Текст книги "На грани миров (СИ)"

Автор книги: Оксана Нарейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Оксана Нарейко
На грани миров

Озерная история

1

О загадочном озере, дарящем молодость и долголетие, он узнал абсолютно случайно, аккурат перед Новым Годом. Занесло его на сайт любителей тайн и загадок и там он и увидел коротенькое описание озера. Маленького, в голубых горах, что не так далеко от его дома и, что, мол, находит его только тот, кому это действительно нужно. Он фыркнул и стал искать подтверждения того, что это как бы загадочное озеро действительно существует. На некоторых картах оно было, на некоторых нет, но он нашел объяснение и этому. Озерцо часто пересыхало, поэтому некоторые «умники» и не могли его отыскать. А в остальном, озеро, как озеро. Красивое, явно холодное, как и все озера в горах. И он выкинул всю эту чушь из головы. Новый год он собирался встречать как обычно. Лучший друг позовет его в гости, там, в очередной раз будет какая–нибудь подруга или знакомая, не замужем, но жаждущая обрести семью. Если уж совсем честно, это будут очередные смотрины. Близкие люди все никак не хотели смириться с тем фактом, что любил он только покойную жену и не желал искать ей замену, хоть прошло уже целых десять лет. «Всего лишь десять лет», поправлял он, понимая, что никак не может представить рядом с собой другую. Дочка с семьей как всегда позвонит, скажет, что любит и скучает, но приехать никак не может, потому что работа, дом, дети, кредиты и много проблем. Он, конечно, скажет, что понимает, а сам в очередной раз удивится, что дочь, вроде бы умная женщина, никак не осознает, что ему уже семьдесят и неизвестно, увидит ли она его живым вообще. Он не был несчастлив, вовсе нет. Он тосковал по жене, но понимал, что раз он живет, значит есть в этом необходимость, вот и жил, стараясь помогать другим, общаясь с друзьями и исследуя интернет.

Новый год прошел в точности, как он и предполагал. Очередная «невеста» была представлена, как замечательная хозяйка и кулинарка, в доказательство на столе стояли ее фирменные блюда: холодец и штоллен, а на елке висели несколько связанных ею мандаринчиков и испеченное ею же печенье. Он вежливо слушал ее разговоры о литературе (она оказалась книгоманкой), кошках и собаках, о ее работе и здоровье. Ничего его не трогало и не волновало. А если, общаясь с человеком ты не чувствуешь волнения и единения с ним, зачем тогда все эти разговоры нужны? Все было обычно и рутинно за одним малюсеньким исключением. Когда били куранты, он вдруг загадал желание. Для себя. Обычно он желал здоровья, согласия и денег дочкиной семье, а для себя не просил ничего, потому что все у него есть. А тут желание загадалось само. Он взял и загадал: найти то озеро.

Для себя он решил, что это будет Паломничество. Именно так. С большой буквы. Поэтому машина отпадала. Только пешком. Пешком триста километров по асфальту, а потом неизвестно сколько вверх по ущелью. Он подумал и понял, что не дойдет, но машина все равно категорически исключалась. Это он чувствовал. Решил пойти на компромисс. Велосипед. Ему нужен велосипед. Он вспомнил, как мальчишкой он гонял на велике и не было на свете никого счастливее его и того велика. Он изучил вопрос основательно, понял, что ему так же нужны палатка и спальник, рюкзак, горелка, котелок, чайник, теплое белье, хорошая обувь, да очень много ему было нужно. Он почувствовал необычное оживление и бурление крови, такое неожиданное и приятное, ему что–то нужно, что–то хочется, как же это здорово!

Экспедицию он назначил на конец мая. В горах будет еще холодно, но пока он доберется, пока будет искать озеро, неизвестно, сколько пройдет времени. Приведя в ярость и изнеможение продавцов спорттоваров, он купил все необходимое и даже больше. Что–то нужно для души, верно? Он купил электронную книгу и плеер. Он наполнил их книгами и музыкой – любимыми и известными и совсем новыми, незнакомыми. Он не переживал, что дочка будет о нем беспокоиться, она звонила только по праздникам, а никаких праздников летом не было. Осталось дождаться мая, купить продуктов и в путь.

