Текст книги "Время надеяться"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 7
МОРФЕЙ
Лаэли и Морфею пришлось всю ночь просидеть за уроками, чтобы освободить целый выходной для операции. В общем-то, день пропадал только у Морфея, но девушка решила не бросать боевого товарища и тоже мужественно уселась за книги. Чтобы было не скучно, Алхаст сидел рядом и развлекал первокурсников страшными байками о курсовых и летней сессии – у альва даже перья встали дыбом.
Морфей никогда бы не подумал, что у светлого может быть такая извра… изощренная фантазия… то есть, скорее всего, эльф не врал – но верить в то, что преподаватели могут так измываться над студентами, не хотелось.
В общем, рано утром, отчаянно зевая, девушка и альв поплелись к выходу из башни. Алхаст уютно устроился на диване в восьмигранке, подгреб под голову словарь староэльйфиского – и, стоило ему сомкнуть глаза, над башней разразилась гроза.
Как известно, за погодой над территорией МУМИ отвечали студенты факультета Сердца Бездны. У них имелся некий план, согласно которому они распределяли метеорологические дары над территорией, но традиционно жилые башни студентов прописаны в этой программе не были. Не менее традиционно, на каждом курсе студенты устанавливали погоду по собственному желанию… На каждом старшем курсе, ибо у первокурсников была кишка тонка.
И тут ярким цветом цвела дедовщина. Башня несчастных первачков становилась полигоном для всяческих экспериментов – град, ливень, метель и засуха чередовались по несколько раз за сутки. Обычно беднягам приходилось терпеть и скрежетать зубами – и строить планы мести, которые они в следующем году воплотят в отношении новоприбывших первачков.
Но это – обычно. В этом году Алхаст взял под своё покровительство башню – о причине можно догадаться без подсказки, правда? Это было равносильно открытому вызову на поединок: среди его однокурсников из Сердца Бездны разгорелось соревнование – кто сумеет одолеть заклятья Алхаста и устроить недоступным первокурсникам конец света в отдельно взятой башне.
И, стоило эльфу задремать… Башню от разрушения спасало только то, что все посягатели действовали разобщено, подчас творя противоречивые заклятья.
Итак, под чередующимся палящим зноем и градом размером с яйцо Стимфалийской птицы, костеря ушастого "защитника" на чем свет стоит, Лаэли и Морфей бежали к Стоунхенджу. И куда только сонливость подевалась?
Слегка отдышавшись, Морфей дотронулся до амулета МУМИ, перенося себя и подругу в родной мир, в Сессен. Там былое светлое-светлое утреннее небо и сияющая земля.
– Вот, значит… – Лаэли аккуратно прикрыла рот ладошкой, зевая, встряхнулась. – Холодно у вас тут. Зеркало далековато, надо начертить портал. Поможешь? Будешь левой рукой.
Магики вышли из круга портала возле храма с колоннами, полуразрушенного, усыпанного алым мхом.
– Морфей, удачи. И будь осторожнее, ладно?
Альв кивнул и взбежал вверх по ступеням, не оборачиваясь. Он знал, что его спутница уже коснулась амулета и перенеслась на Солар, досыпать. Ничего, он вернется, и тоже поспит хотя бы пару часов…
Тренькнула нить сторожевого заклятия. Морфей замедлил ход, но за этим предостережением ничего не последовало. Впрочем, подумал юноша, это понятно – светлый светлого ударом встречать не будет. А вот Лаэли – или тем более Даррису – могло непоздоровиться.
На самом деле, как убедился альв за полгода учебы, его однокурсники – личности темные и снаружи и (иногда) внутри, были куда страшнее на вид, чем на самом деле. Вампиры деликатно отпивали из фляжек вишневый сок, демоны с кровожадным блеском в глазах расчленяли яблочный пирог, а ифриты оказались славными добродушными ребятами.
Полный умиления, Морфей напряг мышцы спины и хлопнул крыльями, поднимая легкий ветерок. Никакое разбитое сердце не заставит чистокровного альва впасть в депрессию дольше, чем на неделю!
– И это славно, – подтвердила волшебница, стоящая посреди забытого храма. – Здравствуй, мальчик.
Она была альвом – синекрылой и изящной, с короткими серебристыми волосами. Стояла, опустив слабые руки по обе стороны тела, а на её белом одеянии играли лучи света, падающие из дыры в потолке.
