Текст книги "Время надеяться"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Строить из себя скромницу-эльфийку было уже поздно, поэтому лишь слегка поклонилась.
– Зачем ты здесь, дитя? – вопросил хорошо поставленный баритон церковника.
– Ищу истину, – и это была чистая правда.
– Ты не боишься, что её величие не сможет вынести обычный человек?
– Бог есть истина. И Бог есть в каждом человеке… разве не так говорится в Книгах, Отец?
– Верно, – его взгляд задержался на моем лице, скользнул в сторону.
Из-за этого неуловимого взгляда, равнодушно-мягкого тона священник начинал мне активно не нравиться.
– Дитя, я бы хотел поговорить с тобой.
Всё. На костер хамку…Давно пора, а то что-то подмерзаю я в этой рясе.
– Я буду счастлива испить чашу вашей мудрости, господин.
– Нет-нет, – возразил настоятель, – Господин у нас только один, Господь Бог. Мне нравится твое рвение и твоя чистая душа – я вижу её свет в твоих очах.
Амур захихикал.
– Чистая душа у магички! Старик, да ты поехал крышей.
В общем, хорошо, что кроме меня, цыпленка никто не слышал.
– Дочь моя, я буду ждать тебя завтра после утренней службы, здесь, у входа в собор.
Вместо ответа поклонилась. Коварный, злобный план начал зреть в моей чистой душе.
Ночью я тихо выскользнула из кельи, надо было провести военный совет с Амуром, подальше от чужих ушей.
– Амурчик, мне нужна твоя помощь.
– Ах, вот как? Чуть что – "цыпленок", а если нужна помощь, так Амурчик! – запыхтело дитя.
– Не обижайся, я же любя. Дело касается настоятеля….
– Он ни о чем не знает, – поторопился сообщить мальчишка. – Сегодня я побывал у него в келье, там нет ни единого подозрительного клочка бумажки.
– Это еще не показатель. Твой лук ведь еще работает?
– Да, только слабо. Чувство нестойкое, быстро пропадает. Ты кого-то хочешь приворожить?
– Настоятеля, – брякнула, собравшись с духом. – Не смотри на меня так, Амур! Он знает что-то о детях Мимира; я готова поспорить на свою душу, что знает! Мой план, конечно, отвратительный, но другого пути не вижу – и потом, когда верну себе магию, сниму все последствия с церковника, обещаю! Но…
– Если ты еще не поняла, – обстоятельно начал дух, – мои стрелы здесь не помогут. И, кстати, твой план вовсе не отвратительный – если ты поймешь, к кому он относится. Лаэли, это старик – глава Инквизиции! И не настолько он добродетелен, как кажется.
– Я догадалась.
– А ты не догадываешься, что тот, кто учит других людей, как жить, никогда не пользуется своими же правилами? Проще говоря, распоследняя кухарка в монастыре более чиста и искренна, чем отец-настоятель.
– Возможно… Но почему ты сказал, что твои стрелы ничем не помогут?
– Эх, ты… магичка. Что, без своих чар вообще ничего не можешь?
– О чем ты?
– Завтра узнаешь, – мрачно каркнул ангел любви.
ДАРМ'РИСС
Прошло двое суток с тех пор, как Лаэли отправилась в монастырь. Я ощущал странные перемещения своих внутренних органов, или, проще говоря, сердце было не на месте. Кто знает, в какие неприятности она там влипнет, без меня?
Но демон-Скупец не могу проникнуть на территорию Церкви, поэтому мне оставалось только ждать.
За полчаса до назначенного времени я уже болтался неподалеку от ворот. Скрип двери, легкие шаги – слава богам, с ней всё в порядке! Подавил желание со всех ног броситься к девушке, подошел медленно.
Она выглядела бледнее, чем обычно, отчего на коже проступили веснушки. Прятала глаза.
– Лаэли?
– Д-да. Знаешь… у нас есть информация. Мы узнали, где – возможно – находятся Дети Мимира. Значит, там и Зеркало.
– Где? – нетерпеливо спросил я.