Как же трудно, оказывается, телу вспоминать то, что было давным–давно! Мальчишкой он не понимал, как можно устать, катаясь на велосипеде. Он же сам едет, ты только рулишь, направляя послушную машину. Это же удовольствие! «Как же, удовольствие,» говорил он себе в конце первого дня пути. Тело не болело, оно было сама боль и просило одного – вернуться домой, на мягкую кровать, к газовой плите, холодильнику и горячему чаю, который так легко приготовить. Он наивно полагал, что после целого дня пути сможет отъехать от трассы в лесополосу, найти уютное местечко, поставить палатку, приготовить еду и отдохнуть. «Сдохнуть хочу!», вопил организм, целый день крутивший педали и с непривычки шарахавшийся от огромных фур, пролетавших по шоссе. Он не помнил, как он поставил палатку в жиденькой лесополосе, заваленной мусором, как заполз в нее и провалился в глубокий сон, и спал так, как не спал уже много лет. На следующий день он понял, что ехать никуда не сможет. Тело не повиновалось ему, налилось тяжестью и орало, что он идиот, кретин, сумасшедший старый козел, который вообразил себе невесть что. Что такое ругаться с собственным телом – он знал очень хорошо, когда занимался легкой атлетикой в школе. Он знал, что сегодня надо слегка пригрузиться, слегка отдохнуть и тело, ругающее своего хозяина всякой нецензурщиной, завтра будет ему благодарно и за нагрузку и за отдых и за само приключение. Так оно и случилось. Медленно, с трудом, организм стал вспоминать, каким он был когда–то, как он мог побежать просто потому, что этого хочется, каким был легким и послушным, как любое движение было не просто в радость, оно было необходимым. Он втянулся в ритм, жизнь обрела четкие очертания для него. Была дорога, было нужно каждый день готовить себе ночлег, кипятить чай, варить кашу или разогревать купленное в придорожных забегаловках. Он полюбил вечера, он наслаждался музыкой и чтением. Голова была свободна от всего того городского и информационного шума, который неизбежно давит на человека и грузит, грузит, грузит, не дает осознать ни себя, ни других, ни мир вокруг. И он наконец–то смог отпустить свою покойную жену. В один из вечеров, по привычке рассказывая ей, что с ним случилось за день, он вдруг осознал, что не дает ей уйти, что ей тяжело столько лет быть привязанным к нему, что ей нужно бежать, скорее догонять то, что она пропустила за эти годы. «Ее больше нет», он понимал это, приходя на кладбище на могилу, заказывая службы в церкви. Но он не осознавал этого. И вдруг это осознание пришло. Свалилось на него, придавило так, что он не мог дышать, почти с радостью подумал, что вот сейчас присоединится к ней там и они будут вместе, навсегда. Нет, тяжесть сменилась слезами. Они просто текли из его глаз, смывали его горе, одиночество и черную пустоту внутри. А жена наконец–то смогла уйти. Он почувствовал ее свободу и ему самому тоже стало легче.

Долго ли коротко ли, как говорится в сказках, добрался он до синих гор, величественных, неприступных и недружелюбных. «Позволят ли они мне пройти?» подумал он, разбивая свой лагерь невдалеке от поселка, в котором решил на следующий день порасспрашивать об озере. Вспомнилось ему, что в любом месте обитают духи и желательно бы их умилостивить. Он поставил палатку, сварил кашу и вскипятил чай, все делал быстро и ловко, сказывалась практика. Поев, он решил помолиться. Кому? Он не знал. Просто сел под звездным небом, звезды в котором, казалось, можно было черпать ложкой и закрывать в банки, настолько они были ярки, многочисленны и близки и постарался не думать ни о чем. Это легко у него получилось и, сливаясь с пустотой, небом и горами, он почувствовал, что летит. Но сейчас он не хотел умирать, нет, он хотел жить и дойти до озера и просил именно об этом. Просто найти его. Он не просил ни молодости, ни здоровья. Дойти и увидеть. «Дойдешь и увидишь», просмеялся кто–то невидимый и он вынырнул из этого странного сна бодрый и отдохнувший. Вытащил из рюкзака хлеб и сыр, налил в свою миску молока и оставил подношение недалеко от стоянки. Утром он увидел, что горы его не только приняли, но и прислали проводника. Около начисто вылизанной миски сидела большая собака или волк (?) и внимательно следила, как он выбирается из палатки. Страха у него не было. За это время путь превратил его в полнейшего пофигиста, слово хоть и грубое, но точное. Собака–волк не двигалась с места, наблюдая, как он кипятит чайник, нарезает хлеб и сыр и встала только тогда, когда он подошел к ней, чтобы забрать миску. Она отбежала совсем недалеко, но не ушла. Ему подумалось, что это хороший знак и что ему помогут.