– Здравствуйте, г-госпожа…
Морфей никогда не заикался, но сейчас почувствовал себя осквернителем святыни – его голос, такой грубый, был чужим в этом храме с эфирной хранительницей.
Она повернула голову в направлении его голоса, глядя куда-то в сторону. Или… не глядя совсем. Хранительница была слепа.
– Ты пришел сюда вслед за сильным магом. Вовремя.
– Мы ищем…
– Я знаю, что вы ищете, – женщина улыбнулась и поманила за собой магика. – Следуй за мной.
Зеркала, Стражи, Мировая Бездна – все смешалось в голове крылатого, когда он следовал за своей провожатой. Старался ступать как можно мягче, но все равно ему казалось, будто он грохочет, как стадо пьяных троллей. Значит, она знает… Что ж, не придется пересказывать все эти малопонятные планы Лаэли – у Морфея сложилось стойкое впечатление, что девушка и сама толком не знает, зачем заварена вся эта каша с Зеркалами.
Но вот оно. Высокое, покрытое сетью мелких трещин, которые искрятся в солнечном свете.
Страж остановилась на безопасном расстоянии от Зеркала и подняла тонкую ладонь, казавшуюся полупрозрачной.
– Не подходи. Что бы ни случилось – не подходи… Понимаешь меня?
Морфей отрицательно покачал головой, но потом опомнился и сказал:
– Нет.
– Так этот маг – он тебе не объяснил? Для открытия прохода в Бездну необходима смерть Стража. В тот момент, когда я погибну, врата откроются, и сюда придет то, что есть Небытие. Не дай ему коснуться тебя, мальчик! Хотя, – Страж на мгновение задумалась, склонив голову, – теперь уже все равно.
– Но ведь… вы не собираетесь погибать?
– Иного выхода нет. Разбиты уже многие Зеркала, и ничто не устоит. Иггдрасиль должен пасть, чтобы вновь возродится. И взыграют под деревом Мимира дети, пропоет Гьяллархорн мира кончину – Хеймдаль трубит, рог поднимает; Один беседует с Мимировой головою(1)…
Морфей в смятении дернулся, но его сковало заклятье – видимо, Стражница поняла, что юному магику не хватит мозгов для понимания важности момента. К чему ей нужен был зритель, этой отчаявшейся одинокой душе? Когда ты прикован к Зеркалу, когда ты узнаешь, что все летит к чертям…. К чему сопротивляться? У светлых были в моде самопожертвования, оправданные высокими целями – за что их не любили темные. А в целом, разницы не было никакой. Убийство ради спасения мира или ради собственной выгоды – всё равно убийство. Неужели Стражница не понимает, что, если она будет держаться, как раньше, то… то все ещё вернуть, спасти?..
Непонятно откуда взялись силы у Морфея – рванулся, освобождаясь от заклятия. Но только тогда он понял, что не его силы помогли скинуть чары: они растворились сами, когда Стражницу поглотило нечто, когда зеркало разлетелось на осколки, которые так медленно-медленно и красиво падали на пол мертвого храма.
Альв увидел небытие. Нет, нельзя было его увидеть, услышать или даже ощутить – его следовало НЕ видеть, НЕ слышать и НЕ чувствовать. И вот это НЕ властно вторглось в студента, который растерялся и не успел защититься.
"Да разве от такого защитишься?" – пришло в голову юноше. И это была последняя его мысль, прежде чем пришло беспамятство.
ЛАЭЛИ
Устроилась на полу, положила подбородок на колено Алхасту. Эльф, периодически сбиваясь и предлагая мне всё-таки взобраться на диван, читал вслух биографию основателей МУМИ, Артура и Ран.
В конце концов, он сам опустился на пол, и пришлось сменить дислокацию головы и переложить её на плечо остроухому, благо плечо было не слишком костлявым. Вот на Януше, например, даже не полежишь толком – чувствуешь себя йогом-новобранцем.
– Алхаст, это сокровище спит что ли?
– Не знаю, – плечо шевельнулось. – Какого демона я тогда вслух читаю?
– Ничего, сейчас мы её… Думаю, ведра холодной воды хватит.
– Иди ты к Горгоне, Кенррет! – я огрызнулась, нехотя разлепляя веки. – Не строй из себя Мойдодыра и не мешай мне наслаждаться семейной идиллией.
