Текст книги "Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ)"

Автор книги: Нора Ольвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Выбирались из города, долго. Строения, словно вросшие в скальные породы в хаотичном порядке, размешались на холмистых склонах. Здания Эдинбурга, из серого песчаника слоистого, с тёмными прожилками, несмотря на строительный средневековый бум в Европе, сильно отличались от своих собратьев на материке.

А ещё смог – казалось, он был везде. Население отапливалось углём, не самого лучшего качества. Но ведь можно же было что-то изменить в архитектуре и организовать по-другому в домах вывод копоти. Куда были потрачены деньги, что король взял в княжестве? Уж явно не на развитие. Дороги ужасного качества. Узкие мосты. Ведь милорд Иаков видел, как всё организованно у нас в княжестве. Почему?

Тесный, скорчившийся на пологом склоне Замковой скалы город; его, конечно, можно было назвать уютным и самобытным. Но сильные запахи мешали мне это сделать. Казалось, вонь, впитываясь в наши одежды и волосы ещё долго, будет напоминать нам о королевской резиденции в Эдинбурге.

Люди, что доверились нам, непривычные к физическим нагрузкам были слабым звеном во всей этой истории. Просто балласт.

Но, я не могла их оставить в этом городе. Не могла.

Дети. Просто ангелы. Проснувшись, не издали ни одного звука, вцепившись испуганно в одежды взрослых, они взирали на нас с непонятными эмоциями. В их глазах замерло ожидание и надежда. Ведь всё когда-то заканчивается. Они это знали. И этот период жизни однозначно закончится. Всё будет хорошо.

Это уже было.

Когда-то.

Анжелик и Антонио.

Чужие дворы и подворотни, улицы и улочки, глухие заборы им нет конца. Лай встревоженных собак. Громкие голоса, ссоры местных жителей, переходящие в потасовки. Это было нормой. Нам не нужно привлекать к себе внимание. Осталось совсем немного. Наверное. Глоток воды. Кто подал мне воду? Неважно… к чему подозрения.

Кусты, что цеплялись за одежду, оставляя колючки. Уже лучше, так как начались поля; последние дома, стоящие на окраине, вот и они остались позади. Я обернулась. Все на месте.

Встретилась глазами с Ним.

«– … вот и вы в этой шкуре, сеньор герцог. Когда обстоятельства загоняют вас как дикое животное на охоте. И порой, нет надежды. А так хочется жить. И это зависит только от вас самих; возможность выжить – от возможностей вашего тела и разума. Сиятельный герцог, как вам такой расклад? Не жмёт одежонка моих рабочих»?

Это всё мысли. Куда без них? А как хотелось бы их озвучить. К чему вот только?

Сколько часов мы бредём в темноте? Целую бесконечность!

– Осталось немного, донна Каталина.

Вейлр взял у кого-то старшего ребёнка на руки.

– Ускоримся, сеньоры.

– Давайте мне эту малышку сеньор, – обратилась я к измученному пожилому мужчине, который помогал невестке нести внучку.

– Осталось совсем немного. Держитесь.

Прижала к себе маленькую девочку и словно второе дыхание открылось. Эта маленькая нежность, доверчиво прижавшись ко мне, обняла ручонками за шею. А далее и вовсе не спускала глаз с моего лица.

– Ты поедешь со мной на лошадке? Далеко, далеко. Я тебе, зато песенку спою. Хочешь?

Восторг в детских глазах. И кивок головой.

– Только на французском, хорошо? Ты любишь приключения? Я очень.

И мы тихонечко с мадемуазель Илоной затянули любимую песенку Анжелик про далёкие края. Ведь мадам Жанна давно уже переложила все музыкальные композиции, что я помнила на французский язык и подобрала к ним музыку. Думаю, что наш настрой поднял градус настроения у всего отряда. Детей передавали из рук в руки. Давая возможность людям отдыхать.

Но верхом малышка ехала только со мной. Мы привязали кроху к моему телу импровизированным кенгуру для мам. Его мы быстро скроили острым кинжалом из широких юбок моего вчерашнего наряда. Нам было удобно вместе в большом седле. Позади, пристроилась Илона, прижавшаяся ко мне, укутанная в плед, и согревающая мою спину, что застыла в уверенной посадке.

