Текст книги "Время надеяться"
Автор книги: О. Шеремет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 21
ДАРМ'РИСС
Отпустил верблюда пощипать травку на фоне башни, залюбовался: теперь она точно напоминает жилище магов, а не какой-то безликий выкидыш готической архитектуры. Вокруг пасется демонический горбатый скакун, из двери вылетают хихкающие мыльные пузыри (проделки моего младшенького – Червежука). Эмма наверняка играет в прятки с бегающими по углам гремлинами(1) и брауни(2) – а всё потому, что некоторым некогда провести простенький обряд изгнания домашней нечисти!
Под "некоторыми" подразумевались те несчастные, которые уже сейчас, в здравом уме и памяти, отдавали предпочтение созидающей магии – то есть факультету Ордена Света… то есть Вику. На них посматривали со смесью завистливого восхищения и жалости.
Так. С перечислением живности и прочего я еще не закончил. Добрую половину комнат мы переделали под лаборатории… или под цветники… или под садки для "ушшшина" Ышу. В холодильнике живет летучая мышь – блондинка с собственническим инстинктом, поэтому ночные перекусы приходится запасать из столовой с ужина. Смелые, пытавшиеся объяснить мышке, что она все равно не разгрызет консервную банку с телятиной, ходили с забинтованными пальцами. Нетопыря доставили Инелен и Габриель, умалчивая о самом факте её происхождения, что породило многочисленные шуточки, которые заставили эльфийку краснеть, а вампира – самодовольно ухмыляться. На всякий случай.
…И вот, когда исчерпаны были все поводы, чтобы оттянуть время и не заходить, я одним духом выхлебал пол-фляжки коньяка, закусил букетиком ромашки и ринулся на штурм башни. Храбрее меня в тот момент был только тот романтик, который сражался с ветряными мельницами.
А противник мой был ужасен – девчонка в веснушках моложе раз в пять.
Остановился посреди восьмигранки, насвистывая что-то крайне немелодичное. Где все? Может, нас переселили? Тогда я буду ночеать прямо здесь… и прямо сейчас…
– Дар, наконец-то!
Крепкие дружеские руки подхватили меня и сунули в мокрое холодное вещество жидкой консистенции.
– Вода, – глубокомысленно заключил я.
– Коньяка тебе уж хватило, – сколнилась ухмыляющаяся клыкастая физиономия Габриеля. – Ты что, на бал не собираешься, герой?
– К-какой еще бал?
Боги мои, что еще за неприятность.
– По-моему, он не рад, – со смертельной обидой сказал Нулик.
– А где Ыш?
– На кой демон я тебе нушшен?
– Да не, это я просто подумал.
Они понимающе покивали.
– Бал Цветов, придурок.
В самых цветастых выражениях я объяснил, что цветочные, грибные, птичьи, коровьи и прочие балы имеют ко мне отношение не большее, чем вегетерианство – к Габриелю. Соседи, в свою очередь, объяснили, что им абсолютно до лампочки моё мнение, и что я буду участвовать в этом всеобщем безобразии, даже если им придется меня зомбировать.
Оглядев их сияющие безумным энтузиазмом глаза, я понял: пути к бегству отрезаны, дурдом горит – пожарные не едут.
Зато во всей суматохе я смогу избегать Лаэли и Алхаста так долго, как…
– Наша папа пришла, молочка принесла! – завопили Эмма и Червежук, вваливаясь в комнату.
Всё, приехали. Чувствую себя дома – вот уже и глаз начал дергаться.
ЛАЭЛИ
Дроу пропал на сутки. Не то чтобы я очень скучала, но… вдруг опять вляпался в неприятности? Достал! Но час назад, когда мы с Алхастом, искупавшись в реке, строили на берегу песочные замки (он сказал, что пора заканчивать с воздушными), эльфу в лоб впечаталась очень перепуганная ворона. От вороны сильно несло вином, и она была в воробьином шажке от обморока.
Пока я размышляла, как делать искуственное дыхание "изо рта – в клюв", Алхаст прочитал письмецо, принесенное птичкой, обнюхал со всех сторон, пожевал уголок и с видом знатока объявил:
– Даррис загулял.
– И надолго у него это? – я даже не пыталась сдержать вздох облегчения. – Хорошо, хоть жив.
