Текст книги "На грани миров (СИ)"

Автор книги: Оксана Нарейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

3

– Теть Тань, прием! – вдруг раздалось из моей сумки. От неожиданности я пролила на себя коньяк.

– Да, чтоб вас всех!

Я совсем забыла про рацию и соседского Сашку. Десять лет пацану, рассказала ему как–то про Шерлока Холмса, сам читать не хочет, ленится, а вот в моем пересказе теперь нуждается, как дитя в манной каше. Договор у нас. Каждый день рассказываю ему по одной истории, а он за это по квартире не бегает и благим матом не орет. Живут они в аккурат надо мной, поэтому, когда мальчишка носится туда, сюда, у меня люстра падает. Ну, почти. Теперь пацан в сыщика играет и для этой цели выпросил у отца две рации, одну мне впихнул, со второй не расстается даже ночью, как его мать мне по секрету сказала. Рации слабенькие, далеко не достают, зато бесплатно. Вот мы так и переговариваемся с соседом. Говорим на самые разные и животрепещущие темы. Про отпечатки пальцев, замурованные трупы (надо будет ему еще и Алана По пересказать) и прочие загадки Вселенной. А раз рация заговорила Сашкиным голосом, то и сам он где–то рядом. Точно! Пытается спрятаться в очереди в кассу и оттуда уже долетают вопли: «Мальчик, тут очередь!»

– Ну–ка, лети ко мне, птица счастья, – говорю в рацию.

– Чо вы опять обзываетесь, – мычит чадо, подходя ко мне.

– Во–первых, не «чокай», а во–вторых, что ты здесь делаешь? Ты с родителями?

Молчит, сопит, принюхивается к пирожному на тарелке. Таак, понятно. Ну, как и следовало ожидать.

– Ты один и следил за мной от самого дома. – Это не вопрос. Это утверждение.

– Теть Тань, я такой голодный, – вздыхает дитя и смотрит на меня честнейшими глазами.

Ну что с ним делать? Домой одного не отправишь, далеко, придется свидание вслепую проводить втроем. Дала ему денег на бутерброды и пирожные и отправила самого стоять в очереди. Отменять свидание вроде бы поздновато. Будь, что будет. Недаром мне утром в кофейной пенке единорог привиделся. Я решила, что к чуду. Ну, вот оно, чудо мое, с обгрызанными ногтями и грязной физиономией. Надо его отправить умыться. Я полезла в сумку за салфетками и в это время… Вы верите в чудеса? Вот и я не верила, а они, оказываются, случаются. Редко, очень редко и не знаю, как их заслужить, но бывает. И мое чудо сейчас заговорило со мной знакомым голосом.

– Мир тесен, Танька, правда?

Передо мной стоял ОН. Тот, которого обожала, с которым могла бы в огонь и в воду, от взгляда которого кожа покрывалась мурашками, любила я его, короче. Больше всего на свете. А он испугался и метнулся в тихий спокойный брак с одной серенькой мышкой.

– Теть Тань, это Васькин папа. Васька, одноклассник мой, помните я вам рассказывал?

Да ничего я не помню сейчас. Стою и просто смотрю на Женьку, не веря, что это он.

– Теть Тань, – не унимается Сашка, – а дайте мне вашу рацию мы с Васькой поиграем.

– Только далеко не убегайте, – я даже смогла это сказать. Жизненный опыт, знаете ли, помогает иногда. Дети убежали и, как пишут в романах, повисло неловкое молчание. Перед моими глазами промелькнули картины прошлого, настоящего, которое есть, которого не было и которое могло бы быть. Что будет дальше со мной, с ним? Случайна ли эта встреча и будет ли продолжение? Вопросы, вопросы, вопросы. Будут ли ответы, я не знаю. Но знаю одно: мне абсолютно не хочется с кем–то знакомиться, пока рядом Женька. Потом может быть, а сейчас нет. Поэтому я встаю и предлагаю выйти и посмотреть куда побежали мальчишки.

– С тобой хоть на край света, – галантно говорит Женька. Черт бы побрал его галантность, меня инфаркт накрывает от таких слов.

Мы идем к выходу и в дверях я случайно задеваю локтем прыщавую девчонку.

– Женщина, смотрите куда идете, – подразумевая «смотри куда прешь» разражено блеет важный господин, сопровождающий девицу.

– Обязательно, – отвечаю я. – Теперь я всегда буду смотреть, куда иду.

