Текст книги "На осколках прошлого (СИ)"

Автор книги: Нина Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Ни фига себе он закрутил! Я подняла на Майкла ничего не понимающий взгляд и покачала головой.

– Я не могу даже представить, о чем идет речь… Куда же я ходила, и хожу?..

Я ломала голову, но все было тщетно. Как, вообще, можно понять, о чем он говорит? Взял бы, да написал прямо – там-то и там-то находятся документы.

– Вот еще, – перебил мои мысли Майкл. – Дорти все видит. Дорти все знает.

Чего? У его отца явно в школе был высший балл по литературе. Ему только фантастику было писать при жизни!

– Что за Дорти? Я не знаю никакого Дорти.

Майкл печально вздохнул, убирая завещание. Я опять оказалась бесполезна.

– Прости, Микки. Никакой пользы от меня…

– Не надо так говорить, моя девочка. Один черт поймет, что тут зашифровано. Я пойду, поработаю, а тебе – приятного аппетита.

Он встал, подошел ко мне, погладил животик, желая и малышу приятного аппетита, поцеловал меня и ушел. Мне было так грустно на душе. Как же так? Его отец оставил мне послание, а не могу понять, о чем он говорит!

Закончив с едой, я поднялась наверх. Майкл работал, да и, к тому же, был огорчен, поэтому я решила занять себя чем-нибудь, и не лезть к нему. В комнате я повалялась перед телеком, погуглила последние новости, попинала балду и сдалась – делать было нечего. Я привыкла проводить время с Майклом. Он любил гладить мой живот, обсуждать, что и когда мы купим малышу, рассказывал часто всякие интересные истории. Без него все было не то…

На глаза мне попался старый рюкзак, который я, зачем-то, притащила сюда из Ричмонда. Там хранились мои любимые диски, кисточки, дневник. Хм… дневник! Можно и перечитать все те бредни, которые я писала в школе. Надев наушники и включив Skillet, я открыла дневник. Да уж, ну и всякой чуши тут написано… И про первую любовь, и про вызов к директору школы за неподобающее поведение, и насилие отца. Я дошла до тридцатой страницы и остановилось. День, когда осознание смерти матери ударило по мне со всей своей разрушительной силой. Тогда я вылила всю свою боль на эти страницы, в некоторых местах были видны сухие затертости – следы от слез. Бабушка часто водила меня на кладбище к маме, когда мне было лет семь. А потом и она умерла… И началась тирания отца.

– Мамочка, наконец-то, я счастлива, – тихо сказала я, роняя слезинку на эту же страницу. – Есть принцы на этом свете, теперь я знаю.

Внизу страницы, другим цветом, была сделана пометка: «Купить маме букетик тюльпанов. И Дорти тоже. Ему можно положить гвоздики или орхидеи».

В этот момент меня просто разразило громом от догадки, пришедшей в голову. Я завопила на весь дом и подпрыгнула на месте, желая побежать к Майклу, но он был быстрее.

– Ники, что случилось? – испуганно спросил он. – Тебе плохо? Ребенок?

– Микки, это же Дорти Пимслер!!! – закричала я, сотрясаясь от нервного возбуждения. – Рядом с могилой моей мамы стоит памятник Дорти Пимслеру, но там никто никогда не появлялся. Я всегда этому удивлялась, но не придавала особого значения. Думала, что его бросили родственники, и приносила ему всегда цветы. Точно, там спрятаны документы!

– Успокойся, дорогая, – попытался успокоить меня Майкл.

– Некогда быть спокойным! Выдвигаемся!

Майкл был категорически против брать меня с собой, но разве мог он устоять перед моим натиском? Правда, влияние он на меня все же имел. Заставил меня одеться, как капусту! Иначе грозился не выпустить из дома.

Документы мы нашли рядом с памятником Дорти. Точнее, под ним – под плитой. Внутри оказались закопаны искомые бумаги. Очень продуманный ход! Кто бы мог подумать, что важные документы могут быть спрятаны здесь?