– Ты за него так волнуешься? – то ли спросил, то ли упрекнул друг.
Я поморщилась, хотя сердце – предатель – сжалось, уличенное на месте преступления.
– Ну, не начинай, пожалуйста, Алхаст. Мы друзья – мы, все втроем. И вообще, нам еще курсовую писать, а если он дохнет на Кима многоградусными испарениями…
– Не надолго, – сжалился светлый. – Сказал, завтра вечером будет.
Кивнула. Я не настолько самоуверенна, чтобы считать произошедшее в "Скрижали" причиной загула, но вдруг… и, главное, чтобы у Дара шнурочек от языка не развязался – во хмелю, так сказать.
А если развяжется, что тогда?..
– Лаэли! – завопил хор возмущенных женских голосов, способных разбить не только пару сотен мужских сердец, но и оконное стекло.
– Да-да? – я вынырнула из-под защитного купола, который ставила, когда мои соседки вместе с Инелен занимались примеркой нарядов к какому-нибудь событию. За весь год моя жизнь вряд ли подвергалась более экзотической опасности – задохнуться под горой эльфийских и демонических одеяний.
– Что ты оденешь на бал?
– Не знаю, – и попыталась снова укрыться под куполом, догрызть яблоко и дочитать "Сто лет одиночества", но ответ не приняли.
– Бал завтра!
– Вот именно. И вообще – когда вытянем лепестки с именами, тогда я подберу такое платье, чтобы понравилось моей жертве… в конце концов, мне придется приглашать его на танец Лилий.
Подругам понравилась идея, и мы пошли в восьмигранку, где нервничали (стараясь делать это незметно) остальные первокурсники. Я поддалась общему настроению – и, когда в полночь вошёл Инидий – глашатай праздника – едва смогла усидеть на месте.
Он явился, как Дед Мороз в сочельник – с двумя серыми мешочками в руках. Ох уж этот цвет мышиного подшерстка… скорей бы перейти на второй курс и приобрести иную расцветку – по факультету.
– Налетай, – просто предложил профессор.
Никто не хотел идти первым. В конце концов Дар и Габриель, делая вид, что они, вообще-то, мимо проходили, сунули по очереди руки в мешочек. Затаив дыхание, мы следили за их реакцией, когда они вытащили свежие лепестки тюльпнов. Ни один мускул не дрогнул на их фасаде.
Ожидая своей очереди, мы с Сессен подсчитывали: к концу года на курсе осталось 27 студентов вместо 31. Из них – шесть девушек, двадцать один парень. Итого: за каждой девушкой ухаживают трое, а еще трем счастливчикам выпадут дамы-преподы.
И вот подходит очередь девушек… Это как утром в Новый Год, когда ты уже знаешь, что подарки лежат под ёлкой, но еще не открыла глаза. Кто же мне выпадет? А вдруг случится чудо, и – Алхаст? И вдруг я отчетливо поняла – не хочу. Не знаю почему… А вдруг дроу? Зажмурилась: что за глупости? Мы – просто друзья. И не больше. Не хочу усложнять.
– Лаэли, не спать!
Во втором мешочке – ароматы белых лилий и труднопроизносимые имена однокурсников. И-и-и-и…
Барабанная дробь.
Я побледнела и собралась падать в обморок. Но никто и не заметил что в этот момент несчастная землянка была близка к смерти от разрыва сердца. Такого подвоха не знавала земля!..
Когда мы вчетвером уединились в комнате, девчонки затрещали сороками на перекуре:
– А у меня Габриель, представляете! Инелен, ты же не ревнуешь, правда?
– Ни капельки! – хохотала светлая. – А у меня Януш.
– Везет тебе на кровососов…
– Сессен, кого ты вытянула?
– Давида, – равнодушно бросила демонесса и плюхнулась со мной рядом. – Я надеялась какого-нибудь светленького помучить. Лулу, что молчишь?
Я просто показала лепесток, и разговоры смолкли.
– Вик, – шевельнулись посеревшие губы Зармике.
Помолчав минутку, похоронив мой затрашний бал, Сессен ехидно поинтересовалась, что же я надену, чтобы понравиться такому кавалеру.
– Саван. Он точно оценит.
