Текст книги "Время надеяться"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 10
ЛАЭЛИ
Я чихнула. Разве можно не чихнуть, когда нос тебе щекочут чем-то пушистым и… салатовым?
Веки расклеивались со скрипом, визгами и стоном – но, в конце концов, подчинились. Считается, что в адекватном состоянии человек способен фокусировать внимание одновременно не более чем на семи объектах – мне же и одного было более чем достаточно.
Этим объектом было орудие преступления – пушистый помпон, угрожающе подергивающийся перед моим носом. Какому камикадзе он принадлежит?
Та-ак… Следующим объектом реальности, попавшим в поле зрения, был коричневый любопытный глаз, вращающийся во всех направлениях.
"Червежук!" – подсказала услужливая память, но на большее её не хватило. Кто такой этот червежук и что он здесь делает? И что я здесь… и где – здесь?
Соберись, тряпка!
Испытанное заклинание не подвело. Червежук – дитя Дара. Носится по всей башне, учит новые заклинания и радостно вопит на пару с Эммой: "Наша мама пришла, молочка принесла!", отчего у дроу начинается нервный тик. Угадайте, кто научил двух милых созданий этой присказке?
Итак, это Червежук. Он меня будит – это значит… это значит, пора вставать. Контрольная, рыжий кислый Вик и прочие пакости жизни вспылили перед моим мысленным взором, заставив окончательно придти в себя. Ошибка генетики, убедившись, что удачно выполнил свою миссию, полетел приводить в состояние стояния остальных первачков.
– Спасибо! – запоздало крикнула вслед благодетелю.
Уснула я вчера – то есть сегодня, часа два назад – на кухне; прикорнула на диванчике, свернувшись древнеегипетским иероглифом. Встала, скинула со своих колен чью-то голову. Голова тяжко бухнула об пол – умная, видимо. Януш, что ли? Да нет, Януш не стал бы спать на женских коленках, даже учитывая то количество, что мы вчера… ой, убереги ками(1)!
Зеркало встретило меня неодобрительным искривлением вдоль оси своих координат. То, что там отразился какой-то хохлатый удод, не волновало – Вика не интересуют внешние данные студиозосов. Штукатурка тут бесполезна, пойду вытащу из какого-нибудь угла Зармике, и направимся в Трапезную пить кофе тазиками.
А не моя ли чернокожая подруга мирно посапывает в объятьях Гардероба – как-там-его-по-батюшке? Мир вам, дети мои, пойду в одиночестве травиться кофеином.
ДАРМ'РИСС
Пробуждение было немногим приятнее засыпания: моя голова нещадно приложилась о паркет кухни. Первое мгновение я лежал молча, размышляя, то ли превратить кого-нибудь в полено, то ли попытаться опять уснуть – но, судя по шагам, существо, так неласково обошедшееся с моей самой ценной деталью, уже удалилось.
Тьма-а, давно я так не надира… кхм. И давно так не выражался. Каланмис и Высота – эти двое умеют превратить любое место в помесь бардака и борделя.
И все же, на чьих это коленках я так хорошо выспался? Риторический вопрос – ибо, как пару часов назад добирался то тихого местечка, упорно не помню. Предположим, что это была все-таки девушка. К коленям парня я не умудрюсь прильнуть ни в каком состоянии, чтобы об этом не думала Лаэли. Девушек у нас шестеро. Сессен? С ней так просто не уснешь. Зармике? Тогда Высота сейчас методично делал бы из меня бифштекс. Об эльфийке даже думать не хочется – тощая девица может привлечь только йога с семисотлетним стажем. Кто там остался на учете? Медиана, Лаэли, Бисс. Провести следственный эксперимент? Тогда меня дважды убьют, причем из них один – с особенной жестокостью.
А, ну их, эти коленки со всем прилегающим.
Впереди, в конце концов, Вик, курсовая, зеркала и ллоты. С последними Шэли что-то заигралась, Вика, к сожалению, не удалось отравить цикутой, а голем со своей новобрачной смотались в Карловы Вары на медовый месяц. Эту информацию нам с Лаэли предоставили охотники на ведьм, за которыми пришлось гоняться по всей Праге.
Представив себе двух големов, нежащихся в ванне с минеральной водой, я содрогнулся.
