Текст книги "Измена. Ты нас променял (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 12

Свекровь позвонила мне спустя три минуты. Довольно быстрая реакция, по которой я сразу поняла, что дело нечисто.

– Это реальное фото, Алевтина? – голос ее звучал сипло, словно ей было тяжело говорить.

– Насколько я могу судить, да. Его мне прислала Ольга. Ну, двоюродная сестра моя, та самая…

– Да-да, которая родила сыну Давиду, – закончила Жанна Игнатьевна за меня предложение и тяжко вздохнула. – Наверное, нам нужно встретиться и поговорить, Алевтина. Это не телефонный разговор.

– Это биологическая мать Давида на фото, да? – догадалась я и хотела узнать, правдивы ли мои догадки.

Неужели Давид знал об этом давно, но настолько не уважал меня и не считал близким человеком, что даже не поделился этой информацией? То есть Ольга была достойна это знать, а я нет?

Мне казалось, что боль, разлившаяся в грудине, была гораздо сильнее той, которую я испытала, когда узнала о том, что он столько лет обманывал меня и имел ребенка на стороне. Это был еще и мой племянник, которого я любила всем сердцем, а все они, включая Ольгу, лишь использовали меня.

– Ты сегодня свободна? Нам и правда пора поговорить. До того, как завтра пройдет ужин. Я уже позвала на него Давида, устроим очную ставку.

Никакую ставку – ни очную, ни заочную – я не желала, но Жанна Игнатьевна была человек-кремень, ежели что решила, не сдвинуть с пути.

– Давайте пообедаем вместе. В ресторанчике на Вернадского, как в прошлый раз.

– Хорошо, буду там к часу, – согласилась свекровь, и я сбросила вызов.

Оглянулась по сторонам, а сама пошла к заму своего всё еще мужа. Поскольку сейчас у нас намечалось расширение, часть штата работало и по выходным, однако в связи с тем, что сегодня было воскресенье, большей части сотрудников не было. Пустой холл, пустые коридоры. И лишь проходя мимо переговорной, я заметила там скопление пяти-шести человек, среди которых и увидела Жванецкого в окружении стайки девушек. Мужчиной он был видным, состоятельным, на внешность недурен собой, оттого к нему часто клеились сотрудницы. Давид смотрел на его многочисленные романы сквозь пальцы, а вот мне всё это совершенно не нравилось. Я не одобряла отношения внутри компании, однако и отношениями его разовые перепихоны сложно было назвать. Сотрудником он был высококлассным, поэтому и я на многое закрывала глаза.

Только хотела было войти, как вдруг замерла с вытянутой рукой, услышав, что обсуждали в переговорной. Благо, дверь была матовая, поэтому я быстро юркнула к стене и стала прислушиваться.

– Ждан Игоревич, а это правда? – спросила одна из девиц, которые стояли на ресепшене.

– Что именно, Ирочка?

Вот же павлин, распушил перья и рад женскому вниманию.

– Что чета Дорониных разводится.

– Я думаю, нас это не касается, Ирочка. В общем, вы подготовьте переговорную, скоро сюда подойдут люди. Я на вас рассчитываю.

– И всё же скучный вы человек, Ждан Игоревич, не можете удовлетворить любопытство радеющих за судьбу компании сотрудников.

– Будет лучше, если вы прекратите обсуждать личную жизнь владельцев, помните, что в офисе даже у стен есть уши.

Прекратив разговор, Жванецкий вышел с другой двери, вызвав у меня облегчение, и ушел к себе, а вот я прикрыла глаза, коря себя за подслушивание. Веду себя, как воришка в собственной же компании. Только хотела уйти, как вдруг замерла, услышав продолжение девичьего разговора.

– Ты зачем у Жванецкого пыталась про развод вызнать? – кажется, это был голос секретарши Давида. – Неужто на освободившееся место его спутницы метишь?

– А что? Свято место пусто не бывает.

