Текст книги "Властитель Стихий (СИ)"

Автор книги: Оксана Ярославская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Да хоть завтра, – улыбнулся Тарнум. – Лошадь у меня есть, карета тоже. Откладывать нет никакого смысла. Да и вообще, мне хочется уже поскорее оказаться в АвЛи. И сделать хоть что-то, чтобы оградить ее от беды. И если мы преуспеем в этом – кто знает, может, Предки всё-таки простят меня и примут, наконец, к себе?

Выезжать решили завтра на рассвете. Пока же гости расположились на отдых в доме Тарнума: эльфийкам он уступил свою спальню, Ксанфу постелил медвежью шкуру в углу маленькой комнатки, где хранилась хозяйственная утварь, а Тинос с его позволения нырнул в колодец. Сам же хозяин, попрощавшись со всеми до утра, пошел собирать вещи и пристраивать к соседу свою собаку.

Поздним вечером он постучал в дверь комнаты Ксанфа:

– Ты еще не спишь, демон?

– Еще нет, а что? – отозвался криган, вскакивая на ноги.

– Прости, что побеспокоил тебя, – сказал Танрум, войдя в комнату и присев на шкуру рядом с ним. – Меня очень волнует этот Кристалл Силы. Расскажи о нем подробнее. Всё, что знаешь.

Ксанф протер глаза, потянулся и начал свой рассказ. Сперва он поведал бессмертному герою древние криганские предания о таинственном камне, хранящем в себе сокрушительную силу Преисподней и способном даровать своему хозяину власть над целым миром. Затем перешел к изложению истории своего отца. Он рассказал, как, создавая Клинок Арамгеддона, тот впервые прикоснулся к сокрытому в одном из его компонентов Кристаллу Силы – еще не зная о нем, но уже чувствуя его могучую темную энергию, волнующую и неимоверно притягательную. Затем – о второй встрече Ксерона с Кристаллом, на этот раз заключенным в Сферу Ада и делавшему ее незримые лучи губительными для любого чужеземца. И, наконец, о том, как во время войны за Стихийный Остров Ксерон обрел Кристалл в чистом виде и неосторожно пробудил его энергию, устроив страшное бедствие, не погубившее весь мир лишь из-за того, что Кристалл при этом улетел в Стихийные Плоскости. В завершение Ксанф привел слова Дерева Знаний о некоей чуждой силе, витающей в Плоскостях и грозящей Антагариху невиданными бедами.

– Я уверен: Дерево имеет в виду этот злополучный Кристалл, – сказал он. – И, судя по всему, новоявленный Властитель Стихий черпает свою силу именно из него. Эту вещь надо во что бы то ни стало изъять из Плоскостей!

– Разумеется, надо, – согласился Тарнум. – Но только… Послушай, демон, ответь-ка мне на один вопрос, только честно…

– Я даже знаю, на какой, – губы Ксанфа скривились в горькой усмешке. – Тебя интересует, не хочу ли я сам обладать Кристаллом Силы и не для того ли собираюсь в Плоскости, чтобы заполучить его?

–Да уж, в проницательности тебе не откажешь…

– Ну да, у меня есть некоторые способности к телепатии. Но и без них было бы несложно догадаться: ты ведь уже не первый меня об этом спрашиваешь. И почему же вы все считаете, что раз криган – значит обязательно агрессор? Сейчас ведь уже не те времена, когда мои собратья жаждали власти над всем миром. Эофол давным-давно завоеван эльфами, мы приняли авлийское подданство и служим их королю. И, между прочим, верно служим – за все семьдесят с лишним лет не было ни одного восстания.

– А разве тебе не хочется его устроить? – Тарнум внимательно взглянул в глаза собеседнику. – С Кристаллом Силы у тебя были бы все шансы освободить свой народ от эльфийского владычества…

– Слушай, друг эльфов, ты к чему меня подстрекаешь, а?! Или это ты проверяешь мою лояльность АвЛи?

– Ты, как всегда, догадлив. Не обижайся, я просто видел, как горели твои глаза, когда ты рассказывал о Кристалле.

– Да не нужен он мне! – вскричал Ксанф, теряя терпение. – Ну чем мне поклясться, чтобы ты поверил?

