Текст книги "Вредная (СИ)"
Автор книги: Оксана Пузыренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Глава 18. Кровь и чернила
Глава 18.
Дружба между мужчиной и женщиной невозможна.
Страсть, вражда, обожание, любовь – только не дружба.
Оскар Уайльд
Все вокруг ощущалось словно сквозь вату. Я приоткрыла глаза и снова закрыла, потому что свет слишком неприятно резанул по ним, как будто проведя наждачной бумагой по глазным яблокам. Дотронувшись до лица, я поняла, почему оно так жжет – щеки были мокрые, как будто я не переставала рыдать на протяжении всего сна. Впрочем, наверняка так и было. Голова была тяжелая и какая-то невыносимо горячая, будто в нее залили жидкий свинец.
Даже не смотря в зеркало я могла поклясться, что все мое лицо опухшее и красного оттенка. Отличное начало дня, Лекси, нас ждут великие дела.
Собрав все запасы жизненных сил, я все же открыла глаза, беспрестанно моргая. Свет в комнате не был таким ярким, как показался мне в начале, и исходил от ночника, стоящего на тумбочке рядом с кроватью. За окном, с зелеными шторами, был поздний вечер. Все ясно, я все еще в больнице. Но почему? Я перевела взгляд на белый потолок, а затем снова закрыла их, погружая зрения в приятную темноту. Изучать обстановку стандартизированных палат у меня не было ни малейшего желания. Картинки пазла медленно собирались в голове: Тэйт, поцелуй, вызов, охранники, обморок… Черт. Что я наделала? Все испортила? А на что я вообще рассчитывала? Я действительно безумно любила Тэйта. Своего друга Тэйта. Друга. Как же это больно.
Стоп. Я резко открыла глаза и села в кровати, чувствуя легкое головокружение. Я в больнице, верно? А значит… Я быстро отодвинула одеяло и вскочила на ноги. Спасибо, что меня не переодели в больничную пижаму, я бы этого просто не вынесла. Рядом с ночником я обнаружила и свою сумку. Схватив ее, я тихо, чтобы не разбудить этаж или привлечь внимание кого-то из врачей, вышла из палаты. В коридоре было пусто, лишь продолговатые люминесцентные лампы потрескивали, освещая коридор.
Судя по всему, я была в хирургическом отделении общей онкологии. Значит меня не стали далеко уносить, ну и зря. Пробежавшись по номерам палат, я двинулась в нужном направлении, но…
– Алексис. – Я чертыхнулась, подпрыгнув и чуть ли не выронив сумку. Да, нервы в последнее время ни к черту. Медленно обернувшись, я увидела, что ко мне подходил старший из братьев Вуд.
– Джереми. – Кивнула ему я и отвернулась, намереваясь продолжить путь. С вежливостью же покончено, верно?
– Стой, Алексис. – Рука Вуда сомкнулась на моем локте, которым я придерживала сумку. Я поморщилась и легко дернула рукой, стряхивая ее.
– Убери свою клешню. – Фыркнула я, снова останавливаясь. Теперь мы стояли почти вплотную.
– Куда ты?
– Я не пациентка и могу не находиться здесь.
– Ты не ответила на вопрос.
– А должна? Впрочем, я просто захотела уйти.
– Выход в другой стороне.
– Я не ищу легких путей.
Джереми покачал головой:
– Алексис, ты… Прости меня.
Неожиданно я обмякла. Мне просто не захотелось больше ссор и ругани, я была такой уставшей…
– Проехали, Джереми. Я… Я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня. Правда. Надеюсь, что у тебя все будет хорошо. Но в моей жизни тебе место больше нет… Прощай.
Прежде чем он сказал хоть слово, я стремительно сбежала, оставив его в коридоре.
***
Когда я вернулась в палату Тэйта, он был не один. Перед ним сидел Адриан Блэк.
– Кажется я все еще под кайфом от укола. – Пробормотала я, глядя на двух парней, улыбающихся друг другу.