– Мессир Вейлр, выдвигаемся! Ведите, мы за вами.

До чего же выносливы лошади в Шотландии. Хотя, если задуматься, наш вес в сумме был примерно равен одному взрослому плотному мужчине.

Было трудно. Тяжело. Сказывалась безмерная усталость. Но главное мы удалялись от города в нужном направлении. Я не рассматривала, кто и как разместился верхом. Лошадей всем не хватало. Не маленькие разберутся. Наш с Илоной вариант будет для них хорошим примером.

Бешеная скачка в ночи. Желание быть как можно дальше от места, в котором скоро произойдут страшные злодеяния. Затем ритмичный и спокойный аллюр, удобный для всех.

Мне показалось, или я уснула в седле? Полностью доверившись умному животному. Это произошло неосознанно. Я как будто выключилась.

Осознавала это, но не могла вернуться. Кто-то подъехал и пересадил Илону на другую лошадь. Вероятно, произошла рокировка. Пытаясь стряхнуть сон, я ощутила сильные руки, что мягко забрали у меня поводья. Откинув спину на чьё-то твёрдое, мускулистое тело, придерживая малышку одной рукой, схватилась за луку седла.

– Вейлр, мы где? Сколько ещё осталось?

Ответ я уже не слышала, уплывая далеко, далеко. Уходя практически в бессознательное состояние. Только кузнец мог так осторожно держать меня, облокачивая голову на плечо, ему я доверяла, как отцу родному. Он и был им долгое время. Он и месье Жак. Жак. Горечь заполнила сознание. Мой учитель, его глаза, они были всюду. Только он мог заметить, что я уснула в седле. А ещё отец.

Воспоминания кадрами киноленты ложились во сне, перенося меня в Париж. Я выхаживаю больного кузнеца. Его благодарность не знает границ. Он прикладывает мои натруженные руки к своему сердцу. А потом становится моей тенью, на многие месяцы восстановления. Великолепные дамы – Бланка и герцогиня Анна, сад в Лувре.

Скучаю.

Сюжеты наслаивались одни на другие. Комнаты и гостиные. Дворцы и каравеллы. Дядюшка Франциск, и его длинные ноги, горящий камин, чашечка какао. Передо мной проносилась вся моя жизнь.

Тёмная комната, свечи, которые скоро зажигают слуги. Тело. Его вносят на носилках и перекладывают на кровать. Тихий стон. Что происходит? Где я?

– Вейлр! Только не это!

Нет. Это не он.

– Мессир Томас Уилсон, что с вами?

Меня не слышат! Меня никогда не слышат во сне.

В комнату кто-то входит. Оборачиваюсь. Милорд Иаков.

– Она приходила, милорд. Она смотрела мне в глаза.

– Кто? – Изумлённый голос короля.

– Мадонна, сир. Она была моей смертью с глазами донны Каталины.

– Оставьте это Томас. Кто на вас напал? Вы сможете их описать? Вы узнали их? Дайте уже показания.

– Она смотрела мне в глаза, сир. Смерть, в чёрном, траурном платье, она ждёт ребёнка. Сир. Вашего ребёнка, – это было похоже на бред.

– С немым укором, с глазами Донны Каталины. Я предал всё, во что верил. Сир. Нельзя делать то, что вы задумали. Вы лишитесь всего. Наследника и престола. Семьи и жизни. Страна погрязнет в войнах. Мадонна, она приходила взглянуть мне в глаза. Укор. В них был укор.

Король перекрестился.

Томас стонал всё сильнее. Крик жуткой боли заполнил моё сознание, и, казалось, всю комнату, весь королевский дворец. Его нательная рубашка стала пропитываться кровью.

Доктора, разрезав её, замерли в священном изумлении.

Все шрамы, что зажили, ещё в Новом Свете заново воспались. Как будто пытки были произведены только сейчас. Я смотрела и узнавала удары, что наносила своим стилетом. Это я так мысленно убивала этого человека. Вонзая острое оружие в его плоть!

Умирая, он что-то ещё говорил королю. Он не просил. Он предрекал.

