Текст книги "Властитель Стихий (СИ)"

Автор книги: Оксана Ярославская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Подумаешь, власть сменилась, – заявил, сияя от счастья, один из духов Огня. – Может, этот новый правитель окажется не хуже наших прежних Лордов. А станет нас притеснять – что ж, потерпим. Зато мы наконец-то сможем попасть домой! А то здесь, конечно, неплохо, но слишком уж холодно и сыро.

– По-моему, здесь, наоборот, слишком засушливо, – возразил другой житель колонии, собрат Тиноса по водной стихии. – До ближайшей речки полдня надо тащиться, да и дожди бывают хорошо если раз в неделю. Но ты в одном прав: дома лучше. А кто там правит – это уже дело десятое. У правителей свои заботы, а у нас свои.

И напрасно Тинос живописал им ужасы владычества Эскатона и предостерегал, что подобное может повториться. Среди его слушателей не оказалось никого, кто застал эпоху Разрушителя и был способен в полной мере оценить грозящую опасность. Все здешние элементали появились на свет уже после Судного дня и об Эскатоне знали лишь по рассказам старших товарищей. Им не верилось, что и с ними самими когда-нибудь может случиться нечто подобное, что они могут так же сойти с ума и, повинуясь чужой воле, отправиться что-то разрушать. Тинос так и не сумел убедить эту излишне самоуверенную публику в своей правоте и покинул колонию весьма разочарованным.

Не повезло и Ксанфу, вздумавшему как-то раз в одиночку прогуляться по городу. Забредя в глухой окраинный район, он нарвался там на толпу агрессивно настроенных подростков лет двенадцати-пятнадцати. Юнцы обступили его плотным кольцом, и намерения у них, судя по недобро прищуренным глазам и раскрасневшимся лицам, были самыми серьезными.

– Ах ты, вражина, – процедил сквозь зубы высокий прыщавый парень со шрамом на щеке. – Зачем сюда приперся, тварь рогатая?

– Я авлийский подданный, – пытался объяснить Ксанф, но парень лишь презрительно хмыкнул:

– Вот и сидел бы у себя в АвЛи, а на нашей святой земле адским отродьям не место!

– Точно, – подал голос другой мальчишка, чуть постарше. – Жаль, недобили вас в последней войне эльфы с энротцами. У меня твои предки под Нильструмом прадеда убили – ну и как у тебя после этого совести хватает шастать по нашему городу?

– Да что вы с ним церемонитесь? – крикнул кто-то из толпы. – Бей его, ребята!

Молодчики накинулись на Ксанфа, и он пожалел, что оставил в таверне свою саблю. Применять же магию было поздно – подростки находились слишком близко, пущенный огненный шар мог спалить их заживо и задеть при этом самого кригана, а ему вовсе не хотелось ни того, ни другого. Поначалу ему еще удавалось кое-как отбиваться от многочисленных, но неумелых противников, но затем мальчишки повалили его на землю и принялись остервенело лупить кулаками и ногами.

– Что ж вы творите, нечестивцы? Побойтесь богов! – раздался вдруг глубокий, хорошо поставленный мужской голос.

Юнцы бросили демона и разбежались в разные стороны. Одетый в белый священнический балахон высокий мужчина с рыжей бородой до пояса подошел к Ксанфу и помог ему подняться.

– Вы как, целы? – участливо спросил он.

– Более или менее, – буркнул криган, вытирая кровь с разбитой губы.

– Вы уж извините этих мальчиков. Наслушались, видно, историй о наших войнах с Эофолом, вот и возомнили всех криган врагами. Юности свойственна нетерпимость, повзрослеют – образумятся.

Сдержанно поблагодарив священника, Ксанф вернулся в таверну и больше не высовывал оттуда носа без сопровождения Тиноса.

Через некоторое время вернулась из Священных рощ Каури. Она держалась еще более сурово, чем прежде, но вместо холодной отстраненности в ее глазах читалось явное беспокойство.

– Ну, что там? – нетерпеливо набросился на нее элементаль.