ДАРМ'РИСС
В комнате царило подавленное настроение. Лепестки валялись на полу, и не наступали на них только из вежливости – всё-таки наши девочки не заслуживали такого обращения. Кто ж виноват, что достались не в те руки?
– Я хотел, чтобы мне выпала Инелен, – нарушил тишину Габриель.
– Давай меняться? – это поморщился Нулик. – Я лучше за Бисс поухаживаю, чем за твоей неврастеничкой.
– Еще одно слово – и я тебя покусаю, человек.
– Подавишься.
Ленивая перепалка.
– А я вполне доволен, – Ыш поднимает хвост, на конце которого балансирует алый лепесток. – Лаэли хорошшшая.
Мы с ненавистью смотрим на единственного везунчика.
– Я бы тоже сменил Медиану на кого-нибудь… на кого угодно.
Ребята хмыкают – моя неудачная любовная история вернулась неожиданным бумерангом. Конечно, я могу подготовить для неё несколько тайных подарков, чтобы потом на балу она подумала, что до сих пор мне нравится. Она же сама будет демонстрировать полный игнор и презрение, намекая глазами и губами, что вовсе не против повторить осенний опыт. Я буду делать вид, что намеков не понимаю и ужасно огорчен её равнодушием…
Надоело. До смерти наскучило играть…
– Габриель, а кто тебе запретит делать сюрпризы для Инелен? Этот день тем и хорош, что, кутаясь в чужие секреты, можно радовать того, кто действительно… Тьма, да хватит на сегодня холодного душа!!!
– Ты слишком умно говоришь, – сквозь довольный ржач выдавил Нулик.
Гады. Если не успею высушить хотя бы кровать, спать мне в болоте. Или в восьмигранке.
Я принял идеальное решение – не спать вообще. И часа в четыре утра поднялся в башню (провел всю ночь, бродя по окрестностям и пугая привидений), столкнулся в восьмигранке с Янушем. Тот моментально покраснел спрятал что-то за спину.
– Тоже с утренним приветом для однодневной подруги сердца?
– Д-да… Для Лаэли, – почти прошептал упырь.
– Она тебе выпала?
Кивнул.
– Януш! – я покровительственно положил ладонь на его плечо. – Я окажу тебе огромную услугу.
"Какую?" – глаза чеха переехали поближе к бровям.
– Отдам тебе лепесток с именем Медианы, конечно же, – повертел перед его носом алой тряпочкой. Но он не поддался, вывернулся из дружеского захвата. Указательным пальцем поправил очки.
– Переигрываешь. И вообще, меняться нельзя.
– Я сниму заклятье, – нетерпеливо отмахнулся. – Давай, я же знаю, как нравится тебе розоволосая девочка.
– Вообще-то не очень. Может, это тебе нравится рыжая?
Вроде я сумел достаточно убедительно оскорбиться.
– Ладно, – вздохнул вампир. – В твои дела лучше не вмешиваться, себе дороже. Снимай заклятье.
Мы обменялись лепестками-именами, и зубастый маг поплелся в комнату. Я едва дождался, чтобы быстрыми – нет, медленнее, медленне, тебе же всё равно – и всё равно нетерпеливыми шагами достичь двери с покосившейся табличкой, развесить на косяке соцветия звёзд, увитые лунным светом. Лёгкий аромат нарциссов… нет, я их слишком люблю. Жасмина. И вздох ветра – имя "Лаэли", как подпись. Сейчас в зал прокрадутся другие влюбленные-однодневки, пора исчезать.
И, закинув голову, лежа на едва высохшем матрасе, подумал – всё не так уж плохо, пока есть на что надеяться.
ЛАЭЛИ
Устроив совещание на тему "что надеть, чтобы было красиво, нравилось мальчикам и при этом не падало на пол", перемежаемое подушечными боями, мы пришли к выводу: платье должно прийтись по вкусу, в первую очередь, нашим невольным жертвам. Я напомнила недовольно, что, между прочим, додумалась до этого еще час назад… что вызвало новый приступ поединков на подушках.
На тетрадных листах набросали эскизы сногсшибательных платьев.
– Разве можно сделать темную эльфийку похожей на светлую? – ворчала Зармике.
– Негатив?
– Мука?
– Да ну вас… Мы обе блондинки, так? Одену что-нибудь зелененькое. И длинное.