Подарок

Погода для середины октября выдалась неожиданно теплая. Солнце щедро дарило последнее тепло и свет перед тем как перейти в ночной «тусклый» режим. Небо голубизны такой, что не спутаешь – осень и вот–вот пойдут первые заморозки и станет оно уныло серым. День выдался отличным. Как раз для того, что я задумал.

– Посмотри какое замечательное место. Давай остановимся?

– Место, как место. Не лучше и не хуже. Делай, как хочешь.

Он безразлично смотрел в окно и мне пришлось чуть ли не силой вытаскивать его из машины.

– Посмотри, как красиво! – Посмотреть действительно было на что. Осенний лес желто–зелено–багряный, спокойный и умиротворенный, наполненный прозрачным воздухом. Все, как писал поэт и даже лучше. Белые облачка, словно для контраста с яркой голубизной неба и солнце. Тишина и покой. Как будто в мире и нет больше ничего и никого.

Зря я остановился так далеко от леса, обратно придется его нести, а он хоть и похудел сильно в последнее время, все равно тяжеловато будет. Ну да ладно, справлюсь.

– Пойдем?

Он безразлично плелся за мной, не замечая ничего, не обращая внимания ни на птичьи крики, ни на шепот листьев.

– Давай немного отдохнем. – Я вывел его на заранее приготовленное место. Сел на пенек, достал из рюкзака термос, налил себе чаю.

– Бутерброд будешь?

– Ты привел меня сюда, чтобы убить.

От неожиданности я обжег язык и поперхнулся.

– Я знаю. За все эти годы я научился читать твои мысли. Только сделай все быстро. Я не хочу мучаться.

– Вениамин! – от неожиданности я второй раз за всю жизнь назвал его полным именем. – Что ты такое несешь?

– Сегодня хороший день, да? Хороший, чтобы умереть. Не надо нести меня обратно, оставь здесь.

– Как ты мог такое подумать? – я обнял его и как ни сдерживался, голос дрогнул. – Ах ты, старый пенек! Что же ты удумал, дурашка. – Я обнимал своего старого пса, и мы оба немножко плакали. Я чувствовал такой родной запах его макушки, гладил его и все никак не мог успокоиться. Но Я глотнул чая, опять обжег язык и скомандовал:.

– Веник, ищи! – Он с недоумением посмотрел на меня. На охоту мы с ним давно не ходили и в последнее время я щадил его, обращался, как с инвалидом. – Ищи я сказал. – Я подбавил металла и жесткости в голос.

Мой верный Веник еще недоверчивее посмотрел на меня и нерешительно повилял обрубком хвоста.

– И не делай вид пожалуйста, что ты в одно мгновенье оглох и лишился нюха! – ехидству в моем голосе позавидовала бы сама ехидна.

Веник нерешительно обнюхал пенек, на котором я сидел. Хотя бы он нашел, хотя бы нашел, каким богам помолиться прямо сейчас, чтобы мой план не сорвался! Давай, давай, я мысленно подсказываю тебе, где искать. Находи уже, раз ты научился читать мои мысли! Есть! Веник остановился около той самой березки и гавкнул. Сначала нерешительно, а потом все громче и громче, наслаждаясь своим забытым басом.

– Молодец, пес! Ну–ка посмотрим, что там?

Мне даже не понадобилась лопатка, так как Венькин подарок я зарыл неглубоко. Там, в корнях березы, надежно завернутая в пакет лежала игрушечная лиса. – Ты помнишь, Веник? Ты помнишь, именно здесь ты первый раз выгнал свою первую лису!

Я вручил игрушку собаке и он, так и не вспомнив ту первую лису, сразу полюбил эту. Ярко оранжевую, пушистую, вкусно пахнущую моими руками, домом и немножко лесом.

Потом мы ели бутерброды, я допил забытый чай и пора было ехать домой. Обратно Веник уже не брел. На глазах помолодевший пес неторопливо бежал, сжимая в пасти свой драгоценный, найденный подарок. Лису.

P. S. Посвящается нашему ушедшему Джонику.

P. P. S. Я не охотник, поэтому вполне возможно наделала профессионально охотничьих ляпов. Прошу меня извинить за это.

Вальгалла

– Вставай, мы уже опаздываем!

– Куда?

– Куда надо! Вставай!

Почему–то он никак не мог открыть глаза, да и тело его не слушалось. Сердце билось медленно–медленно, а дышать становилось все труднее.

