Текст книги "Вермахт и оккупация"

Автор книги: Норберт Мюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Значительная часть обеспечения вермахта, а также поставок в Германию шла за счет Украины, которой оккупационные органы уделяли особое внимание как наиболее богатой в сельскохозяйственном отношении области.

По докладу гаулейтера Украины Коха Гитлеру, только из украинских областей, входивших в состав его рейхскомиссариата, до конца июня 1943 г. было вывезено свыше 3,6 млн т зерна, 500 тыс. т картофеля, 155 тыс. т сахара, 100 тыс. т бобовых, 50 тыс. т масла и большое количество другой сельскохозяйственной продукции [154]154
  См. Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 179.


[Закрыть].

Наряду с этим вопрос продовольственного обеспечения вермахта решался в основном за счет тыловых районов группы армий «Юг». Значение их с захватом районов Дона и Кубани летом 1942 г. возросло еще больше. В течение короткого периода времени все запасы этих районов были разграблены штабами по выявлению и учету сельхозпродуктов, за счет чего резко улучшилось снабжение фашистских войск. О масштабах этой деятельности свидетельствуют данные о количестве скота, поставленного 6-й немецкой и 3-й румынской армиям только в октябре 1942 г. из районов оперативного тыла группы армий «А». Через четыре войсковых сборных пункта тогда прошло 37 тыс. голов крупного рогатого скота и 84 тыс. овец. До 15 декабря группе армий «В», кроме того, должны были поставить 150 тыс. голов крупного рогатого скота и 350 тыс. овец [155]155
  См. DMA, Н 21.10.04./1, В1. 502. Anlage zum TStigkeitsbereicht ftlr Monat Oktober 1942 des Intendanten beim Befehlshaber des riickwart. Heeresgebietes A vom 5. November 1942.


[Закрыть]. Фашистские войска, находившиеся на германо-советском фронте, получили из южных районов оккупированной советской территории в течение 1942/43 и 1943/44 хозяйственных годов в общей сложности 3,5 млн т зерна и 267 тыс. т мяса [156]156
  См. Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 30.


[Закрыть].

При этом не нужно забывать и того обстоятельства, что официально отданные распоряжения о масштабах проведения подобных грабительских мероприятий, как правило, перевыполнялись на местах особоуполномоченными войск и другими оккупационными органами. Они приняли такой размах, что отдельные командующие армиями были вынуждены временами запрещать проведение самовольных реквизиций без согласования с хозяйственными органами, так как тем самым ставилось под угрозу снабжение войск. Однако реквизиции продолжались.

В результате этого продолжавшегося длительное время, фактически бесконтрольного грабежа была не только подорвана основа сельского хозяйства, в особенности животноводства, оккупированных районов, но и ухудшено и без того катастрофическое положение с питанием населения. Как и прежде, большие группы, прежде всего городского, населения оставались без снабжения продовольствием. Поскольку о каких-либо индивидуальных запасах к этому времени не могло быть и речи, смертность в результате голода и авитаминоза продолжала расти. Осенью 1942 г. детская смертность в Эстонии, по немецким данным, например, увеличилась в 8 раз по сравнению с довоенным уровнем [157]157
  См. DMA, WS 01.01.01./17, Bl. 569. Mitteilung des Vertreters der Heeres– gruppe Nord auf der Besprechung bei Rosenberg am 18. Dezember 1942.


[Закрыть].

Даже плановые нормы выдачи продуктов, в том числе населению, привлеченному на принудительные работы, рабочая сила которого должна была поддерживаться «в рамках возможного», были значительно ниже прожиточного минимума. Они колебались в 1942/43 хозяйственном году для работающего городского населения в пределах от 800 до 1250 калорий в сутки [158]158
  См. таблицу, составленную на основе официальных немецких документов.


[Закрыть]. (Немецкий же средний потребитель получал даже в 1944 г. суточную норму 1930 калорий.) Но и эти голодные пайки зачастую не выдавались, так как предусмотренные поставки продуктов конфисковались экономическими органами. Так, например, экономическое управление района Ростова докладывало 7 августа 1942 г., что выдача хлеба населению Таганрога, насчитывавшему 90 тыс. человек, через несколько дней будет полностью прекращена из-за отсутствия подвоза зерна. В оперативном донесении 194-й полевой комендатуры V округа в январе 1943 г. говорилось, что продовольственное снабжение населения весьма неважное. Мяса часто не бывает, поэтому оно выдается лишь 3-й и 4-й группам (рабочим, занятым на тяжелых и очень тяжелых работах). Употребление в пищу сельским населением растительного и животного масла, лука, картофеля, птицы, молока и т. п. категорически запрещено. Эти продукты подлежат обязательной 100-процентной сдаче [159]159
  См. DMA, Н 21.25.04./25, В1. 827 und 919.


