Текст книги "Танец тьмы. Хроники чародейки (СИ)"

Автор книги: Нова Старр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Нова Старр
Танец тьмы. Хроники чародейки

Глава 1, в которой принц лопается, как мыльный пузырь

Ба-бах!

Тарелка полетела на пол. А потом вторая, третья, четвёртая.

Но это не помогало – гнев внутри пыжился, кипел и норовил вырваться наружу.

Тогда она закричала. Этот крик шёл из самого нутра, из глубин живота и поднимал волну. Та, выйдя через рот, который сейчас напоминал разверзшееся жерло вулкана, устремился к цели.

И всё... он не смог ни увернуться, ни исчезнуть. Крик опутывал его, не давая сдвинуться с места, стягивал всё сильнее, пока, наконец, он с громким хлопком не лопнул.

Тогда Тиялинда упала на пол среди осколков и зарыдала.

– Ну, почему же все мужики такие сволочи! – голосила ведьма.

Так её называли те, кто нечаянно забредал в эти места или жил не то, что рядом, но ближе других. Все они старались обходить её стороной. Она же себя величала чародейкой. Но сейчас, конечно, её дела больше напоминали ведьминские.

Сжить со свету принца Пьестонских земель – такого ещё с ней не бывало. Но он сам... виноват!

Не поздравить с днём рождения. Точнее поздравить, но только словами. А подарочка никакого не преподнёс, даже самой захудалой жабы или пиявочки.

Но она же современная. Она за поговорить! Любой вопрос можно решить словами, нечего в себе обиду копить. Вот она это всё знала, практиковала и разговор начала.

И что?

Да, этот принц по имени Пьер. Фу, сразу надо было от него бежать. Имя-то дурацкое. Так вот, он заявил:

– Эти обычаи устарели! Поздравлять кого-то по указке, в определённую дату. Фииии. Из принципа такого никогда не делаю. Захочется подарить подарочек, я в другое время подарю. От души!

Тут Тия некстати вспомнила, что этот повелитель душ ел её еду, сидел на её чистом унитазе, ставил в раковину грязные тарелки, хвастался своим богатством, а ведро-то с мусором выносила она, как и продуктами затаривалась, конечно, не без помощи магии, но это отношения к делу не имело. А его душа велела носить ей только цветы, сорванные в поле по дороге.

– Ах, смотри какие ромашки! – восклицал он. – Таких ни в одном магазине не сыщешь.

В общем, не успела Тиялинда подышать по новомодному, до десяти досчитать, как тарелки летать начали. Но Пьер не угомонился, а завопил:

– Фииии, деревенщина!

Тут её терпение лопнуло, поэтому лопнул он сам. Нечего с ведьмой связываться. Точнее с чародейкой.

Подышать удалось часа через два. Честно сказать, поздновато.

Всю побитую посуду и прочий беспорядок чародейка собрала парой движения рук. Как там в книгах пишут: «Фифти, фуфти, дрык». А вот принцу Пьеру наступил кирдык. На первый взгляд точно. Потому что Тия и руками водила, и амулеты подносила, и книги читала, а он не собирался обратно. По-прежнему красовалось мокроватое пятно на полу с ошмётками чего-то неприятного, а ещё что-то странное расползлось по стене.

Её парадной стене! Ярко-жёлтой, только недавно выкрашенной. И она не отмывалось никакими заклинаниями.

– Эх. Тряпку придётся брать!

Тиялинда, совсем не любившая уборку, не успела дойти до ванной, как дверь распахнулась. От этой бесцеремонности чародейка крякнула, а оттого, кто вошёл в дверь, осела на пол.

Королевская магическая гвардия под предводительством самого Туесяка Четвёртого, мага заоблачной категории, охранявшего интересы империи, как все в округе знали – с незапамятных времён. Являлся он только на самые ответственные дела государственной важности. Тие же только сегодня исполнился двадцать один год – молодая колдунья по меркам всех. И она, кажется, залетела.

– Тиялинда Амолинская де Кельская, вы арестованы!

Тия то ли заблеяла, то ли замычала:

– Б-б-бе... ммммм.

– Отставить разговорчики на других языках, – приказал Туесяк.

