Текст книги "На грани миров (СИ)"

Автор книги: Оксана Нарейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

4

«Дражайший Валерий Олегович!

Я искренне сожалею и даже немного раскаиваюсь, что ввел Вас в заблуждение. Сначала случайно, потом абсолютно целенаправленно.» Афанасий Георгиевич сидел за стареньким письменным столом и, сам того не замечая, грыз ручку, как школьник, с трудом подбирая нужные слова. Черновик был исчеркан вдоль и поперек. Письмо надо было написать убедительно, правдиво и искренне, а как на одном листе уместить все то, что творится у тебя в душе? Старичок тяжело вздохнул и продолжил.

" Я совсем не беден и не одинок. Когда Вы будете читать это письмо, я буду в самолете, направляющимся в Австралию, где меня ждет семья: жена, дети и внуки.»

– Черт знает что! – сказал он пустой комнате. – Шпионский роман какой–то! Никто бы и не поверил, что это жизнь!

«Я оставался в России, чтобы решить вопросы с недвижимостью и жил на съемной квартире. Человек я неприхотливый, поэтому и квартиру выбрал первую попавшуюся, ту самую, нищую и убогую, в которой Вы побывали. Не иначе Судьба заставила меня вызвать сантехника, чтобы починить кран, хотя капал он сразу и у меня в мыслях не было что–то предпринимать. Но потом меня подтолкнул Рок. Пришли Вы и меня сразу же покорила Ваша отзывчивость и порядочность, а потом, когда Вас выбрал Барсик… Я понял, что нашел человека, которому можно доверить главное сокровище и дело моей жизни – карту, по которой можно найти Эликсир Жизни.»

Афанасий Георгиевич посмотрел в окно и как наяву вспомнил то злосчастное лето, когда он поехал на Урал к знаменитой травнице за лекарством для Аннушки.

– Аннушка, – произнес он вслух. Он уже с трудом припоминал ее лицо. Так бывает. Он действительно ее очень сильно любил и был готов отдать за нее жизнь, но прошло столько лет… После ее смерти он долго страдал, мучился, пытался даже с собой покончить, а потом время подлечило рану и он встретил Оленьку. Это уже была другая любовь. Более зрелая, не такая буйная и безумная, но на всю жизнь. Он представил, как жена сейчас плещется в бассейне или возится в саду с необычными растениями или готовит что–нибудь и затосковал. Скорее бы увидеться. С грустью взглянул на новенькую кошачью переноску, на стопку Барсиковых документов в аккуратной папке и подумал, как тяжело ему придется. Как они расстроятся, узнав, что любимец семьи остался здесь и они его больше никогда не увидят.

– Самое страшное и самое прекрасное слово на свете – это «никогда», – вслух произнес Афанасий Георгиевич и понял, что надо дописать письмо поскорее, чтобы уже закончить с этой тягостной обязанностью. – Ведь в сущности, я поступаю, как трус, переваливая на постороннего человека очень большие проблемы. И абсолютно не уверен, правильно ли я делаю.

«Вы, наверное, уже догадались, что кот подобранный Вашим замечательным сыном Леонидом – это мой Барсик. Вы, возможно, не поверите мне, когда я скажу, что Барсик старше меня. Да, да, коты столько не живут, но это не простой кот, а старой и очень сильной ведьмы. Она подарила долгую жизнь своим коту, собаке и крысе. Я не знаю, сколько еще кот проживет, потому что уже более полувека он был моим верным спутником и другом, вполне возможно, когда миссия будет выполнена, он уйдет. Барсик сам выбрал Вас и Вашу семью и я доверяю ему, а его Вам. Я очень прошу принять кота и заботиться о нем, он еще Вам пригодится.»

– Опять как в сказке! «Я тебе еще пригожусь». – Афанасий Георгиевич отбросил ручку и пошел на кухоньку заваривать чай. – Травы, надо бы им травок подарить. Немного, но самых сильных. Что тут у меня есть? – Он выложил на стол платяные мешочки, открывал один за другим, нюхал и откладывал некоторые в сторону. Заварив себе чай, сел с чашкой в кресло и погрузился в воспоминания, забыв, что хотел поскорее дописать письмо. Память бережно хранила события того лета и все то, что случилось потом.

Каждое утро соседи приносили бабе Нюре молоко. Самое свежее, парное и Афоне, как городскому и «изможденному» «племяннику» сразу же наливалась большая кружка. Бабка зорким соколом следила, чтобы он выпивал эту кружку до капельки, отгоняя рыжего кота, который клянчил молочка. Афанасий все порывался налить ему самую малость, да бабка сразу же начинала серчать:

– Вот еще! Пусть мышей ловит!

