Текст книги "Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ)"

Автор книги: Нора Ольвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Он волновал меня: донн Габриэль, к чему лукавить. Путешествие сблизило нас. Засыпала с мыслью о нём и просыпалась. Я помнила его руки на своём теле, его дыхание. В воспоминаниях всегда останется что-то непостижимое – сила его прикосновений, неповторимая мелодия его дыхания, как будто каждый вздох был частью симфонии страсти. Помнила, как его руки, и те мгновения, когда были объединены, словно две половинки одного целого, они казались бесконечными, и время замирало для меня. В этих мгновениях ощущала себя живой, и, наверное, на грани познания счастья. То ощущение, когда он навис надо мной, его властность ощутимая практически физически не давала покоя. Хотелось ли мне подчиниться ему? Не знаю. Не думаю. Всё смешалось. Образ Ромки и герцога, он стал единым. Моим наркотиком, моим дурманом.

– Моя Донна, – так он мне ответил. Его голос будоражил сознание. Он знал, как разговаривать с женщиной. Как обращаться с ней. Как увлечь её, возможно, соблазняя.

Наречённый, значит. Бабушка побеспокоилась о незаконнорождённой внучке. Подбросила ей кучу проблем и ушла на перерождение. А мне всего-то двадцать четыре и замуж совсем не хочется. Вся жизнь впереди. И мира не посмотрела. И путешествовала мало, и столько надо ещё успеть, и узнать. А главное, через два года надо как бы невзначай оказаться в Париже в имении отца. Ведь скоро должна родиться частичка моей души. Моя Елизавета Валуа. Состоится ли эта встреча? Или это был просто сон? И неутомимый Арман за отцом соскучился.

Как в свою жизнь вписать человека, который привык слушать только себя? Донн Габриэль, мой дурман… Готовы ли вы меняться? Сможем ли мы стать чем-то единым?

Выздоровление, оно продвигалось, неминуемо, ускоряя мою встречу с герцогом, со всей семьёй. Скоро настанет день, когда утром я займу место за общим столом, склонив голову, поблагодарю Мадонну за хлеб на столе и здоровье своих близких людей, и встречусь взглядом с ним.

Как там, в песне: в моей душе покоя нет. Это про меня. Я действительно ждала чего-то. Томное и совершенно неизведанное, оно словно просыпалось во мне. Не желая слушать разум.

На этой волне рождалась новая ювелирная коллекция. Вся моя спальня была завалена чертежами. Стол в кабинете был исчёркан грифелем. Маленькая Росана была безумно творческим человеком, рисовала везде, где ей было удобно. Ей можно было всё. Мы трудились в тишине светлого и тёплого кабинета на пару.

* * *

– Доброе утро, сеньоры, – тихий голос и скромное утреннее платье. Нежная улыбка. Коса вокруг головы и серьги, что подарил отец; сказал, его матушки. Старинное изделие, с бриллиантами. Я просто образец послушания.

Настороженный взгляд отца на мои руки, что крошат круассан. У всех взгляды, словно и не взгляды вовсе; знающие что-то и скрывающие это: сидящие за столом отводили их. И от этого было очень неприятно.

Надо всё съесть, потом скажу. Отец меня уже изучил, он что-то заподозрил. Но сказать всё равно надо. Тихий разговор, словно ручеёк, не о чём звучал за столом. Просто семейный завтрак. Отпечатался в памяти невозмутимый герцог, разговаривающий с мадемуазель Анжелик на чистейшем испанском языке и сразу же переходящий на английский. Девочка, впитывающая каждое его слово. Брат, что-то быстро записывающий. Просто идиллия.

Так, с кашей, вроде справилась. Круассан уже не влезет. Поехали.

– Отец мне надо отлучиться, выделите мне сопровождение, пожалуйста.

Тишина. И взгляды. Что происходит? Мадам Жанна напряжена как струна. Анжелик отрицательно качнула головой. Донна Адория молча транслирует мысли. Я что под арестом? Мрак. Средневековый мрак. Иду дальше, ещё шаг в сторону своей независимости.

– Впрочем, мессир Вейлр, мне не откажет. Спасибо. И Арман, вы мне необходимы. Я оставлю вас сеньоры.

