Текст книги "Закон вечности"
Автор книги: Нодар Думбадзе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Почему же! На различных этапах развития человеческого общества независимо от эпохи пробуждаются гуманоидные гены, которые стремятся воздействовать на нравственные начала человечества, разумеется, в положительном плане... Такое вмешательство мы считаем допустимым и целесообразным.
– Могли бы вы, Галактион Георгиевич, назвать, кроме себя, еще кого-нибудь из гуманоидов? – спросил Бачана.
– С удовольствием! Всех, конечно, не припомню, но некоторых назову: Гомер, Сервантес, Бетховен, Руставели, Шекспир, Гёте, Леонардо да Винчи, Боккаччо, Архимед, Джордано Бруно, Жанна д'Арк, Толстой, Пушкин, царь Парноваз*, Давид Строитель, Авраам Линкольн, Фолкнер, Гегель, Кант, Владимир Ульянов, Блок, Эйнштейн, Чарли Чаплин, Галактион, Важа, Акакий, Илья... Всех не перечесть...
_______________
* П а р н о в а з – грузинский царь, современник Александра
Македонского.
– Как, по-вашему, Галактион Георгиевич, развивается ли современное человечество нормально, верным путем?
– Трудно сейчас человечеству! – вздохнул Мтварадзе. – Если б в свое время оно вняло советам перечисленных мною гуманоидов, сейчас ваши дела обстояли бы куда лучше... Но с тех пор как люди обратили взор к космосу, у нас, гуманоидов, появилась надежда. Человек обнаружил в себе удивительную энергию – любопытство. Да, да! Именно благодаря этому скомпрометированному вами же свойству вам удалось преодолеть чудовищную силу земного притяжения и выйти в космос...
– И, по-вашему, нам больше не угрожает опасность потопа или содомо-гоморровской катастрофы?
– Только в том случае, если вы потеряете интерес к учению названных мною гуманоидов, сочтя его устаревшим... И поверьте, такой катарсис пойдет вам на пользу!.. Поэтому оберегайте цивилизацию, оберегайте творения лучших умов прошлого! Ведь они достигнуты ценою стольких трудов, слез и крови! – Мтварадзе взглянул на часы и встал.
– Я изложил основную суть вопроса... И я безгранично вам благодарен за проявленное ко мне внимание! – Он приложил руку к сердцу и низко склонил голову.
– Еще один вопрос, Галактион Георгиевич. Почему вы пришли именно ко мне? Почему поделились вашей тайной со мной?
Лицо Мтварадзе озарилось светлой, доброй улыбкой, и лишь теперь в глазах его Бачана уловил болезненный блеск.
– Неужели вам ничего не говорят мои имя и фамилия? Галактион Галактика! Мтварадзе – Луна!* Завтра я возвращаюсь на свою родную планету Гомос... На Земле я выполнил свою миссию. А теперь я должен выполнить последнее поручение и сообщить вам, дорогой Бачана Акакиевич, что вы гуманоид!
_______________
* М т в а р е – луна.
У Бачаны сжалось сердце и запершило в горле.
– Прощайте, друг и брат мой! Теперь вы осведомлены о вашей миссии на Земле!
Галактион обнял Бачану, прижал его к груди, потом повернулся и быстрыми шагами вышел из кабинета.
...Бачана не слышал, как в комнату вошла секретарша, положила на стол кипу бумаг. Он стоял у окна, бессмысленно улыбался, и по щекам его катились слезы...
Бачана не спал всю ночь. Утром, придя в редакцию, он первым долгом позвонил в Статистическое управление.
– Алло, слушаю! – раздался в трубке приятный молодой голос.
– Статуправление?
– Да.
– Скажите, девушка, у вас работает Галактион Мтварадзе?
– Мтварадзе?.. Этот ненормальный?.. Простите, а кто спрашивает?
– Я друг Галактиона.
– Вот уже неделя, как Галактион бесследно исчез...
Трубка застыла в руке у Бачаны.
– Алло, алло...
Бачана положил трубку...
16
Бачана Рамишвили родился 14 июля. Эта дата была отмечена во всех календарях мира, но, разумеется, не как день рождения Бачаны, а как день падения Бастилии, день рождения Французской республики.
Сейчас Бачана с улыбкой смотрел на лежавший перед ним календарь и думал...