– Похоже, дела плохи. Я не поняла, кто такой Властитель Стихий, но могу сказать одно: он очень опасен. Может быть, даже опаснее Эскатона. Безжалостный фанатик, наделенный огромной силой. Не знаю, насколько далеко простираются его планы, но от АвЛи он уж точно камня на камне не оставит.

– Нам надо немедленно рассказать обо всём Улиссе! – воскликнул Тинос.

– Так уж и немедленно? – усомнился Ксанф. – Может, завтра сходим, а? Один день ничего не решает, а госпоже Каури, наверное, нужно отдохнуть с дороги.

– Нет-нет, я вовсе не устала, – слегка обиженно возразила эльфийка. – Пойдемте к Улиссе сегодня же – какой смысл откладывать?

Улисса жила в боковом флигеле замка Хармондейл, имеющем отдельный вход и окруженном роскошным розарием. В городе ходили слухи, что хозяйка собственноручно ухаживает за розами, потому они и цветут столь пышно и красиво. Сейчас, в июне, розы были в самом цвету и так благоухали, что Ксанф, проходя через сад, восхищенно цокнул языком, и даже на лице всегда сдержанной Каури появилась блаженная улыбка – впрочем, встретившись глазами с Тиносом, эльфийка тут же убрала ее.

Элементаль подвел своих спутников ко входу и потянул за свисающее на шнурке позолоченное колечко. Раздался мелодичный звон колокольчика, и из-за двери выглянула хрупкая молодая женщина в монашеском одеянии.

– Вы к Матери народа? – спросила она, почтительно поклонившись.

– Да, у нас к ней очень важное дело, – сказал Тинос.

– Тогда проходите в приемную, дорогие гости, – приветливо улыбнулась девушка. – Я сообщу о вас леди Улиссе, она к вам выйдет.

Приемная Улиссы представляла собой небольшой квадратный зал с мягкими кожаными диванами вдоль стен и круглым деревянным столиком в центре. Нежно-салатовые стены были расписаны неброским растительным узором, на окнах висели темно-зеленые бархатные шторы с золотыми кистями, по углам стояли изящные бронзовые канделябры. Здесь было необыкновенно уютно, и даже статуи богов и изображения пяти великих королей, украшенные гирляндами из роз, выглядели не официально и торжественно, а очень мило и по-домашнему. Общее благостное впечатление нарушал лишь большой портрет мужчины средних лет в королевской короне, перед которым горела свеча и стояла корзина с цветами. Художник вложил в лицо изображенного столько скорби, что от одного взгляда на портрет становилось не по себе.

– Кто это? – шепотом спросила Каури, указывая на него глазами.

– Сын ее, Асрул, – так же тихо ответил Тинос. – Его нихонцы убили при взятии Мирхема.

– Понятно, – отозвалась эльфийка. – Король-мученик, значит.

– Ага, именно так. Его тут чтят не за то, что он умножал силу и славу королевства, а за то, что погиб вместе с ним.

Дверь неслышно отворилась, в зал вошла Улисса и села за стол.

– Приветствую вас, гости, – оглядев посетителей, она задержала взгляд на Тиносе. – Мне кажется, что с вами, элементаль, я не так давно где-то встречалась.

– Да, встречались, – кивнул Тинос. – На суде в Пирпонте. Меня судили за диверсию в Лесу Клятвы, помните?

– Ах, да… Тинос из Спаварда, точно… Так, значит, Ариан вас всё-таки помиловал?

– Если бы… Меня выпустил на волю не король, а он, – Тинос указал на демона.

–Ксанф, сын Ксерона, – отрекомендовался тот. – Начальник тюрьмы… теперь уже бывший…

– Сын Ксерона? – переспросила Улисса. – Уж не того ли самого?

– Так точно, именно того.

– Надо же… Ну, а вы у нас кто? – хозяйка повернулась к темной эльфийке.

– Матриарх эльфов Жаддама, профессор альварской академии Каури Блэкторн, – с достоинством представилась она.

– Я вижу, вы ранены? – Улисса бросила сочувственный взгляд на ее забинтованный лоб. – Покажите мне вашу рану, может быть, я смогу помочь.

– Не беспокойтесь, со мной всё в порядке, – произнесла Каури, разматывая бинт.

Увидев ее татуировку, Улисса нахмурилась, но промолчала.