Мои энергичные шаги на выход, и серёжки, что покачиваются в такт. Зеркала. Я что-то совсем не росту. В той жизни была метр с кепкой и в этой не модель, скажу я вам. Брат Антонио уже скоро будет выше меня.

– Каталина, зайдите в мой кабинет, после завтрака.

– Хорошо, отец.

Пошла переодеваться. Штаны– лосины и юбка в пол со складками и разрезами, я её зову шотландка. Тёплый свитер и берет. Клетчатый плед. Широкий ремень. Удобные сапожки. Вуаля. Ещё нужно заскочить в библиотеку. Планов много. Час ушёл на сборы. Как же меня беспокоит этот вопрос.

Но вначале нужно удостовериться, что я права.

В кабинете отца осматривалась и думала, как можно прослушать его из лабиринта. Анжелик сказала, что видела мешочки с чем-то. Значит, можно и подсмотреть?

– Дочь, что на этот раз? Куда вы собрались?

– В восточное поселение к стеклодувам, отец.

Отцу стало легче. Человек просто расслабился. А он что себе на придумывал?

– Донн Габриэль поедет с вами.

– Это не прогулка, отец. Мне нужно будет поработать, гостям не место со мной в дороге. Есть определённые подозрения, что наш источник повысил градус температуры. Я должна в этом удостовериться. К чему отвлекать важного герцога, пусть он занят с картами в библиотеке. Мы успеем обернуться за день. Я думаю.

– Донна Каталина, это не обсуждается. Девочка моя, герцог будет сопровождать теперь тебя всегда.

Я недоверчиво уставилась на отца. Не надо так со мной!

– Почему?

Он молча вытащил из сейфа плотный скрученный лист тяжёлой, пожелтевшей от времени бумаги. Весомые печати. Подумаешь, я вам такие же оттиски за неделю сделаю. Тёмная тесьма, длинная и кручёная шнурком с позолотой. Можно было обернуть ею и завязать документ.

Брачное соглашение. Ознакомилась. Руки предательски дрогнули. Я казалась себе под гнётом мраморной неподъёмной плиты.

– Я не хочу замуж, мне всего двадцать четыре, – мой голос, я не узнала его. Что-то менялось. Я словно захлебнулась в неуверенности. Или это взгляд отца не такой, как всегда. Что-то исчезло в нём.

– Не делайте этого, я же просила вас, тогда. Вспомните! Не ставьте меня перед выбором! Это всего на всего условность. Два из ума выживших старых человека, решившие когда-то, что могут решать чьи-то судьбы, подписали это. Они не имеют права решать за меня! Я не завишу от них финансово. Мне не нужны их титулы! Я всё заработала сама! У меня был муж, который ничего не требуя взамен, побеспокоился обо мне на много лет вперёд!

Слёзы, слякоть. Нервы. Платочек в руках. Чей? Неважно.

– Доченька.

Уставший голос и объятия.

– Ты не пойдёшь насильно замуж. Я даю тебе слово.

– Отдайте ему то, что взяли у него. Я не лошадь. Не надо меня продавать.

– Это отдано мне на хранение, девочка моя. Ну что ты право так нервничаешь. Жанна говорила, что так неправильно. Что это испортит всё.

– Он портит всё! Он хотел заживо похоронить меня в монастыре. Замуровав в кельи для отшельниц. Я буду решать всё сама! Я ещё так молода! Не хочу замуж! Ни за кого!

Развернувшись, хотела выбежать из кабинета. И столкнулась с Ним. – Почему? Вы здесь? Почему слушаете?

Не знаю, как долго он стоял в дверях и что слышал.

– Собирайтесь, сеньор. Путь не близок. И возьмите с собой ваши виски.

Вытерла слёзы. Да уж не красавица, зарёванная и всхлипывающая.

– Донна Каталина.

Вежливый поклон, и спокойная улыбка. Он меня измором хочет взять. Точно. Все они решили взять меня измором! Просто тёмное средневековье.

Что-то неуловимо изменилось за две недели моей болезни.

Но что?

* * *

Мои сумки, в них линейки, краски, тонкие металлические пишущие перья, чертежи, много чего. А в голове мысли. Меня взяли в оборот. Он появился в моей жизни ниоткуда! И зачем я поехала в Эдинбург?