Ближайшее ко мне ухо Алхаста порозовело. Этот странный эльф за свои черт-знает-сколько-лет так и не разучился смущаться.
– Там Морфей вернулся, – сообщил дроу, мимоходом выплескивая ледяную воду на Ыша. Ящер встряхнулся и пробормотал слова благодарности. – Ждет нас внизу, у башни.
На самом деле альв сидел в резной деревянной беседке, стоявшей неподалеку от нашего общежития. Синие крылья парня слегка шевелились от весеннего ветра – то ли студенты Сердца Бездны сменили гнев на милость, то ли Алхаст возобновил свои упражнения. Эльф, в лучших традициях рыцарства, предпочитал об этом не распространяться.
– Морфей, что с тобой?
Я в ужасе замерла, вглядываясь в однокурсника. То есть, я – "я" не заметила ничего необычного, кроме стиснутых, словно от боли, рук юноши. Но я/Хаос в страхе встрепенулся, грозя выплеснуться наружу и захватить остатки моей человеческой души, которые так заботливо охранялись от вторжения. На ауре альва, словно легкий след от поцелуя, словно аромат чужих духов, чувствовалось прикосновение небытия.
– Ты заметила, – устало отметил альв. – Сейчас расскажу.
Он почти равнодушно поведал нам о Страже и о том, что не смог её остановить. Но он запнулся, говоря об этом, и почему-то у меня отлегло от сердца.
– Я не понимаю, – шепнул Морфей, смотря мне прямо в глаза, – зачем она сделал это, Лаэли?
На это не было ответа.
– Один вопрос, – влез дроу. – Почему ты не умер?
– А что надо было? – Морфей даже не удивился, а мы закидали темного эльфа шапками, тапками и йадом. Пришлось бедняге объясняться.
– Я думал, что те анти-структуры, что появляются из Гинунгагап, уничтожают существа нашего мира. А Морфей, как я понял, чувствует себя вполне нормально, за исключением легкого головокружения и подавленного настроение. Верно-с, батенька?
– Это пока, – ляпнула я, добавляя оптимизма. – Нет-нет, не слушайте меня! Дар, а что, если небытие просто не разменивается на отдельные личности? Оно потихоньку начнет разъедать мир, не отвлекаясь по мелочам.
– Может, ты и права. Кстати, Зеркал-то остается совсем немного… Ребята, да мы ведь катимся к концу света, как-никак.
Эти слова, ставшие привычными в нашем разговоре, не вызвали никакого отклика. Страшное стало привычным злом, которое было рядом всегда – на парах и в постели, в глазах однокурсников и в свете лун.
– Ну да. А толком ничего и не узнали… Предлагаю экскурсию на Каро – в Хель то есть.
Мы пошутили по поводу того, что после лекций Вика любой Хель раем покажется, но улыбки были натянуты.
– Только… Лаэли? – Дар смотрел куда-то поверх моего плеча, но не было нужды в словах.
– Конечно. Туда мы отправимся вдвоем. Нет, Алхаст, не возражай.
– Могу я хотя бы спросить, почему? – раздраженно прервал меня эльф.
Мы помолчали. Светлые, всё-то им растолковывать надо.
– Хватит, – с трудом выговорил дроу, запуская ладонь в вихри серебряных волос. – Это задание повесили на нас, а мы втягиваем друзей. Кто знает, что могло случиться с Морфеем? Кто знает… может… может, мы бы удержали Стражницу от такого шага.
Ну вот, спасибо тебе, Кенррет. По крайней мере, мы в этом с тобой согласны.
– Вы – идиоты, – вынес вердикт Алхаст, повышая голос. – Если вас там… если что-то пойдет не так, лучше, если с вами будет кто-то…
– Старше? Умнее, сильнее? Светлый, если ты так закончишь свою мысль, я откручу тебе нос! – темный эльф завелся, но на тонких губах его блеснула улыбка. – Уж проследить за одной бестолковой рыжей я сумею не хуже тебя. Намордник ещё никогда не подводил.
Я пнула дроу под столом, и он зашипел, потирая лодыжку. Тень, нависшая над нами, развеялась.
…Становится все легче. Смерть – жизнь, свет – тьма, добро – зло. Вы все еще видите разницу? Тогда мы идем к вам!