– О, я же говорил, что она вернется. Она как надоедливый бумеранг, всегда возвращается… – Произнес Тэйт, сияя улыбкой. – Сейчас охрану позову, О'Доэрти, мне вредно с тобой общаться. Для психики.
Я с шумом выдохнула.
– Смотри, адекватный мой, как бы бумеранг тебе в лоб не влетел. – Обиженно пробормотала я.
Вот так просто? Мы вернулись ко всему вот так просто?
Тэйт посмотрел на Адриана. Я же на него смотреть не решалась.
– Кхм. Ну, Блэк, не мог бы ты… – Тэйт расширил глаза и «незаметно» скосил их на меня. Штирлиц никогда не был так близок к провалу…
– Алексис, можно тебя? Тэйта все равно забирают сейчас на процедуры.
Вечером? Процедуры? Еще один шпион нарисовался. Я посмотрела на Вуда, тот кивнул, подтверждая слова. Ох, да черт с ними. Попрощалась с Вудом (И чего заходила?!) и вышла обратно в коридор.
– Я уезжаю в среду на турнир. – Без предисловий объявил Адриан, выходя следом и прикрывая за нами дверь. – Тэйт хотел, чтобы ты поехала со мной.
– Я не поеду.
– Я знаю. И даже не прошу.
Я съехала по стене вниз, усевшись прямо на больничный пол. Адриан возвышался надо мной, прислонившись к стене и скрестив перед собой ноги.
– Я поцеловала Тэйта. – Выдала я. Зачем? Не знаю. Это было честно. А я как никто другой начала ценить гребаную честность.
Адриан молчал. Затем медленно сполз по стене и сел рядом со мной.
– Знаешь. Если бы это могло ему помочь, я бы сам засосал Вуда по самые гланды. – Я издала нервный смешок. Затем еще один. А затем мы оба хохотали так, что на нас шикнула пробегающая мимо медсестра.
Я запрокинула голову, давая слезам смеха свободно скатиться по щекам. Да уж, это явно распространились в воздухе флюиды тетушки Истерики.
– Господи, сказал же…
– Ох, а еще, мне очень интересно, как ты умудрилась его поцеловать, что бедный парень просто умолял меня увести тебя на месяц из города.
Я снова прыснула. Но затем слово «месяц» заставило меня устало застонать. Я подтянула колени к себе и уткнулась в них головой.
– Эй, – Моего плеча коснулась теплая рука. – Я могу чем-то тебе помочь? Ты когда была дома?
Прошли всего сутки, Блэк. А по ощущениям: года. На вопрос о помощи я хотела ответить отрицанием, затем передумала.
– Ты не мог бы отвезти меня домой? К Джереми… Мне надо забрать вещи.
Адриан не удивился просьбе, значит Тэйт ему уже все рассказал. Путь до дома мы провели в молчании. Зайдя в пустой дом, я помедлила. Если честно, я все еще где-то глубоко в себе не могла сложить рядом две картинки: Джереми, который был со мной в этом доме, и Джереми, который обнимал другую девушку в доме своих родителей. Он не любил меня, а лгал? Не слишком ли это сложно, ведь он так много для меня делал… Ох, ладно. На это нет времени. На меня и так слишком много всего навалилось. И, как оказалось, неверный парень – не самое страшное в жизни.
Зашла в спальню, которая когда-то была общей. На тумбочке стояла наша фотография с Гавайев. Я, загорелая, счастливая, беззаботная. Джереми обнимал меня за плечи. Мы даже не встречались еще. Я аккуратно вскрыла рамку и достала фото. Исчезаешь из чьей-то жизни – не оставляй следов.
Проходя мимо ноутбука Джереми, я поддалась какому-то детскому порыву, типично девчачьему, и открыла его. Желание было простым до безобразия: удалить весь запас совместных фотографий. Белый Macintosh загорелся, а в правом верхнем углу стали вылетать сообщения: одно за другим. Спам, спам, рассылка. Я навела стрелку мыши на маленькие окошки, методично закрывая их, чтобы не мешали.