– Если направиться от города по западной дороге, там будет долина, окруженная холмами. Она охраняется. В долине – озеро, на берегу озера жилище "ангелов" – думаю, сектантов, которые так успешно избавляют этот мир от магии и магов.
В восторге подхватил девушку на руки – легенькая! – закружил, пока на её лицо не вернулась улыбка.
– Лаэли, да это же удача! Ты просто умничка! Сегодня же отправлюсь в долину, наведу переполох в стане врага, и вернемся в МУМИ праздновать победу.
– Я пойду с тобой.
– Нет. Ты продолжишь делать то, что так хорошо получается – собирать информацию на пару с Амуром. Да и потом, здесь ты будешь в безопасности. Когда вернется магия… если со мной что-то случится, Детям Мимира в последнюю очередь придет в голову искать тебя под крылышком у церковников.
– Да, ты прав, – она вздохнула, снова погрустнела. – Просто мне здесь активно не нравится. Ты справишься один?
Но ведь я буду не один – и это одна из причин, по которой не хочу брать тебя с собой. Ты и так не лучшего мнения обо мне, а, уж если узнаешь о договоре с демоном…
– Справлюсь. Веришь?
– Верю. Возвращайся поскорее.
– Через три дня вернусь. Жди, – напоследок сжал её прохладную, чуть дрожащую ладонь, с сожалением выпустил.
Так многое может быть сказано – но я оставляю это на потом.
П р и м е ч а н и я:
(1)Эринии – в Греции, богини мести.
(2)let it be – англ. Да будет так.
(3) Существует примета, что, если нагар на восковой свече склоняется в сторону человека, то это "саван", и этот человек вскоре умрет
(4) Ваал – один из Принцев Ада.
Глава 14
ДАРМ'РИСС
Я так счастлив был оставить общество своих парнокопытных подопечных, что едва не запел от счастья. Однако Скупщик вовремя испортил настроение, спася этот мир от моего далеко не соловьиного голоса.
– Чего тебе?
– Не поверишь, но я с таким же вопросом, – отозвался улыбчивый демон. Больше всего раздражает именно эта улыбка, которая никогда не покидает его прозрачные узкие губы.
– Пожалуй… Скакуна. Вызови мне скакуна-демона, чтобы он продержался не меньше двух суток.
Скупщик почесал нос кончиком языка, подсчитывая в уме выгоду.
– Это будет стоить тебе крови. Если потребуешь моих услуг там, на месте, заплатишь силой и телом, на несколько…
Я нетерпеливо прервал торговца. Право слово, иной раз хочется продать ему душу просто для того, чтобы выкидыш Хеля заткнулся.
Интересно, зачем ему души магов? Что, наклеит ярлычок, повесит на стенку и будет любоваться за чашечкой крови с соседом-бесом?
Без шуточек он не обошелся. Я критически осмотрел скакуна – тот имел странную форму. Нижняя губа была презрительно выпячена, грива отсутствовала как класс, а из спины торчали два нароста-холма. Впрочем, скакун-демон был, как и полагается, черным, в глазах пылало адское пламя.
А еще он, не переставая, что-то жевал.
– По-твоему, это конь? На конюшню бы тебя…
– Ты не говорил "конь", – демон подпрыгнул от радости. В этом мире он принял облик маленького мячеподобного толстячка во фраке. – Ты сказал, "скакун".
– И эта кривоногая, горбатая, лысая мечта Ксавье будет скакать?
Мечта профессора энергично зашевелила губами, недобро поглядывая в мою сторону. Почуяв неладное, я отпрянул в сторону… и вовремя. Масса неприятной слизи плюхнулась на то место, где пару минут назад был некий невезучий дроу.
– Вот видишь, он еще и в бою помощник. Не жалуйся.
– Я не жалуюсь. Я бешусь. И меня успокоит только свежий бифштекс из этого Квазимодо в квадрате.
– Tut, tut(1). Демонические верблюды очень быстрые.
– Вер… кто?
