Текст книги "Хроники странного королевства. Двойной след (Дилогия)"

Автор книги: Оксана Панкеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)

Глава 11

– Разве ты не видел, что там написано: «Вход запрещен»?

– Конечно, видел, – невозмутимо ответил Юксаре. – Вот поэтому-то я здесь.

Т. Янсон

Добравшись до единственного доступного выхода в мегасеть, Жак не смог справиться с ностальгией и повадился навещать мэтра Альберто чуть ли не каждый день. Когда ему было сделано по этому поводу замечание, шут немного опомнился и скрепя сердце согласился, что ведет себя неразумно. Однако отказаться от того, что много лет было смыслом его жизни и без чего он тосковал все годы, проведенные в этом мире, сил не нашлось. Шут ограничился тем, что сменил морду, лэйбл и позывные и сократил свои визиты до двух раз в неделю. Из соображений осторожности, а также веря в глубине души, что в случае чего угрозу выпереть его раз и навсегда мэтр Альберто непременно исполнит, Жак вел теперь до отвращения добропорядочный образ жизни честного пользователя – не шарился по занорикам, не ломал чужие бетонки, везде ходил только через вход, не трогал того, что закрыто, не брал того, что прибито, не писал вирусов и даже избегал встреч со старыми знакомыми, которые могли его узнать просто по повадкам.

Однако окольными путями он все же выяснил, что его мама в пятый раз вышла замуж, на этот раз вроде удачно, сестра Настя заканчивает колледж и копит на первый имплант, а средства на учебу сняла с его собственного припрятанного счета, который после его смерти никто не нашел, а она не только обнаружила, а без труда успешно взломала. Узнал еще, что Настина подружка Шери, которая в былые времена безнадежно по нему вздыхала, до сих пор хранит его фотографию, а еще ударилась в железо, поскольку оказалось, что ей нельзя ставить импланты, а без этого профессионалом не станешь. Оказалось, что его приятель Вирус отсидел в общей сложности три с половиной года, поставил еще два сокета и считается сейчас самым крутым в их тусовке. А сосед-хиппи все-таки уехал в деревню, как давно собирался, И теперь растит свою коноплю в открытом грунте. Много еще интересного и в основном приятного узнал Жак о прошлой жизни. Словом, все это ему напоминало идиллию, и налет регионального координатора стал для Жака совершенной неожиданностью, как, впрочем, и для мэтра Альберто.

В первый момент, завидя выходящего из Т-кабины мэтра Максимильяно, Жак чуть не свалился со стула. Ему показалось, что это Кантор, который за что-то собирается набить ему морду, хотя причины на то никакой не было. Затем, присмотревшись, Жак понял, что гость на пару десятков лет старше и намерения у него не настолько кровожадные, однако ничего хорошего грозный взор регионального координатора не предвещал.

– Я тебе запретил пускать его к машине, – не здороваясь, налетел на мэтра Альберто разгневанный шеф.

– Он ничего плохого не делает, – угрюмо отозвался уличенный в нарушении подчиненный. – Как я должен был обосновать свой отказ?

– Ничего плохого? – взбесился шеф, метая глазами такие молнии, что сложно было бы поверить в отсутствие мистралийских предков в его родословной. – Этот вредитель лазил в моих личных файлах! Я его там застал, и уже который день выслеживаю, чтобы поймать с поличным у тебя и потолковать!

– Я не лазил! – возмущенно вскричал шут, оскорбленный беспочвенными подозрениями. – Я вообще не приближался к местным хаткам! Только на Альфу ходил, больше никуда! Даже там – только в общедоступных и легальных местах!

– У него еще хватает наглости отпираться! Ты что, не знаешь, что я могу это запросто проверить? И даже твое согласие не понадобится, я тебе не ментоскоп…

– Так проверьте, – надулся обиженный Жак. – Мне не жалко. В конце концов, вы действительно не ментоскоп, и вреда мне от этого не будет.

Региональный координатор приостановился, подозрительно изучая его, затем кратко кивнул:

– Закрой глаза. И сокет свой заткни на всякий случай.