Боже мой, да это уже не чертов фильм, с Уиллисом в главной роли – это просто вынос мозга вселенских масштабов. В документах была полностью изложена идеология «Черного Орла» – просто ужас. Волосы не то, что дыбом встали, они чуть из волосяных луковиц не выпрыгнули от потрясения. Это идеи больных на голову людей! Также там был раскрыт состав их лекарств – я не химик, ничего не поняла. Но эти записи точно никто не должен увидеть.

– Микки, меня сейчас вырвет. Неужели это все – правда, то, что они здесь пишут?

– Солнышко, ну, я же просил тебя остаться дома. Теперь ты будешь нервничать. И, да, это правда. В противном случае, не было бы всего этого кровопролития.

– А что написано у тебя в листах?

– Здесь, как я понимаю, вся их черная бухгалтерия. Деньги они отмывали мастерски. Я бы даже сказал – виртуозно. Твой отец хорошенько выжал бюджет любимой страны.

Я заглянула в документы через его плечо и ахнула. Какие тут указаны имена и фамилии!

– Майкл, да это же советник президента… И он был в курсе?!

– Получается, что да. Похоже, много кто из верхушки был в курсе. Как только мой отец смог обставить их всех?

– Не знаю, Микки. Но он был хорошим человеком, его имя должно было войти в историю! – с жаром сказала я. – Не то, что мой папаша. Придурок.

О каком же ужасе я сегодня узнала. Это, мягко говоря, страшно и омерзительно. Просто невообразимая жестокость. И ради чего? Просто потому, что люди любят жестокость. Жестокость заложена в нас природой, мы не далеко ушли от наших родственничков – приматов. Только ими не правят безумные идеи, жажда денег и власти. Выходит, человек – худшее из животных?

Нет, просто у кого-то, как у моего отца, расстройство психики. Всё, не хочу больше об этом думать. Противно и гнусно. Все те люди погибли в страшных мучениях от приема этих гениальных препаратов. Фашизм и рядом не стоял с жестокостью отдельных личностей. От этих мыслей у меня закружилась голова, и я ушла в машину. Пусть Майкл дальше сам с этим разбирается. Нас с маленьким надолго не хватит.

Дома Майкл спрятал эти документы, несущие на себе печать смерти и боли многих людей, в сейфе. Позже он собирался отдать их каким-то высокопоставленным людям в правительстве. Но моя жизнь теперь никогда не будет прежней. И если я ещё раз увижу своего отца, я точно сделаю то, что мечтала сделать на протяжении всей жизни – ударю его. Или попрошу Майкла. Но изобью его точно, своими руками, или нет – не столь важно.

– Как ты думаешь, зачем твой отец оставил эти документы именно тебе?

– Не знаю, Ники. Возможно, он хотел, чтобы я передал их нужным людям – не зря же я их получил спустя столько лет после его смерти. Но лучше бы он их не оставлял.

– Согласна. И я была совсем маленькой, когда он умер. На кладбище еще с бабушкой ходила. Ничего не скажешь, искусно он все провернул!

– Ладно, не будем об этом, милая.

– Даже не верится, что все закончилось, Майкл, – сказала я, устраиваясь удобно на диване, укутываясь теплом его объятий.

– Все только начинается, дорогая, – проговорил меня в волосы он и поцеловал.

– В смысле?

– Начинается наша история, Ники. История нашей семьи.

Я задержала дыхание и не дышала, слыша только, как колотится мое сердце. Больше мы ничего не говорили друг другу. Ну, их, эти слова. Они могут лгать. Но его крепкие объятия и рука, нежно поглаживающая мой животик – никогда!

***

Сегодня был важный день. День, который я могла не пережить. И нет, это не роды. Это – встреча с Мел. Вечером я обрадую ее такой сногсшибательной новостью, и даже не знаю, какая реакция прилетит в ответ. Майкл не разделял моего волнения. Типичный мужик. Никакой тонкой душевной организации.