«Уважаемый мистер Вуд! Наш Издательский дом очень заинтересован…». Издательский дом? Он и правда пишет книгу. Я кликнула на окошко, щелчок мышки перекинул меня на входящее письмо в почтовом ящике.
«Уважаемый мистер Вуд!
Наш Издательский дом очень заинтересован в реализации подобного произведения.
Идея написать о девушке, попавшей в аварию и забывшей своего парня – интересна.
Ваша врачебная практика поможет вам сделать сюжет более достоверным.
Держите с нами связь!
С ув. Б. Брэнд».
Я читала и читала эти строчки, плывшие перед глазами. Обман зрения, или Джереми действительно пишет книгу о моей болезни? Ну нет, глупости. Этот славный парень (Так, забываем, что он «двоеженец».), который читал мне книжки и нотации о ЗОЖ не может быть… Ну не может он строить карьеру, точнее, свое «хобби», вытирая ноги о мою жизнь!
Я нажала исходящие, нашла письмо для этого издательства. Зубы сжались. Ебаный сукин сын. Я схватила ноутбук и с силой грохнула его об пол. Надеюсь, что этот ублюдок писал все на компьютере, без чертовых копий. Я с рычанием схватила ноутбук еще раз и впечатала его на этот раз в стену. Вид скореженного белого корпуса, и частей, разлетевшихся по спальне обрадовал, но недостаточно.
Я с диким удовольствием рванула на себя деревянное трюмо, рухнувшее к моим ногам. Еле отпрыгнула и расхохоталась от счастья. Кто бы знал, что ломать и рушить – так здорово? Схватила книги с полок и разбросала их вокруг, вырывая из некоторых страницы с треском, ласкающим слух. Я любила книги. Но я до смерти ненавидела Джереми.
Оглянулась в поисках еще чего-нибудь достаточно «вкусного» и нашла отличный «десерт». Взяв в руку одну из ручных двух гантелей с увесистыми блинами, которые Джереми таскал по утрам, я кинула ее в окно. Оглушительный треск стекла заставил мурашки пробежаться по спине, как будто кто-то закинул горсть маленький человечком мне под майку. Я как раз искала, что еще можно разрушить, когда грохнула входная дверь. Стремительно вбежав на второй этаж в спальню ворвался Адриан.
– Алексис! – Увидев меня, стоящую посреди всего этого хаоса, он будто выдохнул, а затем снова напрягся. Просканировал взглядом комнату. – Ты что творишь?!
– Развлекаюсь. Все по-своему проводят досуг. Ты – выбиваешь мозги из людей, я – ломаю мебель. – Хмыкнула я, и развела руками, будто говоря: «Ну чего же тут непонятного?».
Сдув налетевшие на лицо пряди волос, кинула обратно на огромную кровать одну из двух уничтоженных подушек. Перья и пух живописно летали в воздухе, это было даже красиво. Парочка таких спикировало мне на волосы.
Адриан медленно подошел ко мне, будто ожидая, что я смогу опробовать свои вкусы в выборе хобби и на нем. Он поднял руку и вытер мне скулу ребром ладони. На ней осталась кровь. Когда я успела пораниться?
– Алексис.
Господи, какие у него прекрасные глаза. Почему? Ну почему я чувствую рядом с ним ЭТО?!
Обжигающий лед и холодный огонь встретились в наших взглядах. Искра. И в следующий миг я сделала шаг вперед, в пропасть, в бездну. Но вместо того, чтобы разбиться о скалы, я взмыла в воздух, взлетела. Мой личный демон, падший ангел вынес меня на своих крыльях. Наши губы слились в поцелуе, долгожданном отчаянном. Мы буквально срывали друг с друга такую лишнюю одежду, мешающую, раздражающую. Спотыкаясь о бесчисленный урон, нанесенный мной этой комнате, но не отрываясь друг от друга ни на долю секунды, мы упали на кровать. Мои красивые перья взмыли в воздух, снова пускаясь в танец и оседая на наших телах.
