Текст книги "Спаситель под личиной, или Неправильный орк (СИ)"

Автор книги: Оксана Чекменёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Рядом, так же тяжело дыша, крепко сжимая меня в объятиях, лежал Вэйланд, мой жених, мой мужчина, мой прекрасный принц. Не знаю, чем я заслужила это счастье, но никогда и никому его не отдам!

– Знаешь, – пробормотала, когда дыхание выровнялось, и я поняла, что могу говорить, – это хорошо, что ты тогда, на крыше, остановился. Если бы мы продолжили – то обязательно свалились бы.

– Это да, – грудь под моей щекой слегка затряслась – Вэйланд тихонько засмеялся. – Я бы точно забыл, что у меня есть крылья.

– Это было что-то невероятное! – перевернувшись, я пристроила кулак на грудь дракона, а сверху – подбородок, чтобы видеть его лицо. – Так всегда бывает? Теперь я понимаю, почему нам ничего не рассказывают до свадьбы. Если девушки узнают, какое это удовольствие – никто ж до свадьбы терпеть не станет.

– Нет, моя маленькая, так бывает не всегда и не у всех. Но у любящих пар, таких как мы – только так.

Я нахмурилась, обдумывая его слова. Мы любим друг друга, и поэтому нам было так хорошо вместе. А если бы мне пришлось делать то же самое с кем-то другим? Содрогнулась от омерзения. Не-ет, это было бы ужасно. Стыдно, гадко. И, наверное, очень больно, потому что не было бы того удовольствия, которое бы заставило об этой боли забыть. Кстати, о боли…

– А почему, если мы – любящая пара, мне всё равно вначале было больно?

Вэйланд расстроенно нахмурился.

– Прости, я бы сделал всё, чтобы избавить тебя от первой боли, но это не в моих силах. Тебе и сейчас больно?

Прислушалась к себе. Поняла, что сейчас, когда удовольствие отступило, боль очень даже чувствовалась. Не сильно, но она всё же была. Мелькнула мысль скрыть это от Вэйланда, чтобы не расстраивать, но не хотелось ему лгать даже о такой мелочи. Я и так уже достаточно его обманывала.

– Болит, но не очень сильно.

– Прости. Но боль бывает лишь однажды, больше её не будет никогда. И, кстати, ты ведь можешь исцелиться.

Ой, а ведь и правда! Совсем забыла об этой своей новой способности. Слезла с кровати, почему-то совсем не стесняясь своей наготы, превратилась в дракончика и сразу почувствовала, что боль ушла.

– Иди ко мне, – улыбающийся Вэйланд протянул мне руки, и я тут же, снова обратившись, шмыгнула ему под бочок. Пальцы сами собой потянулись, чтобы снова начать гладить его тело – в прошлый раз я отвлеклась и не успела насытиться, – но любопытство было сильнее.

– А почему мне всё же стало больно? И почему ты говоришь, что так бывает только в первый раз?

Дракон, уже потянувшийся, было, к моим губам, со вздохом отстранился, обвёл комнату слегка растерянным взглядом, словно не зная, что мне ответить, увидел атлас, лежащий на прикроватной тумбочке, куда я его положила, когда в дверь постучали, и облегчённо выдохнул.

Найдя нужную картинку, Вэйланд частично своими словами, частично – текстом из атласа, объяснил мне, что и как у меня внутри устроено, и откуда взялась боль.

– Жаль, что я этого раньше не знала, – осмысливая услышанное, вздохнула я. – Могла ведь эту, как её, «плеву» просто убрать – я же могу менять своё тело. И больно бы не было. И постель бы не испачкалась.

– Она бы испачкалась в любом случае, – криво улыбнулся Вэйланд. – И что-то мне подсказывает, что до утра ей достанется ещё не раз.

Я не очень поняла, что он имел в виду, но не стала уточнять, потому что, раз уж атлас у меня в руках, почему бы не спросить про тот странный «хвостик», который у Вэйланда иногда становился большим и твёрдым, а иногда был таким же, как на рисунке.

Только объяснение как-то не задалось. Едва я успела сформулировать свой вопрос, мой жених, застонав, опрокинул меня на постель, отбросив атлас куда-то на пол, и со словами:

– Я лучше покажу, – прижался своими губами к моим.