– Не надо клясться. Я верю, что сейчас он тебе действительно не нужен. Но будешь ли ты думать так же, если он окажется в твоих руках? Сдается мне, этот артефакт страшен не только своей разрушительной энергией, но и способностью подчинять себе владельца, навязывать ему свою волю. Подобное когда-то случилось с Джелу – ты же знаешь эту историю, как он скрестил свой Клинок Армагеддона с Ледяным Клинком Килгора и тем самым вызвал Судный день? А ведь хотел совсем другого – уничтожить оба Клинка и тем самым предотвратить катаклизм. Искренне верил, что действует во спасение мира, и не чувствовал, что уже порабощен Клинком Армагеддона. Точнее, как я теперь понимаю, Кристаллом Силы. Артефакт жаждал катастрофы – вот и устроил ее руками Джелу, а тот так до самого конца ничего и не понял. И с твоим отцом, по сути, произошло то же самое – Кристалл напрочь лишил его разума и попросту заставил взорвать Стихийный Остров. Так что берегись: кто знает, на что он может тебя подвигнуть?

– Ну уж нет! – воскликнул Ксанф, лихорадочно сверкая глазами. – Я не отец, у меня хватит сил не поддаться!

– Ох, не знаю… Вот наблюдаю я за тобой – и вижу в тебе что-то такое… Не знаю, как объяснить, но такие, как ты, бывают очень чувствительны к влиянию подобных вещей. Нет-нет, я не сомневаюсь в чистоте твоих помыслов, но, может быть, тебе всё же лучше не ходить в Плоскости и не сталкиваться с этим Кристаллом?

– Я бы, может, и не пошел, – сощурился криган. – Но, боюсь, без меня никто из вас Кристалл не найдет. У меня-то на него чутье, от отца досталось, а у вас – нет.

– Ну хорошо. В таком случае – иди, только умоляю тебя: будь крайне осторожен. И вот еще какой вопрос: ты говоришь, что Кристалл необходимо забрать из Плоскостей – а куда? Как ты мыслишь его дальнейшую судьбу?

– Я об этом еще не думал. Главное – забрать, а там видно будет. Хотя, конечно, в нашем мире ему тоже не место.

– У меня есть одна идея. Я могу попросить Предков, чтобы те взяли Кристалл к себе и надежно скрыли от всех живущих. В свое время они уже предлагали мне поступить так с Ледяным Клинком, но, к несчастью, соперники увели его у меня из-под носа. Надеюсь, Предки не откажутся спрятать в своем потустороннем хранилище и Кристалл Силы – он ведь не менее, а может, и более опасен, чем Ледяной Клинок.

– Да, пожалуй, это будет лучший выход, – согласился Ксанф. – Тогда уж Кристалл точно никому больше не навредит.

– Вот и отлично. Договорились. А теперь ложись-ка ты спать – перед дальней дорогой не мешает как следует отдохнуть.

Тарнум вышел, а Ксанф еще долго ворочался без сна: на него с новой силой нахлынуло воспринятое когда-то от отца острое чувство манящей и опьяняющей, но при этом смертельно опасной энергии, заключенной в Кристалле Силы.

Постояльцы Тарнума проснулись рано утром, разбуженные на редкость горластым соседским петухом. Наскоро собравшись, они вышли во двор и увидели у ворот лошадь, запряженную в карету. Рядом, прислонясь к калитке и задумчиво глядя на дорогу, стоял хозяин.

– Ну что, готовы? – произнес он. – Сейчас поедем… сейчас…

Обернувшись, Тарнум медленно обвел глазами дом, двор, пустую собачью будку, а затем вновь устремил взгляд за ограду.

– Прощай, Стангард, – промолвил он с печальной полуулыбкой. – Может, и не лучшие мои годы прошли здесь, но уж наверняка не худшие. Всякое тут бывало: друзья, враги, победы и поражения, радости и разочарования… Да, всё было…

Тарнум замолк и еще долго стоял у забора, качая головой, хмурясь и улыбаясь каким-то своим, никому не ведомым думам и воспоминаниям. Тинос с недоумением смотрел на бессмертного героя: вчера тот горел нетерпением скорее оказаться на Антагарихе – так почему же сейчас медлит, не в силах расстаться с аксеотскими краями? Будто услышав мысли элементаля, варвар вдруг резко повернулся и решительным шагом направился к лошади. По его лицу и походке было ясно: чем бы ни закончилась его миссия в АвЛи – сюда он в любом случае уже не вернется.

Их карета долго тряслась по разбитой дороге через бескрайнюю степь, наводящую тоску своим унылым однообразием. Сразу за пограничным постом на въезде в Великий Аркан ландшафт резко изменился – вместо плоской равнины с жухлой растительностью здесь были пологие холмы, поросшие раскидистыми деревьями, а вместо неприглядных варварских жилищ – опрятные домики магов, выкрашенные в яркие жизнерадостные цвета. Посреди большинства селений высились стройные башенки из камня или дерева; иногда на их плоских крышах были различимы фигуры облаченных в пестрые халаты людей, застывших с простертыми к небу руками – то ли молящихся, то ли улавливающих рассеянную в пространстве магическую энергию.

