Текст книги "Философия"

Автор книги: О Митрошенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

Должное, становясь высшей ценностью и целью, помогает понять конкретное состояние общества, его несовершенство, отсталость, неразвитость. Философский идеал становится основой для конструктивно-критического (а в некоторых случаях и революционно-критического) преобразования действительности. Философская идея истории может иметь разное содержание. У малочисленных народов это, как правило, идея общности исторической судьбы с другими, более многочисленными народами. У последних, а также у сложившихся крупных цивилизаций обычно возникает общенациональная идея истории, скажем, русская идея, совсем не похожая на западную идею XVIII-XIX вв. – идею линейно восходящего прогресса общества к либерально-демократическому идеалу. А в Польше, оказавшейся волею судеб зажатой между двумя мощными цивилизациями, начиная с конца XVI – начала XVII в. складывается своя национальная идея истории – идея "сторожевой крепости", форпоста западной цивилизации. После падения общества

409

"реального социализма" и вступления в НАТО Польша вновь вернулась к привычной для нее роли сторожевой крепости. Надолго ли, покажет время.

Огромный интерес к философии истории, который проявлялся в российской мысли последних столетий, не случаен. Трудности экономического и политического развития, с которыми постоянно сталкивается Россия в сравнении с Западом, периодически потрясающие страну революционные кризисы вызывают попытки заново понять и осмыслить своеобразие исторического пути страны, дать ему новую, более адекватную интерпретацию.

Вообще говоря, социальные катастрофы, особенно в XX в., как правило, случаются с теми обществами, у которых, в силу ряда причин, не было развитого исторического самосознания. Историческое сознание общества по структуре сходно с сознанием отдельной личности. Оно обращено не только в прошлое, но в будущее, включает целеполагание и формулировку задач, постоянную рефлексию над ними.

Когда развитие общества идет более или менее нормально, то все вокруг и философская рефлексия, и реальное состояние дел – показывает, что нет необходимости круто менять цели и заново осмысливать ход истории, ставить под сомнение привычные оценки крупных исторических событий. Когда же страна попадает в тяжелый затяжной кризис, мыслящая часть общества задумывается над тем, почему, в силу каких причин возник кризис? Почему цели, к которым стремилось общество, оказались утопическими, недостижимыми? Как обосновать новые идеалы и цели, наметить теперь уже привлекательные и одновременно реалистические перспективы?

Философию истории характеризуют две важнейшие черты: идея будущего и идея развития.

Все, что наделено природой качеством живого, имеет цель, направленную в будущее. Только живое обладает опережающим отражением действительности, способностью к целеполаганию и предвидению действий или событий. Будущее это конкретная цель для любого существа, человека, общества. Но будущее это и идеальная модель совершенного общества или совершенного человека, моральных норм, складывающихся в отношениях между людьми. Будущее как идеал определяет иерархию человеческих или общественных целей. Потеря будущего как идеала, а тем более конкретных целей означает потерю смысла жизни. Отсюда один шаг до самоубийства, которое могут совершать

410

как люди, так и отдельные общества. Если общество желает нормально и успешно развиваться, оно должно непрерывно заниматься будущим, постоянно его обсуждать во всех сферах культуры и духовного творчества. Так в последние столетия живет западное общество. Но об этом позже.

Для обозначения теоретических, философских концепций будущего немецкий социолог О. Флехтхейм в 1943 г. предложил термин "футурология" (футурум будущее, логос – слово, учение). В 1960-е гг. термин широко распространился в научной литературе и публицистике, приобретя различные толкования и интерпретации. В настоящее время вместо термина футурология ввиду его неопределенности чаще употребляют выражение "исследование будущего". Тем самым подчеркивается, что будущее нельзя изучать так, как изучают прошлое, поскольку его еще нет. Существует лишь настоящее и сложившиеся тенденции развития тех или иных общественных процессов. А вот к какому будущему ведет действие той или иной тенденции, можно изучать с помощью научных методов.

Методология научного предвидения разрабатывается в рамках специальной дисциплины – прогностики. Получаемые с ее помощью результаты становятся прогнозами – социологическими, политологическими, экономическими. Прогностика в последние десятилетия бурно развивается. Есть достижения в теоретической разработке проблем прогностики и в отечественной мысли (работы И.В. Бестужева-Лады и других ученых).

Философское предвидение выходит за рамки научного рассмотрения развития процессов. Раскрытие широких перспектив будущего устройства человеческой цивилизации, контуры совершенного общества и перспективы его создания подвластны только свободному творческому воображению – философскому, художественному, религиозному.