Конечно же, я не возражала. Какие могут быть вопросы, когда Вэйланд вновь унёс меня в небеса?

На этот раз боли не было совсем, поэтому меня уже ничего не отвлекало от удовольствия, которые дарили мне руки, губы и «хвостик» Вэйланда, который сейчас снова не был ни мягким, ни смешным. Наоборот, я прониклась восхищением к этой странной части тела моего жениха, которая могла делать мне так приятно. И не важно, почему «хвостик» становился таким, главное – что он при этом мог делать.

Это было моей последней связной мыслью, дальше – только чувства, ощущения, которые нарастали с каждым движением моего дракона, пока вновь не отправили меня куда-то ввысь, к звёздам.

Какое-то время мы просто лежали, обнявшись, Вэйланд шептал мне нежности и легонько целовал в висок, в веки, в кончик носа, заставляя жмуриться и мурлыкать. Ещё немного – и я бы уснула, но любопытство пересилило усталость.

– В следующий раз я хочу его увидеть.

– Кого «его»? – сонно пробормотал Вэйланд.

– Твой хвостик.

– Мой что? – голос дракона стал даже слишком бодрым, сонливость из него улетучилась, словно её и не было.

– Ну… забыла, как называется. Сейчас, – потянулась, подняла с пола атлас, нашла нужную страницу. Вэйланд почему-то застонал, но когда я удивлённо оглянулась на него, посмотрел на меня с улыбкой, правда, как мне показалось, слегка настороженной. Пожав плечами, снова обратилась к атласу, ткнула пальцем в картинку. – Вот, нашла. Твой пенис.

– Хвостик… Небеса, хвостик! Надеюсь, никто никогда не узнает, как именно ты назвала мужскую гордость.

Ой, да было бы чем гордиться? Нет, когда крепкий, и удовольствие доставляет – это да, это вещь хорошая, полезная. Но такой, как на картинке и – покосилась на низ живота дракона, – сейчас у Вэйланда? Я бы этим точно гордиться не стала, но своему жениху об этом не скажу. Гордость, так гордость, мне не жалко.

– Я никому не скажу. Просто… ну, похоже же, вот я и назвала, а то слово не запомнилось. Но, знаешь, у тебя всё же красивее, чем на картинке. Не хвостик, а скорее… – я задумалась, с чем бы сравнить, чтобы опять не обидеть.

– Не надо ни с чем сравнивать! – с наигранным испугом воскликнул Вэйланд. Потом посмотрел на меня с любопытством. – А разве раньше ты мужской орган не видела?

– Нет, конечно. Где бы я его увидеть могла?

– Так ты же была парнем. И орком. Да и прежде в мужчин превращалась, ты же рассказывала.

– У Элая и орка была просто шишечка. Я её отращивала внизу живота, чтобы было похоже на то, что у мужчин в штанах. Но что там на самом деле – я не знала. Реарден дал мне этот атлас, когда я ему об этом случайно проболталась. Чтобы я не спалилась, как тот метаморф с родимым пятном. Такое-то заметнее будет.

– Шишечка, значит, – хмыкнул Вэйланд. – Верно, ты ведь говорила, что эти личины у тебя были «сборные», помню-помню. Ну а раньше? Ты же, вроде бы, дома в братьев превращалась?

– Да. Но в штаны-то себе не заглядывала. Как-то даже в голову не приходило. Да и превращалась я обычно у кого-нибудь на виду. Ненадолго. Вот и не знала ничего.

– Даже не знаю теперь, радоваться, что дед дал тебе этот атлас, или сердиться на него? Хвостик, подумать только! Давай так, если будут ещё какие-то вопросы – спрашивай, ладно? Не пытайся сама что-то додумать или назвать.

– Ладно, – я сладко зевнула. Глаза почему-то слипались сами собой. – Но вопросов пока вроде нет. Или я просто слишком спать хочу, чтобы вспомнить. Устала что-то.

– Маленькая моя, конечно же, ты устала, – Вэйланд пригрёб меня поближе и набросил на нас обоих покрывало. – Такой день нелёгкий был, а тут ещё и я поспать не даю.

– Мне всё понравилось, – пробормотала, пристраиваясь на его груди – удобнее любой подушки!

