Текст книги "Измена. Ты нас променял (СИ)"

Автор книги: Оксана Барских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17

Несмотря на то, что мы не виделись с Ирой много лет, складывалось такое чувство, что мы за это время ни на секунду не расставались. Да, мы обе изменились внешне, к тому же, повзрослели и внутренне, но чувство единения у нас было, как и прежде.

Мне даже не верилось, что я была такой слепой идиоткой когда-то, что поверила словам сестры Ольги и приревновала Давида к Ире. А стоило делать это в отношении именно Ольги, которая с самого начала и нацелилась на моего мужа и, видимо, хотела отдалить меня от всех остальных друзей, чтобы влиять на меня. Чтобы никто не мог открыть мне глаза на происходящее.

Как оказалось, за время нашей разлуки Ира стала врачом и работала в местной поликлинике. Замуж так и не вышла, чему не особо огорчалась, судя по ее сияющим глазам, но за меня она была искренне рада.

– У меня, Алька, сейчас глаз на это дело наметан. У нас же уже возраст такой, все вокруг то замуж выходят, то беременеют. Мне кажется, я уже и по синякам под глазами могу определить, на каком девушка месяце, – улыбнулась Ира, когда я удивилась тому, что она с полувзгляда определила, что я беременна.

– Надеюсь, что не все такие глазастые и проницательные, как ты.

Я покачала головой, только представив, что было бы, узнай о моем положении Жанна Игнатьевна или не дай боже сам Давид. Тогда жизни мне точно не будет. А уж молчание Ольги мне точно обеспечено. Она не станет вставлять самой себе палки в колеса.

– Рассказывай, давай, Аль, что случилось. Пашка даже не предупредил меня о тебе, вот выйдет этот морж из душа, ну я ему устрою.

Ирка едва не потрясла кулаком в воздухе, и я не сдержала улыбки. Я даже не подозревала, что так сильно скучала по их перепалкам и обзывательствам. Сразу видно, что родные брат с сестрой.

– Да нечего особо рассказывать. Сплошная банальщина. Муж изменил с сестрой, да еще и ребенка на стороне заделал. Вот, ушла я из дома, пока у вас поселилась, если ты не против. Просто боюсь, что если остановлюсь в гостинице, то Давид будет штурмовать ее, а насчет родителей ты и сама знаешь. От них поддержки никакой не дождешься.

– Я бы хотела сказать, что удивлена, Аль, но ни чуть. Ольга еще тогда, до свадьбы вашей, на Давида глаз положила. Уж не знаю, почему в этом меня обвинила, может, решила, что я могу ей помешать, или взбесилась, что я постоянно встревала между ними, когда она то платье застегнуть ей помочь его просила, то туфли надеть. Единственное, от Давида не ожидала. Он не казался заинтересованным Ольгой. Наоборот, посматривал на нее с презрением. Она же с подросткового периода той еще вертихвосткой и гуленой была, негде клейма ставить. А оно вон как повернулось. Время все-таки меняет людей. Я-то надеялась все эти годы, что он – верный семьянин.

Мне было тяжело слушать Иру, ведь подругой она была хорошей, а я на долгие годы разорвала с ней связь из-за навета этой змеи Ольги. И пока она говорила, моему удивлению просто не было предела. Она рассказывала всё те же истории, которые мне когда-то сказала Ольга, но всё, выходит, было как раз наоборот. Это не Ира просила о таким интимных вещах Давида, как помочь туфельки надеть, а сама Ольга. Еще и перевернула всё так грамотно, что не подкопаешься.

Будь я тогда хоть чуточку умнее, не повелась бы и сначала поговорила с Ирой, а уж потом лезла бы в драку, но увиденное собственными глазами сыграло со мной злую шутку. Я ведь и правда видела, что Ира постоянно терлась около Давида, но не думала, что дело было как раз во флиртующей Ольге, которую Ира пыталась оттеснить от моего тогда еще жениха.

– Кстати, об этом, Ир, ты прости меня, что так вышло некрасиво на моей свадьбе. Я была ослеплена ревностью и накинулась на тебя. Ты не представляешь, как мне потом стыдно было за это.