– Госпожа, у нас к вам очень серьезный разговор, – сказал Тинос. – Это касается безопасности АвЛи, точнее – той угрозы, которую несет открытие Стихийных Плоскостей. Я тогда на суде уже пытался объяснить, что новый Властитель Стихий замыслил против вашей родины какое-то зло, но меня сочли за сумасшедшего. Но, поверьте мне, не я один чувствую опасность – Ксанфу и Каури тоже есть что сказать по этому поводу.

– Тогда, на суде, вы вовсе не показались мне сумасшедшим, – сказала Улисса. – А раз у вас нашлись единомышленники, это тем более заставляет всерьез относиться к вашим опасениям. Расскажите же мне всё, что вам известно.

Тинос и Каури, дополняя и уточняя друг друга, изложили всё, что знали об эпохе Эскатона, поведали о тревожных предчувствиях, испытанных ими обоими у Главного храма Священных рощ, и о неуловимом сходстве нынешнего Властителя с тогдашним Разрушителем, а Ксанф рассказал о могущественном и крайне опасном артефакте, находящемся, по его предположениям, в руках этого новоявленного злодея. Улисса слушала очень внимательно; она не прерывала рассказчиков никакими вопросами и лишь раз потрясенно ахнула, узнав о роли Ксерона в гибели Стихийного Острова.

– Вот и всё, что мы можем вам сказать, – подытожил Тинос. – Может быть, конечно, наши слова кажутся вам неубедительными…

– Нет, не кажутся, – тихо, но твердо промолвила Улисса. – Такие предчувствия, как у вас, на пустом месте не рождаются.

Она обхватила голову руками и несколько минут просидела в глубокой задумчивости, затем продолжила:

– Знаете, мне с самого начала не понравилась вся эта история с новым богом и с алтарями Стихий. Я уже тогда чувствовала, что здесь что-то нечисто, а после ваших рассказов я в этом уверена. Кажется, всё еще хуже, чем я думала. Не знаю, что и делать…

– Как это – не знаете?! – возмущенно вскричал Тинос, напрочь забыв о дипломатии. – Рассказать всё вашему брату, что ж еще?!

– Бесполезно, – вздохнула Улисса. – Ариан и раньше-то меня не слушал, а теперь и подавно не станет. Он мне недавно письмо прислал, пишет, что, когда алтарь Огня был достроен, на нем начали происходить чудеса.

– Какие еще чудеса? – спросил элементаль.

– Факелы сами собой загораются, оружие заряжается магией… Народ после этого еще сильнее уверовал во Властителя Стихий, а Ариана теперь вообще невозможно переубедить. И уж тем более он не воспримет всерьез доводы диверсанта, кригана и падшей эльфийки.

При этих словах хозяйки Каури начала медленно приподниматься с дивана; глаза ее потемнели, а лицо, и без того красноватое, стало пунцовым.

– Интересно, – произнесла она сдавленным голосом, не предвещающим ничего хорошего, – вот я матриарх, профессор, имею награды за победу над Разрушителем, мое имя упомянуто в летописях Жаддама. На каком таком основании вы позволяете себе называть меня падшей?

– Нет-нет, лично я уважаю ваши заслуги и ничего против вас не имею, – принялась оправдываться Улисса. – Это авлийцы считают жаддамских эльфов падшими – вы же следуете путем Тьмы.

– Хм… Знаете, авлийская земля, конечно, прекрасна, но вот с населением ей явно не повезло. Упертые нетерпимые фанатики! Ну, служим мы Тьме, и что с того? Их-то вере мы никоим образом не препятствуем. Религии бывают разные, но это же не повод презирать и ненавидеть всех несогласных с твоими убеждениями. Это только поклонники Света могут быть так агрессивны к иноверцам, Каринтар их побери!

– Я настоятельно прошу не осквернять священную землю Хармондейла упоминанием этого поганого имени, – глухим голосом проговорила Улисса, изменившись в лице.

Каури сощурилась:

– И чем же это я ее оскверняю? Да, я верую во всемогущих Каринтара Властителя, Дорригора Разрушителя и Галимента Карающую Десницу, ну и что? Я же при этом не оскорбляю ваших богов, хотя мне, может быть, тоже неприятно слышать их имена!