Расспросы в поселке ничего не дали. Они были странным трио – он, велосипед и собака. Его расспрашивали откуда он, зазывали войти и пообедать, угощали сыром и молоком, но никто не знал об озере и смотрели на него, как на безобидного чудака. Опросив чуть ли не всех жителей, он решил идти вверх по ущелью. Узкая горная тропа быстро набирала высоту и он понял, что с велосипедом придется на время расстаться. Вернулся в поселок и выбрал женщину, как ему показалось, порядочную и честную и попросил оставить у нее велосипед. Они договорились и он, таща уже на себе все свои пожитки, вышел на тропу. Собака обогнала его и побежала вверх, останавливаясь и дожидаясь, когда он уставал или просто медленно шел. Несколько часов подъема вымотали его так же как и первый день путешествия, но вышколенное тело молчало в этот раз, понимая, что вперед уже гораздо ближе чем назад и не надо даже намекать на возвращение. Собака остановилась на небольшом расширении тропы – пятачке, как раз для палатки и костра, посмотрела на него и свернулась клубочком около низкорослой сосенки. Он понял, что она призывает ночевать здесь и решил не противиться. Ночевка прошла спокойно, ему, как всегда, в последнее время ничего не снилось и проснулся он в отличном настроении. У него было чувство, что сегодня произойдет что–то очень важное. Так и случилось. Собака вывела его к озеру. Он даже не понял, как это произошло. Только он был на тропе и вот перед ним оно, то самое загадочное озеро. Совсем небольшое с ярко синей водой, невероятно холодное и чистое. Оно, как в ладошке лежало в небольшом углублении, окруженное горами. Было очень тихо и спокойно и он понял, что вся его жизнь была только подготовкой к этому моменту и этому озеру. Собака деловито оббежала вокруг озера, даже кивнула сама себе пару раз вроде бы и отвела его на небольшое ровное место, где хорошо стала палатка.

Каждый день он занимался одним и тем же: обтирался холодной озерной водой, потом даже рискнул искупаться и это ему так понравилось, что купался он дважды в день, чувствуя, что становится сильнее и бодрее, он стирал и поддерживал чистоту на стоянке, он готовил себе еду, растягивая свои припасы так, чтобы и ему и собаке хватило как можно дольше и не надо было спускаться в поселок. Ели они мало, правда собака часто охотилась на кого–то по ночам и иногда совсем отказывалась есть его еду, сыто облизываясь. Он ее, то есть его, так никак и не назвал. Не имел права. Она осталась Собакой или Проводником. Она была слишком независима, чтобы соглашаться на вторжение в свою судьбу, ибо имя – одна из форм влияния на жизнь и поведение.

Он не замечал, как летит время. Озеро, Собака, бытовые хлопоты, прогулки, и размышления (у книги и плеера давно сели батареи) – все это занимало его настолько, что он не следил за календарем и временем. И вот однажды, проснувшись и обнаружив, что еды осталось совсем мало и надо идти в поселок, он с легким удивлением понял, что не помнит, как его зовут. Он заговорил с Собакой, обыкновенные слова легко и привычно произносились, он мог сказать все, что угодно. Кроме своего имени. Он забыл все. Имя, откуда он, сколько ему лет. Он помнил только это озеро и велосипед. Да, он приехал сюда на велосипеде и женщина, у которой он его оставил, может ему помочь. Вполне возможно он ей отдал на хранение и свои документы.

Палатку он решил оставить на месте, он хотел вернуться и жить так, как ему по нраву. Собака весело и шустро бежала вниз по тропе, показывая ему дорогу. Он смутно помнил, как долго он добирался до Озера, а путь вниз занял от силы час. Он бы и не нашел дома той женщины, если бы не Собака, она привела его прямиком к калитке.

– Здравствуйте, поздоровался он с хозяйкой. – Я пришел за велосипедом.

– Здравствуй, молодой человек. За каким велосипедом?

