Текст книги "Соразмерный образ мой"

Автор книги: Одри Ниффенеггер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

ДЕЛИКАТНАЯ ТЕМА

Близняшек, каждую по-своему, тяготила девственность.

Джулия пыталась экспериментировать. В старших классах она целовалась с мальчишками и/или позволяла им вольности в автомобилях, в родительских спальнях одноклассниц, когда эти самые родители уезжали за город, однажды – в женском туалете ресторанчика «Нейви пиэр» и несколько раз на пороге стандартного дома Джека и Эди, который она с радостью променяла бы на большой викторианский особняк с открытой верандой, где можно сидеть с мальчиком на подвесной скамье и лакомиться мороженым, слизывая его друг у друга с губ на глазах у Валентины, которой оставалось бы только шпионить за ними из темной гостиной. Но веранды у них не было, и нежности оказывались такими же стандартными, как этот дом.

В разных укромных местах – на пляже, позади навеса в Уэст-парке после катания на коньках, в музыкальном классе школы – Джулия давала отпор самым настойчивым. Она хорошо запомнила реакцию каждого из отвергнутых – от смущения до неприкрытой злобы. «А че ты вообще сюда приперлась?» – вспылил мальчишка в музыкальном классе, и она не нашлась что ответить.

На что она надеялась? Чего ждала от этих подростков? И почему всегда пресекала то, чего хотелось им?

Валентина пользовалась бóльшим успехом и отказывала не столь решительно. В школе на Валентину западали, с одной стороны, мальчики-тихони, а с другой – наглецы, которые мнили себя восходящими рок-идолами. Если Джулия выбирала тех, кто не проявлял к ней ни малейшего интереса, и начинала их добиваться, то Валентина с мечтательным видом игнорировала всех подряд – и покоряла сердца. Она даже удивлялась, если одноклассник, сидевший позади нее на алгебре, признавался ей в любви, когда она отстегивала от стойки свой велосипед, а редактор школьной газеты приглашал ее на выпускной в качестве своей девушки.

«Пусть они сами за тобой побегают», – говорила Валентина, когда Джулия обижалась на такую несправедливость. Но Джулия была нетерпелива и болезненно переживала недостаток внимания. Эти качества способны убить любой романтический порыв, особенно если рядом постоянно находится твоя невозмутимая копия.

Для Валентины секс представлял определенный интерес, а мальчишки, с которыми что-то могло бы получиться, – нет. Стоило ей внимательно присмотреться к очередному воздыхателю, как он оказывался неотесанным, скучным, глуповатым. Привыкшая к глубинному единению с Джулией, она не подозревала, что любые отношения начинаются с облака надежды и безумства иллюзий. Можно было подумать, Валентина слишком долго прожила в браке и забыла, что такое флирт. Мальчишки, ходившие за ней хвостом по школьным коридорам в Лейк-Форесте, теряли свой пыл при встрече с ее вежливым недоумением.

Так и получилось, что близняшки остались девственницами. В школьные и студенческие годы их ровесницы одна за другой уходили во взрослый мир секса, и только Джулия с Валентиной задержались в стане неискушенных. «Как у вас было?» – спрашивали они у подруг. Те отвечали уклончиво. Секс был историей для двоих: кто не вписался, того вычеркивали.

Близнецы переживали из-за своей девственности – и поодиночке, и сообща. Но главная проблема заключалась в том, что заниматься сексом вместе не было никакой возможности. Одна из них неизбежно должна была вырваться вперед, а другая – отстать. Им предстояло найти себе разных парней, из которых каждый захочет проводить время только с одной; каждый пожелает занять самое важное место в жизни Джулии или Валентины. Каждый будет вбивать между ними клин, отчего в скором времени образуется брешь: целыми часами напролет Джулия будет теряться в догадках, где находится Валентина и чем занимается, а Валентина, поворачивая голову, будет видеть рядом с собой не Джулию, а своего парня, готового услышать то, что способна понять только Джулия.

Это была деликатная тема, их потаенная страна. Она требовала безусловной верности, а потому близнецы оставались непорочными – и ждали.

