Текст книги "Танец огня (СИ)"

Автор книги: Оксана Головина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Видя настроение подруги, Трин испытывала укол совести. Сегодня они собираются испортить бал… Деверукс вернулся из столицы ещё на рассвете. Был молчалив, и велел ожидать. Ожидание – единственное, что им оставалось. И ещё – вера.

Количество стражей увеличили, что объяснялось присутствием многочисленных именитых гостей. Получили особые указания и все умаи, в этот раз, подчиняясь воле своего создателя – Деверукса. Именно они подадут сигнал, когда явится главный «гость». А также в случае, если Фергасу вздумается покинуть замок.

До начала бала оставалось немного времени, и Трин покинула шумную подругу, отправляясь к лестнице, где привыкла встречаться с Лейтоном. Её ждали. И это согрело сердце. Трин приказала себе не думать о том, что произойдёт вскоре. Приказала уже давно, с того самого дня, когда решили принять план Деверукса. Она будет улыбаться отцу. И будет радоваться каждой минуте, проведённой рядом.

Он не увидит её слез, и её печали. Вот и сейчас, спускаясь по ступеням, придерживая струящийся подол платья, она улыбалась. Лейтон галантно поклонился и протянул руку, предлагая принять его поддержку. Трин ступила с последней ступени на каменный пол зала. Она покружилась перед отцом, затем взволнованно останавливаясь.

– Я сама на себя не похожа. Верно? Тебе нравится?

Лейтон кивнул, и его свечение стало ярче, вторя чувствам. «Ты прекрасна», – говорил его взгляд.

– Скоро нужно будет идти, – с горечью признала Трин, подходя к умаю ближе, и вновь обнимая.

Ладонь отца коснулась её волос, с теплом гладя их.

– Его всё ещё нет. Думаешь, Деверуксу удалось убедить короля? – Трин посмотрела на Лейтона.

Он согласно кивнул в ответ.

– Ты знаешь… – она внезапно ощутила, что глаза всё же увлажнились. – Я так волнуюсь. В первый раз всегда страшно. Верно? Все будут смотреть на меня. Обсуждать. Осуждать. Я так боюсь, что споткнусь в самый неподходящий момент. И опозорю Кристиана. И что буду нелепа. И что разочарую всех. Это так глупо думать сейчас об этом. Но я не могу остановить поток мыслей в своей голове. Хэйл правду говорит – там у меня сквозняк…

Она взяла отца за руку и прижала его светящуюся ладонь к своей щеке.

– Это так… На удачу. Я постараюсь. Со всех сил.

Он верил, отвечал взглядом, благословлял и поддерживал, пусть и без слов. Трин понимала это, собираясь с храбростью. Она справится. И никого не подведёт. Не сейчас. Не сегодня.

– Я всё ищу тебя! – воскликнула на верху лестницы Ивон. – Время. Поспешим, Трин.

Лейтон улыбнулся ей, кивком веля идти за подругой. Пришлось нехотя подчиниться, чтобы быть увлечённой Ивон в сторону Белого зала.

Двери его приветственно распахнуты, приглашая окунуться в атмосферу зимнего вечера. Звучала лёгкая музыка, слышался смех, в большей части притворный, но обязанный соблазнить стоящего рядом с каэли собеседника. Разноцветные платья студенток походили на ожившие цветы, так ярко выделявшиеся на фоне серебристо–белого великолепия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Стоило войти, как к ним немедленно присоединился Талл. Этим вечером инрэйг был как никогда элегантен, даже удосужился избавиться от синяков.

– Сегодня я в компании самых прекрасных каэли, – полился мёд с его губ.

– Льстец, – Ивон изящно коснулась волос, проверяя, не вздумали ли зачарованные пряди подвести её не вовремя.