Где можно было; в полях мы неслись галопом. Но в ущелье тёмное и скалистое въезжали шагом, боясь лишним шумом потревожить горный дух. До посёлка осталось совсем немного.

– Донна Каталина, я хочу объясниться.

– Позже донн Габриэль. Я не готова сейчас вести разговор на эту тему. Всё очень неожиданно. Я должна подумать.

– Я хочу, чтобы вы знали, я не возьму вас силой.

От этих слов я вздрогнула. Мадонна! О чём он говорит так спокойно? Он сам понимает, что сказал?

– Доверьтесь мне Донна. Тогда в порту, мы задержались по очень уважительной причине. Я окончательно подписал отказ от наследования герцогством в пользу младшего брата. Уже несколько недель мне не жмёт корона. Поверьте, стало легче.

Боже, как стыдно, то. Чёртов лабиринт в замке, он, что всё слышал? Смущена, очень. Словно заново температура поднялась.

– Вам нельзя ездить без сопровождения, донна Каталина. Кто-то из аристократов должен быть всегда рядом. И ваша дуэнья, где она? По документам я ваш жених. Моё присутствие оправдано. Вы княгиня. Обниматься с месье Вейлром тоже больше не стоит. Это очень вольно выглядит со стороны. Расскажите наши задачи. Для чего мы едем в чужое поселение?

Спокойный голос уверенного в себе человека звучал успокаивающе. Но всё равно нервы были на взводе.

Что не так? Что ускользает от меня, извиваясь скользкой, отвратной змеёй.

«не возьму вас силой»…

Приложила пальцы к виску. Кажется, сердце сейчас выпрыгнет. Опять перчатки забыла, спрятала руки в длинные рукава свитера, поводья могут натереть мозоль.

Дыши Катя, дыши.

– Это поселение – мои владения, донн Габриэль. Вы взяли виски с собой?

– Да.

– Я всё покажу на месте.

– Возьмите это донна Каталина.

Новые перчатки из нашей мастерской легли мне на колено.

– О чём думает ваша камеристка?

– Я обязательно спрошу у неё, ваша светлость.

Непрошеная улыбка осветила лицо. Нет у меня камеристки. Я никого не пускаю в свой будуар и гардеробную. Там висят такие платья, что вам и не снилось, сеньор.

Подъехал Арман и месье Вейлр. Ну, вот все правила соблюдены. Хотя нет. Дуэнья у меня тоже отсутствует. Придётся брать с собой донну Адорию. Представляю взгляды сеньора Рикардо. За что мне всё это?

Пожалела людей, предложила убежище. Вот не делай добра… Вздохнула. Что-то тяжёлым грузом легло на плечи. Или давно уже лежало. Зрелость, вероятно.

Юность, она помахала мне рукой из-за того самого ущелья, из которого мы сейчас выехали. И беззаботно улетала куда-то далеко, далеко. Оставив горькое послевкусие и тихую грусть. Вот и посватался ко мне принц на белом коне. Так сказать, теперь я его невеста. Почему же так грустно тогда?

* * *

Итак, дорогой читатель, оставим лирику, собралась я делать градусник. Спиртовой. Его должны были изобрести в конце этого столетия. Но ждать я не могла. Это слишком долго, а в нашем случае и весьма опасно.

Мне нужна была тоненькая трубочка из стекла. И спирт, непрозрачная жидкость, которая при нагревании будет увеличиваться в объёме. Виски цвета тёмного янтаря подходил идеально.

Я чертила. Привыкшие к этому мастера старались уловить суть. А герцог следил за моей рукой, за всем, что происходило. И был в состоянии культурного шока.

– Мессир Вейлр, смотрите, температура кипения воды сто градусов. Да?

Неуверенный кивок головой.

– Да. Проверено. Значит, первую отметку будем ставить там, куда дойдёт столбик с виски, когда мы окунём стеклянную трубку в кипящую воду. Именно от этой отметки будем спускаться до нуля градусов. А далее пойдём на минус. И это уже будет температура замерзания. В итоге трубка должна быть длинная, по возможности тонкая и на конце иметь стеклянный круглый шарик накопитель. Стекло должно выдержать температуру кипения. Вообще, трубки должно быть две. Вторая коротенькая, она будет нам в помощь. Понятно?