В это время два гвардейца, тоже мага шкафоподобного вида, встали по бокам Тии, готовые в любой момент её обездвижить, если не обезглавить.

Тиялинда подняла руки вверх, всем видом показывая свою готовность помогать следствию и стараясь вернуть себе дар речи. Ничего не помогало! Будто заклятие какое-то.

Точно! Оно! Как же она сразу не догадалась. Её на бескрайних просторах Тьму-Тараханской империи нашли через пару часов после содеянного. И это в чаще лесной с заклятиями невидения на избушке.

Она же прикрытие выбрала надёжное, заселилась подальше от всех городов. Жить в своё удовольствие без контроля и пристального внимания – единственное, чего ей хотелось. И это такая мелочь, которую она могла себе позволить. Ей не нужно злата, красивые палаты тоже оставляли равнодушными, даже наряды она выбирала по удобству хождения в них. Любимое – шаровары с попой, висящей где-то у колен. А что? Удобно! Нигде женские органы не давит и не пережимает.

Сейчас же ей давил магический аркан, который пережимал шею и не давал говорить.

Наконец Тия хорошо прочувствовала аркан, поняла, какой вид магии в него нашпигован. И... осознала, что у неё есть сила его обезвредить. Только подпол нужно подключить. Не взбрыкнёт ли избушенция от такой наглости? Она ещё тёте Лие исправно служила, но с этим принцем Тиялинда забывала её умасливать регулярно. Не тётю, а избушенцию. Проворонила важное, зациклилась на мужике, втюрилась до седьмого колена, а ведь маменька её предупреждала – у мужчин надо брать, а не давать. Родительница советовала для надёжности всегда заклятия применять к противоположному полу. А она? Решила по-честному. Хотелось, чтобы её любили от души, сломя голову, так, чтобы в её глазах тонули, как в омуте. Честно говоря, кандидат подобрался не очень. Но, что поделаешь, сердцу не прикажешь.

Точнее она могла бы, проверенное временем зелье, ещё маменькино, хорошо припрятано, но хотелось-то настоящего, всем людям доступного. Чем она хуже?

Ну, может, платья не любит. Но брюки чем хуже?

Ну, вопросы сама решает без проблем. А чё на мужиков-то рассчитывать? Сегодня есть, завтра нет.

Ну, приколдовывает помаленьку. Но держит себя в руках.

Ну, чащу лесную ни на какой город не променяет. Но здесь же лучше! Воздух свежее, ягоды полезнее, шумов лишних нет и трава, конечно, зеленее. Медитируй – не хочу.

Ну, эмоциональная. Но она быстро приходит в себя. И можно быть уверенным, что точно мстить не станет. Судя по пятну на полу, иногда не станет того, кому можно было бы мстить.

Ну, театры не любит, представления там всякие. Но намного же интереснее...

Когда Тиялинда мысленно записала сто двадцать первый пункт, то очнулась, да и то только из-за окрика Туесяка:

– Доказательства собраны. Без пяти минут обречённую ведьму в подвалы дворца. Завтра казнь.

Тия моментально собралась. Босая нога чародейки (в выше составленных пунктах значилась нелюбовь к каблукам и ко всякой обуви) начала выстукивать не морзянку, а избушанку – язык, позволяющий болтать с избушками на курьих ножках любого типа. Ещё прапрабабушка по тётиной линии первой открыла, что избушки не только дорожные поручения выполнять могут, но и обладают высоким интеллектом и даже говорят между собой. Освоить издавание нужных скрипов не получилось, зато удалось обучить первые избушки понимать вытоптывание ног. Дальше избушки справились сами и теперь просто передавали новый опыт вновь вылупившимся строениям.

– На помощь! – выстукивала Тиялинда.

Стражники решили, что у неё нервная трясучка.

– Всю тебя маслом смажу. Заморское возьму, оливковое. Ничего не пожалею.

Вымолив согласие избушенции, Тиялинда принялась выстукивать команду:

– В правом отсеке, пятая полка снизу, двадцать второй отсек – баночку с зельем разбить перед входом. Выпустить лаврушек – пусть творят, что хотят.