[Закрыть]. К этому следует еще добавить, что оккупационные органы в 1942 г. повсеместно перешли к выдаче продовольственных пайков в форме производственного питания и лишению рабочих продовольствия в качестве наказания и штрафа, используя эти меры как дополнительное средство принуждения населения к работе.

Все эти мероприятия характеризуют жестокую политику грабежа и уничтожения, проводившуюся господствующими кругами фашистской Германии в области сельского хозяйства и снабжения населения продуктами питания.

Борьба советских партизан наряду с отпором местного сельского населения, пытавшегося всеми средствами воспрепятствовать принудительному учету своей продукции, приводила к срыву значительной части запланированных мероприятий оккупантов. Уже в августе 1942 г. рейхскомиссар «Остланда» Лозе вынужден был признать на вышеупомянутом совещании, проводившемся Герингом с руководителями оккупационных управлений, что в большей части Белоруссии вряд ли можно рассчитывать на урожай, пока не удастся окончательно разделаться с «партизанскими бесчинствами». 10 месяцев спустя Кох был вынужден сделать подобное заявление в отношении районов Украины, подчинявшихся его гражданской администрации.

В каких масштабах действия партизан, в том числе и в оперативном тылу сухопутных войск, уже в 1942 г. затрудняли грабеж сельскохозяйственной продукции, видно из доклада начальника оперативного тыла группы армий «Центр» от 7 ноября 1942 г. командованию группы армий. Даже по осторожной оценке, в результате партизанских действий на территории, находившейся в его ведении, было недополучено 21 тыс. т зерна, 22 тыс. т картофеля и 96 тыс. голов крупного рогатого скота, что обеспечило бы армию в 300 тыс. человек хлебом в течение одного года, картофелем – четырех месяцев и мясом – трех месяцев [160]160
  См. DMA, Н 21.21.04./21, В1. 97.


[Закрыть].

Поскольку сельское население стремилось уклониться от принудительных работ на оккупантов, многие участки земли оставались необработанными или с них не собирался урожай. Поэтому оккупационные органы были вынуждены в 1942 г. и отчасти в 1943 г. направлять войсковые подразделения на посевные и уборочные работы в армейские и войсковые тылы. Эти подразделения выгоняли население на принудительные работы. В июле 1943 г. приказом главного командования сухопутных войск на группы армий была непосредственно возложена задача по проведению уборочных работ в оперативных тылах [161]161
  См. DMA, Н Ю.25.14./01, В1. 854.


[Закрыть]. Однако вследствие тяжелого положения на фронте им становилось всё труднее выделять необходимые силы как для осуществления этих работ, так и для охраны тыловых районов вообще. Более того, стали учащаться донесения из различных мест оккупированных районов о том, что фашистские экономические органы изгонялись из сельских местностей и могли дислоцироваться лишь в крупных опорных пунктах, откуда под сильным полицейским или войсковым конвоем предпринимали вылазки для сбора сельскохозяйственной продукции. Руководитель Житомирского округа Лейзер докладывал в июне 1943 г. Розенбергу, что деятельность немецких сельскохозяйственных органов возможна лишь в 5 из 18 районов округа. Поэтому в их распоряжении оставалось только от 30 до 40 % поголовья скота. О подобном же положении докладывал генеральному комиссару Кубе районный комиссар Слуцка, подчеркивая, что он смог выполнить сельскохозяйственные поставки на 70 % лишь благодаря проведению вооруженных экспедиций [162]162
  См. Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 197.


[Закрыть].

Подобные разбойничьи нападения на сельское население и специальные карательные операции против партизанских районов становились во все большей степени основным средством сбора сельскохозяйственной продукции. Одновременно они обеспечивали и массовый угон советского населения в фашистское рабство. В качестве примера можно сослаться на приказ по оперативному тылу группы армий «Центр» от 25 ноября 1942 г., в котором говорилось, что кроме умиротворения района задача заключается в выявлении запасов и сборе сельскохозяйственной продукции, а также отборе рабочей силы.