Важное значение для раскрытия образа будущего имеет позиция философа как субъекта познания – каким ему мыслится человек в подлинном смысле слова и от имени каких социальных сил он выступает. Это обстоятельство отличает философское предвидение, как несущее в себе социальную ответственность перед обществом, от разного рода пророчеств. Размышления о будущем, когда профессиональный философ многое знает о всех несовершенствах и пороках современного ему общества, дело весьма ответственное, ибо философия – высший опыт духовного осмысления исторической практики и перспектив развития. Философские концепции могут на десятилетия и даже столетия оказывать значительное воздействие на ход исторического процесса, на мысли и поступки огромных масс людей.

411

Философ, если он не хочет оказаться в роли пророка, должен отдавать отчет не только в том, чьи потребности, в конечном счете, выражает его видение будущего, но и в том, кто более всего окажется заинтересованным в реализации предлагаемых моделей общества, какие социальные силы смогут встать на путь реального воплощения общественного идеала.

Так, угроза глобальной катастрофы, нависшая над человечеством, вызывает разные представления о будущем – как оптимистические, как и пессимистические, вплоть до апокалиптических. Варианты решения проблемы могут оказаться различными в зависимости от того, в каких руках, у каких социальных субъектов окажется реальная власть. Ведь объективно существуют варианты не только преодоления угрозы, но и шантажирования ею и даже превращения ее в настоящую катастрофу.

Другая характерная черта философско-исторического знания – идея развития. Как объяснительный принцип она приходит в социально-философскую мысль не сразу. Античная мысль, например, не знает линейного времени, направленности исторического процесса. В ней господствует идея круговорота, возвращения общества к когда-то утраченному идеалу, к золотому веку.

Выдающийся вклад в формирование принципа развития внесло христианство, которое представляет исторический процесс линейным, однозначно направленным в будущее. История носит эсхатологический характер, поскольку имеет начало творение мира и конец – второе пришествие Христа и Апокалипсис. Как заметил Н.А. Бердяев, "только христианство признало общественную цель человечества, сознало единство человечества и этим создало возможность философии истории". Принципиально важен универсализм христианской религии, утверждающей единство человечества, всех людей независимо от уровня материального и духовного развития отдельных народов, их национальной принадлежности и социального положения.

Христианство, однако, лишило историю свободного творческого начала, свойственного человеку, поскольку содержание и конечная цель истории заданы ей извне. Провидение, Божья воля направляет ход истории. Познание того, что замыслил Бог, непосильно человеческому разуму. Секуляризация запад

412

ной общественной мысли в эпоху Возрождения и Просвещения рождает первоначально светское, но неисторическое понимание общественной жизни. Общество как часть природы устроено, как и она, рационально. Эта рациональность доступна разуму просвещенного человека. Она состоит в том, что необходимо во всем следовать велениям природы. Необходимо лишь разгадать ее загадки, открыть истинные и вечные принципы справедливой организации общества.

Динамическая природа западной цивилизации, обусловленная новым взглядом на человека как на практическое существо, удовлетворяющее свои потребности в ходе активного воздействия на природу, приводит в XIX в. к появлению идеи исторического прогресса, линейно-поступательного развития человечества по мере развития материального производства, индустриальной цивилизации. Согласно этой идее, социальная действительность меняется в результате активной деятельности людей, а история творится человеком. Это было важным завоеванием западной общественной мысли.

Во второй половине XX в. в связи с угрозой глобальной катастрофы эта идея была поставлена под сомнение. В мировой общественной мысли стал доминировать цивилизационный подход к анализу исторического процесса, согласно которому на место принципа линейно-поступательного прогресса всего человечества должно прийти признание разнонаправленности векторов исторического развития в отдельных, локальных цивилизациях.

Понятие развития предполагает наличие у процесса определенных закономерностей, по которым он протекает. В противном случае нет никакой возможности отличить развитие от простого изменения. В англо-американской позитивистской традиции эти закономерности представляются в виде простого, индуктивного обобщения исследователем эмпирических фактов. Следуя континентальной, немецкой традиции, признающей наличие онтологической проблематики, Гегель выдвинул идею существования глубинных законов истории, выражающих ее сущность и определяющих фактически наблюдаемый ход истории. Люди не имеют ясных представлений о существовании такого рода законов. Отсюда несовпадение между замыслом, целью и конкретным результатом, получаемым людьми. Гегель это назвал "хитростью мирового разума". Подлинный смысл исторического события открывается только тем, кто обладает знанием законов истории, их глубоко спрятанной сущности.