Созидательная магия. Добрая полвина курса ненавидит её всем сердцем, другая обнаруживает странную предрасположенность к менингитам и тонзиллитам накануне лекций Вика. На контрольных, однако, профессор демонстрировал умение исцелять всех страждущих одним напоминанием о «неуде» на экзамене, поэтому присутствовали все – со следами вчерашних невоздержанностей на лицах.
Рядом со мной сидел Морфей. Странное дело, парень, хоть и не участвовал в празднике жизни, выглядел хуже голодного вампира.
Не выспался? Мы тебе мешали?
Альв устало покачал головой. Его веки были чуть прикрыты, а глаза потеряли свой блеск.
У меня давно бессонница.
Но ведь…
– Кенррет, оценка снижена на бал, – предупредил профессор, учуяв наши переговоры.
Хор-р-роший человек.
На стол приземлился бумажный самолетик. Такое нахальное средство общения (ни грана магии) не привлекло внимание рыжего цербера, а виновная невинно хлопала ресницами и грызла карандаш.
Развернув сие произведение искусства оригами, я прочел:
"Не могу найти зеркало на Ёрс. Там, откуда Страж-голем. Они его прячут – йома знает, что делать!"
Нашла время, когда сообщать! Интересный вопрос, в какую коробку эта девушка периодически складывает свои недюжинные мыслительные способности? А если бы самолетик прилетел не ко мне?
О боги.
Попрошу Алхаста почитать ей морали насчет необходимой скрытности и осторожности.
Вечером, когда сокурсники страдали в восьмигранке, предчувствуя свою скорую кончину по причине гнева Вика, мы уединились… втроём… в комнате Лаэли. Если Алхаст и рыжая хотели остаться tete-a-tete, то черта-с-два. Я же дроу, как-никак. Злобный и коварный эгоист.
"Напоминай себе об этом почаще", – шепнул внутренний голос.
– Объявляю совет открытым, – девушка стукнула любимым карандашом по макушке светлого. – На обсуждении вопрос: какого Люцифера я не могу найти Зеркало?!
Алхаст пожал плечами и довольно зажмурился, когда Лаэли запустила тонкие пальцы в его светлые волосы.
– Госпожа председатель, вы дискри… дискре… короче, мешаете мне думать.
– Это пряник. Скоро будет кнут. Ребята, шевелите серыми клеточками, будьте человеками!
– Ха-ха, – вяло ответствовал я. Пусть побесится. Отчего-то меня опять тянет разозлить рыжую ведьму.
– Ладно, – она откинулась назад, рассуждая вслух. – Они – эти Дети Мимира – скрывают положение Зеркала. Не знаю, как им это удается: Хаос раньше чувствовал эти изменения в структуре, а тут глохнет.
– Каков сосуд, таков и Хаос.
– Ась? – она приложила ладонь ковшиком к уху, рассмеялась.
В нашей маленькой команде уже не секрет, что девочка отдала себя Хаосу за право пользоваться его силами. Глупая. Знать, что пройдет ещё пять, от силы семь лет – и её душу поглотит предвечная стихия, и при этом – улыбаться!
Глупая…
Я узнал об этом, когда влез в её мысли – тогда, в Асгарде. До сих пор лицо горит при воспоминании об этом. Ну, идиот я был. Сейчас поумнел, конечно… А Алхасту она рассказала сама.
– У меня есть пара идей на этот случай.
– Кто бы сомневался, смоква ты наша плодотворная…
Не обращая внимания на комплименты, я объяснил, в чем состояла затея. Известие о том, что придется применять некромантию, оба приняли, не моргнув глазом, но вот солгать свежевоскрешенному зомби, который при жизни пытался несколько раз нас отправить в мир иной – ни за что!
Пылая синим пламенем, мы с девчонкой приводили друг другу нечленораздельные аргументы, но, в конце концов, здравый смысл (я, то есть) победил. Затем добрый час убили на угрозы снова запереть Алхаста в кладовке, если он увяжется за нами. Кампания на Ёрсе могла занять много времени, кто же будет объяснять всем жаждущим, что некие Кенррет и Стрекоза не провалились наконец-то в Хель, а всего лишь занимаются курсовой?
Тут уже пришлось уступить место дипломатичной напарнице. И она одолела неуступчивое эльфийское сердце, наобещав ему вагон и маленькую тележку бонусов по возвращении. Типа вести дорожный дневник и записывать туда количество вдохов и выдохов.