Трин поискала взглядом Кристиана. Муж нашёлся в компании нескольких преподавателей. В чёрных одеждах, расшитых серебром, он казался Трин самым прекрасным мужчиной из всех присутствующих. Нет. Из всех существующих…

Гости всё прибывали, и практически все были незнакомы ей. Кивая в ответ на болтовню Ивон, Трин украдкой поглядывала на входные двери. Могло ли быть, что Синхелм отказался подчиниться королю? Или смог соврать нечто, заставившее Ламона позволить ему не явиться на бал? Или нарочно опаздывал? От волнения она ощущала, как дрожали руки. Нет. Должна быть спокойна. Всё будет хорошо. Всё получится. Надо просто верить…

Так же высматривал «дорогого» гостя и Деверукс, заложив руки за спину, и оставив где-то свою трость. Все эти голоса, смех, да обилие ярких красок нарядов – утомляли. Вдобавок ко всему нога разнылась к вечеру. Но не собирался ковылять и кряхтеть, как перед последним вздохом, радуя половину тех, кто сегодня собрался в зале. Не дождутся…

За Фергасом, который сейчас стоял среди преподавателей, уже вели наблюдение. Получили особое распоряжение и его люди, наряду с теми, кого прислал внук. Никуда не денется, даже если попытается сбежать. Дальше крыльца не ступит. Будто предчувствуя что-то, декан нервно озирался, попивая вино из своего бокала.

Зорик прошлась мимо него, и плечи мага заметно расслабились. Почувствовав воздействие магии, Фергас обернулся, встречаясь с взглядом рыжеволосой инрэйг. Хитро улыбаясь, женщина подмигнула ему, и приложилась к своему бокалу, проходя дальше по залу. Давай, пей больше и ни о чём не заботься до нужного времени… Всё, что могла, она сейчас сделала, выбирая теперь удобное место, откуда была отлично видна часть зала, предназначенная для танцев.

Приветственную речь внука Деверукс слушал, стоя у одной из колонн в бесконечно длинном пустом коридоре, неподалёку от Белого зала. Лейтон приблизился к нему, как и условились.

– Благодаря связи с умаями, я узнаю, когда Синхелм явится, – глядя в зал, проговорил Рэйван старший. – А он явится, поверь. Не только у моего внука есть голова, которой можно поклясться нашему светлейшему монарху. Верно? Да, я так и не озвучил Кристиану весь план. Знаем только мы с тобой. И теперь пути назад нет. Так сделаем же это, друг мой…

Глава 38

– Да ты красотка, Синхелм! – с видом специалиста заявил принарядившийся Гай.

– Ты только глянь… – потянул довольно Раду. – А в форме-то и не скажешь. Как прятала всё это?..

Он обвёл указательными пальцами в воздухе силуэт одногруппницы.

– И в форме было ясно, что Синхелм – красотка, – вступился Ян.

– Прекрасно выглядишь, – присоединился к комплиментам сдержанный Тео.

– Благодарю… – отозвалась Трин, пунцовая от смущения и окружённая толпой оживившихся мальчишек.

Поверх плеча Димера он смогла разглядеть Кристиана. Взгляд мужа потемнел и говорил о многом. Особенно о том, что думал о компании надоед–поклонников, круживших вокруг неё.

Некстати вздумал объявиться и Зиль, теперь усердно пытаясь скрести когтями по «ледяному» полу. Противный скрежет от этого действа едва ли не перебивал звучавшую музыку. Трин тихо пригрозила фамильяру жестокой расправой и велела исчезнуть. Либо устроиться где-нибудь на подоконнике и не мешать живым радоваться вечеру.

– Откуда у тебя это платье? – послышался рядом знакомый голос и повеяло могильным холодом.

Трин вздохнула, вынужденно обернувшись к подошедшей Дель.

– Почему ты в этом платье? – с неподдельным изумлением снова спросила некромантка. – Почему?

– Потому что оно идёт Синхелм, – проворчал Ян, вступившись за согруппницу.

– Чего шипишь здесь? – присоединился к товарищу Димер, вставая перед Трин, и загораживая её от Дель спиной.

Боги… Трин попыталась отодвинуть  его, но безуспешно.

– Прочь, – и в самом беле тихо зашипела Шаелин, всё ещё не теряя надежды получить ответ на своей вопрос.

Откуда взялось проклятое платье на этой безродной сиротке? Ведь его выбрал Кристиан. Выбрал… Разве оно не должно быть у той инрэйг? У Маркар! Дыхание Дель сбилось. Кристиан ведь покупал его для Маркар. Она сама видела, как миловались у ректорского кабинета. Разве не её называл «солнцем»? Не мог же говорить о Синхелм? Не мог. Нет. Он не мог предпочесть ей эту девицу…

Пока металась в мыслях, не заметила, как осталась за спинами «охраны» Трин. Вы только гляньте, как встали! Словно стена. От бессилия Дель нервно сминала тонкую ткань серебристого платья. Вдобавок ко всему, закончив с речью, Рэйван направился с белоснежного помоста в её сторону. Улыбался… Улыбался так восхитительно. И смотрел, казалось, именно на неё.