– Спи, Элла, – поцелуй в макушку. – Постараюсь тебя этой ночью больше не будить. – Тяжёлый вздох. – Очень постараюсь. Но не гарантирую.

Если даже и разбудит – я не буду против! С этой мыслью я и уснула.

Глава 30. Мечты сбываются

Это было самое приятное пробуждение в моей жизни – от нежных поцелуев и осторожных ласк, которые стали смелее, стоило мне открыть глаза и улыбнуться своему жениху. Разнеженная после сна, я позволяла Вэйланду ласкать себя, пока, в какой-то момент не осознала, что сна уже ни в одном глазу, а руки так и тянутся ответить тем же.

На этот раз всё было медленно, нежно, неторопливо, хотя итог был всё тот же – невероятное удовольствие и полёт к звёздам. И в очередной раз я пожалела, что не призналась Вэйланду раньше – может, мы бы уже несколько дней могли всем этим заниматься. Наверное. Не знаю.

Но как же хорошо, что мой дракон не стал тянуть дольше и пришёл этим вечером задать свой вопрос. Интересно, а как скоро мы сможем всё это повторить? Ночью для того, чтобы сделать это второй раз, много времени не понадобилось.

Увы, повторить не получилось. Когда мы лежали, крепко обнявшись, приходя в себя, Вэйланд вдруг напрягся, потом тяжело вздохнул:

– Россина проснулась.

Как же лень мне было вставать, как же хотелось ещё немного поваляться в кровати, в объятиях дракона. Если бы сейчас было вчерашнее утро, возможно, мы бы позволили себе эту небольшую слабость – королева вполне могла бы ненадолго заменить нас и сделала бы это с огромным удовольствием. Но после вчерашнего происшествия, малышка цеплялась за меня крепче, чем в самый первый день, когда я была для неё единственной защитой в мире страшных мужчин.

Да, она заговорила и смогла превратиться, и это было несомненным шагом вперёд, но в остальном была словно отброшена на неделю назад. Что ж, один раз мы смогли помочь ей, сможем и второй.

Так я рассуждала, пока мы с Вэйландом быстро одевались и шли в детскую. А вот там нас поджидал сюрприз. Россина встретила нас улыбкой, словно вчера не произошло ничего страшного, того, отчего она весь вечер жалась ко мне и даже играть отказывалась.

А сейчас это был тот же самый ребёнок, что встречал нас улыбкой вчера утром. Единственной разницей было сказанное ею:

– Доблое утло, папа, доблое утло, Элла!

Мы с Вэйландом молча переглянулись, но дружно решили вслух никак этому чуду не удивляться, лишь ответили малышке тем же приветствием. Забыла ли она вчерашнее происшествие или что-то ещё случилось – нам это было только в радость.

В какой-то момент, когда Россина отвлеклась на свою куклу, уговаривая её выпить чаю, няня тихонько сказала нам, что перед рассветом в детскую пришёл Реарден и привёл какого-то пожилого дракона, ей незнакомого. Тот какое-то время подержал ладонь над головой спящей малышки, потом оба молча ушли.

Мы снова переглянулись. Интересно, это был тот самый «лекарь душ»? Нужно как можно скорее поговорить с Реарденом.

Излечившись от немоты и, похоже, от страхов, Россина болтала, почти не замолкая. Ещё не очень внятно, поскольку не выговаривала не только букву «р», но и практически все шипящие, но всё же, достаточно понятно. К счастью, много внимания она уделяла дракончику, рассказывая ему, что делала вчера, и чем хочет заниматься сегодня. С некоторым облегчением я расслышала среди планов «полетю с бабуськой гладить оветек». Полёт Россины к овечкам определённо даст нам время, чтобы поговорить с Реарденом.

При этом, в рассказах о вчерашнем дне не было ни слова о Злом Колдуне и любых других упоминаниях о Бастиане. Вот и хорошо.

Когда мы втроём, не считая тряпичного дракончика, вышли из детской, то увидели в коридоре поджидающих нас Реардена с женой. Старая женщина едва не расплакалась, когда услышала:

– Доблое утло, бабуська, хотю к оветькам!

– Наверное, так будет даже лучше, – кивнул Реарден. – Гровер хочет поговорить с вами перед отлётом. Да и, как я посмотрю, вам самим нужно что-то нам рассказать, не так ли?

