Текст книги "Кремлевское письмо"

Автор книги: Ноэл Бен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

38
Убежище

Роун очнулся на заднем сиденье автомобиля. Один глаз опух так, что не открывался. Другим он видел лишь лысый затылок и тюбетейку водителя. Машина резко повернула. Роуна подбросило вперед на тело Коснова. Азиат смотрел на дорогу, Роун попытался вернуться на сиденье. Он должен собраться с силами. Он сжимал и разжимал кулаки. Они совсем ослабели, руки болтались как плети.

Роун дотянулся до Коснова и начал шарить по карманам. Но когда азиат повернулся, отдернул руку от Коснова.

– Больно? – равнодушно спросил азиат.

– Пройдет, – ответил Роун.

– Когда приедем, о тебе позаботятся, – сказал азиат, не поворачиваясь.

Роун продолжил обыскивать Коснова. Того, что он искал, не было. Он надеялся найти пистолет. Роун продолжал искать.

Машина остановилась. Задняя дверь открылась, и двое выволокли тело Коснова. Роун попытался приподняться.

– Не высовывайся, – сказал ему Уорд, наклонившись в машину. – Чем меньше увидишь, тем здоровее будешь. Поезжай, – приказал он азиату и захлопнул дверь.

Роуну понадобилось несколько минут, чтобы сесть. Он старался дышать глубоко и медленно. Азиат не сводил глаз с дороги. Роун увидел, что они проезжают сквер имени Николаева и едут в сторону Кремля. Роун снял ремень и положил его на колени. Он шевелил пальцами и растирал себе руки, чтобы улучшить кровообращение. Единственным глазом он следил за дорогой и за водителем, задерживал дыхание, пережидая приступы боли в боку. Они подъезжали к строительной площадке – теперь Роун точно знал, где они.

Он сделал на ремне узел, постарался затянуть его как можно туже. На это ушли все его силы. Он подвинулся к двери и сел прямо за водителем, вытянулся вперед, накинул ремень на шею азиата и затянул, упершись ногой в спинку переднего сиденья. Голова азиата дернулась назад. Он отпустил руль и попытался освободиться от петли. Роун продолжал затягивать ее. Машина съехала на обочину. Роуна бросило на дверь, и машина перевернулась.

Азиат лежал неподвижно. Роун дотянулся до пистолета. Машина лежала на боку. Роун открыл дверь, медленно вылез и что было сил побежал к строительной площадке. Он соскользнул в вырытую яму и чуть не свалился в воду, прислушался. Было совсем тихо. Он прошел через яму с водой к деревянной лестнице-стремянке, кое-как поднялся по ней и пополз по свеженасыпанной земле. С насыпи он посмотрел на бульвар – виднелись только темные очертания. Остановилась какая-то машина.

Роун спустился к набережной, прошел через недостроенное здание, пересек временный подъезд к стройке и, качаясь, направился к вагончику строителей. Ноги почти не слушались. Дышать становилось все трудней. Из носа пошла кровь, открылась рана на шее. Он ухватился за подоконник чтобы не упасть и огляделся. Разглядел в темноте несколько грузовиков и неуверенно направился к ним. Одна нога подогнулась, Роун упал, поднялся и заставил себя идти дальше. Он упал еще дважды, пока дошел до машин и притаился между ними. Потом постарался дотянуться до ручки кабины одной из них, ухватился за нее, с трудом влез на подножку и, превозмогая сильную боль в руках, подтянулся, перевалился в кузов и упал на кучу мокрой глинистой земли. Роун чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, сил уже не оставалось.

Он прислушался, где-то далеко в ночи звучал голос. Слабея, он зарылся в мокрую землю, размазал ее по себе и потерял сознание.

Сверху на него валился сырой грунт. Роун обтер лицо и увидел челюсти экскаваторного ковша, направляющегося за новой порцией грунта. Роуна почти засыпало, он высвободил руки и расчистил небольшое пространство у борта грузовика. Стрела повернулась, ковш заскрежетал открываясь, и на Роуна вывалилась мокрая земля.