Суточные продовольственные нормы, установленные оккупационными органами для местного населения в 1942/43 хозяйственном году (в граммах)

Основание: 1. Распоряжение начальника оперативного тыла группы армий «Центр» от 3 октября 1942 г. 2. Совместное распоряжение главного командования сухопутных войск, штаба экономического руководства «Восток» и имперского министерства (оккупированных) восточных районов от 16 марта 1953 г.

В приказе одновременно давались указания о порядке проведения таких операций охранными дивизиями, которые для этих целей создавали специальные штабы. Несколько недель спустя 286-я охранная дивизия под командованием генерал-майора Рихтера провела операцию «Зима в лесу» в районе Витебск, Невель, Полоцк, во время которой во взаимодействии с экономическим управлением района Витебска у населения было отобрано 8365 голов крупного рогатого скота и около 582 т продовольствия и фуража. Вместе с тем 2041 человек был угнан на принудительные работы. В заключение доклада командования дивизии с сожалением отмечалось, что вследствие недостатка рабочей силы некоторая часть выявленных запасов (сено и картофель) не могла быть вывезена. Однако вся птица до последней курицы и все продукты до последнего килограмма пшена были забраны. В общей сложности в течение только января 1943 г. у населения в тыловых районах группы армий «Центр» в результате нескольких таких операций было конфисковано 2534 т продовольствия и фуража, а также более 26 тыс. голов крупного рогатого скота. Число угнанных на принудительные работы составило только 5460 человек, так как часть населения успела своевременно скрыться. Военных руководителей при этом нисколько не беспокоило, что в разграбленных районах в середине зимы люди оставались без продовольствия, а зачастую даже и без крыши над головой.

Огромных размеров достиг произвол полицейских подразделений и подразделений вермахта под командованием старшего эсэсовского и полицейского начальника Белоруссии фон Готтберга весной и летом 1943 г. Во время карательных операций, проводившихся с июня по август в Минской области, они не только угнали все работоспособное население и забрали полностью все продукты питания, но и сожгли дотла населенные пункты и расстреляли большую часть неработоспособных женщин, детей и стариков, всего около 16 тыс. человек [163]163
  См. Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1941–1944 гг. Минск, 1965, с. 94; Немецко-фашистский оккупационный режим, с. 190.


[Закрыть].

Но даже неограниченный террор не смог обеспечить реализацию немецко-фашистских грабительских планов. Их результаты и в 1942/43 хозяйственном году, даже учитывая 5 млн т награбленного зерна, которое во всех мероприятиях по выявлению и учету сельхозпродуктов стояло на первом месте, были значительно ниже ожидавшихся фашистскими экономистами и политиками.

Провал попыток побудить советских крестьян к коллаборационизму с помощью введения реакционного аграрного порядка при тщательной маскировке его колониалистской направленности и активное сопротивление крестьян эксплуататорским мероприятиям, несмотря даже на применение неограниченного массового террора по отношению к сельскому населению, свидетельствовали о бесперспективности планов фашистского оккупационного режима и в аграрно-политической области. Советские крестьяне защищали в борьбе против этого режима не только свою личную собственность и результаты своего труда, но и основу советского строя – социалистический способ производства. Как раз это и являлось основной причиной того, почему оккупационный режим не смог достичь своих целей, несмотря на значительные усилия в аграрно-политической области и даже привлечение целой армии специалистов сельского хозяйства, а также подразделений полиции и вермахта.

Период с весны 1942 г. по лето 1943 г. является, несомненно, периодом наибольших усилий фашистского оккупационного режима по экономической эксплуатации оккупированных советских районов. Для него характерна попытка добиться бесперебойного использования их экономических ресурсов путем расширения и организационной стабилизации эксплуататорского аппарата. Эта попытка, однако, не привела к ожидаемым результатам. Ее провал объясняется в определенной степени ущербом, нанесенным экономике, и ограниченными возможностями фашистской Германии по его устранению, но главным образом – боевыми действиями Красной армии и отпором со стороны населения оккупированных районов. Их успешная борьба все явственнее обнаруживала провал фашистской экономической политики на оккупированной советской территории.