Туесяк, ожидавший стражников у входа, нетерпеливо подёргивал толстыми пальцами. Сам он был худощавым, а вот пальцы пузатыми. Спина чуть горбилась, да и вид не сказать, что был цветущим. Не был. Потрёпанный, потёртый, измождённый. Седые патлы торчали в разные стороны, борода топорщилась возле подбородка. Он гневно стрелял глазами на приплясывающую ведьму.

Глава 2, в которой умирает второй мужчина

Тиялинда перед самой дверью замерла и прищурилась. Изо всех щелей пошёл ярко-синий дым со сладковато-приторным запахом. Королевских незваных гостей мигом скрючило. Они кашляли и старались отбиться. В дыму летал рой лавровых листов. Им бы в супе лежать, а они на королевскую рать нападали – жалили, хлопали, в рот забирались, будто мстя за всех лаврушек, которых вместо того, чтобы есть, выбрасывали. А Тиялинда плясала, соединяя свою силу с силой избушенции. И она росла, поднимаясь из самого подпола переплетающимися невидимыми корнями, зато хорошо ощутимыми. Раз... щёлкнул аркан на шее Тии, разваливаясь. Два... связаны по рукам и ногам два гвардейца. Три... пригвожден к стене маг заоблачной категории. Четыре... стараются корни следы найти, куда...

Визг прервал эту, полную сильной магии, картину:

– Вам несдобровать! Вы ещё пожалеете!

О, Туесяк разгорланился. Тия прищурила глаза и прошлёпала к нему:

– Я, завтра казнённая, могу делать, что хочу. Вы развязали мне руки, дав полную свободу действий.

Голос мага стал чуть тише:

– Какая у тебя категория?

– Тьфу, – сплюнула Тиялинда. – Что мы дети малые? Категориями меряться?

– Это важно знать, чтобы понимать.

– Понимать что? – Тиялинду перекосило.

– На каком уровне стоишь? С кем можешь тягаться? На кого замахнуться?

– Я могу на любого. Это от желания зависит, а не от уровня магии.

– Но тебя же могут тюкнуть, и ты отдашь концы раньше срока, – увещевал маг.

– То есть вы все скрываете свои стремления, дабы пожить подольше? Не надоело?

– Осточертело, – внезапно согласился заоблачный маг.

Тиялинда сузила глаза, тихонько вплетая в этот взгляд магию откровенности, как у малыша перед родной матерью:

– А зачем вы тогда это делаете?

– Положено, – прорычал Туесяк.

– Кем?

– Конечно, империей!

Всё на благо империи!

И суеверия, и материи.

Все на благо империи!

И кавалерия, и бактерии,– отрапортовал маг какой-то лозунг и добавил. – Я люблю империю, я служу империи и живу припеваючи.

Тиялинда подумала, что она тоже жила припеваючи, купаясь в горных озёрах, но спросила другое:

– По какой нити вы пришли ко мне?

– По нити цвета синей пыли, – легко ответил Туесяк.

– Кто отдал приказ? – уже прямо спросил Тия.

Тут мага заоблачной категории скрючило, сначала, несмотря на синие корни, опутывавшие его, швырнуло на пол, потом в потолок, а следом он вспыхнул ярким пламенем. Через мгновение на полу осталась лишь небольшая кучка пепла.

Тиялинда прикусила губу:

– Второй за сегодня. Расслабилась я, несмотря на всю науку. Расслабилась. Но как же хорошо жить, не тужить. Не воевать по пустякам. Мне делить нечего.

Тия отругала себя за то, что забыла о заклятии шпиона – лучше умереть, чем предать родную империю. Такие заклятия маги перед сверхсекретными заданиями накладывали на себя самостоятельно. Если подвёл империю, то можно не возвращаться, хоть и скрыться невозможно. Так что погибнуть – наилучший вариант. Жаль только, что в её присутствии и от её вопросов.

Ввязываться в полномасштабную войну совсем не хотелось, хотя партизанить она могла классно и с большим уроном для тех, кто сунется. Но! А как же её желание обыкновенной жизни? Тихой, расслабленной, почти нормальной? Где пение птичек, дыхание в унисон с небом, йога, цигун, озёра, где она плавает обнажённой, диета, которую она разработала сама и которая не терпела суеты, где полёты в мыслях, витание в облаках? Такая куча любимых дел, а тут...