– Не смеши. Чтобы ты знала, место уже занято.

– Ой, тобой, что ли?

– Не поверите, девочки, но нет, – голос секретарши стал заговорщическим. – Давид разводится из-за двоюродной сестры Алевтины. Представляете? От одной сестры к другой переметнулся. Такое я только в мелодраме видела.

– Да ладно? – заохали другие сотрудницы.

– Это еще не всё. Оказывается, у них есть шестилетний сын, представляете? Совсем большой мальчик.

– Это что получается, Доронин более шести лет своей жене рога наставлял с ее же сестрой?

Мне было неприятно слышать эту неприглядную правду про мою несостоявшуюся личную жизнь, но от нее было некуда не деться. Раз слухи уже появились, то их уже не остановить. Вот она, та версия, которой будут придерживаться все вокруг. Не я ушла от Давида, узнав про измену, а он меня бросил ради моей сестры. Как же мерзко слышать эту ложь.

– Подожди-подожди, а ты сегодня пропуск выписывала же у охраны на некую Ольгу, фамилию не помню, она еще очень на нашу Алевтину Павловну похожа, это случайно не та самая сестра, а? – поинтересовалась та самая Ира с ресепшена.

– Она-она, – самодовольно ответила секретарь Давида, Ульяна Муравкина, а вот я навострила уши.

Меня очень интересовало, каким образом Ольга сумела пробраться не просто в офис, но и ко мне в кабинет, а теперь мне стало ясно, откуда ноги растут.

– И зачем она приходила? – поинтересовалась Ира.

– Сегодня же Алевтина Пална должна придти, документы подписать, вот Ольга сестру хотела застать и переговорить с ней. Ну я и подсобила немного, помогла к ней в кабинет пройти, – довольно пояснила товаркам Ульяна.

– Не боишься? Начальница узнает, рвать и метать будет, – с сомнением произнесли остальные.

– А чего бояться? Алевтина в скором времени – бывшая жена Доронина, а Ольга – будущая, сами понимаете, сейчас самое время стороны выбрать. Я свою выбрала, теперь и ваша очередь.

Сначала воцарилась тишина. Казалось, девчонки переглянулись, что-то решая, а затем вторая девочка с ресепшена первой нарушила всеобщее молчание.

– Ну ты права, Уль, правильно сделала. Все-таки Ольга Давиду сына родила, он всё это и унаследует.

Остальные закивали, заголосили и начали обсуждать, какие вскоре в компании возникнут перемены и перестановки в связи с разводом Давида. Я же еще какое-то время продолжала стоять у стены, а затем взяла себя в руки и открыла дверь в переговорную. Очень уж хотелось увидеть лица всех тех, кто обсуждал мою личную жизнь за моей спиной.

Когда подчиненные лениво обернулись и увидели меня, то на их лицах мелькнула настоящая паника. Так бывает, когда сплетничаешь о ком-то, а этот кто-то вдруг неожиданно возникает рядом.

– Личную жизнь руководства обсуждаем? Отчего же за спиной? Говорите мне в лицо, я с удовольствием послушаю.

Я присела на стол и положила правую ладонь на стол, опираясь на нее всем весом и с интересом наблюдая за тем, как девушки засуетились, не зная, что сказать и как убежать. Конечно, одно дело – сплетничать, когда думаешь, что объект сплетен никогда об этом не узнает, и совершенно другое – когда тебя ловят на горячем. В этот момент начинает подгорать пятая точка, и ты уже боишься потерять свое рабочее место.

– Ну? Я слушаю вас, девушки.

Я получала какое-то удовольствие, поймав их за сплетнями. Если раньше нечего было предъявить всем тем, кто говорил за моей спиной обо мне гадости, то сейчас у меня появился карт-бланш.

– Алевтина Пална, мы это, сериал обсуждали. Новый, – заговорила первой, отвечая за всех, секретарь Ульяна. В ее глазах блеснула решимость, словно она собралась пойти ва-банк и не отступать от принятого решения.