Не могло того быть. Сейчас он должен выбрать пару для первого танца. Так же, как выбрал в и прошлом году. Шаелин прекрасно помнила, как Кристиан остановился перед нею, и коротко склонив голову, протянул руку. Неужели всё сейчас повторится? Он одумался? Понял свою ошибку? Дель настолько увлеклась, гадая, что не заметила, как ректор уже остановился, и действительно совсем рядом.

– Сегодня мой выбор не случаен. И прошу простить нам это своеволие, – заговорил Рэйван, всё ещё улыбаясь.

Стоя перед Трин, он смотрел на неё с высоты своего роста, любуясь нежным румянцем смущения на её лице. Охрану жены проигнорировал, ею займётся позже. Сейчас для него существовала только Трин.

– Сегодня я прошу оказать мне честь, и открыть бал первым танцем, ту, кого имел счастье назвать женой… – он протянул руку своей Спичке.

Слышал, как зашелестели голоса в зале, раздались ахи, и тихий ропот удивления. Плевать… Трин улыбнулась в ответ, и храбро вложила свою руку в его ладонь. И в какой-то момент весь зал опустел, словно повинуясь некой магии. Кристиан повёл жену в центр зала и слегка поклонился ей. Трин, вспоминая, чему учил отец, ответила реверансом. Вновь завладев одной её рукой, Кристиан привлёк девушку к себе, удерживая за талию.

– Просто смотри на меня, – произнёс совсем тихо, слышимо только ей. – Всё будет хорошо.

– Я знаю…

Трин не собиралась отводить взгляд. Были ли причины для этого? На это лицо она могла смотреть бесконечно. Но руки её всё же дрожали, а дыхание прерывалось. Справляясь с волнением, Трин опустила свободную руку немного ниже плеча Кристиана, как и следовало для начала танца.

– Ты прекрасна, – губ некроманта коснулась восхитительная улыбка.

В полной тишине зала зазвучала музыка. И Кристиан повёл, легко кружа жену в танце. Повинуясь магии стихийников, откуда-то сверху, будто с неба, стал идти лёгкий снег. Сверкающие снежинки кружились, вторя лившейся мелодии и движениям танцующей пары. Касались лица, волос, ложились мягким пухом на зачарованный ледяной пол, чтобы затем исчезнуть.

Магия, конечно магия. Но сейчас Трин была счастлива. До сих пор она отчаянно боялась споткнуться или неловко повторить очередное движение. Но прекрасная музыка влекла её, как и крепкие руки Кристиана, бережно удерживавшего её. Эти мгновения – они принадлежали только им двоим. И никто никогда не сможет украсть эти воспоминания…

Трин кружилась в мягком всполохе золотых искр, исходивших от её наряда. Словно огненный цветок, вздумавший распуститься посреди зимы. Вопреки непогоде. Кристиану казалось, что сейчас в своих руках он держал тонкое искрящееся пламя. Огонёк свечи, способный согреть его одним своим присутствием, проникая до самой души, освещая каждый уголок её, изгоняя холодную тьму.

Наблюдая у колонны за их танцем, Лейтон улыбнулся. Что ж… Возможно это действительно его последняя ночь на земле. И это будет великолепным окончанием его пути. Прекрасным последним воспоминанием. И надеждой, что однажды Томарин вновь оживёт и обретёт своё «сердце» – последнюю из рода Дэнвеев.

Закончив танец, Кристиан не отпустил Трин, даже когда музыка вновь зазвучала, приглашая продолжать бал. Видел, как поворачивались головы студенток, пытавшихся разглядеть его и жену, когда шли к центру зала со своими партнёрами. Слышал, как продолжали тихо обсуждать новость прибывшие гости Арда. И стоило отметить, что принята она была всё же более положительно, чем ожидал. И разве могло быть иначе? Его жена восхитительна…

– Боги, – салютовал ему своим бокалом Брис. – Подумать только! Как неожиданно. Мои поздравления.