413

Признание закономерного характера процесса развития приводит к выделению определенных этапов в истории общества. В христианской философии истории насчитывается три этапа – от сотворения мира до явления Христа, затем от явления Христа до его второго пришествия, которое означает конец истории, и, наконец, установление Божьего царства на земле, когда спасутся лишь истинно верующие. Французский философ-просветитель М. Кондорсе в конце XVIII в. писал о десяти стадиях прогресса человеческого разума. Он считал развитие знания и просвещения главной движущей силой исторического прогресса. В начале XIX в. французский философ-утопист А. Сен-Симон разработал свою схему чередования ступеней эволюции общества – античная, рабовладельческая, феодально-крепостническая и, наконец, научно-промышленная стадии.

Гегель в грандиозном труде "Философия истории" пишет о направленности исторического процесса и его закономерном характере. Смысл истории – в развитии свободы. Всемирная история направляется с Востока на Запад, т.е. Европа есть, безусловно, конец всемирной истории, а Азия ее начало. Восток знал и знает только, что "один свободен", греческий и римский мир знает, что "некоторые свободны", германский мир знает, что "все свободны". Таким образом, всемирная история проходит четыре ступени, и на последней, в германском государстве, абсолютный дух – основа и движущая сила всемирной истории – достигает полной зрелости, возвращается к себе через полное раскрытие своего идеального содержания, которое он вмещал в себя, однако, еще до начала реального процесса всемирной истории.

2. Формационный подход к анализу исторического процесса

Стадиальный подход к анализу исторического процесса как Прочное достояние западной мысли был критически переосмыслен К. Марксом при создании им формационной теории развития общества. Эта теория приобрела впоследствии огромную известность. Она сыграла важную роль в осмыслении мировой истории, особенно последних двух веков. Спектр современных оценок Марксовой теории формаций весьма широк: от полного и безусловного принятия до столь же полного и категорического отрицания.

414

Следует различать собственно взгляды Маркса на формационное деление исторического процесса, т.е. то, что он в действительности говорил; затем различные интерпретации его теории, имевшие место на протяжении всего XX в., и, наконец, современные попытки переосмысления и развития формационного подхода к анализу истории, которые порождаются грандиозными изменениями, происходящими в мире.

Теоретический смысл идеи стадиального, формационного подхода к анализу истории заключается в том, что он выражает сущностное единство конкретных историй отдельных стран и регионов. Его нельзя обосновать в теории простым обобщением эмпирических фактов, особенно древней и средневековой истории. Теория формаций, исходя из материалистического понимания истории, вскрывает логику исторического развития человеческого общества, закономерности перехода от одной формационной ступени развития к другой, более высокой и с этой точки зрения более совершенной. Формация есть одновременно и ступень исторического развития, и принципиально отличный от других тип организации всего социального организма в целом.

Отличительная черта формационной теорий состоит в том, что используемая в ней категория общества наполняется особым смыслом. Это есть логическая абстракция предельно высокой степени общности. Иными словами, это общество вообще, как таковое, а не конкретное общество, скажем, американское, российское или китайское. Посредством такого использования категории "общество" логика исторического развития приобретает всеобщий характер, поскольку она вскрывает сущностное единство в эволюции отдельных обществ, начиная от Германии, России и вплоть до Индии, Китая и т.д. Разумеется, сущность проявляет себя в конкретных исторических процессах и событиях по-своему. Задача философа в том и состоит, чтобы показать, как сквозь хаос и запутанность истории просматриваются неумолимая поступь истории, ее неотвратимость и, в конечном счете, неизбежность.

В этом императивном требовании заключается не только сила, но и ограниченность объяснительных возможностей формационной теории: единство исторического процесса понимается в ней как реализация однолинейного, поступательного развития общества в качестве некоторой единой целостности. При этом теория не допускает в силу исходных условий возможности иной, альтернативной логики развития. Нет ничего удиви

415

тельного в том, что формационная теория, как ее сформулировал Маркс, оказалась европоцентристской: он писал в "Капитале", что ушедшие вперед страны показывают отставшим путь их собственного развития.