Он не позволил мне выйти в легком платьице. Даже под теплое пальто! И остался безразличен к моим аргументам о том, что мы на машине, а потом весь вечер будем в кафе находиться.

– Вот и ночью буду спать во всей этой толще одежды! – буркнула я, выходя из дома.

Но в машине, по дороге к назначенному месту, я отошла. Майкл устраивал свою руку у меня на колене, когда была возможность. И это было не грубое, захватническое проявление характера самца. Он делал это осторожно, нежно, боясь причинить мне неудобство. Потом рука неизбежно поднималась выше – к животику.

– Как ты себя чувствуешь, Ники? – участливо спросил он. – Больше не дуешься?

– Да, ладно. Нормально. Но ночью я точно в этом лягу спать.

– Я не только из-за холода заставил тебя так одеться… А еще и потому что… – замялся он.

– Ну, и почему?

– Я не хочу, чтобы другие мужики, и Мэтт в том числе, пялились на тебя в этом куске ткани, который ты называешь платьем!

Я расплылась в улыбке, почти стекая по сидению лужицей. Я получала ни с чем несравнимый кайф от его ревности.

– Но потом я, наверное, уже никогда не смогу надеть такое платье, – грустно произнесла я.

– Почему, солнышко?

– Меня беспокоят мои изменившиеся вкусовые пристрастия. Я ем, как гиппопотам! Мне, бывает, хочется рогалика с джемом и, в то же время, мяса, да пожирней. Это же ненормально, да? А что будет с моей фигурой?

– С фигурой ничего не будет. Не будет фигуры – не будет проблем. Не переживай, – очень удачно пошутил Майкл, на что я скинула его руку с колена. – Такие вкусовые предпочтения – это нормальное явление для беременных женщин. Меняется гормональный фон, организм требует разную еду, и не только ту, которую ты хочешь, а ещё и желания малыша учитываются.

– Спасибо, успокоил, – надулась я.

– Ники, ты мне любой нужна. И худышкой, и пышечкой. И молодой, и старой, – начал Майкл.

– Всё, всё, я поняла. И страшной, и красивой, и больной, и здоровой. Не продолжай, пожалуйста.

Через двадцать минут я уже поглощала картофель Айдахо и чесночный хлеб в вегетарианском ресторанчике. Майкл наотрез отказался со мной после этого целоваться.

Мел с Мэттом подошли немного позже. Она была в шикарном чёрном брючном костюме, Мэтт – в классическом костюме, тоже чёрном. Такая образцовая пара предпринимателей. Надеюсь, мы тоже круто смотримся с Майклом, гармонируем. Да нет, я уверена в этом!

– Ники Кросс! Ты ли это? Просто роскошна. Богиня, – воскликнула Мел, обнимая меня. – Такая светящаяся. Теперь я верю, что ты счастлива.

– И ты, Мел, выглядишь чудесно. Я тебя такой ещё не видела. Ты —просто фантастика, детка! – рассмеялась я. Мэтт, ты тоже красавчик, – подмигнула ему. – Костюмы у вас с Майклом одинаковые.

– Ну, давай, Кросс, рассказывай свою новость. А потом я – свою.

У Мел тоже новость? Двойная беременность? Было бы круто!

– Сначала ты, – настаивала я.

– Ладно. Я…

Беременна, да? Ну, скажи это!

– …устроилась на работу!

Наверное, я сильно изменилась в лице, раз Мел сказала следующее.

– Ники, ты не рада? Ты так огорчилась!

– Нет, нет, прости, Мел. И что за работа?

– Начальник отдела рекламы. Ники, это же уровень. У меня теперь есть все, что должно быть у успешной женщины: офигенный мужчина и суперская работа! Не хватает только малыша. Но это ещё успеется, да, Мэтт? – Она повернулась к нему, а Мэтт подавился воздухом. – Ладно, не кашляй, будущий папочка, ложная тревога. А теперь ты, Ник.

– Да, у меня, так, новость… Я просто беременна, – сказала я таким будничным тоном, будто и вправду ничего особенного.

