял карательную акцию в отношении таможенника Шепило. А откуда у него ампула с осмием, вы не задумывались?.. Мехов прошел выучку у известного в свое время бандита Артура Ашотова по кличке Пантера, погибшего в перестрелке с чеченцами у ресторана «Лазания» в Москве год тому назад. Мехов — отличный спортсмен, чемпион по рукопашному бою, стреляет без промаха, зол, находчив, безжалостен. У нас такие проходят с грифом «при задержании особо опасен». В свое время побывал в колонии для малолетних преступников. У меня такое подозрение, что драка на Говорухинском проспекте, в которой пострадала ваша дочь, была не более чем инсценировкой.
Мещанинов устало опустился в кресло. Мысль, высказанная Кормухиным о неслучайной встрече Мехова с Леной, уже посещала его и, было похоже, имела основания.
— Я сегодня разговаривал с господином Камаем и директором его службы безопасности Соловьевым, кстати, в прошлом оперативником МУРа, задерживавшим Панича. По тому, что они мне рассказывали, Мехов узнал о причастности Панича к убийству его друга Земцова, а также к давней истории с его отцом Михаилом Меховым, отбывавшим наказание в одной исправительной колонии с Паничем в 1972 году и спровоцированным Паничем на побег, в результате которого он и погиб. Владислав Мехов вовремя почувствовал, чем кончится его карьера карателя в команде Панича. Не знаю, было ли ему известно, что Панич щедро оплачивал его победы на соревнованиях, во всяком случае, тренер Мехова Ганнушкин Виктор Павлович располагает такими сведениями. Но то, что Мехов получал деньги в валюте — и немалые — за свое участие в бандитских акциях, это точно: в его доме мы нашли несколько тайников, где он хранил оружие — пистолет «вальтер», боеприпасы — и двадцать четыре тысячи долларов. Неплохо для охранника? Даже с учетом участия в закрытых боях в ночных спортклубах. Так что, думаю, дело тут вовсе не в мести за друга — это красивый романтический жест, прикрывающий его криминальную деятельность. Смею вас заверить, я немало повидал бандитов на своем веку. Власть, деньги, женщины, наркотики — вот все, чем они руководствуются в своей жизни. А месть за друга — это что-то из грузинского эпоса. — Он замолчал, налил себе еще чаю, положил в розетку морошки. — Прекрасный чай! Какой-то особый сорт?
— Грузинский. Приготовлен по еврейскому рецепту.
— Поделитесь?
— Только на смертном одре, Леонид Григорьич: секрет фирмы. Кормухин рассмеялся, но Мещанинову было не до смеха, глаза его оставались грустными.
— Жаль, — тяжело вздохнул он. — Звонила Лена, просила помочь ему.
— Помочь ему может только он сам — явка с повинной и все такое прочее. А чтобы вас не угнетала жалость, могу рассказать с точностью до одной десятой, чем бы все кончилось для вас, если бы шло по плану Панича. Положим, вы бы не вступили в альянс со своими старыми друзьями…
— Жигаловские волки им друзья! — выпалил Мещанинов. — Кто они такие-то, что их объединяет?
Кормухин выдержал паузу, покачал головой: события последних дней явно сказались на нервной системе Мещанинова.
— Очень много вопросов, Николай Иванович. Давайте по порядку. Вы спросили, при чем тут ваша дочь?.. Очень просто! Ее бы спрятали — тот же Мехов по приказу Панича, — а вам бы позвонили, разыграли киднэппинг по-чеченски, запросив с вас такую сумму, о которой вы не читали в криминальных романах. Тогда эти «друзья жигаловских волков» предложили бы вам свою помощь. И уж тут-то, чтобы сохранить жизнь дочери и внука, вы бы от нее не отказались. А что касается того, кто они такие… Акционеры они, да и все. Просто ак-ци-о-не-ры. Ясно?! Вижу, не совсем. На долю ограниченного количества лиц, которое составляет их компанию, приходится двадцать пять процентов акций. Надеюсь, не нужно объяснять, много это или мало, при том, что пятьдесят один процент — у государства. Так что на долю остальных, возглавляемых так называемым Советом директоров, приходится меньшинство — двадцать четыре, и, таким образом, трудовой коллектив с вами во главе на деле ничего не решает. И как бы вы ни хотели, диктовать условия и делить прибыли будут они. Очень простая арифметика, ею сейчас пользуется вся верхушка отечественного бизнеса.
— Прибыли-то нет, — усмехнулся Мещанинов.
— А-а! — воскликнул Кормухин. — Вот тут и зарыта собака!.. Вот это-то и составляло главную трудность в работе правительственной комиссии и тормозило следствие. А дело все оказалось в том, что прибыль-то приносит отнюдь не добыча цветных и редкоземельных металлов, как несчастным обманутым владельцам двадцати четырех процентов акций. Прибыль этой «финансово-промышленно-бандитской группировке» приносит Уральск-12, где они разместили свои подпольные предприятия — вдали от людских глаз и правоохранительных органов. Причем прибыль астрономическую, такую, что хватает и мэру, и начальнику управления торговли, поставляющему продукты питания и товары первой необходимости в Уральск-12, и московским покровителям, и чиновникам, от которых зависит обеспечение секретности, кадры, сбыт продукции, о характере которой пока можно лишь догадываться. Но не будем забегать вперед, до Уральска-12 мы еще доберемся. Если, конечно, нам не воспрепятствуют на самом высоком уровне — черт его знает, кто на самом деле стоит за всем этим. Согласитесь, придумано лихо, афера века! — люди, согласившиеся работать в условиях длительного воздействия радиации, фактически смертники, едва ли где-то числятся; продукция не может быть учтена, а значит, не облагается налогами. Один сбыт тянет на сумасшедшую сумму: расходы на транспорт, подкуп таможенников и так далее. Но даже при этом такое производство выгодно.
— А Панич? Он что, тоже был… акционером?
— Панич?.. Ну, не-ет! Панич — вор-рецидивист с таким прошлым, что закачаешься. Один из последних «могикан», двадцать четыре года отсидки! Масштаб! Когда-то гремел на весь нерушимый Союз, ваш покорный слуга, еще будучи замначальника Главного управления угрозыска, имел честь защелкнуть на его волосатых руках «золотые» браслеты. Именно такой человек — умный, хитрющий и при этом не тщеславный, умевший держать язык за зубами — и был нужен тем, кто заправляет региональным оплотом криминального бизнеса.
— Уголовник?.. Зачем?..