– И какой же? – вздернула я бровь и обвела всех вопросительным взглядом. – Скажите, мне тоже интересно. Гляну на досуге.

– Вам не понравится, – неловко переминаясь на месте, сказала Ира.

– Позвольте мне самой решать, что мне понравится, а что нет, – холодно произнесла я и выпрямилась, всем видом показывая, кто здесь главный.

– Алевтина Пална, мы лучше пойдем, – поджав губы, кивнула мне Ульяна, но я цокнула и покачала пальцем в воздухе.

– Все свободны, кроме Ульяны. Идите.

Два раза повторять им не нужно было. Они и рады были быстрым темпом покинуть переговорную.

– Что-то случилось, Алевтина Павловна?

От ее уважительного тона у меня аж зубы скрипели, до того сильно я стискивала челюсти.

– Объясните мне, Ульяна, каким образом некая Ольга Филипповна Кузнецова получила пропуск в офис?

– А… Это… – растерялась Ульяна и отвела взгляд. Несмотря на то, что она решила, что вскоре я всё потеряю и буду в фирме никем, всё равно пока не могла пойти против меня. Предполагать – не то же самое, что быть уверенной на сто процентов.

– Мне позвонить охране?

– Н-нет, я… Просто ваша сестра сказала, вы ее ждете. Вот я и…

– А вам не приходило в голову, что своей сестре я могу выписать пропуск и сама?

– Н-но…

– Пишите заявление по собственному. Чтобы через час, когда я вернусь в кабинет, оно лежало у меня на столе. А вы собирайте вещи, не теряйте времени.

Она впала в ступор, на целую минуту потеряв дар речи, а затем ее глаза хищно сузились, и налет вежливости слетел с ее лица как не бывало.

– Не имеете права меня увольнять. Я секретарь Давида Демидовича. Он владелец компании, а вы всего лишь его бывшая жена.

– Ну во-первых, будущая бывшая жена, это раз. Во-вторых, с чего ты решила, что я стану в компании никем? Пятьдесят процентов принадлежит мне. И уж поверь, моего влияния вполне хватает, чтобы решать, будешь ты тут работать или нет. Ты не такой уж высококлассный специалист, чтобы Давид держался за тебя руками и ногами. Да и Ольга никогда не потерпит такую конкурентку рядом. Тебя в любом случае ждет увольнение. Сейчас я даю тебе шанс уволиться по собственному. Тихо и молча уйти, без скандала.

– А если нет?

– Ты пропустила постороннего человека по выдуманной причине в кабинет директора по развитию, где хранится секретная документация. Камеры наблюдения всё записывают. Ты и сама знаешь, что нарушила трудовой договор. Ты же его читала, когда подписывала? Судя по твоему взгляду, не читала. Тем хуже для тебя.

– За что? – единственное, что произнесла Ульяна.

– Я выше перечислила.

– Если бы вы не подслушали наш разговор, то ничего не узнали бы. Я бы никогда не сказала вам это в лицо. Выходит как-то нечестно и некрасиво, не считаете? Я буду звонить Давиду.

– Ах, уже Давиду? И с каких пор он для тебя Давид, а не Давид Демидович? Есть такая вещь, субординация называется, не слышала? Чем больше я говорила, тем сильнее злилась. По большей части на мужа, который, видимо, наследил своими грязными ступнями даже в офисе. Меня так и подмывало схватить секретаршу за шею и прижать к стене, чтобы выбить из нее правду, спала она с Давидом или нет. Я бы ничему уже не удивилась.

– Я имею право выбирать, чью сторону принять. В конце концов, быть преданной вам я не обязана. Я не ваш сотрудник, Алевтина Павловна, за что вы так со мной? – вдруг расплакалась Ульяна ни с того ни с сего, а вот я растерялась, не ожидая от нее подобной реакции.

