Текст книги "Стажер Ли Су Джин (СИ)"
Автор книги: Нипон Кошкин
Соавторы: Роман Таймири
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
– Итак, перед тем, как мы начнём занятия, – наконец произносит руководитель, хлопнув легонько в ладоши, чтобы привлечь к себе как можно больше внимания. – У меня для вас есть одна новость…
Пока господин Бо, словно выжидая реакции подопечных, делает паузы между словами, я замечаю, как преподаватель по сценическому мастерству, что стоит поодаль от всех присутствующих подзывает к себе одного из операторов и что-то начинает у него расспрашивать. О чём именно они говорят, я не слышу. Но судя по кивающей голове оператора и жестикуляции преподавателя, речь идёт явно о предстоящих съёмках на занятиях.
Как только я переступил порог зала, мой взгляд сразу привлек господин Чан Ми Ран, о чём недвусмысленно напоминала табличка на входе.
Помимо яркой внешности, он отличался специфическим вкусом в одежде: бордовый пиджак поверх белоснежной рубашки, дополненной круглой брошью цвета рубина. Его лакированные чёрные туфли отражали свет, будто только что из витрины. Всё это дополнялось выражением лица – надменным, с прищуром, словно он был императором, осматривающим свои владения.
– Вскоре, – продолжает руководитель Бо. – Самых талантливых из вас, – он указывает руками в сторону стоящих перед ним трейни. – Ждёт особый приз. Скажем так. Это будет что-то в роде неплохого поощрения.
Подбирая слова, господин Бо задумывается перед тем, как что-то произнести. Словно пытается сохранить интригу.
И ему это удаётся.
Сразу с двух сторон я слышу вздохи других трейни, которые с завораживающим взглядом начинают оглядываться друг на друга. На лицах девочек из Эклипс тоже появляется загадочная улыбка. И только менеджер Мун продолжает стоять со спокойным выражением лица, скрестив руки на груди и оглядывая присутствующих трейни.
Замечаю, как он останавливается на мне, как только мы сталкиваемся с ним взглядом. Правда, через несколько секунд, дёрнув губой, он снова уводит взгляд на остальных.
– Господин Бо, – внезапно подаёт голос невысокая девушка по левую сторону от меня. – Скажите, а что за приз нас ожидает?
Руководитель расплывается в хитрой улыбке, словно выжидал этого вопроса.
– А вот это уже будет сюрпризом для вас, – довольно отвечает он. – Но думаю, это станет отличным стимулом для наших лучших из лучших, – пытается он будто подбодрить трейни, но заметно, как некоторые расстраиваются, не услышав чёткого ответа. – Что ж, – продолжает господин Бо. – Если вам всё понятно, то приступим к занятиям, – он поворачивается к господину Чану, который быстро прерывает разговор с оператором, как только замечает направленный на него взгляд. – Господин Чан, прошу вас.
– Да, да, – расторопно отвечает учитель и направляется в нашу сторону. – Благодарю, – он кротко кланяется господину Бо и останавливается напротив нас. Натянув улыбку, произносит: – Что ж, начнём…
[Спустя полчаса]
– Ну, нет! – эмоционально вскрикивает учитель, воздушно поднявшись со стула, на котором сидел перед сценой, наблюдая за эмоциями Цин. – Нет, нет и нет! – снова повторяет он. – Ты должна прочувствовать страсть, – он жестикулирует руками, пытаясь объяснить бедному и непонимающему покемону, что именно от неё хотят. – Ты должна стать самой страстью.
– Стать… Тростью? – удивлённо смотрит, а затем смирившись что будет изображать трость с готовностью кивает. – Поняла!
– Да не тростью! – уже не выдерживает учитель. – Страстью! Представь, что ты дикая кошка, которая пытается соблазнить, – он артистично демонстрирует плавные жесты. – Поняла?
– Угу, – кивает Цин, но по её взгляду становится понятно, что она вообще ничерта не поняла.
– Давай, – рукой сигналит ей учитель.
Цин сжимает зубы и демонстрирует свой грозный оскал залу. После чего вытягивает перед собой руки и сжимает пальцы в жесте кошачьих лап.