Возились весь день. Стеклодув таки сделал то, что требовалось. Не очень тонкая, но трубка у нас была, часа через три. Нужной длины, прозрачная и крепкая, стеклянная трубочка. С пустым накопителем на кончике. Вторая была тоньше, но короче. А дальше всё! Стекло нужно было закалить. И оставить остывать. Всё остальное мы должны были сделать завтра. Ждём.

Предстояла ночёвка в поселении у старосты. Общение с жителями, их зажигательные танцы возле костра и песни. А дальше старейшина расскажет легенды. Самая интересная часть программы. Как только я стала хоть чуть, чуть понимать кельтское наречение, я зависала над этими сказаниями. Мечтая собрать их в единый сборник.

Это было самобытно и интересно. Хмельной эль гулял по кругу. Молодые шотландцы танцевали возле костра. Смущая девушек. Мы с Арманом сторонились горячительных напитков. Но были пьяны от общей атмосферы веселья и какой-то беззаботности. Улыбаясь, хлопали в ладоши. Играла волынка. Беспокойные звуки издавали овцы. Я стояла, укутавшись в плед, и с улыбкой наблюдала за праздником. Ветерок перебирал локоны, что выбились из причёски и шапочки. Ночь в горах. Темнота такая густая, хоть ложкой набирай. Звёзды. Чужие светила с неизвестными названиями манили бриллиантовым блеском.

– Ищете знакомую звезду?

– Я не знаю звёзд этого мира, – произнесла задумчиво и запнулась, контроль, Катя, контроль. – Вернее будет сказать этого полушария.

– Кто вы донна Каталина?

– Вы говорите, что я ваша невеста, сеньор.

Тишина и лицо, его так близко.

И глаза, такие родные. Ромка. Как же мы заблудились в безбрежном океане миров и временных параллелей. Какие же мы чужие друг другу в этой реальности. От всего этого кружилась голова. Словно гипноз. Он не сводил с меня глаз. Желая поцелуя, верно. Его пальцы нежно коснулись моего лица, приподнимая подбородок. Поглаживая мои губы, он склонился, уже было совсем близко.

Что происходит?

Что он делает со своей невестой?

Благородный гранд.

– Не делайте этого герцог. Это неправильно. Вы преднамеренно компрометируете меня на глазах всего поселения. С благородной девушкой в Испании вы бы так не поступили, никогда.

– Вы были замужем донна, вы знаете, какие отношения связывают мужчину и женщину. Что вам стоит быть более благосклонной ко мне?

Я дёрнулась как от удара. Мадонна.

Вот оно настоящее его лицо. Он должен уехать! Что мне делать? Как мой муж мог оставить меня одну в этом безумном мире? Что в голове у этого человека? Давид, где ты? Как могло такое происходить? Меня влекло к герцогу. Безумно! И как же я ненавидела то, как он порой проявлял своё высокомерие. Он не изменится.

Нет!

Порой он переходит за грань, и это просто оскорбительно.

А далее всё было, как всегда. Или нет?

Это было гениально. Вернувшись в замок, я изготовила-таки термометр. Второй маленькой трубочкой, напитав основную трубчатую ёмкость виски. Мы запаяли верхнее отверстие. Приготовила шкалу. Показала Вейлру, как скрепить всё. И вся эта конструкция заработала.

В течение месяца каждое утро замеряла воду в источнике. И поняла, что это просто цикл. Градусы постепенно повышались, а затем понижались. Это было связано с лунными изменениями. Долина была живым организмом. Она словно дышала.

А я словно и жить переставала. Медленно угасая, как уставшая от жизни в холодном вакууме звезда, наблюдая за действиями человека, которого сама привезла в свой дом. Весь замок словно подчинился его властному характеру. Вежливо – холодный, он был всегда прав.

Он подавлял. Тот вечер в горах всё разделил на ситуацию «до» и «после». Уже ничего нельзя было исправить. Я словно прозрела. Видела, что он шёл к своей цели напролом. Находя общий язык со всеми. Мужчины нашли в нём интересного собеседника и неплохого друга, опытного во многих делах. Грамотного и свежего в рутине бесконечных дней.