– А вот, кажется, и Аркания, – Улисса указала рукой на открывшийся за поворотом большой город, живописно раскинувшийся на склонах высокого холма и сверкающий многочисленными золочеными куполами.

Въехав в город, Тарнум остановил карету у ворот таверны.

– Пойду наведаюсь к здешнему королю, – сообщил он. – Надеюсь вернуться вместе с Гэйвином Магнусом.

Улисса тем временем решила разыскать лабораторию магов, занимающихся межмировой телепортацией, а Тинос предложил Ксанфу и Каури прогуляться по городу. Встретиться договорились в таверне.

Столица Великого Аркана произвела на элементаля и его спутников весьма приятное впечатление. Город был чистым, ухоженным, с многочисленными фонтанами и мраморными статуями. По-видимому, сегодня здесь отмечался какой-то праздник – двери и окна многих домов были украшены гирляндами цветов, а на главной площади играла музыка. На базаре, куда они зашли по предложению Ксанфа, тоже было шумно и весело – бродячие артисты развлекали публику, выпуская из ладоней фейерверки разноцветных огоньков или создавая иллюзии диковинных зверей, детишки в одинаковых синих мантиях и конусообразных шапках – видимо, ученики школы волшебников – состязались в искусстве левитации, подбадриваемые толпой азартно переживающих зрителей. Ксанф, Тинос и Каури долго рылись в ворохе артефактов, выложенных на прилавок торговца магическими вещами, но так и не присмотрели ничего подходящего. Лишь матриарх приобрела себе изящную золотую подковку – не столько для обещанного продавцом привлечения удачи, сколько просто на память об Аксеоте.

Когда они уже выходили с рынка, их окликнул смуглый черноволосый мужчина, стоявший у разрисованной золотыми звездами палатки:

– Эй судьбу свою узнать не желаете? Заходите – погадаю!

Переглянувшись, они зашли в палатку. Предсказатель уселся за круглый столик, жестом приглашая их располагаться рядом.

– Ну, кто первый хочет узнать свое будущее? – спросил он, тасуя колоду карт.

– Да у нас, судя по всему, на ближайшее время судьба будет общей, – сказал Ксанф, явно не желавший тратить лишние деньги. – Так что можешь гадать всем сразу.

– Хорошо. Для начала поглядим, что ожидает вас завтра.

Выхватив из колоды одну карту, маг положил ее на стол. На карте были изображены две извилистые линии.

– Ага. Вам предстоит какая-то дальняя дорога.

– Точно, – кивнул Тинос. – Очень и очень дальняя – аж в другой мир.

– Вот видите, мои карты не лгут, – самодовольно улыбнулся гадатель. – А теперь посмотрим, что будет с вами в дальнейшем.

Он вновь перемешал карты, затем рассыпал их по столу и начал перекладывать по какой-то одному ему известной системе, переворачивая, собирая в стопки и вновь раскладывая по одной. В конце концов он сгреб все карты в кучу, оставив только три – со страшной звероподобной рожей, с причудливо изломанной линией и с восьмиконечной черной звездой.

– Да уж, порадовать вас особо нечем, – озабоченно произнес он, почесав в затылке. – В будущем у вас, во-первых, встреча с лютым врагом, а во-вторых – разбитые надежды.

– А в-третьих? – спросил элементаль, указывая на карту со звездой. – Что сулит нам вот эта карта?

– А, эта… – в глазах мага отразилось некоторое замешательство. – Ну, в общем, она обозначает большие неприятности.

Когда они вышли из палатки, Ксанф разразился непристойной бранью.

– Да уж, прогноз – лучше некуда! – добавил он, чуть остыв. – И зачем только мы пошли к этому хрычу – всё настроение испортил, гад! Лютый враг – это понятно, но разбитые надежды?! Что он имел в виду?

– Не надо так серьезно относиться к его предсказаниям, – сказала Каури. – На картах гадают только шарлатаны, настоящие маги, чтобы увидеть будущее, пользуются другими средствами.

– Какими? – уныло поинтересовался криган.

– Заклинаниями, опьяняющими снадобьями, магическими шарами… Но уж никак не картами.

В таверне их уже ждала Улисса.

– Я договорилась с волшебниками, – сказала она. – Нас готовы телепортировать хоть сегодня. Представляете, в этой лаборатории до сих пор работает тот джинн, который отправлял отсюда в Эрафию моего мужа. Надо сказать, он очень удивился, что я была женой Николая, всё никак не мог поверить в возможность брака эльфийки с человеком.