– Хр-хр-хр, – из-за нечёткого произношения буквы «Р», Цин пусть и похожа на кошку, но слегка подгулявшую.
– Ладно, я понял, – тяжело вздыхает учитель и жестом прогоняет Цин со сцены. – Иди. Хорошо. Только уйди.
Цин выпрямляется и напоследок с улыбкой кланяется учителю, который потирает двумя пальцами переносицу от безысходности.
«А как по мне получилось забавно» – подумал я.
Хотел же кошку? Цин возможно так вообще всех кошек видит. Ей еще по возрасту, может, не положено играть сексуальных.
Да и Цин старалась. К тому же, у нас занятие по проектированию образа, и он сам вначале говорил, что каждую эмоцию можно описать жестом так, как ты себе представляешь сам. Считаю, что моя коллега довольно хорошо справилась с заданием.
Да ещё и некоторых трейни повеселила. А то за эти полчаса ничего интересного так и не произошло. Кроме, одной маленькой детальки, которую я успел заметить.
– Су Джин, – требовательно произносит учитель, глядя в мою сторону.
– Да? – откликаюсь.
– На сцену, – указывает он в сторону выступа.
Я поднимаюсь на сцену и внимательно смотрю на учителя, выжидая его указаний. Краем глаза замечаю, как камера оператора, быстро сменив ракурс, направляется от одного из трейни ко мне.
Сегодня операторы уделяют особое внимание максимум семерым трейни, а также, конечно, айдолам из группы Эклипс. Интересно, связано ли это с недавним заявлением господина Бо?
– Что бы ты хотел нам сегодня показать? – сев снова на стул полубоком и перекинув ногу на ногу, учитель кладёт одну руку на спинку, а второй продолжает жестикулировать. – Всё, что хочешь. Даю тебе полный полёт фантазии. Кого ты именно хочешь изобразить?
– Вообще что угодно? – с искреннем интересом уточняю я.
Получаю кивок от учителя.
– Тогда… – задумываюсь что же выбрать, при таких широких опциях. – Камень в лесу!
– …
Со стороны трейни и операторов слышаться смешки. А вот выражение лица учителя слегка исказилось. Но кажется после своей речи, он не хотел брать слова обратно.
– Л-ладно, – кивнув сам себе смирился мужчина. – Начинай.
– …
– Су Джин, можешь начинать.
– …
– Су Джин, – помахал он передо мне рукой.
Но к сожалению, камень в лесу так и не смог ему ответить.
///
[Спустя два часа. В том же агентстве. В кабинете по занятиям на клавишных].
К счастью, тренировка по сценическому мастерству прошла без особых проблем. На мой взгляд, причин было две. Первая – банально низкие требования к этому предмету для трейни. Вторая – операторы, которые сегодня вели себя до странности необычно. Сегодня у них были избранники, которых учителя явно не хотели позорить.
Меня, к слову, вызывали на сцену ещё два раза, хотя, например, про нашего ирландца забыли совсем. Парень, кажется, особо не расстроился, но коситься в мою сторону начал.
Ну а, сейчас, я мог сконцентрироваться на уже привычном мне клавишном тренажере.
И если на прошлых занятиях я уже привык абстрагироваться от криков господина Яна, то в этот раз он особенно разошёлся. Настолько, что даже мне было трудно не прислушиваться к его очередным отсчитыванием Тхэ Гёна.
– Хватит! – не выдерживает Гю Бо, стоя рядом с Тхэ Гёном, которого сам же попросил исполнить сонату на белом рояле. – Всё. Стоп. Я больше не вынесу этого.
– Сонсэнним, – слышится робкий голос одной из девушек, что сидят за центральными инструментами. – Мне кажется, что Тхэ Гён очень старался. И сейчас…
– Девочка моя, – проникновенно сказал он, перебив ее. – Поверь, если бы все зависело только от стараний, то любой дурак смог лбом стену разбить, я не мучался рядом с вами бестолочами, а бедный Сантьяго не переворачивался в гробу, каждый раз когда эта извращенная пародия на музыканта, – указал он одним пальцем на парня. – Садиться играть его труд. Дело не в том что он не старается, а в том, что он музыкальный вредитель. Вредитель и бездарность.