...Французы, родившиеся 14 июля, конечно же, справляют свой день рождения торжественно. А кто знает о дне рождения Бачаны? Никто. Ну, знают, наверно, об этом в отделе кадров, где хранится его личное дело, да в паспортном отделе милиции, где ему недавно выдали бессрочный паспорт. Но знать – еще не значит помнить... Последний раз день рождения Бачаны справили, когда ему было девять лет. Школьный друг Вахтанг Элбакидзе подарил ему замечательный красный самоходный пожарный автомобиль... У, когда это было!.. С тех пор день рождения Бачаны был упомянут всего трижды.
– Будь проклят день твоего рождения! – когда он впервые закурил.
– И зачем только ты родился! – когда он впервые напился.
– Кто тебя породил, изверга! – когда он потерял хлебную карточку.
Эти слова он слышал в разное время, от разных людей, к которым он ни тогда, ни после не испытывал обиды, ибо хорошо понимал, что были продиктованы они в первых двух случаях заботой о его здоровье, в третьем же – страхом перед неминуемым голодом. С чувством великой признательности думал он об этих людях, которые только и могли вспомнить о дне его рождения и которых уже не было в живых. Он платил им за проявленное к нему добро тем, что регулярно ходил на кладбище и украшал их могилы фиалками, розами, гвоздиками.
...И вот сегодня... Сколько людей, родившихся в сегодняшний день, получат в подарок цветы, и сколько украсится цветами могил людей, скончавшихся в сегодняшний день... Сколько, глаз новорожденных откроется сегодня, и сколько их закроется навсегда... Бачана представил себе огромную, словно древо жизни, вертящуюся карусель. Мелькали тысячи лиц знакомых и незнакомых, улыбающихся и печальных, удивленных и восторженных, хмурых и радостных, изможденных и счастливых... С игрушечных кораблей, автомобилей, самолетов, лошадей сходили усталые, одурманенные люди, и их места на карусели занимали другие... Бачане показалось, что он сам только что сошел с карусели, что у него кружится голова. Он встал, подошел, шатаясь, к окну и распахнул его. В комнату ворвался легкий вечерний ветерок. Потом Бачана подошел к двери, выглянул в коридор. В редакции никого не было. Желая чем-то отметить свой день рождения и не придумав ничего лучшего, Бачана сегодня до конца рабочего дня отпустил удивленных и обрадованных сотрудников.
Он вернулся к столу, сел и достал из ящика первую попавшуюся корреспонденцию. "Почему летучие мыши спят, вися вниз головой?" называлась она.
Зазвонил телефон. "Кому это приспичило звонить в такое время?" удивился Бачана и поднял трубку:
– Слушаю!
Трубка молчала.
– Слушаю, слушаю!
В трубке послышался шорох, напоминающий дыхание. Не дождавшись ответа, Бачана положил трубку и вернулся к рукописи. Действительно, почему летучие мыши спят, вися вниз головой? Бачана не стал читать рукопись, ему почему-то захотелось самому найти ответ на этот, казалось бы, никчемный вопрос. Потому, наверно, что... В детстве на уроках физкультуры Бачана много раз повисал на турнике вниз головой, заслуживая похвалу преподавателя, но особого удовольствия от этого не получал. Однажды в Кобулети ему пришлось побыть в таком положении добрых пятнадцать минут; рыбакам, вытащившим полуживого мальчика из воды, с трудом удалось откачать его, и это висение вниз головой Бачана всегда вспоминал с чувством отвращения. Так чем же летучих мышей привлекает столь необычная поза? Непонятно... Бачана решил было обратиться за ответом к лежавшей перед ним рукописи, но тут дверь кабинета распахнулась и вошла женщина изумительной красоты.
– Я пришла! – сказала женщина.
Бачана не верил своим глазам: перед ним стояла Мария. Бачана хотел предложить ей сесть, но язык не подчинялся ему, хотел встать, но колени у него подкашивались, хотел улыбнуться, но лицо его словно окаменело. На какое-то мгновение он оглох и онемел. Женщина стояла, не двигаясь, бледная, с высоко подымающейся грудью, с выступившими на шее красными пятнами.
– Я звонила вам! – сказала она тихо.
– Знаю! – очнулся Бачана. – Я слышал ваше дыхание.
– Вас не было дома, потому я позвонила сюда.
– Чем могу служить? – произнес Бачана механически.