ЛАЭЛИ
Алхаст, вот смешной, умудряется ревновать меня ко всем придорожным столбам. Даже к такому, как Кенррет. Хотя сомневаюсь, что последний начнет воспринимать меня как девушку, даже станцуй я перед ним знойную джигу-дрыгу, прикрытая одним румянцем.
Ревновал голубоглазый Архимаг по-партизански. То есть молча, с чувством собственного достоинства и… молча. Однажды я ему популярно объяснила, что в таких случаях я могу с тем же успехом пообщаться и с холодильником, который также чувствителен и разговорчив. Подействовало.
Развлекаясь подобными мыслями, я ждала, пока дроу закончит читать заклятье (или ругаться), ползая на коленях по свежей весенней грязи. Выяснив, что я смыслю в некромантии не больше Эммы, он взял на себя всю подготовку ритуала воскрешения нашего знакомого Стража-голема. Tant pis pour lui(2), как говорят любители круассанов и хорошего вина.
По правде говоря, это была обычная Sigulum Aemeth, Печать Ангела – умопомрачительно геометрический чертеж, но использовался он не только в некромантии. Так что я могла бы тоже… но, шшш! Не прельщает что-то перспектива вымазаться по кончик носа.
– Ау, Лаэли! Где прах?
– Какой прах? – невинно осведомилась я. – Ой, тут что-то хрустнуло, когда я на камень села… Тихо-тихо, не нервничай. Шутка юмора. Вот тебе останки нашего драгоценного.
Протянула эльфу колбочку с серой пылью. Тот посмотрел на неё, потом на меня, подозревая акт терроризма.
– Ты помнишь, в чем состоит твоя роль?
– Поддерживать защитный барьер, проливать кровь, суфлировать выдающееся светило некромантии.
Шесть черных петухов покорно закатили глаза, вытянули тощие шеи. Никогда им больше не петь по утрам, не топтать куриц и не плавать в бульоне в Трапезной! Хотя, с другой стороны, хуже судьбы, чем оказаться на зубах у наших преподов (во всех смыслах), представить трудно. Так что птички вполне могут сказать мне спасибо.
Сейчас, накачанные морфием по самое кукареку, они только слабо булькали, пока я раскладывала тушки в нужных точках чертежа. Дроу тем временем стоял внутри и бубнил что-то, размахивая руками на манер ветряной мельницы и тараща глаза. Красавчик, что и говорить.
Линии чертежа неярко засветились, и первый петух распрощался с головой. Кровь не впитывалась в землю, а бежала по желобкам, напитывая чары силой.
– Раз, два, Фредди найдет тебя, три, четы… да не дергайся, чучелко!… четыре, закрывайте двери в квартире, – напевала я, обходя чертеж по кругу.
Первый в жизни некромантический ритуал – Моргана побери, как увлекательно, сейчас засну от ужаса. Ах, нет, не первый. Первый раз был в Праге, на еврейском кладбище, в обществе полуистлевших Сар и Абрамчиков.
А знаете ли вы, что очень-очень редко магические ритуалы вызывают всякие туманы и дымки? На самом деле это маги старательно укутывают свои творения, и вовсе не из лишней скромности. Куда там! Скромный маг – это нечто вроде честного чиновника. В процессе колдовства чародею приходится принимать позы, ужасающие цирковых акробатов – чтобы их собственные энергетические узлы (чакры, если хотите) вошли в нужный тон с узлами чертежа.
Глядя, как дроу выполняет ласточку, держась при этом левой рукой за правое ухо, я преспокойно достала фотоаппарат. Папарацци за рабо… а, чертов эльф, вытащил батарейки!
– Лаэли! – сердитый окрик.
Бегу, лечу, спотыкаюсь, ага.
Свежеоживленный голем стоял в луже, тупо глядя на окружающий мир. Прикрыв глаза ладошкой, я протянула ему темно-серую робу.
– Одевайся.
Он послушно влез в хламиду – и даже в рукавах не запутался, вот умничка. Принюхался к вороту. Да-да, понимаю, не Rock&Rose, но стащили мы это из лаборатории Ксавье, так что жаловаться бесполезно.
– Кто ты? – спросила у бывшего Стража.
Согласно нашему гениальному плану, воскрешенного голема лишили памяти, оставив лишь какие-то намеки. Дар, чтобы не пробуждать ненужных ассоциаций, упаковался в тени и маячил за спиной Стража, делая мне угрожающие знаки.