ДАРМ'РИСС
Наконец-то признался себе, что восхищаюсь девчонкой. Она научилась владеть собой – у меня научилась, естественно. Это чувство вины и тревоги, которое могильной плитой повисло на ней, рыжая вынесла почти без потерь – встряхнулась, показала язык и заявила, что все исправит. А что не исправит, то похоронит.
В общем, хороша. Иногда забываю, что должен раздражать её постоянными подколками; но, когда я вижу Алхаста, обнимающего девчонку, злые слова сами собой лезут на язык. Почему?
Не знаю… Раньше я спокойно относился ко всем загулам друга в сторону прекрасного пола, даже если он пропадал на месяц-другой, сообщая о своем существовании лишь короткими письмами. Сейчас он даже не исчезал из поля зрения, и все же…
Бред какой-то!
– Эй, демон!
– К твоим услугами, юный Кенррет, – темный дымок поднялся из-за камней, на которых я отдыхал после долгой и утомительной тренировки – пытался выбить из головы назойливые и глупые мысли. – Хочешь переписать договор?
– Иди ты к монахам, – привычно посоветовал я. – Ты можешь отобрать у меня мысли?
– Все?
– Нет. Определенные, которые… мешают.
– Могу выбить мозги, – подумав, предложил демон, и я отпустил бесполезного слугу. Или хозяина?
Я больше не был хозяином своих чувств и желаний. И мысли постоянно возвращались к Лаэли… Дрожь пробегает по коже, и кончики пальцев покалывает словно электрический разряд, когда произношу её имя.
– Лаэли.
– Ку-ку.
Она оперлась рукой о камень, легко перескочила через него и стала передо мной, скрестив руки. На ней была одета длинная зеленая юбка, не сковывающая движений, и светлая рубашка. Заходящее солнце играло на медных волосах, ласкало прохладную нежную кожу.
Я протер глаза.
– Только не задавай глупых вопросов вроде "что ты здесь делаешь", ладно? Мне просто захотелось погулять одной, а тут ты нарисовался. Я помешаю?
– Посмотрим. Я гулять не намерен. Если хочешь, присаживайся.
Гостеприимно смахнул с камня песок. Она церемонно кивнула, села рядом, откинулась назад. Её рука была совсем рядом, чуть не касаясь моей ладони, и от этой близости было щекотно и горячо.
– Твой червежук снова съел обед Ыша. А потом, когда ящер гонял его по потолку, превратил его чешую в пушок. Приятный такой, сиреневый.
Я покачал головой, с трудом вслушиваясь в её слова. Неважно было, что говорит девчонка – лишь бы пить её звонкий голос…
Она искоса посмотрела на меня и замолчала. Обиделась, что не слушаю?
– Нет, не обиделась. И мысли я не читаю твои, успокойся. Ушастик, ты какой-то странный в последнее время. Это из-за… из-за Зеркал?
Что? Так она специально нашла меня, чтобы поговорить о том, что меня тревожит? Вот Тьма! Общение с Алхастом плохо влияет на девчонку – начинает вести себя, как светлая. Однако благодаря этой неуместной реплике я смог взять себя в руки.
– Чушь. Детка, не лезь не в свои дела.
Взгляд серо-зеленых глаз стал укоризненным.
– Тьма, Лаэли, да какое тебе до меня дело?! От… отстань!
– Ладно. Я пойду?
– Как хочешь, – буркнул, уже сожалея о вспышке.
– Хочу остаться.
– Разве тебе не надо заниматься? Ты утром жаловалась на черную метку.
– О, ты слышал? Не думала, что я так громко расплывалась мыслью по дереву. Ринальдо задал составить классификацию вампиров. Я записала тебя в энергетический подвид, ты не против?
– Такого подвида не существует, это выдумка.
– Теперь существует. Поймаем тебя на живца, утопим в формалине и поставим в музей.
Над миром звенели весенние ветра, обещая что-то незамысловато-хорошее, ясное. И все в мире напоминало эту демонову девчонку – дыхание словно аромат зеленых яблок, смех как капли первого дождя, глаза – морская вода.
Никуда мне от неё не деться.
