Текст книги "Вермахт и оккупация"

Автор книги: Норберт Мюллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

4. Принудительное привлечение населения к работам военного характера в районах боевых действий фашистских войск

Наряду с депортацией миллионов людей в Германию привлечение населения порабощенных стран к принудительным работам в интересах германской военной экономики и оккупационных властей, а также их вооруженных сил является характерной особенностью войны, которую вел фашистский германский империализм. Даже в оккупированных капиталистических странах оно носило в основном характер принуждения, так как преобладающее большинство населения, в особенности трудящиеся этих стран, выступало против любой поддержки ведущейся фашистами войны и во все больших масштабах переходило к активному или пассивному сопротивлению.

Подобная же ситуация, но в еще более широких масштабах, сложилась для фашистских органов и на советской территории. Оккупационный режим в захваченных советских районах не мог опереться на сотрудничество населения ни в один из периодов своего существования. Принудительный труд, к которому население привлекалось, являлся поэтому с самого начала основой всех произведенных работ. Специфической формой трудового принуждения являлось привлечение населения к работам, проводившимся по непосредственному обеспечению боевых действий фашистских войск в прифронтовой полосе. Подобные действия, не говоря уже о преступном характере самой войны, которую вел фашистский германский империализм, противоречили во всяком случае международному праву и были категорически запрещены параграфом 52 3-го раздела приложения к 4-му Гаагскому соглашению о правилах и порядке ведения войны на суше.

Уже при расследовании первых мероприятий военных оккупационных органов было установлено, что население привлекалось ими к принудительным работам военного характера посредством применения террористических актов. В качестве характерного примера можно сослаться на приказ по 20-й пехотной дивизии от 17 сентября 1941 г., содержавший обращение к жителям Шлиссельбурга. В нем было сказано, что все мужчины в возрасте от 15 до 55 лет должны собраться у комендатуры к 13.00 17 сентября для направления на работу. Все мужское население, которое не выполнит этот приказ и будет обнаружено в Шлиссельбурге или в пределах 10 км от города, а также на восточном берегу Невы, будет расстреляно.

Фашистские власти после провала планов молниеносной войны пытались придать произвольному привлечению населения к принудительным работам «законный» характер. В середине декабря 1941 г. Розенберг издал распоряжение о введении трудовой повинности в оккупированных советских районах.

Вначале эта рабочая сила использовалась главным образом по сбору оружия и трофеев, а также на погрузочно-разгрузочных работах и перевозках по обеспечению снабжения войск. Население частично использовалось также на работах по разминированию, сбору неразорвавшихся снарядов, а также на других опасных для жизни работах. Отмечались случаи, когда население прогонялось по минным полям, чтобы проложить дорогу фашистским войскам. Так, командование 665-го охранного батальона докладывало коменданту оперативного тыла 16-й армии, что участки местности по дороге на Иссурьево, на которых были обнаружены надписи на русском языке о минной опасности, преодолены без потерь за счет посылки вперед гражданского населения. С наступлением осенне-зимнего периода 1941/42 г. содержание дорог в проезжем состоянии для обеспечения снабжения войск стало одной из главных задач. Многочисленные приказы, как, например, по оперативному тылу группы армий «Юг», требовали использования на таких работах всего гражданского населения с применением самых драконовских мер, даже во время снежных бурь и сильных морозов.

В рамках всеобщего привлечения населения к принудительным работам особое место занимало повсеместное создание специальных рабочих рот из мужчин призывного возраста, находившихся под немецкой охраной. Такие рабочие роты уже зимой 1941/42 г. привлекались для осуществления транспортных, дорожно-строительных и ремонтных работ, а также для строительства оборонительных сооружений.