ДАРМ'РИСС
– Я – слуга, – медленно выговорил горе-голем. – Кто ты?
– Вопросы здесь задаю я, – заявила девчонка. – Чей ты слуга?
– Мимира.
Давай, давай… хорошо ведешь, рыжая, не сбейся!
Руки, однако, подмерзли после двухчасового рисования чертежа, и я отчаянно закрутил пальцами, восстанавливая кровообращение. Лаэли нахмурилась и вздернула нос к ночному небу. Чего я сделал-то?..
– Что ты делаешь, Слуга?
– Служу.
Големы славятся своей непоколебимой логикой.
– Как?
– Хорошо? – неуверенно предположил Страж.
– Это вряд ли, – рыжая скрестила руки на груди, стараясь выглядеть суровой. Никогда у неё это не получалось – улыбка, уходя с губ, светилась в глазах.
Надо было на неё противогаз одеть.
– Слуга, ты плохо выполняешь свои обязанности. Мимир недоволен тобой. Что?
Не расслышав ничего интригующего в его квакании, девушка продолжила импровизировать.
– Ты оставил свой пост. Бросил… стражу…
При последнем слове чернобородый голем поднял ладони к лицу, глядя на них. Вспоминает.
Я затаил дыхание… сейчас…
– Я вернусь на пост, – тихо сказал Страж.
– Мимир больше не доверяет тебе.
– Он нашел другого Стража?
– Да, – ляпнула Лаэли. – Но он вернет эту должность тебе, если… если будет снова уверен. Иди на свой пост, я прослежу за тобой.
– И скажешь Мимиру? – голем с собачьей преданностью глядел в лицо девушке.
Я почувствовал укол чего-то неприятного: что есть в ней, что заставляет даже бестолковых дважды трупов так смотреть на неё?
– Я подумаю. Поторопись! Открывай портал.
Замысел висел на волоске: стоило сказать что-то противоречащее стертым воспоминаниям Стража, выдать фальшивую ноту в голосе – и всё пропадет. Но Лаэли сыграла безупречно – или же клиент попался беспросветный.
Мне же предстояло быть тенью и наблюдателем – и вслед за девушкой и Стражем я влился в едва светящийся овал портала.
(1) Ками – яп. бог
(2) Tant pis pour lui – фр. Ему же хуже.
Глава 11
ДАРМ'РИСС
В первую секунду нашего появления на Ёрсе меня словно огрело Драконьей энциклопедией – я ослеп, оглох и значительно поглупел.
Серый песок взметнулся и лег ровным слоем на темную робу со специфическим ароматом… Больше ничего в окружающем мире не изменилось. Кажется.
– Дар?
Когда я обернулся – медленно, раздумывая, чтобы такого сказать, чтобы предотвратить неизбежную женскую панику, то понял, что усилия были излишни. Дальше от состоянии истерики, чем Лаэли, были только вершины Гималаев.
Рыжая спокойно кивнула, прочитав на моем лице подтверждение своих опасений.
– Ясно. Собрать снова прах нашего несчастного Стража? Это же надо – столько усилий потратили зря… и столько петухов. Или не зря? Всё-таки мы телепортнулись неподалеку от… что ты на меня так вытаращился? Тушь размазалась?
– Уточни, пожалуйста, ты правда ничего не понимаешь, или издеваешься?
– Третий вариант? – предположила рыжая, взяла меня под руку. – Да-да, в этом мире нет магии. Мы не видим ни одной линии, не слышим голоса духов и не можем читать мысли друг друга. И голем наш помер – опять. Представляешь, какого ему, бедняжке?
Неожиданно я рассмеялся.
– Ты не перестанешь говорить глупости ни в одном из миров, Стрекоза?
– Торжественно обещаю. Между прочим, это сыграет нам только на руку – никаких подозрений не вызовем. И, елси твои умственные способности не зависят только от магии, то сможем найти Зеркало – или этих отпрысков Мимира.
"Без магии?" – хотел воскликнуть я, но не решился. Стало стыдно. Да, я с детства привык жить так, и… и… словно лесного зверя швырнули в океан, и ему придется теперь заново приобретать то, что далеко отстоит от него на ступенях эволюции: чешую и хвост. Жизнь без чар… кто же сотворил подобное с этим миром?