В середине XIX в. идея универсальности общественного прогресса, однолинейно-поступательного хода истории была распространена в европейской культуре и общественной мысли. Европа так далеко ушла от других неевропейских стран, что ответ на вопрос, как стать цивилизованной, современной страной, мог быть только один: хотите быть цивилизованной страной – делайте, как в Европе. Это касалось всего – промышленности, государственного строя, политических свобод, школьного образования, выпуска газет и т.д.

Впоследствии Маркс много занимался Россией и пришел к выводу о возможности некапиталистического пути развития страны при условии помощи ей со стороны других, более развитых государств Запада, ставших к тому времени социалистическими. Тем самым Маркс допускает теперь возможность многолинейного развития истории. В письме в редакцию журнала "Отечественные записки" Маркс возражает одному из своих критиков. По словам Маркса, ему "непременно нужно превратить мой исторический очерк возникновения капитализма в Западной Европе в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы".

Позже, в 1881 г. Маркс высказывает мысль о том, что если социалистическая революция произойдет в надлежащее время, то сельская община, сохранившаяся в России, станет элементом возрождения общества и элементом превосходства над другими странами. Однако впоследствии эти замечания Маркса получили такие трактовки в советской философии, которые отодвигали в сторону все сомнения по поводу универсальности формационной теории, раскрывающей магистральный путь развития всемирной истории.

Во второй половине XX в. стало очевидным, что развитие истории все меньше поддается объяснению с позиций догматически понятого Маркса. Теория формаций утверждает, что социализм вырастает закономерно из общества высокоразвитого капитализма, который создает материальные и иные предпосылки для существования нового общественного строя. По этой логике социализм является посткапиталистическим обществом, но не антикапиталистическим. Следовательно, для возникновения

416

социализма западного образца в любой стране, по меньшей мере, необходим высокий уровень развития капитализма также западного образца.

Марксов социализм, однако, не смог появиться в странах высокоразвитого капитализма, напротив, он возник в странах среднего и даже низкого развития капитализма и приобрел в них скорее антикапиталистический, чем посткапиталистичский характер.

С другой стороны, со вступлением высокоразвитых стран Америки и Европы на постиндустриальный этап стало очевидным, что общество классического, индустриального капитализма, основанное на машинном способе производства и либеральных принципах, не является высшей стадией в развитии общества, как утверждала вся либеральная мысль Запада, начиная с эпохи Просвещения.

Д. Белл, теоретик постиндустриального общества, высоко оценил идеи Маркса о том, что в будущем, постиндустриальном (или, по Марксу, коммунистическом) обществе не материальное производство, а наука, знание станут определяющими факторами общественного развития. В работе "Приход постиндустриального общества" Белл назвал себя постмарксистом, а Маркса первым ученым, который заложил основы теоретического объяснения постиндустриального общества.

Известно, что развитие капитализма на Западе не пошло по пути, начертанному Марксом. Капитализм в течение XX в., достигнув высокого уровня экономического развития, смог решить ряд важных проблем, которые в XIX в. были программными требованиями многих рабочих партий. Конечно, превращение Маркса в теоретика постиндустриализма представляется спорным. Но дело здесь в другом. Классическим капитализмом история не заканчивается, он постепенно трансформируется в посткапиталистическое общество с некоторыми элементами социалистического характера. Но достижения такого общества в целом оказываются недоступными для незападных стран. Сложившаяся сегодня совершенно новая ситуация на мировой арене переворачивает многие представления, считавшиеся привычными как в либеральной, так и в социалистической мысли Запада в XIX – первой половине XX в.

Как показал опыт последних двух столетий, ни одно из незападных государств не стало капиталистическим по западному образцу, даже если учесть, что Япония и ряд небольших азиатских государств смогли освоить современные наукоемкие и информационные технологии, создать эффективно действующее производство.

417

Исходной основой для понимания причин, почему незападные страны не смогли пойти по пути "догоняющего развития", явилось понятие азиатского способа производства, впервые выдвинутое Марксом и оказавшееся самым спорным звеном в его теории формаций. Известно, что Сталин в начале 1930-х гг., опасаясь намеков на сходство установленного им режима с азиатским способом производства, запретил упоминать о нем в печати и касаться его даже в научных спорах. Начиная с 1960-х гг., когда дискуссии об азиатском способе производства вновь возобновились в нашей стране и за рубежом, большинство исследователей пришло к выводу, что это понятие позволяет полнее раскрыть особенности функционирования и развития древних и средневековых обществ и государств Востока.