3. Роль вермахта в депортации советских граждан на принудительные работы в Германию

Насильственный вывоз иностранных граждан на принудительные работы в Германию в период Второй мировой войны не является чем-то новым в истории германского империализма и милитаризма. Ему предшествовали подобные же мероприятия периода Первой мировой войны, получившие особо широкий размах с принятием в 1916 г. тотальной военной программы, так называемой «программы Гинденбурга», когда под давлением армейского руководства и германских монополий наряду с военнопленными в Германию было насильственно доставлено около полумиллиона бельгийских, французских, польских и русских гражданских рабочих [164]164
  См. Фёрстер Г., Хельмерт Х., Отто Х., Шниттер Х. Прусско– германский Генеральный штаб (1640–1945 гг.). Berlin 1966, S. 152 f.


[Закрыть]. Стремление фашистского германского империализма покрыть образовавшийся дефицит в рабочей силе с помощью принудительного использования иностранных рабочих не было, однако, простым повторением мероприятий Первой мировой войны. Размах и методы депортации приняли, особенно после нападения на Советский Союз, невиданный характер открытого массового порабощения. Таким образом, и в этой области господствующие круги Германии превзошли своих предшественников.

Использование иностранной рабочей силы уже в начальный период Второй мировой войны приняло в соответствии с планами, разработанными центральными органами фашистского государства совместно с ведущими монополиями, огромные масштабы, значительно превосходившие его размеры в период 1914–1918 гг.

До июля 1941 г. кроме военнопленных в Германию было депортировано около 2 млн гражданских рабочих из 18 европейских государств, в том числе: 873 тыс. из Польши, более 150 тыс. из Чехословакии, до 200 тыс. из Бельгии и Нидерландов, а также десятки тысяч из Франции, Югославии и других стран. Почти половина из них работала в сельском хозяйстве и более 30 % в военной промышленности. Только незначительная часть рабочих приехала в Германию по собственному желанию на основании трудовых соглашений или по вербовке. Основным методом привлечения рабочей силы уже с начала войны стала насильственная депортация. В соответствии с этим оплата труда рабочих была чрезвычайно низкой, а условия работы и обращение – в особенности с польскими рабочими – часто просто нечеловеческими.

Массовое использование советских граждан в германской военной экономике – в основном из расчета на молниеносную войну, а также и по политическим соображениям – вначале фашистскими планами вообще не предусматривалось. Их превращение в подневольных рабов должно было осуществиться в соответствии с целями войны главным образом на месте. Эта точка зрения, однако, уже летом 1941 г. несколько изменилась. Учитывая неожиданно высокие военные потери на германо-советском фронте и дефицит в рабочей силе в германской военной промышленности, который в августе 1941 г. составил 348 тыс. человек в сравнении с 259 тыс. в феврале, несмотря на то что туда ежемесячно направлялось в среднем 105 тыс. человек, в том числе около 20 тыс. военнопленных и иностранных гражданских рабочих, различные инстанции стали выдвигать предложения об использовании там советских военнопленных и гражданской рабочей силы из оккупированных советских районов. Эти соображения базировались на расчете скорого поражения СССР. Главное же внимание уделялось выполнению указаний Гитлера, данных им в июле 1941 г., о необходимости перевооружения сразу же после победы над Советским Союзом для дальнейшего ведения войны против Великобритании.

Первые конкретные планы были разработаны Верховным главнокомандованием вермахта в июле и августе 1941 г. Наряду с заменой французских военнопленных, занятых в германском сельском хозяйстве, советскими военнопленными предусматривалось также использование последних на строительных работах на Западе для высвобождения немецких строительных батальонов, которые могли быть использованы в военной промышленности. Почти одновременно стали поступать заявки и от германских монополий на советских квалифицированных рабочих. Так, имперское объединение «Уголь» затребовало уже в октябре 1941 г. от 10 до 12 тыс. украинских горнорабочих из района Кривого Рога для направления их на Рурские горные промыслы. С этой целью в первой половине ноября 1941 г. комиссия в составе представителей имперского объединения «Уголь», Верховного главнокомандования вермахта, имперского министерства труда и других управлений и ведомств фашистского государства и нацистской партии отбыла в Донбасс, где ею совместно с оккупационными органами были приняты необходимые меры к депортации советской рабочей силы. Уже в составе этой комиссии государственно– монополистическое переплетение органов государственной власти и фашистского германского империализма нашло свое четкое выражение.