– Вы меня забыли? Я вам оставлял велосипед на хранение.

Женщина нахмурилась.

– Велосипед у меня оставлял пожилой человек. Ты его внук? С ним случилось что–то?

– Ничего не случилось. Это я! Я договаривался с вами! Посмотрите внимательнее.

Она начала сердиться.

– Что ты мне голову морочишь? Ему за семьдесят было, тебе не больше двадцати. Иди отсюда, пока я участкового не позвала.

Она сердито захлопнула калитку.

Он не мог понять, почему она так разговаривает с ним и что это за дурацкие шутки. Рассерженный он отправился в магазин за продуктами. «Хорошо, деньги при себе оставил», порадовался он и решил заодно зайти подстричься. В маленькой парикмахерской, сев в кресло он впервые за пару месяцев увидел себя в зеркале. Молодого, сильного, с густыми черными волосами, с гладкой кожей и веселыми глазами. Очнулся он после того, как на него вылили с литр воды. И с этой водой вдруг он все вспомнил. И всю свою жизнь и желание и Паломничество. Испуганный парикмахер предлагал сбегать за врачом, обмахивал его полотенцем, а он, онемев от радости, вдруг поверил в происходящее. Поверил и принял и понял, что жизнь его изменилась не просто так. Была в этом тайна и предназначение. Отказавшись от стрижки он вышел на улицу. Верная Собака ждала его. «Тебе то все известно», весело сказал он ей и продолжил: «Ну, веди, Проводник». Пес коротко и несолидно тявкнул и помчался к автобусной остановке, на которой стояла полная пожилая женщина с огромным рюкзаком. Она казалась бы растерянной и одинокой, если бы у ее ног не сидела большая Собака. То ли собака, то ли волк – копия его собственной.

– Молодой человек, вы местный, вы мне не поможете? – женщина робко посмотрела на него, близоруко щурясь. – Здесь, говорят, есть Озеро. Вы не знаете, где?

– Я вас провожу, – ответил он, легко поднимая ее рюкзак.

2

Рвало меня сильно. Выворачивало наизнанку. Полоскало. Какие еще там есть глаголы? Не до лингвистических изысканий мне было, стоящей на обочине трассы и блюющей в зимнюю ночь. Знаете, зачем нужна охрана? Чтобы волосы придерживать, как лучшая подруга в юности.

– Дима, позвони этим сволочам и спроси, чем они меня обкормили!

Обедала я в своем любимом ресторане, ела, как всегда, никаких тебе изысков и экзотики, а вот теперь стою согнувшись на краю трассы и чувствую, что сейчас все нутро будет наружу.

– Олеся, вы как?

Дима переживает, конечно. Еще бы. Начальник охраны. Охранил и оберег, называется. Объект – хозяйка – я – сильно нездорова.

– Херово, звони, пусть выясняют, какую просроченную дрянь они мне скормили и пакуют вещи, кстати. им теперь не работать.

И я не шутила. Отравить такую персону, как я, это дорогого стоит. В буквальном смысле. Тем более, что ехала я к заказчику, который, как я думала, обеспечит меня на всю оставшуюся жизнь. А теперь этот заказ сильно под вопросом. Ох, как плохо! Тошнит, рвет, слабость и мокрая вся. А зима, мороз, того и гляди ко всему прочему, простужусь.

– Воды дайте.

Дима метнулся в машину и вернулся со стаканчиком воды. Выпила. Вроде бы легче.

– Я пройдусь. За мной не ходите.

Оживленная трасса, заснеженная, глубокая обочина, что может со мной случиться, хоть и темно, а я подышу немного.

Подкрепилась на дорожку! Ехать надо было часа три, поэтому поели мы сытно, но вот уже через час начало меня подташнивать, а потом… уже понятно, что было потом.

Иду вдоль трассы, злость так и кипит внутри, ну я вам устрою, едальня эта уже завтра будет закрыта. Кто там у нас есть? Да все есть: и санэпидемстанция, и налоговая и черт в ступе! Работать вы не будете больше нигде и никогда, это я вам гарантирую. У меня такой заказ, а я никакая. Бреду себе, дышу воздухом, пытаюсь в себя прийти, чтобы нормально отработать и тут вдруг слышу стон. Ну, как стон, не человеческий, но такой живой, что мороз по коже.