Структура последних представляла собой следующую конструкцию: наверху всемогущий деспот, опирающийся на мощный государственный аппарат, управляющий обществом. Внизу – сельские общины, производитель материальных благ и объект эксплуатации со стороны аппарата власти. Общины одинаково устроены и самодостаточны. Вместе с тем они представляют собой низовую, территориальную ячейку государственного строя и имеют сложную организацию.

Отличительная черта обществ, основанных на "азиатском способе производства", заключается в неразрывности власти и собственности. Государство не есть орудие господствующего класса. Оно само в лице государственного аппарата (бюрократии) играет роль господствующего класса. Возникающая в таком государстве частная собственность отдельных лиц не получает правового статуса и ничем не может защитить себя от произвола всемогущего централизованного аппарата власти.

Появление раннеклассовых деспотий, впоследствии обретающих статус империй, в основном было вызвано необходимостью придания стабильности, устойчивости общественной жизни; воспроизводства общества из поколения в поколение; ограждения его от бесконечных вооруженных столкновений между различными племенами и этносами; защиты от набегов кочевников. Другая причина – упорядочение отношений между общинами по поводу эксплуатации природных ресурсов. Первые огромные деспотии занимались распределением в первую очередь воды между земледельческими общинами (Египет, Ассирия, Китай,

418

Индия, Средняя Азия). Благоприятные климатические условия позволяли выращивать богатые урожаи при минимальных затратах труда. Но это и препятствовало развитию общества, вело к застою, ибо богатая природа делает излишней интенсификацию трудовой деятельности, а соответственно совершенствование орудий труда.

До появления античного общества, если можно так выразиться, кругом был Восток. Впервые противопоставили себя Востоку именно греки и римляне. У греков все, что было за пределами греческих государств, обозначается Востоком, и прежде всего Персидская империя. Для Римского мира даже Греция это уже Восток.

Античное общество, погибшее в результате разложения института рабства, в конечном итоге приводит к рождению на территории Западной Европы христианской цивилизации в лице "Священной Римской империи". Появление в Западной Европе в XIV-XV вв. раннебуржуазных отношений вызывает коренные изменения в историческом развитии. Заканчивается самостоятельное существование в истории отдельных государств и цивилизаций. Мир начинает становиться взаимосвязанным и взаимозависимым, мировая история – всемирной. Запад уходит далеко вперед в своем экономическом и политическом развитии и бросает всему незападному миру "вызов", на который каждая страна ищет свой ответ.

Азиатский способ производства как в древности, так и в средние века составлял – разумеется, с некоторыми модификациями – опору и основу всех империй Востока. Именно наличие азиатского способа становится главным препятствием на пути преобразования средневековых общественных структур в раннекапиталистические.

Нельзя забывать о том, что антифеодальным буржуазным революциям в Европе удалось решить целый ряд сложнейших задач, без чего возникновение раннекапиталистических отношений, а тем более превращение их в ведущий экономический уклад, не могло бы состояться. Среди них – отделение власти, государственного аппарата от собственности; признание государственной властью легитимности, законности частной собственности; защита ее от посягательств, что возможно при появлении гражданского общества и разделения власти; аграрная революция – ликвидация феодального, помещичьего землевладения, разрушение общины и наделение крестьян землей.

419

Успешное решение этих задач в незападных странах оказалось невозможным. Попытки немедленного разрушения государственного аппарата власти во имя перехода на рельсы капиталистического развития, как правило, приводили к хаосу в стране, буквально к гибели всего социального организма, поскольку государственный аппарат есть системообразующее начало всей общественной жизни этих стран. Даже добровольный отказ властной бюрократии от функций управления государственной собственностью и присвоения значительной доли общественного богатства – явление практически невероятное, не способен привести к быстрым положительным переменам в обществе. Переход на иной путь развития требует исключительно благоприятных внешних условий, огромных усилий и времени. Но суть дела не только в этом.

3. Сущность цивилизационного взгляда на историю

Понимание того, что незападным государствам не удастся последовать по европейскому пути появляется в общественной мысли разных стран уже во второй половине XIX в. Первые работы, в которых намечаются контуры цивилизационного подхода как альтернативы либеральной концепции, появились в России. Их авторы Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев выступили против единства исторического процесса и объявили реальной единицей истории обособленный локальный "культурно-исторический" тип общества, т.е. цивилизацию. В XX в. продолжили разработку цивилизационного подхода западные ученые О. Шпенглер, А. Тойнби, а также П.А. Сорокин.