– Ну конечно. Светлые боги несут миру только добро, а во имя темных ваши единоверцы убили моего сына и стерли с лица земли великую Эрафию!

– Насчет сына – сочувствую, а вот его королевству, честно говоря, туда и дорога! Я уже поняла, что это было за государство… одного разговора с нильструмским трактирщиком хватило, чтобы понять… Они же всему миру готовы были силой навязать свои ценности. Это в чистом виде лицемерие – оправдывать свою жажду власти заботой о распространении, так сказать, истинной веры!

– Ни слова больше, – прошипела Улисса, будто разъяренная кошка. – Я никому не позволю оскорблять светлую веру и эрафийский народ!

– Да?! А кто тут первый начал оскорблять мою веру и мой народ? Падшие эльфы, это ж надо! Да за такие слова Галимент Карающая Десница может язычок-то и укоротить!

Улисса вскочила из-за стола.

– Я же просила не упоминать здесь темных богов! Ах ты, ведьма нечестивая!

– Тоже мне, святоша!

Разгоряченные женщины были готовы вцепиться друг другу в волосы, но тут в дело вмешался Ксанф.

– А ну, замолчите! Обе! – гаркнул он, для пущего эффекта выпустив под потолок небольшой огненный шарик, который взорвался с оглушительным грохотом.

Обе эльфийки застыли на месте, ошарашено глядя на демона. Тинос в ужасе закрыл глаза, ожидая, что Улисса за такую бесцеремонность сейчас выставит их из дома – всех троих.

Однако Ксанф знал, что делал: лучшего способа охладить пыл спорящих нельзя было и придумать.

– Ну, знаете ли… – только и смогла выговорить Улисса, разводя руками.

– Да уж… – растерянно промолвила Каури.

Криган между тем уверенно взял ситуацию в свои руки:

– Уважаемые, вам не кажется, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений? В мир грозит прорваться неведомое зло – так, может, всё-таки объединимся против него, а всякие споры отложим до лучших времен?

– Да я, собственно, этого и хотела, – с обидой произнесла Каури. – Во времена Эскатона мы все были заодно, независимо от веры, и я надеялась, что с вами сейчас тоже смогу договориться. В конце концов, я, темная, пришла защищать Священные рощи вашего светлого культа – неужели для вас это ничего не значит?

– Я ценю вашу готовность помочь, – сказала Улисса. – И не отказываюсь от сотрудничества. Но предупреждаю: если еще раз услышу от вас имя какого-нибудь темного бога – я за себя не ручаюсь.

– Ладно, – с неохотой согласилась матриарх. – Приму к сведению.

– Так, значит, мир?

– Мир.

Эльфийки пожали друг другу руки. Между ними чувствовалось заметное отчуждение, но, во всяком случае, недавней враждебности в их глазах уже не было.

– Ну так что же нам с Властителем-то делать? – робко спросил Тинос. – Если с королем Арианом об этом говорить бесполезно, то как нам тогда быть?

– Может, последуем совету из той книги? – предложила Улисса. – Экель… как ее там?

– Экельбец Сумано Нула, – подсказала Каури.

– Да, точно… Там ведь сказано, что для спасения мира требуется союз пяти народов. В эпоху Эскатона это сработало – может, сработает и теперь? Если каждый из нас четверых сумеет призвать на борьбу свой народ, тогда нам останется только найти пятого.

– Своих я уже пытался призвать, – вздохнул Тинос. – Не вышло.

– К тому же я, честно говоря, не особенно верю в эти пророчества, – добавила темная эльфийка. – Избавлением от Эскатона мы обязаны отнюдь не альянсу пяти народов, а энротскому профессору Ксантору. Жаль, что он давно умер. Нам бы сейчас очень пригодился такой мудрец, который помог бы разобраться с нынешним состоянием Плоскостей.

– Ну что же, видимо, пришел мой черед посетить Дерево Знаний, – в задумчивости проговорила Улисса, глядя в пустоту.

– Что это за дерево такое? – поднял брови Ксанф.