Так, об этом она подумает позднее. Тиялинда подошла к первому гвардейцу. Рыжеволосый качок, магией нашпиговали по макушку. Не своей магией. Как же она сразу не заметила? Наверняка, от неожиданности и растрёпанных чувств. Это деревенский житель, вырванный с привычного места обитания. Взгляд стеклянный – в нём безоговорочная преданность империи. Ох, что-то странное творится. Может, зря она не интересовалась политикой? Не следила за новостями?

Лёгкое движение руки перед зелёными глазами парня. Тия внимательно рассматривала ладонь.

Такс, заклятие шпиона, берсерка, служения, недумания и ещё с десяток. Слишком много, слишком необычно. О чём она не знает?

Пришлось идти в подпол – во владения, оставленные тётей Лией в распоряжении подрастающей племянницы. Нет, она не умерла. И не вызвана в другие места неотложными делами. Да, она может мгновенно перенестись сюда хоть сейчас, также как маменька. Конечно, Тия может воззвать к их помощи. Но! Тогда срок прервётся, а совершеннолетие перенесётся на неизвестно когда. А она же хотела стать самой молодой совершеннолетней ведьмой. Обычно эта дата наступает в сто лет. Невозможная цифра, но именно тогда считается, что чародейка может отвечать за себя и свои поступки. Но есть лишь одна маленькая возможность получить этот статус раньше. Десять лет одиночества! Не в полном смысле этого слова. Но без единого родственника, без единого существа, которое бы тебя знало. Избушки не в счёт. Прапрабабушка по тётиной линии очень догадливо и язык, и известие о высоком интеллекте избушенций держала в секрете. Маменьке всё некогда было, она же правила целой Тилуной, поэтому Тия много времени проводила с тётей Лией, а та любила её, как родную дочь. И почему-то тайну избушенций держала в тайне даже от своей сестры – маменьки Тии.

Вот очень амбициозная, хоть и малолетняя, чародейка Тия решила использовать этот шанс. К двадцати годам убедив мать, что она сможет. Не один экзамен пришлось сдать. А ещё в Тьму-Тарахань отправиться. Здесь ни о ней, ни о её семье никто ничего не знал. Устроив себе спа в лесной глуши, Тия была уверена, что и не заметит, как десять лет пройдёт. Но что-то пошло не так.

Перебирая в подвале склянки и мешочки, заботливо сложенные тётей в тайне от матери, Тиялинда отбросила воспоминания и сконцентрировалась на настоящем.

– О, вот это подойдёт. Антипаразитарный сбор!

Ни избушка, ни набор для десятилетнего одиночества, заботливо подготовленный тётей, не подпадали под запрещённые вещи для получения нужного статуса. Точнее о них никто не подозревал даже. Буквы законов Вселенской хартии чародеек соблюдались неукоснительно, и никто не был виноват, что эти правила не учли характер и смекалку рода де Кельских. Если что, потом эти законы изменят и к таким смекалистым примут меры. А у Тии к тому времени уже будет нужный статус.

Антипаразитарный сбор выводил у человека все пришлые заклятия, то есть не им самим сделанные, а заселённые извне. Он был сильнодействующим и доводил пациентов до трясучки с высоченной температурой, но через пару денёчков человек становился свободным, если не погибал. Это «если» Тия отбросила и пошла заваривать чай, предварительно отдав избушке команду «Скройся в чащобе лесной и слейся с тенями». Это значило – драпать отсюда, как можно дальше, и затаиться, как можно тише. Ну что ж. Только идти ва-банк. Если она сама не справится, то до ста лет куковать. И всем планам тогда – кирдык, как и принцу этому.

– Ненавижу, – прошипела Тия, вспомнив людское: от любви до ненависти один шаг. И этот шаг она сделала. – Больше никаких мужиков!

Глава 3, в которой проводятся антипаразитарные процедуры. А чё? Зачем хранить в себе лишнее?!

Антипаразитарный сбор удалил всех паразитов. И ещё два дня жизни несчастного, которому этот сбор влили. Но ему повезло намного больше, чем Туесяку, которому удалили жизнь всю.

Избушенция прекрасно слилась с тенями. Парочку мощных заклинаний невидения Тия наложила дополнительно для максимальной маскировки.