Кот ими и питался, больше ему ничего не давали, разве что супчика прокисшего нальют иногда, вот и хотелось бедолаге молочка. Ходил он вокруг парня, умильно заглядывал в глаза, терся об ноги. Афанасий, у которого никогда не было ни кошки, ни собаки, ни даже аквариумных рыбок, полюбил и Барсика и Собаку и тайком их подкармливал. Улучал момент и таскал из погреба молоко, простоквашу и, когда соседи угощали, мясо. «Неправильно», сказал сам себе Афанасий Георгиевич. Баба Нюра жила практически за счет соседей и это «когда» было, на самом деле, «всегда». Мстительную и сильную знахарку предпочитали не злить. Как вылечить, так и напакостить могла очень уж легко, вот и несли все, что было.

Прожил Афоня в Горках около месяца, когда произошло вот что. Утром, как всегда, принесли молоко. Баба Нюра лично налила кружку и дала Афоне вместе с краюшкой свежего хлеба. Полюбились парню эти завтраки. Молоко слегка теплое, жирное, пахучее, с ароматом трав и чистых родников. А такого хлеба, из русской печки, с хрустящей корочкой он никогда не пробовал и мог целыми днями грызть горбушки, натертые чесноком и солью.

– Баб Нюра, чем сегодня мне заняться?

– Ты травки выучил, которые я тебе показала?

– Конечно.

Он уже вовсю помогал ей с травами, учился быстро и с огромной охотой. Его грызла мысль, что эти травки очень–очень нужны и ему, и … Кому? Он не мог вспомнить, как не пытался.

– Молодец! Чаек сделаешь. Кузьминична животом маяться начала, ей нужно.

Баба Нюра, как всегда, налила кружку молока, отрезала хлеба и статуей застыла около Афанасия, покрикивая на кота и собаку, клянчивших подачку. Парня не оставляла мысль, что крыса Тешка у бабки на плече также внимательно следит, как он завтракает и разве что приятного аппетита ему не желает, до того у нее были умные и внимательные глазки.

– Баб Нюр! – вдруг завопили у калитки.

– Да чтоб вас! – выругалась бабка и пошла смотреть, кто там с утреца так разрывается.

– Баб Нюр, деду плохо, кажись помирает, помоги, а! – маленькая испуганная девочка кричала у калитки.

– Иду! – бабка схватила котомку, «докторский чемоданчик», как про себя называл ее Афоня и помчалась к девочке. Откуда у нее бралась резвость и силы в таких случаях никто не знал, но ведунья бежала к больному наравне с длинноногой и быстрой девчушкой.

Афанасий так загляделся на все это действо, что не увидел, как Барсик с Собакой затеяли свару из–за его молока и хлеба. Хлеб пес стянул, а кружку они опрокинули и молоко разлилось на стол и пол.

– Ох, заругает нас бабка. – Парень быстренько вытер пролитое молоко и ополоснул кружку. – Ладно уж. – Посмотрел на виноватые морды. – Обойдусь сегодня без завтрака.

Он быстро собрал травяной сбор «от живота», надписал, как заваривать и пить и решил пойти на речку искупаться. Барсик и Собака увязались за ним.

Короткое лето уже подходило к концу и он всерьез стал задумываться, как ему быть дальше. Настойчивый голос в голове шептал: «Оставайся тут. Тебе тут хорошо, тебя любят, о тебе заботятся, да и травы выучишь – это всегда пригодится.» Но он помнил, что у него есть родители, что он студент и ему надо будет возвращаться в институт, да и вещей теплых у него нет. Сегодня эти мысли стали особенно настойчивыми. Голос, уговаривающий остаться, куда–то пропал и Афанасий всерьез стал задумываться об отъезде.

– А зачем я вообще сюда приехал?

Этот вопрос неожиданный и логичный заставил его остановиться.

– Должна же быть какая–то причина.

Он встал посреди поселка, не обращая внимания на насмешливые и удивленные взгляды.

– Афоня, ты чего? – соседка Женя, как самый главный поставщик молока и кур справедливо полагала, что имеет на чужака больше прав.

– Заболел, что ли? Так баба Нюра вылечит все, что угодно, только скажи. Она же еще и фельшаркой была давным–давно, мой папаша еще помнит, как ее Анной Матвеевной величали.

– Что? Что вы сейчас сказали?

– А что? Я ничего. Ничего такого не сказала. – Женя испугалась, увидев как побелел городской племянник.

– Как ее звали?

– Анна Матвеевна. Ну, Аня она, Анечка, Аннушка, бабка Нюра – это ж по–простому мы ее зовем.