– Оно растет в Священных рощах и знает ответы на многие вопросы. К сожалению, не на все. Нашему старому Дереву Знаний, сгоревшему в Судный день, было открыто гораздо больше – оно, как-никак, жило на свете не одну тысячу лет. А это еще совсем молодое, не успело накопить достаточно мудрости, но другого у нас всё равно нет. Мы боимся истощить силы Дерева, поэтому каждому эльфу разрешено прийти к нему лишь раз в жизни. Я ещё не ходила, но сейчас, по-моему, настала пора воспользоваться этой возможностью. Может быть, Дерево что-то нам подскажет. Отправлюсь к нему завтра же, а вы дождитесь моего возвращения. Вы, кстати, где остановились?

– В таверне «Летящий грифон», – сказал демон.

– А не хотите пока пожить у меня? Я распоряжусь, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Кстати, – Улисса устремила взгляд на элементаля, – у меня тут есть бассейн для купания.

– Вот спасибо! – воскликнул Тинос. – Мы с удовольствием погостим у вас. И будем с нетерпением ждать, когда вы вернетесь от Дерева. Удачи вам!

Показав гостям их комнаты и отдав необходимые распоряжения прислуге, Улисса в тот же день выехала в АвЛи. Она добралась до расположенного у границы Священных рощ города, оставила там на конюшне свою карету и дальше пошла пешком, скинув обувь и с наслаждением ощущая теплоту мягко пружинящей под ногами почвы. Вот так же, босиком, ходила она по Священным рощам в ранней юности, в те далекие и счастливые времена, когда эти земли еще не были опалены огнем Судного дня, а сама она не успела познать горечь безвозвратных потерь. Давно это было, и редко, очень редко выбиралась она с тех пор в Священные рощи, да и вообще на родину. Слишком много дел было у нее в Хармондейле, и, главное, слишком глубокие корни пустила она в печальной стране людей. Она сроднилась с этим народом, поняла и всем своим существом прочувствовала его неизбывную боль, и даже противоестественное для любого эльфа почитание могил и развалин сделалось близким и созвучным ее душе. «Кто же ты, Улисса? Где твое сердце – здесь или там?» – уже не раз спрашивала она себя и не находила однозначного ответа. Взять хотя бы недавнюю ссору с Каури: когда та оскорбляла авлийцев – Улисса терпела, но стоило лишь жаддамской гостье коснуться своим бесцеремонным языком Эрафии…

Но сейчас, неспешно шагая по извилистой лесной тропе, Улисса не испытывала подобных сомнений – она чувствовала себя плотью от плоти родной авлийской земли. Долгие годы, проведенные среди людей, не лишили ее способности ощущать гармонию природы, сливаться с ней мыслью и духом; она не разучилась понимать язык птиц и зверей и улавливать в шуме листвы, запахах цветов и дуновении ветра сокровенные думы и чаяния окружающего живого мира. Сейчас в многозвучных голосах леса слышалась неутолимая печаль, но эта печаль была светла и возвышенна, и невыносимо было думать о том, что под ударом засевшего в Стихийных Плоскостях неизвестного врага эти голоса могут навсегда умолкнуть…

Улисса вышла к окруженному плакучими ивами круглому озеру и направилась вдоль впадающего в него быстрого неглубокого ручейка. Из рассказов Ариана и друидских священных книг ей было известно: до Дерева Знаний отсюда уже недалеко. Исток ручья терялся в непролазных дебрях, дальше никаких ориентиров не было, и какой-нибудь гном или кентавр ни за что не нашел бы дорогу к Дереву. Но для зоркого эльфийского глаза, внимательного к мельчайшим деталям окружающей природы, это не составляло особых трудностей. Улисса уверенно продвигалась через лесную глушь, угадывая нужное направление по изгибам веток, по форме кустов и наклонам цветочных головок. Вскоре дремучая чаща расступилась, и эльфийка оказалась на живописной поляне, в самой середине которой стояло одинокое дерево с раскидистой кроной и резными пальчатыми листьями.

Она подошла поближе и провела ладонью по теплой бархатистой коре.

– Ну, здравствуй, Дерево. Вот я к тебе и пришла.

Дерево вздрогнуло, будто очнувшись ото сна, и зашумело ветвями.