ЖЕМЧУЖИНЫ

Джулия появилась у дверей Мартина ровно в четыре; Валентина застеснялась и не пошла. Чуть свет к ним действительно явился штукатур, чтобы начать ремонт спальни, поэтому Джулия сочла, что и сама должна сдержать слово.

Она решила надеть джинсы и белую блузку. Когда Мартин открыл дверь, Джулия потеряла дар речи: он встретил ее в костюме и при галстуке. На руках у него были латексные хирургические перчатки, которые делали его похожим на дворецкого из телесериала.

– Прошу, входите, – сказал он и повел ее через всю квартиру на кухню, где, как ни странно, оказалось вполне уютно, хотя окна были заклеены газетами. – Мы всегда едим здесь, – сообщил Мартин. – В столовой громоздятся коробки. – Он сказал это с таким выражением, будто сам недоумевал, откуда они там взялись.

– У вас есть семья? – Джулия не понимала, как можно выйти замуж за такого психа.

– Да, у меня жена и сын. Жена в Амстердаме, сын в Оксфорде.

– Понятно. У нее сейчас отпуск?

– Можно и так сказать. Я точно не знаю, когда она вернется, поэтому и затеял кое-какую перестановку на свой вкус. Сейчас как раз в процессе.

Стол был накрыт на троих. Джулия села поближе к двери черного хода, на случай бегства.

– Валентина не смогла прийти. Ее подташнивает, – сказала Джулия, почти не погрешив против истины.

– Как жаль. Ну ничего, в другой раз, – сказал Мартин.

Он был горд собой: ему удалось весьма оперативно накрыть приличный чайный стол. Сэндвичи с рыбным паштетом, огурчиком и кресс-салатом; кекс «Виктория». Он вытащил на свет фарфоровый сервиз, доставшийся от тещи, налил в кувшинчик молоко, положил в сахарницу кусочки рафинада. Получилось, по его мнению, вполне элегантно – не хуже, чем у Марики.

– Какой предпочитаете сорт чая? – спросил он.

– «Эрл Грей»?

Нажав на кнопку электрического чайника, он снял крышку с заварочного и бросил туда чайный пакетик.

– Не по правилам, но лень возиться.

– А как по правилам?

– Ну, прогреть чайник, взять нормальную заварку… Но, по мне, вкус один, а чаю я пью очень много, так что на ритуалы времени жалко.

– У нашей мамы тоже всегда чай в пакетиках, – заверила его Джулия.

– Значит, так тому и быть, – веско сказал Мартин.

Вода вскипела (вообще говоря, чайник закипал три-четыре раза – нужно было убедиться, что он работает), и Мартин заварил чай. Вскоре они уже прихлебывали его из чашек и ели сэндвичи. На Мартина снизошла благодать. Он и не догадывался, как много теряет от того, что питается в одиночку. Джулия заметила, что он сияет. «Может, он и псих, но не злобный».

– А скажите, мм, давно вы здесь живете? – поинтересовалась Джулия.

– Лет двадцать с небольшим. Когда поженились, сначала жили в Амстердаме, потом перебрались в Сент-Джонс-Вуд. А эту квартиру купили перед рождением Тео.

– И вы всегда… сидели в четырех стенах?

Мартин покачал головой.

– Нет, это у меня ухудшение. Прежде я ходил на работу в Британский музей – делал переводы с древних и классических языков. А теперь базируюсь дома.

Джулия улыбнулась:

– Значит, теперь вам доставляют Розеттский камень[44]44
  Розеттский камень (тж. Росеттский) – найденная вблизи небольшого египетского города Розетта (ныне Рашид) базальтовая плита с параллельным текстом на греческом и древнеегипетском (иероглифическим и демотическим письмом) языках, датируемая 196 г. до н. э. Дешифровка иероглифического текста Розеттского камня Ф. Шампольоном положила начало изучению древнеегипетской иероглифической письменности.


[Закрыть] и прочие древности прямо на дом?