– Аа, и всего-то… Стой! – Глаза Мел округлились. – Что ты сказала?! Беременна?! Вау! Круто!

Мел чуть столик не опрокинула, когда полезла меня обнимать. Надеюсь, Майкл не ревнует? Мы снова вели себя, как обезумевшие от радости школьницы.

– Мел, поаккуратней. Я всё же в положении. Ты раздавишь или задушишь меня, точнее, нас с Даниэлем.

– Ой, точно. Боже, Ники, я так рада! Эм… и ребёнок же от Майкла? Что я несу, конечно же, от Майкла!

И смотрит на меня так выжидающе!

– Ники, у тебя, что, ещё кто-то есть? – сжал челюсти и подозрительно посмотрел на меня Майкл.

Вот, что сделать? Поприкалываться, или нет? Ладно, сжалюсь.

– Да никого у меня уже нет. От Майкла, конечно, ребёнок. Что за вопросы, Мел?

– Я просто так спросила, на самом деле. Давайте что-нибудь закажем. Я хоть и не беременная, но есть хочу зверски.

Мы начали смотреть меню, как Майкл проревел на весь зал.

– Подожди-ка, что значит «уже»? Ты мне изменяла?! – От его громового голоса задрожали бокалы.

– Успокойся, мой ревнивец. Пошутила я. Всё о-кей. Никого у меня не было. Правда.

– Точно? – спросил он и так взглянул на меня, будто у него был встроенный детектор лжи.

– Точно, – кивнула я и потянулась к нему за поцелуем.

Как же я люблю его! Могла ли я ещё полгода тому назад подумать, что буду так счастлива? Нет, определенно, нет. Я дала себе обет безбрачия, поставила крест на всей жизни. Я была верна своему одиночеству. А сейчас я просто окрылена любовью. Я была готова целовать Майкла и шептать ему слова любви дни и ночи напролёт. Я была готова ради него на всё. Даже душу свою отдать. За настоящую любовь я готова отдать всё. Абсолютно всё.

– Вы же теперь поженитесь, да? – задала очень тактичный вопрос Мел, за что Мэтт толкнул ее под столом.

– Ну-у, не знаю, – уклончиво ответила я, уставившись в свою тарелку. Меня тоже волновал этот вопрос, но я была не вправе давить на Майкла. Звать меня замуж, или нет – только его решение. – Штамп в паспорте – это ерунда, Мел. Можно и так быть счастливыми.

– Я тебя не узнаю. Ты всегда говорила, что без штампа семья – не семья. А еще у вас будет ребенок, – продолжала она. – Ты перестанешь меня толкать, или нет? – это она уже сказала Мэтту.

– Говорила и говорила, теперь повзрослела, и взгляды поменялись. А Мэтт когда сделает тебе предложение? – решила атаковать ее я.

Бедный Мэтт! Его надо было видеть. Он не знал, куда от нас деться. Мел, похоже, поняла, что ее вопросы были не уместны. По крайней мере, в такой обстановке.

Дальше ужин проходил в тихой атмосфере. Мы болтали обо всем на свете. Было ощущение, что я находилась в эпицентре счастья. Мэтт и Майкл что-то обсуждали, уткнувшись в свои смартфоны, и мы с Мел болтали о своем, о девичьем. Пока Мел и мой язык меня опять не поставили в неловкую ситуацию…

– А как ты себе представляешь семейную жизнь, Ник? – поинтересовалась Мел, хрустя луковыми колечками. – Меня эта перспектива немного пугает, признаюсь.

– Да что там. Все очень просто. Мужику что для счастья надо? Полный желудок и пустые яйца, – сморозила я, забыв, что мы не вдвоем с Мел сидели.

Мужчины подняли головы. Мэтт еле сдерживался, чтобы не отпустить шуточку по поводу того, как Майклу со мной повезло. А Майкл закатил глаза, качая головой. Ну, да, он уже привык.

– То есть, я имела в виду… – пыталась выкрутиться я, но в голову ничего не приходило.

– Мы поняли, Ники! Все взрослые люди, – расхохотался Мэтт. – И, да, ты права, детка.