– Спрашивай, – расслышала Улисса в шорохе его листвы. – Что ты хочешь знать?

– Тебе известно, что сейчас происходит в Стихийных Плоскостях? Что за новый Властитель Стихий взывает к нам оттуда, и зачем он хочет восстановить связь Плоскостей со Священными рощами? Сдается мне, им руководят совсем не добрые побуждения.

– О да, отнюдь не добрые, – зашелестело Дерево Знаний. – Стихийные Плоскости изменились, в них больше нет прежней гармонии… только хаос… Не впускайте его в Священные рощи, не открывайте врата Стихий!

– А что случится, если их открыть? – с замиранием сердца спросила Улисса.

– Умоляю, не делайте этого… Нарушится равновесие мира, последствия будут непредсказуемы… Это грозит большой бедой, какой еще никогда не было… Что бы вам ни обещал Властитель Стихий – не открывайте Стихийные Плоскости… не открывайте…

– А этот Властитель – кто он?

– Он враг. Враг всему и всем. Но гармонию Сопряжения разрушила вовсе не его злая воля. Слепая чуждая сила витает в Стихийных Плоскостях, и исходит она не от Властителя. В ней корень всех несчастий. Бойся этой силы – она несет нам погибель.

Улисса нахмурилась:

– Где же ее источник? Может ли это быть Кристалл Силы? Тот артефакт, который разрушил Стихийный Остров?

По кроне Дерева пронесся горестный вздох:

– Ох, не знаю… У этой силы нет души, нет сознания… Артефакт? Может, и артефакт… В Стихийных Плоскостях появилось нечто такое, чего там быть не должно, иначе – беда… Не спрашивай меня, что это и как с ним бороться. Мне не пробиться мыслью через барьер, который разделяет измерения… пока еще разделяет… Надо быть там, в Плоскостях… Вот что: найди древнего мага, бессмертного героя минувших времен – он один знает дорогу туда. Последуй за ним в мир Стихий – только так ты сможешь что-то узнать и понять… и, может быть, что-то спасти.

– Что это за маг, и где мне искать его?

– О, это великий волшебник, быть может, сильнейший из живших когда-либо. Его имя известно тебе лучше, чем мне. Смерть не властна над ним, за долгие века своей жизни он многое постиг, многому научился… Он не эльф, не авлийский уроженец. Он родом из погибшей страны, на месте которой теперь океан. А что до того, где искать… Подожди, дай подумать…Нет, в этом мире ты его не отыщешь. Он сейчас не здесь… Он там, куда ушел твой народ, когда горели леса… Ступай туда, ведь путь еще открыт… Ступай и приведи его, пусть он поможет проникнуть в Стихийные Плоскости и унять обуявшую их силу. Это всё, что я могу тебе посоветовать. А теперь иди. Иди и разыщи бессмертного, и пусть удача сопутствует твоим поискам.

– Что ж, спасибо тебе, премудрое Дерево.

Улисса сняла с пояса холщовый мешочек с землей, взятой из розария перед замком Хармондейл, и высыпала ее к корням Дерева Знаний. Таков был старинный эльфийский обычай: каждый, кто посещал Дерево, одаривал его горстью родной земли. Это был не только знак благодарности, но и способ расширить кругозор Дерева, позволить ему получить новые знания о разных уголках страны.

В ответ на дар Улиссы ветви Дерева возбужденно затрепетали, выражая не то удивление, не то благоговение:

– О, это земля Эрафии!

– Новой Эрафии, – поправила эльфийка, подавив горький вздох.

– О нет, не возражай. И не печалься. Есть сущности, которых не уничтожить, как бы ни хотелось того темным силам. Ничто не потеряно безвозвратно, покуда стучат непокорные сердца, покуда живет в них священная память о былом величии… Так что имей в виду – это земля Эрафии…

Вернувшись в замок Хармондейл, Улисса вновь собрала своих гостей в приемной.

– К сожалению, Дерево Знаний не смогло сказать ничего конкретного, – произнесла она в ответ на немой вопрос в глазах Тиноса, Ксанфа и Каури. – Оно разделяет наши опасения, говорит, что Стихийные Плоскости в хаосе и что установление связи с ними грозит большой бедой. Но, по его словам, главную опасность представляет не Властитель Стихий, а некая бездушная сила, исходящая от чего-то чуждого Плоскостям, чего-то такого, что не должно там находиться.