Не далее как на прошлой неделе близнецы побывали в Британском музее. Джулия вспомнила, как Валентина едва не разрыдалась над древним человеком из Линдоу.[45]45
  Человек из Линдоу – выставленное в Британском музее мумифицированное тело человека, умершего в эпоху железного века; было обнаружено в торфяном болоте Линдоу-мосс в графстве Чешир. Журналисты дали ему прозвище Пит Марш (по созвучию с англ. peat marsh – «торфяное болото»). Одна из самых сенсационных археологических находок 1980-х гг. Исследования показали, что человек был оглушен ударом в голову и задушен, а затем брошен в болото; в желудке у него обнаружены остатки пыльцы омелы – признак некоего религиозного обряда. На этом основании был сделан вывод о том, что у кельтов существовала практика человеческих жертвоприношений.


[Закрыть]

– Нет-нет, сами артефакты почти никогда не требуются. Мне приносят зарисовки и фотографии – этого вполне достаточно. А теперь, когда все стало доступно в цифровом формате, дело еще больше упростилось. Думаю, настанет время, когда можно будет провести соответствующим предметом у сканера – и компьютер сразу исполнит перевод на мотив григорианских песнопений. Но до той поры переводом будут заниматься такие, как я. – Помолчав, Мартин застенчиво спросил: – Вы кроссворды решать любите?

– У нас не очень хорошо получается. Мама иногда решает из «Нью-Йорк таймс». Она и нас пыталась приучить, но мы только с понедельничными справляемся.

– Ваша тетушка Элспет была до них большой охотницей. Я ей к каждому дню рождения составлял особую криптограмму.

Джулия собиралась расспросить про Элспет, но поняла, что Мартин на самом-то деле хочет, чтобы она расспросила его о кроссвордах, и вежливо поинтересовалась:

– Вы составляете кроссворды?

– Совершенно верно. Для «Гардиан», – сказал Мартин, будто рассекречивая личность супергероя.

По мере сил Джулия изобразила надлежащее восхищение:

– Bay! Нам и в голову не приходило, что кто-то специально занимается их составлением. Ну, печатаются в газете и печатаются, так ведь обычно думают?

– Это недооцененный вид искусства. – («Спроси ее – пусть расскажет о себе, ты же ей слова не даешь сказать».) – А вы чем занимаетесь?

– Трудно сказать. Мы еще в поиске.

Сделав небольшой глоток чаю, Мартин недоуменно посмотрел на Джулию:

– Вы говорите о своей персоне в первом лице множественного числа?

Джулия нахмурилась:

– Вовсе нет, я имею в виду нас с Валентиной. Мы еще не нашли такую профессию, которая нам обеим была бы по душе.

– Разве вам с нею обязательно посвящать себя одной и той же профессии?

– Да! – Джулия осеклась, вспомнив, что разговаривает не с Мышкой, а с чужим человеком. – То есть, мы хотим найти такое дело, которым можно заниматься вместе. Не исключено, что у нас будут немного разные, но смежные профессии.

– И какие же устремления у каждой из вас?

– Ну, Валентина любит одежду. Любит перешивать вещи, понимаете? Например, она могла бы взять ваш костюм, сделать на спине разрез, посадить на корсет, добавить тюрнюр и всякое такое. Она вроде как раба Александра Маккуина.[46]46
  Александр Маккуин (р. 1969) – британский модельер, прозванный «хулиганом английской моды».


[Закрыть]

Покосившись на нетронутый прибор, Джулия попыталась представить, чем сейчас занимается ее сестра; Мартин вообразил себя в тюрнюре и усмехнулся.

– А вы?

– Ну… Не знаю. Я люблю новое узнавать. Так, наверное.

С этими словами Джулия принялась разглядывать тарелку. По краю синела кайма из вьюнков. «Почему у меня такое ощущение, будто я на краю норы?»

– Еще чаю? – предложил Мартин.

Джулия кивнула. Он наполнил ее чашку.

– Вы еще очень молоды, верно? Мой сын тоже не решил, чем хочет заниматься. Учится на математическом, но без души. Думаю, в конце концов остановится на финансах, а в свободное время будет путешествовать во всякие экзотические уголки. Все его увлечения так или иначе сопряжены с опасностью.

– Например?

– Например, мотоцикл; вдобавок он, по-моему, занимается скалолазанием, но этого пока никто не подтвердил и не опроверг. Может, и к лучшему, что я не знаю.

– Беспокоитесь о нем?

Мартин рассмеялся. Ему давно не было так легко.