– Если бы не твоя беременность, я бы сказала, как ты можешь искупить вину, но праздновать наше воссоединение спустя столько лет мне сегодня, видимо, придется одной, – расхохоталась Ира и полезла в шкаф за винным бокалом. – Ладно, что было, то прошло, главное, что у тебя мозги на место встали. А так ты знаешь ведь, что я не из обидчивых, но имей в виду, что прощаю тебя в первый и последний раз.

– Договорились, – улыбнулась я и встала за чайником.

– Куда? – всполошилась Ира. – Садись, Аль, вечно ты тянешься похозяйничать и суетишься. Ты гостья, вот и веди себя, как приличная гостья. Чтобы пятую точку от стула сегодня даже и не думала поднимать.

– Оказывается, я скучала по твоей языкастости, Ир.

– Еще бы, – фыркнула она, а затем замерла и перевела взгляд на дверь.

Я прислушалась и тоже поняла, что шум в ванной утих, и вскоре оттуда вышел Паша.

– И года не прошло, – закатила глаза Ира. – Знала бы ты, Аль, какие нам счета за воду приходят, упала бы с шоку.

– Чистоплотный зато, жене его повезет.

– Ага, чистоплотный. Лучше бы носки за собой свои вонючие убирал. А то разбросает повсюду, ядерную атаку устраивает.

– Я всё слышу! – крикнул из спальни Паша, а затем раздались его приближающиеся шаги.

В кухню он вошел в одних шортах, с голым торсом и накинутым на плечи полотенцем. Мокрые волосы были зачесаны назад явно расческой, а не пятерней, а одной рукой он держал ватную палочку, ковыряясь ею в ухе.

– Фу, можно делать это не за столом? – сразу же отреагировала излишне честолюбивая Ира.

– Я еще за стол не садился, – пожал плечами Паша и выкинул ватные палочки в мусорное ведро под раковиной.

Я же наблюдала за их перепалкой с какой-то ностальгией. У нас в доме всё было чинно и благородно, словно из какого-то американского слащавого фильма – отдельная столовая для обедов и ужинов, сервированный стол, белоснежная скатерть, платья и костюмы для каждого принятия пищи. Я уже и не помню о тех временах, когда мы с Давидом ютились вот в такой же каморке и ели за столом в обычной домашней одежде – он в майке и шортах, я – в трениках и футболке.

– Иди оденься, нечего тут Альку смущать своим голым торсом. Было бы еще на что смотреть. Мне, знаешь ли, тоже на волосатую грудь неприятно смотреть, – всё продолжала бухтеть Ира.

– Я в тренажерку три раза в неделю хожу, – хмыкнул Паша и даже покрасовался, напрягая бицепсы. – Видала?

Я в этот момент машинально посмотрела на Измайлова, и подметила, что физически он довольно хорошо развит – выделяющиеся мускулы пресса и крупная грудная клетка наверняка привлекали девиц, вот только внутри меня, как назло, совершенно ничего не дрогнуло. И это меня испугало. Могла ли я обманывать саму себя в том, что мои чувства к Давиду умерли? Или просто Паша не в моем вкусе?

Глава 18

В первую очередь я подала заявление на развод. Не желала больше тянуть и не собиралась давать Давиду какую-то гипотетическую надежду, что между нами не всё кончено.

Все звонки своей семьи и его тети игнорировала. Была не готова пока ни с кем из них вести диалог.

К счастью, никто не знал, где меня искать, так как последние несколько лет все, с кем я общалась – это были они сами. О Ире и Паше Измайловых никто и не вспомнил, что мне было на руку.

– Ты уверена, что никому не хочешь сообщить, Аль? – спросила у меня Ира, когда мы собрались вечером посмотреть кино под пиццу.

– О чем? А, ты о беременности.

Моя рука легла на плоский живот, и я покачала головой.

– Зачем? Чтобы Давид мог шантажировать меня этим? Он и без того не сахар, а так совсем съест меня с… В общем, сама понимаешь.

– Пашка вроде сказал, что твой и не против тебе половину бизнеса отписать. Наверное, успокоился.