– От Кристалла Силы! – вскричал Ксанф с мрачным блеском в глазах. – Я же говорил!

– Вполне вероятно, что именно от него, хотя Дерево и не дало прямого ответа на этот вопрос. Оно советует проникнуть в Стихийные Плоскости и выяснить всё на месте. И утверждает, что некоему древнему магу известно, как туда попасть. Непонятно только, как это сделать, если наши измерения разделены барьером, а нарушать его нельзя – об этом не только вы меня предупреждали, но и само Дерево.

– А, может быть, его и не придется нарушать, – предположил Тинос. – Вот меня, например, один друид не так давно выставил из храма прямо сквозь закрытую дверь – что, если и тот маг тоже так умеет?

– А что за маг-то? – спросил криган.

– Дерево не назвало его имени, – ответила Улисса. – Сообщило лишь, что это бессмертный герой, уроженец страны, которая теперь затоплена океаном, и что мне он известен. Похоже, я и впрямь знаю, кого оно имело в виду. Вы о Тарнуме что-нибудь слышали?

– Так, краем уха, – пожал плечами Ксанф. – Кажется, это какой-то крюлодский варвар, который за свою жестокость наказан вечной жизнью. Вроде бы он не может умереть, пока не искупит все грехи, так? А я думал, это только легенда.

– Нет, не только, – покачала головой Улисса. – В годы моего детства этот Тарнум жил в АвЛи. Друг эльфов – так его называли. Мой отец знал его лично, они познакомились во время войны с подземцами, когда их королева Мутаре Первая подчинила себе волю наших драконов и использовала их против нас. Тарнум тогда очень нам помог, не знаю, как бы мы без него отбились. А вообще ему уже больше тысячи лет – он родился еще в третьем веке, в последние годы империи Бракадуун. Собственно, по его вине она и пала. Объявил себя королем варваров, поднял бунт, сверг императора… При этом поубивал столько безвинных магов, что, говорят, боги отказались принимать его в загробный мир – поэтому он и бессмертен. Ходит по земле и помогает разным народам, пытаясь загладить свою вину. В древних книгах упомянут в том числе и его поход в Стихийные Плоскости. Элементали тогда вторглись в Бракаду, и Великий Визирь Гэйвин Магнус призвал Тарнума на помощь.

– Что?! – воскликнул Тинос. – Элементали вторглись в Бракаду? С какой стати? Мы же друзья вашему миру… если, конечно, нас не сводят с ума всякие там Властители и Разрушители.

– Сейчас друзья, а на заре истории всё было иначе. Люди когда-то изгнали отсюда элементалей в другое измерение, вот те и решили вернуться и отомстить. Но Тарнум атаковал их в Стихийных Плоскостях и вынудил их повелителей заключить мир с Бракадой.

– Да, он действительно сильный маг и истинный герой, раз сумел одолеть элементальское войско, – заметила Каури. – Я полагаю, именно такой союзник нам сейчас и нужен.

– Значит, мы пойдем за помощью к врагу Стихийных Лордов? – скривился Тинос. – А нельзя как-нибудь обойтись без него?

– Ну, во-первых, – в голосе Улиссы послышалась жесть, – Дерево Знаний не указало других путей к спасению. Во-вторых, Тарнум давно уже не враг ни элементалям, ни их Лордам. И, в-третьих, если уж ради общего дела мы согласились на время забыть даже вражду между Светом и Тьмой, то стоит ли сейчас придавать значение менее важным разногласиям?

– Ладно, я понял, – кисло улыбнулся элементаль. – Будем искать Тарнума. Где он сейчас живет-то?