– Он заткнут!

– Да не полиаргом! Что мне твой полиарг. Пальцем или ладонью прикрой. Теперь повтори еще раз то, что сказал.

Жак выполнил приказ и тут же сквозь закрытые глаза почувствовал пронзительный взгляд шархийского мага, как нечто материальное, сверлящее его мозги.

– Все, можешь открывать, – произнес маг через несколько секунд. – Скверно…

– Почему скверно? – полюбопытствовал Жак, открывая глаза.

Региональный координатор вздохнул и опустился на ближайший стул. Его гнев моментально утих, и теперь в черных угольках усталых глаз светилось только разочарование.

– Потому что если б это был ты, то ничего страшного, – неохотно пояснил Рельмо. – Это была бы просто шалость – как все, что ты делаешь, и можно было бы успокоиться, так как никаких пакостей ты замышлять не станешь. А теперь вопрос остается открытым – кто это был и что ему понадобилось?

– Так вы же его поймали, – удивился Жак. – Или он сказал, что он – это я?

– Ничего он не сказал, вывернулся и удрал. Отследить я его не смог, квалификации не хватило.

– Меня надо было позвать! И не сегодня, а сразу. Боюсь, что теперь помочь вам не смогу, поздно уже, разве что тот был полным валенком… Но новичок ваши файлы не взломал бы, там же, наверно, хорошая бетонка стоит?

– Стояла, – печально поправил его мэтр Максимильяно. – Я после того бетонку обновил, пароли поменял, но ведь сломали раз – смогут и другой… А к тебе я не обратился потому, что думал – это ты и есть.

– Чуть что, сразу я! В мире сотни и даже тысячи ломовиков, а вы почему-то первым делом меня вспоминаете! Верно король говорит насчет репутации…

– Прикинь сам, что я мог подумать, если, во-первых, лазили не с Альфы, а отсюда, из местной сети. А во-вторых, читали как раз файл о тебе, поэтому я и подумал, что это ты. Я собирался сам в нем порыться и случайно наткнулся на непрошеного гостя…

Жак повертел в руках штекер и неуверенно предложил:

– Давайте я все-таки попробую посмотреть. Если из местной лазили, вряд ли это кто-то особо крутой, вдруг не сумел замести… Мне нужен пароль, чтоб я сам не ломал, после еще раз поменяете. Я вам потом каракатицу поставлю, полезет снова – отпечатает морду и зацепит шлейф, тогда точно поймаете. А если все так серьезно, поставьте себе колючку. Только ее купить надо, я сам колючек не пишу.

– Из принципа? – усмехнулся региональный координатор, точно так же, как усмехался Кантор, – невесело и криво.

– Никогда не писал, – качнул головой Жак. – Ненавижу убивать людей, пусть даже косвенно. Покажите мне калитку и давайте пароль. И… кстати, почему вы запрещали мэтру Альберто пускать меня к машине? Что я такого плохого сделал?

Максимильяно огорченно махнул рукой:

– Я надеюсь, через пару лун сюда не начнет шастать еще и король?

– Нет! – испуганно вздрогнул королевский шут. – Он ничего не знает! Я ничего ему не сказал! Честное слово, его величество ничего не знает!

– Ну вот, – удовлетворенно сказал сам себе Шеллар III, откладывая карандаш и любуясь на лист бумаги, изрисованный кружочками, квадратиками и стрелочками с мелкими надписями. – Теперь я знаю все. И это было даже не сложно. Что себе думал бедняга Жак? Это настолько элементарно, что странно, как он сам не понял… Или надеялся, что его визиты замаскирует Тереза? Интересно, знает ли доктор Кинг, что делается в каморке за моргом, когда она покидает это помещение?