Я собиралась переспать с бывшим парнем, в доме бывшего парня. Не слабо жизнь повернулась, верно? Но, знаете что? Мне это безумно нравилось.
Мое личное сумасшествие подхлестывало меня, и я поняла, что маски сняты, а демоны выпущены. Огонь поглотил меня полностью и лучшее, что я теперь могу сделать – отдаться в его власть и наслаждаться. И да, я собиралась получить свою долю наслаждения. Страданиями я уже сыта по горло.
Губы Адриана исследовали каждый сантиметр моего тела, руки скользили по мне, то в грубой ласке, то сменяя ее нежностью. Мои руки блуждали по его спине, вырисовывали пальцами линии татуировок. Как я давно мечтала это сделать, черт возьми! И не только это. Оттолкнув парня и оказавшись верхом на Блэке, я приникла к его шее, выводя кончиком языка влажные следы по черным рисункам, целуя чернильные метки. Нетерпеливые губы пошли дальше и поцеловали его в самое сердце – татуировка под моими поцелуями гулко билась, стучала, совсем как настоящее сердце. Так как я себе это представляла. Нет, лучше. Намного лучше.
Шумный вздох парня вызывает во мне улыбку самодовольства. Сильные руки, с играющими при каждом движении буграми мышц, блуждали по моим бедрам, сжимая, оставляя за собой белые следы на теле. Они же очерчивали линию у ребер, посылая волну мурашек по спине и рукам. Парень снова меняет положение, подминает меня, его губы находят мои. Язык грубый, но мягкий, горячий, но ледяной. Просто Адриан, мать его, Блэк – парень крайностей. Восхитительных крайностей.
Мягкие перья и пух щекотят нашу голую и чувствительную кожу. Адриан, не отрывая пристальных, потемневших глаз от меня, продолжил сладкую пытку, делая ее с каждой секундой более откровенной, находя самые чувствительные места… Будто он знал меня наизусть, выучил карту моего тела. А может, так и было?
Горячие, страстные губы коснулись груди, язык обвел ореолы сосков. Волна наслаждения прокатилась по телу. Губы на шее. На плечах. На ключицах. На моих губах. Каждое их движение отзывалось мучительным томлением внизу живота.
Прошлась ладонями по твердой груди, кубикам напряженного пресса, торса, опустилась ниже, ощущая под руками напряжение и желание парня. Черт возьми, какое тело! Я никогда в жизни не видела такого шикарного тела! Горячий, пульсирующий камень, крепкий, живой, безмерно желающий меня, что чувствовалось в каждом его прикосновении.
Рука Блэка прошлась по моей ноге, закидывая ее за спину, прижимая меня сильнее, еще сильнее. В момент, когда мы наконец слились воедино, я издала протяжный стон, который парень поймал своими губами, поглощая его и меня, возвращая мне дыхание в жарком поцелуе.
Каждый нерв в теле достиг своего максимума, предела. Кровь бурлила, как раскаленная лава. В комнате было невыносимо душно, не смотря на разбитое окно. Ветер с улицы и осенняя прохлада, казалось, не могли остудить температуру наших мокрых, разгоряченных тел, ни на одну сотую градуса. Пальцами по его спине, впиваясь ногтями в кожу, надеясь оставить рядом с многочисленными татуировками свои отметены, внести свои коррективы в их рисунок, навсегда. Кольца, на его шее: «In aeternum» – «Навсегда».
«In aeternum, Алексис. Эта ночь – навсегда. Мы с тобой – навсегда. Ты моя – навсегда».
Мой затуманенный страстью взор видел только то, как сильно горели его глаза, а слух улавливал дыхание парня, собственные стоны и отдельные слова, которые я, растаяв от страсти и наслаждения, не могла составить в одно предложение. Хриплый шепот, как заклинание повторяющий: «Моя», «Алексис», «Лекси», «Люблю», «Моя», «Лишь моя». И я была его, от начала и до конца.
Я умирала и снова воскресала в объятиях личного демона.