– И с открытой шеей, – предположила демоница.
– Эй! – возмутилась наша единственная светлая. – Зармике, я требую, чтобы ты одела платье с закрытым горлом.
– И открытой грудью? – Зармике приподняла брови, оглядывая небогатые внешние данные Инелен.
– А подушкой в лоб?
– Ладно-ладно, будет кимоно… но с разрезами!
Сошлись на разрезах до середины бедра. Одним бедром… тьфу, одной бедой меньше.
– Сессен, ты хотя бы знаешь, что демонам по вкусу.
– Фиговый листик.
– Не-а, – я встряла, желая хоть как-то быть полезной. Ни черта не смыслю в лифах, воротниках, плечиках. – Давид встречается со Стейси, с вампирочкой, так что выбирай потемнее и построже.
Лицо инферналки вытянулось до размеров баклажана.
– Но с декольте, – поспешила подсластить пилюлю. – И с разрезами.
– И в кружевах, – поддакнула Инелен. Мы по традиции опасались гнева адской соседки, хотя сами, разозленные, были вряд ли безопасней.
– Лаэли?
– Я уже сказала… Если Вик увидит меня в гробу, то будет счастлив целую неделю.
– Прекрати. Если сама не хочешь выбирать платье, предоставь это нам.
Три гарпии в прелестных нечеловеческих обличьях облизывали губы, предвкушая пир… Вздохнула.
– Удачи.
Сошлись на том, что для взгляда профессора приятнее всего будут цвета факультета, ему подвластного – Ордена Света. То есть злотой, желтый, бежевый…. а дальше я уснула, извините. И видела приятные сны золотого цвета. Потом меня растормошили, объявили, что пора в путь-дорогу нам торопиться, дождались, подпрыгивая от нетерпения, пока я почищу зубы, натяну любимую клетчату юбку и сделаю попытку расчесать волосы – и потащили на выход.
Но на пороге, отворив дверь, мы замерли…
Это было как… как снег. Как звездопад, мягкие хлопья небесного света, дыхание летней ночи. И тихо, шепотом – "Лаэли".
– Праздник начался, – восторженно прошептала Инелен.
Когда мы вернулись из магазинчика одежды – для магов – то поняли, что праздник в самом разгаре. Были птицы, конфеты, цветы, смех, музыка. Учеба? Да какая, в Хель, учеба!
Одного своего кавалера я угадала сразу же – вряд ли многим могло придти в голову порадовать меня влажной атмосферой малярийных болот в комнате… Ыш никак не привыкнет к человеческим стандартам.
Зато он старался, – утешила Алиса. Упаси ками от таких старательных ящеров.
Еще до начала пар, выслушав серенаду соловьев-невидимок (Алхаст?), отправилась в аудиторию к Вику и нарисовала на стене его портрет в сияющих красках. Подписала "Рахат-лукум моей кладовки" – на большее фантазии не хватило.
Вернувшись домой, застала девчонок, оттирающих кровавое признание в любви к Инелен с потолка восьмигранки – да, Габриель страдает такой же проблемой, что и я. Но не факт, что ему выпало имя эльфийки – они ведь и в самом деле любят друг друга, и даже в день веселой суматохи не забывают об этом.
Среди многих сюрпризов, были, как ни странно, и приятные… Например, ждущий у порога демонический скакун – не верблюд – с алой гривой, крылатый, предоставленный в моё распоряжение на целый день. Это не Алхаст и не Ыш – но кто же?
Детективно-романтические перепитии взбудоражили универ – он гудел, как осиный улей, который пнул мальчишка, приняв за футбольный мяч. В обеденный перерыв я встретила в коридоре Давида – демон имел на себе украшенный стразами ошейник, а повод держала в хрупкой когтистой ручке Сессен.
– Он – мой любимый на сегодня! – радостно объявила подруга, дернув замешкавшуюся жертву. – Правда, ему идет?
– Очень, – несмотря на умоляющий взгляд однокурсника, я не решилась спорить. Потом отвела инферналку за локоток в сторону.
– Сессен, а ты не думаешь, что это немножко слишком? Он не заслуживает такого счастья.
– Я же должна поддерживать имидж безбашенной инферналки, – Сессен повела округлыми плечами. – Переживет. Между прочим, под любовныи пытками он выдал, что был третьим, кто вытянул твоё имя. Скакун – от него.