Наряду с гражданским населением в первое время к принудительным работам в прифронтовой полосе в значительных масштабах привлекались и советские военнопленные. Кроме того, военнопленные использовались и на различных работах во фронтовых частях, в особенности тыловыми службами. Применявшийся фашистскими органами для наименования этих военнопленных термин «добровольные помощники» с большой охотой стал употребляться реакционной буржуазной историографией, использующей его тенденциозно в своих политических целях, ибо он грубейшим образом искажает действительные факты. В принципе вопрос шел об использовании военнопленных на работах под вооруженной охраной, что является нарушением международного права. Во всяком случае, учитывая обстановку в лагерях для военнопленных, здесь они имели больше шансов выжить. Еще более важным являлось то обстоятельство, что многие из военнопленных видели здесь реальную возможность бежать из фашистского плена и уйти к партизанам или даже пробиться к частям Красной армии, что и было многими из них успешно осуществлено.

Количество пленных вследствие уже упомянутых ужасных условий в лагерях очень быстро уменьшалось, в особенности зимой 1941/42 г. Рассчитывать на значительное их пополнение было невозможно по двум причинам. Во-первых, в фашистский плен попадало все меньшее и меньшее количество советских людей, а во-вторых, начиная с весны 1942 г., их стали использовать в возросших масштабах на принудительных работах в самой Германии. Осенью 1942 г. Верховное главнокомандование вермахта по указанию Гитлера отдало распоряжение о немедленном высвобождении находившихся еще в прифронтовой полосе военнопленных для использования их в германской военной экономике и о замене их гражданскими рабочими. Это указание не полностью было выполнено командирами частей, так как они стремились компенсировать постоянно снижавшуюся численность боевых подразделений и частей за счет использования военнопленных в тыловых службах и подразделениях снабжения. Кроме того, как это видно из примера экономического разграбления Донецкого бассейна, советские военнопленные продолжали использоваться и далее на оккупированной советской территории.

Количество привлеченных на принудительные работы советских граждан на оккупированной территории к этому времени было чрезвычайно высоким. Заукель называл на ноябрь 1942 г. цифру – 9 млн человек. По его же данным, на это время в Бельгии, Франции, Голландии и Норвегии на принудительных работах находилось 4,3 млн человек. В обоих случаях, по-видимому, речь шла лишь о рабочей силе, занятой постоянно на принудительных работах для оккупационного режима, и эти данные не включали рабочих, привлекаемых фашистскими органами к различным кратковременным работам, а также крестьянское население.

Требования оккупационных органов на рабочую силу росли постоянно. Причинами этого являлись прежде всего усиление экономической эксплуатации советских районов, а вместе с тем и рост объема различных работ в связи с усилением борьбы против оккупантов, поскольку ремонт дорог и другие восстановительные работы перекладывались на плечи населения.

Не в последнюю очередь касалось это и прифронтовой полосы. В основном здесь действовало указание Генерального штаба сухопутных войск от 10 мая 1942 г. о том, что непосредственная потребность в рабочей силе войск, объем которой устанавливался командованием армий и оперативных тылов, должна была обеспечиваться в первую очередь. Однако постоянно растущая потребность германской военной экономики в рабочей силе, как это было показано в предыдущем разделе, приводила ко все большему втягиванию прифронтовой полосы в сферу действия программы депортации, так что в связи с запросами на рабочую силу дело доходило до столкновений командующих войсками с органами Заукеля. Показательны в этом отношении заметки об уже упоминавшемся совещании Розенберга с представителями военных оккупационных органов 18 декабря 1942 г. Почти все представители групп армий докладывали, что их потребность в рабочей силе в прифронтовой полосе, несмотря на меры принуждения, покрывалась только частично и что в связи с ростом депортации рабочих на принудительные работы в Германию органы по отбору рабочей силы начали конкурировать между собой. После поражения гитлеровцев на Волге дело доходило буквально до споров из-за рабочей силы, прежде всего на южном участке фронта, более всего затронутом его последствиями, так что отдельные командующие войсками, как, например, генерал Фридерики, принявший пост у Рокеса, запрещали даже проведение депортации из своего подведомственного района. Причину этого положения объяснил генерал Нагель, начальник военно-экономического управления района, который указал на опасность, что потребности вермахта могут остаться непокрытыми. Кроме того, необходимо было создание резерва рабочей силы для строительства оборонительных сооружений. Германские военно-промышленные магнаты, однако, не собирались отказываться от своих требований. Через Заукеля они высказывали Гитлеру и, по-видимому, также Кейтелю свое недовольство этими мероприятиями, на что в марте 1943 г. последовало резкое указание начальника штаба экономического руководства «Восток» Нагелю возобновить депортацию в полном объеме и при использовании всех возможностей.