– Блюд. Не смотри, что черный и лысый, в душе он белый и пушистый.
Я сдался… Ненавижу животных! Чтоб он в копытах запутался. Ах, нет, если он это сделает, боюсь, я заблужусь в собственных ребрах.
И вот под прикрытием ночи мы отправились на поиски указанной долины. Особой симпатии к этому вер. чашке я не питал, и это было взаимно. Одна радость – я ехал на нем, а не наоборот. Хотя, готов поспорить на что угодно, шагун мечтал о таком повороте событий. Скакуном его назвать не поворачивался даже мой безнравственный язык.
К утру вервилка – или как там его обозвал демон – закуклился, как это делают обычно скакуны-демоны и избавил меня от своего присутствия. Таким образом мы блаженствовали до наступления темноты – а дальше снова в путь.
По дороге он поймал и загрыз двух зайцев, неэтично чавкая и фыркая от удовольствия. Мои попытки объяснить, что пасть, вообще-то, закрывать надо, натолкнулись на глубокое презрение и угрожающее пережевывание заячьих останков. На всякий случай спасся бегством.
С этого момента верложка… нет, вер…блюдо! Он проникся к своему наезднику крайней степенью презрения и ускорил шаг, и без того в десятки раз более быстрый, чем у обычных коней. Благородная цель – избавиться друг от друга в конце путешествия – подстегнула и меня, так что к рассвету второго дня мы уже достигли описанной долины. Перескочив через охрану, демонический верблюд гордо оплевал стражей и приземлился неподалеку от озера и серого здания на его берегу. Фыркнул, вскопнул копытом землю.
– Могло быть и хуже, – нехотя признал я, спускаясь на землю. Бестолковое болтание между его горбов в течение сорока с лишним часов не способствовало поднятию настроения. – Жди здесь, тварь дрожащая… это был литературный оборот.
Когда я (с долей опаски) отвернулся от задумавшегося демонического существа, Скупщик уже ждал меня.
Сейчас мне предстоит аккуратно подсчитать, чтобы не отдать то, что вернуть потом не смогу. Жаль, не получается почесать нос языком… А вот Лаэли, наверное, сумела бы. Как она там?
Снова всколыхнулась неведомая тревога, которую я старательно топил в подсознательном – за неимением другого болота – всё время с нашего расставания. Ведь я не совершил ошибки, оставив её в монастыре?..
– Следуй за мной, предупреждай об опасностях. Это всё. Опасности – это всё, что может причинить мне моральный или физический вред, ясно?
Демон кивнул, ухмылочка не сходила с его лица, блуждая из одного угла лягушачьего рта в другой. Стер бы, да не хочу пачкать руки о такую мерзость. К тому же, сейчас я, как ни прискорбно, полностью завишу от этого бочонка с жиром.
Серое здание, похожие на те коробки, которые я видел на Земле, в родном мире Лаэли, никто не охранял – Дети Мимира полагались на внешнюю охрану долины. А она сейчас, униженная и оскорбленная, была не в состоянии задержать нас.
Терять было уже нечего. Я приказал Скупщику укутать меня в Полог Шэли, что он и выполнил без пререканий и шуточек. Еще бы – каждое приказание я теперь формулировал в лучших традициях толковых словарей! Хоть какая-то польза от него: расширю лексический запас.
Мимо нас проходили люди в серых халатах поверх обычной (для этого мира) одежде – в основном, мужчины. Хотя попались и две представительницы истеричного пола. Они беседовали между собой, не подозревая, что у стены жмется террорист, разрушитель устоев и… и вообще, личность неординарная. Я бы даже сказал – одиозная, но кто станет меня слушать? Или – легендарная.
Истощив запас комплиментов, я двинулся дальше, благо, люди ушли по своим делам, освободили путь.
Коридор освещали факелы, расположенные на довольно далеком расстоянии друг от друга. Мрачно. Квадратная каменная кишка с дверями, ведущими в помещения, вряд ли более уютные.
– Эй, демон. Куда мы идем?
Бочонок остановился и приподнял брови домиком.