Он услышал крики. Двигатель грузовика затарахтел, машина дернулась и выехала на покрытую грязью дорогу. Роун догадывался, куда его везут. Прогуливаясь, он часто бывал здесь. Он освободился от земли, подполз к заднему борту и приподнялся. Грузовик опять свернул. Они ехали по асфальту. Уже недалеко, еще один поворот. Роун дважды пытался подтянуться и перевалиться через борт, это удалось только на третий раз. Машина исчезла за поворотом. Роун встал и побежал к воротам. Неважно, кто встретит его первым. Он пробежал мимо удивленного охранника, вскарабкался по ступенькам к входной двери и, ввалившись в здание посольства, рухнул без сознания.

Комната была уютная. Роун сидел на кровати, потягивая чудесный итальянский кофе.

– Я долго спал? – спросил он.

Вице-консул Амадео Грано положил ногу на ногу, смахнул пылинку с темного в полоску костюма, сунул большие пальцы в кармашки жилета и откинулся на спинку кресла.

– Почти два дня, – ответил он на безупречном оксфордском английском. – Как самочувствие?

– Трудно двигаться.

– Доктор говорит, ничего серьезного. Если не считать серьезной травмой два сломанных ребра и вывихнутую скулу, с ним можно согласиться.

– Вы связались с американским посольством?

– В первый же день, – отозвался Грано. – Вы плохо соображали. Возможно, вы дали нам не совсем точную информацию?

– А что сказали в посольстве?

– Никогда не слышали о Чарльзе Роуне.

– Пусть свяжутся с ВМФ США.

– Похоже, они пробовали связаться со всеми, кто мог прояснить положение. Чарльз Роун никогда не значился в списках ВМФ, и паспорт на это имя никогда не выписывали.

– Идиоты! – вырвалось у Роуна.

– Я предложил им прислать кого-нибудь побеседовать с вами. Они довольно сухо отказались.

– Когда мне можно будет отправиться туда?

– Как только вы покинете наше посольство, вы можете идти куда угодно. Но я сомневаюсь, что американцы обрадуются вам. Они утверждают, что Чарльз Роун вообще не существует. Если им верить – вы самозванец и, во всяком случае, не американец.

– Вы же слышите мой английский – разве это подделка?

Грано встал, быстро провел кончиками пальцев по лацканам.

– В бреду вы говорили по-русски, – сказал он, расхаживая по комнате. – А еще у вас французский паспорт. Мы связались с французским посольством, они говорят, сам паспорт подлинный, но никогда с таким номером и именем не выдавался.

Грано остановился в ногах у Роуна и посмотрел на него. Он похлопал руками по карманам пиджака и заговорил, подняв руки кверху:

– Дорогой друг, что я могу сказать? Мы связались и с британским посольством. Нигде о вас ничего не знают. Больше того, у меня даже создалось впечатление, что они слишком уж от вас открещиваются, а может быть, мне просто показалось. И здесь, у нас, вам тоже оставаться нельзя.

Роун посмотрел на него.

– Попытайтесь понять положение в Москве. Мы ни в чем не уверены. Это ведь очень старый трюк для внедрения – прикинуться слабоумным. Он используется с незапамятных времен.

– Вы хотите сказать, – перебил его Роун, – что я должен уйти?

– Друг мой! – Грано опустился в кресло и положил ногу на ногу. – Вы ставите нас в затруднительное положение. Я не знаю, кто вы, что вы должны сообщить, но я точно знаю, что ваша информация никому не интересна, в Москве, во всяком случае.

– Это вам сказали в американском посольстве?

– В посольстве ничего не сказали, просто я так объясняю для себя их молчание. Если вы не самозванец, хотя все указывает именно на это, тогда, очевидно, с вами для них связано то, что предпочитают забыть. Это называется дипломатией. Для сохранения лица можно многим пожертвовать. У меня такое чувство, что вами как раз и пожертвовали.

– Отдайте мне одежду, и я уйду.

– Куда?

– Не в американское посольство, конечно, и не в британское.

– Мы располагаем сведениями, что вас в Москве разыскивают определенные круги.

– Меня это не удивляет.

– Вы как-то связаны с убийством Коснова?

– Впервые слышу это имя. Верните мне одежду и я уйду.

– Она в шкафу, вычищенная.

Грано невозмутимо сидел в кресле, сложив руки. Роун встал и неуверенно прошелся по комнате, затем начал одеваться.