– Не против, – поморщилась я и перевела взгляд на экран телевизора. – Да просто хочет усыпить мою бдительность и чтобы я пришла на встречу.

– Вы с того раза в офисе так и не пересекались?

– Нет. Мои интересы представляет адвокат, мое участие минимальное, что меня устраивает. Я вообще, если честно, подумываю сменить номер. Давид уже достал меня. Все мессенджеры штурмует, ни минуты покоя.

– Я, конечно, на твоей стороне, но боюсь, как бы ты потом не пожалела. Сейчас в тебе говорит обида, но потом она уляжется, и ты начнешь думать головой.

– Может, – выдохнула я, понимая, что она права, но прямо сейчас ко всему этому я была не готова.

– Я же знаю тебя, Аль. Ты начнешь переживать, что ребенок без отца будет расти. Сколько тебя помню, ты с детства мечтала о малыше, и вот твоя мечта почти сбылась.

– Сплюнь!

В последнее время я была суеверна и боялась сглаза, особенно переживала, что ненависть Ольги может как-то сказаться на моей беременности. Какая же я дура была, что этой счастливой новостью поделилась сначала с ней, не подозревая, какая она на самом деле змея.

– Всё будет хорошо, Аль. Небеса подарили тебе долгожданную беременность и вряд ли отнимут это у тебя.

Ира подсела ближе ко мне и погладила по руке, пытаясь вселить в меня свою уверенность, но это не помогало. Внутри меня засел страх, который искоренить я была не в силах.

– Давай сменим тему, – попросила я, слегка дернув плечом. Была не готова сейчас снова углубляться и заставлять себя переживать из-за собственных страхов. – Надеюсь, что Ольга не разболтает ни моим родителям, ни самому Давиду. А то ты же знаешь их, если они узнают, сразу же побегут ему докладывать. Это сейчас он не прикладывает особых усилий к тому, чтобы отыскать меня. Думаю, дает мне время остыть, считает, что мне нужно просто подольше переварить его предательство, не верит, что я решусь на развод. Уверена, если узнает о том, что я жду ребенка, развода мне не видать никогда. Запрет меня чуть ли не в подвале в надежде, что я буду подчиняться.

– Никогда не думала, что ты будешь о нем такого мнения, – покачала головой Ира, и в ее голосе звучала грусть.

Она всегда была достаточно сентиментальной и часто принимала чужие проблемы слишком близко к сердцу. Она была хорошим утешителем, но порой перебарщивала, вгоняя меня в еще большую апатию. Вот только ее поддержка всё равно была словно бальзамом мне на сердце, ведь никого ближе у меня и не было.

Позвони я снова матери, мало того, что не дождусь слов утешения, так она еще начнет допытываться, где я.

Я бы не удивилась, даже если бы она с отчимом приехала сюда и за волосы оттащила меня к Давиду. Они до того не хотят терять поддержку в виде его денег, что готовы подложить меня под него даже без моего на то желания.

– Всё когда-то бывает в первый раз. Да и не стоит его недооценивать. Я тебе не всё о нем рассказала, – усмехнулась я горько, чувствуя, как в моей душе снова поднимается ненависть. Вот только несмотря на это, говорить о том дне, когда я ушла от мужа, я всё равно была не готова. Слишком неприятно и постыдно. Не стала я говорить Ире, что Давид не просто спалился, что спал с Олей и у них общий сын, так еще и доказал свою неверность сразу же в тот же час в нашей супружеской спальне. Именно это ударило по мне сильнее, чем наличие Данила, наследника Давида.

Разве можно об этом кому-то рассказать? Это такой позор, о котором принято молчать. Всегда. Вот только именно это и заставляло меня с каждым днем печалиться сильнее, как бы я ни пыталась держать себя в руках и храбриться. Убеждала себя жить дальше и вполне себе счастливо, но выходило из рук вон плохо.

Всему свое время.

Вот отныне мой девиз.

– В любом случае, у него связи, ты же сама знаешь, что я написала на него заявление, а ему за это вообще ничего не было. Так что я надеюсь, что “чувство вины”, которое вдруг его одолело, поможет мне получить развод и бизнес в придачу. Я сначала хотела всё забрать, но тогда это будут долгие судебные издержки, а мне сейчас нельзя тянуть время. Скоро начнет появляться живот, а мне нужно скрыться и уехать из города до того, как Давид и Жанна увидят, что я беременна.