– Она заберёт всех ваших детей! Сир! Остановитесь!

– Но я не убивала его!

Как он мог получить раны, которые я наносила мысленно, в порыве гнева. Бежала коридорами дворца, ища выход. Но даже в самых запутанных путях есть надежда на исход, на освобождение от оков самозабвения. Страхи и сомнения, как призраки, преследуют, мешая двигаться вперёд. Но сила воли побуждает продолжать, искать выход даже там, где кажется, что его нет. Мне везде казалась кровь. Я боялась притронуться к стенам, боялась испачкать руки, всю себя. Я не хотела быть грязной! Я не убивала его!

Забившись в какой-то угол, отчаявшись найти выход, ждала рассвета. Для своей Души. Где он, рассвет для моей Души?

Закрыв глаза, слушала тишину. И вновь искала ответы на свои вопросы, на свои томительные сомнения. В мерцающей тьме, прокладывая путь мыслям, стремилась обрести понимание и спокойствие. Душа жаждала пролить свет на тайны, которые скрывались где-то в глубине сознания.

– Дитя, вы где? Я слышу, как бьётся ваше сердце. Я найду вас.

Тихий смех. Жуткий и такой тихий. Смех. Смех, преследующий и настигающий.

Мадонна! Мессир Томас. Он идёт за мной.

И снова бег.

Нет, это уже был полёт. Полёт в вязкой, бесконечной темноте, её тихий покой затягивал. Завораживал. Невесомый, уютный. Не нужно было дышать и думать, бежать. Можно просто парить. Просто быть.

Покой!

– Выбирай, дитя, – тихий шелест в сознании.

Вязкая тишина убаюкивала, уносила вдаль. Хотелось просто раствориться в ней и стать ничем. Самой Вселенной, быть может. К чему бороться? Ведь и так всё хорошо.

Но смогу ли я быть собой?

Или я стану множественными частичками всего бытия?

– Я не оставлю их! Я нужна своей семье. Я выбираю жизнь!

– Жизнь – тяжёлая ноша, дитя.

Шёпот – тихий уплывающий шелест и стук сердца в сознании. Моего сердца! Или нет?

* * *

Она не просыпалась. Словно и не дышала. Облокотившись на него, вначале звала мужчину по имени Вейлр. Он был рядом. Не отставал, не спуская с них глаз. А затем донна затихла. Рука, что держалась за луку седла, ослабла и безвольно легла ему на колено.

Занятный браслет, почему-то слегка большой по размеру, скользнул на верхнюю сторону её ладони. И он с изумлением узрел око, что взирало на него сине-васильковым сапфиром небывалой чистоты. Sarcosanctus – неприкосновенен.

Единственная в своём роде Княгиня д' Арагонна. Этот род был основан Изабеллой Кастильской – королевой легендой, при поддержке всеми королевскими домами Европы. За определённые услуги и знания носитель сего знака был неприкосновенен. Конечно, знак должен был подтверждаться грамотой. Но он почему-то не сомневался в её наличии.

Интересно король Карл знал об этом, когда планировал их брак, а затем заключение этой девочки в монастырь? Или хотел его руками устранить бастарда своей давно умершей тётки и завладеть её имуществом. Как он понял княгиня совсем не бесприданница.

Четыре года поисков сбежавшей невесты. И вот она, доверчиво прижавшись, спит в его руках. Сейчас главное – удержать, не упустить своевольную и свободолюбивую донну, которая словно птичка может вспорхнуть в небеса и пропасть из вида.

Возле озера решили сделать привал. Густой лес скрыл путников. Маленького ребёнка давно уже передали матери, отвязав его от княгини.

– Ваша светлость, позвольте.

Крупный мужчина, она называла его мессир Вейлр, подойдя к уставшей лошади и всаднику, забрал у него девушку; это позволило ему спешиться и освободить животное от седла.

Закутав донну в тёплый плед, месье Вейлр присел на поваленное дерево, не спуская на землю свою ношу.

– Давно такого не было. То ли сон, то ли обморок. Эта страна вытягивает с неё все силы. Нужно возвращаться в Салерно. Вечный холод и отсутствие солнца. Сырые и холодные замковые стены изведут её, в конце концов.