– Это слишком жестоко, сонсэнним, – бурчит в ответ Тхэ Гён, опустив взгляд на клавиши.
– Жестоко – издеваться над инструментом, который тебе ничего не сделал… – на секунду он замолкает и задумывается. – Слушай, а может тебя в прошлой жизни рояль убил?
В зале зависает гробовая тишина.
– В смысле? – спустя несколько секунд раздумий, Тхэ Гён поднимает удивлённо взгляд на учителя. – Почему?
– Ну, говорят же, что когда душа переселяется в новое тело, то она начинает ненавидеть то, что её убило. Огонь, воду… Рояль, – словно гладя, проводит он рукой по белоснежному выступу инструмента.
От его слов слышится задумчивая тишина, которую прерывает юношеский голос.
– Господин Ян, – подаёт снова голос Тхэ Гён. – Я же правда стараюсь. Просто…
– Просто жизнь – жестокая штука, и в любой момент может придавить тебя тяжёлым инструментом, – кивает он. – Понимаю. Теперь точно понимаю.
– Но, сонсэнним…
– Так. Хватит с меня этого безобразия. Твоя ненависть к клавишным не должна отражаться на моём здоровье, и на здоровье окружающих, – он тяжело вздыхает. – Больше не могу. Иди отсюда и перепиши всю симфонию Сантьяго.
– Но, господин Ян…
– Быстро.
Сразу после этого Тхэ Гён поднимается с белоснежной банкетки и идёт в сторону парт, опустив голову, словно получивший выговор от директора школьник.
– Та-ак, – со вздохом произносит господин Ян, оглядывая свой класс. – Как же вы мне все… – он пробегается взглядом по присутствующим и, столкнувшись со мной взглядом, когда я повернулся к нему из любопытства, перестав играть на тренировочном инструменте, замолкает на несколько секунд. – Отлично, – произносит он, наконец. – Су Джин.
– Да? – удивлённо отвечаю ему.
– Иди-ка сюда, – пальцем приманивает он меня к себе.
Я поднимаюсь со стула и иду в сторону белоснежного рояля.
– Садись, – указывает пальцем на банкетку.
– Зачем? – не понимаю я.
– Меньше вопросов, больше дела, – произносит он и снова указывает на банкетку. – Садись.
– Ладно, – пожав плечами, сажусь на банкетку и сразу опускаю взгляд на аккуратные, гладкие клавиши рояля, за которыми явно очень тщательно следят.
– Так, – учитель берёт в руки нотную тетрадь и начинает листать. Остановившись на одной из страниц, он произносит: – О, в самый раз, – и ставит тетрадь передо мной на пюпитр, встроенный в инструмент. – Читай, – его указательный палец направлен на название, что большими буквами напечатано в начале страницы.
– Теодор Виллан, – читаю текст со страницы. – Тени минувшего.
– Так. Отлично. Читать ты умеешь – просто восхитительно, – кивает учитель. – Дальше, – он указывает на третью ноту внизу. – Это что за закорючка с палочкой?
– Соль-ди…
– И правда не соврал, – не дав мне договорить, перебивает он меня. – Значит, и нотный лист прочитать сможешь. А теперь, играй!
Глава 25
Игра на рояле и звонок с предложением
– Ну же, Су Джин, – вновь сказал господин Ян.
– Вы и правда надеетесь, что у меня есть навыки игры с листа? – спросил я и с сомнением посмотрел на учителя.
Ещё это называлось сайт-ридингом, и для меня прошлого это не составило бы труда. Но в данный момент мои руки просто не успевали за теми сигналами, которые я им посылал. Но интересно было другое: что он вообще от меня сейчас хочет? В его понимании я должен был оставаться обычным подростком, который когда-то занимался на клавишах и теперь старается вернуться в прежнюю форму, а не профи. Такого от новичков точно никто не потребует.
– С чего бы мне на это надеяться? – теперь уже удивился господин Гю Бо и, отзеркалив моё выражение лица, с таким же сомнением уставился в ответ.
Так, мы секунд пять и смотрели друг на друга.
– Ты хочешь сказать, что занимался уроками фортепиано, но при этом не знаешь «Тени Минувшего»? – мужчина первым нарушил тишину.