Кристиан посмотрел на него скептически. Веселился за их счёт? Хорошо, хоть у кого-то отличное настроение. Пришлось принимать поздравления и от других коллег, а затем и родителей студентов, пожелавших выразить свои комплименты молодожёнам.

Рэйван машинально кивал, улыбался, что-то отвечал в ответ, но продолжал следить за залом. Тот расцветал раз за разом, когда звучала музыка, и юные воспитанницы академии принимались кружить в платьях всех возможных цветов.

Видя, как превратился в статую Шагрим, Ивон нетерпеливо вздохнула, и даже притопнула, что никто, конечно же, не заметил под длинными юбками.

– Подбери-ка челюсть, «цветочек», – она сощурилась и пальцем надавила на подбородок Талла, вынуждая закрыть рот.

– Нет… – ошеломлённо пробормотал Шагрим, всё так же не сводя взгляда с Трин и ректора.

– Да.

– Нет.

– Да! – настояла Ивон. – Смирись, наконец. Они – муж и жена.

– Но он – ректор.

– И что? Теперь и не мужчина?

– Да… То есть… Нет, – вздохнул инрэйг. – Но как это вообще возможно? Невероятно. Трин и Рэйван. Рэйван и Трин…

– Она – счастливица, – заявила Ивон. – А вот одна прекраснейшая каэли, вынуждена страдать на таком чудесном балу. А знаешь, как она мечтала оказаться здесь? Бедняжка… Неужели её красота так и увянет среди этого льда и снега?

– Интересно, кто же эта несчастная? – поддразнил Талл.

Но заметив, как оживились идеально собранные в причёску пряди подруги, прикусил язык. Следующий танец – точно за ним. И пусть только «прекраснейшая каэли» попробует отказать…

Меж тем, бал снова был ненадолго прерван очередным объявлением. На небольшом помосте, специально оборудованном по такому случаю, Рэйван пригласил подняться к нему коротышку Тэусса и Гарса. Глядя на преподавателя, Ивон залучилась улыбкой. В белых одеждах, Гарс так походил на снежного принца. Об этом и сообщила Шагриму, не замечая, как потемнел при её словах его медовый взгляд.

– Нет в нём ничего особенного, – хмыкнул он.

– Он талантливейший артефактор. И по праву будет считаться преемником профессора.

Скрипя зубами, вынужден был сообщить об этом всем присутствующим сам Тэусс. Он заставил себя улыбаться, хоть тощая борода и тряслась от сдерживаемого раздражения. Рэйван в свою очередь поздравил Гарса. А также довёл до всеобщего сведения счастливую новость о том, что торжественным пинком под старый зад, отправят на отдых профессора… Зал поддержал новости аплодисментами, затем вновь наполняясь музыкой и взволнованными голосами.

– Знаешь, – начал говорить Шагрим, видя, что собирались объявить очередной танец. – Как-то мне довелось узнать историю об одной несчастной красавице. Всеми брошенной и мечтавшей хотя бы об одном танце на балу.

– Да ну? – насторожилась Ивон.

– Бедняжка была такой жалкой среди всеобщего веселья, и буквально увядала, как сорванный цветок…

– Да ну? – тон голоса подруги предостерёг Талла от дальнейших попыток подшучивать над нею. Но каков же был соблазн…

– И вот, когда она была в совершеннейшем отчаянии, явился он.

– Он? Кто? – глянула на него Ивон.

– Он был прекрасен как солнечный день. Хитёр, как тысяча демонов…

– Прямо тысяча? – недоверчиво осведомилась подруга.

– И храбр, как…

– Несчастная красавица – согласна, – Ивон приподнялась на цыпочки и коротко поцеловала его, прерывая поток воспевания собственной великолепности.

– Согласна?.. – замирая от неожиданности, пробормотал Шагрим.

– Она согласна подарить ему танец, – нетерпеливо объявила Ивон. – Музыка. Чего же мы ждём?

Усмехнувшись, Талл принял её руку и коснулся губами тонких пальцев.

– Действительно, зачем же ждать?

Глава 39

Небо уже принялось менять цвет, становясь прозрачнее, когда он заставил себя переступить порог замка. Была б его воля – никогда не вернулся в этот город. И уж тем более в Ард. Но приказу короля вынужденно подчинился. Он ненавидел в Валмире всё: от нудного сладкого запаха цветущих в это время садов, до раздражающего визга носившихся детей. Босых, перепачканных грязью до такой степени, что впору и родным запутаться, где тот, что им нужен.