Дамы галантного кавалера и заботливого учителя английского языка, который он знал в совершенстве. Он умел… Даже слов нет, как это объяснить. Это был словно гипноз. Это было что-то нереальное. Он умел внушать. Он словно думал за вас. Он сумел внушить всем, что думать не обязательно. Есть правила, как надо делать. Его вязкая паутина, она опутала всех. И все делали как «надо». Словно и не живя. Словно часовой механизм.

Я пыталась сопротивляться. Но мой жених умело преподносил всем моё поведение как истерики взбалмошной девчонки. И окружающие начинали видеть это именно в таком ключе. Мои последние чертежи остались только чертежами. Когда я несла их в мастерскую, решив всё же отдаться с головой в творчество, то встретила герцога. А далее отец попросил брать с собой на работу кого-то из женщин и не оставаться наедине с мастером Ивонн. И творчество отступило. Оно просто захлопнулось, как надутый бумажный пакетик.

Иногда не хотелось даже выходить в общую гостиную. Но я продолжала делать вид, что всё хорошо. Заученно улыбаться, меняя наряды и украшения. Беззаботно резвясь в источнике: становясь для всех наивной дурочкой, блондинкой.

А мозг, сознание. Они существовали будто отдельно. Анализировали и замирали от ужаса, от понимания какая игра ведётся всего одним человеком. Как талантлив Он! Вселенная! Кто был его мастером? Кто научил его этому?

«– … месье Жак, вы просто дитя по сравнению с Ним. Простите мне мою жестокость, я бы вернула всё обратно, честно»…

Недаром донна Федерико каждый раз вздрагивала и испуганно отпускала взор, когда взгляд герцога замирал на ней. А потом, блуждая, искал меня. Словно сравнивая нас. И делая какие-то свои выводы, известные только ему.

Ближе к осени встретила мессира Вейлра на территории второго этажа возле уже знакомого всем хозяйственного помещения.

– Что привело вас к нам на этаж? – улыбка вышла грустной.

– Донна Каталина, герцог приказал усилить решётку на другой стороне лабиринта.

Я удивлённо слушала.

– Усилить? К чему?

– Вот ключ, там сейчас массивная металлическая дверь, ваша светлость.

– А ключ, он у кого будет храниться?

– Его светлость приказали отдать всё ему.

– Хорошо, мессир Вейлр, выполняйте приказ герцога.

Я призадумалась.

Началось! Нет, началось уже очень давно.

Но скоро, очень скоро наступит точка невозврата.

И сон. Он станет явью.

Мне нужно перестать блуждать в лабиринтах сознания, пытаясь вспомнить, когда же всё это началось; сожалеть о прошедших днях, их не вернёшь. Мне нужен план.

Герцог прекрасно изучил лабиринт нашего замка. Он держит всё под контролем. Думаю, что прослушивает и просматривает он однозначно многие помещения. Я постоянно нахожусь одна в своих покоях или под присмотром кого-то из дам. Мне только позволено заниматься с детьми. Это плюс. Дети, они видят фальшь.

Все тренировки по фехтованию давно уже исключены из ежедневных занятий. Кто ещё остался на моей стороне? Не знаю.

«– … Катюша, не отпускай руки. Думай!»

Антонио и Арман, Вейлр, Луи и Ивонн. Всё!

Осознание этого повергло меня в шок.

Стоя на крепостной стене, я вдыхала свежий воздух с моря. Он будоражил сознание. Не давая скатиться ему в отчаяние.

Есть время, только днём, те немногие часы, когда герцог изучал каравеллу. Он словно спрут, запускает везде свои щупальца, обвивает, притягивая, намереваясь придушить.

Как долго он вчера смотрел на мой браслет. Косвенно ведя разговор к теме о подтверждающей неприкосновенность грамоте. Вот его цель. И не только его.

Я думала днями и ночами.

Зная, что герцог на судне, у нас состоялся с Антонио разговор в моей гардеробной, в дальнем углу за шикарными венецианскими нарядами. Затем с Арманом. С Анжелик, она была просто поражена всем происходящим. Она видела в лабиринте герцога. Успев спрятаться в какой-то комнате. Он прекрасно ориентировался в нём. Мужчина очень скрытно выходил из покоев донны Федерико – из её будуара можно попасть в лабиринт.

Я задыхалась!