Адриан
Мы лежали и шумно дышали, не в силах прийти в себя. Все было будто нереально, и это пугало, наваждения ведь обычно проходят. А я не хотел, чтобы это кончалось, не теперь.
Мы находились в каком-то сюрреализме, среди хаоса вещей, разбитых окон, в окружении перьев, вылетавших при каждом нашем движении из разодранных девушкой подушки. Моей безумной девушкой. Я держал ее в своих руках, крепко прижимая к груди. Голая, тонкая, горячая. Маленькая хрупкая фигурка в моих руках. Сводящая меня с ума снова и снова, каждым движением губ, каждым вздохом, хрипом, стоном, запахом волос и тела, особенно сильным в области шеи, ключицах. Я чувствовал, что этот запах отпечатался и на моем теле.
Еще крепче прижал девушку, было страшно ее сломать, но отпустить, чтобы она опять ускользнула из моей жизни? Никогда. Прижался поцелуями к мокрому лбу, с приставшими к нему прядями волос. Поцеловал нос, лицо, коротко коснулся приоткрытых губ, из которых все еще выходило тяжелое дыхание, отметил поцелуем маленькую родинку. Целовал ее всю, и не мог остановиться.
– Ого. – Прошептала Алексис, справившись с дыханием. – Кажется, теперь я понимаю, почему я с тобой встречалась.
Хитреца в улыбке и в прищуре ярких, ясных глаз. Как я любил ее такую.
– Ну, это не главное мое достоинство, но одно из них.
Она повернулась на живот, облокотившись грудью на мою грудь. Посмотрела на мое лицо, тело, бросила взгляд на кольца, на цепочке. Указательный пальчик зацепил их, поиграл, опустил обратно на грудь и перешел к татуировке. Сердце, нарисованное на моей груди. Обрисовала его контур.
– Сердце, значит.
– Значит.
В глазах вопрос, вздыхаю.
– Память о человеке, о котором я не собирался забывать. О человеке, который забрал свое сердце вместе с собой, так что пришлось довольствоваться картинкой. Чтобы помнить, что я все еще живой.
Смущенный взгляд в бок. Конечно, это о тебе.
– А какая из всех твоя любимая?
Не сомневаясь ни секунды поднимаю руку. На запястье, среди множества других, небольшой символ бесконечности. Чтобы разглядеть его надо приглядеться. Она видит.
– Бесконечность?
– …Навсегда. И еще больше.
Взгляды пересекаются. Она будто хочет что-то сказать, губы слегка приоткрываются, но слова так и замирают, не соскользнув с них, не получив свободу. Она выскользает из моих рук. Сразу ощущаю холод комнаты, пришедший через порядком пострадавшее окно.
– Нам пора. Джереми и так не будет счастлив, увидев мои прощальные подарки. Ты в его постели – слишком большой удар. – Собирает одежду, разбросанную по полу. Натыкается на мою майку и кидает в меня.
Поднимаюсь следом. Комната похожа на результат нашествия злобных пикси.
– А ты умеешь уходить красиво. Мне всегда нравилась эта черта.
Идеальная бровь ползет вверх:
– Что, я тебе тоже разбила что-то?
Вообще-то сердце, глупая девчонка.
– Было дело. Как-то ты разбила мой телефон. А один раз кинула огромное совместное фото прямо перед моими ногами, никогда не видел, чтобы стекло так живописно врезалось мне в кожу.
– Ох. Прости. – Искреннее раскаяние, отразившееся на ее лице, за поступок, которые она даже не помнит, насмешило нас обоих.
– Ты все еще свободен и можешь подбросить меня до девчонок?
– Неа.
– Оу… Ладно. Возьму такси.
– Нет, я не подброшу тебя до общежития. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, ко мне.
Я накинул футболку и уже натянул джинсы. Девушка на секунду замерла, затем тоже продолжила одеваться.
– Блэк, то что сейчас произошло ничего не значит. Ты можешь ехать на соревнования, никто никому ничего не должен.