– Да, Пашка мне сказал, что на него начальство надавило с твоим заявлением, – будто бы извиняющимся тоном произнесла Ира, и я начала ее успокаивать, что это не его вина.

Во всей этой ситуации если и стоило кого-то винить, так это Давида.

В этот момент, словно он почувствовал, что я говорю о нем, раздался телефонный звонок. Я подпрыгнула на диване от испуга, а затем посмотрела на экран и увидела его имя.

Горечь подкатила к горлу сразу же.

Я ведь до сих пор так и не переименовала его.

Любимый.

Черт.

Глупая Алька.

Я так задумалась, злясь на себя за то, что не предусмотрела такие мелочи, что Ира неправильно расценила это.

– Хочешь поговорить с ним? – тихо спросила она, когда звонок прекратился.

– Что? С чего ты взяла?

– Может, тебе стоит с ним до развода встретиться? Он же упертый, не успокоится, я же его знаю. Лучше тебе переговорить с ним наедине, как он хочет, до того, как станет виден твой живот. Ты же сама не хочешь, чтобы он что-то заподозрил. Давид не отстанет, так что тебе лучше с этим не тянуть.

Зерно истины в словах Иры было. Тем более, что это было правдой, ведь я больше всего на свете хотела отвязаться от него, чтобы он больше не пытался ни связаться со мной, ни встретиться.

Что ж.

Раз условие получения мной развода – это разговор с ним тет-а-тет, лучше сделать это сейчас. Пока моя злоба и обида находятся на самом пике, и я не проявлю слабину.

Я встала с дивана и оставила Иру дальше смотреть кино, а сама пошла в сторону кухни. Не хотелось, чтобы она видела мое лицо при разговоре. Это слишком личное.

Минут пять я не решалась перезвонить, но ждать дольше уже не имело смысла. Перед смертью не надышишься, как говорится.

– Ты звонил? – произнесла я как можно холоднее и равнодушнее.

Он даже по голосу ни в коем случае не должен понять, как мне до сих пор плохо от его предательства. Пусть считает, что всё, что возможно между нами отныне – это лишь безразличие с моей стороны. Даже про мою ненависть он знать не должен, иначе решит, что от ненависти до любви – один шаг. И кто только эту чушь придумал? Наверняка мужчины-изменщики, которые предавали своих жен и хотели получить второй шанс. Вот только я не собираюсь становиться той самой женщиной, которая простит и примет подобные недостатки супруга. Благо, что перед моими глазами навсегда осталось доказательство, о котором никак не забыть.

Даниил. Его сын от моей сестры Ольги.

– Ты перезвонила, – будто бы даже выдохнул Давид по ту сторону трубки и замолчал.

Я слышала лишь его прерывистое дыхание и больше ничего.

Молчание затягивалось, изрядно утомляя. Это трепало мои нервы, что меня раздражало, и я не выдержала, заговорила первой снова.

– Так что ты хотел? Я занята, поэтому говори быстрее, не мямли.

Раньше я не позволяла себе говорить с мужем в таком тоне. Наслушалась всяких психологов из интернета, что если хочешь, чтобы брак был счастливым, никогда нельзя перечить мужу и оскорблять его, действовать только мягко, как кошечка. И к чему это всё привело? Только к моему унижению.

Так что больше никакой ласковой кошечки. Только тигрица с когтями, которыми она готова расцарапать чужую наглую морду.

– Нам нужно встретиться и поговорить с глазу на глаз, – кашлянув, уже более уверенно сказал Давид.

В его голосе снова появились твердые нотки, и я едва не скривилась, понимая, что его очередная маска раскаявшегося человека начинает слетать, являя мне его истинное лицо. Грубого, надменного мужика, который считает, что всё в этом мире должно подчиняться ему. И как же я, такая-растакая, посмела выйти из-под его контроля. Все мои розовые очки слетели, поэтому я понимала, что он думает насчет меня и в каком свете видит. Даже догадалась, почему изменил именно с хабалкой Ольгой.