Нажим монополий и руководства вермахта, в особенности отдела экономики и техники, привел в ноябре 1941 г. – под влиянием развития событий на германо-советском фронте – к тому, что управление по четырехлетнему планированию дало согласие на немедленное использование большого числа советских рабочих на принудительных работах в Германии. Хотя, как и ранее, на первом плане стояло использование военнопленных прежде всего на каменноугольных шахтах, транспорте и отдельных военных предприятиях, уже подчеркивалась необходимость использования на транспорте, в промышленности и сельском хозяйстве гражданских советских рабочих, которые должны были содержаться практически как пленные. От всех инстанций требовалось максимальное использование русской рабочей силы. Решающее влияние на изменение точки зрения в отношении использования советских рабочих на принудительных работах в Германии оказал окончательный провал фашистской стратегии молниеносной войны зимой 1941/42 г., в результате которого, как уже указывалось, была вскрыта нереальность использования этой рабочей силы. Массовое использование иностранных рабочих стало главной проблемой дальнейшего ведения войны, поэтому 10 января 1942 г. Геринг дал указание, в котором подчеркивалось возросшее значение использования советской рабочей силы.

Характерным для господствующих кругов фашистской Германии и ее руководящих органов является то, что только в связи с этим стала раздаваться, и то задним числом, критика в отношении массовой смертности советских военнопленных зимой 1941/42 г., в которой было повинно непосредственно Верховное главнокомандование вермахта и его управление по общим вопросам во главе с генералом Рейнеке. Так, министериаль-директор Мансфельд из имперского министерства труда заявил 10 февраля 1942 г. представителям военных и гражданских экономических органов, что возникших трудностей с рабочей силой можно было бы избежать, если бы своевременно было принято решение о широком использовании русских военнопленных. В распоряжении германских властей их имелось 3,9 млн (количество это явно преувеличено, так как в лагеря военнопленных направлялись и гражданские лица), а осталось только 1,1 млн человек. Только в период с ноября 1941 г. по январь 1942 г. умерло 500 тыс. русских. Количество занятых на работах советских военнопленных составляло 400 тыс. человек. Поэтому все большее значение приобретал вопрос использования советского гражданского населения. Из сообщения Мансфельда далее следует, что уже в январе – феврале 1942 г. еженедельно на принудительные работы в Германию угонялось от 8 до 10 тыс. советских людей. Он даже подчеркнул нелепость транспортировки этой рабочей силы в открытых или неотапливаемых закрытых товарных вагонах, ибо в пунктах назначения приходилось выгружать трупы.

С созданием управления генерального особоуполномоченного по использованию рабочей силы принцип рабского труда порабощенных народов, провозглашенный фашистским германским империализмом, стал принимать гигантские размеры. 20 апреля 1942 г. Заукель разработал свою первую программу. В ней он заявил, в частности, что наряду с усиленным привлечением немецких рабочих и полным использованием военнопленных на работы в Германию должно быть направлено громадное количество иностранных рабочих. Крупнейшим резервуаром рабочей силы являются оккупированные советские районы, людские резервы которых должны быть исчерпаны до конца путем проведения мобилизации гражданских лиц обоего пола, начиная с 15-летнего возраста, в особенности квалифицированных рабочих. Эти районы должны покрыть три четверти германской потребности в иностранной рабочей силе. Наряду со специальным военно-экономическим использованием рабочих предусматривалось направление полумиллиона здоровых и крепких девушек на работу в Германию в качестве домашней прислуги.

С полной ясностью Заукель высказался и о методах привлечения этой рабочей силы. Если не удастся заполучить ее на добровольной основе, то необходимо, считал он, прибегать к набору или даже принудительной вербовке. Одновременно он доложил об увеличении в три раза плана транспортировки рабочих, составленного еще до его вступления в должность, и о переносе выполнения его основной части на май – июнь 1942 г. с тем, чтобы уже начать использование упомянутой рабочей силы в целях обеспечения как предстоящих военных операций, так и сельскохозяйственных работ.

По проведенным управлением Заукеля подсчетам, немедленная потребность в иностранной рабочей силе составляла весной 1942 г. 1,6 млн человек [165]165
  См. История Великой Отечественной войны, т. 2, с. 385.


[Закрыть]. Если в некотором роде предшественник Заукеля Мансфельд в конце февраля 1942 г. определял потребное количество советской рабочей силы в 627 тыс. человек, то по новым планам из оккупированных советских областей – без учета домашней прислуги – должны были депортировать около одного миллиона. Это была только первая из многих заукелевских программ депортации, в соответствии с которыми из оккупированных районов вплоть до 1944 г. насильственно угонялось все возраставшее количество людей.