– Ясное дело, – заметила Каури. – Подобные союзы – большая редкость. Кому же из нас захочется связывать судьбу с таким недолговечным существом? Лично я бы ни за что не вышла замуж за человека. Зачем это нужно – чтобы овдоветь в расцвете лет, а потом и детей своих похоронить?

– А я вот вышла, – тихо проговорила Улисса, глядя куда-то вдаль. – И похоронила – мужа, сыновей, внука…

– Ну и как? – в глазах темной эльфийки читался неподдельный интерес. – Оно того стоило?

– Давайте не будем обсуждать здесь мою личную жизнь, – холодно ответила Улисса, внезапно переменившись в лице.

Тинос и Ксанф с тревогой смотрели на Каури, опасаясь, как бы та не сказала какую-нибудь резкость. Но на сей раз у матриарха хватило такта не обострять ситуацию.

– Хорошо, примирительно произнесла она. – Не будем так не будем.

Ближе к вечеру пришел Тарнум – как и предполагал, не один. Варвар вел под руку худощавого мужчину с высоким лбом, серо-голубыми глазами и коротко стриженными русыми волосами. Пропорционально сложенный, с тонкими благородными чертами лица, он был бы весьма привлекателен, если бы не пустой, абсолютно ничего не выражающий взгляд и не застывшая на губах широкая бессмысленная улыбка.

– Знакомьтесь – Гэйвин Магнус, Великий Визирь Бракады, – произнес Тарнум, усаживая мужчину на скамью в таверне. – Как я и ожидал, мне отдали его без проблем. Что ж, теперь у арканского короля стало одной головной болью меньше. А у нас – одной больше… Но я очень надеюсь на эльфийское искусство врачевания, – Тарнум внимательно посмотрел на Улиссу. – Насколько я помню, оно способно творить чудеса.

– Ох, не знаю… – смущенно пробормотала светлая эльфийка.

Она повернулась к Магнусу:

– Великий Визирь! Господин Магнус!

Бывший бракадский повелитель продолжал сидеть с тем же отсутствующим видом, глупо улыбаясь и тараща глаза.

– Гэйвин!

И снова Улисса не дождалась никакой реакции.

– Такое ощущение, что он ничего не слышит…

– Сейчас проверим, – деловито завил Ксанф.

Он положил ладонь на лоб Магнуса, закрыл глаза и замер с сосредоточенным видом.

– Да нет, всё он слышит и видит, – произнес демон спустя некоторое время. Но при этом совершенно ничего не соображает. В голове пусто, как у зомби – ни мыслей, ни эмоций.

– Он, наверное, еще под воздействием лекарств, – предположил Тарнум. – И вообще, мне кажется, он почувствует себя лучше, когда окажется в родном мире. Кстати, что там у нас с телепортацией?

– У магов всё готово, так что можно уже идти в лабораторию, – сказала Улисса.

– Ну что же, тогда пойдемте, – предложил варвар.

– Слушай, Тарнум, а куда ты свою лошадь денешь? – задал Тинос давно занимавший его вопрос. – Не с ней же телепортироваться?

– А я оставлю ее вместе с каретой хозяину этой таверны. Думаю, он останется доволен таким подарком.

Лаборатория магов располагалась в нарядном двухэтажном доме, похожем на дворец, с темно-зелеными стенами, белыми мраморными колоннами и изящной позолоченной башенкой на крыше. Внутри, в полутемном зале с коврами на стенах, сидели двое – синекожий джинн с высоким тюрбаном на голове и пожилой человек в традиционном для здешних чародеев наряде – расшитом серебром узорчатом халате и остроконечной шляпе.

Поприветствовав вошедших странников коротким поклоном, джинн спросил, обращаясь к Улиссе:

– Вас телепортировать как мы договаривались? К артефакту?

– Да, – кивнула эльфийка. – К магическому шару.

Придирчиво оглядев ряд прислоненных к стене жезлов, джинн выбрал из них один, с затейливой резьбой и полукруглым каменным набалдашником, и протянул его Улиссе.

– Держите и представляйте себе этот ваш шар.

Она приняла жезл, и менее чем через минуту камень на его конце вспыхнул ярким зеленым светом.

– Ого! – воскликнул джинн, удивленно качая головой. – Видать, сильный у вас там артефакт, раз так быстро связь установилась.

– Да, довольно сильный, – согласилась Улисса. – Вашими же мастерами сделан.