– Хорошо. Я могу завтра в одиннадцать утра. Адрес позже тебе скину.

– Но в одиннадцать.

– Мне плевать. Мне удобно только это время, – произнесла я безапелляционно, и Давид замолчал, запыхтел в трубку.

Я же ждала его ответ, чувствуя, как внутри меня горит усмешка. Я специально выбрала это время, так как знала, что завтра у него встреча с партнерами компании. Вот только если раньше я бы подстроилась под него, выбрав удобное именно для него время, то сейчас делать этого не собиралась.

Это он хочет встретиться и поговорить со мной. Не я с ним. Так что пусть будет добр идти на уступки и подчиняться. Больше я не обязана плясать под его дудку.

– Хорошо. Я отменю встречу. Жду адрес. Не забудь захватить то, что забрала из дома. Это тебе не игрушки, – сухо сказал он в итоге и первым сбросил звонок.

Я сцепила зубы и едва не заскрежетала ими. Последнее меня просто взбесило, ведь я хотела сделать это первой, показав ему, кто тут главный, но он сделал всё, как обычно.

Я прикрыла глаза и сделала пару вдохов-выдохов, пытаясь успокоиться. Неважно, что он сделал. Главное, что встреча у нас будет там, где я скажу, и тогда, когда я скажу.

Главное, получить развод. А остальное нужно просто потерпеть.

Я прошла к себе в комнату и сунула руку под матрас, где спрятала пистолет.

Никто о нем так и не знал. Опасно, конечно, хранить его там, где живет полицейский, но что делать с оружием, я не знала. В магазине оставалось два патрона, и меня это смущало. Их ведь должно быть больше.

Получается, что пистолет Давиду нужен был отнюдь не для бутафории? Неужели он хочет встречи именно для того, чтобы забрать его? Отдам ли я? Именно он заставляет меня чувствовать себя в безопасности каждый раз, когда я вижу Давида. Ведь тогда он не позволяет себе распускать руки и ведет себя почти, как паинька.

Я долго думала, брать ли пистолет с собой, но в конечном итоге пришла к единственно верному варианту. Скинула Давиду адрес кафе, а наутро, когда подошла к заведению, сразу же заметила его припаркованную машину.

Он приехал раньше меня и уже ждал меня за столиком.

Вот она, его натура во всей красе.

Приехал пораньше, осмотрелся. Встречал меня уже с видом всезнающего человека.

Я постаралась не показать, что меня это как-то задело, и вошла внутрь с вздернутым подбородком. Тише, Аль, будь благоразумнее.

Холодный разум, ясность ума. Вот чем ты должна отличаться от него. Это единственный способ получить желаемое.

Глава 19

Встретиться с почти бывшим мужем с глазу на глаз оказалось сложнее, чем я предполагала.

Внутри меня всё затряслось, хотя внешне я старалась этого не показывать. Несмотря на то, что сюда я ехала с решимостью быть холодной и независимой, чтобы не показывать Давиду, как мне тяжело видеть его, на деле это оказалось довольно выматывающе.

– Хорошо выглядишь, – подметил он, окидывая меня взглядом.

Раньше такие комплименты казались мне обыденностью, а сейчас я считала это издевкой с его стороны. Несмотря на то, что я долго собиралась, чтобы выглядеть на все сто, внутренне так себя не ощущала. Во-первых, я не выспалась. Во-вторых, ощущала себя опустошенной. К тому же утренняя должна давала о себе знать. Так что хоть я и наложила на лицо тональный крем, видела в отражении своего маленького зеркальца круги под глазами, которые делали меня еще более изможденной, отражая мое внутреннее состояние.

– Не могу сказать о тебе того же, – фыркнула я, не оставаясь в стороне.

Обычно он выглядел свежим и опрятным, но сегодня изменил себе. Взъерошенные волосы, лопнувшие капилляры в глазах, щетина явно нескольких дней, слегка помятый ворот рубашки. Ничто не говорило о том, что передо мной сидел бизнесмен. Складывалось такое ощущение, что он несколько дней пил, вот только я знала, что это лишь иллюзия.