– О, мы соизволили встать, – произнес ехидный голос и он вдруг понял, что глаза у него открыты и он видит перед собой говорящую тень. Тень лениво пошевелилась и приняла форму кота.

– Так проще будет? Шевелись!

Он попытался поймать тень и поговорить с ней так, как пытался очень давно, но тогда не сумел. Подлец залез на акацию и был недосягаем.

– Вижу, ты меня вспомнил. Я‑то тебя и не забывал, можно сказать следил, чтобы вовремя подсуетиться и выбить себе это задание.

– Какое задание?

– Сопроводить тебя к месту службы, конечно.

– Какой службы? – он медлил, заставляя тень говорить, а сам примерялся, как он прыгнет и…

– Вот дурак, – насмешливо произнесла тень. – Кого и как ты собрался хватать? Оглянись!

Сам не зная почему, он повиновался. Он был в родном дворе, только почему–то не лежал, как в последнее время, а парил над землей, болей не было, тяжести в лапах тоже и чувствовал он себя замечательно.

– Вниз посмотри, – продолжала командовать тень.

Он повиновался и увидел себя. Исхудавшего, измученного болезнями, недвижимого.

– Теперь понял?

– Я что .. – он не смог произнести этого слова.

– Да, именно, каждый раз одно и то же и никто не верит. Умер. Еще вопросы будут?

– А ты тот самый соседский кот?

– Вспомнил, браво! Он самый, которого ты загнал на дерево.

– Да, на акацию, а как ты меня дразнил до этого, помнишь? Сидел в двух шагах, зная, что я не могу попасть в огород и медленно умывался! О, как я тогда был зол!

– Конечно помню! Разрывался на части от лая, зато потом, потом, помнишь?

Тень смеялась так, что теряла форму.

– Потом я перелез через бочку, которой загородили проход в огород и погнался за тобой и ведь чуть не схватил!

– Даа, было времечко! Ну, нам действительно пора. Я должен проводить тебя. Кстати, как тебя зовут?

– Джоник, а тебя?

– Я уже забыл как меня звали здесь, а мое имя там тебе знать еще не положено.

– Там это где?

– На Валгалле. Теперь ты нужен там.

– А что это за место такое?

– Туда попадают самые отважные и храбрые воины, погибшие в бою.

– А ты как там оказался тогда?

– Думаешь мышей в своих кладовых они сами ловят? Там много и ваших и наших. Там почти все как здесь. Тебе понравится.

– Подожди, а как же мои хозяева здесь? Как они без меня?

– Им придется смириться. Они будут тосковать и горевать, но твое время здесь вышло и ничего не поделаешь. Сильно не переживай, ты сможешь их навещать. Только видеть они тебя не смогут, они смогут почувствовать твое присутствие.

– Это как?

– Слушай, ты задаешь слишком много вопросов. Твой новый хозяин все тебе объяснит лучше меня. Я всего лишь кот, играющий роль Валькирии!

– Валькирии? Какая из тебя Валькирия? Вот была у меня одна дамочка, беленькая такая, симпатичная, с гладкой шерсткой, и вот я …

– Потом, все расскажешь потом. Запомни это место. Навещать их будешь сам, без провожатых.

Джоник парил над знакомым домом и двором. С высоты было немного непривычно, но он запомнил абсолютно все и дал себе слово при первой же возможности вернуться сюда.

Волшебный каштан

– Я так не хочу, чтобы он летел сегодня! У меня предчувствие плохое.

– А он что?

– А он говорит, «у тебя постоянно плохие предчувствия, могла бы привыкнуть».

– А ты?

– А что я? Я могу запретить ему ехать в командировку?

– Но он у тебя постоянно летает! Действительно, что ты всполошилась?

– Не знаю. Сердце щемит.