– Деточка, я беспокоюсь обо всем. Да, в особенности о Тео. Таков родительский удел. О Тео я тревожусь с момента зачатия. Наверное, ему от этого ни жарко ни холодно, но так уж я устроен.

Джулия вспомнила, как Мартин драил пол. «Ты как пес – вылизываешь одно и то же место».

– Значит, вы подсели на чистоту?

Откинувшись на спинку стула, Мартин сложил руки на груди.

– Вы очень проницательны. Да, это так.

Он в упор посмотрел на Джулию, она – на него. Между ними пробежала искра узнавания. «Он чокнутый, – подумала Джулия, – но я его понимаю. Может, он и не окончательный псих. Так, живет себе в прострации, как во сне».

– Итак, вы любите узнавать новое, – напомнил Мартин. – В какой области?

Джулия попыталась выразить это словами:

– В любой. Мне интересно, как устроены вещи, которые скрыты от глаз, – вот, например, в Британском музее мне очень понравилось, но еще лучше было бы пройтись по кабинетам, по хранилищам, заглянуть во все шкафы и… сделать открытие. И о людях мне хочется все знать. Вы, наверное, сочтете это нахальством, но мне интересно, почему у вас всюду горы коробок, что в них спрятано, почему окна заклеены газетами и с каких пор, что вы чувствуете, когда занимаетесь мытьем, и почему не хотите себе помочь?

Не сводя глаз с Мартина, Джулия про себя думала: «Сейчас он меня выставит». Они долго – так ей показалось – сидели в неловком молчании. Наконец Мартин улыбнулся:

– Вы – типичная американка, верно?

– Это эвфемизм? Надо понимать «типичная грубиянка»? Да, я такая. Уж извините.

– Нет-нет, не извиняйтесь. Это я должен извиняться. Еще чайку?

– Спасибо, не надо. Если в меня влить еще кофеина, я и вовсе сорвусь с катушек. Наверное, это уже случилось, – сказала Джулия.

Мартин в очередной раз подлил себе чаю.

– Вас и в самом деле это интересует? – уточнил он. – Если я отвечу на все ваши вопросы, то потеряю свою загадочную ауру и вы больше не придете ко мне в гости.

– Почему же, приду. – («Ну и фрукт, никогда таких не встречала. Ты от меня так просто не отделаешься».)

Мартин открыл рот, но заколебался, а потом спросил:

– Вы курите?

– Курю, – ответила Джулия.

Мартин приободрился. Выйдя из-за стола, он вернулся с пачкой сигарет и зажигалкой. Вытряхнув из пачки одну сигарету, протянул ее Джулии. Она поднесла сигарету к губам, он щелкнул зажигалкой – и на Джулию накатил жуткий приступ кашля. Мартин вскочил и подал ей стакан воды. Отдышавшись, Джулия выдавила:

– Что это за дрянь?

– «Голуаз». Без фильтра – прошу прощения. Я не хотел вас убивать.

Она отдала ему зажженную сигарету.

– Курите сами, а я от вашего дыма буду кайф ловить.

Глубоко затянувшись, Мартин выпустил изо рта колечки дыма. Джулия подумала, что никогда в жизни не видела на чужой физиономии такого неприкрытого блаженства. Тут до нее дошло, чем он смог зацепить девушку, чтобы она согласилась стать его женой. Он просто-напросто смотрел на нее с таким выражением. На Джулию никто раньше так не смотрел. Она смутилась.

Мартин сказал:

– Любопытному на днях прищемили нос в дверях. – Он сделал еще одну затяжку.

– Это понятно. Но мне всегда кажется, что я просто лопну, если не узнаю – неважно что.

– Вам прямая дорога в науку.

Как зачарованная, Джулия следила за перышками дыма, которые вырывались у него изо рта при каждом слове. «Я-то думала, папа – заядлый курильщик, а этот тип ему даст сто очков вперед».

– Нет, я долго без движения сидеть не могу. Мне нужно прямо сейчас выяснить одно, потом другое.

– Тогда – в журналистику.

Джулия засомневалась:

– Возможно. А как же Валентина?

От нее не укрылось, что Мартин, прежде чем закурить, снял хирургические перчатки. Они лежали комом возле его блюдца.

– Вам не кажется, что лучше было бы каждой найти свое собственное призвание?