«А должен⁈» – так и хотелось мне задать встречный вопрос. Однако по выражению лица учителя, понимал, что, скорее всего, действительно «должен». По всей видимости, эти «Тени Минувшего» вместе с Теодором Виллианом здесь были нетленной классикой, которую должен уметь играть каждый первый, кто садился за рояль. Может, я, конечно, и утрирую, но во взгляде учителя читалось, что расклад именно такой.
«Ну и что делать?» – сложив губы в трубочку, как делает обычно сестра, задумался. Может ради разнообразия сломать шаблон поведения и ответить всецело правду? «Простите, господин сонсеним, но я тут переродился недавно, поэтому в душе не чаю, что это за тени минувшего, а о многоуважаемом Теодоре услышал только, что и от вас.»
Мужик он с юмором, должен оценить.
– Господин Го Бо, – вздохнув, из-за понимания какую чушь в очередной раз сейчас буду нести, начал я. – Я действительно не знаю «Тени Минувшего». Дело в том…
– Что, прости? – перебил он меня и повернувшись левым ухом ко мне, слегка пригнулся. – Я, кажется, не расслышал, или ты сказал, что никогда не слышал о композиции Теодора Виллиана?
– Нет, слышал, конечно… – покивал я, снова скосив взгляд на нотные листы, чтобы хоть немного вникнуть в контекст. – Просто я самоучка и…
– Ни слова больше! – вновь перебил меня преподаватель, подняв руку.
Сохраняя стоическое выражение лица, он без капли эмоций повернулся к классу.
– Тхэ Гён, – обратился он к парню. – Я сам в это не верю, но, кажется, у тебя появился конкурент.
По классу прошлись робкие смешки.
– Да, – продолжал наш преподаватель, нарочито повысив голос. – Я надеялся, что этот день не настанет. Я думал, что это агентство меня уже ничем не удивит. Но Тхэ Гён оказался только первым вестником моего нервного срыва, он был всего лишь предзнаменованием перед тобой Су Джин.
– Как по мне, слишком пафосно, – не сдержавшись, подметил я, после чего на класс опустилась звенящая тишина.
– Что, прости? – повторил он вопрос, который задавал недавно и манерно повернулся ко мне ухом. – При разговоре с тобой меня слишком часто стало посещать чувство, будто у меня начались проблемы со слухом.
– Вам не кажется, что для такого события как-то слишком много драмы? – спокойно спросил я. – Я точно помню, что мы с вами договорились, о том, что я спокойно тренируюсь, а вы не обращаете на меня внимания. Что вас теперь не устраивает?
– Всё, Су Джин! – резко ответил учитель. – Меня в этом агентстве не устраивает абсолютно всё. Ты думаешь, я здесь по своему желанию нахожусь? Или ты считаешь, что мне приносит моральное и эстетическое удовольствие докапываться до учеников, которым мои знания, что я преподаю, влетают в одно ухо и вылетают в другое? И ладно бы только это, но в чём конечная цель этих занятий? Весь этот чёртов класс, нужен только для того, чтобы агентство могло подать отчёт о культурном вкладе в образование. Всё. Точка. Это не моя академия, в учеников которых я вкладываюсь, ожидая результат, а агентство для певцов ртом, актёришек и прочей нечисти.
– И причём здесь я? – задал я справедливый вопрос.
– Да при всём, вот взять Тхэ Гена, ты знаешь какой его предел мечтаний и зачем он сюда ходит, нет? – спросил он меня. – Весь якорь его инфантильных желаний привязан к одной-единственной минуте славы, где он в какой-то третьесортной дораме, сможет вживую сыграть на вот таком же белом рояле, – показал он в сторону музыкального инструмента, за которым я сидел. – И у меня нет иного выхода, как его обучать.
– Ну так меня вы ничему и не научили, – снова подметил я, не понимая, почему его переклинило, – вот на мне и конкретно сейчас. Мне было как-то плевать, зачем сюда ходят эти остальные подростки. – Вы сами знаете, что я сюда хожу только из-за назначенного наказания.