– Пойдем! – сказала женщина.
– Куда? – спросил удивленный Бачана.
– Куда вы пожелаете!
Бачана обомлел.
– Садитесь, пожалуйста! – с трудом выговорил он.
Женщина продолжала стоять. Стройная, с пунцовыми губами и черными волосами, в зеленой кофте и белоснежной юбке, она была похожа на вошедшую через окно весну.
– Пойдем! – повторила женщина, нервно помахивая зеленой сумкой. Бачана встал и тут только заметил зеленые туфли на точеных ногах женщины.
Они молча вышли из кабинета.
На улице Бачана остановил такси.
– Куда? – спросил водитель.
– Куда хочешь! – ответил Бачана и взглянул на женщину. Она улыбнулась.
Они поднялись на Комсомольскую аллею и расположились на веранде небольшого павильона.
Официант положил перед Бачаной меню и ушел.
– Что заказать? – спросил Бачана.
– Жареную картошку.
– А еще?
– Больше ничего.
– Вино?
– Как хотите.
– Коньяк?
– Нет.
– Тогда "тибаани".
– Пожалуйста.
В ожидании официанта Бачана закурил и предложил Марии.
– Спасибо, я не курю.
Наступило молчание. Бачана курил, поглядывал на Марию и думал... Зачем она пришла к нему? По делу? Или ей захотелось продолжить знакомство с ним?.. Или... Да нет, это исключено, не могла она знать о дне его рождения!.. Так что же ее привело к Бачане?.. Спросить? Но Бачану что-то удерживало от такого вопроса. И это "что-то" не было связано с соображениями такта: Бачана боялся загасить крохотную искру надежды, которая тлела в глубине его сердца со дня встречи с этой странной женщиной...
Наконец вернулся официант, и Бачана вздохнул с облегчением.
– Что у вас найдется? – спросил он.
– Птичье молоко! – ответил официант.
– В таком случае принесите жареную картошку и "тибаани".
Официант приуныл.
– Шашлык из ягненка, шашлык из теленка, жареные цыплята, филей, чакапули, абхазура, мужужи, татаряхны*, надуги**, мчади, молодой сыр, орехи... Выбирайте!
_______________
* Ч а к а п у л и, а б х а з у р а, м у ж у ж и,
т а т а р я х н ы – грузинские национальные мясные блюда.
** Н а д у г и – род творога.
– А соловьиного языка нет? Жареного! – пошутил Бачана.
– Жареного нет, вареный – пожалуйста! – осклабился официант.
– Ну так несите все!
– Орехи и "тибаани", – сказала Мария.
Официант послушно кивнул головой и ушел.
– Мария, а знает ли ваш супруг о том, где вы сейчас находитесь? выпалил вдруг Бачана и сам удивился своему глупому вопросу.
– Я не спрашиваю вас о том же, потому что знаю – вы не женаты, ответила Мария с улыбкой.
– Значит, вы не замужем? – заключил почему-то Бачана.
– Сейчас я не замужем, – сказала Мария.
– Почему? – спросил Бачана и понял, что опять сболтнул глупость.
– То есть я хотел спросить, есть ли у вашей дочери отец, – попытался сгладить неловкость Бачана.
– Есть отец и есть муж! – ответила Мария.
Бачана достал новую сигарету. Вернулся официант с пустыми руками.
– Шашлык весь вышел, уважаемый... Цыплят не рекомендую инкубаторские... Филея, оказывается, сегодня не подвозили... "Тибаани" нет, шампанского тоже... Есть швейцарский сыр, ростовский, "саэро"* и редиска...
_______________
* "С а э р о" – название вина.
Бачана опешил.
– А как с птичьим молоком? – спросила Мария.
– Прокисло! – отшутился официант.
Мария расхохоталась так громко, что к ней обернулись посетители павильона.
– Где ваш директор? – спросил Бачана официанта.
– Его сейчас нет, уважаемый... Как только он появится, приведу к вам!
"Или этот официант дурак, или же они узнали меня и скрывают закупленные на рынке продукты", – подумал Бачана и обратился к Марии:
– Уйдем отсюда! Не хотелось бы отмечать нашу первую встречу редиской и "саэро"...
– Разве это так уж важно? – ответила Мария. – Пусть несет что есть. А мы представим себе, что находимся в ленинградской блокаде... Будем смотреть друг на друга... Этот вечер запомнится нам навсегда...