Король скомкал лист, положил в пепельницу и поднес спичку. Затем раскурил трубку от той же спички и принялся собирать разбросанные по столу документы, чтобы аккуратно сложить в папку. Это были рапорты, которые последние недели кропотливо собирал верный Флавиус со своих не менее верных агентов, и речь в них шла примерно об одном и том же – куда ходил господин Жак и сколько времени пребывал в тех местах, куда заходил. В другую папку его величество столь же бережно упаковал краткие досье на людей, с которыми королевский шут общался в этот период. Тщательно завязал тесемочки и положил обе папки ровненько на правый край стола. Затем полюбовался, как они красиво там смотрятся, и великодушно подумал, что с таким набором информации любой неглупый человек с легкостью пришел бы к тому же выводу. А вот следующая задачка обещала быть посложнее…

Его величество взял с левого края столика очередную папку и углубился в изучение ее содержимого. В отличие от предыдущих достойных представительниц славного рода канцтоваров, эта папка напоминала завсегдатая самой задрипанной лондрийской пивнушки – пузатая, замусоленная и обтрепанная. Объем содержавшихся в ней бумаг давно превысил изначальную вместимость, а завязочки грозили в любой момент оборваться. Однако его величество почему-то питал необъяснимую привязанность именно к этой старой папке, в которую пять с лишним лет назад положил первый документ из нынешней пухлой стопки – протокол допроса незадачливого брата Тиффана, так и не ставшего главой департамента.

Уже не в первый раз за прошедшие годы король извлекал из недр своего бездонного сейфа эту потрепанную папку, на которой его собственным каллиграфическим почерком было выведено: «Дело № 3». (Какие дела скрывались под номерами один и два, нам узнать вряд ли суждено.) Шеллар время от времени перебирал по листочку хранившиеся в ней документы, раскладывал, в который раз перечитывал, исписывал кучу бумаги заметками и изрисовывал одному ему понятными схемами. Иногда в папку укладывались новые записи, требовавшие дальнейшего осмысления и упорядочения. Не раз летели в камин или тихо истлевали в пепельнице очередные бесперспективные гипотезы. Но так и не нашлось пока ответа на главный вопрос: кто эти люди и чего им надо? Почему они иногда ведут себя как истинные конспираторы, а иногда как полные идиоты? И как бы их отыскать, изловить и искоренить навсегда и надежно?

Об ордене Небесных Всадников стало известно довольно давно, но точной даты его создания никто назвать не мог. Не из-за древности, а из-за того, что до событий в Мистралии организация была малочисленна и незначительна. В отличие от солидных уважаемых орденов, которые помимо служения своим богам вели активную общественную деятельность: благотворительность, медицинская практика и всяческое соцобеспечение, Небесные Всадники ограничивались малопонятными сумбурными проповедями о грядущем пришествии неких всемогущих господ на крылатых конях. Что конкретно дадут человечеству ожидаемые пришельцы, не пояснялось. Следовало верить на слово проповеднику, что стоит только поклоняться и с трепетом ждать, тогда и будет вам счастье. Новоявленные боги будут править миром и своих последователей, разумеется, при этом не обойдут всяческими благами, а их враги (опять же непонятно какие) будут посрамлены и повергнуты в прах. Учение ордена состояло из небольшой подборки сказаний, рассчитанных на идиотов. По всей видимости, эти шедевры были слизаны из книги для чтения второго класса храмовой школы и неуклюже приспособлены под необходимую идею. Идея у всех сказаний была одна: «Кто делает так, как мы говорим, тому будет счастье. А кто нас отвергнет, тому будет наоборот».