– Но нас двое – мы все делаем вместе.

– Хм.

У Джулии возникло неприятное чувство, будто кто-то прокрался к Мартину до нее и выложил мнение Мышки.

– Что? – с обидой переспросила она.

– Жаль, что вам не довелось познакомиться с Элспет. Она бы поведала много интересного про то, что значит быть двойняшкой.

Джулия вся обратилась в слух:

– Например?

– Хотите кекса? – предложил Мартин; Джулия помотала головой. – А я, пожалуй, возьму кусочек. – Он аккуратно отрезал тонкий ломтик и положил себе на тарелку, но есть не стал, продолжая курить. – Элспет считала, что единение близнецов возможно только до определенной черты, за которой уже наступает утрата индивидуальности. Ей казалось, что они с вашей мамой переступили эту черту.

– Как это?

Мартин покачал головой:

– Она мне не сказала. Спросите у Роберта – если кому-то она и открылась, то ему одному.

– У Роберта Фэншоу? Мы его даже не видели.

– Вот так раз. Мне казалось, он первым делом побежит с вами знакомиться. Странно, честное слово.

– Сколько раз мы к нему стучались – его вечно дома нет. Может, он в отъезде, – предположила Джулия.

– Да мы с ним утром виделись. Это он организовал у вас ремонт потолка. – Мартин усмехнулся. – Последними словами клял меня за эту протечку. – Загасив сигарету, Мартин аккуратно натянул перчатки.

– Ха. Интересное дело… Я хочу сказать, что он за человек?

Джулия выждала, пока он прожевал и проглотил маленький кусочек кекса.

– Если коротко, он был очень предан Элспет. По-моему, ее смерть выбила его из колеи. Но он славный малый и ко мне относится с пониманием, невзирая на все перипетии.

– А у вас еще… то есть нам готовиться к тому, что потолок так и будет все время рушиться?

Мартин пришел в замешательство.

– До вашего приезда такое случилось всего один раз. Всеми силами постараюсь этого больше не допускать.

– А это поддается контролю?

– Есть небольшая свобода маневра. Почти всегда.

От сигаретного дыма у Джулии закружилась голова.

– Можно мне в ванную?

– Конечно. – Мартин указал на кухонную каморку для прислуги. – Вот там.

Неуверенно поднявшись, Джулия протиснулась среди коробок. На дне ванны тоже лежали коробки. «Живет, как на складе». Она воспользовалась туалетом, плеснула в лицо водой и почувствовала себя лучше. Вернувшись на кухню, она спросила:

– А что в этих коробках? Можно подумать, вы только что переехали.

Мартин проявил терпение.

– Так и быть, мисс Пандора Пул. В знак особого расположения позволяю вам открыть заветный ящик.

– То есть любую коробку?

– Наверное, так. Я и сам не всегда могу припомнить, что где, поэтому выбор не играет роли.

Они вышли из-за стола. «Прямо как на Пасху, – подумала она. – Или на Рождество».

– Хотя бы подскажите.

– Нет, – сказал он. – Тут, по существу, ничего интересного.

Они перешли в столовую. Джулия запрокинула голову, разглядывая башню из коробок. Мартин предложил:

– Может, выберете из верхнего ряда? Чтобы остальные не переставлять.

По ее указке Мартин осторожно снял одну из коробок и передал ей в руки. Коробка, словно мумия, была обмотана клейкой лентой, и Мартину пришлось сходить за перочинным ножом. Джулия поставила коробку на пол, сама опустилась на колени и взрезала скотч. Когда она снимала крышку, Мартин отшатнулся, будто опасаясь взрыва.

В коробке оказались обрезки пластика. Вначале Джулия подумала, что больше ничего там нет, но, порывшись, обнаружила несколько мелких пакетов, обернутых в полиэтилен и заклеенных скотчем. Она вопросительно посмотрела на Мартина. Тот стоял в дверях, нервно дергая пальцы перчаток.

– Дальше нельзя? – спросила она.

– Почему же? Вскройте какой-нибудь пакетик.

