Текст книги "Лукоморье. Трилогия"

Автор книги: Олег Шелонин

Соавторы: Виктор Баженов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 47 страниц)

– Это все мое? – Капитан ткнул пальцем в карету с лошадьми.

– Так точно, Ваше Сиятельство.

– Загоняй. Но чтоб пара заводных лошадей при сбруе у меня была! Сдачи не надо.

– Так это я вмиг! – обрадовался кучер. – И часа не пройдет! Обождите здесь. Все будет. – Он хлестнул лошадей и с грохотом исчез за поворотом.

– Ничего себе вмиг, – хмыкнул Илья, оглядываясь по сторонам.

Невысокие двухэтажные домишки с резными ставнями, чистенькая мостовая, аккуратно подстриженные кустики. Между деревьев виднелись остроконечные шпили костела. Илья невольно почесал шею, на которой недавно висел его крест. Где-то он теперь, его оберег? «Может, попросить пастора или как его там? Что с того, что я православный? Католики, чай, тоже Иисусу поклоняются». Отличительной особенностью капитана было то, что решения он принимал быстро. Тянуть резину не любил. Закинув рюкзак за плечо, Илья еще раз взглянул вслед умчавшейся карете и двинулся в сторону костела. Однако не успел он сделать и десяти шагов, как чуть не оказался на земле. Из-за поворота вылетел возмущенный бюргер. Капитан едва успел увернуться.

– Это есть безобразий! – выпучив глаза, пыхтел немец. – Я буду жаловаться бургомистр! Куда смотрит полицай! Снять крест с почтенный католик!

Толстячок сердито распахнул дверь своего дома, расположенного невдалеке от костела, влетел внутрь, послышался скрежет задвигаемого засова.

– Похоже, здесь кресты не выдают, а отбирают, – присвистнул Илья. Сообразив, что дело здесь нечисто, он скинул рюкзак, тщательно замаскировал его в кустах, дабы не мешал в случае чего, и двинулся дальше. На первый взгляд у костела все было спокойно. Разве что в дверях мелькнула чья-то испуганная физиономия.

– Поможите, кто чем может... – Илья не сразу разглядел жалкую, закутанную в драное тряпье фигурку, притулившуюся в тени парапета почти у самых стен костела. – Сами мы не местные, от каравана отставшие. – Капитан остановился. Из-под лохмотьев вынырнула мохнатая лапа, сложенная ковшиком. – Эликсир кончился, – продолжала канючить фигурка, сердито сверкая из-под лохмотьев глазками, – а жрать так хочется, что переночевать негде.

– Душевно просишь, – засмеялся Илья, – грех не помочь.

Он пошарил по карманам и только тут сообразил, что местной валютой обзавестись не удосужился, а жалкий пятак с постперестроечным двуглавым орлом вряд ли накормит бедолагу. Тем не менее монетку достал и кинул ее нищему.

– Вещичка для этих мест уникальная. Сумеешь нумизмату толкнуть – неделю пить будешь.

– Шеф, ты смотри, – раздался сзади чей-то хриплый голос, – и этот над нами издевается. Железку вместо еды сует.

– Да не оскудеет рука дающего, – вздохнул вожак летучих обезьян, выползая из-за парапета, где он сидел в засаде вместе со своей стаей.

– Да не отсохнет рука просящего, – добавил нищий, выползая из-под тряпья. В руке его был мешочек, чуть не до верху наполненный медными пфеннигами, серебряными марками и цепочками с крестиками.

Стая дружно выдернула из-за спин дубинки. Капитан сразу понял, что личности перед ним темные, малограмотные, с товарно-денежными отношениями не знакомые, однако разъяснительную беседу отложил на потом, так как по опыту знал: пока в рыло не получат – не поймут. Это была его первая душевная разборка с тех пор, как он попал в тридевятое. Сломанная оглобля у трактира не в счет. Тогда ему разгуляться не дали. Летучие обезьяны молниеносно лишились своего оружия и под разудалые «Ийя!» полетели в разные стороны без помощи крыльев.

– Так их, сын мой! – высунулась из ворот храма божьего грузная фигура в сутане. – Благословляю! Господь с тобой!

– Помогли бы, святой отец! – деликатно намекнул Илья. На него насели сразу пятеро, и ему приходилось в данный момент несладко.