Мужчина бурчал что-то и недовольно смотрел на туман, что, клубясь над озером, собирался, по-видимому, окутать непроглядной дымкой сырости и мглы лес, в котором нашли приют странники.

Было очень трогательно наблюдать, как здоровяк с огромными ручищами держит его невесту словно ребёнка. Не кладя её на холодную землю. Подошла служанка.

– Я нашла прошлое место нашего отдыха, но видать, были дожди или обильный туман, всё отсырело.

Брат камеристки стал складывать настил из веток и листвы. Острым орудием, срубая ветки с деревьев. Ему все помогали. Исчезли социальные границы. Затем ровными рядами сложили на настил заплечные сумки и мягкие баулы, покрыли их пледами. И на такое импровизированное ложе положили девушку. Рядом разместили детей, попросив их не баловаться, и не будить благородную сеньору. Все занялись своими делами. В итоге все женщины, так или иначе, разместились вокруг донны Каталины, согреваясь друг от друга и пытаясь хоть немного поспать.

Княгиня поразила его с самого начала; ею был разыгран спектакль с леди в положении, она проникла в посольство. Судьба сама отдала её ему в руки!

Ни чего, не подозревая, а затем молниеносно оценив ситуацию и увидев сеньор с детьми, она сразу предложила свою помощь. Он почему-то был уверен, что обязан ей поддержкой только из-за наличия тех самых детей в посольстве. Хотя, если бы не маленькие дети и их матери, они бы уже давно покинули столицу Шотландии, догадываясь о возможном перевороте.

Её речь в собственном особняке и поведение дало понять ему, что княгиня привыкла к тому, что её слушают и ей подчиняются. Она умела говорить, спокойно отдавать распоряжения и при этом много делала сама для общего дела. Заботясь обо всех. Что вызвало уважение и невольное почитание к её положению всех сотрудников посольства.

Обессилившая, словно забылась, отключилась, но продолжала держаться в седле. Ребёнок и камеристка. Она осознавала свою ответственность за них, даже во сне. Умное животное моментально уловило изменения в поведении седока и стало останавливаться.

А он не мог понять своих ощущений. Возникло сильное желание защитить её. Возможно, от самого себя, и уж точно от короля Карла. От всего света, с его злобными замечаниями в отношении её происхождения.

А ещё он осознал, что она действительно живёт по своим законам совершенно другой жизнью. Княгиня, была бы бесконечно счастлива, если окружающий мир забыл бы про её существование. И, наверное, ей по большому счёту совершенно, всё равно на тот момент, что она родилась вне брака.

Хотелось попасть в её княжество. Хотелось приглядеться к девушке, которая была сговорена с ним, с первых дней своей жизни. Он помнил, как оскорбился тогда его отец. Будучи ещё ребёнком, наследный герцог решил, что девочка родилась с большим изъяном. Он не хотел такой невесты.

Страшное слово «бастард», приклеилось к ней на всю жизнь.

– Этому браку никогда не бывать, она не доживёт до этих лет! – кричал его отец. Он помнил приказ для себя короля Карла, и свою реакцию на него. Одно дело, приказ, а другое…

Отчего она вдруг так притягательна стала для него?

Как часто в отношении этой девочки менялись планы величественных мужей, правителей стран и всесильных орденов. Судьба, в конце концов, решила встать на сторону ни в чём не виноватого ребёнка, наделив её неприкосновенностью. Браслет на её руке, он стоял перед мысленным взором герцога.

* * *

– Ваша светлость, нам необходимо выдвигаться. Нас ждут. Мы можем не успеть, и тогда дорога верхом затянется ещё на большее количество дней.

Мессир Вейлр обратился к нему. И была дана команда, готовить сборы.

И снова она в его объятиях. Спали уставшие дети, их матери. Все мужчины, как могли, пытались облегчить дамам это нелёгкое путешествие. Бесконечная лента узкой дороги, уходящая в густые сумерки.

И мужчина, сидящий в старом седле на лошади далеко не арабских кровей, поддерживающий на груди голову незнакомой ему девушки, закутанной в тёплый плед, он вдруг понял, что в этот момент абсолютно счастлив. И его уже не заботил видавший виды сюртук с чужого плеча и старые не по размеру сапоги.