И он показал глазами на мой браслет, выглядывающий из-под манжета. Королева всплеснула руками:

– Ах, Вэйланд, ты всё же подарил мне ещё одну внученьку, как я и мечтала. Две крошки-внучки сразу! Теперь я самая счастливая бабушка на свете! Поздравляю вас, будьте счастливы! – и она кинулась нас обнимать.

– Бабуська, оветьки! Сейтяс! – Россина нетерпеливо подёргала её за юбку.

– Да-да, моя хорошая, конечно! Пойдём, я покажу тебе кресло, в котором летал ещё твой папочка, когда был таким же маленьким, как ты.

И взяв девочку за руку, повела по коридору, та радостно подпрыгивала и даже не обернулась, чтобы взглянуть на нас. Овечки были важнее.

– Моё кресло? – идя рядом с дедом, обняв меня за плечи, переспросил Вэйланд.

– Мы достали его с чердака, вместе с креслом твоей матери – Бастиана же нужно как-то нести, в лапе он спокойно сидеть не станет, ещё выпадет дорогой, разум-то младенческий. А твоё прихватили для Россины – пока ей новое не сделают, сможет пользоваться. И сразу пригодилось, как видишь.

Я прикинула, сколько лет этим креслам и насторожилась.

– А они не рассыплются? Им же лет сто уже, даже больше!

– Мы храним вещи так, что время над ними не властно. Бытовая магия, – пояснил Реарден. – Кресло, конечно, не новое, но вполне крепкое.

– Не волнуйся, никто не стал бы подвергать мою дочь опасности, – улыбнулся мне Вэйланд. – Ты лучше расскажи, дед, что с ней сделал Траэрн? Это ведь его ты приводил ночью?

– Да. Он согласился взглянуть на малышку, хотя почти всю ночь провозился с Бастианом. Всё же, она пережила вчера ужасное потрясение, и помощь нужна была срочно. Траэрн сказал, что слегка изменил её воспоминания, превратив всё, произошедшее на той поляне, в часть её любимой сказки – я и об этом ему рассказал. Кстати, он был в восторге, сказал, что ты, Элла, выбрала идеальный способ помочь Россине, насколько это вообще было возможно без применения магии. Как ты догадалась?

– Такделала моя няня. Я просто вспомнила.

– Мудрая женщина. В общем, по словам Траэрна, малышка почти в порядке. Конечно, ему нужно будет с ней ещё поработать, но вмешательство будет минимальным. Особенно учитывая, что заговорила и обратилась она без постороннего вмешательства.

– Нападение Бастиана, похоже, таковым не считается? – насмешливо поинтересовался Вэйланд.

– Имеется в виду магическое ментальное вмешательство. Чем его меньше, тем лучше. Траэрн пообещал лишь чуть-чуть подтереть Россине воспоминания о прошлом. А именно – тот момент, когда она потеряла мать, а потом её испугал Бастиан. Чтобы как-нибудь потом в кошмарах не всплыло. Вмешательство будет минимальным, просто воспоминания давние, и чтобы добраться до них, а потом подправить с ювелирной точностью, Траэрну потребуется время. Вчерашние же он подкорректировал довольно легко и быстро – они лежали на поверхности. Это его объяснения, сам я в ментальной магии не разбираюсь, и что там легко, а что сложно – представления не имею. Но раз Траэрн так сказал – у меня нет повода ему не верить.

В этот момент мы подошли к кабинету, в котором нас ждали король и его брат. Когда Гровер подошёл к нам, я заметила, что виски у него словно бы припорошило сединой, и что-то мне подсказывало, что это не иллюзия, вроде той, которую, ради солидности, накладывал на себя король. Выглядел отец Бастиана не особо хорошо, словно не спал всю ночь – скорее всего, так оно и было.

Причём, даже не знаю, как я это поняла. Привычных мне признаков недосыпа – бледности, синяков под глазами, покрасневших глаз, – я у драконов никогда не встречала, наверное, из-за способности к исцелению. Но как-то всё же поняла. Возможно, дело было в выражении глаз, в них застыла печаль и усталость, зато хотя бы исчезла та обречённость, с которой он вчера молча выслушивал мой рассказ о произошедшем, уверенный, что его сына казнят.