– Конечно, не учил, и из-за наказания ты здесь такой не один, – согласился преподаватель. – Вот только, когда ты станешь очередным айдолом этого рассадника непотребства, который именует себя музыкальным агентством и тебя пригласят на такое же лишённое всякого смысла, как и твоя деятельность, развлекательное шоу, то в твоём профайле будет указано именно моё имя, как одного из преподавателей.
Произнося свою эмоциональную речь, сонсеним отправился в середину класса.
– Там будут выпускники филармонии, национальные и международные призёры конкурсов, а ещё Тхэ Ген, – положил он руку на плече парня, а второй рукой указал на меня. – И ты! Как считаешь, хочется мне, чтобы среди людей, которых я воспитал, были вот такие вот музыкальные бездари?
– Ну-у… – вслух задумался я и замолчал.
Если посмотреть с его стороны и учесть, что его что-то заставляет сюда приходить, а также его честолюбивое стремление воспитать талантливых исполнителей, возможно, он действительно в какой-то степени прав.
Вот только у людей есть свои стремления и мечты, а мир не сошёлся клином на одних только занятиях академической музыкой. Взять того же Тхэ Гена. Инфантильна ли его цель? Ну, как бы да. С этим сложно поспорить. Но это его мечта, и именно ему с ней жить. Как по мне – если он хочет её воплотить в жизнь, пусть стремится. И не нужно над ним насмехаться или мешать.
Да и сама музыка… В прошлом я встречал преподавателей, которые снисходительно смотрели на поп, рок или что-то другое, но я этого никогда не разделял. Музыка бывает очень разной, и меня она привлекла как концепция. Да, у меня, как и у всех, есть свои вкусы. Однако, в отличие от преподавателя Гю Бо, я не запирал их в рамки одного жанра.
И стоило признаться хотя бы самому себе, в отличие от моего первого о нём впечатления, сейчас он меня раздражал.
Так что, мои дальнейшие действия совершенно не имели никакого рационального смысла, и я отдавал себе полный отчёт, что они не принесут мне ни пользы, ни наград. С другой стороны, и вреда от них никакого не будет, ведь заставить меня повторить то, что я собираюсь сыграть, во второй раз всё равно никто не сможет. Ну а свидетели? Пусть делают с тем, что сейчас услышат, всё, что хотят.
Когда я опустил пальцы на клавиши белого рояля, по аудитории разнёсся чистый, словно хрусталь звук.
– Если не умеешь играть, – недовольно начал было учитель. – Так убери свои кривые пальцы от несчастного музыкального инстурмен…
Выражения лиц преподавателя или других учеников я не видел, но ни шагов в сторону меня, ни других слов не последовало.
Именно сейчас академическую классику из своего прошлого мира я играть не хотел. Да и большинство из произведений банально бы не смог исполнить. Однако Реквием из фильма Хаяо Миядзаки за авторством Дзё Хисаиси была мелодией, которую я полюбил, как только услышал. И это было одно из нескольких произведений, с которыми я тренировался дома и на тренажёре.
Музыка была сравнительно простая, и моих навыков вполне хватало, чтобы пусть и немного в замедленном варианте, но исполнить её почти без ошибок.
///
– Господин Гю Бо, – доиграв я повернулся к мужчине и спокойно встал из-за рояля. – Я, конечно, могу извиняться за то, что не смог исполнить, несомненно, великое произведение, многоуважаемого Теодора Виллиана, однако искренности в моих словах не будет ни грамма. Но после сегодняшнего урока я могу вас заверить: отсутствие желания об упоминании вашего имени в моей анкете как учителя абсолютно взаимно. Тем более это никак не соответствует действительности, так что я приложу все усилия, чтобы вашего имени там не оказалось.
Я больше не имел никакого желания здесь находиться, так что, наплевав на любые правила и нормы поведения, отправился в сторону выхода.
///
Дом семьи Ли.
В гостиной на диване лежит Ми Ён, поедающая длинные палочки Пеперо и не отрывающая взгляда от экрана телевизора, где идут новости. Со Ён сидит рядом с дочерью на диване, листая новый выпуск журнала «Stars».
Как только открываю дверь и переступаю порог дома, сразу слышу чёткий и отработанный голос диктора новостей.
– Я дома, – произношу привычную для себя фразу, вспомнив кошку, которую оставил в прошлом мире. Кстати, интересно, почему у них нет ни одного животного, аллергия, или они просто не особо любят животных?