И академия… Давила стенами. Окликала старым эхо, хотя казалось, что находился в полной тишине. Нет, где-то вдали, в другой части замка, играла музыка. Проклятый бал…

Шёл, как по раскалённым углям, словно вяз в трясине. Заставлял и заставлял себя сделать следующий шаг. Он не был здесь с того года. С того самого, когда принял поздравления об окончании академии. И поклялся себе, что никогда более не переступит этот порог. И вот он здесь…

В одном из приглушённо освещённых коридоров зазвенели старые доспехи, и шлем покатился по полу, вынуждая Синхелма вздрогнуть. А затем немедленно разозлиться на самого себя. Какого хаоса? Он сходил с ума? Это старьё здесь с тех лет, как ещё он учился, а то и дольше. Но нервы последние дни были на пределе, в этом мог сам себе признаться. Нет, он не собирался встречаться или говорить с Фергасом. Не собирался тратить время на то, чтоб принимать поздравления от гостей Арда. Не собирался задерживаться здесь и на мгновение лишнее. Потому и пришёл почти к самому окончанию бала. Приказ короля он исполнил. А велено лишь явиться и разделить «радостное» событие. И всё. Радостное…

Мальчишка Деверукса всё же справился с договором. Похвально. Но мог бы и раньше. Не было б тогда этой ненавистной необходимости. И не стали нужны какие-либо оправдания перед Ламоном! Но венценосный идиот просто не позволил бы ему поступить иначе.

Синхелм верил в то, что всё было под контролем. Всё, под контролем. Всегда. Конечно же – всегда. Каждый шаг. Каждое действие. Он всегда знал, что делал. Всегда поступал верно. Всё было оправдано. Всё…

Шелест голосов за спиной заставил резко обернуться. В коридоре было пусто. Ну конечно же. Все пороки юности просыпаются под покровом ночи. Наверняка прячутся по тёмным углам, пока не попались на глаза преподавателям…

Но в жар почему-то кинуло, вынуждая рубашку липнуть к спине. Почему здесь так жарко? Синхелм глянул на окна. Все заперты. Появилось желание подойти и открыть их. Все. Во рту пересохло. А руки напротив – вспотели. Да что происходило?

Фемир шёл дальше, понимая, что будто нарочно выбирал самый длинный путь к Белому залу. Но ведь давно уже должен был добраться до него. Что за ерунда?.. Прошёл по очередному этажу, кидая взгляд на череду закрытых дверей аудиторий. Зачем он здесь? Ведь нужно идти в другую часть замка. Одна дверь… Вторая… Всё знакомые таблички на них. Половина имён осталась всё та же, навевая совсем лишние воспоминания. Нет. Их нет. Прошлое осталось в прошлом. А мёртвое – мертво. Он не позволит Арду смутить свой разум.

«Долго же ты шёл…», – донесло до него очередное эхо. Или звучало лишь в его сознании? Синхелм ускорил шаг. Коридор. Снова коридор. Он не кончался, и казалось, что бродил по кругу. Магия? Нет, это просто нервы. Глупость. Нелепость. Или чья-то сотворённая иллюзия? Проклятый Ард так пропитался магией, что невозможно определить, где есть игра собственного воображения, а где присутствие чужой силы.

Нет. Его совесть молчала. Молчала по праву искупления. Да. Он давно получил искупление. Столько лет служа королевству и его народу… Всё, что он делал – всё ради короны. Ради королевства. Разве не его должны благодарить за победу? Разве не он в годы войны стал надеждой? Он принёс мир в Камеладер. Так отчего же должен склонять голову и беспокоиться о душе? Он – герой.

«Убийца…» – шептало эхо.

– Ложь… – не выдержал Фемир, оборачиваясь в одном из проходных залов.

Вспыхнувший взгляд встретился с отражением в огромном зеркале, занимавшем весь простенок между окнами. Встретился, но не узнал. Его не было, будто кто стёр, явив взамен чёрный силуэт, само воплощение тьмы. Только глаза горели огнём, глядя прямо в душу.