– Аннушка.

И он все вспомнил.

* * *

– Пап, тут рядом есть дешевый зоомагазин. Пойдем туда и все купим.

– Откуда ты знаешь?

Ленька потупился. Это была его тайна. Большая и страшная, по его детскому разумению. Сначала он забрел в магазинчик просто так, полюбоваться на рыбок, хомяков и диковинных попугаев. Рассматривая, как копошатся в опилках две смешные морские свинки, он краем уха слушал, как продавщица рассказывает, какие корма надо покупать маленькому йоркширскому терьеру и почему его не стоит кормить «со стола.» Это было на удивление настолько увлекательно, что Ленька, раскрыв рот слушал и слушал, пока измученная продавщица наконец не выдворила огромного бородатого мужика, купившего целое приданое для маленького щеночка.

– Тебе чего, мальчик? Она уже поняла, что он не будет ничего покупать, но и позволить ему просто шататься по магазину не могла.

– Тетя, вам помощь нужна? – вдруг смело спросил Ленька и тут же испугался своей наглости.

– Я тетя Нина. Какая помощь, малыш?

Даже мальчик увидел, как она устала и как тяжело ей рассказывать, рекламировать и продавать.

– Любая. Вы так интересно рассказывали. Я хочу послушать, можно?

– Слушать необязательно. Можно прочитать в книжке. У тебя кто?

– Кто? Мама и папа.

Нина улыбнулась.

– Из питомцев, кто?

– Нету, – вздохнул Ленька.

– Понятно, – тоже вздохнула Нина. Нельзя сказать, чтобы он ей приглянулся. «Затравленный он, как волчонок из фильма», подумала девушка.

– Полы поможешь помыть?

– Помогу. Сейчас?

– Нет. В восемь, когда закроюсь. Ты где живешь?

– Я тут, совсем рядом, я приду.

– Хорошо. Приходи без десяти.

Нина не верила, что он придет. Полы мыть! Вот если бы она ему сказала кормить животных, тогда бы прибежал. Все дети такие! А полы! Нет, придется ей самой, как всегда.

Ленька пришел. И помыл полы. Старательно, аккуратно обходя аквариумы и клетки. Нина в это время кормила всех обитателей магазина и у мальчика было страшное желание бросить тряпку, подбежать к ней и умолять дать корм хотя бы самой малюсенькой мышке. Но он пообещал помочь вымыть полы и ни в коем случае нельзя было не выполнить это обещание, данное красивой и уставшей Нине. Так и началась его двойная жизнь. С Ниной он был абсолютно откровенен и они часто смеялись и говорили, что он учится на разведчика, когда нагло врет, где и с какими друзьями гулял или на какой фильм ходил. Она настаивала, чтобы он рассказал все родителям, чтобы они пришли познакомиться и увидели, какой он молодец, но мальчик отмалчивался, думая, что дома этой «блажи» не поймут. Он научился чистить клетки, кормить и ухаживать, и больше всего на свете хотел, чтобы кто–нибудь из этого магазинчика переселился к нему домой.

Тяжело вздохнув, Ленька собрался открыть отцу свою тайну, но не успел.

– Ленька, а ты думал когда–нибудь, кем ты станешь?

– Не.

Валерий вспомнил, что он не занимался сыном и это абсолютно естественный ответ.

– Не, пап. Я не думал, я знаю.

– Что ты знаешь?

– Кем буду.

– Интересно. И кем же?

– Ветеринаром.

Валерий остолбенел.

– Кем?

– Я прошлым летом, когда у бабушки и дедушки гостил, один день с ветеринаром ихним по вызовам ездил.

– Их.

– Чо?

– «Что» и «их» ветеринаром, а не «чо» и «ихним».

– А, ладно. Ихним и говорю.

– И чо?

– Вот и понял, что хочу им быть.

– Ленька, тебе девять лет тогда было!

– И чо?

– Ничо!

– Щаз десять и я все равно стану ветеринаром. Мы пришли, пап.

Свою тайну Ленька не успел рассказать и Валерия ждал еще один большой сюрприз. «Слишком много сюрпризов для одного дня», скажет он позднее.