Кратко обрисованный здесь рост потребностей в рабочей силе привел уже летом – осенью 1942 г. к более широкой организации принудительного труда советского населения и переходу от имевшей до сих пор место, в особенности в области военной администрации, практики привлечения населения к временным работам и к постоянному его принудительному использованию.

На подобном решении вопроса в особенности настаивали командующие войсками, так как их потребность в рабочей силе в связи с вышеупомянутыми причинами росла особенно быстро, а плотность населения в прифронтовой полосе из-за проводившейся при отступлении советских войск эвакуации жителей была в среднем самой низкой. Характерным примером этого является памятная записка начальника штаба 2-й армии командованию группы армий «В» осенью 1942 г. Исходя из того что находившееся в районе действий армии население, в том числе и женщины, уже с зимы 1941/42 г. поголовно привлекалось к проведению строительных и ремонтно-восстановительных работ, командование армии в связи с полученным распоряжением об отправке имевшихся в армии военнопленных вносило предложение об организации принудительного привлечения на работы молодых возрастов населения по образцу имперской трудовой повинности. Поскольку в прифронтовой полосе в наличии уже не было незанятой рабочей силы, для этих целей должны были использоваться жители расположенных в глубине тыловых районов оккупированной территории, а привлеченная таким путем рабочая сила направлена в зону действия боевых частей. Тем самым находившиеся еще в этом районе отряды имперской трудовой повинности (с 1942 г. и позднее использовались на оккупированной территории на строительных работах, а местами и для борьбы с партизанами) могли быть переданы в вермахт для прохождения службы в войсках.

Это и подобные ему требования нашли свое отражение в распоряжениях об усилении трудовой повинности населения оккупированных стран и районов, изданных в связи с провозглашением тотального использования рабочей силы и дополнивших мероприятия, проведенные в этой области еще осенью 1941 г. Тем самым оккупационные органы лишали вопрос о привлечении населения к труду даже малейшего признака добровольности. 6 февраля 1943 г., через четыре дня после капитуляции последних немецких частей, окруженных под Сталинградом, главное командование сухопутных войск опубликовало подписанное Цайтцлером «распоряжение о трудовой повинности и привлечении к работам населения в прифронтовой полосе вновь занятых восточных районов», которым все население в возрасте от 14 до 65 лет обязывалось фактически к неограниченному отбытию принудительных работ на оккупантов. (Хотя в «распоряжении» продолжительность рабочей недели устанавливалась в 54 часа, там имелся пункт, по которому население могло быть привлечено к сверхурочным и ночным работам, а также работам в праздничные дни.) Учитывая возможность депортации рабочей силы, в «распоряжении» было оговорено, что работы могут проводиться и за пределами фронтового района. За ослушание, в особенности за уклонение от работ и плохую работу, полагалось строгое наказание. В конце марта последовало соответствующее указание Розенберга рейхскомиссариатам. (Оно имело в основном то же содержание, что и «распоряжение» главного командования сухопутных войск, однако в нем не указывалась продолжительность рабочего времени, а возраст женщин, подлежащих трудовой повинности, ограничивался 45 годами.)