– Духовный сан не позволяет в непотребстве сем соучаствовать. Я помолюсь за вас, сын мой, – успокоил капитана святой отец и скрылся за дверью.

Тут Илье удалось поймать вожака на болевой захват, и тот взвыл так, что его подданные в испуге отшатнулись, причем одна из обезьян, самая маленькая, успела схлопотать по носу ребристым каблуком десантных ботинок Ильи, откатилась в сторону, села и захныкала.

– Ну вот... поесть не дали, попить не дали, морду набили... хочу домой... в Страну Оз хочу... – Обезьянка плакала так жалобно, что у Ильи защемило сердце.

– Ну вот что! – перекрывая вой вожака, рявкнул он, одновременно ослабляя захват. – Есть хотите?

– Хотим, – угрюмо буркнула стая.

– Вали за мной! Всех накормлю, не будь я папой, – пообещал он, отпуская вожака. – Но если хоть кто из вас... – Капитан потряс кулаком перед носом вожака. Тот согласно потряс головой.

Илья извлек рюкзак из кустов, выдернул из него Ягусину скатерку, посмотрел вокруг и решительно двинулся в сторону ельника на окраине города. Летучие обезьяны гурьбой повалили следом.

– Ща у вас будет все, что душа пожелает, – посулил Илья, расстилая скатерку на мягком мху, покрытом толстым слоем пожелтевших иголок. – Ох и ни фига себе...

– Ура!!! – дружно грянули восхищенные обезьяны.

Челюсти их заработали с бешеной скоростью, в горлах забулькало.

Скатерка честно удовлетворила плотские желания оголодавших обезьян. Тут были и бананы, и апельсины, и жареные индейки, и эликсир... да в таких количествах...

– Это убрать! – решительно приказал скатерке Илья.

Прежде чем подарок Яги удовлетворил его требование, волосатые лапы успели сдернуть со «стола» как минимум с десяток бутылок.

– Черт с вами, – добродушно хмыкнул капитан, – а теперь рассказывайте. Кто такие, откуда взялись, что это за караван, от которого отбиться умудрились?

Обезьяны, перебивая друг друга, поведали ему свою грустную историю.

– Да. – Илья почесал затылок. – Угораздило же вас вляпаться... что ж с вами делать-то?

– Помоги до Страны Оз добраться, – взмолился вожак.

– Знать бы как, без проблем помог бы...

– Тогда возьми нас с собой, – загомонила стая, умильно косясь на скатерку, – пригодимся.

Илья отрицательно мотнул головой.

– Я на дело опасное иду. Принцессу из неволи выручать, из лап самого Люцифера вырывать буду.

– Это кто такой? – поинтересовался вожак.

– Крутая личность. Не боишься?

– Не-а, – в свою очередь мотнул головой вожак, откидывая в сторону пустую бутылку. – А где твоя принцесса схоронена?

– Далече. Среди моря-океана. На острове Буяне.

– Вмиг доставим, коль дорожку укажешь! – загомонила стая. – У нас и коверчик для этой цели есть. Во! Сам летает.

Обезьяны тряхнули мешком с пфеннигами, который, как оказалось, и не мешок был вовсе, а оригинально свернутый кулем ковер-самолет.

– Ладно, возьму! – решился Илья. – Только одно условие. – Он покосился на серебряный крестик, сиротливо лежащий в груде монет. – Вон в том доме, – Илья ткнул он пальцем в просвет между деревьями, – человек живет, которого вы обидели. Не просто обидели – вы с него крестик сняли! А это уже непотребство. Хотите быть со мной – слушаться во всем! Все, что награбили подаянием, доставьте тому толстяку, отдайте и извинитесь. Эликсиром поделитесь, чтоб обиды не держал. Короче, простит вас – приму в свою команду. Все поняли?

– Все! – радостно гаркнули обезьяны и, подхватив «мешок» и оставшиеся бутылки, с гомоном, шумом и визгом понеслись извиняться к почтенному бюргеру.

До капитана донесся звон бьющегося стекла. Похоже, бюргер не желал впускать обидчиков с повинной и они проникли через окошки, не открывая их. Илья задумчиво потер подбородок. Шума драки слышно вроде не было, можно пока не вмешиваться, и он принялся ждать. Однако ожидание затягивалось. Пять, десять, двадцать минут, полчаса...