Месяца уходили на исполнение плана. Мы пытались всё просчитать! Всё предусмотреть. Нам нужно было торопиться – айсберг, наконец, то, уменьшившись в размерах, стал сдвигаться в сторону выхода из залива. Значит, скоро возобновятся службы в храме. Приедет падре. А там и отец заведёт свою волынку о свадьбе.

Я опять все дни посвящала вышивке и молитве, вызывая довольную улыбку своего жениха.

В большом холле расположившись возле окна, прося донну Федерико быть моей дуэньей, проводила с ней много времени. Стараясь разговаривать на шотландском наречии. Его герцог не мог пока изучить. Его времени на всё не хватало.

Частный разговор не о чём, долгие молитвы; разговоры о жизни святых. Мой страх перед семейной жизнью. Я делилась своими сомнениями с ней, любовница моего жениха краснела и смущалась. Я понимала, что он использует её тело, принуждая к близости. Или и разум?

Как гадко!

Она знала всю большую семью донна Габриэля. Убеждая меня, в который раз, что это милые люди, и они полюбят меня как родную. Ведь по крови я внучка самой королевы Изабеллы.

– А как же братья герцога? Они боюсь не такие обходительные, как он? Я не привыкла к большому количеству незнакомых мужчин.

– Что вы донна Каталина, у него две младшие сёстры; у нашего герцога нет братьев. А сёстры давно уже замужем, живут своими домами. Всё будет хорошо.

– И вправду. Нет смысла переживать. Ваше местное наречие изо дня в день всё лучше и лучше. Как там Росана? Уже освоилась?

А дальше последовал восторженный рассказ любящей мамочки о том, что её дочь прекрасно ладит со всеми в замке. И практически каждую ночь проводит в покоях у Анжелик, называя её старшей сестрой, и ещё она дружит с близнецами и очень любит Максимилиана.

Значит, у герцога братьев нет… как забавно. У НАШЕГО герцога. И апартаменты красавицы испанки всю ночь свободны для посещений.

Какие нежные и заботливые у него руки. Как бережно он держал её в объятиях, согревая и укачивая. Бархатный голос шептал:

– Моя Донна.

Думаю, что всё решил браслет. Какое могущество он может дать его владельцу. Особенно такому индивидууму, как герцог. Имея такое украшение, а особенно перстень и грамоту к ним, что нам короли? Не правда ли, как умело он вошёл в доверие. Как ловко всё подмял под себя. Люди этого века не готовы к такой власти. Они не созрели. И не получат ничего. Механизм запущен, ничего нельзя переиграть! Я рискую, очень. Но я не боюсь смерти. Совершенно не боюсь уже, стать частичкой Вселенной.

Я боюсь стать такой, как Они.

* * *

Тихий семейный ужин. Он как большой часовой механизм. Отлаженный сценарий, который, повторяется изо дня в день. У него есть дирижёр, который заводит этот механизм и фальшь улыбок. Это герцог – мой жених.

Когда ты стала такой? Моя семья? А ведь я знаю, какой страшной тайной он вас опутал. Я знаю, что находилось в сейфе у отца, спасибо за идею. А сейчас это что-то уже лежит на столе короля Иакова. Будем играть по вашим правилам господа. Мы это уже проходили. Мадам Жанна, не поднимая глаз, закончив ужин, перебирает чётки, донна Адория замкнулась в себе окончательно.

Я всё понимаю, у вас дети. Слабое звено. Вы любите меня всей душой, вам страшно за меня. Но ведь надо было поговорить! Просто поговорить. И всё же, как хорошо, что я успела передать в парламент верительную грамоту о своей верности королю и маленькому наследнику Шотландии.

– Княгиня, у нас хорошие новости. Завтра воскресная служба состоится в часовне.

– Спасибо донн Габриэль, я покину вас сеньоры. Мне нужно подготовиться к исповеди. Безумно болит голова. Извините.

– Княгиня, вы не против, если завтра объявят о нашей помолвке?

– Я дам ответ после исповеди, ваша светлость, я не могу сейчас что-то решать.

* * *

Юбки моих венецианских платьев, сколько тайн они хранят.