– Дима, сюда, быстро, – машу своим. Бегут, подлецы, аж снег во все стороны летит.

– Олеся Анатольевна, что? Вам плохо?

– Тихо! Слушайте!

Стон. Жуткий, как из преисподней.

– Давайте, ребята, смотрите, что это.

Сама не утерпела, полезла с ними искать. Нашли. Собака в сугробе – огромный белоснежный алабай свернулся вокруг кота, пушистого, красивого мейн–куна. Всегда такого хотела, да времени на животных нет. Собака была вроде бы здорова, а вот кот… Батюшки, да кошка это, сильно беременная. Стонет, мучается, плачет, разродиться не может.

– Так, ребята, берем обоих и везем в ветеринарку, быстренько смотрите, кто еще работает поблизости.

– Олеся, как? Вы посмотрите на эту морду!

Ну да, выглядел алабай страшно, но понятно же, что за кошку переживал. Плюнула я на своих защитничков, подошла и взяла кошку. Большая, тяжелая, собака сразу поднялась и за мной пошла.

– Значит, так. Вы оба, – сказала животным. – Сейчас лечиться едем. Не кусаемся, не вопим, не царапаемся, поняли?

Кошке уже все равно было, подыхала она, по–моему, а собака поняла, залезла в машину и рычать перестала.

Ближайшем коновалом оказалась молодая бабенка с бегающими глазками и противным голосочком. Смотрела она больше на машину и мою шубу, явно прикидывая сколько можно содрать.

– Ты на кошку смотри, милая, – сказала я ей. – Вытащишь, я не обижу.

– Кесарить надо, котенок застрял, – затараторила та.

– Делай, что надо, я заплачу.

– Дима, ты к кому привез, – это уже начальника охраны спрашиваю. – Это что еще за грымза?

– Олеся Анатольевна, сами смотрите, отзывы хорошие, да и не работает никто так поздно.

– Ладно уж. Судьба есть судьба.

Пока кошку осматривали, алабай от меня не отходил. Рассмотрела я его. Большой, взрослый, спокойный, ухоженный.

– Откуда же ты взялся, дружок? – спросила, как у человека, надеясь на ответ. Молчит, смотрит на меня внимательно, думает.

– Ты не сомневайся, мне доверять можно. Пристрою к хорошим людям или возьму к себе. Кошку украл, что ли? Откуда вы оба взялись среди чиста поля?

– А хрен его знает, – ответил за алабая Дима.

Сидим, ждем. Я за временем не следила, в какой–то транс впала, даже не поняла сначала, кто таким визгливым голоском со мной разговаривает, а это ветеринарша.

– Котята были мертвые, долго она тужилась, захлебнулись, а кошка, скорее всего, выживет, только рожать больше не сможет. С вас десять тысяч за кесарево.

И губки так нервно облизывает, что я поняла, раза в два или три цену взвинтила, да и ладно.

– Дима, домой, быстро.

– Олеся Анатольевна, звонили уже. Клиент нервничает, ждет вас.

– Не могу сейчас. передай перезвоню.

Никогда у меня кошек–собак не было в доме, а тут я поняла, что это знак и надо мне этих двоих выходить обязательно. Дом у меня большой, живу одна, прислуга не в счет, я им деньги плачу, они хоть марсианина примут и полюбят по моему велению, поэтому привезла я эту парочку и велела их устроить.

Клиент тоже устроил мне веселую ночь, звонил, орал, угрожал, льстил и обещал золотые горы.

– Золотые горы вы мне и так отдадите, дорогуша (с клиентами я не церемонюсь, я им нужна больше, чем они мне), а обождать придется. Я вам и так говорила, что рано вы все это затеяли.

Он, конечно, вопил и ругался и говорил, что ему надо срочно, прямо завтра, но я остудила его пыл. Сказала, что завтра никак и вообще я перезвоню. А будет надоедать, откажусь от заказа.