Встретив недоумевающий взгляд собеседника, она пояснила:

– Когда королева Катерина возвращалась отсюда в Эрафию биться с криганами, к ее войску присоединилась сотня арканских магов. Они основали там гильдию, занялись исследованиями и созданием всяческих артефактов. Этот шар – единственное из их творений, которое дошло до наших дней.

– А, тогда понятно, – протянул джинн.

Он взял у Улиссы жезл и, почтительно поклонившись, передал его другому магу. Тот неспешно встал, прошествовал в середину зала и взмахом жезла описал широкую дугу, упирающуюся концами в пол. Полыхающий зеленым огнем камень оставил в воздухе след в виде светящейся арки, которую тут же заволокло невесть откуда появившимся туманом.

– Можете идти, – объявил волшебник, указывая жезлом на портал.

========== Глава 6 ==========

Телепортация, вопреки ожиданиям, прошла легко и безболезненно. Единственными неприятными ощущениями были небольшое головокружение и минутное потемнение в глазах. Выйдя из тумана, шестеро путешественников оказались в просторном помещении с высоким сводчатым потолком, с которого свисала массивная бронзовая люстра. На стенах в несколько ярусов вплотную друг к другу висели многочисленные картины, а на маленьком круглом столе, застеленном красным сукном, стоял запыленный магический шар, покрытый стеклянным колпаком.

– Где мы? – поинтересовался Тинос, осматриваясь.

– В ратуше Хармондейла, – вполголоса ответила Улисса. – Вот на этот шар настраивались арканские маги, чтобы открыть нам портал.

– Раз уж мы всё равно здесь – может, глянем, что в АвЛи делается? – предложил Ксанф, косясь на прибор.

Улисса едва заметно нахмурилась:

– Нет, нельзя. В этот шар уже почти восемьдесят лет никто не смотрел, и мы не станем.

– Неужели это тот самый? – дрогнувшим голосом спросил элементаль, поеживаясь от нахлынувших неприятных воспоминаний.

– Да. Тот.

– О чём это вы? – не понял криган. – Какой еще «тот самый»?

– Тот, через который предки нынешних новоэрафийцев наблюдали падение Мирхема. С тех пор к этому шару никто не прикасался. Он стоит здесь как реликвия, чтобы помнили…

– Вот никак я не привыкну к странностям здешнего народа, – произнесла Каури, пряча усмешку. – Иметь такой мощный магический инструмент – и не пользоваться им?!

– Был инструмент, а теперь святыня, – сурово пояснила Улисса. – Пользоваться им как инструментом – кощунство, а я кощунствовать не хочу. Пусть горящий Мирхем останется последним, что видел этот шар.

– Хм… А пыль с него стереть – это, видимо, тоже кощунство, раз за восемьдесят лет никто не сподобился? – пробормотала Каури себе под нос, но, к счастью, так тихо, что ее услышал лишь стоявший рядом Ксанф.

Тем временем Тарнум, держа за руку бессмысленно уставившегося в пол Магнуса, увлеченно разглядывал картины на стенах.

– Здесь показана вся история Эрафии, – объяснила Улисса, заметив его интерес. – Вот, например, Рион Первый приручает грифонов, чтобы использовать их в битвах. Это – строительство Стедвика, а вот это Рион объявляет себя королем…

– А это, как я понимаю, наша с ним дуэль, – промолвил Тарнум, глядя на одну из картин, на которой статный рыцарь в сияющей золотом кольчуге вонзал меч в голую грудь звероподобного лохматого верзилы с низким лбом и кривыми волосатыми ногами. – Что ж они меня таким монстром изобразили, разве я похож на этого дикаря? Да и вообще, на самом деле всё было не совсем так. Он меня не мечом поразил, а кинжалом, и кольчуга у него была не золотая, а из обычной стали. И что это за город такой на заднем плане? Мы бились в чистом поле, никаких городов рядом не было…

– Что ж, скоро ты сможешь увидеться с королем Грифоново Сердце и рассказать ему, как всё было в действительности. Он мечтает о встрече с тобой, ты ведь ему не откажешь?

– Король Грифоново Сердце? А я уж думал, этой династии конец пришел. Ты ведь что-то там говорила о страшной судьбе, постигшей их королевство…

– Да нет, они до сих пор у власти. Вот только их нынешняя держава от прежней Эрафии отличается, как… – Улисса замялась, не находя подходящего сравнения. – Ну, в общем, ты сам увидишь. А сейчас пойдемте-ка ко мне во дворец.

– И что же мы будем делать с нашим сумасшедшим? – спросил Тинос, когда Улисса, проводив Тарнума к королю, собрала остальных своих соратников у себя в приемной.