Как мне объяснил Вэйланд, Бастиан совершил не просто самое страшное преступление из возможных, пытаясь убить малышку, а двойное – в виде дракончика я тоже официально считалась ребёнком, и для Бастиана это стало отягчающим обстоятельством. Впрочем, для смертного приговора хватило бы и одной Россины. Если бы покушение удалось – Бастиана ничто бы уже не спасло.

Хотя, если задуматься, Бастиана всё же «казнили». Его прежняя личность исчезла. Осталось лишь тело и шанс для родителей не допустить прежних ошибок в его воспитании.

– Элайора, я хочу попросить у вас прощенья за моего сына, – опускаясь передо мной на колени, склонил голову Гровер. – Это наша с женой вина, мы невольно поспособствовали тому, что Бастиан возомнил себя выше остальных. И это едва не закончилось трагедией. Простите нас.

– Встаньте, пожалуйста! – мне было ужасно неловко, что дракон стоит передо мной на коленях, склонив голову. Дракон, сильное, волшебное существо, так унижается, а ведь это не он совершил преступление. Но чувствует себя виноватым, а вот Бастиан вообще не раскаялся.

Мне стало жалко Гровера. Я помню, каким ударом для него стало известие о покушении на Вэйланда, организованное его сыном, а теперь – вот это.

– Это не ваша вина, – добавила, когда дракон поднялся с колен.

– Уверена, вы даже не догадывались, что Бастиан задумал нечто подобное. Если бы догадались – не позволили бы ему совершить то, что он сделал.

Почему-то я была твёрдо в этом уверена. Не знаю, почему, просто, как говорится, «сердце подсказало».

– Согласен с Эллой, – Вэйланд положил ладони мне на плечи и придвинул к себе. – Я даже представить не могу, в чём может быть твоя вина, дядя.

– Когда Бастиан родился, то был таким чудесным ребёнком, – вздохнул Гровер. – И эти его светлые волосы… Он был для нас, словно лучик солнца, казался чудом, посланным небесами. И мы не скрывали это от него, постоянно это повторяя.

– Для любых родителей их ребёнок – особенный, это нормально, – пожал плечами Реарден.

– Я тоже считал Вэйланда самым замечательным ребёнком на свете, – улыбнулся король. – Про Силинду вообще молчу, она – девочка, и этим всё сказано.

Давняя боль привычно кольнула сердце, но быстро отступила. Да, для своих родителей я никогда не была особенной или даже просто значимой. Зато новая семья приняла меня как родную. И вообще – я теперь «дракон», не стоит переживать о прошлом, нужно смотреть в будущее.

– Но мы с женой, видимо, перестарались. И не заметили, как Бастиан решил, что более достоин трона, чем Вэйланд. Ещё и эльфы эти…

– Кстати, мы нашли того, кто морочил твоему сыну голову «избранностью» эльфийской крови. Второй помощник посла будет выслан из королевства в ближайшие дни. К счастью, посол и его первый помощник были не в курсе того, что тот задумал, поэтому дипломатического скандала не будет.

– Но зачем ему это было нужно? – удивился Вэйланд.

– Надеялся с помощью Бастиана занять пост посла, – хмыкнул король. – Каждый ищет свою выгоду.

– Жаль, что нельзя наказать его как-то более серьёзно, – нахмурился мой жених. – Подумаешь, высылка.

– Савьер выяснил, что этот эльф лишь нашёптывал Бастиану о его избранности, никаких советов по твоему устранению не давал – сам знаешь, Кристалл Правды не обмануть. Но и высылка – тоже достойное наказание, нормальной карьеры ему уже точно не сделать. Эльфам тоже не пришлось по душе подобное поведение того, кто, по идее, должен ратовать за мир между нашими королевствами, а не подзуживать к смене власти.

– Ладно, пусть эльфы сами разбираются со своим провинившимся, – махнул рукой Реарден. – А у нас есть и хорошие новости. Вэйланд и Элла хотят о чём-то нам сообщить, не так ли?

– Так, – расплылся в улыбке мой жених. Потом взял мою руку и приподнял, демонстрируя окружающим моё запястье с браслетом. – Отец, дядя, поздравьте меня, Элайора согласилась стать моей женой.