– После Судного дня его никто нигде не видел, – сказала Улисса. – Я уж думала, что боги наконец позволили ему умереть, но Дерево говорит, что он жив и находится там же, куда ушли мои соотечественники. Вы же знаете, когда пламя катастрофы сожгло Священные рощи, мало кто из эльфов пожелал остаться в АвЛи, сажать там новые деревья, удобрять землю или как-то еще помогать природе восстанавливаться. Большинство предпочли не утруждать себя этими заботами, а бросить всё и найти новые Священные рощи. В другом мире. Воспользовались порталами, которые бракадские маги построили у нас перед катастрофой, и сбежали через них, без зазрения совести оставив свою родину на растерзание криганам… Простите, Ксанф, я не вас имела в виду…

– Да ничего, – проворчал демон, криво усмехнувшись. – Я уже привык.

– Тот мир, куда они ушли, именуется Аксеотом, – продолжила Улисса. – Я знаю о нем со слов покойного мужа, да и свекровь, королева Катерина, кое-что рассказывала. Они оба попали туда в Судный день и лишь через несколько лет смогли вернуться. Вообще там очень много выходцев с Антагариха – бракадцы ведь предвидели катаклизм и по всему континенту настроили порталов для спасения. Бракадские беженцы в Аксеоте целое государство создали, называется Великий Аркан. А еще там есть королевство эрафийских рыцарей Паледра, есть эльфийский Аранорн, приютивший предателей моей родины… Вот где-то в том мире и следует искать Тарнума. Жаль только, порталов мало осталось – бракадские мастера сделали их одноразовыми, и почти все давно уже использованы. Осталось, насколько я знаю, всего четыре – три в Священных рощах и еще один здесь, под Хармондейлом. Наверное, сейчас лучше всего воспользоваться как раз последним. С новоэрафийским королем мне будет легче договориться об открытии портала, чем с Арианом – он разумный человек и, я надеюсь, поймет всё правильно. К тому же двоим из вас в АвЛи грозит арест, а ведь вы наверняка тоже хотите идти со мной в Аксеот, не так ли?

– Конечно! – воскликнул Тинос. – Я, по крайней мере, пойду без всяких сомнений.

– И я тоже, – сказал Ксанф.

– А вы? – Улисса выжидательно смотрела на Каури.

– Ну, вообще-то мне давно пора домой, – откликнулась матриарх после минутного раздумья. – В Альваре меня, наверное, уже заждались. Но я поклялась защитить ваши Священные рощи и ради этого готова отправиться и в Аксеот, и в Стихийные Плоскости. Только один вопрос: если порталы одноразовые, как же мы вернемся?

– Моему мужу и свекрови помогли вернуться маги. Есть там в Великом Аркане такие умельцы, которые способны открыть временный портал для телепортации между мирами. Всё, что им для этого нужно – любой магический артефакт в том месте, куда будет наведен портал. У нас в Хармондейле такие артефакты имеются, так что, я надеюсь, мы тоже сможем воспользоваться услугами этих волшебников.

– Отлично, – кивнула темная эльфийка. – Итак, когда мы отправляемся?

– Подождите. Я сначала должна поговорить с королем и получить у него разрешение на использование портала. Отказать он вроде бы не должен, но все-таки на всякий случай пожелайте мне удачи.

– Удачи вам, Улисса, – хором отозвались три голоса.

Толкнув дубовую дверь с геральдическими изображениями, Улисса вошла в тронный зал замка Хармондейл – просторный, с красным бархатом на стенах и золоченой мебелью, так отличающийся кричащей роскошью своего убранства от изысканных интерьеров эльфийских дворцов.

– Приветствую вас, Ваше Величество, – поклонилась она своему правнуку, королю Мануилу Второму.

– Рад видеть вас, матушка, – владыка Новой Эрафии почтительно склонил голову.

Глядя на его крепко сбитую фигуру и моложавое, без единой морщинки бронзовое лицо с живыми и ясными карими глазами, Улисса в очередной раз порадовалась тому, как хорошо выглядит ее потомок для своих пятидесяти девяти лет – видно, эльфийская кровь, хоть и составлявшая в нем всего лишь восьмую часть, все-таки сказывалась.

Мать народа опустилась в красное кожаное кресло с позолоченными подлокотниками, представляющее собой уменьшенную копию трона Мануила. Ей единственной дозволялось сидеть в присутствии короля, и это кресло стояло здесь специально для нее.

– Ваше Величество, я к вам вот по какому вопросу. Мне необходимо попасть в Аксеот, могу ли воспользоваться нашим межмировым порталом?