– Разве не ты впереди?
Я ме-едленно смерил его ползучим холодным взглядом.
– Ой, боюсь-боюсь, – запричитал тот. – Приказ?
– Веди меня к… к источнику анти-магии.
Демон хлопнул в ладоши и провалился. Не успел я вздохнуть с облегчением, как провалился следом. Меланхоличная попытка попрощаться с жизнью и одновременно исповедаться во всех грехах (ну, хотя бы в четверти) не увенчалась успехом. Скупщик протащил нас на подземный уровень, в коридор-близнец того, из которого мы только что так по-английски ушли.
Толстяк бодро поскакал вперёд, радостно булькая при каждом прыжке. Мне бы его оптимизм – но не его комплекцию.
Интересно, а как выглядит располневший дроу? Отвратительное зрелище, должно быть. Обычно эльфы – и темные, светлые – ссыхаются к концу жизни, поэтому гордиться пивным брюшком не приходится.
Щелчок пальцев.
– Юный Кенррет, ты уснул? Мы пришли.
Я раздраженно отмахнулся. Сам вижу. От двери разило удушливой анти-магией.
– Демон, прикрой меня чем-нибудь защитным. Сильно защитным.
– Зачем? – забеспокоился тот. – Мне твоя жизнь дорога, Кенррет.
– Вот потому и прикрывай, – шальная радость хлынула в кровь. Это было как во сне: когда можно творить всё, что угодно, зная, что наказание не последует.
Картинным пинком распахнул тяжелую дверь, ввалился внутрь. Засунув руки в карманы и фальшиво посвистывая – для устрашения. Ещё бы эту железную дудку, огнестрельное оружие – была бы просто красота.
– Вот Тьма, – растерянно промычал, остановившись за порогом. – Я так не играю.
Честное слово, хоть бери и назад поворачивай. Такой спектакль пропал даром!
Те, кому полагалось быть зрителями, нахально не обращали на актера внимания, повернувшись в профиль – или менее аппетитной частью тела.
– Что, никто на меня так и нападет?
– Они тебя не слышат, – услужливо подсказал Скупщик.
Невероятным усилием воли сдержался, не стал огрызаться.
В небольшом подземном зале восседали тринадцать человек в робах магов – с иссушенными лицами, на последней стадии истощения, словно обглоданные неведомой болезнью.
Когда-то это были маги. Дети Мимира. Со странным любопытством я всматривался в их лица: лица существ, которые с легкостью обрекли на смерть весь этот мир. Сейчас, в трансе, они выглядели обычными людьми, не обезображенные гневом или безумием. А что они безумны, я не сомневался.
– Сколько погибло из-за вас существ. А сколько еще погибнет, если вы…
Но я не позволю.
Раок сверкнул в тусклом голубоватом свете кристалла, вокруг которого и сидели дети Мимира. Убить их – так просто. Тринадцать ударов, тринадцать новичков в Хеле…
Нет. Лаэли, ты бы мне не позволила, наверное…
Но я оставлю их в живых лишь для худшей казни – я не настолько милосерден, как может показаться.
Голубой кристалл не отреагировал на моё приближения, продолжая ровно и неярко светиться.
– А с тобой что делать? – присел на корточки, втайне надеясь, что анти-источник, напитанной силой бывших магов, ответит. Ведь уже случалось такое чудо, в Чехии, когда зловещий Источник (да еще и Некромантии – отрасли магии, по определению негуманной) оказался вполне компанейским парнем. Впрочем, понятие мужского пола к нему вряд ли применимо…
Мысли всё глупее и глупее с каждой минутой. Взрослею, что ли?
Оставив анти-источник в покое на несколько минут, я направился в маленькую комнату, которая скрывалась в полутьме зала. Знаю, что там увижу – очередные Врата в Бездну, в небытие. На зеркало не повлияло отсутствие магии в этом мире: Гинунгагап стояла выше таких мелочей, как попытка своих почитателей защититься от злобных и кровожадных магов-недоучек, одна из которых вообще человек. У страха глаза ого-го как велики.