Именно в данный момент герцога д' Альбуркера всё устраивало в жизни. И его надменный взгляд сменился на нечто другое. Спокойное и уверенное.

Он нашёл то, что искал, возможно, всю свою жизнь.

* * *

Она слышала биение сердца. Его.

Он чувствовал, что Она возвращается. Тело словно оживало, наполняясь энергией и силой. Только сейчас он ощутил насколько у княгини тренированные мышцы. Тело было без корсета.

Волнующее, и такое драгоценное.

Каталина, приоткрыв глаза, наблюдала за силуэтом месье Вейлра, что старался держаться неподалёку. В какое-то мгновение пришло осознание, кто, поддерживая её одной рукой, умело управляя второй и всем телом, командуя лошадью.

Конечно, двоих их с кузнецом животное бы так долго не смогло нести на себе.

Значит, герцог. Это весьма закономерно и мудро. Транспорта не хватало на всех. Согласно весовым категориям это разумно.

Сон: словно маленькая смерть. Не хотелось об этом думать. Страшно как не хотелось. После. Хмуро смотрела вдаль. Отказалась от такого предложения: могла бы и не возвращаться. Почему это произошло? Она хорошо себя чувствовала. Почему в памяти встаёт тот глоток воды в пути? Ладно, туда всегда успеем, нательный крест с капсулой, напомнил о себе натянутым шнуром.

– Ваша светлость, сеньор Габриэль, остановитесь. Мне необходимо встать на землю.

Он замер, услышав её. Хриплый голос, совершенно детский со сна.

– В горле пересохло и тело затекло. Как долго я спала?

– Около двенадцати часов, княгиня.

– Извините за доставленные неудобства, накануне я бодрствовала практически сутки.

Меня спустили на землю. Затёкшие ноги не держали.

Вейлр, я действительно словно дитя в его руках.

– Я вам когда-нибудь говорила, что безумно люблю вас мессир?

Улыбка кузнеца была для меня самой лучшей наградой. И тёплый взгляд повлажневших глаз. И его руки, поддерживающие меня.

– Я оставила свой беспокойный сон только из-за вас Вейлр!

Прижалась к нему обнимая.

Или держалась, чтобы не упасть, так как ноги пронзило тысячью колючками. Это как посмотреть. Это было вольно. Но я не боялась осуждения герцога. Скоро наши пути разойдутся, навсегда.

Мои шутки убрали тревогу из глаз мужчин, наблюдавших, как я пытаюсь размять непослушное тело. Мне нужно было время. Уединённое место и много воды. Это не заняло много времени. Мужчины вели себя более чем корректно.

– Итак, отряд ушёл далеко вперёд. Вашу руку герцог! Я размещусь позади. Мы догоним их очень быстро. Освободите стремя, вот так!

Просунув ногу в стремя, оттолкнулась от земли. Твёрдая рука герцога была мне в помощь. Я разместилась на широкой пояснице лошади, подстелив под пятую точку плед, предмет, который прочно вошёл в наши жизни, как, впрочем, и у обычных шотландцев. Я также освободила стремя для мужчины, именно он будет управлять животным. Ноги широко раздвинутые, непривычно свисали высоко над землёй. Как с этим справлялась Илона?

Взялась руками за край седла. Нет. При галопе не удержусь, видимо. Придвинулась ближе и обхватила мужчину за талию. Крепко двумя руками.

Как когда-то Ромку на байке.

«…– не вспоминать! Это не он»! Приказала себе.

– Я готова!

Его спина напряглась, когда я прижалась к ней, также ко мне прижималась Илона, давеча. Это просто необходимость! Между нами куча тканей и плед. И, тем не менее я держалась за его мощное тело, словно доверясь ему, и у меня в душе росла признательность к врагу: не оставили на дороге беспомощных, не забрали лошадей у моих людей, пока хозяйка была практически в бессознательном состоянии.

– Спасибо за поддержку, ваша светлость.

– Я никогда не оставлю сеньору в тяжёлой ситуации, одну на дороге, в чужой стране, княгиня.