Илья встрепенулся. Затрещали кусты. В стельку пьяный бюргер, шатаясь, ввалился в ельник, волоча за собой копченый свиной окорок. На волосатой груди его весело поблескивал в разрезе рубахи крестик. Следом валила толпа летучих обезьян, катя перед собой бочку с пивом.

– Ай да папа! – Яга радостно потерла руки, не отрывая глаз от зеркальца. – Надо же, какой транспорт себе раздобыл. Гена! Срочно налаживай спутниковую связь. Нужно наших эмиссаров с суверенного предупредить, что папа не с моря, а с воздуха прибудет.

21

– Где он? – дрожащий от нетерпения Люцифер ворвался в заготовительный цех. – Где мой драгоценный папа? Почему сюда доставили? Почему не в кабинет?

– Вон он. – Черт в защитной каске, из которой торчали рога, невозмутимо ткнул бензопилой в огромный дуб, лежащий перед ним.

Люцифер стремительно обежал дерево и уставился на ежика, прилепившегося к его основанию.

– Папа? – неуверенно спросил он.

– Ну не мама же, – сердито буркнул ежик. – Сам, что ли, не видишь?

– Тьфу! Гоните его в шею! – Люцифер понял, что ловушка не сработала. С досады он так пнул бревно, что взвыл и запрыгал на одном копыте. – Лезут в преисподнюю кому не лень!

– Шеф, а может, оставим? – К дьяволу подбежал начальник заготовительного цеха. – Уникальный экземпляр. Продемонстрируй. – Он кивнул рогами черту с пилой.

– Дз-и-инь, – пропела пила. Расторопная бригада оттащила дуб в сторону, а из колючек ежика молниеносно выросла прямая корабельная сосна.

– Неиссякаемый источник, – радостно подпрыгивал начальник заготовительного, – и с гринписом проблем теперь не будет...

– Каким еще писом?! – взорвался Люцифер.

– С зелененьким таким... – стушевался начальник и на всякий случай юркнул за невозмутимого лесоруба с визжащей пилой в руках.

– Да гори оно все огнем!!!

– Гореть хорошо будут, – заверил лесоруб, – материал добротный.

Он чиркнул по верхушке сосны пилой и кинул обрубок в камин. Из всполохов взметнувшегося вверх огня высунулась любопытная мордочка Саламандры и тут же исчезла. Нечистый скрипнул зубами, посмотрел на дровосека бешеными глазами и телепортировался обратно в свой кабинет, оставив после себя громовые раскаты.

– Че это он? – поинтересовался флегматичный дровосек у шефа.

– Кресло под ним шатается, – доверительно шепнул начальник заготовительного. – Чую, грядут крупные кадровые перестановки.

Акира был в цейтноте. В связи с тем, что услуги мадам Брошкиной стоили недешево, финансы как-то неожиданно кончились, и пришла пора освобождать номер. А к поискам формулы «папы» он еще и не приступал. Все как-то недосуг было. Осталась последняя ночь, которую промышленный шпион мог провести в «Дремучем бору» легально. Это его расстраивало. Его вообще последнее время все расстраивало. Неустроенность быта, нелегальное положение...

– Оно мне надо? – сердито пыхтел ниндзя, энергично работая локтями и коленками. Он полз на четвереньках по кошачьему лазу, который вел к неисследованным территориям «Дремучего бора». Лаз был на удивление широкий. При желании по нему можно было даже бежать.

– Формула, формула... – продолжал бубнить Акира. – Далась мне эта формула с сегуном вместе. Ну что хорошего я от него видал? Чуть что не так, мизинчик ему в платочке тащи добровольно, если не хочешь, чтобы тебе ножичек принесли с вежливым предложением. Извольте, господин Акира, – харю с кирей. Сами потроха свои исследовать будете, или нам помочь?

Акира видел только два выхода из создавшегося положения:

1. Срочно найти клад в размере, достаточном для проживания в лучшем номере «Дремучего бора» до конца своей жизни.

2. Найти формулу «папы» и загнать ее какой-нибудь иностранной державе за сумму, достаточную для проживания в лучшем номере «Дремучего бора» до конца своей жизни.