Для осуществления этих программ была создана обширная организация. Она охватывала внутри страны фактически весь находившийся до тех пор в ведении имперского министерства труда рабочий аппарат. Кроме того, в оккупированных странах и районах возникла целая сеть бюро труда. Только в период с февраля до начала декабря 1942 г. на Украине было открыто 110 бюро труда. Украина являлась основным резервуаром вывоза «восточных рабочих» [166]166
  Первоначально оккупанты предполагали вывезти из оккупированных районов Советского Союза на принудительные работы в Германию 15 млн. рабочих. (См. Краль В. Преступления против Европы. М.: «Мысль», 1968, с. 267.) Им удалось угнать в Германию несколько миллионов советских граждан, в том числе значительное количество – с Украины. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Наряду с этим операции по набору рабочей силы проводились на всей оккупированной советской территории, включая армейские и войсковые тыловые районы. Особое исключение было временно сделано для прибалтийских районов (главным образом для Эстонии и Латвии), где до начала 1943 г., учитывая планы «онемечивания», насильственное привлечение нерусского населения на принудительные работы не проводилось. В прифронтовой полосе – вследствие потребности фашистских войск в рабочей силе, а также роста сопротивления народных масс – отдельные районы были временно закрыты для проведения депортации населения.

Полномочия Заукеля в отношении оккупационных управлений были определены распоряжением Геринга от 27 марта 1942 г., которым ему было предоставлено право отдачи распоряжений по всем вопросам, связанным с рабочей силой. Однако попытки самостоятельных действий комиссий по набору рабочих на захваченных территориях вызвали, в особенности в оккупированных советских районах, недовольство военных властей, которые усматривали в этом покушение на предоставленные им неограниченные права и вместе с тем опасались, что им самим не хватит рабочей силы для проведения необходимых работ. В распоряжении Верховного главнокомандования вермахта от 24 апреля 1942 г. в отношении действий представителей генерального особоуполномоченного по использованию рабочей силы в прифронтовой полосе на Востоке было поэтому определено, что они должны осуществлять свою работу через имеющиеся там военно-экономические органы. Эти уполномоченные (по возможности только солдаты, прошедшие службу) для этих целей были призваны в вермахт и в качестве зондерфюреров включены в состав военно-экономических органов прифронтовой полосы. Хотя их деятельность и осуществлялась по указаниям генерального особоуполномоченного, эти указания должны были отдаваться через штаб экономического руководства «Восток» и его службы. Показательными в этой связи являются записи генерала Нагеля, назначенного в 1942 г. временно начальником военно-экономической организации «Восток» и предпринявшего в июне того же года инспекционную поездку по тыловым районам группы армий «Юг». Он отмечал, в частности, что члены вербовочной комиссии министра Заукеля, которые ранее самостоятельно действовали даже в тыловых армейских районах, были уже подчинены военно-экономическим управлениям и носили форму зондерфюреров. С тех пор был наведен порядок и установлено тесное взаимодействие. В конце сентября 1942 г. на основании, по-видимому, жалоб Заукеля Гитлером было дано указание расширить полномочия аппарата по насильственному набору рабочей силы, в соответствии с которым генеральный особоуполномоченный получил право назначать центральных уполномоченных, непосредственно подчиненных ему, при военных и гражданских управлениях.

Естественно, что между органами Заукеля и военными оккупационными властями не было никаких принципиальных разногласий в целях, которые они преследовали. И те и другие были глубоко заинтересованы в рабском труде советских граждан и в определенной степени зависели друг от друга, так как органы Заукеля во все больших масштабах осуществляли депортацию рабочей силы, но могли действовать, лишь опираясь на штыки оккупационного режима. Тесное сотрудничество органов Заукеля с вермахтом, а также полицейскими и эсэсовскими органами и органами службы безопасности Гиммлера является характерной особенностью осуществления программы порабощения населения во временно оккупированных советских районах.

В связи с этим следует остановиться на утверждении, часто выдвигаемом буржуазной историографией, в особенности в работах, посвященных оккупационной политике фашистской Германии, того, что советское население вначале якобы выражало зачастую готовность к выезду на работу в Германию и что этот «шанс» был будто бы упущен в результате жестокого обращения с рабочими.