– В сейфе стилеты, сестра, твои именные. Ими убили мессира Томаса Уилсона, на них кровь проповедника. И показания свидетеля. Что видел твою карету и тебя в саду с проповедником. Все знают, как ты виртуозно владеешь ими. Они все боятся за тебя. Поэтому и молчат. Они были потрясены, когда узнали про это злодеяние, совершённое тобой.

– Анжелик, нас уже не было в городе, когда это случилось, спроси у Вейлра, у мадемуазель Илоны. Она не отходила от меня ни на миг. Кинжалы ему передал кто-то в тёмном плаще на испанском судне. Сумка в его руках появилась, после того как он вернулся от своего помощника обратно на борт рыбацкого бота. Это всё масонский орден и король Карл. Мадонна!

– Почему они не спросили у нас, кто был там? Что наговорил им на меня герцог?

А далее мы исправляли Их сценарий на Свой, так будет правильней, сеньоры или как вас, там?

Плавились испанские именные кинжалы. Но уже с новой гравировкой. Аккуратно был снят слепок с кольца герцога.

Анжелик, что ты вытворяешь! Какие скрытые таланты сидят в этой расцветающей девушке? Её изворотливость и предприимчивость порой пугает. Пока мужчина мылся в его кабинете хозяйничала чужая тень.

На кинжалах везде стоял его герб. Мы состарили их серебряную инкрустацию. Это были уже не просто кинжалы, это было оружие рода. Три штуки, они были безупречны.

Аккуратно снята сухая кровь с моего оружия. Арман, растворив её специальным составом, вновь нанёс на кинжалы герцога. Высохнув, она выглядела впечатляюще. Показание свидетеля было переписано. К нему добавлены новые документы.

Протестанты нашей долины подписались под тайным письмом королю, в котором говорилось, что герцог силой удерживает княгиню и её семью в замке. Угрожая и запугивая; желая обвенчаться с молодой хозяйкой, он хочет добиться власти Испании на землях, принадлежащих Шотландским королям. Что княгиня была готова принять веру реформаторов, это вызвало гнев испанского гранда, на данный момент она находится под арестом в своих покоях.

План начинал работать. Долина, поселения, простой люд пополнялись слухами.

* * *

Утро. Какое безумное оно сегодня. Надо всё учесть. Всё проверить. Нужно, чтобы всё получилось!

Восход. Рассвет! Давид, муж мой, помоги мне! Вселенная, как тяжела моя ноша!

– Вы готовы, донна! Всё пройдёт хорошо. Не бойтесь. – Арман смотрел на меня с интересом исследователя.

– Мой мальчик. Я не боюсь. Я всё предусмотрела в своём завещании. Если что-то пойдёт не так. Ты знаешь, что делать. Они не должны достаться кому-либо. Помни это!

Служба в часовне.

Исповедь. Как много я говорила сегодня падре на ней.

– В чём мой грех перед ним? Святой отец? Почему мой жених мне изменяет ещё до свадьбы, ведь это так ужасно. Он предлагал мне быть уступчивой ещё до венчания! Я невинная дева, мой первый муж, он не притронулся ко мне. Я хранила себя для своего наречённого, которому была обещана своей бабушкой ещё с детства. У отца есть документ об этом. Ведь я дала им убежище. Ему и Ей. Я доверяла им. Верила. Одела и обула, дала хлеб насущный. Я знаю, он убил проповедника в столице, он убьёт меня. Скоро. Я прошу отпустить мне все грехи.

Склонённая голова, преклонённые колени. Смирение.

Я просила не хранить тайну моей исповеди, если со мной что-то случится.

– Я чувствую, что конец мой близок. И прошу похоронить меня в склепе, что воздвигнут возле этого храма моим мужем. Не позднее следующего дня после кончины. Моё невинное тело не должно быть предметом для разглядывания и обсуждений, развращённых плотскими грехами людей. Я так устала от обмана и лжи.

Монастырь, моё единственное спасение. Служение Господу нашему. Я хочу воссоединиться со своим Давидом и предстать перед Господом нашим на суд его. Да простит он все мои прегрешения. Аминь. Я жертвую на нужды храма это.

Мешочек с золотом лёг в руки падре.

– Молитесь за меня святой отец.

– Дитя. Как несправедлив мир к вам. Я отпускаю вам грехи ваши. Живите в мире с собой и Отцом нашим, создателем. Аминь.