Кошка тяжелая была. Я думала, не выживет, но собака ее грела, не отходила от нее почти, только поесть и попить. И вот, кошка пришла в себя, пошатываясь, начала исследовать кухню, где их поселили, попила воды и попыталась поесть собачьей еды. Я видела, что она еще слаба и ее жизнь (одна из девяти? так ведь говорят?) под большим вопросом. Но день за днем, собака отдавала ей часть своих сил и кошка становилась все бодрее. Я назвала их неоригинально – Ромео и Джульетта. Они были привязаны друг к другу как сиамские близнецы. Даже на прогулку ходили только вдвоем. Нет, не совсем верно. Я была третьей. Мы трое проводили целые дни вместе. Хорошо, предыдущий заказ был очень денежный и я могла отдыхать еще хоть пару лет. Так много не собиралась, конечно, но можно было полаботрясничать немного. Джульетта окрепла, отъелась и оказалась шикарной дымчатой кошкой невероятно послушного характера. Ромео признавал только меня. Я ложилась на пол перед камином, опираясь на его огромное тело, и читала. Он позволял мне вытаскивать еду из пасти, когда, стянув со стола батон колбасы, пытался удрать с ней во двор, я мыла ему лапы, я возила его на прививки и грела озябшие ноги в его богатой шерсти. Джульетта всегда была рядом с нами. Мы были идеальной компанией. Так прошли зима и весна и наступило лето.

– Олеся Анатольевна, вам звонят! – Дима старался оберегать меня от всего, но кто же убережет от жизни?

Тот самый зимний клиент. Настойчив, даже груб и нетерпелив. Скорее, скорее, скорее! Вы обещали! Да, обещала и надо держать слово, а, кроме того, и денег много заработаю. Хватит очень даже надолго!

– Хорошо, дорогуша (я говорила вам, что с клиентами не церемонюсь?). Я приеду через недельку, подготовьте комнаты для меня, охраны и моих кошки и собаки.

И как они в этих дворцах живут? Потеряться можно, Ромик (Ромео, то есть) устал, пока дом исследовал, а уж про сад и парк умолчу. Хорошо, у хозяев собачки малюсенькие, так, таракашки на лапках, с Ромиком выяснять отношения не стали, от испуга позабивались куда–то и тявкали тихо–тихо. Заказчик, как и следовало ожидать, сильный и властный, привык получать все, чего хочет он и его дражайшая половинка. Вот с ней–то мне и надо было работать. Леночка, как ее все называли, кроткая и тихая дамочка, лет сорока все никак не могла родить наследника или наследницу, пробовали все и всех (врачей и целителей, а вы что подумали?) и ничего не получалось. На меня смотрели, как на последнюю надежду. А я что? Я делаю только то, что мне говорят и жду результата. Эта Леночка мне самой сильно понравилась и я очень надеялась, что смогу ей помочь.

– План действий, как обговаривали, Николай Семенович?

– Да, Олеся. Все готово. Дома сняли, обустроили, можем жить там все лето.

– Дома?

– Да там такие халупы, мы бы не разместились в одном. Рядом стоят, нам всем удобно будет.

Заказчик – Николай Семенович, чуть ли не подпрыгивал от напряжения и ожидания, готовый ехать в то село хоть сейчас. Решили выехать с утра. на следующий день.

Хорошо, когда комфортная и быстрая машина, когда дорога такая, что дух захватывает, когда вокруг красота, когда кошка и собака рядом и когда едешь и на работу и на отдых одновременно. Приехали мы ближе к вечеру, разместились. Домик мне выделили небольшой, но уютный, три комнаты, кухня, все удобства, а что еще надо. На следующее утро, выпив кофе, пошла я обстановку разведывать. Село, как село. Обычное, горное. Маленькое и тихое, все друг друга знают, на меня оглядываются. Мало того, что новое лицо, так еще две новые морды – кошачья и собачья (Диму дома оставила). Устроила шоу. Жулька с Ромкой на поводочках, понятно, что если вдруг что, полечу я за своим алабаем на пузе, но он парень понятливый, поводочек так, для порядка. Местные собаки было сунулись к нам, но мы трое так на них посмотрели, что решили они с нами не связываться. А я не просто так гуляла, я информацию собирала. И была она крайне неутешительной, к моему величайшему сожалению. Похоже, не смогу я выполнить задание. Но попытаться стоило.

Ну, что сказать. Пыталась я каждый день. Картина еще та была. Заказчики с охраной (четверо вооруженных и крайне серьезных мужиков), я с Димой фланируем по селу и окрестностям. И ничего. Так месяц прошел. Заказчик на меня волком смотрит, а что я могу? Всем эта жизнь простая уже надоела, каждый камень и кустик вокруг села уже изучили, скука смертная.