– И, если извлечь из него тригонометрический корень, то дирижабль пролетит над Ла-Маншем, как снег скрипит скрипучий, – с серьёзным видом продолжала объяснять моя спутница.
– Что?!
– А, наконец-то ты меня слушаешь! – ни тени обиды. – Спустись на грешную землю, будь добр. Впереди деревянная высокая стена – наверное, город, в который и собирался Страж. Пойдем туда?
– Д-да, – я потер лоб, нахмурился. – Погоди, дай собраться с мыслями. Мы дали Алхасту срок, две недели. Если не вернемся до этого времени – а мы не вернемся, если не вернем магию в этот мир! – то он отправится на розыски. Нет… Это же западня для любого мага – попав сюда, он уже не выберется. Значит…
– Значит, мы перевернём Ёрс с головы на ноги и всё сделаем по-своему.
Рыжая безмятежно улыбалась, подняв лицо к серому предрассветному небу. Откуда такая уверенность в себе? Неужели она не понимает, что мы, в сущности, беззащитны? Ни денег, ни провизии, ни информации. Да ещё и моя внешность, которую теперь невозможно спрятать под личиной.
Короче, проще повеситься на ближайшем дубу.
Украдкой посмотрел на неё: легко шагает по дороге, улыбается, не глядя под ноги, словно летит, не касаясь земли. Поборол искушение проверить, остаются ли за рыжей следы.
Безответственность – дальше некуда!
ЛАЭЛИ
Дроу ворчит себе что-то под нос и бросает на меня пламенные взоры. Ух, счастье-то какое, что магия в этом мире заблокирована – а то я бы уже дымилась. Спорим, мой темнокожий собрат по несчастью бубнит что-то вроде: "Бестолковая, легкомысленная, безответственная!".
Если я сейчас засмеюсь… Нет, нельзя – темный эльф обидится. Это мне привычна жизнь без магии – в конце концов, до двенадцати лет я даже и не знала, что это такое, а до семнадцати – не использовала открыто.
А вот он… растерялся. Впервые в своей жизни, кажется. И поэтому мне так страшно сейчас.
Где бы нас с Даром не носило, я всегда знала, что он поддержит, поможет, выручит. Подскажет. Что рядом всегда есть кто-то сильный и умный, который не пропадет и не оставит друга в беде. А сейчас? Он не знает, что делать – что уж говорить про вашу покорную слугу…
И этот город впереди. Каким языком пользуются люди на Ёрсе? Амулеты отказали, а разузнать заранее хоть что-то мы не удосужились. Точнее, я не удосужилась, а вот дроу… Нет. Если хочешь быть самостоятельной, тот пора бы начинать!
До рассвета мы подремали в каком-то хилом лесочке, а, когда солнце поднялось повыше, подошли к воротам города. Несколько телег медленно тащились по дорогое, и мой сердце радостно заплясало вприсядку при звуках речи: это был аллемнадский язык, с Ллотройка, который входил в программу обязательных в МУМИ. Одной проблемой меньше.
Что думал об это мой спутник, осталось покрыто мраком капюшона. Жарко ему там, наверное – но что поделаешь. С нестандартной внешностью он вряд ли вызовет доверие у аборигенов.
Крестьяне на телегах бросили на нас пару едва ли любопытных взглядов и отвернулись – подумаешь, парочка очередных бродяг в сером тряпье! Однако двое стражников у ворот были не так добродушны.
– Стойте! Эй, вы, двое, идите-ка сюда!
Дроу слегка пнул меня коленкой по направлению к мужчинам. А то я бы сама не догадалась.
– Здра-асте, – я стянула с себя капюшон и стояла, смущенно теребя завязки. Надо покраснеть – а не краснеется… разучилась. – Ой, извините, мы тут… мы не знали…
Скажите на милость, кто из представителей сильного пола увидит опасность в запинающейся невооруженной девушке, которая от скромности своей великой не может даже пары слов связать? Зато улыбается – будто ей в стоматологии зубы не того размера вставили.
– У меня тут… у нас тут дядюшка живёт. Дядя Сэм – торговец. У него пузо такое – во!
Показывая, какое "пузо-во" у нашего дядюшки, я нечаянно задела ближайшего ко мне стражника, и он уронил флягу с водой. Темный эльф быстро нагнулся и протянул её мужчине, стряхнул дорожную пыль.
– Простите, она неловкая такая… дуреха, – подумав, добавил он. – Сестра моя.