5

– Ты чистил клетки и мыл полы? – Ирина смотрела на сына, как на неродного. «В роддоме подменили», даже мелькнула шальная мысль. Она вспомнила, как он тянулся к разным живым тварям, «да, да, именно тварям», мысленно подтвердила она. Ни Ира, ни Валерка вообще не страдали любовью к животным. Ну, что такое кошка или собака? Одна мышей ловит, вторая дом охраняет. Вещи. Просто вещи, которых надо всего–то немного кормить и все. А чтобы любить и ухаживать, нет уж! А сын гладил, хотел заботиться и сколько раз умолял взять в дом хоть самого малюсенького котенка или собачку. «Мало мне дел, еще и шерсть за ними подметать, да блох выводить," отвечала мать решительно, а Валерий даже как–то особенно и не задумывался над этим. Блажит дите! Перебесится! И только сегодня он внимательно посмотрел на сына. Впервые со времени его младенчества и увидел, как у мальчишки вырастают крылья, когда он смотрит на всех этих шерстяных и линяющих, и как он идет за своей мечтой.

– И что же, ты даром пахал на кого–то? – Ирина все никак не могла успокоиться.

– Не, привычно промычал Ленька.

– Ириш, не ругайся! сын у нас, как оказалось, героический!

– Какой?

– Такой. Ему кормом платили, а он дворовых собак подкармливал, и не только кормом, но и своими обедами.

Валера ласково погладил сына по голове. Он и подумать не мог, что услышит столько хвалебных речей о своем ребенке, на которого так ругались все учителя.

– Его перевести надо. В другую школу. В этой не дадут учиться. Репутация – это такая вещь…

Пунцовый Ленька тем временем разворачивал пакеты и насыпал в новую миску корм, наливал воду и показывал Барсику уже официальное его место. В кресле, в своей комнате.

– Ладно, со школой потом. Что это за деньги? – Ирина, пока Валерий отсутствовал, первым делом их пересчитала. Получалось около трехсот тысяч рублей и она уже представила, как они сделают ремонт в кухне и съездят на море.

– Черт бы побрал эти деньги! – выругался Валерка и сказал бы еще много, если бы не Ленькины уши–локаторы, ловившие каждое слово. – Я вообще не знаю, что теперь делать. меня втянули в очень нехорошую историю. Читай сама.

И он отдал ей письмо.

* * *

– Мама, она опять приходила.

– Кто, Анечка? – Женщина поспешно скинула плащ и туфли и подбежала к лежащей на диване дочери.

– Та бабушка. Такая хорошая. С крысой на плече. Крыска черно–белая, совсем не страшная, так усами смешно шевелит!

– Анечка, ты что? Какая бабушка? Ты же одна дома была!

– Мам, я не знаю, как она вошла, но была. Я ее видела. Она мне лекарства накапала в чай. Сказала, что теперь все будет быстро и легко.

– А что будет, Анечка? – мать в ужасе посмотрела на пустую чашку, стоящую на тумбочке.

– Я не знаю, мама. – Девушка растерянно поморгала. – Я… поправлюсь?

* * *

– Иван Геннадьевич, тут к тебе мальчишка на прием просится.

– Кто?

Начальник геологической партии сдвинул очки на нос и внимательно посмотрел на зама.

– Да кто ж его разберет. Ободранный, голодный был, его уж покормили. Да с приплодом.

Зам радостно рассмеялся.

– Представляешь шавка ободранная и кот при нем. Кота в рюкзаке таскает, собака за ними бежит. Цирк, умора!

– И чего тому цирку надо?

– А леший его знает! говорит, только с тобой откровенничать согласен. Звать?

– Сильно просится, что ли?

– Упертый.

– Ну зови.

Перед начальником предстал ободранный, нечесаный и немытый парень. Вслед за ним в кабинет протиснулась большая тощая собака, рюкзак, поставленный на пол слегка зашевелился. Иван Геннадьевич с интересом оглядел компанию и не выдержал.

– Ну точно, цирк! Чего же тебе надо, дрессировщик?

– Я слышал, вы на Кавказ сейчас едете.

– Туда. Вольфрам искать будем. А что?

– Возьмите меня с собой.

– С какого такого перепуга?

– Пожалуйста. Мне очень надо. Я на геологическом учусь, уже много знаю, а еще я кашеварить могу, стирать, все что угодно буду делать.

– Откуда ж ты такой послушный да согласный на все взялся?

– Из Москвы.

– Ух ты! Из Москвы, да в подсобники. А ты, часом, не в розыске?

– Нет. У меня личное.

– Личного у нас не бывает, когда мы в разведке, только общественное. Рассказывай.

Афанасий, запинаясь и с трудом подбирая слова рассказал, как приехал к бабке–травнице за помощью, как она его опоила, как он все вспомнил и смог сбежать, найдя в тайнике свои документы и деньги. Как кошка и собака увязались за ним, как они путали следы и боялись, что бабка его найдет и как позвонил домой и узнал, что его невеста, которую он любит больше жизни, умерла.