Виталька вполуха слушал разговор мамы и тети Риты. Из садика его забрали вовремя, ненавистного горохового супа сегодня не давали, нарисованный кораблик с матросами вызвал восторг у Насти, настроение у него было прекрасное и так замечательно было идти сейчас, держась за руки взрослых и пинать ногами желтые листья. Было так здорово, что иногда Виталька забывался и внезапно поджимал ноги, чтобы парить над асфальтом и листьями. Мама сразу же начинала ругаться, что он уже большой и руки оторвать им с тетей может. «Когда большой, когда маленький, не поймешь», думал Виталька и продолжал пинать листья. Разговором он особо не интересовался, понял только, что мама не хочет, чтобы папа уезжал. Он и сам не любил, когда они оставались вдвоем с мамой. Она хорошая и он ее любит, но с папой веселее и усы у него такие смешные, у мамы таких нет. Задумавшись, он и не заметил, как вместе с листьями очень ловко и метко поддел каштан и попал им в дяденьку, присевшего на корточки, чтобы завязать шнурок. Дяденька удивленно посмотрел вверх и удивился, что каштан упал с клена. Все на том бы и закончилось, если бы не тетка с метлой, так злобно сметавшая листья, как будто они были ее личными врагами.

– Ты посмотри, как мальчишку распустили! Сегодня он каштанами кидается, а завтра? Завтра, что? С ножом по подъездам промышлять будет? – заверещала тетка в лучших рыночных традициях, перескакивая в своих умозаключениях через десяток лет и выбирая один из мрачнейших сценариев.

Мама удивленно посмотрела на тетку, потом на Витальку, потом вокруг. Кроме ее сына маленьких мальчиков по близости не наблюдалось.

– Чего ты вылупилась? Да, да, вы обе! Языками сцепились, а за дитем присмотреть некогда?

У тетки явно выдался плохой день и она решила компенсировать его хорошей руганью.

– Да, собственно, я не в претензии. – изумленная Виталькина «жертва» наконец смогла прорваться сквозь вопли. – Я …

– Да замолчите вы, покрываете, да? А потом, потом, что из него вырастет? – тетка покраснела и озлилась еще больше.

Потом теткин монолог прервала внезапно жарко покрасневшая мама и тоже высказала несколько предположений о дальнейшей судьбе тетки, потом мужчина что–то пытался сказать, потом и тетя Рита попыталась что–то сказать и люди останавливались и слушали, пытаясь разобраться, что же такого страшного случилось в теплый осенний вечер на тихой улице города.

– Ты зачем бросаешься волшебными каштанами?

К заброшенному и оттесненному из эпицентра ссоры Витальке подошла девочка.

– Почему волшебными? Тут же спросил Виталька и засмотрелся на незнакомку. «Красивее Насти, у нее в волосах прядки разноцветные» и ему тут же захотелось потрогать эти радужные локоны.

– Ты фея? У тебя волосы волшебные.

Девочка рассмеялась и вынула из волос невидимку с прикрепленной к ней розовой прядью.

– Это такие заколочки, мне мама купила. Хочешь, спрошу где?

Виталька разочаровался дважды. Во–первых, в волосах всего лишь заколки разноцветные, а во–вторых, дурочка она, что ли? Зачем ему знать, где ей купили эти пряди? Куда он их себе прилепит?

Девочка–фея рассмеялась еще звонче. – Маме на День рождения купите с папой, знаешь, как она обрадуется?

«Нет, не дурочка», изменил мнение Виталька, «правильно говорит». Он уже совсем собирался спросить про эти заколки, когда вспомнил важный вопрос, на который она так и не ответила.

– Почему каштаны волшебные? Обыкновенные, вон их сколько валяется!

– Обыкновенные и валяются, а волшебный надо добыть самому. Вон, видишь, на ветке?

И вправду. На ветке висел последний, наверное, каштан, еле держась в своей сморщенной одежке.

– Если ты его успеешь сорвать, до того, как он упадет, он станет волшебным, – убежденно сказала девочка с разноцветными волосами.

– И он сможет исполнить любое желание?

– Да, любое!

– У тебя исполнялись?

– Конечно, вот, смотри, заколочки, и сумочка, и зеркальце.

Девчачий хлам Витальку не интересовал, у него свои желания сразу стали проситься к исполнению, поэтому он посмотрел наверх. Каштан висел высоко. Разве что залезть на спинку лавочки, а потом подтянуть ветку к себе и аккуратно–аккуратно завладеть сокровищем.

– Давай, лезь! – Девочка подтолкнула Витальку к лавочке.

Медленно и осторожно он забрался на спинку, схватился за тоненькую веточку каштана, покачнулся, чуть не упал, сделал шажок и наконец–то ухватил уже ту ветку, на которой висел каштан. Подтянул к себе и схватил тот самый последний и волшебный каштан.

– Аааа, – вдруг раздался пронзительный вопль тетки, первой увидевшей Виталькины экзерсисы на скамейке. От неожиданности он выпустил ветку из руки, покачнулся и шмякнулся на землю, крепко зажав в кулачке добытое сокровище.