– Ну… Лечить будем, – она неопределенно развела руками. – Я поначалу думала вызвать к нему придворных целителей, но, пожалуй, этого всё-таки не стоит делать. Понимаете, не хочется, чтобы великого правителя, чье имя овеяно легендами, видели в таком состоянии. Нет, лучше никому не говорить, что Магнус здесь – по крайней мере, до тех пор, пока он не придет в себя. Я надеюсь, мы и без королевских врачей сумеем ему помочь.

– Можете, кстати, положиться на мой опыт приготовления лечебных снадобий, – предложила Каури. – Здесь, как я заметила, целебных трав растет не меньше, чем на Жаддаме, я из них самые разнообразные зелья могу сварить – укрепляющие, отрезвляющие, повышающие умственные способности…

– Это замечательно, – сказала Улисса. – Зелья нам пригодятся, хотя вряд ли мы сможем обойтись только ими. Все эти отвары и настои хороши для лечения телесных недугов, они могут придать сил, улучшить самочувствие, но душу едва ли исцелят. Ей нужны иные средства – покой, забота, доброе отношение… Я постараюсь дать всё это нашему больному. Пусть не сразу, но рассудок вернется к нему, должен вернуться. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Мы все на это надеемся, – неуверенно откликнулся Тинос. – А что нам еще остается?

Ближе к вечеру Улисса с охапкой свежесрезанных роз зашла в гостевую спальню проведать Магнуса. Бывший великий визирь сидел, вцепившись руками в край кровати и растерянно озираясь по сторонам. Очевидно, успокоительное действие арканских снадобий уже закончилось – вместо недавней блаженной улыбки его лицо выражало тревогу, граничащую с паническим ужасом.

– Здравствуйте, господин Магнус, – поприветствовала его Улисса. – Смотрите, какие я вам цветы принесла – правда, красивые?

Ответа не последовало, да эльфийка и не ожидала его. Однако она не теряла надежды, что ее слова и интонации голоса, так же как красота и аромат этих роз, всё-таки отложатся в глубине помраченного сознания Магнуса, и потому продолжала, ободряюще улыбаясь, разговаривать с ним:

– Всё будет хорошо, Гэйвин. Вы больше не пленник арканского короля. Забудьте Аксеот, как страшный сон – вы в родном мире, пусть не в Бракаде, но всё-таки рядом с ней, в Хармондейле. Помните Хармондейл? Помните, какие кровавые войны вели здесь Эрафия и АвЛи? Эти раздоры теперь в прошлом, здесь снова мир и покой, как в старые добрые времена. Всё плохое позади, Гэйвин. И у вас тоже всё наладится. Вы среди друзей, доверьтесь нам, мы вам поможем…

Магнус продолжал сидеть с тревожным взглядом, напрягшись и вжав голову в плечи, будто ожидая удара. Он напоминал испуганного ребенка, которого хотелось приласкать, утешить. Улисса подошла поближе, обняла его за плечи, ласково погладила по волосам. И Магнус отозвался на ее прикосновения – лицо его просветлело, в глазах появился блеск, на губах вновь заиграла улыбка. Со сладострастным стоном он потянулся к эльфийке – и та, поняв, чего он от нее хочет, в ужасе отшатнулась. Нет, только не это! Хорошо, конечно, что Магнус сохранил способность хоть к каким-то чувствам; может быть, через них и лежит самый быстрый и надежный путь к его выздоровлению, но ведь нельзя же так! Она все эти годы оставалась верна памяти Николая, да и вообще, как же можно – вот так, сразу, с незнакомым человеком… Нет уж, лучше она обойдется традиционными способами лечения – должны же они в конце концов подействовать, хоть и потребуют много терпения и времени… А вот времени-то как раз остается мало – пока она была в Аксеоте, пришло очередное письмо от Ариана, в котором он сообщает, что алтарь Воды у Озера Вечной Юности уже достроен и на нем, как прежде на алтаре Огня, начались всякие магические чудеса. Осталось построить еще два, и всё будет готово для ритуала. Успеет ли Магнус к тому времени восстановить разум и перенести их в Стихийные Плоскости, если она сейчас не воспользуется представившимся шансом? Не слишком ли дорого обойдется всему миру сохранение ее чести?

Судорожно сглотнув и опустив глаза, Улисса принялась расстегивать платье.

– Ну, иди же ко мне, Гэйвин… Иди…

Глаза бессмертного мага заблестели сильнее, на щеках проступил румянец.

– Фархана! О, Фархана! – сорвалось с его губ.

«Фархана? Это еще кто?» – подумала Улисса, но возражать не стала.