Еще немного покопавшись в обрезках пластика, она вытащила совсем маленький сверток. Медленно развернула. И увидела сережку – одиночную жемчужину, изящно оправленную в серебро.[47]47
  И увидела сережку – одиночную жемчужину, изящно оправленную в серебро. – Аллюзия к картине нидерландского художника Яна Вермеера Дельфтского «Девушка с жемчужной сережкой» (около 1657 г.) и роману современной американской писательницы Т. Шевалье «Девушка с жемчужной сережкой» (1999), в котором воспроизводится история создания картины в контексте семейной жизни художника. Роман был экранизирован П. Уэббером в 2003 г., роль главной героини исполнила Скарлетт Йоханссон.


[Закрыть] Она протянула находку Мартину. Тот наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

– Ах, – протянул он. – Это вещица Марики. Она потом заберет. – Он не стал выхватывать у нее сережку.

– Как, по-вашему, вторая серьга тоже здесь? – спросила Джулия.

Мартин кивнул. Джулия пошарила в коробке и нашла примерно такой же сверток. Зажав украшения в кулаке, она поднялась с колен. Подошла к Мартину и протянула ему руку. Он подставил сложенные ковшиком ладони в хирургических перчатках и принял у нее серьги. Вслед за тем она собрала обрезки пластика в ту же коробку и вернула ее на вершину башни. Видеть другие предметы ей расхотелось. Вернувшись на кухню, они неловко потоптались у стола. Мартин бережно опустил серьги в чашку, предназначенную для Валентины.

– Иногда какая-нибудь вещица становится… слишком значимой… приходится ее отделять и убирать подальше. – Мартин пожал плечами. – Вот что хранится в этих коробках – чувства. Только овеществленные. – Он посмотрел на Джулию, – Вы ведь именно это хотели узнать?

– Да. – Такой подход казался ей вполне разумным. – Спасибо вам.

– Еще вопросы есть?

Она уставилась в пол.

– Извините. Я не хотела… вы очень добры… – Она прикусила язык, чтобы не расплакаться.

– Что вы, что вы, все хорошо, деточка. – Мартин большим пальцем взял ее за подбородок, чтобы посмотреть ей в лицо. – Никаких обид.

Она заморгала.

– К чему такая печаль?

– Мне показалось, я и вправду как Пандора.

– Ничего подобного. Но теперь, наверное, вам пора домой.

– Можно мне еще когда-нибудь зайти? – Джулии приспичило выяснить это немедленно.

– Конечно, – сказал Мартин. – Это будет просто замечательно. Кстати, вы очень похожи на свою тетушку. Непременно заходите. В любое время, – добавил он.

– Хорошо, – сказала Джулия, – обязательно приду. Спасибо.

Сквозь штабеля коробок они пробрались к выходу. Мартин провожал Джулию взглядом, пока та, уменьшаясь в размерах, бежала вниз по лестнице. Прежде чем исчезнуть из виду, она задержалась и помахала. Он услышал, как этажом ниже открылась и захлопнулась дверь, как голос Джулии выкрикнул: «Ау, Мышь!» – и на этот зов ответил другой голос. «Господи», – пробормотал Мартин и притворил свою дверь.

ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ НАТУРА

Был унылый субботний вечер в середине февраля. В окна хлестал косой дождь; Элспет понадеялась, что он хотя бы частично смоет копоть с оконных стекол. Джулия с Валентиной ужинали перед телевизором. Заработают себе авитаминоз, сокрушалась Элспет, зелени вообще не едят. Сегодня они поглощали консервированный куриный суп и тосты с арахисовым маслом, запивая это нежирным молоком. Близнецы вечно приклеивались к телевизору (Джулия шутила: надо ведь как-то язык учить), но сегодня, видимо, был особый случай. Показывали «Доктора Кто».

Над ними зависла Элспет: легла на живот и опустила подбородок на сложенные перед собой руки. Неужели других передач нет? Фантастику она презирала; с начала восьмидесятых не посмотрела ни одной серии «Доктора Кто».[48]48
  «Доктор Кто» – популярный научно-фантастический телесериал, выходит на канале Би-би-си с 1963 г.


[Закрыть]Да ладно, все лучше, чем ничего. Она неотрывно смотрела на Джулию с Валентиной, а те неотрывно смотрели на экран. Медленно прихлебывая суп из фаянсовых кружек, они погрузились в происходящее. Элспет случайно скосила глаза и поймала тот миг, когда доктор Кто выходил из «Тардиса» и пробирался в неисправный космический корабль.