– А-а, – протянул абориген, осматривая драгоценную ёмкость. Внимание его обратилось на Дара. – А ты чего в капюшоне? Покажись.
– А он урод, – я вернула комплимент. – Родился таким. Уши лопухами, нос брюквой, волосы укропом. И глаза косые – поэтому в капюшоне прячется. Но дядюшка Сэм всё равно обещал его на работу взять. Пропустите, а?
– Проходите, – он махнул рукой, добродушно улыбаясь, а, когда мы проходили мимо, неожиданно подмигнул.
– Раньше надо было краснеть, – буркнул дроу, нежно сцапав меня за руку, утаскивая в лабиринты городских улиц.
Городок был довольно мил: одно– и двухэтажные каменные и деревянные дома, чистые (хотя бы в центре) дороги, вымощенные булыжниками. Пара ткацких мануфактур, еще что-то явно производственного вида – если сравнивать с земным временем, то это примерно XV век, или около того.
Я сказала, что город был мил… был бы мил, если бы не украшение главной площади. Жизнерадостно поскрипывая деревянным добротным помостом, там стоял позорный столб. И, кажется, он не прозябал – стайка чумазых детенышей играла на нём в нечто, далекое от понятий милосердия. Они явно повторяли за действиями взрослых. Темный эльф задержался на секунду – я услышала, что он что-то пробормотал под нос.
– Дар?
– Что?
– У вас ведь в старом городе тоже на главной площади стоял позорный столб?
– Да… только он никогда не пустовал.
За чертой города возвышались шпили церкви, а за ней виднелись строения монастыря. Здешние жители были очень религиозны – что нисколько не облегчало нашу с дроу задачу. Если моя память всё еще не наставляет мне рога, в XV веке буйным цветом цвела инквизиция – и подходить к кому-нибудь с вопросом о магическом кризисе было слегка неразумно. Поэтому мы избрали своей тактикой постепенное проникновение… Дар полон энтузиазма (нездорового!), я – скептицизма. И мы поспорили, успеем ли найти Детей Мимира до истечения срока в две недели, прежде чем к нам присоединится Алхаст.
Поспорили на щелбан.
ДАРМ'РИСС
Две недели.
Эти два слова упрямо гнездились в подкорке головного мозга, лезли куда не просят.
Позорный столб… две недели.
– Дар?
Две недели…
Две недели. Не-де-ли. Неделимые. Неделимости.
Мало времени – как мало! Конечно, будь при мне моя магия, я бы посмеялся над такими словами, но сейчас как-то не до улыбок.
Четырнадцать раз светило обойдет по кругу этот мир. И потом Алхасту придется вытаскивать нас отсюда за шкирку… А он это сделает – не сомневаюсь. Хоть он и светлый, но – хороший чародей, демон побери.
Нет, не то чтобы нам не случалось вытаскивать друг друга изо всяких передряг, но раньше между нами не болталось рыжее насмешливое существо со скальпельно острым языком.
Показать себя беспомощным перед ней? Ни за что на свете!
Справиться со здешними неурядицами, уложиться в срок две недели, а потом при разговоре с другом небрежно махнуть рукой, дескать, "и не в такие шагали дали"… Стоп.
Тпру, Архимаг. Что за глупости тебе лезут в голову? Свято место пусто не бывает, и теперь всё то пространство, что раньше было заполнено мыслями о магии, занимают эти чертовы… две недели.
У стены дома медленно шла женщина в сером чепце, с тяжелыми корзинами в руках. Неожиданно из-за угла выскочила ватага две недели мальчишек, набросилась на неё: со смехом вырвали из рук корзины, заплясали, высунув языки, дразнясь, как маленькие демоны. Почему никто не заступается за неё две недели?
– А ну кыш! – Лаэли взмахнула на детей подолом длинной юбки. – Кого поймаю – уши в косички заплету.
И пусть не было в её голосе даже ноты суровости, чертенята поверили и ретировались. Прохожие обходили стороной, стараясь не смотреть в сторону моей спутницы и женщины, которая стояла на коленях, подбирала рассыпавшиеся яблоки.
А я… Пора сгореть со стыда.
Бесполезен. По привычке – подбирал, плел короткое заклятье, чтобы разогнать хулиганов… А если бы напал на нас кто-то посерьезнее? Потерянные драгоценные секунды – играйте похоронный марш.