За несколько лет до первого переворота в Мистралии произошло событие, радикально изменившее судьбу ордена. Что это было за событие и когда именно оно произошло, не понятно, так как его результаты заметили не сразу, а наблюдения за никому не нужным сбродом ненормальных проповедников никто не вел. Спохватились только после Мистралии, когда орден уже открыто декларировал свои идеи и вовсю строил образцовое государство истинных правоверных. К тому моменту упомянутые идеи претерпели некую обработку и стали более внятными, логичными и подробными. По крайней мере перестали напоминать поучительные истории для детей. Более конкретно обрисовался образ некоего бессмертного господина, который никогда не спускается с небес, но исправно ведет учет деяний людских, чтобы впоследствии карать и миловать сообразно этим самым деяниям. Было, наконец, доступно изложено, чего этот бессмертный хочет от своей паствы. Надо сказать, оригинальностью он не отличался – как и большинству богов, ему требовалось поклонение и смирение. Поначалу вроде шла речь и о человеческих жертвоприношениях, но потом этот вопрос как-то сам собой замялся. Во всяком случае, придя к власти, Небесные Всадники не стали устраивать жертвоприношений, а ограничились обыкновенными казнями, не выходившими за рамки традиций. Тогда же появился ранее не упоминавшийся посланник божий, который приведет на землю своих приятелей, уже не на крылатых лошадях, а на летающих колесницах.

Завоеванную власть орден удержал ненадолго. Святые отцы слишком уперлись в идеологию, из-за чего пустили на самотек экономику и прохлопали несколько важных политических нюансов. Когда в стране вспыхнул бунт, они оказались абсолютно не готовы к такому повороту событий и просто дали деру, предоставив неблагодарному народу самостоятельно разбираться, что делать дальше. Вот народ, как всем уже известно, и разбирается до сих пор.

Еще на первом году своего правления Шеллар III со свойственной ему дотошностью перелопатил восемнадцать шкафов в архивах внешней разведки, собирая сведения о деятельности ордена до первого переворота, между первым и вторым и после второго. Вывод из полученных сведений напрашивался следующий. В какой-то момент в ордене завелись некие умные и толковые организаторы, которые за короткое время превратили хиреющую секту в мощное тайное общество. На момент переворота они имели своих идеологов, боевиков, а также сильных мистиков и магов. Последние, по всей видимости, заманивались хитростью или попадали в ловушку при попытке внедрения, как это было с собственными агентами его величества. Короля Ортана очень интересовал вопрос: кто были эти талантливые господа и куда они потом делись? Ибо они куда-то несомненно подевались – после единственного успеха орден опять откатился на исходные позиции. Имея в активе один удачный переворот, он заполучил в пассив полный набор неудачника: свержение, изгнание, провал, репрессии, повторное изгнание, повторный провал… и приблизился, можно сказать, к полному уничтожению. Юный император Лао Чжэнь не испытывал никакой благодарности к господам, очистившим ему трон, и преследовал недобитых заговорщиков с азартом и рвением, свойственным его возрасту. Само по себе это стремление Шеллар находил похвальным, но все же полагал, что хинский коллега мог бы найти более достойное применение столь кипучей энергии. Например, пересмотреть устаревшую налоговую политику, сократить половину бюрократического аппарата… Впрочем, лезть со своими советами, когда не спрашивают, Шеллар считал несколько неприличным. Кстати, можно будет вернуть императору его непутевую супружницу, раз уж так настаивает, пусть сам попробует из нее еще что-то выжать. Или казнит. На свое усмотрение – чья подданная, тому и решать.

Особенно не нравились Шеллару упоминания о летающих колесницах. Вызывали они весьма неприятные ассоциации и наводили на определенные размышления. Именно по этой причине король никогда не приглашал Жака подумать вместе над загадками Небесных Всадников. Не то чтобы он не доверял шуту – напротив, Жак неоднократно доказал, что достоин доверия, – а просто полагал, что некоторыми подозрениями лучше вообще ни с кем не делиться.

На сегодняшний день подборка материалов о Небесных Всадниках пополнилась двумя стопками бумаги. Первая была предоставлена Флавиусом и содержала протоколы допросов императрицы Лао Юй, из которых король надеялся почерпнуть что-нибудь новое. Вторая представляла конспект небольшой беседы, сделанный лично его величеством из соображений секретности, и содержала уникальные свидетельства очевидца. На днях Шеллар улучил момент и взял в оборот дорогого друга Орландо, который так удачно зашел поблагодарить за успешное решение проблемы с Кантором. Если быть совсем уж точным, «улученный момент» длился шесть с половиной часов, по истечении которых принц был не рад, что вообще зашел, но особых угрызений совести монарх Ортана не испытывал. Во-первых, он вовсе не ради собственного развлечения доставал гостя вопросами. А во-вторых, за тот подарочек, что сосватал ему Орландо, с его высочества хорошенько причиталось. Если кто не понял, под «подарочком» подразумевался вовсе не столик, а товарищ Кантор.