Сразу же после вступления в силу этих документов по всей оккупированной территории прокатилась волна акций по принудительной регистрации работоспособного населения, которая по размаху и жестокости превосходила все прежние мероприятия оккупационных органов подобного рода. Наряду с уже упомянутыми областями использования рабочей силы и увеличением депортации усиливалось массовое привлечение населения к строительству укрепленных оборонительных линий и опорных пунктов. Начиная с момента отхода фашистских войск из излучины Дона и с Кавказа, сначала на юге, а потом и на других участках фронта было сооружено большое количество подобных оборонительных линий и позиционных систем, таких, например, как ростовский плацдарм, Готский вал, прикрывавший Крым, оборонительная полоса «Пантера» групп армий «Центр» и «Север» и др. Особенно большие усилия были направлены на строительство так называемого Восточного вала, главной оборонительной линии стратегического характера, проходившей от полуострова Керчь по рекам Молочная, Днепр и Сож до Гомеля, далее – восточнее Орши, Витебска, Невеля и Пскова, затем севернее Чудского озера и по реке Нарва – вплоть до Балтийского побережья. Названная выше оборонительная полоса «Пантера» являлась ее северной составной частью. Фашистское командование надеялось на этой линии, которая вследствие быстрого продвижения советских войск была выстроена и укреплена лишь частично, окончательно остановить наступление Красной армии даже и после своего поражения под Курском. Важнейший ее участок, проходивший вдоль Днепра, прикрывал не только большую часть богатых в индустриальном и сельскохозяйственном отношении украинских областей, но и одновременно румынский нефтеносный район, и имел наряду со стратегическим и военно-экономическим также и чрезвычайно важное военно-политическое значение по удержанию Румынии и Венгрии на стороне фашистской Германии.

К строительству подобных укреплений на отдельных участках фронта и в армейских районах привлекалось, как правило, поголовно все население. Так, командующий 6-й армией генерал-полковник Холлидт докладывал в начале апреля 1943 г. командованию группы армий «Юг», что в его районе к строительству оборонительных позиций привлечено 22 тыс. человек. В приказе начальника оперативного тыла армии генерал-лейтенанта Буркхардта от 2 октября трем полевым комендатурам армейского района предписывалось выделить на строительные работы принудительным порядком 25 тыс. человек. На участках отдельных дивизий 3-й танковой армии плотность привлеченного к принудительным строительным работам населения иногда достигала 10 тыс. человек. Поэтому в населенные пункты, расположенные в районе действия какого-либо соединения, высылался наряд войск, который производил там обыск, выстраивал население в рабочие колонны и доставлял пешим порядком к соответственным оборонительным участкам (зачастую на значительные расстояния), где оно размещалось в особых лагерях. О том, что этот метод носил общий характер, видно из целого ряда документов. Так, командующий группой армий «Север» Кюхлер приказал в начале июня посадить на казарменное положение или разместить в рабочих лагерях население, насильственно привлеченное к строительным работам. Подобное распоряжение было отдано еще в конце января 1943 г. командованием 2-й армии (группа армий «Центр»). При проведении подобных акций командующие войсками зачастую не обращали внимания на установленный «распоряжением» главного командования сухопутных войск возраст населения и привлекали к работам по строительству фортификационных сооружений детей и стариков.

Больших размеров достигло и принудительное использование населения на работах по превращению городов, сел и деревень оккупированных районов в полосе наступления советских войск в укрепленные опорные пункты. Комендант Харькова затребовал, например, в начале 1943 г. для осуществления таких работ от 90 до 120 тыс. человек, часть которых большими партиями доставлялась и с окраин города.

Каких крайностей достигало это использование рабочей силы, показывает доклад начальника штаба инженерно-саперной службы 7-го укрепленного района, в котором говорится, что из рабочего лагеря Витебск на работу были присланы мужчины и женщины, уже неработоспособные, которым было сказано, что их направляют в лазарет. Среди них были старики, слепые, парализованные, сердечники, которые не выдерживали даже незначительной нагрузки, эпилептики, беременные женщины, больные, страдающие тяжелыми абсцессами, и несколько человек с обмороженными конечностями. Рейнхардт, бывший тогда командующим армией, пытался утверждать позднее, на процессе против военных преступников, что здесь речь шла о единичном случае, происшедшем якобы в результате недосмотра. Однако суд на основании целого ряда документальных данных доказал, что привлечение на работы нетрудоспособных являлось далеко не единичным случаем.

Особенно следует подчеркнуть, что использование местной рабочей силы осуществлялось не только в тыловых районах, но и непосредственно на передовых позициях, причем население безжалостно подвергалось опасности, связанной с ведением там боевых действий.