– Как прошёл твой день, милый? – слышу вопрос от Со Ён, которая увидела меня из другой комнаты.
Сняв обувь и оставив её у порога, прохожу в гостиную.
– Неплохо, – лениво потянувшись, отвечаю на вопрос мамы.
После чего сажусь на край дивана, где ещё осталось немного незанятого моей сестрой места.
– Привет, братик, – произносит Ми Ён, подвигаясь ко мне ближе и нагло кладя ноги на мои колени.
Уж не знаю, решила она таким образом, пометить свою территорию или просто поиздеваться, но сил у меня отвечать на её поведение у меня просто не было.
– И тебе привет, – произношу спокойно, сбрасывая её ноги на пол.
Девушка. Бросает на меня недовольный взгляд. С прищуром она кривит губы и, издав звук, похожий на «Щищ», забирается снова ногами на диван. Только в этот раз, поджав их под себя.
– Есть что-то новое в агентстве? – мама, наконец-то, отрывает взгляд от журнала и смотрит на меня с неким интересом.
– Да там постоянно что-то происходит, – искренне отвечаю я, не вдаваясь в подробности.
Впрочем, судя по взгляду Со Ён, её этот ответ явно не устраивает.
– Ну, ты уже привык к занятиям? – она настойчиво пытается тянуть тему. – Что теперь думаешь о карьере айдола?
От этого вопроса даже Ми Ён отвлекается от сводки новостей и, удивлённо вскинув бровь, косится в сторону матери.
– По-твоему, – убрав печеньку ото рта, интересуется у неё сестра, – Это честно?
– Не понимаю, о чём ты, – фыркнув, мама уводит взгляд.
Что-то я тоже не понимаю, что имеет в виду Ми Ён. Однако по реакции Со Ён заметно, что она в данный момент блефует. И, если честно, не очень удачно. Во всяком случае, как для опытной актрисы дорам.
– Всё ты прекрасно понимаешь, – прищуривается сестра, настойчиво уставившись на свою мать и делая громкий кусь палочки, вообразив себя детективом, допрашивающим подозреваемого.
– Я просто интересуюсь делами своего сына, – мама переходит в агрессивную защиту, отчего слегка аж приподнимается на месте и вскидывает подбородок, глядя на Ми Ён. – Мне что, нельзя поинтересоваться, как дела у Су Джина в агентстве?
– Ну не-ет, – протягивает сестра. – Я знаю, эту заинтересованность в твоих глазах. Ты ведь говоришь о его карьере айдола…
– И что? Что в этом такого?
– Когда поблизости нет дедушки.
– Ты слишком много думаешь! – не выдерживает, наконец, Со Ён и переходит на повышенный тон. – Мне, правда, интересны мысли моего сына, насчёт его будущего.
– А почему тогда про офис так активно не спрашиваешь?
– Потому что, – она скрещивает руки на груди. – Для этого вопроса, как раз есть ваш дедушка.
– Вот и я о том же, – кивает сестра.
– Кстати, – подаю голос, чтобы разнять этих двух буйных кошек и заодно сменить тему. – А дедушка и бабушка, где они?
– Дедушка повёз хальмони в ювелирный, – произносит мама, всё ещё строго косясь в сторону Ми Ён. – Там нужно уладить кое-какие дела.
– Угу, – кивает активно сестра, снова уткнувшись в экран телевизора. – Ну и, чтобы мы обсудили двадцать пятое мая.
– А что будет двадцать пятого мая? – интересуюсь я.
И здесь две пары глаз удивлённо направляются в мою сторону. Словно я спросил что-то запрещённое.
– Точно, ты же всё забыл, – с запозданием понимает сестра, хлопая глазами.
– Забыл, – соглашаюсь с ней, хотя это и так должно быть понятно по моему вопросу.
– Ужас… – мотает головой Ми Ён по виду больше прикидываясь, чем, говоря серьёзно. – Как можно было даже о таком забыть?
– Перестань, – наклонившись к дочери, Со Ён пихает её указательным пальцем в лоб, отчего девушка подскакивает.
– Ауч, – потирая лоб, словно её действительно стукнули, она возмущённо смотрит на маму. – За что?