В сознании Бачаны вновь зашевелился червь сомнения... "Чего она добивается от меня? Кто ее прислал? Зачем она пришла ко мне? Неужели только из желания встретиться со мной?" Он поднял голову, взглянул на Марию. Мария смотрела куда-то в сторону за его спиной. Бачана проследил за ее взглядом и увидел официанта, который стоял перед каким-то плотным мужчиной, слушал его и покорно кивал головой, словно механическая игрушка.
– Против вас готовится заговор! – сказала Мария Бачане.
– Если они собираются отнять вас у меня – ничего не получится! рассмеялся Бачана, взяв со стола погнутый алюминиевый нож.
– Таким ножом вам не удастся защитить меня! – улыбнулась Мария.
– Тогда зубами! – ответил Бачана, бросив взгляд в сторону официанта, но ни того, ни его собеседника уже не было. – Мария, нет больше сил моих! Скажите, что вас привело ко мне? Что вам нужно?
– Разве я прошу у вас что-нибудь? – удивилась Мария.
– Вы задали мне очень сложную задачу... Объясните мне ее или убейте меня!
– Задача самая простая. Завтра я лечу в Кутаиси. И, как всегда, хочу перед отлетом попрощаться с близким для меня человеком. Вот и вся премудрость!
– Почему же так? – спросил растерявшийся Бачана.
– Да так... Мне почему-то каждый раз кажется, что с самолетом должно что-то случиться... И что я вижу дорогих мне людей последний раз... Мария опустила голову.
– И я принадлежу к этой категории людей? – удивился Бачана. Мария, не глядя на Бачану, кивнула головой. – Чем я заслужил такую... такое...
– Если б я знала!
– И много у вас таких людей?
В ожидании ответа у Бачаны забилось сердце.
– До сегодняшнего дня был один всего человек – моя дочь Майя. Теперь появился второй – вы.
"Или мне все это снится, или женщина эта – сатана!" – мелькнуло в голове у Бачаны, а Мария вдруг подняла голову и произнесла взволнованно:
– Я знаю, вы принимаете меня за сумасшедшую или за авантюристку... Уверяю вас, все это случилось помимо моей воли!.. Вот уже год я борюсь с собой... Но ничего! Я женщина сильная! Вот сейчас я встану и уйду! – Мария встала.
– Если вы уйдете, я, наверно, умру! – Бачана рукой коснулся холодных пальцев женщины, и она поверила в искренность его слов. Поняв это, Бачана поцеловал руку Марии.
– Спасибо! – сказала Мария и села.
Появился официант с огромным, полным изысканными кушаньями подносом в руках.
– Это что? Откуда? – удивился Бачана.
– Пришел директор, увидел вас и велел отпустить из энзе! – объяснил официант.
– Кто ваш директор?
– Сейчас он придет!
– А он что, знает меня?
– Знает? Да он чуть было не уволил меня! Я же не виноват, уважаемый, ведь у человека на лбу не написано, кто он и откуда! Вы уж извините! Официант раскланялся и убежал.
Бачана оживился. Он с шумом откупорил бутылку шампанского и наполнил до краев бокалы.
– Хочу поделиться с вами одной тайной, Мария...
– Нет, первый тост мой! – Мария подняла бокал.
Бачана обратился в слух.
Мария подождала, пока в бокале осела пена, потом взглянула сквозь бокал на поднявшийся над Нарикалой золотой серп луны. Бачана последовал ее примеру. Луна сперва дрогнула, заколыхалась, потом медленно заполнила собой бокал и растаяла в янтарной жидкости. Бачане показалось, что он держит в руке прохладную янтарную луну.
– Сегодня луне четырнадцать дней... – тихо произнесла Мария. – Всем доподлинно известно время восхода и захода луны, известен день новолуния и день полнолуния. Но никто на свете не знает, когда она появилась, когда родилась луна... Я пью за здоровье людей, про день рождения которых не помнит никто...
Мария чокнулась с Бачаной. Луна в бокале Бачаны вновь задрожала, потом растворилась, превратилась в прозрачную янтарную жидкость. Мария и Бачана осушили бокалы до дна, и когда Бачана вновь посмотрел на небо, луны он не увидел. Луна скрылась в облаках.