– Замечательно! – расплылся в улыбке король, потом обнял сына, а следом и меня. – Чего-то подобного я и ждал со дня на день. Очень раз за тебя, сынок. Добро пожаловать в семью, Элла.

Я мысленно выдохнула. Да, Вэйланд говорил, что для драконов неважно, кто я такая, но всё равно, в глубине души я побаивалась реакции его родственников. Но раз уж даже его отец, к тому же король, так обрадовался – можно больше не переживать.

– Я тоже сразу понял, что эта парочка просто предназначена друг для друга, – улыбнулся старый король. – Мне-то сразу было известно, кто такая Элла, а вот тебе, внучек, наверное, нелегко пришлось, особенно когда она стала такой красавицей.

– Ты всё видел – и молчал? – укоризненно покачал головой Вэйланд, притягивая меня к себе, после того, как мы побывали в объятиях обоих королей.

– Не моя тайна, – пожал плечами Реарден. – Но я делал всё, чтобы дать тебе подсказки. Предложил обращаться к Элле, как к девушке, например.

– Так и знал, что ты это специально! – с наигранной обидой пробормотал Вэйланд, но не удержал выражение лица и заулыбался.

– Конечно, – судя по улыбке, старому королю вообще не было стыдно.

– Я рад за вас, – Гровер тоже улыбнулся нам, хотя и не такой сияющей улыбкой, как его отец и брат. Мне почему-то подумалось, что ещё не скоро он сможет от всей души радоваться чему бы то ни было. Слишком много боли он пережил за последние дни. – Радостная новость нашей семье сейчас точно не помешает. Будьте счастливы. А я, пожалуй, пойду. Нам с женой пора уносить нашего сына. Постараемся не повторить с ним прежних ошибок.

– Мы можем увидеть Бастиана? – спросил Вэйланд.

– Конечно, – вздохнул Гровер. – Думаю, так даже лучше. Увидите, что больше он для вас не опасен.

Мне не очень хотелось смотреть на того, кто меня едва не убил. И не только меня. Но, наверное, так и правда будет лучше.

* * *

Следом за Гровером, мы вошли в одну из спален. На ковре сидела его жена – нужно будет спросить у Вэйланда, как её зовут, а то неудобно как-то, всё же, скоро мы станем родственниками, – а рядом, положив голову ей на колени, свернувшись калачиком, лежал Бастиан. Женщина что-то тихонько напевала, гладя короткие волосы сына, а тот словно дремал, засунув в рот большой палец.

И именно этот самый палец меня окончательно убедил, что бояться нечего. Передо мной уже не тот страшный дракон, взрослый боевой маг, который пытался меня убить. Я видела перед собой ребёнка. Очень большого, но всё же ребёнка.

Женщина обернулась на звук наших шагов, Бастиан открыл глаза, настороженно посмотрел на нас с Вэйландом и подался к матери, прижимаясь, словно бы ища защиты. Потом увидел Гровера, широко улыбнулся и, вынув изо рта обслюнявленный палец, радостно воскликнул:

– Па-па!

Гровер опустился на колени рядом с сыном и тоже погладил его по голове.

– Сейчас мы полетим домой, сынок. Ты ведь любишь летать, правда?

– Тать! Тать! – радостно забормотал Бастиан и протянул отцу руки.

– Нет, сынок, ты ведь уже большой и умеешь ходить ножками. Пойдём.

Он встал и помог подняться сыну, который тут же вцепился в его руку, потом оглянулся.

– Мама, тать!

– Конечно, моё солнышко, – женщина поднялась, приняв помощь Вэйланда, украдкой смахнула слёзы, а потом улыбнулась сыну. – Мы полетим все вместе, высоко-высоко, как ты любишь.

Следом за Бастианом и его родителями из комнаты вышли два стража – я узнала их по одинаковой коричневой одежде. Всё это время они тихонько сидели в углу, я и заметила-то их, лишь когда они встали.

Мы с Вэйландом остались в комнате – я придержала его, потому что хотела задать пару вопросов не при всех.

– Разве Бастиану нужна охрана? Он же не помнит ничего. Или нет?