Сорвались в галоп. Нашей задачей было догнать отряд и добраться как можно быстрее до Луи.

Главное – доверясь звёздам и ночному пейзажу, не думать о том, что сейчас происходит в Эдинбурге.

Глава 14

– Княгиня, я повторяю, что никогда не оставлю благородную сеньору в тяжёлой ситуации, одну, в чужой стране.

Я растерянно стояла на борту своего бота и смотрела в глаза мужчине, к которому у меня было столько чувств, что их невозможно было описать словами!

Вселенная, дай мне кисти в руки! И столько тёмных красок, чтобы я могла создать нечто такое, в чём можно было различить миллион оттенков темноты и серости! Это и была бы наглядная картина моих чувств к этому человеку! Я боялась его ненавидеть и мысленно убивать!

Но создатель, свидетель, именно сейчас я хотела вытащить стилет из кармана, хотела вспомнить весь словарный набор, богатого и весьма содержательного русского языка. Я боялась этой ненависти, которая наседала на меня с безжалостной силой при каждой встрече с этим мужчиной. В тканях моего сердца не было места для милосердия или понимания. В моём внутреннем мире царил хаос и разрушение – все благородные чувства были вытеснены этой тёмной энергией ненависти, рождённой будто бы во сне.

– Я воспользуюсь вашим предложением о политическом убежище, донна. У меня есть разногласия с моим королём, по многим вопросам, так сказать. Ваше предложение я надеюсь ещё в силе?

Волнение на море усиливалось. Росло оно и в моей душе. Предвестник грозы. Предвестник избирательного поведения моего сознания, девиз которого звучал весьма просто:

– «врагов нужно убивать».

Испанский галеон Сан-Пабло спешно собирался покинуть Порт-Глазго. Как вовремя мы оказались в порту. Все члены посольства Испании уже ожидали герцога на великолепном судне, готовом к отплытию. А он, совершенно не реагирующий на людей, что посвятили всё своё внимание нам, бессовестно навязывался в гости! Ему передали небольшой багаж. Пожилой сеньор уважительно, но настойчиво что-то шептал герцогу, смотря упорно ему в глаза.

– И я ваша светлость, – раздался тихий голос самой молодой сеньоры с малышкой на руках.

– Донна Федерико? Что вы?

Мой голос удивлённо затих, маленькая Росана не сводила с меня глаз. Казалось, малышка, сидя на руках у матери, что-то мне хотела сказать, очень важное.

– Мой супруг, донн Рамирез, он сейчас в Мадриде, – девушка опустила голову, и я услышала её тихий голос, который шелестом шёл ко мне жутким смыслом сказанного. – Ему сейчас сговаривают невесту. Мертворождение, дети, и одна выжившая девочка за все годы брака. У нас нет наследника. Я должна уехать в монастырь, уже готовится постриг, а дочка останется с дедушкой. Я прошу у вас убежища. Я не хочу расставаться с дочерью.

Я застыла ледяным изваянием. Девушке было лет семнадцать – восемнадцать. Сколько беременностей у неё было, говорите?

– И вас тоже в монахини? Надеюсь, не в монастырь святого Сант-Пере де Касерес?

Неосознанно произнесённые в гневе, слова, они словно ударили наотмашь герцога. Он побледнел, если можно это слово применить к тому выражению смуглого лица, которое я перед собой видела. Но мужчина выдержал удар и остался стоять, напротив не сводя с меня взора.

– Нет, донна Каталина, за меня моя семья не даст такой большой взнос монахам. Отшельницы очень дороги. Но документы о разводе я уже подписала. Ватикан прислал разрешение.

Я словно задыхалась. Приложив пальцы одной руки к вискам, смотрела на обоих. Не веря. Не понимая, что я сейчас слышу.

Гнев, неконтролируемо, заполонил всю мою сущность. Сколько раз она рожала? И когда в первый раз? Сколько лет её мужу? Он, что извращенец?

Темнота покрыла сознание. Я теряла себя. Если бы я была ведьмой, то можно было бы подумать, что сейчас произойдёт выброс. Выброс магии, который убьёт всё живое вокруг. Было бы достаточно всего лишь одного движения руки, одного заклинания, чтобы вызвать этот выброс и разрушить всё на своём пути. Магическая энергия была бы столь могущественной, что никто и ничто не смогло бы ей противостоять.