Но гордости я почему-то не ощущал. Постоял, глядя на Зеркало. Всё в трещинах. Лишь одно жертвоприношение, и всё, Ёрс обречен. Монастырь с его обитателями, позорный столб, уличные бесенята, Хоуп и доверчивый хозяин таверны.
Я повертел в пальцах колбу с щепоткой праха прежнего Стража-голема. Была – не была!
– Оживи его. И подчини мне.
Глаза Скупщика алчно загорелись, и я отвернулся, передернувшись от неэстетичного зрелища. Да, мне дорого придется заплатить за такие вольности, но что поделать?
Несколько минут прошли в сосредоточенном созерцании истощенных лиц Детей Мимира. Потом —
– Господин?
Чернобородый подобострастно взирал снизу вверх. Я подавил вздох.
– Кому ты служишь?
– Вам, – с придыханием, едва слышно. Чуть ли не "спальным шепотом", как это называет Высота. Тьма, до чего я докатился, что слышу такое только из уст мужчины? И ладно бы еще живого…
– Ты – Страж этого зеркала. Не приближайся к нему и никого не подпускай. Ясно?
Кивок.
– Когда я выйду отсюда, обрушишь часть стены и завалишь вход, чтобы никто не мог пробраться. Понял?
– Да, господин.
Я рассеянно почесал голема за ушком, покинул комнату, которая должна была стать его вечным обиталищем. Возможно – гробницей, если он подойдет к Зеркалу слишком близко. Или – елси влияние Бездны усилится. В любом случае, он это заслужил.
Голем рьяно кинулся исполнять приказ, демон суетился под ногами, потирая пухлые ладони.
– Пора и этим братьям раздать по серьгам.
– Приказ? – от восторга Скупщик захлебнулся слюной.
– Размечтался. На парах по медитации с нас не зря по три шкуры дерут.
Благо, медитация не требует использования магической энергии напрямую – работают исключительно внутренние резервы. По правде говоря, я всегда терпеть не мог эту область магии (потому что она мне упрямо не давалась), но, после общения со своим альтер-эго, я понял свои ошибки.
Если посмотреть на кристалл внимательно, внутри заметна лиловая сердцевина.
Вдох. Досчитать до десяти. Выдох. Досчитать до десяти. Цикл повторять до тех пор, пока сердце не подчинится ритму.
Вдох. Задержка дыхания. Сосредоточиться.
Рука прошла сквозь поверхность сияющего кристалла. Сейчас свет – это я, я – это свет. Но и то, и другое – всего лишь условности.
Взять лиловое сердце, сжать в кулаке и потянуть, но не вырывая его из тела кристалла, а выворачивая наружу, как перчатку.
В это время Скупщик, как и было условлено, ввел Детей Мимира и всех, кто находился в здании, в транс, еще более глубокий, чем обычный сон. Они и не проснутся.
Вывернутый наизнанку кристалл теперь переливался всеми оттенками сиреневого. За стеной возился голем.
Теперь процесс пойдет в обратную сторону, возвращая постепенно волшебство в этот мир – возможно, процесс займет неделю или больше. Только для Детей Мимира ничего не изменится – их сила пойдет на исправление содеянного, а, отдав всю силу, они умрут. И те, кто сидит здесь, вокруг меня, и те, кто спит на верхних этажах.
Это жестоко.
– Dura lex, sed lex(2).
И что же за закон?
– Око за око, Иззмир. Зуб за зуб, смерть за смерть. Ты не согласен?
Второе "я" вздохнуло, но ничего не ответило. Удовлетворившись этим, я направился к выходу. Двое суток, чтобы вернуться в город, забрать скучающую рыжую ведьму. Дождаться, пока магия наполнит этот мир настолько, чтобы можно было использовать амулеты МУМИ, и – домой. Сидеть в кресле рядом с Алхастом, слушать восторженный пересказ событий из уст Лаэли, перебивать её колкими замечаниями. Смеяться, лежать на ковре, воспитывать Эмму, Червежука и однокурсников.