Кого я вижу – Дэвид Теннант! Элспет ринулась к телевизору и уселась на расстоянии вытянутой руки от экрана. На борту космического корабля доктор Кто и его спутники обнаружили французский камин восемнадцатого века. В очаге горел огонь. Мне бы сюда камин, размечталась Элспет. Чтобы обогреться, она неловко подбиралась к пламени газовой плиты – в тех редких случаях, когда близнецы что-нибудь готовили. Между тем доктор Кто, присев у камина, завел беседу с парижской девочкой из тысяча семьсот двадцать седьмого года, находившейся по другую сторону очага. Как печально – сходить с ума по Дэвиду Теннанту после собственной смерти. Нелепая постановка, честное слово. Девчушка оказалась будущей мадам де Помпадур. Механические андроиды, составлявшие экипаж космолета, хотели похитить ее мозг.

– Киберстимпанк или стимкиберпанк?[49]49
  Киберстимпанк или стимкиберпанк? – Термин «стимпанк» (от англ. steam – «пар») возник во второй половине 1980-х гг. по аналогии с модным тогда киберпанком: в произведениях этого жанра моделируется альтернативный вариант развития человечества, при котором были в совершенстве освоены технология паровых машин и механика. Как правило, подразумевается стилизация под Англию XIX в. и эпоху раннего капитализма с характерным городским пейзажем и контрастным социальным расслоением. Типичные произведения раннего стимпанка – «Врата Анубиса» (1983) Тима Пауэрса, «Подземный левиафан» (1984) и «Гомункулус» (1987) Джеймса Блейлока, «Адские машины» (1987) К. У. Джетера. К предшественникам жанра относят и «Машину пространства» (1976) Кристофера Приста.


[Закрыть] – спросила Джулия.

Таких слов Элспет не знала. Валентина встрепенулась:

– Гляди, какая у нее прическа. Как думаешь, из наших волос такая получится?

– Это парик, – фыркнула Джулия.

Доктор считывал мысли мадам де Помпадур. Опустив руки ей на голову, он закрыл ладонями личико и осторожно зажал пальцами детские уши. Надо же, какие длинные пальцы, восхищалась Элспет. Она положила свою маленькую ладонь поверх руки Дэвида Теннанта. Экран оказался приятно теплым на ощупь. Элспет нажала посильнее, вдавив руку на дюйм внутрь.

– Фу ты, помехи какие-то, – заметила Валентина.

На тыльной стороне ладони доктора проступили темные очертания женской руки. Он отпустил мадам де Помпадур, но черная рука не исчезала. «Как ты это сделала?» – спрашивал доктор. Элспет решила, что он обращается к ней, но мадам де Помпадур уже начала отвечать. Не иначе как я прожгла экран. А если щекой? Она целиком протиснулась в телевизор и оказалась с другой стороны экрана. Внутри было чудесно: тепло, уютно. Но не прошло и пары секунд, как близнецы увидели, что экран погас. Телевизор сдох.

– Зараза, – рассердилась Джулия. – На вид совсем новый телик.

Поднявшись с дивана, она защелкала кнопками, но без толку.

– Может, на него гарантия есть? – предположила Валентина. – Интересно, где она его купила?

В магазине «Джон Льюис», припомнила Элспет, но гарантия, по-моему, истекла. Выбравшись из телевизора, она остановилась перед экраном в надежде, что он засветится. Какое чудо – они меня увидели! Во всяком случае, мою руку. Она ждала, что на экране вот-вот замелькает картинка, но он упрямо чернел перед ней. Подумать только. Я устроила замыкание. Значит, во мне бежит электричество? А вообще говоря, из чего я сделана? Она внимательно рассмотрела свои руки – на вид ничего особенного, руки как руки. Тогда Элспет подплыла к торшеру, что стоял в углу. Он был выключен. Ее пальцы нащупали патрон. Лампа начала слабо светиться. Черт побери, вот это удача. Элспет обернулась через плечо на близнецов, но те ничего не замечали.