– Дар, помоги, пожалуйста, – Лаэли чуть улыбнулась, протянула одну из корзин с провизией. Её ладонь коснулась моей руки, задержалась на секунду. – Ой, ну и тяжелая!
– Ерунда. Давайте вторую, – хоть в этом я могу помочь.
Женщина, не поднимая глаз, подала мне вторую корзину. Она была еще не стара, но, видимо, тяжелая работа или какое-то горе изнурили её, украли былую красоту и здоровье. Из под строгого чепца выбивались каштановые пряди с серебристыми нитями седины, в уголках рта прятались скорбные морщины.
Лаэли поддерживала женщину под руку.
– Вы не ушиблись? Эти мелкие балбесы – они вас толкнули…
– Всё хорошо, – тихо ответила горожанка. Когда она выпрямилась, на шее я заметил багровый рубец, шрам в виде буквы "П". Женщина почувствовала мой взгляд, передёрнула плечами и подняла повыше воротник, чтобы скрыть уродливую отметину. Клеймо?
Лаэли тоже увидела – закусила губу, но не сказала ни слова.
– Мы вас проводим.
Всё такая же безучастная, женщина повела нас по улицам на окраину города, к скромному постоялому двору. Пока мы шли, на нас оглядывались местные жители, шептались, без стеснения показывали пальцем.
Боги, какой же я… Отвратителен сам себе. Девчонка, землянка, среагировала быстрее! Конечно, можно оправдать себя тем, что не привык жить без магии, что чувства ослабли ровно на половину – как бы не больше. Что я даже не могу догадаться, что сделает тот или иной человек в следующую секунду – потому что вокруг него нет привычной ауры…
Словно слепой, берду за женщинами, едва не натыкаясь на стены. Летучая мышь, которой рот и уши заклеили пластырем. И это я, жалкое существо, надеялся за две недели найти то, что сдерживает магию в этом мире?!
– Дар?
Рыжая с опаской заглянула под капюшон.
– Ты приклеился к корзинам?
Попытался улыбнуться – а зачем? Этого все равно никто не увидит, не стоит и притворяться.
Мы стояли на углу двухэтажной таверны с поэтическим названием "Утка и кастрюля" и вывеской драматического содержания: синяя пупырчатая тушка, нарисованная с пугающей достоверностью, зависла над адским котлом с булькающей в нём алой жидкостью.
Я даже залюбовался. Пожалуй, у меня дома бы это оценили.
– Спасибо вам, – пробормотала женщина, едва осмеливаясь поднять глаза. – Я…я могу вам чем-нибудь помочь?
– Если… если вы бы помогли нам найти работу, – Лаэли взяла меня за руку, и я сжал её ладонь. Раз уж телепатия не работает, придется общаться другими методами. – Да, работу. Только мы толком ничего делать не умеем.
Женщина бросила быстрый взгляд в сторону таверну, медленно кивнула.
– Здешнему хозяину нужна помощница, чтобы разносить еду посетителям. А юноша может работать на конюшне. – Вы умеете обращаться с конями?
– Немного.
То есть в моих заботливых руках они не умрут за пару часов.
– Тогда пойдемте. Меня, кстати, зовут Хоуп(1).
– Меня – Лаэли, моего брата – Дар.
Хоуп вряд ли интересовали наши родственные отношения. И почему я не спешу демонстрировать лицо, она тоже не спрашивала. Будь у меня клеймо на шее, у бы тоже… что значит, буква "П", интересно?
Разговор с хозяином – жилистым и русоголовым – взяла на себя тоже Лаэли, в то время как Хоуп скользнула в сторону, стараясь, по возможности, держаться в тени.
– Эй, парень, слышишь меня? Иди на конюшню, там тебе Лэд покажет, что и как.
– Благодарю, – я пробормотал, поклонился неловко, заспешил туда, куда указывал узловатый палец нанимателя.
Как он рискнул, приняв двух бродяг! Странный человек – тем более странный, что я не понимаю его мыслей. Следить за жестами, мимикой, ловить смысл слов – так болезненно-тяжело, как больному, потерявшему ноги – как ходьба на костылях. Но я научусь. Пусть без магии – пусть придется еще день-другой привыкать к этому состоянию слепоты и глухоты – я научусь.
Вот увидишь.
П р и м е ч а н и я:
(1) Хоуп – англ. Hope "надежда"