Был, конечно, еще и третий выход – найти и то, и другое, но Акира был реалист. Он прекрасно понимал, что за одну ночь обе задачи ему не решить, а время поджимало.

Ответвление в кошачьем лазе заставило Акиру притормозить. Куда дальше, налево или направо? Слева что-то шебуршилось. Акира свернул направо. Он был почти трезв, и ночное зрение включилось автоматически. Ход вывел в просторный подвал, который неожиданно взорвался восторженным писком. Орда мышей радостно приветствовала нечто огромное, с трудом выползающее из подобного лаза с другой стороны подземного зала. Это был Мурзик.

– Че вылупились? Видите, застрял?

Мыши схватили кота за передние лапы, дружно дернули и выволокли в подземелье месте с мешком, который он тащил за собой.

– Что у нас сегодня на ужин? – нетерпеливо подпрыгивала серая орда.

– Сейчас узнаете, – посулил Мурзик. Он сел на хвост, обхватив лапами мешок, и огляделся по сторонам. – Все здесь?

– Все! – дружно пискнули мыши.

Мурзик вытащил из мешка большой шмат сала. Мыши заплясали на задних лапках. Баюн поднес шмат к носу, обнюхал, умильно закатил глаза, пару раз лизнул и даже один раз куснул. Мыши судорожно сглотнули слюну.

– Какой аромат... а вкус! М-м-м... и это еще не все, – многозначительно промурлыкал Мурзик, убирая сало в мешок и извлекая оттуда солидную головку сыра. Восторженный мышиный писк ударил Акиру по ушам, и он поспешно заткнул их, спасая барабанные перепонки. – Остальное, – Мурзик сунул морду в мешок, – уже не так интересно. Стандартный набор. Мелочовка. Ватрушки, пирожки всякие... с мясом, с грибами, с рыбкой. Вы сами-то что предпочитаете?

– Сыру! Сыру! Сыру! – скандировали передние ряды.

– С салом! С салом! С салом! – уточняли задние.

– Значит, сыру с салом?

– Да!!! – взвизгнула мышиная орда.

– Тогда вспоминайте, за что я вас кормлю.

– Мы ниже травы! – Мыши запрыгали от нетерпения. – Мы тише воды, – громогласно продолжали они. – Без Мурзика мы ни туды, ни сюды!

Мурзик, прикрыв узкие глазки, довольно кивал головой.

– Правильно, дети мои, – наставительно произнес он, – без меня вы ни туды и ни сюды. Самому мне за вами бегать, – он презрительно фыркнул, – сами понимаете, несподручно, но я в любой момент могу притащить сюда кодлу помойных котов... – Мыши в ужасе отшатнулись от своего благодетеля. – ...от вас и требуется-то всего ничего, – продолжал Мурзик, медленно обводя взглядом мышиную гвардию, – чтоб вас не видели и не слышали. И всем будет хорошо. Все довольны, все смеются. Кто у нас тут самый толстый и наглый? – неожиданно спросил Мурзик.

– Наш король Сырогрыз нанадцатый! – не задумываясь ответили мыши.

– Нанадцатый, – усмехнулся Мурзик. – Давно хотел узнать, почему нанадцатый?

– Фиг его знает! – вразнобой запищали мыши. – Так красивей, а считать мы все равно не умеем. Вот он наш король. Самый толстый и самый наглый! – Из мышиной стаи на обозрение Баюна вытолкнули действительно довольно толстую мышь.

– Ну вот, дети мои, – Мурзик вздохнул, – с прискорбием сообщаю, что спать вы сегодня ляжете голодными.

– Почему? – заволновались мыши.

– Потому. От ватрушек с пирогами вы отказались. – Мурзик выпотрошил из пирога кусок запеченной осетрины и под завистливыми взглядами мышей отправил его себе в рот. – А сыр с салом, – продолжил Мурзик, облизнув усы, вы не получите, ибо завелась среди вас одна паршивая овца... в смысле мышь. Толстая и наглая.

Взоры мышиной орды обратились в сторону их нанадцатого предводителя, и ничего хорошего они ему не предвещали. Предводитель как-то сразу съежился и усох.

– Мало того, что эта толстая и наглая, – продолжал Мурзик свою обвинительную речь, – на глаза попалась, кормильца вашего подвела, так она еще и представиться имела наглость. Так и сказала: мыса я!