Король углубился в чтение своего подробного конспекта, надеясь извлечь из него что-нибудь, упущенное при самой беседе, и попутно размышляя о том, почему у людей случаются такие проблемы с памятью. Честное слово, ему иногда казалось, что все окружающие страдают тяжелой формой склероза. Как можно не запомнить дословно то, что тебе талдычили каждый день на протяжении двух лет? Надо будет действительно спросить мэтра Истрана, нельзя ли как-то магическим путем освежить память забывчивого принца…

Под окном затрещали кусты и мелькнула вечно растрепанная гнедая грива.

– Ваше величество! – проорал Гиппократ. – Вам что, делать не хрен? Торчите на балконе, как мишень с подсветкой!

– Гиппократ, хамло ты непотребное! – возмутился откуда-то из-под копыт кентавра хриплый бас невидимого в траве соратника. Гномы никогда не отличались высоким ростом, и, хотя доблестный Торнгрим в родной общине слыл верзилой – злые языки даже поговаривали, что его матушка путалась с человеком, – в высокой траве королевского парка, да еще в сумерках, он терялся, как блоха в гриве Гиппократа. – Ты же с королем разговариваешь, невежа!

– А если какой-то… опять решит в стрельбе поупражняться, – не унимался кентавр, – поможет тебе твоя вежливость заскочить на балкон и прикрыть пять локтей его величества своими сраными тремя?

– Господа, не ссорьтесь, – отозвался Шеллар, понимая, что при всей своей непочтительности хамоватый Гиппократ абсолютно прав. – Я ни в коей мере не собирался усложнять вам работу и сейчас уйду в помещение. Скажите только, не видели ли вы королеву Киру?

– Видели, – пробасил гном. – Она с полчаса причмокивала над моим топором и пробовала его на вес, а потом ушла к вам. Наверное, еще не дошла. Или еще что-то интересное нашла по дороге…

– Спасибо. – Король собрал свои бумаги и взял со столика подставку для шара, намереваясь удалиться в помещение, чтобы не делать из себя доступную мишень. – Спокойной ночи, господа.

– Спокойной ночи, – вразнобой откликнулись несколько голосов. Видимо кроме кентавра и гнома поблизости околачивались маг и лучник.

Едва его величество успел прикрыть за собой дверь балкона, в комнату ворвалась вернувшаяся с прогулки королева.

– Шеллар, – укоризненно нахмурилась она, увидев в его руках папки и карандаши. – Ты опять работаешь, словно у тебя и не отпуск. Такое впечатление, что тебе это доставляет удовольствие…

– Доставляет, – улыбнулся его величество, бросая папки на ближайший стол и торопясь обнять любимую жену. В конце концов, обдумать рассказ Орландо можно будет позже, когда он станет более полным. Все равно сегодня уже не получится. Разве можно спокойно и трезво думать о чем-то важном, когда перед тобой любимая женщина, столь соблазнительная в этой неподобающе короткой тунике… – А тебе, значит, понравился топор Торни?

– Ты уже знаешь! – засмеялась Кира, с радостью бросаясь в его объятия. – Неужели об этом было написано б тех бумажках, от которых ты только что оторвался?

– Я всегда все знаю. Даже о том, что этот топор не подходит тебе по весу и длине.

– Понятное дело, гномий топор сбалансирован для гнома, – ничуть не смутилась королева. – Но какой он красивый… Шеллар, ну что ты делаешь!

– Действительно, – усмехнулся король, даже не думая останавливаться. – Ты мне о возвышенном, в смысле о топорах, а я со всякими глупостями…

– Самое ужасное, – подхватила Кира, – что из-за твоих глупостей всякие мысли о топорах тут же исчезают… Интересно, а ты в такие моменты продолжаешь думать о своих государственных документах, или у тебя тоже все вылетает из головы?