– Мы сейчас выпили луну! – воскликнул он, по-детски радуясь этому странному совпадению.
– Дай бог вам долголетие луны! С днем рождения вас! – Мария поставила бокал. – Вы говорили о какой-то тайне, я вам помешала, – напомнила она.
Бачане вдруг захотелось заплакать, прижавшись к груди этой странной женщины.
– Я хотел только сказать, что вы необыкновенно красивы, Мария. Можно поцеловать вас?
Женщина лишь улыбнулась в ответ. Тогда Бачана встал, перегнулся через стол и поцеловал огромные влажные глаза Марии. И тут же он увидел направлявшегося к их столу плотного мужчину, который недавно разговаривал с официантом.
– Здравствуйте! – сказал подошедший мужчина хриплым голосом.
– Здравствуйте! – ответил Бачана.
– Если позволите, уважаемый Бачана, я на одну лишь минуту нарушу ваш покой...
– Присаживайтесь, пожалуйста... Это моя приятельница Мария...
Мужчина галантно раскланялся, поцеловал руку Марии и сел.
– Не узнали меня, уважаемый Бачана? – Мужчина достал из кармана три коробки "Винстона", одну пододвинул Марии, вторую – Бачане, третью оставил себе.
Бачана пристально взглянул на мужчину, какое-то смутное воспоминание мелькнуло у него в голове, но он не сумел уловить его и неловко проговорил:
– Как же, узнал, но вот никак не вспомню, где мы встречались.
– Я Сандро Маглаперидзе, из комбината меховых изделий...
– А-а-а! – воскликнул Бачана. – Сколько воды с тех пор утекло!.. Где вы, как вы, уважаемый Сандро?
– Спасибо, перебиваюсь помаленьку...
– Если вы пожаловали сюда, чтобы упрекнуть меня за старое, прошу не делать этого сегодня... Сегодня день рождения Французской республики и мой тоже! – сказал Бачана весело и протянул Маглаперидзе полный бокал.
– Что вы! Какой упрек! Наоборот, я пришел поблагодарить вас, уважаемый Бачана!.. Сколько же вам исполнилось?
– Сорок пять!
– Боже мой! Сколько вам еще предстоит в жизни наслаждений! И любви! Маглаперидзе взглянул на Марию. Мария смутилась и покраснела. – Поздравляю вас, уважаемый Бачана! Дай бог вам счастья! Вы человек, неспособный на злой поступок, если даже очень захотите!
– Вы так думаете?
– Конечно! После опубликования того фальетона я стал популярным человеком! Вся Грузия узнала меня!
Бачана рассмеялся:
– Такой популярности я не пожелал бы даже своему врагу.
– Не скажите... Популярность есть популярность... Вспомните Герострата... Ваш фельетон помог восторжествовать истине и сорвал маску со зла.
– Не сомневаюсь...
Неприятное предчувствие подсказало Бачане, что Маглаперидзе пришел к нему отнюдь не из чувства благодарности.
– Да, да... Заинтересовавшись фельетоном, следственные органы установили, что та женщина была аферисткой и мошенницей... А человек, которому вы переслали фельетон, чтоб он на него отреагировал, оказался истинным патриотом...
– Каким образом? – спросил Бачана и пожалел, что предложил Маглаперидзе сесть.
– По вашим подсчетам, изъятие фельетона из набранного номера газеты обошлось бы государству в пятьдесят тысяч рублей, так? А этот человек свел убыток к двадцати пяти тысячам...
Бачана растерялся. Маглаперидзе почувствовал это и спокойно разъяснил ему:
– Он поступил очень просто: он не стал реагировать на ваш фельетон.
– Вы хотите сказать, что дали взятку, то есть заплатили двадцать пять тысяч рублей?
– Что вы называете взяткой, уважаемый Бачана? Благодарность человеку за проявленное к вам внимание, за оказанную вам помощь? Разве и сегодня мы не руководствуемся моральным кодексом Руставели? Вспомните, что говорит Автандил визирю:
Друг не может жить без друга, чтобы сердце не болело,
Если надобность случится, поспешит на помощь смело.
– Я вижу, свою грязную философию вы разработали основательно, с привлечением первоисточников, – съязвил Бачана.