– Ваша светлость, – голос, знакомый, он прорывался, он говорил со мной, как когда-то.

Буквально разрывая темноту.

Смотрела и видела перед собой Ивонна, невысокого и юного, он загораживал собой герцога и смотрел мне в глаза. Его шёпот, как тогда, он приводил в чувства.

– Ваша светлость нам нужно спешить, волнение за бортом усиливается. В открытом заливе нам придётся нелегко.

Поймала взгляд герцога, чёрный омут его глаз. Я словно тонула в них. Стилет в руках. Когда успела? Достать.

Через мгновение он вонзился в деревянную обшивку галеона Сан– Пабло, долетев практически до одного из многих пушечных портов, что расположились нижним рядом на правой стороне судна.

Наблюдавшие за нами испанцы отшатнулись от борта огромного строения, что высилось громадиной над нами.

– Уходим, – резко отдала приказ капитану Луи, – пытаясь справиться с собой.

Глупцы, они, что считают меня всесильной? При всём желании мой стилет не долетит до них. Вот стрела бы….

Ладно, оставим эти мысли.

Мы были несовместимы и поняли это практически сразу. Как только погрузились на бот. И тронулись в путь по полноводной после обильных дождей реке. Им не нужно было что-то делать. Я и моя команда справлялась самостоятельно и без них.

Да и чем они могли бы помочь нам? Беспомощные гранды, мужчины, если можно их так назвать, изнеженные собственным менталитетом.

Процесс праздного времяпрепровождения развращает сознание человека, скажу я вам. Банальная истина. Нам пришлось с ней столкнуться на территории небольшого бота, гостеприимно принявшего беженцев из Эдинбурга.

Поджатые губы и осуждающие взгляды, когда в небольшой кубрик бота я разместила только сеньор с детьми и Илону. Попросила Луи поместить сеньор – мужчин так, чтобы они ни мешали управляться с судном, но всех под открытым небом. Испанские гранды вдруг вспомнили, что являются носителями голубых кровей. С брезгливостью они ели простую деревенскую пищу. Лепёшки и наваристую похлёбку из речной рыбы. Но ведь ели!

– Вся в бабку пошла, сумасбродка, – слышала я сдавленный шёпот самых пожилых из них.

Я видела их отторжение от моих действий, когда мыла за собой глиняную плошку и деревянную ложку. Совершенно не по-королевски нагнувшись и опустив руки в реку. А затем играла в брызги с крошкой Росаной.

Илона убрала за мужчинами грязную посуду. Она всегда помнила наш уговор – в таком вот путешествии нет господ, есть задача облегчить друг другу существование по возможности как можно больше. И только донна Федерико Рамирез смыла посуду за собой и своей дочерью сама.

С каждым часом, проведённым вместе, я понимала, насколько мы разные. И также ко мне пришло озарение, что все члены моей семьи, и все кто окружал меня много лет, изначально приняли меня такой, какая я есть. Не осуждая за порой вот такие промахи.

Я не хотела брать этих людей в княжество. Это мучило меня. Не хотела делать из близких мне людей обслуживающий персонал для таких вот великих аристократов.

Мои чаяния были, будто услышаны, всё складывалось просто великолепно. Первое, что мы увидели, войдя в Порт-Глазго это флаг Испании. Я не поверила своим глазам. Испанский галеон Сан-Пабло, вооружённый до зубов, увозил испанцев и просто католиков из Шотландии. Мы все вздохнули с облегчением. Нам было тесно на территории в принципе немаленького такого бота. Не физически, а морально. Нам было тяжело друг с другом. Видит бог, я старалась. Но всё же, расстаться плохими друзьями, но по-хорошему, это лучше, чем остаться врагами на всю жизнь. А впускать окончательно в свою жизнь этих людей я не хотела.

Герцог. Он изменил все мои планы. У меня не было к нему претензий на боте, он обслуживал себя сам. Видно было, что человек привык к кочевой жизни. Я была благодарна ему за поддержку на суше.

Но всё, этого достаточно!

До свидания!