Домой…
АЛХАСТ
До назначенного срока оставалась ровно неделя, а эльф не находил себе места уже ровно столько же… Студенты-четверокурсники устали подшучивать над потерявшем покой и аппетит Архимагом и втихаря пытались подсыпать ему успокоительное. Архимаг из принципа стал носить на пальце перстень с кусочком рога единорога и проверять всю еду и питьё на наличие валерьянки.
Две недели – кажется, так мало. Но, если подсчитать, получается целых четырнадцать дней. Дважды по семь вечеров, проведенных в одиночестве, без желтоглазого невыносимого темного эльфа. Без лучшего, и, что уж греха таить – единственного друга. И семь раз по два полудня, когда впереди еще четыре пары, а в толпе магиков не мелькнут локоны цвета сосновой коры, пахнущие солнцем.
И непонятно, что хуже: когда Лаэли рядом, но всё равно – мучительно – не с тобой, когда между вами вселенная непонимания. Или когда её голос не пытает сердце, но – далеко?..
Алхасту и в голову не пришло бы раньше ревновать какую-нибудь девушку к Дарм'риссу: бывало, они даже менялись очередными возлюбленными, успевшими поднадоесть. Сейчас всё было по-другому, запутанно и странно. Бедняга эльф чувствовал себя как первоклассник, попавший на научную конференцию по проблемам дистрибуции префиксальных морфем: ничего не понятно, голова готова самостоятельно распасться на атомы.
Однако он заметил, что сумасшедшей парочки не хватает не только ему: первый курс как-то терялся первое время без своих маячков – черного и золотого. Скорее бы вернулись…
Алхаст навестил сестру, дотошно проинспектировал количество укусов на бледной тонкой шейке. Поворчал для порядка, прошел в соседнюю женскую комнату. Сессен и Зармике где-то пропадали, поэтому эльф спокойно (относительно) прилег на кровать Лаэли. Уставился в потолок.
– Ка-акой чудесный день, ка-акой чудесный пень! – маг в очередной раз поймал себя за шизофренической беседой с самим собой, но махнул на это рукой. – Хочется что-нибудь разнести в мелкие клочья. А что?
– Чтобы что-нибудь разнести в клочья, нужно сначала что-нибудь создать, – занудным тоном ответил Алхаст сам себе.
Взбил подушку кулаком – из-под неё высунулся кончик желтоватого конверта. Эльф заколебался на секунду – читать чужие письма, это, знаете ли… но потом убедил себя, что он "только одним глазком посмотреть" и открыл конверт, благо, тот был не запечатан.
На темно-зеленое покрывало выпал аккуратный листок, на котором было написано на магике: "Я пропал, она достала меня. Ищите философский камень".
– Проще было сразу послать в Хель, – буркнул Алхаст, адресуясь к неведомому автору. Впрочем, почему к неведомому? Эльф, растормошенный хоть какой-то перспективой действия, набросал на обратной стороне листа план расположения зеркал, который был ему прекрасно известен. Одно в Хеле, одно в Мидгарде – там как раз сейчас пропадают Лаэли и Дарм'рисс. Одно в Асгарде, с неприветливым крылатым Стражем.
"Она достала меня". Она – бездна? Гордый светлый предпочел уйти в одиночестве, выполнив своё долг до конца. Алхаст понимал, что смысла нет проверять – светлые не лгут, – но от бездеятельности эльф сходил с ума.
И вот еще – "ищите философский камень". Зачем? Алхаст вспомнил, что друзья очень деликатно обходили вопрос восстановления Зеркал. Быть может, для этого и нужен философский камень?
– В любом случае, – проговорил эльф, рассеянно складывая журавлика из письма, – сначала надо навестить этот мир. Лидию.
Навестить одному, не дожидаясь блудных друзей. Потрясти всех знакомых Архимагов, перевернуть вверх корнями Иггдрасиль, добыть рецепт философского камня.