Однако еще долгое время доминирующими и противоборствующими концепциями в мировой философско-исторической мысли оставались либеральная концепция капитализма и Марк-сова концепция социализма. Только в 1960-1970-е гг. начинается стремительный рост интереса к цивилизационному взгляду на исторический процесс. Причины тому были самые разные. Но прежде всего они проистекали из неудач как западной теории модернизации, так и советской теории некапиталистического пути развития, – соперничавших между собой моделей преобразования бывших колониальных стран в современное общество.

420

Цивилизационный подход позволяет глубже понять причины, почему одни страны все же смогли более или менее успешно двигаться по пути модернизации своих обществ (наглядный пример – Япония, Китай, Южная Корея, Сингапур), а другие оказались не в состоянии выбраться из отсталости и глубокого внутреннего кризиса. Так, Китай начиная с 1950-х гг. на протяжении десятилетий разрабатывал концепцию социализма с китайской спецификой. Руководству страны удается все это время лучше или хуже, но учитывать своеобразие китайской цивилизации, имеющей более чем двух с половиной тысячелетнюю историю, в решении острейших проблем развития страны.

Что же представляет собой цивилизационный подход к анализу исторического процесса? Одни считают его модой, другие превращают в универсальное средство познания истории, отрицая стадиально-формационную теорию как устаревшую и непригодную.

В XIX в. под цивилизацией имелись в виду порядки, которые установились в капиталистических странах Западной Европы и которые резко бросались в глаза тем, кто приезжал на Запад из незападных стран, тем более с других континентов. Европоцентризм (Европа – это подлинная цивилизация, Европа это пример для подражания) был порожден осознанием неоспоримого превосходства западного устройства общества по сравнению с другими. Европоцентризм становится господствующим умонастроением в европейской культуре независимо от научной или идеологической позиции отдельного ученого, мыслителя.

Однако по мере становления цивилизационного подхода все более распространялся взгляд, что европейская цивилизация (Запад) – не единственная на земле, что в других регионах, хотя и менее развитых экономически и политически, существуют иные культурно-исторические миры. И в этом смысле цивилизации равноправны, каждая из них ищет и находит свои смыслы жизни и деятельности, пути и формы развития.

В научной литературе названы разные цифры, касающиеся количества существовавших и ныне существующих цивилизаций. Данилевский выделял 11 культурно-исторических типов общества, в том числе и становящийся славянский тип; Шпенглер – восемь своеобразных социальных организмов или культур; Тойнби – сначала 21, затем 13, не считая второстепенных и недоразвитых, затем 5 сохранившихся в XX в. – китайскую, индийскую, исламскую, западную и русскую. Современный американский политолог С. Хантингтон утверждает, что облик мира в будущем будут определять 7-8 цивилизаций.

421

Следовательно, нельзя видеть в истории отдельных этносов и народов в каждом случае самостоятельную и вполне сложившуюся цивилизацию. Далеко не всегда совпадают и границы отдельной цивилизации с государственными границами. К одной цивилизации могут принадлежать несколько государств, или же цивилизация может резко сократить или увеличить государственные границы, в которых она существует.

Данилевский рассматривал цивилизацию как культурно-исторический тип общества. В целом это верная мысль, но она. получила сегодня современную интерпретацию. Основу любой сформировавшейся и достаточно развитой цивилизации составляет некоторая совокупность устойчивых, неизменных принципов, которую называют матрицей, или культурным кодом, цивилизации. В соответствии с этими принципами осуществляется производство и воспроизводство всего общества как целостного социального организма.

Культурный код общества не есть нечто умственное, принадлежащее только к сфере сознания, духа. Это практически действующие культурные и мировоззренческие стереотипы, которые воплощают, во-первых, определенный тип социальности, т.е. отношения: общество – человек во всем многообразии его конкретных форм проявления, т.е. общество – государство; государство человек; человек – человек; народы данной цивилизации – другие народы; во-вторых, определенный тип отношения общества к природе (сакральное отношение к ней, природа как место практического развертывания человеческих сил и способностей, как естественная среда обитания и т.д.).

Поэтому культурный код сформировавшейся цивилизации может оказаться преградой для одних теоретически возможных вариантов развития и указателем для других. Так, временем величайшего расцвета Китая стали триста лет правления императорской династии Тан (618-907). Бумага, порох, компас, сложнейшие технические сооружения, расцвет философии и поэзии, религиозная терпимость, – все это свидетельствовало о высоком уровне культуры страны, благополучии народа, государственном уме императоров.