– Я не могу сейчас домой, понимаете? Я бы и в Антарктиду уехал, если бы смог. Да и эта бабка меня ищет.

– И зачем бы ей тебя искать? – Иван Геннадьевич внимательно посмотрел на покрасневшего парня.

«А затем," подумал тот, «что я вульгарно украл, спер, стырил пузырек с Эликсиром Жизни» баба Нюра мне это не простит. Он думал, что Аннушка жива и так торопился добраться до города, позвонить ей и сказать, что все будет хорошо и что лекарство он уже везет. Дозвонился до родителей и узнал, что произошло непоправимое: Аннушка скоропостижно умерла, не от болезни, как они предполагали, попала под машину. Мгновенная смерть. Его мама плакала в трубку, рассказывая о ее последних днях, о галлюцинациях, преследовавших ее. Бабка с черно–белой крысой на плече. Афанасий выронил трубку.

В черной–черной пучине горя он потерял счет дням, опустился до того, что ему стали подавать хлеб и мелочь, он ел этот хлеб, пил воду из колонок, собака и кошка, увязавшиеся за ним, были на полном само обеспечении, бегали, искали, выпрашивали и охотились. Когда он слегка пришел в себя, он понял, что не может сделать двух вещей: вернуться сейчас домой и отдать ведьме Эликсир. Что ему с ним делать, он не знал. Часто вынимал его из рюкзака и рассматривал загадочное темно синее сияние, как будто звездный свет, перемешанный с глубоководной водой был заключен во флаконе. Эта жидкость могла бы спасти чью–нибудь жизнь или вернуть здоровье и силы, он подумал, что нужно отдать ее тому, кто достоин, а пока он или судьба будут выбирать кандидата, он решил его спрятать. Куда? Вот вопрос. Домой нельзя. Он был уверен, что такое сокровище баба Нюра просто так не выпустит из рук. Спрятать надо было так, чтобы и мысли у нее не возникло, где этот флакон.

* * *

Привычка врать всем обо всем возникла сама по себе. Рассказав правду начальнику экспедиции, он взял с него честное слово молчать, почувствовав, что этому невысокому невзрачному человеку можно доверять. А больше никому нельзя было рассказать всю историю, не поверят и отправят в психушку. Почему он врал попутчику, дотошному напористому дядьке? Сначала по привычке, а потом почувствовав знакомый запах трав в чае, принесенным услужливым Иваном Дмитриевичем.

«Ищи, ищи," подумал Афанасий, засыпая, зная, что его вещи будут тщательно обысканы.

* * *

– Баб Нюр, ничего у него не было. Никакого пузырька.

– Ванька, хорошо ли смотрел?

– Что там смотреть! Голодранец, всех вещей, пара исподнего да рубашка лишняя в тощем рюкзаке.

– Травы–то подсыпал в чай?

– Конечно, как учили.

– Рассказал?

– Нет, стервец!

– Когда он спал, рядом сидел, слушал?

– Да он толком ничего и не говорил, все о карте какой–то беспокоился. Боялся, что на почте затеряется.

– Ах ты дуралей! Спрашивать надо было, куда он карту отправил, это ж он пузырек спрятал и зачертил, где это. Тьфу на тебя!

Баба Нюра в сердцах плюнула под ноги мужичку. Тот побледнел, знал, чего можно ждать от бабкиного расстройства или злобы.

– Так я пойду?

– Иди уже! Толку от тебя…

В своей жизни баба Нюра не проигрывала ни разу. И не собиралась начинать, на старости лет. Заветный Эликсир она берегла, чуяла, что будет такой момент в жизни, что он пригодится, ох, как пригодится! Момент настал и, по глупому недоразумению, был упущен. Ничего, она умеет ждать, она почувствует, когда об Эликсире будут думать, будут искать и, в конце концов, заберут из тайника.

* * *

«Итак, Валерий Олегович, теперь Вы знаете всю историю. Деньги, вложенные в конверт – Ваши. Но это не на ремонт или отдых, как, скорее всего, сразу подумает Ваша супруга и не на Вашу мечту (я искренне верю, что Вы сами еще заработаете и на «Золотые ворота» и на Большой Коралловый Риф). Используйте эти деньги, чтобы добраться до места, где спрятан Эликсир Жизни. Оно не так далеко, но, боюсь, Вам придется добираться кружным путем, да и в любом случае лишние финансы не помешают. Что делать с Эликсиром – решать Вам. Я не знаю, почему это так произошло, но что есть, то есть. Барсик сделал выбор и теперь только Вам решать. Возьмите Барсика с собой, будьте добры. Думаю, он сможет предостеречь Вас от многих опасностей.

С уважением,

А. Г.»