Путь из исповедальни дался мне нелегко. Арман отслеживал всё. Осталось немного. Антонио, Анжелик, только вы в меня верили. Их взгляды. Поддержка.

– Дона Каталина, ваше решение? – ненавистный голос.

– Герцог мне так плохо. Голова просто раскалывается, будто в базарный день, – я вытираю пот голой рукой и пытаюсь вытереть её о платье.

– Где вы набрались таких слов и манер княгиня. Почему у вас нет постоянно с собой платка? Где ваша камеристка?

Как он раздражён, люди оглядываются удивлённо. И вот его платок у меня в руке. Я непонимающе смотрю ему в глаза.

– Почему вы кричите на меня? Ваша светлость.

– Вы словно ребёнок, донна Каталина. Беспомощный и очень глупый!

Как громко. Отец ошарашенно прислушивается к происходящему.

Я медленно раскусываю капсулу с ядом. Она со мной, с самого начала. Крошечную. Будто капля конька упала в гортань. Обожгла её и скользнула… во внутрь. Вытираю платком вспотевшие руки. Подношу вышитый, в наших мастерских, предмет роскоши ко рту. Раздаётся мой протяжный всхлип. И слёзы текут из глаз. Не должна невеста плакать перед свадьбой, не должна. Платочек должен удержать накатившую истерику.

Проглатываю тонкий металл серебра.

– Опять эти ваши слёзы! Опять истерика! Сколько это может продолжаться?

Прихожане в недоумении. Мои изумлённые, широко открытые глаза, ловят взгляд. Его.

Как же я его достала своим нытьём, что последние недели при мне в каждую удобную на то минуту. Но ведь это план. Всего лишь план, мой герцог.

* * *

Подкашиваются ноги. Полёт в невесомости. Всё словно замерло вокруг. Не нужно дышать, думать. Что это? Пылинки на свету. Искрятся. Мадонна смотрит с великой грустью. Я поглощаю воздух, словно всем своим телом. Как такое возможно?

В руке платок с мокрым пятном, которое становится постепенно синего цвета. Прихожане замирают. А затем, толпа отхлынула от нас. Круг. А в нём Он и поверженная княгиня у его ног. Ангел и Демон, нависший над ней. Злодеяние, страшное случилось в храме. Он убил Её.

– Он отравил её, Мадонна! Моя сестра, мой Ангел. Я видела всё! – Анжелик заходится криком и слезами.

– Посмотрите, платок! Стража! Он дал ей отравленный платок! Моя сестра – Каталина!

Гвардейцы, словно стоящие наготове, почему-то очень вовремя оказавшиеся в храме окружают герцога. Близнецы с рёвом подтверждают, что тоже всё это видели. Их истерика набирает обороты.

– Он колдун! Он заколдовал сестру, а потом убил её. В храме!

Максимилиан, держа за руку, испуганную Росану, пятится к отцу.

Падре, прикоснувшись к вене девушки, лежащей на каменном полу храма, отрицательно качает головой отцу.

– Мертва. Последняя исповедь. Я готов открыть её вам!

Его голос набирал обороты. Толпа внимала в изумлении, что говорил падре.

– Она разрешила, предчувствуя свою гибель. Невинная дева, нетронутая своим первым мужем. У которого и в помыслах не было использовать тело ребёнка в плотских удовольствиях. Наша Донна, она знала, что жених ей изменяет, она очень тяготилась тем, что мужчина и женщина, которым она открыла двери своего дома, так гнусно воспользовались её добротой. Он убийца. Этот человек невероятно испорчен и грешен. Он склонял нашу Донну к сожительству ещё до венчания. Он убил проповедника и духовника нашего короля, мессира Томаса Уилсона, а сегодня отравил этого безгрешного ребёнка. Потому что она знала про убийство всё!

Падре войдя в исступление, не осознав ещё, что виновный является герцогом, великой Испании кричал, обвиняя его во всех смертных грехах.

Из церкви выбегали люди, разнося страшную весть по княжеству. Долина ожила. Жители потянулись к храму. Католики и протестанты они были едины в своём диком гневе.

– Нашу Донну отравили. Девочку убили! Княгиня. Смерть ему!

Крики и вопли. Я не ожидала. Его раздерут. Ему не дадут выйти из храма.