– Абсолютно все, – заверил ее король, отмечая про себя, что говорит чистую правду. – Остается исключительно неподобающее. Например, я до сих пор вспоминаю вчерашнее безобразие в кабинете… Кира, тебе это действительно понравилось?

– Я готова повторить это в любой момент, – столь же горячо заверила его супруга.

– Сейчас не получится, – вздохнул его величество. – Здесь нет сейфа, а стол мне не подходит, я, помнится, уже жаловался тебе на несовершенство мебели. Остается банальная и традиционная кровать…

Впрочем, банальность и традиционность упомянутой кровати не смутили любящих супругов, и вернуться к осмысленному разговору они смогли только спустя некоторое время, раскинувшись на роскошных простынях и пытаясь восстановить дыхание.

– Шеллар, – подала голос королева. – Да?

– А что мы будем делать, когда все это закончится?

– Что именно? – встревожился король и даже приподнялся на локте.

– Наш отдых. Когда мы вернемся домой и начнутся будни, обычная жизнь… Какой она будет?

– Какой пожелаешь. – Его величество слегка растерялся, так как не был готов к этому вопросу. – А делать… У королей всегда находится что делать. В частности, я вечно чем-то занят и до сих пор не пойму, как дядя ухитрялся все успевать, спать при этом, как все нормальные люди, и еще по несколько любовниц иметь.

– А что буду делать я? Ты же не думаешь, что жена должна сидеть в своих покоях с пяльцами и ждать, пока ты освободишься?

– Ну что ты, я не для того женился на воительнице, чтобы засадить ее за вышивание. Во-первых, я познакомлю тебя с нашим придворным учителем фехтования, грандмастером, который учил еще меня и моих кузенов. Тебе он понравится, могу тебя заверить. Во-вторых, приглашу пару очень толковых генералов, чтобы ты повышала уровень своего образования до подобающего главнокомандующему. В-третьих, как бы я ни был занят, мы будем много времени проводить вместе… А там видно будет. Через какое-то время у нас появятся дети, это тоже будет отнимать у тебя некоторое время.

– Только у меня?

– Полагаю, да. До меня все двадцать два поколения королей Ортана были воинами, и я надеюсь возродить эту традицию. Воспитание воина следует поручить воину, а не какому-то алхимику-вору, иначе толку не будет. А кто у нас в семье воин? Вот тебе и придется. Может, еще Элмар будет помогать, но…

– Постой-ка, любимый, я не ослышалась, дети были упомянуты во множественном числе? И сколько же ты их хочешь иметь?

– Сколько получится, но не менее двух. Хотя с проклятием покончено, я все же опасаюсь за династию. Вон, у дядюшки было четыре сына, и что получилось? Хотя бы двоих, Кира, придется, как бы тебя это ни огорчало. Элмара я как-нибудь уломаю на бастарда, раз уж он так твердо намерен жениться на Азиль…

– Не поняла?

– Возможно, ты не знаешь, нимфы рожают только девочек. И если Элмар ни разу не сбегает на сторону, сыновей у него не будет. А это было бы очень желательно… Слушай, сегодня последний вечер нашей свободной жизни, стоит ли омрачать его грядущими проблемами? Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном.

– О сейфах? – хихикнула королева. – Кстати, ты мне так и не сказал, что произошло, и за что ты собирался убить Кантора?

– Да никто его не собирался убивать, просто не люблю ничего, навязанного извне, а этот поганец словно забыл, что секс провоцирует у него эманации… Что творилось во дворце, ты бы видела…

– Я бы и увидела, если бы ты не разорвал на мне тунику и мне было в чем выйти из кабинета.

– Извини, я в тот момент совершенно не соображал, что делаю. Никогда больше не сниму амулета. Даже из любопытства. Хотя сейчас эманации Кантора вряд ли могут представлять опасность для моей психики, мне просто не нравится это состояние. Я как-то привык всегда контролировать свои действия. Потому и рассердился на этого нахала. Демоны бы драли этого Орландо с его просьбами…

– Ты о чем?