– О, классическая литература – великое дело... Руставели я перечитываю ежедневно, как Евангелие... Между прочим, я читаю и ваши произведения и нахожу в них много поучительного для себя... Какая у вас красивая подруга, уважаемый Бачана, – переменил вдруг Маглаперидзе тему, впервые вижу столь красивую женщину без украшений!
Бачана не ждал такого оборота и не нашелся, что ответить.
– У вашей супруги, надо полагать, украшений предостаточно?! спросила Мария Маглаперидзе и, чтобы скрыть волнение, отпила вина.
– Не жалуется... Но я имел в виду не жен... Есть женщины, придающие красоту нашей жизни, так сказать, вне семейного очага...
Мария вспыхнула, но промолчала.
Бачана решил вернуться к главной теме беседы:
– А в вашей жизни после фельетона ничего не изменилось?
– Как же, уважаемый Бачана! Во-первых, сгорело наше производство. Подвела старая электропроводка... Во-вторых, мой визирь вышел на пенсию и теперь работает по торговой линии... Он взял меня к себе. И мы создали новое объединение ресторанов... Возродили, так сказать, дело на старом пепелище, как спаленный Нероном Рим, ха-ха-ха!.. – Маглаперидзе противно захихикал.
– Да, теперь я убеждаюсь, вы очень способный и опасный мошенник, уважаемый Сандро... И я обязательно вернусь к вашему делу, если позволят обстоятельства, – сказал серьезно Бачана.
– Вот уж не ждал от вас такого ответа! Я думал, за это время вы остепенились, научились петь как полагается... А вы все еще кукарекаете по-своему... Разве вам не известно, как поступают с поющими не вовремя петушками?
– Угрожаете? – Бачана побледнел от возмущения.
– Вам не противно разговаривать с этим подонком? – спросила вдруг Мария Бачану. Маглаперидзе вскочил. Встала и Мария.
– Уходите отсюда! – проговорил чуть слышно Бачана, обращаясь к Маглаперидзе.
– Не поддавайтесь женским капризам, уважаемый Бачана... Проститутки заставили македонских воинов сжечь прекраснейший в мире город Персеполис... – сказал Маглаперидзе, вперив в Марию ненавидящий взгляд желтых глаз. И вдруг, пока Бачана успел что-либо сообразить, Мария размахнулась и закатила Маглаперидзе сильнейшую оплеуху. На звук удара обернулся весь павильон, но все произошло так быстро, что никто ничего не увидел... За столом Бачаны воцарилась гробовая тишина... Бачана вдруг почувствовал, как со стороны Маглаперидзе начал приподниматься край стола. Бачана всей тяжестью налег на стол. Маглаперидзе изо всех сил старался опрокинуть стол, но это ему не удавалось. С минуту продолжался этот безмолвный поединок. Жилы на лбу у Бачаны и Маглаперидзе вздулись, глаза налились кровью...
– Не смей! – прошептал Бачана, и шепот этот был настолько зловещим, что Маглаперидзе вдруг остыл. Лицо его приняло прежнее выражение, глаза заулыбались. Он отошел от стола и обратился к Марии:
– Благодарю вас, сударыня! Век не забуду оказанной мне чести.
Бледная как мел Мария молчала.
– Уходите, Маглаперидзе! – сказал Бачана, удивляясь своему спокойствию.
Маглаперидзе резко повернулся и ушел.
Бачана и Мария с минуту стояли, ошеломленные происшедшим, потом уселись за стол. Молчание длилось долго. Первым его нарушил Бачана:
– Мария, покажи билет на самолет.
Мария раскрыла сумку, дрожащей рукой стала шарить в ней, наконец нашла билет, достала его и протянула Бачане.
Не взглянув на билет, Бачана разорвал его, бросил куски бумаги в пепельницу и поджег их.
– Не оставляй меня, Мария! – произнес он тихо, когда билет в пепельнице догорел до конца. Мария чуть заметно кивнула головой. Бачана наполнил бокалы и подозвал официанта.
– Счет, пожалуйста!
– За все уже уплачено!
– Кто уплатил?
– Наш директор!
Бачана рассмеялся.
– Вот тебе и день взятия Бастилии!.. За тебя, Мария!
Они чокнулись. Потом Мария встала, подошла к Бачане и поцеловала его в щеку. Затем вернулась на свое место, села, уткнулась лицом в руки и навзрыд заплакала.