Майкл пересел ко мне и обнял меня, всем своим видом показывая, что я опять заставила его краснеть.

– Тебе надо отрезать язык, – прошептал он мне на ухо, зарываясь в волосы.

– Зачем же? Он очень даже нужен, чтобы выполнять вторую часть правила, – тихо ответила я ему. Дотянувшись до уха, я прошептала. – Я про яйца, если ты не понял.

– Вечером ты точно получишь за свой язык.

После этой угрозы я все время сидела, как на иголках. Мне хотелось получить! И я получила, по возвращению домой… Но это уже отдельная история.

Эпилог.

Четыре года спустя.

Эмма уснула с Цезарем в обнимку, и у меня появилась свободная минутка. Я сидела в кухне и, ожидая, пока закипит чайник, рассматривала приглашение на свадьбу от Мел. Это была потрясающая новость! Наконец-то, и они с Мэттом узаконят свои отношения. Я была так за нее рада. На весь дом! Когда пришло приглашение, я своими криками разбудила Майкла, который спал с Эммой, по-царски устроившейся у него на груди. Потом мне за это влетело… Пришлось успокаивать плачущую малышку и рассерженного Майкла.

Когда я прочитала окончание приглашения Мел: «Майклу и Ники Митчеллам», мысли унеслись прочь отсюда, далеко, на три года назад. Одним зимним вечером, по-моему, это был последний вечер февраля, я сидела за мольбертом с красками. Давно не рисовала. Мое художественное альтер эго било крыльями по клетке, требуя дать ему выход.

Майкл обсуждал планировку нового отеля в своем кабинете, и я решила порисовать. Настроение теперь было прекрасным каждый день! Утром я проверяла, не появился ли у меня животик – это входило в обязательную программу дня. А Майкл только и делал, что умилялся, глядя на меня, а иногда и смеялся вслух, когда я крутилась перед зеркалом под разными углами, пытаясь увидеть хоть немного выпуклости.

Малыш делал меня несказанно счастливой. Материнство украшает женщину – самая настоящая правда. Даже ожидание этого самого материнства делает женщину во сто крат привлекательней. Когда ты счастлив, разве может кто-то быть красивее тебя?

– Что рисует моя маленькая феечка? – спросил Майкл, появляясь сзади.

– Ой, я и не знаю, что рисую… Просто небо пока. Потом нарисую птиц – Ники и Микки. Это небо будет символизировать бескрайний простор нашей жизни. Как тебе идея?

– Слишком мудрено, – сказал он и наклонился ближе, целуя меня в шею. – Не хочешь отвлечься от рисования? Птицы Ники и Микки подождут, пока реальные поедят мороженого.

– Точно! Мороженое! – воскликнула я. – В морозильнике же была упаковка крабовых палочек, я их так хотела сегодня с утра.

– Нет, Ники, я говорю именно про мороженое.

– И что? Ты ешь мороженое, а мы хотим крабовые палочки.

– Я уже принес его и две ложки. Давай сначала – сладенькое?

Да, что он пристал ко мне? Хочу крабовые палочки, не хочу мороженое! Но деваться было некуда. Я взяла баночку мороженого «Баунти», и слюнки потекли. Это должно быть вкусно.

–Ты издеваешься? Что это такое? – недоуменно спросила я, смотря на малюсенькую ложку, которую он мне протягивал. – Мороженое я ем только большой ложкой.

Я уже встала, чтобы пойти за ложкой, когда Майкл остановил меня.

– Съешь ты уже это мороженое! – рявкнул он.

– Ты почему со мной так разговариваешь?

– Извини. Но ты можешь просто открыть эту банку и маленькой ложкой есть мороженое? – максимально спокойно говорил Микки, но я видела, что он на взводе.

Выхватив у него ложку, я открыла банку. Достал меня! Что я ему сделала, что он орет на меня?! Пристал со своим мороженым! Я ела и бубнила про себя, строя обиженное лицо, поэтому не заметила, как с мороженым я зачерпнула что-то еще.