В кризисные моменты он не уподоблялся подобному и не терял себя в горячительных напитках, наоборот, все его силы мобилизовывались, а разум был направлен на решение проблемы, и в данном случае проблемой в его жизни была я. Никогда не думала, что когда-нибудь мы будем с ним по разные стороны баррикад.

– Если мы закончили с любезностями, давай перейдем к сути дела, у меня не так много времени, чтобы рассиживаться здесь посреди бела дня.

Я выпрямила спину так, будто в позвоночник мне воткнули палку, и сложила руки на коленях, чтобы не показывать, как они дрожат. Я хотела оказаться холодной и безразличной, однако реакции тела меня выдавали, что было нежелательно, так как Давид был из тех мужчин, которые, если видели слабость, сразу же делали хищную стойку, выискивая, куда ударить.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Алевтина? За эти дни я немного подустал. Не понимаю, как тебя вразумить, уже говорил даже с теткой, но и она не знает, как найти к тебе подход. Родителей ты слушать не желаешь, как я вижу.

– А когда я их слушала? Разве видела когда-нибудь от них что-то хорошее? Или ты думаешь, они приняли твою сторону только по доброте душевной или потому, что меня любят? Нет уж, дудки, просто они хотят твоих денег, а ты, как лох, ведешься.

Из моих уст так и выплескивался яд, который я совершенно не контролировала. Лицо Давида перекосилось, мышцы напряглись, а ладони сжались в кулаки.

– Следи за языком, Алевтина, хоть ты и моя жена, но никто не давал тебе право оскорблять меня.

– Ой, давай только без этого. Еще скажи, что я должна тебя уважать и заглядывать тебе в рот. Всё, это время прошло, больше ты никогда не дождешься от меня уважения и почтения, так что давай я сама решу, как к тебе обращаться. Между прочим, это ты меня позвал и умолял прийти. Мне это вообще не нужно.

Глаза Давида прикрылись, а дыхание участилось, он явно пытался успокоить себя, чтобы не вспылить. Наверняка опасался, что я тут же уйду, вздумай он взорваться.

Это раньше он мог показывать мне свой характер, ведь знал, что я буду всё терпеть, поскольку люблю его, но теперь это в прошлом. Терпеть я его более не намерена. Нет ни одной причины, почему я должна сдерживаться в своих высказываниях.

– Давай успокоимся, Аль.

– Я спокойна, Давид, а вот ты тянешь время. Я не хочу обсуждать с тобой ни свое состояние, ни свои мысли. Давай обсудим наш развод. Я пришла только ради этого.

Я буквально услышала, как он заскрежетал зубами от злобы, но ничего при этом сказать мне не мог.

Я порадовалась, что мы находимся в людном месте, поскольку больше не могла быть уверена в том, что он не будет распускать руки. Если раньше я всегда гордилась тем, что муж никогда не поднимал на меня кулаки, то сейчас не могла даже представить, на какие только гнусности он способен.

В тот день он открылся для меня с новой стороны, и дело даже не в том, что он сделал ребенка на стороне и все эти шесть лет скрывал от меня свое отцовство, а в том, как гнусно он поступил со мной в моем же собственном доме.

Возможно, не произойди той ситуации с Ольгой именно в доме, я бы настаивала на том, что дом останется мне, однако я больше не могла там находиться. Осознала вдруг, что даже ноги моей там больше не будет. Слишком противно и мерзко.

Пусть Давид вместе с Ольгой подавятся всеми моими стараниями и домом, что я так уютно обустраивала все эти годы, казалась бы, счастливого брака.

Если раньше весь этот уют воспринимался мною, как часть нашей жизни и моим детищем, то сейчас всё, что было связано с прошлой жизнью вместе с Давидом, вызывало у меня неприязнь и отвращение. Практически всё мне хотелось стереть из памяти. Вот только, как назло, сделать этого не получалось. Жаль, что не существовало таблетки или таких технологий, которые могли бы стереть часть моей жизни, чтобы я никогда о ней больше не вспоминала.