– Да, милый, я здесь. Иди сюда. Всё будет хорошо…

Наутро Улисса не находила себе места, не зная, куда деваться от стыда. Она предала покойного мужа, нарушила извечные эльфийские традиции, запрещающие вдовам любые связи с мужчинами, уж тем более внебрачные. Но, наблюдая в этот день за своим подопечным, эльфийка заметила в его состоянии некоторые обнадеживающие сдвиги. Магнус по-прежнему не отвечал на ее вопросы и, похоже, не осознавал, кто он такой и где находится. Но в его лице и позе уже не было вчерашнего тревожного напряжения, а выражение глаз стало чуть более осмысленным. Значит, нащупанный ею путь к исцелению был правильным. А раз так, она была согласна приносить эту жертву снова и снова – столько, сколько понадобится.

Вечером всё повторилось: нежные объятия, горящие желанием глаза Гэйвина, неистовый стук его сердца и жаркий шепот: «Фархана, Фархана!» И хотя Улисса понимала, что ревновать в данной ситуации глупо, она всё-таки никак не могла отделаться от мысли: кто такая Фархана?

Тем временем Каури и Тинос занимались приготовлением лекарственных снадобий из трав, собранных в близлежащем лесу. Элементаль колдовал над водой, придавая ей целебную силу, а матриарх заливала этой водой измельченные листья и корешки и грела над огнем. Жидкость в котле бурлила, распространяя густой терпкий запах, а эльфийка неторопливо помешивала ее, время от времени пробуя на вкус и добавляя какие-то компоненты. Затем сваренное зелье возвращалось к Тиносу, который заряжал его водной магией для усиления лечебных свойств. Он делал над остывающим котлом несколько легких пассов плавниками – и мутноватое варево на глазах приобретало прозрачность, цвет его делался более насыщенным, а аромат – тонким и приятным. Ксанф тоже порывался поучаствовать в приготовлении лекарств; он неоднократно предлагал свою помощь, но самое большее, что ему позволяла Каури – это принести ведро воды из колодца или отмыть закопченный котел. Демон чувствовал себя не у дел; не зная, как еще помочь лечению Магнуса, он как-то раз предложил Улиссе воспользоваться его телепатическими способностями, чтобы проникнуть в сознание больного и понять, помогают ли ему зелья, но нарвался на неожиданно резкий отказ, чем был весьма обескуражен. Вообще же все трое – и Ксанф, и Тинос с Каури – не могли не заметить перемен, произошедших в последнее время в настроении Улиссы. Она стала замкнутой и неприветливой, избегала смотреть в глаза, на вопросы о самочувствии Магнуса отвечала односложно и с явной неохотой.

– Слушай, какая муха ее укусила? – допытывался Тинос у Ксанфа. – Что там тебе твоя телепатия подсказывает, а?

В ответ криган только развел руками:

– Выходит, не такой уж я и хороший телепат. Ума не приложу, что с ней творится. Вижу только, что она в смятении, что-то ее гнетет, но что именно? Чтоб это понять, надо читать мысли, а этого-то я как раз не умею.

Лишь мудрая и наблюдательная Каури догадывалась, в чём дело – видя, как светлая эльфийка краснеет и отводит взгляд при каждом упоминании о Магнусе, это было не так уж и сложно. Однако матриарх предпочитала молчать о своих предположениях и, слушая разговоры своих товарищей об Улиссе, лишь загадочно улыбалась.

Перелом в состоянии Гэйвина наступил на двенадцатый день лечения. Проснувшись утром, он долго и пристально смотрел на лежавшую рядом Улиссу, а затем вдруг изрек:

– Ты не Фархана.

– Совершенно верно, – подтвердила эльфицйка, облегченно улыбнувшись. – Я не Фархана.

– А я думал… У тебя руки как у нее – мягкие, нежные. И глаза…

– Нет-нет, Гэйвин. Я Улисса, дочь Элдриха Парсона.

– Улисса, – медленно повторил он, как будто пробуя имя на вкус. – Дочь Парсона… Какого Парсона? Ах, да, эльфы… АвЛи…

Внезапно Магнус вскочил, встревожено оглядываясь по сторонам:

– Маятник! Где мой маятник?!

– Его нет, Гэйвин. Он тебе больше не нужен – ты свободен.

– Свободен? – растерянно переспросил он, будто не зная, что ему делать с этой свободой.

Затем, испустив тяжкий вздох, схватился за голову:

– Что со мной, а? Ничего не помню – кто я, где я… Я чем-то болен, да?