Конечно же, после этого я дала сестринское благословение на поводок и ошейник вплоть до бала.
Итак, остался только один неизвестный…. Мистер Икс, я займусь тобой после пар.
Но моим ожиданиям не суждено было сбыться. Вик (который, думаю, за год не получал от меня столько комплиментов, как сегодня) после своей лекции, когда я уже виляла хвостом наподобие заправской гончей, учуявшей след третьего кавалера, спросил:
– Лаэли, не желаете ли остаться после пар и помочь мне навести порядок в аудитории?
И осталось только выдавить улыбку старой, замученной подагрой виверны:
– С удовольствием, профессор.
…И чувствовала себя последней дурой, оттирая такими трудами нарисованный на стене портрет Вика…
П р и м е ч а н и я:
(1) Гремлины – мелкая мохнатая ушастая нечисть. Специализируется на порче домашней техники. (2) Брауни – домовые-старички, ростом в локоть, со сморщенными личиками. Носят красные колпачки.
Глава 22
ЛАЭЛИ
Злая и замотанная Виком… К дьяволу, не хочу никакого бала. Пусть девчонки хоть пароходным якорем тащат.
У Башни Апполона меня ждал скакун, посланный Давидом, но я отправила его в Хель, пусть пасется на своих вулканах. Вместо этого свистнула нескладному Фаготу – так мы обозвали демонического верблюда – и, горделиво цепляясь за тряские горбы, доехала до нашей башни, которой недолго оставалось значиться записанной за первым курсом. Выжившие после сессии и курсовой приобретут почетное клеймо с цифрой "два".
У порога отмахнулась от чего-то яркого и явно подарочного – отвалите, у девушки плохое настроение. До бала два часа, где бы мне спрятаться на это время? Я замерла на лестнице, сунула в рот кончик хвоста – в последнее время появилась дурная привычка грызть волосы. Зато на стрижку тратиться не придется.
Меня кто-то подергал за юбку – Эмма, с заговорщическим видом прятавшая что-то за спиной. Детям надо уделять внимание, даже если тебя тошнит от всего мира.
– Что, Эмма, опять папа обижает?
Лицо очаровательнейшей ошибки природы скривилось в колебаниях между желанием пожаловаться на нерадивого родителя и стремлением выполнить некое важное поручение. Долг пересилил – неудивительно, она же голем, в конце концов, а не бестолковая студентка-магичка…
– Тебе надо передать… штучку. На!
С этим воплем, одинаковом на черт-знает-скольких языках Игга, девочка сунула мне в руки простой белый конверт, запечатанный пурпурным воском.
– От кого это, зайка?
– Секрет! – заявила "зайка". Можно, применив подлый шантаж конфетами, выведать имя третьего поклонника, но мне так лень…
– Вот возьми и верни эту штуку "секрету".
Но малышка спрятала руки за спиной и завертела головой так, что я и испугалась, что она отвалится.
– Там сюрприз.
– Милая, на сегодня я получила сюрпризов на сотню лет авансом, – я доверительно сообщила детенышу, но всё же открыла конверт. Какой-то человеческий способ доставки писем – Нулик, что ли?
Вопреки ожиданиям, там находился не розовый надушенный листочек с лирическими излияниями, а лакончиная записка от руки – "Там, где вампир пытается не быть собой".
– Бред? – предположила вслух, тем более, что кроме отчаяннно коптящего факела на стене, слушать меня было некому – Эмма сбежала. За вознаграждением от "секрета", надо полагать.
И где же это вампиры пытаются не быть собой? В церкви? Нет, не то… слишком много религиозных сооружений на территории универа. Чувствуя, что загадка подцепила рыбку на крючок, я села на ступеньки, уставилась на стенку перед собой.
Я должна догадаться – на это и рассчитано письмо, верно?..
– Башня Черного Дерева, – пришел ответ. Однако я умная.
Именно там каждое полнолуние проводит Януш, упиваясь успокоительными настоями до утиного писка, пытаясь не быть вампиром. А в башне найдется ключ – или следующая подсказка. Будем надеяться, фантазии у любителя анонимок хватит надолго, чтобы я успела опоздать на бал.