Что? Я начинал вскипать. Долго ли она собирается морочить мне голову своими выходками? Я далеко не кроткий агнец.
– Да что ты? Ничего не значит? То есть спишь со всеми? Так, в качестве профилактики? Ну, это, в принципе, и для здоровья полезно.
– Заткнись, пожалуйста. – Процедила сквозь зубы, все еще не смотря на меня.
Я в пару шагов оказался рядом и, схватив ее за плечи, тряхнул. Это было слишком. Все это уже было слишком.
– О'Доэрти, ты спятила?! Скажи мне, что ты шутишь. Прямо сейчас. И я, честное слово, посмеюсь.
О нет, она не шутила. Я прижал ее спиной к стене, вплотную наклонившись.
– Боюсь, у меня нет для тебе ни одного слова, которое тебе понравится. Не все в жизни идет так, как мы хотим. Привыкай, Блэк.
Алексис
Кулак парня просвистел в паре сантиметров от моей головы и с глухим звуком впечатался в стену. От удара откуда-то сверху ссыпалось немного побелки. Такое бывает? Он и правда силен. Этот жест злобы заставил меня на миг зажмуриться, но не дрогнуть.
– Алексис. Ты моя. Слышишь? Ты только моя. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше. – Хищный взгляд припечатал меня к стене сильнее, чем его тело. Взглядом уперлась в ключицы парня, не решаясь смотреть в лицо. Хриплый и низкий голос пугал. Пугал тем, что напоминал о страсти, с которой он шептал этим голосом мое имя. Как часто мы кидаемся на зов страсти, будто в спасительное безумие. Как долго нам потом приходится за это расплачиваться.
Адриан Блэк был полон гнева. Кажется, злость струилась по его телу, заполняя каждый мускул, каждую клеточку, до самых кончиков пальцев. И я видела, что он готов сорвать свою злость на меня. Знаете, я даже хотела этого. Ненавидеть его за какой-то проступок стало бы самым потрясающим подарком для моего измученного сердца. Я хотела ненавидеть и стереть его из памяти. Снова.
Правда ли, что глаза – это зеркало души? Если да, то мне интересно, какая душа у Адриана? Насколько она темная и холодная? Потому что его глаза сейчас – ледяные омуты, или сверкающие и манящие осколки голубого горного хрусталя, гипнотизирующие, затягивающие. Как приглашение в Ад, с его личными демонами. Думаю, я не правильно задала вопрос… Мне интересно, есть ли душа у Адриана?
Я не спросила у него этого. Я не спросила ничего, из того, что хотела бы. Не спросила, что он чувствует ко мне на самом деле. Любовь? Странно. Скорее его одержимость мной была страстью. Я не спросила также почему он ушел. Почему не приходил. И я хотела знать, почему он не оставит меня, черт возьми, в покое. Я так много хотела узнать, но когда открыла рот, выдала совершенно нелепую информацию:
– Ты когда-нибудь видел такой минерал, как целестин? – Адриан молчал. Видел ли он такой камень или нет, интересует ли его этот факт – неизвестно. И я продолжила, все еще пристально смотря в его глаза. – Андреа увлекается камнями и кристаллами, у нее целая коллекция, представляешь? Так вот… Его называют небесным камнем. Она мне подарила один такой. Сказала, что он помогает обрести уверенность в своих силах и разобраться в чувствах, отношениях, пережить личную драму и прочую чепуху. Но вот незадача. Твои глаза – это два небесных кристалла. И они совсем не помогают в этом, а лишь мешают мне жить.
Блэк с шумом выдохнул воздух через нос. Глаза сузились, были злыми. Все, что произошло между нами всего несколько минут назад – растаяло как дым.
– То есть я мешаю тебе жить, Алексис?
– Да. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Ты один раз уже выбрал карьеру, не составит труда сделать это еще раз. А прошлое всегда остается в прошлом. Мы же двигаемся дальше. Сейчас между нами пропасть.
– Пропасть?! Ах, ты про ту пропасть, которую раскопали твои родные и рыжая ведьма?