Нет, он решил остаться на боте, невозмутимо отдав какие-то распоряжения своему заместителю. Он вообще был, очень не возмутив.

Видите ли, он должен вручить меня моему отцу! Мессир Вейлр поведал ему, что князь велел привезти ему дочь в целости и сохранности. Его непроницаемое и упёртое лицо вызывало бешенство. Моя команда уважительно прислушивалась к его замечаниям по управлению судном. Мы выходили в открытый залив. Ветер усиливался. Луи вопросительно смотрел на меня.

– Включайте винт, капитан. Мы не можем рисковать, скоро разразится шторм. Ускоримся.

Я была непреклонна.

Небо чернело. Убрали паруса и включили механизмы, которыми старались не пользоваться при чужих сеньорах. Выхода не было, болтаться в море, отдаваясь на милость ветра и волн было опасно. Открытый залив мог в одно мгновенье оказаться открытым морем. Итак, дамы и ребёнок спрятались в кубрике. Я попросила их зафиксировать свои тела, привязав их ремнями. Илона была в этом деле мастер. Сколько штормов и болтанок она пережила вместе с нами.

Думала ли эта девушка, сидя у нас в отеле в Париже и устраиваясь на работу, какая жизнь ей уготована? Я ни разу не слышала от неё жалоб и вздохов. И только лёгкий укор для малютки Анжелик, но это было так давно. Сестра давно уже не ребёнок.

Механизм запустили, всё было под контролем. Луи встал за штурвал. Мы с Ивонн укладывали и готовили паруса, готовя их к установке, когда зайдём в наш залив. Надеюсь, успеем до сильного волнения. Иначе нам не подойти к маленькой бухточке с потайным входом в лабиринт. Нас просто разобьёт о скалы.

Вейлр контролировал спираль.

– Насколько её хватит?

– Часа два с половиной, ваша светлость, должны успеть.

Герцог замер в оцепенении. Бот двигался вперёд, развивая приличную скорость. Двигался на одной только механике, и он это понимал. Оказывается, это был не вымысел новой возлюбленной короля Франции. За эти сведения она запросила небывалую цену.

Уложив паруса, мы с замиранием сердца оценивали ситуацию с погодой. Как хорошо, что ссадили основное количество людей в порту; судно перестало быть перегруженным. Сейчас оно летело словно ласточка. Я же, здраво оценивая ситуацию, понимала, что запаса времени у нас немного. Потребуется ещё один завод. А это практически вручную, паровой двигатель на боте размещать было негде. По принципу катамарана ножными педалями мужчины заводили спираль.

На это потребуется примерно час. В волнении перебирала замёрзшими пальцами непромокаемый плащ.

– Что вас волнует княгиня?

Его голос вызывал раздражение. Вроде недавно успокоилась и вот. Нужно взять себя в руки. Прямо сейчас меня никто никуда не везёт. Монастырь мне не светит, это точно. Яда при мне столько, что я могу отправить к праотцам человек двадцать. К чему закатывать скандалы.

– Вы слышите работу… двигателя? Этот шум?

– Да, ваша светлость.

– Двигатель вращает винт. Если правильно работает винт, а он погружён в воду, то судно, соответственно, движется. У двигателя есть завод. Примерно, как у часового механизма. Его хватает на два с половиной часа в хорошую погоду. Большая волна и сила ветра, слишком большое сопротивление движущей силе, что заставляет винт вращаться. Сейчас на море сильное волнение, но думаю, что дальше будет только хуже. К ночи шторм усилится. За два часа мы не успеем пересечь залив и уйти в свою бухту. Нужен будет ещё один завод.

Мужчина непонимающе смотрел на меня. Я достала карту мужа и показала ему, где мы сейчас примерно находимся, и куда нам нужно попасть.

– Понимаете, это не каравелла, на боте двигатель заводится вручную. Вон устройство для этого. Пока мужчины будут заняты этим, нас целый час будет сносить в сторону открытого океана, а после нам нужно будет вернуться в исходную точку и таки попробовать зайти в свой залив, и далее отыскать нужную бухту. Он вникал, раздумывая, понимая всю сложность нашего положения и свою вину за затянувшееся время в порту.