– Он помнит только свою жизнь примерно до года. Траэрн вернул его в то время, стерев всё, что было позже. А охрана… Разум у Бастиана теперь детский, а вот тело взрослое. Он может случайно причинить боль себе или окружающим. Ну, знаешь, как младенцы хватают окружающих за нос или волосы, просто потому что не понимают, что причиняют этим боль. Но ручки у младенцев слабые, а представляешь, что будет, если Бастиан вцепится в волосы матери? Сама она просто не вырвется. Или он может попытаться вылезти в окно, залезть на шкаф и упасть с него, да всякое возможно. Для этого и нужны стражи – удержать и уберечь.

Я предпочла поверить Вэйланду на слово – у него явно гораздо больше опыта общения с младенцами, чем у меня. Собственно, у меня его нет вообще, младенцами младших сестёр и брата я видела лишь на руках у кормилиц, когда нас вечерами приводили и приносили к родителям на несколько минут, и нужно было быть послушной девочкой и хорошо себя вести. Поэтому внимания я на них не обращала – это была лишь «кукла» на руках няни, не более. А общаться с остальными детьми, младшие начинала лет с трёхчетырёх, когда уже были достаточно большими, чтобы мы могли играть в какую-нибудь общую игру.

Но раз Вэйланд так говорит – значит, знает. Кстати, о волосах.

– А почему Бастиану отрезали волосы?

У всех драконов были длинные волосы, у Бастиана даже длиннее, чем у остальных, похоже, он ими очень гордился. Прежде они у него струились ниже лопаток, теперь едва прикрывали уши.

– Чтобы он их не жевал, – пожал плечами Вэйланд. – В этом возрасте малыши всё тянут в рот, в том числе и волосы. Ему пытались их убрать, даже косичку заплести – он сдирал все ленты и заколки и всё равно волосы в рот тянул. Пришлось остричь. Ничего, отрастут. Пойдём, проводим их и перевернём эту страницу в книге нашей жизни. Оставим всё плохое позади. Впереди – только счастье.

И он нежно поцеловал меня, о чём я мечтала с самого утра, но рядом всё время кто-то был. К сожалению, поцелуй был совсем коротким, нам нужно было идти.

Выйдя во двор, мы застали тот момент, когда Гровер, обратившись в дракона, цеплял на лапу кресло с тщательно пристёгнутым Бастианом. А тот крепко прижимал к груди тряпичного дракона, такого же, как у Россины, только зелёного. Интересно, откуда он взялся? Хотя, если уж мне гардероб чуть ли не за ночь создали, что стоило портнихе быстро сшить игрушку?

Мать Бастиана, всё ещё в виде человека, обернулась к нам.

– Простите нас, – шепнула она, и слёзы снова потекли по её щекам. – Мой сын… Мне очень стыдно и больно. Простите…

– Не плачь, тётя Ренита, – Вэйланд прижал к себе женщину. – Бастиану дан второй шанс, уверен, теперь всё будет хорошо.

Тётя Ренита – теперь я знаю, как её зовут, – вздохнула, покивала, вытерла слёзы, а потом услышав нетерпеливое:

– Мама, тать! – обратилась и взлетела вслед за мужем.

Бастиан радостно помахал нам, мы помахали в ответ, и четыре дракона улетели куда-то на северо-запад. Почему-то мне показалось, что увидимся мы ещё не скоро. Но скучать по Бастиану я точно не стану.

– Надеюсь, они правильно используют свой шанс, – глядя вслед драконам, сказал Реарден, тоже вышедший проводить гостей – если их можно так назвать. – А у нас впереди тоже много забот, но приятных. Нужно организовывать свадьбу – ох, и развернётся моя Нерисса, вы уж потерпите. Да и Россину теперь обучать нужно. Скоро она уже не на папиной или бабушкиной лапе летать будет, а на своих крылышках.

– Только у меня одной крылья почти бесполезные, – вздохнула я, глядя, как в направлении замка летит серо-коричневая драконица. Эх, совсем нам с Вэйландом друг на друга времени не осталось. Одни улетели, другие возвращаются. Кстати, о других. – А где остальные?

– Разлетелись уже, – как-то сразу понял меня Реарден. – Советники по домам, а Лихнис понёс Траэрна туда, откуда он прилетел, потом вернётся. Траэрн сильно устал за эту ночь, и Лихнис предложил его отнести, заодно и поболтают дорогой, они старые приятели. Только Эверилла и удалось уговорить остаться хотя бы до завтра. Ему и самому интересно посмотреть, как его внучка учиться летать будет.