– Ты был болен, а сейчас выздоравливаешь, – заверила его Улисса. – Не беспокойся, со временем ты всё вспомнишь. Я со своими товарищами сделаю всё, чтобы ты скорее поправился. Только, пожалуйста, забудь всё, что между нами было, ладно? Нам с тобой не следовало…

– Нет! – Гэйвин до боли впился ногтями в ее локоть. – Не оставляй меня!

– А я и не оставлю. Буду рядом, буду заботиться о тебе, пока ты окончательно не придешь в себя, но… Я ведь не Фархана, хватит себя обманывать.

– Не оставляй меня! – повторил Гэйвин.

Его глаза были полны такой отчаянной мольбы, что у Улиссы сжалось сердце. Она понимала, каким одиноким и несчастным чувствует себя Гэйвин, истосковавшийся за долгие годы без женской ласки. Прекрасно понимала, ибо и сама уже не первый десяток лет жила в безрадостном одиночестве, согреваясь лишь воспоминаниями о тех счастливых временах, когда рядом был любимый Николай.

– Я буду заботиться о тебе, как сестра о брате, – прошептала она, нежно целуя Гэйвина в лоб.

Память возвращалась к Гэйвину урывками, внезапными озарениями, высвечивающими из застелившего его прошлое тумана отдельные моменты. Вот он, визирь на службе у императора, сидит в пышно обставленном кабинете дворца и смотрит в окно на раскинувшийся вокруг большой и богатый город – столицу Империи. Стальной Рог – кажется, так он назывался. Вот тот же город, но охваченный пожарами, наводненный толпами вооруженных варваров, озверело крушащих статуи, грабящих дома и храмы, убивающих людей. Гэйвин стоит на улице и пытается навести портал для спасения мирных жителей, но прямо на него, подначиваемое азартными криками врагов, несется грузное мохнатое чудище, с диким ревом замахивается передней лапой – и два длинных отточенных когтя, подобно стальным кинжалам, вонзаются в грудь. Встав на дыбы, монстр поднимает его в воздух, с размаху сбрасывает себе под ноги и принимается яростно топтать, обрушивая на него всю массу своей огромной туши. Дикая боль, хруст ломаемых ребер, соленый вкус крови во рту – и темнота. А наутро он очнулся среди догорающих развалин, весь в крови, изломанный, насквозь истыканный железными когтями, но живой, и так впервые узнал о своем бессмертии. Выплывавшие из глубины памяти эпизоды постепенно складывались в более или менее ясную историю его прежней жизни – пусть пока и не вполне цельную, но всё время дополняемую новыми подробностями. Он вспомнил, как уцелевшие маги Империи, бежавшие от варваров в пустыню, избрали его своим предводителем; как он поклялся превратить эту пустыню в цветущий край, где обездоленный народ вновь обрел бы достойную жизнь; как постигал высшие сферы светлой магии в прекрасном поднебесном городе, среди ангелов; как рыцарь Рион по прозвищу Грифоново Сердце, восстав против владычества варваров, предлагал объединить силы во имя восстановления Империи – а он отказался, ибо устал от потрясений и хотел мира. Однако вспоминалось Гэйвину и нечто такое, что никак не укладывалось в воссоздаваемую им картину. Например, зачем-то созданный им волшебный маятник, порабощающий волю и разум любого живого существа. Войско, отправляемое им на штурм столицы Великого Аркана – и как только ему, при его-то миролюбии, могла прийти мысль об агрессии против безобидного королевства светлых магов?! Как он вообще оказался в Аксеоте? Этого Гэйвин, как ни старался, вспомнить не мог. В сознании возникала лишь невероятная, фантасмагорическая картина, похожая на кошмарный сон: текущая по земле лава и огненные сполохи в небесах; треск рушащихся зданий и истошные крики; жаркое пламя, терзающее, но не способное испепелить его бессмертную плоть; чьи-то сильные руки, подхватывающие его и куда-то волокущие… Что это было – болезненный бред или отражение каких-то реальных событий? Гэйвину предстояло еще многое вспомнить и во многом разобраться. И всё это время рядом с ним была чуткая и заботливая эльфийская женщина, так похожая на Фархану – восьмую или девятую из многочисленных жен, которых он имел за свою долгую жизнь, и единственную, которую по-настоящему любил. Она терпеливо ухаживала за ним, поила зельями, снимала головную боль легким касанием ладони и парой произносимых вполголоса магических фраз, вела с ним долгие разговоры, утешая и ободряя, пробуждая его память наводящими вопросами и ненавязчивыми подсказками. Но когда он допытывался, зачем она это делает и что ей от него нужно, эльфийка лишь мягко улыбалась и поглаживала его по голове, приговаривая: «Всему своё время».