– Вам не удастся выбраться из Москвы, вы же понимаете, – сказал Грано.

– А может, мне здесь нравится?

Плечи и руки плохо слушались Роуна. Правая коленка еле сгибалась.

– Возможно, я бы мог передать информацию в американское посольство. Это бы избавило всех от осложнений, – подчеркнул Грано.

Роун повернулся к нему.

– Чье посольство подкинуло вам эту мысль?

– Ничье. Я сам до этого додумался.

– Забудьте.

Роун осторожно опустился на стул и, превозмогая боль, стал медленно нагибаться, чтобы надеть новые туфли.

– Если вы тот, за кого я вас принимаю, думать надо о практичности, а не о смелости и честности. Все очень просто. Вам не выбраться из Москвы, вас ищут. Об этом знаем и мы, и вы и еще три посольства. Они ничего для вас не сделают. Вами уже пожертвовали для сохранения престижа. Если хотите, мы можем заключить сделку.

– Что вы предлагаете?

– Мы переправим вас на Запад.

– В обмен на что?

– Моя страна не так увлечена дезинформацией и охотой за информацией, как другие. Но мы сознаем важность и того, и другого. Как все, мы стараемся поддерживать определенный уровень. Наше положение В России не так уязвимо, как, скажем, некоторых соседей и союзников. Мы можем позволить себе немного рискнуть. Скажите нам, кто вы и что хотите сообщить американцам, и мы возьмем на себя риск переправки вас на Запад.

Роун оделся.

– А вдруг я самозванец? А если нет, и просто ничего не знаю?

– В этом и заключается наш риск. Мне не в первой оставаться в дураках.

Роун проверил карманы – пусто. Грано показал на ящик комода. Роун открыл его и увидел свои вещи.

– Я избавлю вас от возможных осложнений в связи с моим арестом, – сказал он. – Я ничего не знаю.

– Мы могли бы заплатить, – добавил Грано.

Роун проверил свои вещи. Он расправил скомканный листок с адресом, который дала ему Эрика.

– Да, – продолжал Грано. – Неплохо заплатить.

– Я французский эмбриолог, – ответил Роун. – Сколько за это можно дать?

– Как вы оцениваете свою жизнь?

– Я ухожу, где выход?

Грано встал, похлопал себя руками.

– Дождитесь темноты. Нам бы не хотелось, чтобы на наш мрамор пролилась кровь. Мы можем отвезти вас за несколько кварталов от посольства. А вы по дороге подумаете над нашим предложением.

– Бесполезно, – ответил Роун.

Грано провел пальцем по стрелкам усиков.

– Ваш пистолет в нижнем ящике. Думаю, он вам пригодится.

39
Запасной вариант

Официант не замечал его. Студенты за соседним столиком тоже. Все увлеченно смотрели, как девушка с экзотической внешностью и черными косами изображала своего преподавателя. Даже Роун улыбнулся. Он не разобрал, китаянка она или монголка. Он доел взбитые сливки и наслаждался горячим чаем.

Роун еще раз прочел адрес и инструкцию. Эрика говорила, что это был запасной вариант Полякова. Роун задумался, почему Поляков так и не воспользовался им. Может быть, просто не успел? Роуну было не до сомнений. Это – его последняя надежда. Уорд и все остальные наверняка уже разыскивают его. А остальные, как предупредил его Грано, были русскими.

За соседним столиком уже рыдали от восторга, у восточной красавицы был просто дар перевоплощения. Роун оплатил чек и медленно пошел к выходу. Идти было недалеко. Впереди виднелись университетские здания. Двигаться стало легче. Тело все еще ныло, но шаг стал тверже. Роун свернул за угол и увидел нужное здание. Оно было построено в виде буквы «П» и поднималось вверх на десять этажей. В середине здания зиял проход.

Роун прошел через него и оказался во дворе. Тропинка вела наискосок к железной ограде. Роун вошел в третью калитку, спустился вниз по ступенькам, прошел мимо входа в больницу, обошел здание и увидел серую металлическую дверь. Он постучал три раза, выждал минуту и постучал еще три раза. Послышались шаги за дверью, потом все стихло. Прошла минута. Роун постучал снова. Шаги возобновились. Роун автоматически сунул руку в карман и сжал пистолет.