…В эту секунду я прониклась к мистеру Икс непередаваемой нежностью, замешанной на ощущении, что он откуда-то догадался о моем состоянии взбесившегося сфинкса (вспомнился погром в зверинце на прошлой неделе – пятый курс пошалил) и, сжалившись, решил дать передышку.
В Башне Черного Дерева я сразу же увидела левитирующий конверт с пурпурной – нет, фиолетовой – восковой печатью. Любопытство проклюнолось сквозь скорлупу усталости: «На перекрестке миров».
– Стоунхендж! – выкрикнула я, торжествующе потрясая конвертом. Свистнула Фаготу, и мы помчались по следу. Плюс состоял ещё и в том, что, жаждущие утянуть меня на бал подруги не могли меня отыскать – ибо я и сама не знала, где окажусь в следующую минуту.
Минут сорок спустя, закинув язык на плечо и дыша в ритме закипающего чайника, я явилась в библиотеку – туда, где "Мертвые хранят свои знания".
– Конечный пункт, слезай – приехали, – объявила невозмутимая Стейси. Она нацепила пуленепробиваемую и улыбкоупроную физиономию a la "Мой папа – высший вампир" и проводила меня в какой-то пыльный закуток, пахнущий нечитанными в течение тысячелетий книгами. Мягко дотронулась бледной тонкой рукой до третьей снизу полки – и шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая полутемную, в лучших традициях английских детективов, лестницу.
– Прошу.
– Мм… Стейси, скажи честно, меня там ждут? А то я не накрашенная.
Вампирочка только кивнула в сторону зловещего прохода.
– Ну и Вельзевул с тобой, клыкастая…
И, гордо вздернув измазанный чернилами подбородок (не понимаю, как я умудрясюь так писать?), я вступила на темный винтовой путь порока и греха…. Извините, так и тянет на драму. Атмосфера.
Где-то в глубине души таилась надежда встретить внизу загадочного мужчину в белой полумаске, красивым глолосом исполняющего арию из "Призрака Оперы", но этой надежде пришлось нажать красную кнопочку самоуничтожения – мужчины не было. Да и вообще у последней ступени лестницы притихшую магичку встретило только долгожданное одиночество… И ночь.
Теплая, южная, пахнущая жасмином и еще чем-то – океаном. И, стоило подумать об этом, как раздался тихий шепот волн, лижущих белый песок, похожий на соль. Вслед за звуками пришли ощущения – ветер и сумасшедший треск цикад, и, вместо того, чтобы гадать, что это за искусные чары, я сняла туфли и обулась в песок – прохладный, уже отдавший накопленное за день тепло Царице Ночи.
– Здравствуйте, – шепнула я звездам, луне и огонькам свечей впереди. Бросила туфли у лестницы и, не оглядываясь, пошла на свет. Темнота обнимала так нежно, а океан шептал ласковые слова, понятные не разуму, но сердцу. И я впервые за… за долгое время почувствовала покой. Это всё так изматывает – принуждаешь себя делать то и это, понимая в глубине души, что никому твои действия не нужны, и меньше всего – тебе самой.
Свечи стояли на столике, накрытом на одну персону – фрукты, мороженое в вазочке, политое шоколадом и взбитыми сливками, белое вино.
– Хочу грозу, – шепнула я, не сомневаясь, что здесь и сейчас невидимый волшебник исполнит все мои желания.
Вдалеке раздался гром, и ветвистая белая молния осветила океан. Я пригубила вино, вонзила чайную ложечку в варваское великолепие мороженого.
– Спасибо, – сказала океану и ночи. Самого волшебника здесь нет – иначе сладкое и пьянящее чувство одиночества не пришло бы… я же маг, в конце концов. И именно за это и благодарю, наверное.
ДАРМР'РИСС
Стоя у зеркала, я задумчиво ломал зубья гребешка. После тренировки с Алхастом – решили поразмяться – на голове нечто, напоминающее кустик омелы. Преждевременно поседевший.
– А может, я не пойду, а? – вопрошаю у ребят.
И сам себя отвечаю – пойдешь. Встречу с Алхастом пережил – в первую минуту искал в его взгляде презрение, обиду, но не нашел. И заставил себя поверить, что ничего не случилось, и наш корабль дружбы не дал трещину.