– Ай! Черт! Что это?

Что такое твердое попало мне на зуб и чуть не сломало его? Описать, какое я испытала удивление, когда увидела то самое, случайно оказавшееся у меня во рту, просто невозможно. Подняв взгляд на Майкла, я ждала объяснений, держа в руке бриллиантовое колечко.

– Выходи за меня замуж, любимая, но вредная, феечка.

Он встал на колени и выжидающе смотрел на меня. А я только и могла, что челюсть с пола поднимать. Замуж… Замуж?! Господи, ничего себе! Конечно, я согласна! Согласна!

– Ты согласна, Ники? – прервал мои радостные крики Майкл.

Черт, я, оказывается, про себя кричала.

– Конечно, Микки! Конечно, я согласна!

Майкл закружил меня по комнате, осыпая поцелуями. Я заплакала, будучи не в силах держать эмоции в себе.

– Не плачь, моя радость. Я бы сделал предложение раньше, но не хотел, чтобы это выглядело так, будто мнение людей заставили меня позвать тебя замуж, – произнес он, целуя меня.

– Я думала, что так и рожу без твоей фамилии в паспорте, – прошептала ему я. Ведь я, правда, так этого боялась…

– Конечно, сейчас. Мой ребенок и моя любимая женщина будут носить только мою фамилию.

…Эх, как чудесно это было. Чайник вскипел, и я устроилась за столом, уже в компании конфет и мятного чая. Свадьбу мы сыграли через два месяца, тихо, просто расписались в присутствии Мел и Мэтта, и все. Семьи не было ни у меня, ни у Майкла, поэтому устраивать грандиозные празднества не было смысла. Мой любимый принц сделал мне неповторимый подарок на свадьбу – мало того, что стал моим мужем, так он еще подарил мне волшебный конверт.

Я никогда не забуду радость в тот момент, когда вытащила из него приглашение на учебу в университете искусств. Душа на минуту застыла, и я расплакалась. Прижалась к Майклу и плакала. Как же так? У меня же не было ничего в этой жизни, совершенно ничего, что бы держало меня в этом мире. А теперь появилось столько всего: Майкл, наш малыш, учеба… Появился смысл жить.

Мне остался год до окончания университета, и я хочу попробовать свои силы в преподавании. В одной художественной школе нужны преподаватели, возможно, возьмут. У меня была куча планов на будущее: где будет учиться Эмма, и сейчас я решала, пойдет ли она в детский сад или нет. Но был еще один, жизненно важный, вопрос, который я никак не могла решить. Никак не могла признаться Майклу в… Зазвонил телефон.

– Алло. Мел, привет!

– Ты не ответила на приглашение, – сразу накинулась на меня она. – Не придете на свадьбу?

– Господи, я совсем забыла ответить, Мел! Бегала по дому, кричала, радовалась, а ответить забыла. Прости, милая. Конечно, мы придем. И Эмма тоже.

– Ну, слава богу. Я уже успела Мэтту поплакаться, что моя свадьба пройдет без лучшей подруги.

– Я тебе дам свадьбу без меня! Я бы и без приглашения пришла, – засмеялась я.

– Как у тебя дела, Ники? Ты уже сказала Майклу? Или все тянешь?

– Все тяну… Я боюсь.

– Чего ты боишься? И долго ты собираешься так ходить и молчать? Пока живот не вырастет, и отмазка «я растолстела» не прокатит? Или ты решила сделать аборт? – ахнула она. – Только попробуй!

– Сплюнь, Мел! Совсем с ума сошла?! Я просто жду подходящего момента. Он каждый день приходит такой уставший, что я стараюсь его сильно не беспокоить. И Майкл плохо спит. Еще у Эммы животик болит, она плачет ночью.

– Ники, чтобы ты сегодня же все ему рассказала! Или я сама ему позвоню. Уставший он, или нет, а должен знать, что ты беременна. Ты поняла меня?

– Да, коммандос Адамс. Или пока еще Андерсон?