Дверь медленно открылась. В проходе стоял очень крупный мужчина.

– Мне сказали, вы можете помочь, – произнес Роун.

– Кто сказал? – Мужчина говорил на чистом русском языке.

– Друг Полякова. – Роун разглядел еще двоих, стоявших на расстоянии.

– Вы его знали?

– Я знал его жену.

– Входите.

Дверь закрылась и свет погас.

– Мы вас давно поджидаем, Георгий, – «Китай» обнажил два передних металлических зуба.

Роун молниеносно выхватил пистолет и не целясь выстрелил. «Китая» отбросило к стене, и он упал на пол, раскинув руки. Два других китайца развернулись и побежали. Роун попал в обоих, открыл дверь и выскочил во двор. Остановился он только у ресторана. Он прислонился к дереву, переводя дыхание.

«Сука, – подумал он, – эта сука хотела убить меня».

Телефон-автомат он нашел только в пяти кварталах от ресторана. Роун опустил монету и набрал номер, он его помнил хорошо.

– Товарища Бресновича, – потребовал он.

– Он спит, – ответили на другом конце.

– Разбудите.

– Это невозможно.

– Разбудите, скажите, что с ним хочет поговорить французский эмбриолог, знакомый Коснова.

Ему не ответили, но Роун слышал, как на том конце положили трубку на стол.

– Бреснович слушает, – прозвучало чуть позже в трубке.

– Это Георгий, – сказал Роун. – Я знаю, что товар предназначается вам. Я также знаю, где он и чье имя на нем. Мне известно, где деньги.

– О чем вы говорите?

– Через двадцать минут жду вас у памятника в сквере. Если вас не будет, я передам информацию вашим противникам.

– У какого памятника? – спросил Бреснович.

– У вас двадцать минут. Приходите один. Всего двадцать минут, – закончил Роун и повесил трубку.

Недалеко от сквера остановился «ЗИМ». За рулем сидел Бреснович. Роун прятался в кустах, он выждал еще десять минут. Других машин не было, на улице – пусто. Роун подошел к машине, открыл дверь и сел на заднее сиденье. Он приставил пистолет к затылку Бресновича и произнес:

– Трогайтесь, руки держите на руле.

Роун говорил куда ехать, Бреснович молчал.

– Вы – источник Полякова, – начал Роун. – Письмо – ваша общая идея. Предназначалось оно для вас, но не для того, чтобы заручиться поддержкой антикитайских кругов, как Поляков говорил на Западе. Оно вам было нужно, чтобы шантажировать Хрущева. Ему оно и было адресовано, только вы этого письма так и не получили.

Бреснович молчал.

– Я знаю, у кого оно и что произошло. Я все изложил письменно в четырех экземплярах. Два – в Москве. Если я не заберу их в течение суток, их переправят двум членам ЦК, с которыми вы не в лучших отношениях. Два других уже на Западе. Их я должен забрать в течение недели, иначе они станут достоянием общественности. Так что, мы с вами крепко связаны.

Мне нужно следующее. Я и еще один американец, Уорд, должны выехать из России. Если вы еще не знаете, где он, советую разыскать его до десяти завтрашнего утра. К этому времени должны быть оформлены все бумаги. Вы будете ждать дома. Я позвоню и назначу место встречи. До того времени вы обещаете мне свободное перемещение по Москве. Если меня задержат – это ваша проблема. Если меня убьют, письма уйдут адресатам.

– Вы достанете письмо? – наконец спросил Бреснович.

– Узнаете завтра. Сейчас езжайте к своему дому. Машину оставьте мне. Из дома позвоните в гостиницу «Украина» и закажите номер по моему французскому паспорту. Вы ведь сами эти паспорта нам с Уордом сделали. Я буду жить в гостинице за ваш счет.

Через несколько минут Алексей Бреснович остановил машину и вышел.

40
Подтверждение

Спустя двадцать минут Роун был уже в гостинице.

– Да-да, – приветливо встретил его администратор. – Товарищ Бреснович только что звонил нам. Все подготовлено.

Он сунул руку под стойку, и Роун автоматически схватился за пистолет в кармане. Администратор протянул ему буклет.

– Здесь все о нашей гостинице, – с гордостью объяснил он. – У нас двадцать восемь этажей.