– Может, попросимся к этому типу, к верхнему соседу – нам только досмотреть, – предложила Валентина, которая разрывалась между нежеланием знакомиться с Мартином и страстью к этому сериалу.

– Да у него, по-моему, и телика нет. Там такой бардак, что сразу не определишь.

Они в нерешительности смотрели друг на дружку.

– Давай хотя бы скрэббл[50]50
  Скрэббл – настольная игра, в которую могут играть от двух до четырех человек, выкладывая на доске слова (по принципу кроссворда) из имеющихся у них фишек с буквами. Российский аналог – игра «Эрудит».


[Закрыть] поищем.

Валентина встала; Джулия пошла из комнаты следом за ней. Элспет, не отпуская лампочку, явственно чувствовала разрядку напряжения. Скрэббл в гостевой спальне – в платяном шкафу, подумала она. Стоило ей отпустить лампочку, как свечение угасло. Она слышала, как близнецы роются у нее в кабинете. Пора мне взяться за ум. Надо было читать больше книжек о призраках. У Ле Фаню[51]51
  Лe Фаню, Шеридан (1814–1873) – ирландский писатель, автор готических и детективных романов.


[Закрыть] и иже с ним наверняка нашла бы полезные сведения. Может, и в Википедии что-нибудь есть. Интересно, у меня получится включить компьютер? Нет, боюсь, испорчу. Элспет опять пробралась в неисправный телевизор, еще хранивший тепло.

Что со мной творится? Совсем отупела – можно подумать, смерть подрезала мой ай-кью баллов на пятьдесят. Раньше я умела размышлять. А теперь болтаюсь в воздухе и ставлю опыты на предмет сущности бытия. И сама себя жалею.

Когда телевизор остыл, Элспет вылезла и устремилась в гостевую спальню. Шкаф был приоткрыт. На верхней полке, под коробкой с «монополией» и старой доской для криббиджа,[52]52
  Криббидж – настольная игра, сходная с нардами.


[Закрыть] виднелся комплект скрэббла. Забравшись на ту полку, Элспет обогнула игры сзади. И принялась толкать коробку. Но все напрасно: такая тяжесть оказалась ей не по силам. Будь оно проклято.

Она перенеслась в кабинет – посмотреть, чем заняты близнецы. Те, устроившись на полу, склонились над старым номером журнала «The Face».[53]53
  «The Face» – популярнейший в свое время глянцевый журнал, известный как «библия моды восьмидесятых». Его основатель, Ник Логан, в 1970-е гг. работал в журнале «New Musical Express». Журнал «The Face» выходил с 1980 по 2004 г.


[Закрыть] Элспет потеряла терпение. Что за пустышки! Сидите в квартире среди множества великолепных изданий – и кто же вас заинтересовал? Моррисси.[54]54
  Моррисси, Стивен Патрик (р. 1959) – музыкант и поэт, икона альтернативного рока Британии, солист группы The Smiths, вернувшей моду на гитарный рок. Родоначальник направления, известного как брит-поп. Пользуется скандальной репутацией; избегает общения с прессой. Свое отношение к публичной жизни сформулировал в двух фразах: «Я никого не люблю» и «Когда я общаюсь с людьми, я нервничаю».


[Закрыть]

– Прекрати, – сказала Валентина.

– В смысле?

– Прекрати на меня злиться. Я не виновата, что телик испортился.

– С чего мне злиться? – Джулия опустила журнал на пол и посмотрела на Валентину. – Скучища, это правда, но злиться не на что.

– Правда? А мне вдруг показалось… что ты на меня сердишься.

– Ничего подобного.

– Ну и хорошо.

Они продолжили чтение. Элспет уселась в двух шагах и не сводила с них взгляда. Валентина подняла голову и недоуменно огляделась. Не заметив ничего особенного, она вернулась к журналу. Джулия перевернула страницу.

Ну, что ж, подумала Элспет, лед тронулся.

Тут Валентина сказала:

– Холодно здесь. Давай спать ложиться.

Джулия отложила журнал и щелкнула выключателем. Элспет, оставшись одна в темноте, слушала, как близнецы чистят зубы. Когда в квартире стало тихо, она подошла к своему письменному столу и дотронулась до лампы, ввернутой в настольный светильник. Лампа вспыхнула.