ЛАЭЛИ
Меня беспокоило состояние Морфея. С ним творилось что-то – юноша потерял аппетит и перестал улыбаться. Много спал, без всякого выражение удовольствия или неприязни вставал по утрам, завтракал вместе со всеми, шел на пары. Казалось, он принуждает себя делать все это по привычке, а не потому, что ему что-то хочется делать или нет.
В конце концов, мы с Сессен заарканили паренька и потащили на обследование в больничное крыло. То, что он не сопротивлялся и не шарахался от демоницы, напугало меня больше всего. Печать небытия исчезла, но пропадало и что-то в самом альве.
Магики из Ордена Света ничем не смогли помочь. В отчаянии я навесила шлагбаум посреди коридора и заставила Вика обследовать нашего друга. Профессор, каким бы вредным расистом он не был, к своей работе относился добросовестно, и почти не проклинал нас. Подумаешь, пожалуется кураторам на непристойное поведение студенток – не думаю, что Ринальдо эти вести сильно расстроят.
Однако даже декан не обнаружил у альва никаких серьезных заболеваний. Прописал какое-то зелье, предположив, что это обычная депрессия.
Сессен лениво пинала шлагбаум, пока я сидела у стенки в позе мыслителя.
– Ла-э-ли, – ныла подруга, – убери эту штуку, меня Эрик ждет!
– Подождет.
На самом деле, измученный ларр уснул сном младенца в ту минуту, когда я отскребла от него демоницу.
– Неужели ты думаешь, что Вик может ошибаться?
– Думаю, он просто не понимает… и не принимает это всерьез.
– И что же ты будешь с этим делать? Расскажешь ему о Зеркалах?
Я цыкнула на Сессен и убрала шлагбаум. В самом деле, не идти же к ректору с повинной? Если даже боги не могут ничего поделать с Гинунгагап, то куда уж магам…
Остается только надеяться.
Каким-то образом мы с дроу успели даже составить первую главу курсовой. Хотя на него периодически нападал лень и ушастый, крутя в тонких пальцах стилос, любовался потолком и разглагольствовал о том, что, если Игг всё равно скоро провалится к демоновой бабушке, то смысле в этой работе нет. Далее я либо нежно запускала в него шаровой молнией (вообще-то уже научилась управлять ими, но чернокожему коллеге об этом знать не стоило), либо присоединялась к дискуссии, с благодарностью принимая материализованный парнем стакан яблочного сока. Впрочем, дроу предпочитал гранатовый.
Алхаста и Сессен мы на всякий случай связали и усадили в кладовке на кухне, дабы им не пришла в голову неумная мысль пойти следом. Провожаемые испепеляющими взглядами друзей, мы широко улыбнулись и направились в Хель, куда, несомненно, они нас мысленно и посылали за такое невежливое обращение с их бренными телами.
Итак, Каро. Миры Хеля явно тяготели к подземным декорациям, и Каро не был исключением. К какому миру он там присоединялся в Мидгарде, сакура его знает! Мне было глубоко перпендикулярно. Дроу наверняка разведал всё, что можно, но поделиться информацией не соизволил. А, возможно, и не разведал – он становится всё бестолковее с каждым днем. Наверное, я на него плохо влияю.
Сквозь плотные грязно-серые облака изредка просачивались жидкие болезненные лучи неких светил, а ветер приносил тучи противного пепла, от которого першило в горле. Мы шли по узенькой тропке между остроконечных голых скал, тыкая мечами – пардон, саблями – в неких мохнатых твари. Твари проявляли удивительное дружелюбие, стремясь как можно ближе соприкоснуться с гостями – хотя наличие острых зубов и налитых кровью глаз вынуждало нас, гостей, быть слегка невежливыми.
Этот Страж облюбовал себе анфиладу нескольких пещер, перед входом в первую из которых мы стояли.
– Лаэли?
Я вопросительно глянула на спутника. Подтянут, собран и жесток – в четко очерченных губах ни намека на улыбку, веки чуть опущены, скрывая теплый блеск тигриных глаз. Едва сдержала вздох – ненавижу, когда он такой. Того и жди грубости или презрительной и обидной "шутки".
– Я иду впереди, ты – на два шага сзади. Следи за тем, что происходит за нашей спиной, и прислушивайся к своим нитям.
– Sir! Yes, sir!
Даже не поморщился, мягко скользнул в полутьму пещер. Айсберг в океане, эскимо без палочки.