Поскольку жители всеми средствами пытались уклониться от направления на принудительные работы, фашистские органы применяли специальные методы по их вылавливанию. В качестве характерного примера можно привести утвержденный командованием 3-й танковой армии план 43-го армейского корпуса по проведению насильственного привлечения к работам населения сельских общин корпусного района в начале июня 1943 г. В соответствии с ним населенные пункты должны быть заняты войсками, все трудовое население собрано и вывезено с последующим распределением по дивизиям. На случай, если бы жителям удалось спрятаться при приближении к населенным пунктам указанных войсковых команд, с помощью громкоговорителей должно быть объявлено о том, что населенные пункты заняты ими на длительное время. Считалось, что население будет вынуждено в этом случае покинуть укрытия и таким образом его можно будет собрать. Одновременно в задачу команд входило и выявление мест, где жители прятали свой скот. Исходя из того, что население все же будет пытаться спастись бегством от направления на принудительные работы, кроме вышеупомянутых команд выделялись еще и усиленные подвижные войсковые подразделения для поимки беглых и осуществления транспортировки населения. Попытка к бегству наказывалась расстрелом. Наконец, планом предусматривалось и создание в полосе каждой дивизии рабочего лагеря, обнесенного колючей проволокой, с постоянной вооруженной охраной.

Столь же варварскими, как и методы сбора рабочей силы, были в большинстве случаев условия труда. Нечеловеческие условия размещения (в целях более легкого обеспечения охраны лагеря зачастую устраивались в открытом поле), недостаточное питание и ежедневная работа по 12 часов и более приводили к быстрому истощению сил и частым заболеваниям рабочих, так что лагеря должны были вновь пополняться уже через короткие промежутки времени. При этом рабочие принуждались варварскими методами к высокой интенсивности труда. Командование 29-го армейского корпуса отдало, например, распоряжение о том, что лица, уклоняющиеся от работы или занимающиеся саботажем, должны быть повешены по приказу любого офицера, который только окажется поблизости. Необходимо отметить, что не все солдаты, выделявшиеся на охрану лагерей, действовали с одинаковой жестокостью, что вызывало гнев высокого начальства. Так, генерал-полковник Рейнхардт отмечал во многих приказах, что рабочие работают слишком плохо, но недостаточно подгоняются охраной. Он требовал в связи с этим не только использования рабочей силы на принудительных работах «вплоть до изнурения», но, как это видно из его собственноручной приписки к проекту приказа в январе 1944 г., даже привлечения к ним детей в возрасте старше 10 лет. Подобные приказы отдавались и другими старшими военными начальниками, например, генерал-фельдмаршалом Бушем, временно исполнявшим обязанности командующего группой армий «Центр», который положительно оценил преступные действия Рейнхардта.

Привлечение населения к принудительным работам на оккупантов использовалось ими одновременно и как массовая репрессия для подавления народного сопротивления. Об этом свидетельствует содержание листовки, выпущенной в июне 1943 г., с обращением к местному населению. В ней говорилось, что за активную поддержку партизан в целом ряде населенных пунктов района были отобраны все работоспособные жители и направлены на принудительные работы в другую местность сроком на три месяца. Скот их передан под охрану войск. Оставшиеся родственники могли начать переписку с близкими лишь в том случае, если сообщат немецкому командованию что-либо о партизанах. При подтверждении сведений угнанные лица могли быть возвращены назад.

Эта низкая попытка шантажа имела так же мало успеха, как и уже упоминавшееся выше стремление побудить население к предательству путем осуществления раздела земли и предоставления других льгот. Поэтому оккупационные органы наряду с проведением депортации населения из партизанских районов в немецкие концентрационные лагеря приступили к созданию при полевых и районных комендатурах специальных штрафных рабочих лагерей для непокорных. Практически эти рабочие лагеря являлись дополнением к уже имевшимся на оккупированной территории с 1941 г. концентрационным лагерям для «подозрительных» и «нежелательных» лиц.