Она всегда была женщиной зубастой. Ей обычно слово не скажи, она тысячу в ответ. Лишь со мной из всех женщин, как с руководителем, общалась исключительно на вы и по имени-отчеству, никогда не решалась рта в мою сторону раскрыть. Но я не ожидала, что она вдруг расплачется при мне, растирая по щекам катившиеся слезы.

Только я было решила, что она и правда расстроилась, как сзади раздался холодный голос моего мужа.

– Что тут происходит? Что за сырость ты тут развела, Ульяна?

– Давид Демидович! – захныкала та тут же и кинулась к нему, прижимая руки к своей груди в просящем жесте, словно умоляла бога о помиловании.

Тошно от этого вида. Она была похожа на болонку, выпрашивающую кость.

– Давид Демидович, Алевтина Пална меня увольняет. Как же так? На что я буду жить? У меня ипотека, двое детей и больная мама.

От ее актерских талантов и фальшивых слез у меня глаза на лоб полезли, и я просто молча стояла за ней и слушала ее слезливые речи, которые не вызывали у меня ни каплю жалости. Я прекрасно осведомлена, что детей у нее нет, а болезнь матери и подавно сомнительна.

Впрочем, всё, что меня сейчас волновало, так это присутствие рядом Давида, который буравил меня цепким взглядом, словно выискивал во мне перемены.

– Иди к себе на рабочее место, Ульяна, – махнул ей головой, не глядя, а сам сцепил челюсти, продолжая меня рассматривать.

– Вы не дадите меня уволить, да? Правда?

– Пошла вон! – вышел из себя Давид и зарычал. Мне даже показалось, что от его голоса задрожали стекла.

Ульяна вздрогнула и сразу же прошмыгнула мимо него к выходу, и вскоре мы с Давидом остались в переговорной наедине. Вот только я его уже не боялась. На плече у меня висела сумочка, и пока его секретарша улепетывала, сверкая пятками, я положила внутрь нее руку, держась за пистолет. Порадовалась, что заранее выключила предохранитель.

– Ты же не собираешься делать глупости, Алевтина? – сразу же почувствовал неладное по моем лицу Давид, но я не собиралась больше идти у него на поводу.

– Мое время задавать вопросы, Давид. И лучше тебе на них ответить, если не хочешь, чтобы сегодняшний день стал для тебя траурным.

– Неужто кишка не тонка мужа родного убить?

– Убить? За кого ты меня принимаешь? Я бы поступила более тонко. Каково это, интересно, лишиться своих Фаберже? Они ведь главный источник всех моих проблем. Нет Фаберже – нет проблемы.

Ему стало некомфортно от моих слов, и он сместил руки к паху, инстинктивно прикрывая его. Как бы он не хорохорился, а всё равно не знал, чего от меня ожидать.

Глава 13

Мы продолжали с Давидом стоять друг напротив друга, и, кажется, уверенности во мне было больше, чем в нем. Он впервые смотрел на меня не свысока, как раньше, а с таким взглядом, будто, действительно, не ожидал от меня агрессии и сейчас видел перед собой другого человека.

В его взгляде появилась настороженность, он не понимал, что я могу вытворить в следующий момент. Честно говоря, я и сама этого не понимала. Сейчас у меня было такое состояние, когда, казалось, я могу сделать абсолютно всё, что угодно, если меня лишний раз тронуть и вывести из себя.

– Что ты тут устроила, Алевтина? Настолько поверила в себя, что уже распоряжаешься моими сотрудниками и увольняешь их направо и налево? Хозяйничаешь в моей компании?