И вот в один прекрасный день проснулась я почему–то рано. решила прогуляться одна, без этого зоопарка. Взяла Жульку на руки, Роме даже ошейник не стала надевать и вышла из дома.

– Олеся, я с вами, подождите!

Леночка выскочила из соседнего домишки и быстро побежала ко мне.

– Заругают вас.

– Ничего, мы же недолго? Надоело ходить на поводке!

– Мне тоже. Ну пойдемте.

Я уже и забыла, как прекрасно раннее утро, как свеж и чист воздух и как мир кажется юным, почти, как в первые дни творения. Мы медленно пошли по дорожке, по которой ходили каждый день, где нам был знаком каждый кустик. о чем говорили? Да ни о чем. Она спрашивала, почему я не замужем, рассказывала о себе («Олеся, вы прекрасно умеете слушать, это такая редкость!»), Ромик и Жулька с удовольствием бегали, что–то вынюхивали и представляли мы из себя такую идиллическую картину. как вдруг…

Из–за поворота вышли две большие собаки и молча (и это было страшнее всего) побежали к нам. Все по разному реагируют на опасность. Мы с Леночкой застыли от ужаса, Жулька быстро залезла на дерево, а мой верный Ромео приготовился к битве, выйдя вперед и закрыв нас своим телом. Как это ни банально звучит, все было, как в замедленной съемке. Я еще успела подумать, что даже если Рома нас отобьет от чужаков, но будет ранен, помощи ждать придется долго.

Собаки стремительно приближались.

– Лена, только не беги. Если прыгнут, закрывай рукой горло. – прошипела я ей, задвигая за свою спину. Пока они разделаются с Ромой, потом со мной, может быть она и уцелеет. Рома был намного больше собак, но было в них что–то устрашающее, звериное и дикое. Не добежав до нас пару метров, они вдруг остановились. Потянули носами воздух, подняли морды вверх и завыли.

– Лена, медленно отступаем назад. Спиной не поворачиваемся, в глаза не смотрим и не делаем резких движений. Рома, назад. – Я потянула алабая за шкуру, он не обратил на меня никакого внимания, внимательно прислушиваясь к жуткому вою, а тут и Жулька, дурочка, с дерева соскочила и села рядом с Ромкой.

– Ребята, уходим!

– Пока остаетесь! – вдруг прозвучало сзади.

Я обернулась и увидела симпатичного юношу с рюкзаком.

– Дамы! – он приветливо приподнял вылинявшую бейсболку. – надеюсь, собаки вас не успели сильно напугать. А тебя, дружок, как зовут? – Он бесстрашно подошел к Ромке и потрепал его по голове (трюк, на который еще никто не отваживался, разве что ампутацию руки надо было провести в домашних условиях, быстро и весьма болезненно). А пес только внимательно посмотрел на незнакомца. Стоп! Внимательно посмотри на него. Он, не он? Нечеткий снимок в интернете я помнила хорошо, там нужный мне человек был снят издалека, черты лица были расплывчатыми. И собака. Должна была быть одна, но по описанию очень похожи. Обе, что характерно.

– Да ты из наших, то есть их, оказывается, – незнакомец гладил Ромку по голове, почесывал за куцыми ушами, а тот даже не делал попытки отклониться.

– Из кого, их? – спросила я, уже зная ответ.

– Проводники, – произнесли мы с незнакомцем одновременно.

– Кого из вас, дамы, мне проводить к Озеру?

– Ее, – я подтолкнула Леночку к юноше. – Когда мне за ней прийти?

– Не знаю, скорее всего, я сам ее приведу обратно. Пошли, – скомандовал он Заказчице.

– А вещи, продукты, а …

– Иди, Лена, все устроится. Увидимся!

Мы стояли и смотрели, как двое людей и двое собак уходили вверх по тропе. Он там жил, она побудет там немного, что–то в ней изменится и когда она будет готова, она вернется и сможет зачать ребенка. А мне еще предстоял тяжелый разговор с ее мужем, придется его убедить, что без охраны, без поваров и горничных, ничего с ней не случится и все будет хорошо.

Вы еще не поняли кем я работаю? Я – Удача и если я вам понадоблюсь, и вы сможете меня найти, я просто побуду рядом с вами и все у вас получится.