– Виталенька, сыночек, – мама кинулась к мальчику и схватила его на руки.

Тетка было начала вопить, что мол, шею мог сломать и нельзя его трогать, пусть так и лежит на куче листьев, но тут тетя Рита, до этого тихо пытающаяся вставить словечко в нескончаемый монолог, такими словами закричала на нее, что тетка внезапно замолчала и пошла подметать листья. Уже не так злобно, кстати.

Витальке сильно влетело. До этого, конечно, мама его всего осмотрела и ощупала, долго спрашивала не болит ли где чего и грозилась отвезти в больницу. Вот тут–то он и заревел. Больниц он боялся. Мама заревела вместе с ним. «Тоже дурочка сегодня», расстроился Виталька, «ей то в больницу не надо». Мама слегка успокоилась и отпустила его в комнату, строго приказав, если вдруг что заболит или затошнит, сразу говорить. И вот Виталька один и в руке у него волшебный каштан. Что бы пожелать? Желаний много, очень много, но надо выбрать самое–самое и загадать от всего сердца! Виталька думал, думал и придумал. Загадал. Повторил несколько раз, чтобы уж наверняка и стал ждать. Желание должно было исполниться сегодня же.

– Рейс перенесли на завтра, – радостный папа влетел в квартиру, потому что он тоже очень не любил уезжать в командировки. Мама опять заплакала, потом рассмеялась, потом они обнялись и стояли так долго–долго. А Виталька, быстренько поздоровавшись с папой, побежал к себе в комнату. Забрался в кровать, накрылся одеялом и стал нашептывать волшебному каштану свои следующие желания. Желаний было много, самых разных, включая красивые заколочки с разноцветными прядками для мамы и Насти.

Бабочка

Поклонникам Тэрри Пратчетта и Рэя Брэдбери посвящается

Из материалов дела: из–за материализации небольшой бабочки неизвестного вида, Мойры, отвечающие за две судьбы, побросали рабочий инструмент, т. е. прялки и ножницы и начали охоту за насекомым. В результате их непрофессиональных действий, прялки упали, пряжа спуталась, что привело к сбоям системы. Личность Неизвестной Сущности, впустившая бабочку в производственное помещение выясняется, последствия хулиганского поступка устраняются.

* * *

То, что она сначала прияла за прыщик, потом за крупную родинку, быстро выросло и оказалось соском. Третьим, категорически лишнем и в необъяснимом месте: чуть ниже талии, справа. «Такого быть не может», строго сказал интернет и Нина, бледная и трясущаяся от отчаяния и страха, поминутно ощупывая растущую грудь, побежала к бабке. Своей, родной, которая Нину воспитала и до сих пор являлась непререкаемым авторитетом во всем.

– Сглаз, – диагноз бабки был быстр. – Знахарку надо искать!

– А может быть к врачу? – Нина врачей боялась и уж если она была готова идти к ним, значит дело было совсем худо. Конечно, кому понравится, что вместо того, чтобы свои родные груди подросли хотя бы на размер, третья нахалка лезет неизвестно откуда.

Знахарку бабка не нашла. Нашелся Знахарь. Жил он далеко от города, на заброшенном хуторе, один. Все как полагается. И кот у него был черный и сам он был старый, сморщенный, одетый в лохмотья.

– Чего надо? – встретил он посетительниц неласково, будучи с похмелья злобным и негостеприимным. Но зачем об этом говорить городским дурехам, которые валом валят за помощью.

– Да, вот, у нее, смотрите, – бабка втолкнула Нину в дом и приподняла блузку.

– Ух ты! Сиська! – восхитился Знахарь. – А ну, дай пощупаю. И впрямь, она! – такого он никогда не видел и даже головная боль от необычности болезни прошла. – И чего от меня надо?

– Как чего, батюшка? – бабка аж поперхнулась от удивления. – Сглаз это! Снять надо бы!

– А да, сглаз, ну конечно! – Знахарь посмотрел на бледную Нину, на решительную бабку. – Ты старая вот что, выйди ка во двор, подыши. Тут дело темное, задеть тебя может. Сильная на девчушке ворожба–то! Сейчас травы подбирать буду, да молитвы читать.

Услышав то, что и ожидала, бабка поцеловала и перекрестила Нину и вышла во двор.