Акира покраснел и начал пятиться обратно к развилке. Он понял, что попал не туда и вряд ли ему здесь будут рады. Вопли и визг из глубины подвала подтвердили догадку шпиона.

– Долой самодержавие!

– Нанадцатого на мыло!

– Перевыборы!

– Вся власть учредительному собранию!

– Мурзика в президенты!

Это был явный перебор, но Акиру больше волновали его личная шкура, формула и клад. Политические дебаты его не интересовали.

– Есть здесь рациональное зерно, – донесся до него голос Мурзика, – это дело надо обкушать...

– Правильно! – восторженно пискнул кто-то самый догадливый, – объявляю о создании новой партии «Мурзилка»! Желающие могут записаться немедленно!

– Вставай, проклятьем заклейменный! – попытался запеть кто-то самый бестолковый и недальновидный, но быстро подавился собственным хвостом, который ему запихали в рот разгорячившиеся сторонники новой партии.

Акира добрался до развилки и пополз налево, туда, откуда доносились насторожившие его ранее звуки. Когда голова его высунулась из лаза, отодвинув край ковра, висевшего на стене, он увидел, кто их издает.

Бум... бум... бум... – Рукоятка катаны-кладенца билась о странную конструкцию, напоминавшую собой большой котел с серебряной крышкой. Из крышки этой торчала витая медная трубка, сплющенная на конце.

– Котела, котела, катана выпить хосет... Бум... бум... бум...

– Котела... катана, аднака, осень хосет...

– Сенсея!!! – завопил Акира так, что в подвале, где шли перевыборы, мыши подавились сыром, розданным им в качестве аванса для поддержания единственного кандидата в президенты. Шпион колобком подкатился к учителю и бухнул лбом об пол.

– Сенсея! Прости свой глупый нерадивый усеник. Чем ниндзя может загладить свой вина?

Застигнутая врасплох катана торопливо отскочила от чана и чуть не споткнулась об своего ученика.

– Нада подумать, аднака. – Смутить ее было трудно.

– А что здесь делает сенсея? – рискнул полюбопытствовать ученик.

– Я больсой селовек, аднака. Насяльник охраны. Папина добро охраняй. Совсем не пью, аднака. Суточный норма, и все! Видись? Илисира ахраняю... доверяют, аднака!

Акира осторожно тряхнул чан. Внутри плеснулась жидкость. Шпион судорожно сглотнул слюну.

– Так не достать, аднака! Скока раза пробовала! – Ужом обвившись вокруг чана, катана горестно нависла над серебряной крышкой. Чем-то в этот момент она напоминала эмблему последователей Гиппократа. – Сбоку не пробьес... сверху тозе...

– Это цто? – Акира ткнул пальцем в изрядно помятую трубку.

– Илисира кап, кап... не тесет аднака...

Похоже, эликсир, выгнанный три года назад лично самим «папой», выжил благодаря суточной норме в виде наркомовских ста граммов. В этом состоянии перерубить трубку катане было не под силу.

– Охраняес? – задумался Акира, оглядывая котел подозрительно заблестевшими глазами.

– Охраняю, – вздохнула катана-кладенец.

– Сенсея, позволь сказать твой глупый ниндзя. Неправильна охраняес, аднака.

– Посему? – обиделась катана.

– Только цто сам видел. Мыса много-много. Пака одна мыса ловить будес, остальные усе угасят.

– Цто делать? – испугался сенсей.

– Хороши места знаю, – прошептал Акира, – сам не отдас, никто не отберет, аднака. – Акира выразительно похлопал себя по животу.

– Сенсей просяет свой глупый ниндзя, – радостно подпрыгнула катана, выразив таким образом свое согласие.

Акира недолго думая перекусил сплющенный конец трубки своими крепкими зубами, наклонил чан и высосал через бессмертное творение Алхимериуса, как через соломинку, приличную дозу сивухи трехлетней выдержки. Глаза его сразу разъехались в разные стороны, получив возможность обозревать окрестности справа и слева от своего владельца, не утруждая шею. Справа на стене висел плакат, на котором золотыми буквами было начертано:

МУЗЕЙ СЛАВЫ ПАПЫ.