– Ты пожалеешь об этом, Аля. Мы с тобой столько лет женаты, разве ты не помнишь, как мы поженились по любви? Между нами по-прежнему есть чувства, и ты не можешь этого отрицать. Ты до сих пор меня любишь, как бы не обижалась за то, что я не удержал своего дружка в штанах.

– Дружка? – фыркнула я, перебив его, ведь совершенно не ожидала от него услышать такой фразы. Ему и самому претило всё это говорить, вон как он скривился. Но при этом он, видимо, сильно хотел сохранить брак, раз еще не вспылил, что для него было удивительно.

– Не придирайся к словам, Аль.

– Прекрати так меня называть. Ты потерял право на это, для тебя я теперь только Алевтина и никак иначе. Так уж и быть, не буду заставлять тебя называть меня по имени-отчеству.

– Хорошо, Алевтина. Мы ведь оба знаем, что ты пожалеешь со временем, если мы разведемся. Сама подумай, какой это геморрой. Наш бизнес завязан на том, что мы семья. Подумай, какие пересуды пойдут вокруг нас, как только все узнают, по какой причине мы разводимся. Разве ты хочешь такого позора?

Возможно, раньше, если бы я услышала такую историю от других, то подумала бы, что женщине лучше сохранить лицо. Но, оказавшись в такой ситуации самой, мне пришлось переосмыслить всё и осознать, что я не готова мириться с его изменой даже ради какого-то общественного мнения, на которое мне было плевать.

– А мне нечего стыдиться, Давид, это не я совершила адюльтер в браке. Я абсолютно чиста и могу смотреть всем спокойно и честно в глаза. Это тебе и Ольге стоит постыдиться. И не нужно прикрывать собственный страх пересуд благочестием. Это тебе так важно мнение бизнес-партнеров и клиентов, всего этого бомонда, до которого мне нет дела.

– Не забывай, что и ты вертишься в этих кругах. За все эти годы ты привыкла к роскоши, неужели готова от всего этого отказаться? Я готов пообещать, что Ольги в нашей жизни не будет, ты никогда не узнаешь про Данила, буду содержать их на расстоянии, отправлю их куда-нибудь за границу. Для меня, как и для тебя, брак – не пустой звук, и я бы не хотел его разрушать на ровном месте из-за какой-то ерунды.

– Ты знаешь, мне просто смешно, что ты считаешь измену ерундой. Ладно бы, если бы это было по пьяни какой-нибудь всего лишь раз, и ты мне сразу бы рассказал, но ты практически семь лет скрывал от меня, что всё это время Данил был твоим сыном.

– Это и было всего раз, Аль. Я не спал все эти годы с Ольгой за твоей спиной, это было один раз и по пьяни.

– Не нужно привирать сейчас после того, как я сама тебе подала эту идею. Больше тебе доверия нет.

– Аля, я…

– Может, мне было бы не так обидно, будь это какая-нибудь секретарша, но Ольга – моя двоюродная сестра. Это просто мерзко и противно. Тебе самому-то от себя не тошно? Как ты смотришь на себя в зеркало? Ты еще уважаешь себя, как мужчину? Как по мне, так ты полное ничтожество. Я не хочу быть замужем за моральным уродом, я еще молодая, найду свое счастье, не собираюсь тратить свою молодость и время на тебя.

– Закрой свой рот, Алевтина! – вспылил Давид, наконец, показывая свое истинное лицо.

Он едва сдержался, чтобы не ударить кулаком по столу, но, видимо, его сдержало то, что мы находились в общественном месте, где было полно народу.

Судя по опасению в глазах, он не удивился бы, вызови они полицию и начни кричать. После того, как я написала на него заявление, кажется, он мог ожидать от меня чего угодно. Это чувство мне понравилось, поскольку я ощутила себя защищенной.

– А ты мне рот не затыкай! Кто ты такой, чтобы тут помыкать мной и приказывать? И не смей на меня повышать голос! Я сделала одолжение, что пришла к тебе до того, как встретятся наши адвокаты.

Я старалась держаться гордо и с приподнятым подбородком, не опуская взгляда, чтобы он не принял меня за жертву. Отныне я должна держаться с ним на равных, чтобы он не ощутил с моей стороны никакой слабости.