– Твой брат только недавно аварию пережил, – кивает Со Ён в мою сторону. – Конечно, он ничего не помнит.
– Уже прошло много времени, – нарочито взволнованно произносит сестра. – А виновата снова я…
– Тц, – цыкнув недовольно в сторону дочери, мама переводит взгляд на меня и на её губах появляется мягкая улыбка. – У бабушки День Рождения.
– День Рождения… – на автомате произношу за ней и хочу уточнить. – Это ей будет пятьдесят семь?
– Некрасиво задавать такие вопросы, – спокойно подмечает мама.
– Ага, пятьдесят семь, – словно из вредности, отвечает мне сестра.
– Ми Ён!
– Ну что? – всплёскивает она руками. – Ты сама это рассказала Су Джину ещё в первые дни после аварии, а я снова виновата?
– Вот же вредная.
– И что? – продолжаю я. – Вы уже всё обсудили?
– А что обсуждать? – пожимает плечами сестра. – Торжественный семейный ужин и самый лучший подарок от любимой внучки, – прикладывает она ладонь к своей груди.
– И что за подарок? – с интересом вскидываю я бровь.
Интересно, а что вообще дарят родственникам? Да ещё, и такой нетривиальной личности, как Со Дам. У женщины есть ювелирные магазины, и с этим она становится, наверное, одним из самых ужасных людей для выбора ей подарка.
– А вот это секрет, – поднимает она указательный палец вверх. – А то ещё решишь…
– Сертификат в новый спа-салон Фи-дэ Флёр, – опустив взгляд в журнал и делая вид, что читает, отвечает мама.
– Омма! – возмущённо вскрикивает сестра и, недовольно надув губы, скрещивает руки на груди.
– Что? – словно ничего не произошло, удивлённо поднимает взгляд на дочь.
Ми Ён ничего не отвечает, лишь всем своим видом показывает, насколько сильно она недовольна тем, что Со Ён раскрыла её строжайшую тайну. О которой почему-то знала.
Впрочем, неважно. Мне ведь тоже нужно придумать, что подарить.
В прошлой жизни у меня не было близких людей, которых нужно было поздравлять с праздниками, только коллеги. Подарки им выбирались из перечня статусных предметов, предоставленных одним из Билов. Выбор же ранжировался в зависимости от положения и статуса человека, которому нужно было что-то подарить.
Но вот как это происходит внутри семьи, для меня загадка.
Взять вот, к примеру, подарок Ми Ён. Отбросив мою стажировку, мы ведь оба имеем только те деньги, которые семья кладёт нам на карточку… Это вообще считается за подарок? Или она специально где-то подрабатывала, чтобы купить этот сертификат.
«И что, тогда она устраивается на работу перед каждым праздником?» – подумал я и с сомнением посмотрел на сестру.
– Фто? – спросила она, увидев направленный на неё взгляд, но так ничего и не услышав, отвернулась.
«Точно нет» – сам себя ответил я на вопрос. Если бы она устроилась на работу, она бы точно об этом сразу рассказала.
Но стоило признать, что выбор её подарка был вполне неплох.
С одной стороны – это то, что нравится хальмони, с другой – пусть она и сама это может себе позволить, но такой подарок показывает, как внучка заботится о здоровье своей бабушки.
– Неплохо, – озвучил я свои мысли.
– Конечно, – горделиво выпрямляется сестра. – Я ведь знаю, чего так сильно хочет моя хальмони.
– Хах, ну-ну, – иронично подмечает мама, на что сестра медленно начинает меняться в лице.
От блаженной улыбки до кривых губ и недовольного косого взгляда, как оказывается, несколько секунд.
– Что ещё за «ну-ну»?
– Ничего, – пожимает плечами мама.
– Ну, омма…
– Если бы ты знала, чего так сильно хочет твоя любимая хальмони, – наконец, произносит мама. – То внимательнее бы слушала то, что она говорит.
– Ты про эксклюзивный ханбок от «Korea Tradition»? – уточняет сестра, но, не дождавшись ответа, скрещивает руки на груди. – Да у них очередь на полгода вперёд.