Первая пещера была голубого цвета, украшенная опалами, вторая – в золоте. Третья сияла вкраплениями изумрудов, четвертая – сиреневых аметистов. Последняя из пещер была укутана мраком и усыпана рубинами, зловещий алый свет которых отражался в потрескавшемся зеркале.
И больше в пещере не было ничего. И никого.
Дар слегка озадаченно посмотрел на меня.
– Здесь он, здесь. Прячется. Выходи, подлый трус!
Но вместо хозяина пещер, который – я чуяла – был неподалеку, нас накрыла тьма.
Вслепую я сделал два шага вперед…
(1)…. – «Старшая Эдда», поэтический сборник сказаний скандинавской мифологии
Глава 8
ЛАЭЛИ
Вслепую я сделала два шага вперед, даже не вытянув руку, чтобы нащупать что-нибудь осязательное. Если здесь что-нибудь и есть, то оно вряд ли приятно на ощупь.
Впереди вспыхнул неяркий красноватый огонек. Свеча? Нет, больше похоже на лампочку под абажуром… Так и есть: ступая по мягкому ворсистому ковру, выбралась в комнату, посередине которой стол круглый полированный стол, сервированный для чаепития. На стульях сидели удивительной красоты фарфоровые куклы – мальчики и девочки, все рыжие, как на подбор.
Часы на стене пробили четыре часа, и улыбка Чеширского Кота появилась возле кофейника.
– Пора пить чай, – сказала Алиса.
Девочка стояла спиной, подтянувшись на носках – она ставила на полку какую-то толстую книгу.
Если кто-то ожидает, что я удивлюсь, то черта-с-два! С Люстры свесился Безумный Шляпник и вежливо приподнял цилиндр. Реверанс в джинсах делать было неудобно, поэтому я просто слегка поклонилась, прижав ладонь к сердцу. Хозяйка тем временем любовалась на свою книжную полку.
– Привет. Кто ты, если не секрет?
– Я – твое альтер-эго.
Рыжая Алиса обернулась, улыбаясь. Потом села, положила локти на стол и принялась разглядывать меня внимательными голубыми глазами.
– Удивлена? Да ты садись.
– А почему Алиса? – я открыла фарфоровый кофейник. Но там мирно сопела мышка Соня – пришлось позаимствовать чайник у Чеширского Кота, который все ожидал появления кончика хвоста. Без хвоста пить чай так же неприлично, как и ходить в гости без головы, знаете ли.
– Ты всю жизнь гоняешься за белыми кроликами, – альтер-эго облизала ложку, и задумчиво закатила глаза. – Ты ожидала кого-то другого?
– Да. Всегда думала, что моё второе "я" – Лулу.
– Нет-нет! Лулу – это недо-ты. Вообще, не следовало её выдумывать, – Алиса укоризненно покачала головой. – Отдумай её обратно. Смотри, сколько недо-ты-комок уже насобирали.
Фарфоровые куклы-недотыкомки (недо-я-комки?) хлопнули глазами с неприятным сухим щелчком и повернулись в мою сторону.
– Кыш! – сказал Чеширский Кот и пояснил, что давно мечтал это сделать. Куклы разлетелись бабочками.
– И где же Хаос, в таком случае? Разве не он здесь хозяйничает?
Чай был слишком крепким, но я не стала его разбавлять.
Алиса посоветовала оглядеться – и только тогда я заметила, что вместо стен были потоки темного пламени, приглушенно рычащего и грозившего поглотить эту маленькую комнатку, где часы опять пробили четыре.
– Я его не впущу, не бойся. Ты со мной хорошо обращаешься, должна же я чем-то отблагодарить.
Рука Шляпника свесилась у меня перед носом, требовательно звякнула ложка в пустой чашке. Пришлось долить заварки.
– До сего момента не думала, что я вообще как-то с тобой обращаюсь.
– Ты меня любишь, – Алиса подкинула в воздух коробочку песочного печенья, и рассыпчатая выпечка поплыла ко мне. – Никогда со мной не ссоришься. Просто принимаешь и иногда даже разрешаешь поиграть.
– Поиграть…
– Потом ты хватаешься за голову и кричишь "зачем же я это сделала?" – девочка захихикала, раскачиваясь на задних ножках стула.
Я попробовала тоже покачаться.