– Кто ты?.. – пробормотал Синхелм, чувствуя, как лоб покрыла испарина.

Жарко. Становилось слишком жарко. Не хватало воздуха. Он должен был идти. Прочь. Во двор. Подальше от ненавистной академии.

«Ты сам знаешь ответ…», – отозвалось эхо.

Нет. Он не знал. Не знал, мотая тяжёлой головой. Но черты чёрного демона становились всё отчётливее, заставляя сердце глухо стучать в груди.

«Ты знаешь ответ…», – снова слышал он, глядя на того, кого наверное уже в прошлой жизни звал другом. Братом.

– Нет. Тебя – нет… – резко отмахнулся Фемир, отпрянув от зеркала.

Отвернулся, торопливо уходя и не замечая, как таяло отражение, исчезая.

Знал же. Знал! Не нужно было приходить сюда. Стоило придумать что-нибудь. Солгать. Оправдаться. В прошлый раз происходило нечто похожее. Тогда, на выпускном балу… Но в тот день винил во всём своё опьянение. Сейчас же был трезв. Слушая эхо собственных шагов, Синхелм шёл и шёл вперёд. Один коридор сменялся другим. Этаж за этажом. Бесконечные лестницы. Расстегнул уже вторую или третью пуговицу на рубашке, задыхаясь и взмокнув. Жарко, как в огненной Вечной Темрасс. Он почти отчаялся, когда наконец понял, что достиг нужного крыла замка, где находился Белый зал. Уже слышал музыку, видел яркий свет сверкающих люстр. Осталось пересечь бесконечно длинный коридор, пройти мимо десятков колон, как мимо молчаливого строя, и он у цели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но стоило сделать следующий шаг, как пол под ногами принялся трескаться. Разламывался, как льдины на реке по весне. Воздух прогрелся так, что обжигал. Из каждой трещины стал подниматься чёрный туман, клубясь, принимая устрашающие очертания. Будто уродливые демоны высвобождались из вечного плена, выбирались в мир живых. Хватали за ноги, тянули лапы к нему, взвывали, вынуждая зажимать руками уши.

– Довольно! – выкрикнул Синхелм, пошатнувшись, словно опять был пьян.

Отравлен. Проклят. Да, это происки врагов. Враги повсюду… Они добрались до него. Так и есть. Всё это действие чар. Просто нужно не поддаваться им. Он в безопасности. Он в замке. Кругом люди. Щит. Ему необходимо выставить щит…

Синхелм взмахнул рукой, пытаясь активировать защиту. Но вместо этого вспыхнуло пламя. Жаркое, ослепляющее. Оно заполнило всё вокруг, вырывалось из трещин в полу, обратившемся чёрной выжженной землёй. Обнимало колоны, которые так же меняли свои очертания. Изгибались, поднимали к тревожному, непонятно откуда взявшемуся небу, чёрные обугленные руки – ветви. Будто взывали в немой молитве к богам. Но не были услышаны.

Клубился дым, закрывал обзор, не давал вдохнуть. Заходясь кашлем, и пытаясь закрыть лицо рукавом, Синхелм щурился, вглядываясь вперёд. Кто-то шёл. Не торопясь, бесшумно. Шёл по лесу, охваченному агонией. Но не страшился ни огня, ни треска валившихся деревьев. Уже не страшился. Ибо был мёртв. Это Синхелм твёрдо знал. Человек, появившийся перед ним в седом дыму – был мёртв. Мёртв и забыт. Стёрт… И не существовало ни горящего огнём взгляда, смотревшего в его душу. Ни окровавленных одежд, от оставленных его мечом ран. И той – смертельной, что алела на рубахе, заставляя отводить взгляд. Всё иллюзия. Происки врагов. Но как могли узнать? Откуда? Ведь не осталось ни одного. Никого, кто выжил бы. Кроме одной…

– Проклятое дитя… – бормотал Синхелм.

И проклят был он, решив подобрать девчонку в том лесу. Неужели она всему виной? Вспомнила? Смогла преодолеть морок? Не могло того быть.

– Здравствуй, брат. Так мы звали друг друга. Помнишь? – произнёс стоящий перед ним человек.