– Ты зачем ко мне приперлась, дурочка? – спросил Знахарь девушку уже совсем другим голосом. – Ты понимаешь, что к хирургу тебе надо? Чем я тебе помогу, зачем ты ее слушала, да время теряла?

Нина расплакалась. Все–таки она верила, что страшный дядька пошепчет, поворожит и вернется она домой здоровая, без всяких необъяснимых выпуклостей.

– Не реви! – Знахарь подумал немного и продолжил. – дам я тебе травок, они тебя успокоят немного, бабке скажу, что порча слишком сильная, травки ее снимут, а вот уж опухоль пусть врачи удаляют. А ты, как приедешь, сразу в поликлинику, поняла, голуба?

Нина хотела кивнуть головой, но вдруг все вокруг завертелось, закружилось, бабочки перед глазами замелькали разноцветные и она провалилась в обморок.

– Василий Петрович! Очнитесь! Скорую вызвали?

– Едет уже! Воздуха, воздуха! Окно откройте!

– Как зовут больного? Что случилось?

– Василий Петрович, в обморок упал, на совещании.

– Василий Петрович, голова болит? Такое бывало раньше? Какое сегодня число помните?

Голова у Василия Петровича не так чтобы болела, но мелькали в ней образы и воспоминания абсолютно ему чуждые. Он усилием воли даже термин вспомнил – «конфабуляция – ложное воспоминание». Конфабуляции подсовывали ему картинки старого домишки, деда в тряпье, разноцветных бабочек, ощущение страха и растерянности.

– Нина, сиськи, травки, – пробормотал больной. Весь офис внимательно уставился на покрасневшую зав. кадрами Нину Андреевну и кто–то даже начал припоминать, что на последней попойке начальник как–то на нее по–особенному поглядывал.

– Василий Петрович, мы вас сейчас в больницу отвезем, на обследование, хорошо? – врач скорой, говорящий с больным вдруг стал меняться. Форма превратилась в лохмотья, врач постарел и подурнел и уже другим голосом сказал: «Травки–то для кого я собирал? Еще и искать тебя должен, а, голуба?» Василий Петрович с облегчением провалился во второй обморок.

Очнулась Нина во дворе Знахаря. В руке был крепко зажат мешочек с травами, сама она лежала на носилках и на нее тревожно смотрела бабка и мужчина в форме, да такой красавец, что Нина даже зажмурилась.

– Как вы себя чувствуете? – проворковал врач скорой.

Чувствовала она себя странно, что–то не сделала, а должна была вот обязательно.

– Ведомости на зарплату не подписаны и приказ о тренинге! – вдруг вспомнила она.

Бабка зарыдала в голос. – Деточка моя, ты что, милая? Какая зарплата, ты же стипендию получаешь!

Мысли у Нины путались, перед глазами порхала бабочка диковинной расцветки. – Черные мушки вроде бы перед обмороком должны мельтешить, – успела подумать Нина и потеряла сознание.

* * *

Сущность, две души и антропоморфное существо внимательно следили за происходящим на Земле. Сущность не была безответственной или жестокой, она просто хотела знать, действительно ли одна бабочка может изменить ход истории, как утверждали те двое. Тот в черной шляпе, который привел с собой арбитра, все настаивал на том, что бабочка должна быть строго октаринового цвета.

– Нет такого цвета, – ругался второй. Седой, в очках. Он настаивал, что бабочку обязательно должны раздавить ботинком, иначе эксперимент не удастся.

– Как нет, – протестовал тот, в шляпе. – Покажи ему, – он повернулся к своему спутнику – скелету с косой, одетому во все черное. Глаза скелета блеснули яркой синью. – Вот, видишь?

– Вижу, берлинская лазурь это. Нету в нашей Вселенной октарина, в твоей есть, а в этой нет.

Сущность перестала вслушиваться в их разговор. Ей было интересно, как меняются людские судьбы и происходит то, чего происходить не должно было бы и как от этих двоих – Нины и Василия Петровича расходятся волны ненаписанных событий. Сущность знала, что скоро прибежит служба собственной безопасности, пряжа будет распутана, все исправлено (как так получилось, что третья грудь вылезла? Это ж надо было так пряже перекрутиться) и события пойдут по ранее утвержденному плану, Сущности сильно влетит, накажут конечно, запретят с душами общаться. Но не навсегда же? Впереди у нее Вечность и возможность поговорить с любой интересной душой.