В конце концов, я обрезал все торчащие не туда куда надо пряди, взъерошил оставшиеся и подмигнул отражению. Вышло это фальшиво, поэтому пришлось еще с полчаса тренировать подмигивания и улыбки, запас которых придется расточать на девушек на балу.
Кстати, о представительницах этого прекраснрого и лживого пола: надо взять с собой цветочек и вручить той, которая так самозабвенно ухаживала за мной весь день. И делала это так неловко, что даже не потрудилась стереть отпечатки пальцев с записки, принесенной голубем!
Но, как, отсмеявшись, заметил Габриель, розовых со стразами крыльев голубка и так было достаточно, чтобы вычислить Медиану. Я снова ощутил на губах приторную крамаель её поцелуев, и чуть не скривился. Целый танец, боги мои, целый танец!.. И еще подарить ей цветок.
Ничтоже сумняшеся, я сбегал на клумбу девчонок из Ордена Света и позаимствовал какаую-то лопоухую ромашку. Красивую, честное слово. Медиана ни в чем не виновата, разве что в том, что попалась на пути скучающему оболтусу вроде меня.
По дороге в комнату меня поймали Сессен и Зармике. Приблизив оскаленные мордочки к моему длинному носу, они потребовали немедленной выдачи Лаэли.
– Сейчас, только закончит высаживать мандрагоры на плантации.
– Не шути с нами, – ласково предупредила демонесса, выпуская коготки.
– Я что, дурак? – чуть опасливо поглядывая на её биологическое оружие, спросил я. – Понятия не имею, где эту сумасшедшую носит. Пытайте Алхаста.
И девушки, подозрительно оглядываясь, ушли на поиски светлого. Мимоходом пожалев его, я поспешил восвояси. Неожиданно меня остановило ощущение чужого присутствия: смутно знакомого, как будто где-то и когда-то виденного… Мелькнуло и пропало. Стоило, наверное, заволноваться, но, вспомнив об общественном умопомрачении под названием Бал Цветов, я решил, что разбираться в клубке магических нитей бесполезно.
– Тьма вас всех побери, – жизнерадостно пожелал я и заткнул ромашку в петлицу.
ЛАЭЛИ
Проведя в компании себя любимой две-три вечности, я поняла, что соскучилась по нормальным существам.
А я? – хором обиделись Алиса, Чеширский кот и Мартовский Заяц.
Ребята, с каких вы пор записались в стройные ряды нормальных, а?
Ребята промолчали. Они умели вовремя заткнуться, и за это моим внутренним голосам многое можно было простить.
Танцующей походкой – по крайней мере, мне она казалась таковой – я поднялась по лестнице, отправила воздушный поцелуй балансирующей на стремянке Стейси и пошла по направлению к башне. Фагот вышагивал рядом, грозно шевеля губами. Те, кто уже были знакомы с этим чудом природы, торопились убраться с дороги. Таким величественным дуэтом мы и пришли в родные пенаты. По восьмигранке носились очумевшие сокурсники, завершая наряды, подбирая цветы, спотыкаясь о забытые или разбитые сюрпризы. Жаль, опоздасть не удалось… Но мне сейчас море по колено, Альпы по плечу.
У двери нашей комнаты валялся черный мешочек из простой ткани – тоже, наверное, из разряда позаброшенных подарков. Чтобы ему не было грустно, я подобрала его и развернула – и уставилась в недоумении на битое стекло и сломанные иглы. Опять Габриель, что ли? Неожиданно восьмигранка перед глазами поплыла, и мне пришлось прислониться к косяку. М-да, хорошее было вино.
Дверь подло открылась внутрь (после недавней перестановки она никак не могла определиться, в какую сторону открывается, поэтому разнообразила нам жизнь каждые пару дней), явив мою тушку на растерзание разгневанным соседкам.
Но я скорчила умильную рожицу, позаимствованную у Эммы, и процесс казни ограничился парой-тройкой испепляющих взглядов и одним напоминанием о том, что до бала, вообще-то, полчаса, а у меня, растяпы, ничего не готово.
Спустя ровно двадцать девять минут мы в последний раз придирчиво оглядели друг друга, разгладили лепестки цветов, которые должны были подарить своим тайным кавалерам – и отправились на свой последний в качестве зеленых первокурсниц бал.