– Не трогай семью и не оскорбляй мою подругу.
– Не оскорблять? Ты путаешься. Оскорбление – это когда ложь. А когда правда – это просто констатация факта. Не нравится ведьма? Окей. Рыжая тварь, рыжая сволочь, рыжая шлю…
Бам. Глухой звук. Моя рука впечаталась в лицо парня.
– Не смей. Обзывать. Моих. Друзей. Это твое хобби? Или напомнить тебе, как встретились? Как ты бил Красова? Он тоже виноват в том, что мы с тобой не вместе, да? Он тоже мешал тебе быть рядом со мной?
К чему я вспоминал это? Без понятия. Адриан хотел что-то сказать. Определенно. Но не сказал. А я хотела, так хотела услышать его… Оправдания? Услышать что-то, что даст мне шанс и надежду на…
Адриан оттолкнулся от меня. Резким движением он сдернул с себя цепочку с кольцами и бросил ее к моим ногам. Даже не глянув в мою сторону он ушел.
***
Я сделала пару шагов вглубь комнаты, едва не упав, зацепившись слабыми ногами за одну из оставшихся здесь гантелей. Надо было убираться отсюда, не хватало встретиться с Джереми. Или соседи могут вызвать копов, заметив окно. Села на кровать. Отдохну секунду, одну секунду… Цепочка и два кольца уже были в моем кармане. И, кажется, обжигали бедро. Может, не стоило ее брать?
Звонок телефона заставил меня вздрогнуть.
– Черт. Блин. – Схватила мобильный: неопределенный номер. – Алло?
– Привет-привет, мой сладкий вишневый пирожочек!
Так меня называл только один человек:
– Привет, Лана-Банана.
С Ланой и Саваной мы виделись в последний раз… Хм, на мой День рождения. А дальше учеба и расстояние сделало свое дело. Зато устраивать видеоконференции по сети и созваниваться мы имели привычку каждую неделю. Более того, если бы Лана не позвонила мне в течение двух недель, я могла смело бежать в полицейский участок, подавать заявление на розыск подруги и описывать копом ее особые приметы.
– Это мой новый номер. – Радостно рапортовала подруга. – Запиши.
– Оу-кей. – Устало проговорила я.
– Так. Это отвратительная связь или у тебя и правда голос как у мертвеца? Что случилось, Вишенка?
И тут меня прорвало. Я сказала подруге все: от начала и до конца. Каждую деталь, что я не говорила ей раньше. Каждую эмоцию, что я чувствовала и что сжирала меня изнутри. Я говорила, говорила, говорила. Путалась в мыслях и словах. Лана слушала, тихо, не прерывая. В конце я даже проверила, не пропал ли звонок. Нет, подруга все еще была на линии.
– Конец. Все жили долго и счастливо. – Выдала я в итоге, нервно хохотнув.
Тишина. Вздох.
– Это просто ни в какие рамки не входит… Алексис, все зашло очень далеко. Сядь прямо сейчас и я все расскажу.
– Я сижу. – Я не сидела, а лежала на кровати. Все еще среди смятых простыней и перьев. Кажется простыни пахли мной и Блэком. Сексом и страстью. Сжечь их, что ли? И весь гребаный дом.
– Ох. Тогда я сяду. – Шорох сообщил мне, что подруга переместилась в пространстве. – Для начала скажу, что я была против. И Савана тоже. Но нас попросили. Сказали, что это для твоего счастья. Ну, и когда мы увидели тебя с Джереми, ты действительно выглядела счастливой. Кто, блин, знал, что он окажется таким!.. Ох. Ну, теперь, когда я обезопасила нас с Сав от твоего гнева…
Теперь говорила подруга, а молчала я. Лучше бы она не рассказывала мне этого. Лучше бы я не знала этого. Ведь так просто ненавидеть. Так сложно чувствовать вину.
– То есть Адриан…
– Не бросал тебя. Лекси, он, может, и псих, но этот псих любит тебя больше своей жизни.