Слева висели два пергамента в аккуратных резных деревянных рамочках под стеклом, обитых чеканным золотом и обильно посыпанных брюликами. Под одной была надпись «ФОРМУЛА», под другой – «ТЕХПРОЦЕСС».

– Мыси украдут, – категорично заявил Акира, тыкая пальцем в «иконостас».

– Не украдут. – Катана удовлетворенно крякнула, отваливаясь от трубки. – Места хоросий знаю. Кидай месок формула!

Акира побросал пергамента в предусмотрительно захваченный с собой мешок, заклепал зубами конец трубки, подхватил чан и двинулся вслед за сенсеем в его надежное место.

 
Черный ворон, черный ворон
Что ты вьешься надо мной, -
 

бубнила «спутниковая» связь себе под клюв, мерно махая крыльями. Рядом крутилась «сотовая».

– Сколько уже пролетели? – нетерпеливо спрашивала она. – Чую, уже больше ста километров сделали. Пора подзаправиться.

– Идем согласно расписания, – невозмутимо ответил орел. – Пока мы в графике, – и вновь заклекотал:

 
Ты добычи не дождешься,
Черный ворон, я не твой
 

– Да на шута ты мне сдался? – возмутился ворон. – И вообще, что за намеки пошлые? Выражения выбирай. За такие слова можно и по клюву схлопотать!

Еще несколько километров летели молча. Наконец «сотовая» не выдержала.

– Шабаш! – решительно заявила она. – Время ланча. Джентльмены пьют и закусывают!

Ворон вспорхнул на спину орла, выдернул из-под ремешка, обтягивавшего могучее тело вольной птицы, фляжку, небольшой сверток, развернул его, разложил между орлиных перьев закуску и одним махом отсосал свою стограммовую дозу.

– Чем закусываешь? – полюбопытствовал орел.

– Яичками, – удовлетворенно каркнула «сотовая».

– Птичьими? – нахмурилась «спутниковая».

– Куриными, – лаконично ответила «сотовая».

– Тогда ладно, – кивнула «спутниковая», – курица не птица, ворон не орел.

– А в глаз хочешь? – немедленно разбухла «сотовая» и поползла по спине «спутниковой», цепляясь за орлиные перья лапками и клювом. Порыв ветра отбросил воинственного пассажира назад, ворон еле успел зацепиться за ремень. Прямо перед его клювом оказалась еще одна фляжка. Желание разобраться с невозмутимым спутником было немедленно забыто, ибо его перебило другое, еще более сильное желание.

– Между первой и второй перерывчик небольшой. – С этими словами ворон принялся выдирать очередную фляжку из-под ремня. Фляжка была тяжелая и довольно большая.

– Эту не тронь! – заволновался орел. – Моя пайка. После выполнения задания пить буду.

– Да ты че, до Буяна насухую лететь собрался? – поразился ворон. – Ну ты, блин, даешь!

– У меня миссия особая, – гордо сказал орел. – Пайка что? Не за пайку работаю! Наше племя орлиное теперь на гособеспечении.

– Это как? – поинтересовался ворон, выдергивая из-под ремня очередные сто граммов.

– А вот так! Едим, пьем вволю. На всем готовом. А как срок придет – службу честно справляем... – орел поморщился, – вас, доходяг, до цели волокем да присматриваем, чтобы не ужрались по дороге... эй! Ты что? Еще и трех километров не пролетели...

«Спутниковая» связь опоздала. «Сотовая» отсосала внеочередные сто граммов, превратилась в двухсотовую, откинула пустую фляжку и начала клювом выщипывать из орла перья.

– Ты че? – заклекотала «спутниковая». – Совсем сдурел?

– Точно помню, закуска здесь была... сам лично клал...

– Убью гада!!!

– Только попробуй! – хмыкнула «сотовая», продолжая ощипывать «спутниковую». – У меня здесь, – она ткнула крылом в свою черную голову, – информация на вес золота. Большие люди пострадают, коль до Буяна ее не донесу. Все племя твое орлиное под корень выведут. Обеспечение... развелось вас дармоедов... убью... убил один такой... – Похоже, двухсотовый начал уставать. Перья выдергивались лишь на третий, а то и на четвертый рывок. – Да мы Кусю недавно морду набили, нас сам Горыныч зауважал, а уж вам, орлам...