Выходя, я между делом развеяла черный мешок с оригинальным подарком – вдруг Червежук вздумает попробовать на вкус…
ДАРМ'РИСС
На демоновом балу было слишком много существ – и я начал понимать Алхаста, который всегда пренебрежительно относился к подобным сборищам. Мы уединились с другом в сторонке, комментируя сложившиеся парочки. Первым делом все стремились избавиться от цветов, принесенных с собой – вручить угаданным тайным ухажерам. Кто не догадался в течение дня, тот жадно всматривался в чужие лица сейчас, отмечая неслучайный румянец на щеках или сбившееся дыхание. Мы со светлым не стали исключениями – тот всунул однокурснице стандартный тюльпан, а я, рассыпаясь в комплиментах, одарил Медану ромашкой. Приняв её, девушка выкрикнула какое-то неудобоваримое слово: как оказалось, не зловещее проклятье, всего лишь название этой травки. После этого я скрылся от благодарной карамельной подружки и, как уже говорил, вел чинную беседу с Алхастом.
На самом деле, изображая спокойствие, мы оба ждали появления одной-единственной ведьмы, и поэтому так удобно устроились напротив входа.
Она заставила нас понервничать, опоздав на двадцать минут. Сначала я услышал её смех – потом поймал улыбку, подаренную не мне и даже не Алхасту, а кому-то постороннему. На фоне соблазнительных готических кружев Сессен и изумрудного шелка Зармике Лаэли смотрелась скромно… невинный ребенок, непонятно каким образом очутившийся на вечеринке взрослых. На ней было мягко переливающееся платье, цвета авантюрина – коричневого с золотыми искрами. Хотелось провести ладонью по бархату платья, переходя на светло-золотистую кожу, взять в горсть медные сокровища волос, утонуть в глазах цвета морских волн…
В руках у девушки были три цветка – как и у всех первокурсниц. Она держала огненный мак, желтую кувшину и – моё сердце дало сбой – холодный весеннний нарцисс.
Лаэли поцеловала в щечку Алхаста, честно и открыто глядя прямо на него – и я задумлся, известна ли девушкам такая неприятная вещь, как совесть? Потом скрылась в танцующей толпе, чтобы найти Ыша и вручить ему кувшинку. Сорванную, не иначе, на созданном его чарами болоте. Мак достался Давиду – и тот поцеловал лепесток, а потом руку девушки, поклявшись хранить сей сувенир, пока не потеряет. То есть недолого.
А нарцисс?..
Мне пришлось покрепче ухватиться за колонну, когда ведьма подошла ко мне, держа стебель цветка двумя тонкими пальцами. Алхаст отвернулся в этот момент, разговаривая с Зелиндой.
– Дар, это тебе.
– Спасибо, – отвечаю очень глупо, беру цветок.
– Такой же самовлюбленый, как и ты, – эту улыбку Лаэли отдает мне, целиком, не растрачивая на окружающих. В этот момент возвращается Алхаст, обнимает её за талию. Я тупо смотрю на эту руку, предъявляющую свои права на то, что ей совсем не принадлежит.
– Я угадала? – голос выводит меня из транса. Приходи в себя, Кенррет.
– Узнаешь, – умудряюсь равнодушно пожать плечами, отворачиваюсь, иду к какой-то страшекурснице, имя которой мне совсем не интересно.
Когда объявят Вальс Лилий, девушки пригласят своих однодневных возлюбленных…. Когда заиграет мелодия Вальса Тюльпанов, это сделают парни. И один танец с Медианой стоит того, чтобы обнять другую юную ведьму…
Сижу на пне. Дышу тяжелым влажным воздухом леса. Вспоминаю тот самый прокляый Вальс Тюльпанов…
…– Ты угадала, – заметил я мимоходом при первых же звуках вальса и украл девушку от Инелен.
Одну руку на талию, другой – сжать прохладную ладонь. И двигаться в заученном ритме, пытаясь увидть в этом что-то новое, что-то важное.
– Я почти не сомневалась, – доверительно сообщает Лаэли, приблизив своё лицо ко мне. – А на берегу океана не осталось сомнений.
– Почему?
Мне всё равно, что ты говоришь – лишь бы слушать твой голос. Неужели Алхаст чувствует то же самое?
– Только ты умеешь так ценить одиночество.