– У вас есть номер с телефоном и ванной? – остановил его Роун.

– У нас тысяча двадцать шесть номеров, и в каждом не только телефон и ванна, но и радио. У нас есть автоматы для чистки обуви. В буклете обо всем рассказывается.

Роун спал крепко. Его разбудили в 9.15 вместо девяти. До половины десятого он нежился в ванне, потом побрился, оделся, сунул в карман гостиничную карточку и спустился в ресторан позавтракать.

В десять он вернулся в номер и позвонил Бресновичу.

– Я хочу поговорить с американцем, – потребовал Роун.

– Пожалуйста, – ответил Бреснович.

Роун немного подождал, и в трубке раздался голос Уорда.

– Племянничек, ты, говорят, роскошно устроился?

– Перестань паясничать! – оборвал его Роун. – Слушай внимательно. Должен извиниться перед тобой. Я думал, ты работаешь на них с самого начала. Теперь я понимаю, что ошибался. Тебя арестовали во время налета, и ты сделал все, что велели, чтобы остаться в живых. У Бресновича письма нет, но я знаю, где оно. Думаю, мы сможем выпутаться из этой истории живыми.

– Очень надеюсь. Здесь у меня не очень приятно.

– Ты не знаешь, они оформили документы?

– Я видел билеты.

– У меня осталось несколько дел. Передай Бресновичу, пусть ждет моего звонка у себя. Я позвоню через час, скажу, где встретиться.

– Все передам, племянничек, теперь – ты хозяин положения.

Роун повесил трубку, лег на постель, включил радио и закурил. Через сорок минут он спустился в холл, вышел из гостиницы, сел в «ЗИМ» и поехал к Бресновичу.

Роуна провели в кабинет наверху. Там его ждали Бреснович, Гродин и Уорд.

– Ну, мой храбрый Георгий, что ты хочешь сообщить нам?

Роун удобно устроился в кожаном кресле.

– Сперва я расскажу вам о содержании своих четырех писем, – обратился Роун к Бресновичу. – Для начала я проследил вашу раннюю связь с Поляковым, как вы вдвоем сбывали картины из хранилища. Затем у вас появилась мысль сместить Хрущева с помощью подсадного письма. Я проследил каждый ваш шаг, в том числе и как Полякову пришла мысль продавать информацию на Запад. Там поверили. Сведения были верные. Затем вы на какое-то время приостановили передачу сведений, это лишь разожгло аппетит. И тогда Поляков предложил им предоставить письменное свидетельство поддержки Запада. Отличная работа. По меньшей мере одно высокопоставленное официальное лицо на Западе было убеждено, что вы планируете захватить Кремль и атаковать Лоп Нор. В итоге вы письмо получили – точнее, получил Поляков.

– Это все? – спросил Бреснович.

– Думаю, этого достаточно, чтобы сдержать ваших противников. Я, конечно, отметил, что в ваши планы не входили активные действия, вы ограничивались шантажом.

– Как вы пришли к этому выводу?

– Вы всегда были настроены против Китая. Уже давно выступаете против него. Смешно было рассчитывать укрепить это мнение о вас через Лопнорское соглашение. Что это давало вам? У вас в союзниках уже были многие, настроенные антикитайски. Нет, товарищ Бреснович, вам надо было как следует тряхнуть тех, кто поддерживал Китай. Если бы они поверили, что Хрущев планирует атаку, они бы сделали всю грязную работу за вас. Хрущева бы сместили, а вы, воспользовавшись сумятицей, захватили бы власть. Но время работало против вас. Хрущева сместили раньше, чем вы рассчитывали, и сделали это те, кто придерживался середины. Случилось все это как раз в тот момент, когда вы ждали Полякова с письмом.

Волновало вас не столько у кого письмо, сколько, кто знает о нем. Вы боялись, что это Коснов, но только пока не схватили Уорда и не узнали от него все, что мы выяснили. Полковник не имел к этому отношения. Но узнать мог, и тогда стал бы опасным. Поэтому вы ликвидировали и его, и Эрику. Теоретически этого было достаточно, но тут появился я. Теперь приходится возиться со мной. Для полного спокойствия, вам необходимо достать то, что я написал.