Чтобы потом, когда эти двое – довольные удачно выполненным заданием (о другом варианте развития событий эльфу даже думать не хотелось), усталые, закончат свой рассказ – триумфально выложить на стол готовый кулинарный рецепт. Взять три щепотки белладонны, добавить того и этого, хорошенько смешать, выпекать до готовности, и – оп-ля! Готов философский камень.
Тогда они вернут в мир Зеркала, запечатают Небытие, а потом… а потом всё, будет, конечно, хорошо. Всё решится каким-нибудь невероятным образом.
Прихватив с собой конверт, Алхаст быстрым размашистым шагом направился к Стоунхенджу.
ДАРМ'РИСС
Напоследок я пошарил в кладовой, позаимствовал несколько редких ингредиентов, и пятилитровую бутыль с редкой (и очень вкусной) смесью крови невинных демонов и грешников-светлых. Та еще смесь.
Вместе со Скупщиком мы покинули лабораторию Спящей Красавицы: боюсь, ни один принц не разбудит Детей Мимира.
Демонический верблюд послушно дожидался нас на месте, оплевав от скуки всё растительность в радиусе трех метров. Растительность завяла.
– Угощайся, – я великодушно протянул скакуну бутыль с кровью. Не Габриелю же её тащить в качестве сувенира, правда?
Верблюжья морда вытянулась в узкий хоботок, и он, причмокивая от удовольствия, стал хлебать кровь. Отмерив литр, я отобрал лакомство.
– Лопнешь, деточка. Готов к обратной поездке? Чем быстрее, тем лучше.
Скупщик уже пропал – он ждет меня в роще неподалеку от города, чтобы там потребовать свою плату. Ну что ж…
Верблюд, подбодренной перспективой свежего кровавого деликатеса, проявлял чудеса скорости – и к полудню следующего дня я уже отпустил его с миром (и бутылкой), натянул на лицо капюшон и поплелся к месту встречи. Скупщик уже был там – в предвкушении расхаживал взад и вперед, сложив руки за спиной.
Так хочется повернуть назад. Но я невероятным усилием воли заставил себя остаться…
– Так-так. Юный Кенррет, ты готов расплачиваться прямо сейчас?
Кивнул, стиснув зубы. Казалось, стоит двинуть ими – и посыплется раскрошенная эмаль.
Скупщик материализовал устрашающего вида калькулятор, нацепил на нос ненужные ему очки и, шевеля губами, принялся рассчитывать мой долг.
Я терпеливо ждал, что б не скучно было – перебирал в уме "Книгу Чес'саун" – энциклопедию пыток, сокровище давнишних дней, хранимое в личном архиве Владыки.
– Кенррет?
Вскинул брови – дескать, соизволю выслушать. Но демону было глубоко плевать на моё презрение.
– Ты превысил обычный лимит. Так что плата – твоё тело… и твоё сознание.
– Это как? Мне нужно будет выполнить для тебя какую-то работу?
Я позволил себе расслабиться. Обошлось – неужели…
– Не совсем. Ты впустишь меня в своё тело. Я буду управлять им, а твоё сознание будет смирно стоять в сторонке и давать советы.
– И долго так?
Всё даже лучше чем предполагалось – наконец-то я сам стану свидетелем своих "похождений", и потом не надо будет делать лицо кирпичом, когда кто-нибудь другой напомнить мне об очередных подвигах, совершенных демоном в моем бренном теле.
С чего вдруг такое послабление? Чую подвох, но не могу его разглядеть…
– Двенадцать часов. Когда начнешь расплачиваться?
Осторожнее, – пискнул Иззмир. Да и сам знаю, спасибо.
Двенадцать часов? Что ж, как раз успею расквитаться с торгашом и вернуться к Лаэли стеклым, как чистышко…
– Сейчас.
Голос Измира пропал – для трех сознаний моя макушка маловата. Мне в ней отвели небольшой пыльный закуток, где обычно хранился всякий ненужный хлам вроде алгебраических формул. Зато это было прекрасным местом для наблюдения.