– Я разве тебе не говорил, почему я взял к себе Кантора, хотя прекрасно осознаю, что от него больше проблем, чем пользы?

– Нет.

– Забыл, наверное. Орландо меня упросил. Ты же помнишь, он все искал способ удержать Кантора подальше от боевых действий. После того случая с невидимкой очаровашку-принца осенило – он решил, что пристроить друга в мою охрану будет надежнее, чем морочить ему голову несуществующими хворями.

– Думает, это поможет?

– Не знаю. Но он так умолял, что я не смог ему отказать. Что ж, остается только постараться и извлечь из удивительных способностей товарища Кантора максимум пользы для короля и отечества, раз уж нам придется терпеть его выходки.

– Шеллар, – засмеялась королева, – ты возмущаешься, ругаешь его всячески, а ведь на самом деле ты его любишь. Несмотря на то что он постоянно дерзит и огрызается.

– Одно другому не мешает. Мэтр Истран тоже души не чает в Мафее, а ругает его по шесть раз на дню… Давай, пожалуй, спать, любовь моя, а то завтра рано вставать, собираться домой… Мне-то ничего, а вот ты не выспишься.

Возвращение королевской четы из свадебного путешествия состоялось быстро и буднично, без пышных торжеств, что, впрочем, никого не удивило. Первым делом король представил свою супругу ее будущим персональным наставникам и оставил в их надежных руках, а затем занялся своими делами. На два часа он заперся в кабинете с Элмаром, после чего принц-бастард выскочил оттуда красный и злой, как демон, ошпаренный тремя ведрами святой воды. После этого Шеллар III пропустил через свой кабинет по очереди всех министров, а затем еще пробежался по дворцу, заглядывая во все дыры. В результате его неукротимой деятельности настроение у всех было испорчено, начиная с Элмара и заканчивая смотрителем королевского музея, который в такой неподходящий момент додумался подкатиться к его высочеству с больным вопросом насчет чакры Трех Лун.

Разумеется, раз уж у его величества выдался такой день, что всем пришлось от него пострадать, как мог оказаться исключением Кантор? Вдоволь наиздевавшись над министрами и придворными, король, естественно, вспомнил о новом телохранителе. И, поскольку никакое дело не занимало у его величества больше пары секунд на раскачку, он вытащил Кантора из Ольгиной комнаты, где влюбленные как раз занимались разбором вчерашней кучи вещей, и поволок к себе для обещанной процедуры прочистки памяти. Судя по недовольному лицу мэтра Истрана, ему тоже не дали времени на моральную подготовку, силком оторвав от каких-то важных дел и поставив перед фактом, что он необходим короне именно здесь и прямо сейчас.

– Вам следовало предупредить меня заранее, – нахмурился придворный маг, выслушав краткое объяснение. – Я бы отменил некоторые дела, запланированные на сегодня.

– А у вас опять посиделки, на которые меня не приглашают? – тут же уточнил король.

– К вашему сведению, кроме «посиделок», как вы изволили выразиться, у меня еще два непутевых ученика, – сварливо проворчал мэтр. – И попрошу вас впредь учитывать этот факт, если у вас появятся какие-либо столь срочные дела. В настоящее время Орландо сидит в учебной комнате Мафея, и, раз уж мне предстоит освежить в памяти школу Высшего Разума, было бы кстати пригласить и его, чтобы заодно проверить и его память. Вы меня об этом как-то просили, если я не ошибаюсь.

– Нет! – невольно вырвалось у Кантора. – Не хватало еще!..