«Спутниковая» предельно изогнула шею, выдернула забытый вороном сверток и сунула ему в клюв.

– Вот твоя закуска.

«Сотовая» для порядка выдрала еще одно перо и на образовавшейся проплешине организовала стол.

– Другое дело. Слышь, лошадка моя непарнокопытная, присоединяйся.

– Так мне, вроде, нельзя пока, – неуверенно пробормотал орел. – До Буяна еще махать и махать...

– Ну ты дурной, – закаркал ворон, давясь смехом и закуской, – раньше не летал?

– Первый рейс, – смущенно признался орел, – нашу службу только-только организовали. Седмицы еще не прошло, – добавил он, словно извиняясь.

– Ладно, прощаю на первый раз. – Ворон снисходительно махнул крылом. – Салага, что с тебя взять.

– А ты «сотовым» давно работаешь?

– Третий год. Послужной список, ахнешь! Но чтоб я когда насухую летал? Себя не уважать... – Ворон вцепился клювом в очередную дозу. Это опять оказалась пайка «спутниковой» связи, но на этот раз орел не рискнул возражать.

– Последний раз спрашиваю, – выдирая из горлышка пробку, вопросила «сотовая», – пить будешь?

– Буду! – решился орел, сообразив, что это единственный шанс хоть частично спасти свою долю.

– Молодец! Ор-р-рел! – одобрил ворон, прикладываясь к дозе «спутниковой» и протягивая ей остатки. – Может, из тебя и выйдет толк. Я, пожалуй, займусь твоим воспитанием... не бесплатно, конечно...

– А чем платить?

– Что за вопросы? Эликсиром, конечно!

– А-а-а, – успокоенно вздохнул орел и отшвырнул в сторону опустевшую флягу. – У меня еще заначка есть, – доверительно признался он «сотовой». – Гена расщедрился. На опасное дело, говорит, идете, соколы! А че тут опасного? Летим себе и летим...

– Ха! Да знали б вороги, что у меня тут! – Ворон еще раз шлепнул себя крылом по голове, сбил себя с ног, попал в завихрение воздушного потока и оказался за бортом. – Куда! – каркнул он во всю глотку при виде уносящегося на юг спутника. Спутник-то ладно. Но при нем все его дозы. До самого до Буяна. – Назад!!!

Разъяренной «сотовой» потребовалось всего несколько взмахов крыльями, чтоб догнать ничего не подозревавшего спутника и увесисто долбануть его клювом по черепу.

– За что? – возмутился орел.

– Еще раз попытаешься ноги сделать, пасть порву и моргалы выколю, – посулила «сотовая», возвращаясь к «столу». Полностью замордованный и деморализованный спутник не рискнул возражать и даже не пикнул, когда нахальная «сотовая» отцепила от пояса очередную флягу, причем из вредности самую большую. Ту самую, из заначки. – Ладно уж, – хмыкнул ворон, уловив жалобный взгляд орла, – присоединяйся.

На этот раз спутника уговаривать не пришлось. Но если от этой дозы у орла кровь взыграла в жилах и он еще резвее замахал крыльями, то у ворона взыграла дурь в башке. А потому на вопрос, что, собственно, несет «сотовый» на Буян в своей мудрой вороновой голове, получил ответ, что сейчас чья-то морда басурманская получит еще раз по кумполу, ибо наверняка эта морда вражеский подсыл, раз пытается выведать столь сверхсекретную информацию. Однако, добавил ворон, все басурмане дураки, пеньки и лохи, и в качестве доказательства этой аксиомы «сотовая» завопила во всю глотку:

 
Папа морем не пойдет!
Папа море обойдет!
А вот хрен вам догадаться,
Как он Марьюшку найдет!
 

Благородный ворон опустошил еще одну фляжку, заполз на ее место под ремень и отключился. Орел мерно махал крыльями, оставляя за собой километры за километрами, раздумывая над словами ворона. И чем ближе был остров Буян, тем большее уважение он испытывал к маленькой, но гордой птичке. Орел заботливо поправил свесившуюся из-под ремня пьяную головку сотовой, выдернул по дороге, из-под того же ремня, ее дозу, опустошил фляжку и вновь погрузился в раздумья. До Буяна задачу он должен решить. Это дело принципа. В басурманах орлу летать не улыбалось.