Странно было видеть свои руки и ноги, которые уже и не твои… Ладно, Кенррет, устраивайся поудобнее, прихватывай сушеные подземные грибочки и готовься к просмотру увлекательнейшего спектакля с тобой в главной роли.
– Уютно? – поинтересовался демон моим голосом.
Вполне. Куда направимся?
– В город. Там сейчас кое-что интересное готовится.
Он поплотнее закутался в плащ (я порадовался, что в нынешнем нематериальном состоянии не ощущаю этой жары) и пошел по пыльной дороге к воротам. Главное, чтобы Лаэли его не встретила… да ведь демон и не пойдет в монастырь.
Во мне нарастало беспокойство. Нерациональное, глупое. Если я мог бы дышать, я бы задыхался, елси бы мог двигаться – побежал бы.
И главное, непонятно, отчего это.
Чтобы отвлечься, стал разглядывать лица людей. Возбужденные, торопятся к площади. Кажется, какой-то праздник. Скупщик тоже устремился вперед вместе с людским потоком.
Да успокойся же ты, Кенррет, успокойся! Мысли бешено скачут, натыкаются друг на друга, спутываются и спотыкаются… Что происходит? Почему на каждом человеческом лице мне мерещится зловещая ухмылка обитателя Хеля?..
Площадь. Паника нарастает, громче и быстрее: аллегро, престо, престиссимо(3)! И вот, на финальном высоком аккорде – оборвалось сердце и ухнуло в Небытие.
Позорный столб сегодня не был звездой. Посредине площади, под перекрестнымии взглядами публики – другой высокий шест, под ним – вязанки хвороста. Костер для мирного пикника. Не хватает лишь куска мяса на вертеле.
А вот и оно – главное блюдо.
Я бы зажмурился, малодушно – но не мог, моё тело еще в течении одиннадцати с лишним часов будет не моим.
Фигура – тонкая, прямая, демонстративно торжественная. В сером балахоне кающейся грешницы. Волосы заплетены в небрежную косу.
На лице – тонкий ручеек крови, уже запекшийся… Бледная, губы упрямо стиснуты.
Почему? Как?.. ведь они… Не могли догадаться, не могли!
– Это ведьму казнят что ли? – с наслаждением, таким мучительным, поинтересовался демон у стоящих рядом горожан.
– Именно, – солидно кивнул один. – Таких, как она, еще при рождении собакам бросать надо.
И даже нет спасительной ярости, только боль и страх – и еще мысль бьется: "Это неправда. Это не может быть. Это не Лаэли грубо тянут к столбу. Это не она, привязанная, упрямо и дерзко смотрит на толпу внизу".
– Это она, – глумливо шепчет демон. – Нравится? Да ты не торопись, торопиться нам с тобой некуда. Смотри, уже факелы несут.
Останови их!
– С какой стати, – тихо, завернувшись в воротник, отвечает он. – Я люблю смотреть, как казнят молоденьких ведьмочек. Это так возбуждает.
Затрещали ветки. Лаэли сдалась на миг – зажмурила глаза, подобралась, но потом тряхнула головой – о, как хорошо я знал этот жест! – криво улыбнулась сквозь высокие языки огня.
Сейчас же, это приказ.
– Сейчас ты не можешь приказывать мне. Вот через одиннадцать часов… Неужели она так и не закричит? Наверное, в кровь все губы изгрызла.
Вряд ли я чувствовал бы больше боли, если бы меня самого привязали к столбу. Когда от невыносимого жара кожа плавится, лопается пузырями, затем обугливается…
– О, не выдержала, – прокомментировал демон. Люди вокруг, как в кошмарном сне, стояли неподвижно, молча. – Ну, сейчас уже всё.
Я схожу с ума – или умираю. Я умер в тот момент, когда раздался этот режущий сердце крик.
Первый и последний.
П р и м е ч а н и я:
(1)Tut, tut – англ. Нечто вроде "Тихо, тихо".
(2) Dura lex, sed lex – лат. Закон суров, но это закон.
(3) Аллегро, престо, престиссимо – муз. Темп – скорый, быстрый, самый быстрый