Король тактично промолчал. Мэтр, успешно скрыв улыбку, заверил мистралийца, что вопреки желанию уважаемого дона Диего никакие посторонние свидетели на сеанс приглашены не будут. Орландо подождет. Скорей всего он и сам не хотел бы, чтобы его мистические откровения стали достоянием общественности, так что господа, пожалуй, подвергнутся процедуре восстановления памяти по очереди и порознь. А теперь не соблаговолит ли дон Диего лечь вот на эту кушетку (она кажется достаточно мягкой), устроиться поудобнее и закрыть глаза…

Кантор с осторожностью потрогал кушетку, примостил на ней свою пострадавшую спину и, едва закрыв глаза, тут же почувствовал, что куда-то проваливается.

– Мне здесь не нравится, – решительно заявил он, оказавшись в серо-синем тумане, подозрительно напоминающем тот, в котором за ним гонялась мэтресса Джоана со своими пальцами-иглами. Белоснежное облачко рядом негромко засмеялось.

– Уверяю вас, дон Диего, Джоаны поблизости нет, только вы и я. И ваша память, разумеется. Дайте мне руку, я помогу вам найти нужную дверь.

– Дверь? – приостановился Кантор.

– Разумеется, не дверь в Лабиринт, которую вы и так видите, а другую. Здесь много дверей, но для вас они недоступны, как для неспециалиста. Я здесь, чтобы помочь вам в них сориентироваться.

– А почему я вообще все это вижу? – поинтересовался Кантор, обводя рукой вокруг. – Если эта магия мне недоступна, почему я здесь оказываюсь? Я же не проваливаюсь, когда меня лечат, к примеру, или колдуют…

– Потому, – пояснил мэтр Истран, направляя его в сером тумане, – что школа Высшего Разума наиболее близка к магии, которой пользуетесь вы. Это объясняет также то, что отсюда есть дверь в Лабиринт. Это соседние субреальности, поэтому у вас и получилось успешно противостоять Джоане. Кстати, не надо так на нее злиться, при всех своих недостатках она вовсе не такая злодейка, как вам кажется. Если она вас чем и обидела, то вы с ней расплатились за это с лихвой, могу вас заверить.

Кантор воздержался от комментариев и, чтобы не застрять на неприятной теме, поинтересовался:

– А вот она здесь была сама собой, а вы почему-то видитесь как облако… Отчего так?

– Джоана молода и самоуверенна, – прошелестел рядом тихий смех, – и поэтому позволяет себе щеголять без щитов. Люди в моем возрасте таких глупостей уже не делают. А теперь пойдемте. Думайте о том, что вы хотите вспомнить, и нужная дверь быстро найдется. Только постарайтесь сосредоточиться, это место слишком живо напоминает вам о поединке с Джоаной, что может нам помешать.

Кантор честно попытался сосредоточиться и вспомнить то конкретное событие, хотя, видит небо, меньше всего он хотел бы воскрешать в памяти что-либо, связанное с Кастель Милагро. Сцена в странной комнате помнилась урывками, клочками, восстановить ее по порядку было сложно, поскольку все перепуталось, и что было вначале, а что потом, определить оказалось почти невозможно. Вот Жак стоит на четвереньках и его выворачивает, словно он слопал ведро крысиной отравы… Кажется, это было вначале…

А потом… больно… темно… неровное щелканье… ботинки… Жаковы ботинки где-то на уровне глаз, а там, вверху, что-то жужжит и гудит, и Жак тихо ругается сквозь зубы… Или молится? Нет, ругается матом на чистом мистралийском с примесью непонятных слов… Он что, мистралиец? Не может быть, какой из Жака мистралиец…

– Вот она, – деловито прошептало где-то за спиной белое облачко, и перед Кантором распахнулась дверь, в которую он выпал, как бывает иногда в бреду, когда реальность меняется так мгновенно, что кажется, будто проваливаешься с уровня на уровень. Кантор тут же в подробностях разглядел комнату, которую пытался вспомнить, причем увидел с той же точки, что и тогда – с пола. Над ним возвышался Жак и действительно тихо ругался по-мистралийски, словно у него что-то не получалось. Странно, как у него могло что-то получаться, если он стоял и ничего не делал. Даже когда человек колдует без пассов и вербального компонента, по нему это должно быть видно, а тут…