Во все большей степени разворачивались против этих мероприятий принуждения действия советских партизан. Наряду с уничтожением только что возведенных укреплений партизаны предпринимали налеты на вооруженные подразделения, выделенные для охраны лиц, пригнанных на принудительные работы. В качестве примера можно привести нападение партизан на подразделения, охранявшие население, принудительно используемое с начала 1944 г. на строительстве оборонительного рубежа на реке Збруч. 3 марта партизанские отряды «Смерть фашизму», имени Суворова и имени Котовского разгромили в результате неожиданного налета фашистские охранные подразделения, в том числе 725-й строительный батальон, и освободили несколько тысяч советских граждан.

Использование населения на принудительных работах по поддержанию в рабочем состоянии немецкой сети коммуникаций в оккупированных советских районах наряду со строительством линий укреплений и оборонительных позиций становилось с усилением народной борьбы первоочередной задачей оккупационных органов. Если вначале их главную заботу составляло содержание в исправности путей сообщения, то летом 1943 г., особенно с началом осуществления партизанами крупных операций «рельсовой войны», на первый план вышли почти непреодолимые трудности по постоянному восстановлению путей. Кроме значительных собственных сил (около 120 тыс. человек, в том числе немецкие железнодорожники-строители, инженерно-саперные части железнодорожных войск, подразделения организации «Тодт», отряды имперской трудовой повинности) и военнопленных на этих работах в больших масштабах стало использоваться и гражданское население. Кроме специальных, приданных немецким строительным и ремонтно-восстановительным подразделениям постоянных рабочих команд типа уже упоминавшихся рабочих рот к ним привлекались жители населенных пунктов, расположенных вблизи путей сообщения. На этих жителей возлагалась ответственность не только за ремонтно-восстановительные работы, но и за обеспечение бесперебойной работы путей сообщения. Так, по действовавшему в Белоруссии распоряжению, на местное население была возложена ответственность за обеспечение бесперебойной работы всех путей сообщения, проходивших по территории генерального комиссариата. Наряду с другими вопросами было установлено, что деревенские старосты должны были, по указаниям местных оккупационных властей, назначать специальные команды для разведки мин и разминирования, а также выполнения других задач по охране коммуникаций. Всем уклонявшимся от этих работ грозила смерть. К первоочередным задачам, кроме того, относилось строительство новых путей сообщения, полевых железных дорог и т. п. в прифронтовых районах.

Поскольку выше были рассмотрены главным образом специальные формы массового привлечения населения к принудительным работам во фронтовом районе сухопутных войск, необходимо указать на то, что и в оккупированных тыловых районах, находившихся под управлением гражданской администрации, подобные работы также носили массовый принудительный характер. В этой связи следует сослаться в качестве примера на принудительные работы, к которым привлекалось латвийское сельское население. Только в 1942 г. кроме выполнения своих непосредственных сельскохозяйственных работ оно вынуждено было отработать на оккупантов более 2,6 млн рабочих дней на извозных работах. В период с начала 1943 г. до середины 1944 г. общее количество отработок на различных физических и извозных работах составило 8,4 млн рабочих дней.

Привлечение населения к принудительным работам на оккупационные органы, в особенности на фашистские войска, достигло кульминации в период с лета 1943 г. до весны 1944 г. Но даже отход фашистских войск с советской территории еще не означал полного избавления советских людей от рабства, так как войска угоняли с собой еще десятки тысяч человек. Так, группа армий «Южная Украина» при отходе на территорию Румынии летом 1944 г. имела при себе около 40 тыс. насильственно угнанных советских рабочих, часть которых была оттуда переправлена в Германию. Подобным же образом обстояло дело и в группе армий «Центр». Во время продвижения советских войск от Вислы до Одера в январе 1945 г. только сборными и пересыльными пунктами 1-го Украинского фронта было зарегистрировано 49 500 принудительно угнанных советских граждан, причем многие из них попали туда потому, что их тащили с собой отступавшие фашистские войска [175]175
  Cм. DMA, Н 10.25.07/64, В1.281,326 ff; История Великой Отечественной войны, т. 5, с. 89.


[Закрыть]. Только с разгромом фашистских вооруженных сил в этих странах и для них пробил час свободы.