В избушке было всё, чтобы провести безвылазно хоть триста лет. И, конечно, Тиялинда могла бы дождаться совершеннолетия, как и планировала. Но...

Её мучило любопытство. А это самая страшная пытка для чародейки из рода Кельских – не знать и не понимать. Так что уйти в подпол и не высовываться, Тия собиралась ровно три минуты, и то это говорило о страшной силе воли.

Дальше она ждала, выживет или не выживет королевский гвардеец. И попутно проверяла боевой арсенал в её распоряжении.

Хватит налегке ходить! А то если бы её застали не в избушенции, а на полянке перед домом, то болтаться бы ей на самом толстом суку с верёвкой на шее или в костре маяться. Или маменьку вызывать – понятно, что она использовала бы этот вариант. Но тогда она стала бы притчей во языцех во всём чародейном сёстринске. Повезло, что можно попробовать самой выкрутится из того, куда она вляпалась, пусть и нечаянно. Но чтобы что-то сделать, нужна инфа. Она была, но её крючило и выворачивало. Тия поместила страдальца в самоочищающуюся комнатку, где его чистило до самого нутра, а избушенция раз в десять минут вымывала и стерилизовала комнату.

На вид избушка была маленькая, по всем сказкам известная. Неказистая с большими курьими ножками, которые умело прятала, подгибая под себя и садясь на них. Деревянные оборочки, идущие от нижнего ряда брёвен, всё лишнее и могущее выдать замечательно скрывали. В таком образе избушку было не отличить от обычной нищенской хибары, поэтому это жильё не привлекало внимания и не вызывало интереса, даже если перемещалось на опушку леса поближе к деревням. Местным жителям тут же начинало казаться, что эта лачуга тут стоит испокон веков, а бабка (Тия без проблем принимала облик старушенции, которая живёт в избушенции) уж больно зажилась на этом свете. Но хорошо неворчливая и в местные дела не лезет, лишь бродит иногда неприкаянная.

Бродила, конечно, Тия, знакомясь с местными нравами методом погружения. За месяц-два собирала информацию. Ручка-самописанка сама заносила её в аккуратную тетрадочку.

Вот эти тетрадочки сейчас и перечитывала Тиялинда. За девять месяцев их скопилось множество – ручка не уставала и старательно писала всё, что думала Тия.

Зачем велись эти записи? Тётенька очень просила. Маменька её без проблем выпроваживала – это, конечно, понятно, голова занята государственными делами. А тётя Лия – женщина с большим количеством свободного времени. И она хотела знать всё. Идея отправиться в Тьму-Тарахань за получением статуса совершеннолетней в столь раннем возрасте тёте не нравилась. И она долго говорила, что костьми ляжет, но любимую племянницу не пустит. Тиялинда успела хорошо прокачать уговорительность, пока ей, наконец, тётя не разрешила, обременив невиданными мерами безопасности и установив полный контроль за «кровиночкой малолетней, которая мозгов ещё не заимела, а от амбиций пыжилась и фырчала». В общем, эти тетрадочки могла изучать тётя и прискакать, если чего ей покажется подозрительным.

Утаить нельзя было ничего. Эта несносная ручка писала не то, что говоришь, а то, что думаешь. Тётя была чародейкой посильнее Тиялинды, поэтому приглушить способности ручки молодая чародейка не могла, как и поставить защитный щит на мысли, который сам фильтрует информацию, выдаваемую противнику. Поэтому месть Тиялинды была слишком детской. Она так загружала свои дни поначалу разными мелкими и совершенно неинтересными событиями, чтобы ручка устала писать, а тётя читать. С ручкой не получилось, про тётю она не знала, а вот заниматься этой ерундой устала сама. Ну, какая ей разница, чем жили люди вокруг: что ели, о чём думали, о чём мечтали, какие трудности испытывали. Ещё историей королевства она интересовалась и старательно фиксировала, чтобы те, кто будет читать записи, померли со скуки. И вот она читает их сама. Дожили!

Но эти люди, среди которых она жила последнее время, решили убить её! За что? Зачем? Почему? И ещё тысяча и один вопрос. Ни на один ответа не было. Только очень непонятная нить – нить цвета синей пыли – но и она ускользнула из рук вместе со сгинувшим Туесяком. Всё было очень серьёзно. И это всё как-то было связано со скупердяем-принцем.