– Ты не боишься упасть?
– Единственная пасть здесь у меня, – вмешался кот. – И её не стоит бояться.
– Не буду. Алиса… ах, черт, хотела тебя о чем-то спросить, но забыла.
– Давай я тебе спрошу?
Кивнула, поглаживая пальцем мышку Соню.
– Что бывает, когда человек не ладит со своим альтер-эго?
– Я не знаю.
– Тогда и я не знаю, – Алиса округлила голубые глаза.
– Бред какой-то. Кто из нас альтер-эго – ты или я?
– А это с какой стороны посмотреть.
– Хочу посмотреть с другой стороны.
Реплики Кота о том, что называть одну из сторон "другой" неприлично, свистнула в потолок и пропала, когда стол и комната перевернулись вверх ногами.
– О-па, – сказала я, утихомиривая возмущенный вестибулярный аппарат. – Это твое подсознание?
– Да, это твое подсознание, – девочка расправила юбку на коленях, с явным удовольствием осматриваясь по сторонам. Мы сидели на небольшом зеленом холме, поросшем одуванчиками. Внизу струилась речка, а небо светилось ровным изумрудным сиянием. Сверху сыпались хлопья нетающего теплого снега.
– Немногим нормальнее, чем твоя комната.
– Чем моя комната, – поправила Алиса. – А у тебя есть чай?
– У тебя он точно есть. А здесь вряд ли… Зато есть вода. С этого холма сбегают тысячи ручьев.
– Даже Хаос превратила в воду! – девочка засмеялась и захлопала в ладоши. – Ты такая строгая к себе, что даже он держится в берегах и боится выплескиваться!
Давно мне не было так легко в разговоре с кем-то. Что ж, я – приятный собеседник, заявим без ложной скромности. Однако что-то настойчиво стучится в голову, будто мини-дятел. Что-то забыла. Что?
Какая проблема – вспомнить, что же именно ты забыла.
– Алиса, а что, вообще-то, ты тут делаешь?
Моё второе "я" было исключительно честным – видимо, я сама избытком данного качества не страдала.
– Я должна задержать тебя – таково заклинание, извини. Обычно альтер-эго начинает выяснять отношения со своим вторым "я", но с тобой мне выяснять нечего, так что можем просто попить чай, пока с меня не снимут заклятье.
– Нет-нет, хватит с меня чая. Задержать – зачем? И… минуточку, а где дроу?!
Знала же, что какая-нибудь ерунда из головы вылетит.
– Задержать, пока тот, кто вызвал меня, не разберется, что с вами делать. То есть, думаю, он наделся, что я тебя загрызу…
– Ты же не совесть.
– Да уж, из нас двоих, скорее ты – совесть, – Алиса спрятала руки за спину и смешно сморщила нос.
– А дроу? Он тоже сейчас пьет чай со своим альтер-эго?
– Понятия не имею. Если и пьёт, то что-нибудь покрепче.
– Что-то я нервничаю. Алиса, а я могу вернуться – туда, в пещеру?
– Как хочешь. В общем, заглядывай, если что – поболтаем!
Повинуясь странному порыву, я ласково обняла девочку, и она прижалась ко мне, как младшая сестра.
– И ты почаще выглядывай. До встречи…
Сияющий изумрудный мир заблестел, как грани драгоценного камня, и растворился в мягкой вспышке света.
Ничего себе «Путешествие Туда и Обратно»… Дедушке Фрейду и не снилось.
Но тут блаженную глупую улыбку с моего лица стерло, словно порывом ветра. Кенррет… Чай пьет, нэ?
Не сразу поняла, что две мельтешащие в пещере тени – это мой спутник и… и его второе "я". Альтер-эго было именно таким, каким оно должно быть у настоящего темного. Сгусток мрака, не имеющий четких очертаний, скользящий и рычащий, более похожий на дикого зверя!
Я оцепенела. Мысли метались, как клаустрофоб в лифте. Почему они не в их маленьком мирке подсознательного? Или это не они, а продолжается иллюзия негостеприимного Стража?
Темная фигура вцепилась в Кенррета, безжалостно раздирая его тело крепкими когтями. Почему-то парень не применял магию – молча старался отпихнуть от себя… себя.
Можно вмешаться? Нельзя?
Если один из них погибнет, то умрет и второй… Да? Или нет?