Мы стояли втроём, наблюдая за приближающейся драконицей, при этом Вэйланд обнял меня сзади, прижав спиной к своей груди и положив подбородок мне на макушку. Я чувствовала себя буквально закутанной в него, и мне это нравилось. Мне вообще нравилось любое прикосновение к моему жениху, и его ко мне.

Но тихонько царапала мыслишка, что, может быть, мы делаем что-то неправильное? Мы же всё-таки ещё не женаты. Или это неправильно лишь по меркам метаморфов? Реарден, например, посматривал на нас с довольной улыбкой, и ни у кого я сегодня не заметила даже следа осуждения в глазах, хотя Вэйланд прижимал меня к себе при любом удобном случае, словно боялся из рук выпустить.

Тут мне пришло в голову, что многие могут знать, где именно ночевал сегодня Вэйланд, уж старый-то король – точно, мне вообще кажется, что Реарден знает всё! Особенно в своём-то замке. Но ведёт себя так, словно спать в одной комнате до свадьбы – самое обычное дело. Нужно будет расспросить Вэйланда, чтобы не мучиться.

Подумав о прошлой ночи, я почувствовала, как по телу разлилось тепло, а ноги слегка ослабли. Никогда в жизни я не испытывала такого удовольствия, и очень хотела бы скорее его повторить. Интересно, можно ли будет это сделать, когда Россина ляжет днём спать?

Драконица опустилась рядом с нами, и Вэйланд выпустил меня из объятий, чтобы вынуть дочь из кресла.

– Папа, я гладила маленькую оветьку, а она сосала мне пальти! Вот так, – и Россина, сунув два пальца в рот, громко зачмокала. – Было ссикотно! Папа, я хотю себе маленькую оветьку.

– Внученька, я же тебе объясняла – маленькие овечки должны жить со своими мамами. Там, где травка. А у нас здесь травки нет, – королева обвела рукой мощёный камнем двор.

– Я думаю, можно будет сшить тебе овечку, – предложила я, присаживаясь перед Россиной на корточки. – Она будет дружить с твоим дракончиком.

– Ладно, – подумав, кивнула девочка, потом сунула игрушку бабушке и, крепко обняв меня за шею, зашептала в ухо, так «тихо», что её услышали бы на другом конце двора. – Бабуська сказала, сто вы с папой па-зе-ни-тесь, – по слогам, явно не понимая, что это означает, – и ты станесь моей мамой.

Я немного растерялась – всё происходило так быстро. Ещё вчера я даже не догадывалась о том, что Вэйланд хочет на мне жениться, а теперь вдруг осознала, что выйдя за него, сразу стану мамой. Но ведь так и должно быть, правда? И потом – я уже люблю эту малышку, а она любит меня, и мне совсем не сложно представить, что это моя девочка. Наша с Вэйландом дочка.

– Да, – кивнула, обнимая Россину. – Я стану твоей мамой.

– Когда? Сейтяс?

– Нет, доченька, после свадьбы, – улыбнувшись мне, пояснил Вэйланд дочери.

– Нет! Хотю сейтяс! – надулась та. Вряд ли она понимала, что такое свадьба, но то, что это «не сейчас», прекрасно догадалась.

– Вся в отца, – хмыкнул Реарден. – Тот в детстве тоже всё хотел «здесь и сейчас» и никак иначе.

Мы с Вэйландом переглянулись, он вопросительно поднял брови, я кивнула. Действительно, какая разница, когда Россина станет так меня называть, в целом всё равно ничего не изменится. Я как заботилась о ней, так и буду заботиться, а ребёнку хочется маму.

– Я буду твоей мамой, Россина, – пообещала я торжественно, глядя в глаза девочки. – Прямо сейчас.

– Холосо, мама! – обрадовалась малышка, крепко обняла меня, а потом повернулась к Вэйланду. – Папа! Я хотю летать. Сама! На клыльях. Сейтяс! Бабуська сказала – ты наутись! Ути, папа! – дёрнула отца за рукав. – Ути! Сейтяс!

Вэйланд рассмеялся. Мы, трое – вслед за ним. Какое же Россина ещё дитя. Захотела маму – получила маму. Можно хотеть что-то другое, а мама всё равно уже никуда не денется.