Возвышающаяся на горе церковь Шавнабада* действительно напоминает облаченного в черную бурку пастуха, который, заслонившись от солнца рукой, осматривает отары пасущихся на берегах Мтквари, Алгети, Машаверы и Храми** овец. Раскинувшиеся у подножия горы Рустави, Болниси, Марнеули***, словно стерегущие овец огромные овчарки, извергают из своих пастей дым и жар.
_______________
* Ш а в н а б а д а – название горы; по-грузински "шави"
черный, "набади" – бурка.
** А л г е т и, М а ш а в е р а, Х р а м и – название рек.
*** Р у с т а в и, Б о л н и с и, М а р н е у л и – названия
городов близ Тбилиси.
Изумительно красива поздней осенью Шавнабада, окутанная легкой дымкой тумана, упирающаяся куполом в самое небо.
Воскресный день. По узкой аробной дороге плетется автомашина. Раскачиваясь, словно пьяная, она останавливается на каждом повороте, отступает назад, собирает силы и рывком преодолевает очередной отрезок подъема. На последнем перед церковью повороте машина вновь остановилась. Бачана включил первую скорость, выжал сцепление. Из-под задних колес машины брызнули галька и песок. Бачана сильнее нажал на акселератор. Бешено завертелись колеса. Запахло горелой резиной.
– Сойду, – сказала Мария.
– Сиди. Она потому и буксует, что мало нагружена, – объяснил Бачана.
Он подал машину назад, потом включил скорость и дал газ. Машина рванулась вперед.
Бачана поставил машину под деревом.
– Ну вот, приехали!
Мария вышла из машины, скинула туфли, босиком пробежала по траве несколько шагов, потом остановилась посередине двора, раскинула руки и, встав на цыпочки, закружилась, словно маленькая, крикнула:
– Ау, как мы близки к богу!
Потом она присела перед церковью, уткнулась головой в колени и застыла, как впавшая в экстаз богомолка.
Бачана достал из багажника провизию, разложил ее на сооруженном под деревом столе, затем подошел к Марии, опустился рядом с ней на землю и, обняв ее за плечи, сказал со смехом:
– Мария, скажи какую-нибудь молитву!
Мария стала на колени, подняла вверх сложенные ладони, закрыла глаза и начала шепотом:
Ты – надежд моих надежда,
Сердца свет, души покой,
Ты – звезды моей сиянье,
Луч ты солнца золотой,
Ты – бессмертия источник,
Белокрылый ангел мой,
Об одном молю я бога
Быть с тобой, всегда с тобой!
Мария умолкла.
Бачана знал наизусть эти стихи, но никогда, ни разу он не задумался над их содержанием, столь напоминающим молитву. И теперь его охватило странное чувство умиротворения, что-то теплое разлилось по всему его телу. Он привлек к себе Марию и спросил:
– Это молитва или желание?
– А разве это не одно и то же?
Солнце-солнышко родное,
Не скрывайся за горою!
Видишь, зябнет здесь девица,
Ты согрей ее собою!
Поспеши обнять голубку,
Про любовь ей молви слово,
Ждать красавица не станет
Сыщет молодца другого!
И словно природа вняла словам Марии: из-за горы поднялось огромное солнце, обняло церковь раскаленными руками и в мгновение ока выпило, словно молоко, разлитый по склонам горы туман.
Мария, прижавшись к груди Бачаны, заговорила, и слова ее звучали как молитва:
– Не покидай меня, Бачана!.. Не покидай, надежда ты моя единственная!.. Почему ты не был со мной до сих пор? От скольких несчастий ты уберег бы меня!.. С того дня, как я впервые увидела тебя, я отказалась от всего!.. Ничего, кроме тебя, для меня не существует!.. Ты мое божество, и я молю тебя: не покидай меня никогда, не возвращай меня в прошлое! Не хочу! Устала я!.. Я приближаюсь к тебе... Вот-вот дотронусь до тебя рукой... Я с тобой... Не покидай меня!.. – Мария заплакала.
Бачана с замиранием сердца слушал страстную исповедь взволнованной женщины и старался успокоить ее:
– Что с тобой, Мария?.. С чего ты взяла, что я покину тебя?.. Ну, перестань!.. Не плачь, дорогая моя!.. Я всегда буду с тобой!..
И когда Мария успокоилась, Бачана осторожно уложил ее на траву, поднялся и направился к церкви. Он был взбудоражен и взволнован не меньше Марии.