Или…
К дьяволу!
Моё заклятье отшвырнуло Дара к стене – надеюсь, не слишком сильно приложился затылком. Темная фигура собиралась броситься на него, но я обхватила её – его? – и прижала к себе. В спину впились когти – это было больно, так больно, как никогда в жизни. Как-то особенно резко – когда коготь вошел в тело, задев ребро.
– Дар!
Зверь с глухим рычанием погрузил острые клыки в плечо. Я хватала воздух широко открытым ртом, едва не теряя сознание, но не отпускала чудище.
А что, если это всего лишь монстр, посланный магом, а вовсе на альтер-эго дроу?
Нет, это он.
– Дар… Дар, это же ты, я знаю. Я не отпущу тебя, нет, даже не думай… Не позволю тебе уничтожить себя самого, слышишь? Дар!
Кажется, когти ослабили железную хватку.
– Ты не чудовище, ты притворяешься. Почему ты хочешь быть таким, скажи? Хотя – нет, не надо. Мне все равно… все равно, кто ты, – шептала, не надеясь уже, что оно меня услышит. – Никогда не оставлю тебя… одного. Ты никогда не останешься один…
Словно тихий вздох ветра. Огромный монстр, который вгрызался в моё плечо, исчез. По коже текла горячая кровь, но почему-то было холодно. Те руки, что держали меня, больше не стремились раздавить хрупкие кости.
– Лаэли…
Он плачет? Или я? Ах, нет, это просто кровь на чьем-то лице.
– Прости.
Больно шевелиться и дышать. Меня никогда ещё так не ранили, я просто не знаю, что нужно делать. А еще этот маг где-то неподалеку.
– Ты сказала, что я больше не останусь один, – чей-то высокий напряженный голос.
Обернулась в кольце рук Кенррета. Наверное, если он отпустит меня, я упаду.
Кстати, а почему это он меня держит, а не его второе "я"? Тьфу ты, черт, любопытство всплывает в самые неподходящие моменты. Зато теперь можно его с чистой совестью свалить на Алису…
Второе и первое "я" дроу поменялись местами – почему-то.
– Твоё альтер-эго – тоже ребёнок? – выпалила я и поняла, что иногда лучше молчать, чем говорить. Больно, больно! Стиснуть зубы и замолчать, вспоминая основы исцеляющей магии, которые вбивал в непокорные головы Вик.
У стены стоял мальчик-дроу (естественно) с нетопырем на руке. Мальчику было лет десять от силы – худосочный и костлявый, с огромными золотыми глазами. Кожа его была необычного серого цвета, а не чисто-черного, как у всех темных эльфов.
Мальчик серьёзно смотрел на меня.
– Ты пообещала. Или ты тоже уйдешь, как все?
– Н-не уйду… ох… Дар, может, ты сам с ним поговоришь?
Но дроу в таком первобытном ужасе таращился на дитя, словно там до сих пор стоял монстр.
– Он боится меня. Не разрешает мне говорить и играть. Делает все наоборот, а мне от этого больно… Поэтому я был злым. А потом он испугался идти в мой мир, и вытащил меня сюда, – мальчик говорил, поглаживая свою летучую мышку. – Он не подойдет ко мне.
– А вот и подойду! – Кенррет завелся.
– Не подойдешь.
– Спорим, подойду! Две минуты никуда не уходи, хорошо?
Не надо думать, что этот белобрысый чудик пытался выиграть время, чтобы морально подготовиться к встречи с собой. Как же, его взяли "на слабо" – а это была заманчивая приманка!
Просто темный эльф соизволил вспомнить о дырках в моей тушке и сейчас их залатывал на скорую руку – у него был больший опыт в исцелении, чем у меня.
– Так лучше, Лаэли? – тихо спросил юноша, избегая встречаться со мной взглядом.
– Намного, спасибо. Ты иди, налаживай связи с подрастающим поколением. А я пока займусь чем-нибудь полезным.
Кенррет – странное дело – беспрекословно повиновался, нерешительно приближаясь к себе. Мальчик послушно стоял у стены, глядя на мир большими отчаянными глазами. Интересно, это тоже персонаж какой-нибудь сказки?
У меня сейчас интересы куда менее сказочные. Прогнулась, ощущая ноющую боль в плече – но хотя бы можно терпеть.