Исторические факты и здесь говорят сами за себя. Если вначале отдельные советские граждане и соглашались на выезд на работу в Германию, то это происходило не из-за любопытства и желания познакомиться лично с условиями жизни в «хваленых капиталистических странах», как это цинично утверждает Бройтигам, говоря о советских военнопленных, а из стремления избежать голода и тяжелейших условий жизни, вызванных оккупационной политикой. К тому же следует упомянуть и о том обстоятельстве, что фашистская пропаганда не скупилась на обещания отличных условий жизни и труда в Германии и приложила немало усилий, чтобы преодолеть нежелание и сопротивление населения. Эта вербовочная работа занимала большое место и в активной пропаганде военных органов. Так, отдел пропаганды «У» (Украина) только в июле 1942 г. распространил около 350 тыс. плакатов и листовок, в которых население призывалось записываться на работу в Германию. Вся пропаганда в целом наряду со специальными акциями использовалась для этих целей, причем оккупационные органы пытались различными способами ввести население в заблуждение. Наряду с другими трюками оккупационная пресса публиковала «письма восточных рабочих», в которых восхвалялись отличные условия жизни и работы в Германии. Письма, содержавшие хотя бы намек на действительное положение вещей, задерживались специальной цензурой. Однако советские люди, найдя пути и возможности провести фашистские контрольные органы, сообщали в своих письмах в закодированном виде о реальных условиях жизни и труда.

И тем не менее – еще до того, как ужасная правда об этих условиях дошла до широких кругов советского населения, – число завербовавшихся рабочих было чрезвычайно низким. Так, начальник полиции службы безопасности и СД Украины докладывал 17 апреля 1942 г., что из запланированных в рамках первой акции Заукеля 100 тыс. рабочих в Германию могло быть направлено только около 17 тыс. Чтобы достичь желаемых результатов, необходимо было, по его мнению, отказаться от принципа добровольности и перейти к принудительным мерам. Таким же образом провалилась и уже упоминавшаяся кампания по вербовке 500 тыс. украинских девушек, которых хотели прельстить обещанием полного равноправия с немецким населением, а в последующем и заключением постоянных трудовых контрактов на определенное время. Даже Рейтлинжер, который поддерживает тезис о мнимой «готовности» советского населения к выезду на работу в Германию, замечает по этому поводу, что вместо запланированного полмиллиона удалось завербовать всего от 13 до 15 тыс. женщин и девушек. Если учесть, что до июля 1942 г. только из оккупированных районов СССР было вывезено в Германию в общей сложности 1,3 млн человек, то вышеприведенные цифры как раз свидетельствуют о полном фиаско принципа добровольной вербовки рабочей силы с самого ее начала, что впоследствии было подтверждено и самим Заукелем.

Из вышеупомянутого распоряжения Верховного главнокомандования вермахта от 24 апреля 1942 г. следует, что принудительный набор рабочей силы в оккупированных советских районах, находившихся в ведении военной администрации, с самого начала осуществлялся при непосредственном участии органов штаба экономического руководства «Восток» (для чего при военно– экономических инспекциях и управлениях тыловых армейских и войсковых районов были созданы специальные «группы труда»).

Уже в начале декабря 1941 г. штаб экономического руководства «Восток» во исполнение указаний, полученных на совещании, проводившемся Герингом 7 ноября, направил своим управлениям и службам инструкцию, предписывавшую рассматривать вопрос набора рабочей силы в качестве одной из основных задач. В распоряжении от 26 января 1942 г., направленном трем группам армий, штаб экономического руководства подчеркивал, что набор советской рабочей силы, предназначенной для ликвидации брешей в германской экономике, возникших в связи с призывом немецких рабочих в вермахт, приобретает решающее военное значение, поэтому «мероприятия по ее вербовке» должны выполняться всеми наличными силами и средствами. Для оказания помощи военно-экономическим органам и службам в конце года в оккупированные советские районы секретариатом по использованию рабочей силы имперского управления четырехлетнего планирования совместно с Верховным главнокомандованием вермахта и отделом военной экономики и техники были направлены специальные комиссии во главе с офицерами вермахта и представителями бюро труда. Эти органы, которые практически начали осуществление первых акций по принудительному набору рабочей силы, и организовали совместно с местными службами, начиная с весны 1942 г., массовый угон советских трудящихся в Германию из прифронтовой полосы сухопутных войск.