Чертовски красивым принцем. Эх...

Влюбилась Тиялинда в Пьера без памяти. Сразу и бесповоротно, как только увидела его.

Такой нежный, а ещё беспомощный. Ясные голубые глаза, обрамлённые густыми тёмными ресницами, сначала смотрели испуганно, а потом с надеждой. Изящные светлые брови идеальной формы придавали его взгляду мальчишеское выражение, казалось, он готов немного похулиганить, но по-доброму.

– Как тебя занесло в эту чащу? – дивилась Тиялинда.

– Всему виной магия, а ещё любовь, – томно вздохнул Пьер.

Прямой, благородный нос и высокие скулы подчёркивали утончённую красоту его внешности. Светлые шелковистые волосы обрамляли лицо нового знакомого, ниспадая мягкими волнами до плеч.

Тиялинда затаила дыхание:

– Неужели, из-за любви можно убить?

– О, красавица! – мягко протянул заблудившийся. – Из-за любви не только это можно. Из-за неё войны начинаются, жизнь кончают самоубийством, предают, убивают. Но... – Он сделал паузу. – Из-за настоящей любви. Такой, которая поднимает до небес, но и сбрасывает во тьму пропасти.

– У вас была такая? – с придыханием спросила Тия.

– Да. Но любили меня, а не я.

– А вы?

– Зови меня Пьер, красавица, и на «ты», а то я чувствую себя старым занудным стариком, – и он протянул руку для пожатия, глядя ей прямо в глаза.

Неужели, она тогда пропала? Когда заметила, полные, чувственные губы, будто созданные для нежных поцелуев, которые изогнулись в лёгкой, едва заметной улыбке. А, может, сиганула в заготовленную пропасть?

Почему-то вместе с гибелью объекта воздыханий её разум мгновенно прояснился, и Тия по нему больше не страдала, а думала холодно – в ключе анализа ситуации. Будто и не было этого месяца бессонных ночей, томных вздохов, верчения перед зеркалом, долгих ожиданий его визитов.

Конечно, красив был чертяка. Чего одна фигура стоила: стройная, высокая, она источала грациозность и королевское достоинство. Одевался он всегда богато, одежды были обязательно украшены золотом и драгоценными камнями, будто вырядился на бал, а не в лес.

Он касался её кончиков пальцев и наклонялся ближе. Дыхание нежно щекотало щёку. Он поправлял иссиня-чёрную прядь Тии и вздыхал, отодвигаясь, будто что-то ему не давало перейти черту, о которой страстно мечтала Тиялинда: его губы прикасаются её, а язык быстро прорывает преграды, и она раскрывается ему навстречу. Этот поцелуй ей снился каждую ночь с момента первой встречи, а Пьер не целовал её.

И... если быть честной, не подарки послужили причиной вспышки, закончившей жизнь принца, а как раз поцелуй. Её! Она не выдержала и, когда он как обычно замер в пару сантиметрах от её лица, сама коснулась его губ. Мммм. Сладкие, тёплые. Но он в ужасе отскочил. И с неё будто сорвали шоры, погружающие в пучину любви и неги. Они стояли друг напротив друга, разъярённые и чужие. Скандал был знатным, последствия интересными. И сейчас Тиялинда была уверена, что на принца наложили заклятие. А ещё она предполагала, что маменька или тётушка могли наложить заклятие на неё. Скорее всего, тётушка, ведь маменьке всегда некогда, всегда незачем. А тётя Лия вдруг предусмотрела, чтобы племянница, если и влюбилась, то не благодаря магии очарования, а самостоятельно. Тётушка прекрасно знала о странном образе мыслей Тии – о взаимной любви, о взаимном уважении, о равенстве. Вот маменька мужиков совсем не любила, а умело использовала, чего и дочери желала.

«Ах, – Тия опять провалилась в мысли, – какое же сладостное чувство – любить»! Оно щекотало низ живота и пьяно разливалось внутри. Всё казалось ярче, а сама жизнь полнее. И хотелось ещё, но Тиялинда отмела эти мысли, сконцентрировавшись на записях.