Со Дам действительно что-то такое говорила, когда мы смотрели исторические дорамы с актёрами, наряженными в древние одежды. Насколько я понял из объяснений, ханбок это что-то по типу японского халата хаори, только корейского. Их можно было носить во время Нового года или одевать на разные семейные праздники и фестивали.
– Ну, значит, стоило подумать об этом заранее, – отрывает наконец взгляд от журнала мама, откладывая его в сторону. – Как это сделала её любимая дочь, – парадируя сестру, прикладывает она ладонь к груди.
– Да ладно? – округлив глаза, Ми Ён удивлённо смотрит на Со Ён. – Ты смогла сделать у них предзаказ⁈
– А то, – усмехается Со Ён. – И даже умудрилась выбить у них небольшую скидку.
– Серьёзно⁈ – ещё больше офигевает сестра, после чего дует щёки и бубнит: – Вот же, блин.
Пока я слушал их рассуждения о подарках, в голове закралось две интересные мысли.
Первая: почему мои мать и сестра ведут себя друг с другом так странно?
И вторая: а что мне подарить хальмони?
Но все мои мысли прервал завибрировавший в джинсах телефон.
– Слушаю, – встав с дивана и отойдя в коридор, чтобы не мешать, я ответил на вызов.
– Добрый вечер, – послышался неспешный, но при этом уверенный мужской голос. – Вас зовут Ли Су Джин?
– Всё так.
– Вас беспокоит менеджер айдол группы Эклипс, – уточнил мужчина. – Мы с вами уже встречались, но не были лично знакомы, меня зовут Мун Хён У.
– Здравствуйте, господин Мун, – ничего не спрашивая, я ожидал продолжения.
Но продолжения не последовало, с другой стороны телефона молчали.
– Кхм, – нарочито прокашлялся он, чтобы заполнить паузу. – Наверное, мне нужно сразу перейти к делу. Наше музыкальное агентство хотело бы выкупить у вас музыкальную композицию.
Глава 26
Переговоры и бардак в шоу-бизнесе
– Наше музыкальное агентство хотело бы выкупить у вас музыкальную композицию.
– …
От того, что донеслось из моего телефона, я даже слегка подвис.
– Менеджер Мун, – вкрадчиво начал я и, махнув головой в сторону семьи, что поднимусь к себе в комнату, направился в сторону лестницы. – А могу я поинтересоваться, с каких это пор у меня появилась музыкальная композиция, да ещё и такая, что её хочет выкупить целое агентство?
– …
Кажется, что своим вопросом добился только того, что передал эстафету «удивлённого молчания» своему собеседнику.
– Су Джин, – отбросив все словесные кружева и сменив тон на доверительный, уточнил он. – Я же правильно понял то, что мне сказала Ю На, и мелодию, которую она мне дала послушать, была написана тобой?
Этот разговор как-то слишком быстро начинал меня раздражать. И дело было даже не в том, что менеджер во время переговоров, а насколько я понимаю, это было именно они, перешёл в одностороннем порядке на неформальный стиль общения. Меня цеплял, тот факт, что разговор по манере речи больше походил на экспромт, а не на спланированный деловой звонок представителя из крупной компании.
– Менеджер Мун, – вздохнул я, зайдя в комнату, и повалился в компьютерное кресло. – Вы считаете, что я должен быть осведомлен о каждой мелодии, которую вам дают послушать ваши подопечные?
– Нет, конечно, – по голосу я услышал, как оторопел мужчина. – Но…
– Я действительно давал послушать Ю На мелодию, которую написал, но при чём здесь композиция?
Это так называется её «я хочу просто послушать?» С агдан из Эклипс мы договаривались немного о другом. Вернее… Мы вообще с ней ни о чём не договаривались. Да и мои планы на эту песню полностью исключают её продажу. Уж точно не сейчас, когда надо мной висит контракт, по которому основной доход получу не я, а агентство.
К тому же в том, как он произносил слово «композиция» меня что-то цепляло. То, что слушала Ю На уж точно до таких переговоров, на мой взгляд, недотягивало.
– Наверное, мне нужно всё объяснить с самого начала.
По голосу мне сложно было точно сказать, какое у него сейчас выражение лица, но это уже было хоть каким-то прогрессом.