Или был он демоном, испытывающим его? Наверняка так и есть… Ибо едва заговорил, как тонкие сверкающие трещины принялись проступать на почерневшем от гари лице, да рукам, там, где не были укрыты рваной рубахой. Будто пламя, едва сдерживаемое внутри его, пыталось вырваться наружу, разрушить хрупкую оболочку и поглотить его – Фемира, добраться до живой плоти.

– Тебя нет… – непослушным голосом проговорил Синхелм, и отступил на шаг.

– Я перед тобой, – Райан не сдвинулся с места, наблюдая за действиями своего убийцы.

– Тебя нет! Не осталось и пепла! И памяти! Всё это – ложь!..

– Так что же правда, Фемир? – спросил призрак.

– Тебе не смутить мой разум… Ты не получишь мою душу…

– Ты давно утратил её, брат мой. В тот далёкий день, когда впервые забрал жизнь.

– Нет…

– Ты так долго жил во лжи, что и сам стал верить в неё, Фемир. Вся твоя жизнь – ложь…

– Нет!

– Тогда я не успел сказать тебе, что Арис Брант согласился молчать. Я смог убедить его в тот день. В башне. Убедил, что ты не желал зла. Что ты шёл за мечтой. Что лишь ошибся в способе, поддался соблазну.

– Нет! – округлились глаза Синхелма. Лёгкие обожгло от горячего воздуха, и он отмахнулся от призрака. – Нет! Ты лжёшь! Лжёшь!

– Арис был добряком. Он поверил. Пожалел. Он ждал тебя. И улыбался тебе. В тот день. Ты помнишь, Фемир? – продолжил говорить Райан, и слова жгли сильнее стихии, полыхавшей вокруг. – Но ты уже принял решение. Сделал свой выбор.

– Он сам виноват… – замотал головой Фемир. – Сам.

– Верно, – согласился призрак. – Он стоял на твоём пути. Он знал правду. Потому и был виновен. Как и я…

– Ты должен был… Должен! – яростно ткнул пальцем в его сторону Синхелм.

– Я должен был смириться. Верно. Ведь всё, что ты делал, было во благо.

– Да… – обезумившим взглядом посмотрел на него Фемир. – Ты должен был просто явиться на суд. Ламон – дурак! Верит всему… Он бы сохранил тебе жизнь. Тебе просто нужно было убедить его, что это несчастный случай… Все знали, что ты не мог контролировать свою силу… Только должен был явиться к королю… Сослали бы и всё… Казни бы не было… Ты сам виноват. Только ты.

– Верно, – эхом согласился Райан, стоя посреди полыхавшего призрачного леса.

– Да…

– Но никто не собирался давать конвою возможность добраться до столицы. Так ведь, Фемир? Ты бы не позволил. Всё во благо.

– Всё во благо… – вторил ему Синхелм.

– Арис Брант. Райан Дэнвей. И все души, павшие от твоей руки в Томарине – все они преграждали путь. Твой путь. Великий путь… – трещины на его лице стали ярче.

− Я сделал это для своего народа! – выкрикнул Синхелм, в жажде оправдаться перед восставшим мертвецом. – Я не мог пойти под суд, когда враг наступал! Только я мог защитить королевство! Я! А ты был угрозой… И ты, и Брант! Все. И угроза была ликвидирована. Как и должно. Я поступил верно. Это была оправданная жертва! Мертвые должны оставаться мертвы! Я все сделал верно…

Глава 40

Тишину в Белом зале нарушали лишь два голоса. Давно смолкла музыка, и казалось, что присутствующие задерживали дыхание, не сдвинувшись с места, наблюдая за происходящим. Удерживая Трин за руку повыше локтя, Кристиан и сам сейчас не сводил взгляд с центра огромного заснеженного зала. Негодование вскипало в нём жаркими волнами, но прекрасно понимал, по какой причине Деверукс умолчал о подобном вмешательстве. Но и Лейтон! Когда успел договориться с дедом?

– Я – твоё проклятье, Фемир. И память о тех днях никогда не отпустит тебя. Я буду следовать за тобой, куда бы ни пошёл. В твоих мыслях. В твоих снах. В твоём отражении. Я буду стоять у твоего изголовья, слушая, как последний вздох покинет твоё тело. И последним, что ты увидишь перед смертью – будет моё лицо… – звучал спокойный голос Райана, надеявшегося, что сил хватит завершить всё до того, как исчезнет. Скоро рассвет…

– Нет… – мотал и мотал головой Синхелм. – Ты – мёртв! Тебя нет!!