– А ты, видимо, забываешься, Давид. Фирма, если ты помнишь, наша совместная. А до твоих сотрудников мне дела нет до тех пор, пока они строго соблюдают трудовой договор и не нарушают правила. А твоя разлюбезная секретарша впустила постороннего человека в офис и мой кабинет, попахивает промышленным шпионажем, как бы дело до суда не дошло. А учитывая, что у нас на кону развод, кто знает, как это воспримется общественностью. Секретарь Давида Доронина действует в его интересах и пытается подставить его жену по его указке. Непрофессиональное поведение Давида Доронина…

– Умолкни!

Я знала, на что давить. Давид очень сильно зависел от общественного мнения, в отличие от меня. Он заскрежетал зубами и ничего не произнес в защиту собственного сотрудника, ведь знал, что врать и преувеличивать я не буду . Вот только секретарша его волновала на самом деле мало, и мы оба это знали.

– Я так понимаю, раз ты в офисе, то это была ловушка, как я и думала. Хотел заманить в офис? Ай-ай-ай, Ждан Игоревич соврал мне, что ему необходима моя подпись, разве ж я могу ему после этого доверять?. Если тебе нечего сказать мне в свое оправдание, Давид, или ты не хочешь извиниться, то я, пожалуй, пойду, в офисе мне сегодня делать нечего.

– Извиниться? – вздернул бровь Давид и снова стал самим собой.

Растерянность исчезла с его лица и сменилась жесткостью и строгостью. На меня снова смотрел вчерашний Давид, который так ужасно поступил со мной, что при мне же привел в нашу спальню мою сестру. Даже не постеснялся сейчас смотреть мне так гордо в глаза.

– За что я должен извиняться, Алевтина? За то, что ты не захотела закрыть глаза на сущий пустяк? Все мужики нашего круга имеют любовницу, не понимаю, почему должен это повторять уже в который раз. В конце концов, моя измена пошла нам во благо. Тебе больше не нужно страдать и пытаться забеременеть. Ольга всё сделала за тебя. Теперь у меня есть наследник, а ты можешь продолжить жизнь законной жены бизнесмена.

Я стиснула челюсти, в который раз подмечая, что все заслуги своего успеха он приписывает себе.

– Ты считаешь, что нужно уподобляться абсолютно всем, кто добился финансовых высот в жизни? Если кто-то из них будет прыгать со скалы, ты пойдешь следом, это ты хочешь мне сейчас сказать?

– Вот только не нужно этой излишней патетики, Алевтина. Я хочу сказать тебе, что моя мимолетная связь с Ольгой – ерунда, на которую ты могла прекрасно закрыть глаза.

– О да, и на стоны, которые я вчера слышала, мне тоже прикажешь закрыть глаза? А нет, прикрыть уши, наверное, так лучше сказать?

Я даже не пыталась скрыть яд в своем голосе. Всё, что я чувствовала сейчас, так это омерзение от его присутствия. Мне хотелось засунуть себе два пальца в рот и пойти в уборную. Жаль, что не существует такого аппарата, как в Секретных материалах, который способен стереть память. Хотела бы я вытравить вчерашний день из своей головы, но, к сожалению, это невозможно. Да и стереть я хотела только сцены и звуки, а про предательство хотела помнить всегда.

Больше я не совершу такой ошибки и не поверю Давиду во второй раз, даже если он будет извиняться. Тем не менее, мне хотелось, чтобы он встал передо мной на колени и сказал, что он был не прав. Это мне было жизненно необходимо. Вот только он был слишком горд, чтобы признать свои ошибки и, кажется, совершенно не понимал, что он вообще в чем-то ошибся, что и убивало меня сильнее.

– Слушай, Давид, если ты хочешь сказать мне всё то, что говорил вчера и в чем пытался убедить, и ничего нового мне не предложишь и не скажешь, то давай на этом и разойдемся. У меня нет никакого желания тебя выслушивать. Мне прекрасно хватило сегодняшнего разговора с Ольгой. Желаю вам счастья. Я надеюсь, ты понимаешь, что это сарказм, а то я уже начинаю сомневаться, что у тебя есть мозги.