– А вы весьма самоуверенны, – заметил Бреснович.

– Да. Я сообщу вам, кто такой Бельман в обмен на нашу свободу.

– Мне нужно письмо.

– Вы узнаете, кто Бельман и где письмо.

– Даже если я соглашусь, где гарантия, что я сдержу слово?

– Когда я все объясню, вы поймете, что слово придется сдержать.

– Вы предлагаете кота в мешке.

– Вы можете отказаться, – спокойно ответил Роун. Он увидел, как Уорд беспокойно заерзал в кресле.

Бреснович и Гродин обменялись взглядами. Бреснович встал, подошел к столу и вернулся с конвертом.

– Вот ваши билеты и все документы, – он улыбнулся. – Обещаю исполнить все, о чем вы просили. Вашу работу стоило увидеть.

– Когда мы можем уехать?

– Самолет из Москвы улетает в пять.

– Вам рассказать подробно или кратко?

– Полностью, пожалуйста. Согласитесь, я заплатил сполна.

– Бельман – сам Поляков, – начал Роун. – Вы с Поляковым договорились продавать сведения Западу. Хотели войти в доверие. Большую часть денег должен был получать Поляков. Не потому что вас деньги не интересовали. Если бы ваш план провалился, не исключено, что вам пришлось бы спешно покинуть Россию. Вот почему вы часть денег оставляли себе.

Поляков восстанавливал свое профессиональное имя, когда встретил Эрику и влюбился. Перечница решил отойти от дел. Но это требовало денег. То есть со временем его мотивы изменились. Он хотел получить от этой операции максимум.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Уорда.

– «Дядя Моррис» навестила нас накануне налета. Они нашли банковские счета Полякова. Все довольно просто. Сначала Поляков делил деньги в свою пользу. Проверить его никто не мог, так как деньги на счет клал он сам и сам же отчитывался перед Бресновичем здесь. Вначале вклады делались в швейцарском банке.

Роун повернулся к Бресновичу.

– Запад настаивал, чтобы вы продолжали поставлять информацию и после того, как они согласились написать письмо?

Бреснович отвернулся.

– Мы поняли, – вставил Гродин, – что источник Полякова должен продолжать поставлять информацию.

– Но Поляков сообщил на Запад, что, как только они согласятся написать письмо, информация перестанет поступать. Так и случилось. После письма они ничего не получили. Однако, Поляков получил от своего московского источника, если я не ошибаюсь, еще пять сообщений.

– Да, именно пять, – подтвердил Гродин.

– Видите ли, – продолжил Роун, – все изменилось, когда Поляков случайно встретил старого знакомого по наркобизнесу, Чу Чанга. Чанг объяснил, что красный Китай заинтересован в информации. У них не было опыта в получении информации за деньги, но средства имелись. Это и привлекло Полякова. Он открыл отдельный счет в Танжере, куда и вносил деньги, получаемые из Пекина.

Он не прогадал, продавая последние пять сообщений только в Китай. Он подставил Запад. Поляков решил продать письмо тому, кто больше даст за него – он рассчитал, что это будет Коснов.

Поляков тайно встретился с Косновым в Париже. Действовал он осторожно. Он только сообщил Коснову, что в его руки попал документ исключительной важности и что китайцы стремятся его заполучить.

Поляков держал письмо у себя целых десять дней, прежде чем продал его. Он набивал цену и водил вас за нос. В конце концов он мог бы сказать вам, что Запад в последнюю минуту отказался написать это письмо. Вы бы никогда не узнали, так ли это.

– Кто купил письмо? – требовательно спросил Бреснович.

– Китайцы.

Бреснович застыл. Его губы медленно задергались, и он расхохотался.

– Это слишком смешно, слишком смешно.

– Смешно, потому что они заплатили за письмо, и Хрущев смещен?

– Нет-нет, – от хохота у Бресновича по лицу текли слезы. – Нужно понимать китайцев и склад их ума. Больше они никогда нам не поверят. Это первый шаг. Разве вы не понимаете, случилось именно так, как я хотел, но по ошибке. И это смешно. Теперь они все сделают за меня.

– Из-за этого может начаться война, – напомнил Роун. Бреснович рассмеялся.

– Чем скорее – тем лучше для России, да и для остального человечества.