– Ты так уверен в этом?

– Я убил тебя… Я убил тебя… И пепла не осталось! Поэтому – исчезни! Прочь… Прочь!!

Тенью стоял неподалёку седовласый Виберт Брант. Старик держался с вызывавшим несомненное уважение достоинством, наблюдая за агонией истинного убийцы своего единственного сына.

С другой стороны, у одних из многочисленных приоткрытых дверей, темнела фигура в длинной накидке. Лица далийского ведьмака Кристиан не мог видеть. Слишком глубокий капюшон скрывал его от посторонних глаз. Но и ни к чему это. И так прекрасно был осведомлён в том, что незваный гость служил королю. Сильнейший морок, наведённый на Синхелма – наверняка его рук дело. Никто лучше далийцев не владели этой магией.

Сейчас Рэйван подумал, что владей он ведьмачьей силой, то навеки оставил бы «героя» королевства под его воздействием. Так же, как и Синхелм искалечил в своё время душу Трин. Но у далийца был иной приказ. И морок пал, отпуская разум убийцы.

Тишина была оглушающей, и ничего кроме своего прерывистого дыхания Синхелм не слышал. Не хотел слышать. И не хотел видеть, ослеплённый неожиданной белизной зимы, охватившей зал. Он не был в лесу. Стоял посреди Белого зала. Окружённый взглядами, теми, кто слышал каждое слово. Теми, кто никогда не должен узнать правду. Теми, для кого он до конца должен был оставаться спасителем. Героем. Великим Фемиром Синхелмом. Освободителем Камеладера...

И зло охватило его. Жгучее, нестерпимое, выжигая руны на коже и призывая огонь. Ненависть к посмевшему заманить в позорную ловушку была так велика, что захлестнула сознание Синхелма. Но пол дрогнул под ногами, а звон люстр и зеркал, грозящих разлететься на тысячи осколков, отрезвил его. Синхелм обернулся, слыша за спиной шаги. И теперь смотрел только на человека в простой накидке, шедшего по залу, между расступавшихся гостей. Он остановился неподалёку от Фемира и скинул капюшон. Ропот прошёл по залу, и все присутствующие склонили головы, приветствуя своего правителя.

Ламон не смотрел на подданных, будто сейчас находился один на один со своим генералом. Пол всё продолжал дрожать и пульсировать. Многочисленные зеркала и стёкла пошли опасными трещинами. Тем не менее, король не был в ярости, не был зол. Сейчас, глядя на него, Трин будто видела себя со стороны. Разочарование. Горечь предательства. Это читалось на лице Ламона. Это то, что чувствовала и она, когда узнала правду.

А затем сменилось брезгливостью, когда Синхелм протянул руку, будто и в самом деле мог коснуться венценосного гостя. Ламон знал… Знал, когда отправлялся сюда из Деспина. Знал правду всё то время, что отсутствовал Деверукс. Наверное, только это спасло Ард от разрушения, и позволило королю совладать с чувствами, держась с таким величием.

– Остался ли кто-то в этом мире, кого ты не предал, Фемир?

– Мой король… Это всё ложь! Происки врагов…

Ламон резко поднял руку, обрывая слова генерала. На этот же жест прибыли и стражи, поджидавшие распоряжения короля.

– Я дарую тебе посмертное помилование, мятежная душа, – произнёс правитель, глядя теперь на молчавшего Райана. – Поскольку предстоит тебе увидеть последний рассвет, милостью своей, озвучиваю повеление немедля.

Ламон гордо поднял голову, и тёмная корона блеснула в его волосах.

– Пред всеми присутствующими в зале, и ставшими невольными свидетелями. Повелеваю! Даровать посмертное оправдание Райану Дэнвею, сыну Аркела Дэнвея, ранее обвиняемого в убийстве Ариса Бранта. Повелеваю! Считать Трин Синхелм, ныне – Трин Рэйван – кровной дочерью Райана Дэнвея, с полноправной претензией на наследование рода и земель Томарина. Повелеваю! На основании личного признания Фемира Синхелма и соучастии Фергаса Эрвига в совершённом убийстве – заключить обоих под стражу, для окончательного вынесения приговора в Деспине.