Я понимала, что меня уже заносит на поворотах, но чем больше я говорила, тем сильнее распалялась, и тем больше оскорблений желала вывалить на голову будущего бывшего мужа. Но я считала, что меня оправдывало его предательство. Мне жизненно необходимо было выпустить пар и закрыть нашу с ним историю окончательной точкой.

– Ты переходишь границы, Алевтина. Ты знаешь, что я этого не потерплю, Прощу тебя только на этот раз. И положи, будь добра, пистолет на стол, он не зарегистрирован. Если тебя обнаружат с ним, мне придется отстегнуть немало денег адвокатам, чтобы вытащить тебя из СИЗО.

– А что, боишься, что они узнают, что ты нелегально достал пистолет? Или что проворачиваешь какие-то темные дела с ним? Чего ты так занервничал?

Я прищурилась и с подозрением посмотрела на Давида, который напряженно всматривался то в мое лицо, то в мою сумочку, в которой продолжала находиться наготове моя рука.

Он сделал вдруг шаг в мою сторону, и я сразу сделала шаг назад от него, снова увеличивая между нами дистанцию.

– Только попробуй приблизиться ко мне, я достану пистолет и выстрелю тебе между ног, понял? Сначала я начну с твоей ноги, отстрелю тебе пальцы

– Не глупи, Алевтина, ты даже стрелять не умеешь, – попытался поговорить со мной Давид, но всё равно остановился и поднял руки вверх, демонстрируя их мне, чтобы я не совершала глупостей.

– Так тебе стоит бояться еще сильнее, Давид. Кто знает, куда я попаду, даже если буду целиться тебе в живот, к примеру?

– Это подсудное дело, Алевтин, здесь камеры. Ты понимаешь вообще, что говоришь и что творишь?

– А кто тебе сказал, что я в себе? И чего ты ожидал после собственного предательства и вчерашнего выпада? Думал, при мне же будешь кувыркаться с моей сестрой Ольгой, и я буду по-прежнему варить тебе супы да борщи и обстирывать? Ты, действительно, держишь меня за такую лохушку?

– Я не держу тебя за лохушку, я считаю, что ты просто отличная жена, которая должна понимать, как устроена семейная жизнь у людей нашего круга.

– Да что ты заладил “нашего круга, нашего круга”. Забыл, с каких низов ты вышел? Или уже поверил в собственную легенду, которую втюхиваешь другим, что родился с золотой ложкой во рту? Да тебя ведь собственная мать бросила, а ты такую ахинею несешь, всё в аристократы метишь.

Я поняла, что переборщила в тот момент, когда увидела, как сжались зубы Давида. Он не просто разозлился, он был в холодной ярости после моих слов. Вот только я уже не могла остановиться.

– Или твоя мать вернулась, и ты поэтому так изменился? Ты знаешь, я могла бы понять, если бы ты изменил мне всего один раз, по пьяни там, или если бы ты был не в себе, джетлаг, я не знаю. Может, я могла бы тебя тогда понять, но уже не поверю во всё это, не после того, как Ольга скинула мне вашу совместную фотографию, где ты, она, ваш сын и твоя биологическая мать. Мне вот что интересно. Как давно она появилась? И почему ты скрывал от меня ее появление? Неужели все твои слова – ложь, и ты просто давно планировал уйти от меня к Ольге, но не решался сказать этого? Или, может, хотел отнять бизнес и оставить меня без штанов? Может, поэтому твой заместитель сегодня вызвал меня для подписания документов? Хочешь заставить меня подписать отказ от компании и от совместно нажитого имущества?

Пока я говорила, Давид молчал, только смотрел на меня исподлобья, а я холодела с каждым произнесенным предложением. Когда я прокручивала всё это в голове, это звучало не так ужасно. А сейчас мне вдруг стало не только тошно, но и страшно. Получается, всю свою жизнь я не просто жила во лжи, я была слепа и беззащитна, как краснокнижный слепыш.