Теперь мне придется отвечать за собственную жизнь самой, и мне нужно отвыкать от того, что раньше я была за спиной мужчины.

Конечно, это мне так казалось, что я была за каменной спиной и глыбой, но, как оказалось, это была всего лишь картонка, и теперь я снова оказалась напротив пронизывающего ветра, от которого я не знала, как защититься, но уже усиленно наращивала броню. И вполне успешно, ведь защищала сейчас я не только себя, но и малыша под своим сердцем.

Я сдержала порыв обхватить себя за живот, так как Давид всегда был внимательным мужчиной и мог заподозрить неладное, поэтому лишь откинулась на спинку стула и вздернула подбородок еще выше, чтобы показать ему, что чувствую себя с ним не то что на равных, а даже гораздо выше.

Как мужчину я его не уважала и хотела, чтобы он это увидел и не питал никаких иллюзий, что может попытаться надавить на меня или сделать что-то, чтобы сохранить брак.

Мне порядком надоели эти переговоры, поскольку идти на попятную я не собиралась, но у меня была одна мысль, как ускорить наш бракоразводный процесс, поэтому я и находилась всё еще здесь, планируя разыграть эту карту.

– Так вот как ты заговорила, Алевтина. Смотри, не пожалей, тебе не понравится иметь меня во врагах.

– А ты мне во врагах не нужен, Давид, ты мне полностью безразличен, и я просто не хочу иметь с тобой никаких дел. Будет лучше, если ты спокойно дашь мне развод, и мы поделим всё поровну. Дом и машину можешь оставить себе, они мне не нужны. Можешь заселить туда хоть Ольгу, хоть другую женщину, мне всё равно. Хоть табор из моих родственников, ты же так с ними спелся, верно?

– Ты уверена в своих словах, Алевтина? Как только наши адвокаты встретятся, пути назад не будет. Обратно я тебя уже не приму. И с чего ты взяла, что можешь претендовать на половину?

– По закону я и так имею право на половину нашего предприятия, но чтобы ты не артачился и не создавал мне проблем, не втыкал палки в колеса, я тебе сразу скажу, что развод будет на моих условиях. У меня есть кое-что твое. То, что тебе так сильно нужно. То, что я прихватила из дома. Думаю, это тебе очень сильно нужно.

Я имела ввиду пистолет, и он это понял по моему довольному и хитрому виду.

– Ты взяла его с собой, как я тебя и просил?

Он выглядел напряженным и, видимо, очень сильно переживал, раз сказал слово “просил”, а не “приказал”.

– Я похожа на идиотку, Давид? Да не отвечай, не трудись. Ты меня, видимо, такой и считаешь, раз столько лет водил меня за нос, как дурочку. И нет, я ничего с собой не брала. Он в надежном месте, где ты не сможешь его найти. И получишь ты его только после развода, после оформления всех бумаг. Если ты не хочешь, чтобы он оказался в правоохранительных органах, то пойдешь на все мои условия.

– Это тебе не игрушка, Алевтина, отдай мне его сейчас же. Ты даже не представляешь…

Он осекся, так и не договорив, поскольку, видимо, не хотел, чтобы я что-то знала лишнее. Честно говоря, во мне не взыграло даже любопытство. Я подозревала, что порой какие-то дела Давид решал не совсем законным способом, но вдаваться в такие подробности не желала. Нервничать сейчас мне было нельзя, и я воспринимала пистолет лишь как средство для достижения своих целей.

– Мне всё равно, Давид, не хочу это обсуждать. Я тебе высказала свою позицию, и если ты хочешь получить свою собственность обратно, пойдешь на условия, которые твоему адвокату озвучит мой в понедельник.

Я встала, подхватила сумочку и развернулась, чтобы уйти.

Я, видимо, заставила его задуматься, поскольку он меня не остановил и до самого выхода провожал лишь его внимательный и пронизывающий до костей взгляд.

Он смотрел на меня изучающе, словно видел впервые. Странное чувство, будто меня препарировали, но я постаралась держать спину прямо, чтобы никак не показать, как меня всё это выбило из колеи.