В церкви царил прохладный полумрак. Бачана огляделся.
Изъеденные сыростью стены... Вокруг ни одной иконы, ни одной фрески. Ободранный иконостас... В углу – колченогий деревянный столик, покрытый истертой зеленой материей, на нем покореженный подсвечник и икона богоматери, нарисованная рукой какого-то чудака... В подсвечнике три догоревшие почти до конца свечки... На столе связка тоненьких восковых свечей и рядом скомканная бумажная трешка...
– Эй! – крикнул Бачана.
– Э-е-е-ей! – ответило эхо.
Взметнулись ворковавшие где-то в нишах под куполом голуби и один за другим вылетели в узкие оконца... Бачана стал обходить церковь. Восточная стена кое-где на высоте человеческого роста была закопчена свечами. Местами красовались длинные списки экскурсантов, расположенные по алфавиту, с указанием адресов и датой посещения церкви. На стене в алтаре, под единственной полустертой фреской спасителя, Бачана прочел жалкий стишок, в котором неизвестный поэт-самоучка бросал вызов всевышнему:
Не верю я в великого
Затертого, безликого!
"Комсомолец-атеист" – стояла под стишком подпись.
А чуть ниже на стене был нацарапан ответ:
Коль не веруешь ты в бога и доволен ты собой,
Ты зачем сюда тащился, комсомолец молодой?
У меня забот хватает, путь мой длинен и тернист,
Так оставь меня в покое, убежденный атеист!
И подпись – "Иисус Христос".
Бачана громко рассмеялся: в этом заочном состязании атеист явно уступал небесному отцу.
Выйдя из церкви, Бачана не увидел Марии.
– Мария, где ты? – крикнул он.
Ответа не последовало. "Зачем я оставил ее одну?!" – подумал Бачана и бросился вокруг церкви.
Мария сидела за накрытым столом под деревом и мирно беседовала с каким-то стариком. Бачана подошел к ним.
– Куда ты исчезла? Я испугался!.. Здравствуйте! – обернулся Бачана к старику.
– Дай бог тебе здоровья! – Старик снял тушинскую шапочку*.
_______________
* Т у ш и н с к а я ш а п о ч к а – небольшая круглая шапка из
войлока.
– Может, позавтракаем? – спросил Бачана Марию.
– Обязательно! Я проголодалась! – согласилась Мария. – И дядя позавтракает с нами.
– А почему бы и нет! У меня тоже кое-что найдется! – Старик развязал сумку, извлек оттуда домашний хлеб, сыр "гуда", вареное мясо, маринованный чеснок, полбутылки водки. Бачана принес из машины бутылку вина.
– Сперва, дети мои, пропустим по чарочке водки! – Старик достал из сумки крохотный рог, дунул в него, наполнил водкой и протянул Бачане:
– Ну-ка попробуй тутовую и скажи пару слов!
– Выпьем на радость нам, на горе врагам!
Бачана выпил, с минуту помолчал, потом удовлетворенно воскликнул.
– Да, водка чудесная! – и потянулся за чесноком.
Обрадованный старик налил себе.
– Где радость, там и горе... Выпьем и за то, и за другое, были бы живы и здоровы! За жизнь! – Он осушил рог и провел рукой по небритому лицу, потом налил Марии. – А теперь скажи ты, дочка! Бог создал тебя такой красивой, и речь твоя должна быть красива!
Мария взяла рог.
– Сколько тебе лет, дядя?
– А-а, – махнул рукой старик, – перевалило за семьдесят!
– Дай бог тебе еще столько же лет жизни!
– Многовато, но тебе все же спасибо! Люблю жизнь, не скрою! Хочется пожить еще!
Бачана улыбнулся.
– Как звать тебя, дядя? – спросил он.
– Зовут меня Георгием, фамилия Тушмалишвили.
– Откуда ты?
– Во-он с того села.
– А здесь зачем?
– Скотину пасу. – Старик показал рукой на противоположный склон, где паслись две коровы и три овцы.
– Твоя скотина?
– Моя.
– Доход хороший?
– Какой там доход! Они и себя-то не могут прокормить!
– Для чего же ты их держишь?
– Да так, глоток молочка, шерсти клок, ну и мяса кусок иногда перепадет... Было бы их вдвое больше... А то сейчас что? Всего-то скотины – на ужин волку...