– Адамс, Адамс. У него не будет шансов сбежать из-под венца, – весело ответила Мел.

Я услышала шум у входа. Скорее всего, Майкл вернулся.

– Мел, я перезвоню. Муж пришел.

– Расскажи ему все!

– Обязательно. Целую тебя, невеста.

Майкл прошел на кухню и поцеловал меня.

– Как дела, любимый? – поинтересовалась я, чтобы подготовить почву.

– Так же, как и всю последнюю неделю. Характеризуются одним словом – устал.

Черт.

– Ну, ляжешь сегодня спать раньше, выспишься… Я хотела поговорить с тобой…

Из детской раздались громкие звуки, и мы побежали туда. Опять разговор откладывается. Эмма уже проснулась и вовсю бегала за Цезарем по комнате, кидая в него мягкие кубики. Она заливалась смехом, и Майкл не смог устоять – тоже засмеялся, поднимая ее на руки.

– Вы с Цезарем – отличная пара, Эмми, – сказал он, тиская ее. – Только не таскай его больше за хвост, ладно?

– Хорошо, папа, – все еще смеясь, ответила она и чмокнула его в щечку.

– Хитрая лиса, знаешь, что за поцелуй получишь вкуснятину.

Он достал из кармана так любимое Эммой шоколадное яйцо, и она заверещала. Схватив сладость, маленькая проказница слезла с папиных рук и захлопала в ладоши, радуясь сотому киндеру. Цезарь, увидев, что она занята, пулей вылетел из комнаты, и мы опять покатились со смеху.

– О чем ты хотела поговорить? – Майкл усадил меня на колени, обнимая за талию.

– Сейчас. Это лучше видеть.

Я ушла в ванную и достала тест. Кросс, то есть, Митчелл, успокойся! Ну, не обрадуется он, и ладно. Переживешь. Наверное. Вернувшись в комнату, я стала мяться у двери. Что со мной произошло? Почему я так боялась?

– Ники, дорогая, что тебя тревожит? Расскажи мне. Покажи, что у тебя там.

– Вот… – Я протянула ему тест и застыла. – Если ты не хочешь второго ребенка, можно сделать аборт…

– Что?! – повысил тон он. – Аборт? Только не говори мне, что ты хотела убить моего ребенка, миссис Митчелл!

– Я… нет… Просто я боялась твоей реакции.

– С чего это, Ники, ты боялась моей реакции? Я – тиран и деспот? Может, я бью тебя и Эмму?

– Нет, что ты! – Я обняла его. – В последние дни ты так сильно устаешь и ходишь недовольный…

– Солнышко мое, это все работа и Мэтт. Вы, мои любимые девочки, тут не причем. Вы мне дарите только радость и бодрость, – поцеловал меня Микки. – Ты же знаешь, что я запускаю новую сеть отелей. Это открытие выжало меня уже полностью. Еще Мэтт со своей свадьбой. Я должен помочь ему выбрать остров, костюм, священника, все на свете должен помочь ему сделать! Хоть невесту сам выбрал.

– То есть, ты рад?

Майкл уложил меня на диван и поднял топик.

– Вот и твоя очередь пришла, Даниэль. – Поцеловал животик. – Только мама – все такая же глупышка. Думала, что я не буду рад такой новости.

– Я сейчас заплачу. Я несколько дней ходила и молчала, разрываясь внутри от неизвестности.

– Ники, я ведь твой муж. Ты не должна ничего от меня таить. – Он поднялся и лег рядом со мной. – Да, мы не планировали второго ребенка, и что? Так мы и Эмму не ждали. Все самое лучшее случается неожиданно.

– Ты прав. Даже наши с тобой отношения были неожиданностью…

– Ты, Эмма и Даниэль – лучшее, что со мной случилось в этой жизни. Помни об этом всегда, Ники Кросс.

– Почему Ники Кросс? Давно ты меня так не называл.

Я прижалась к нему, и Майкл накрыл меня своей рукой. Все тревоги сразу испарились из моей головы.

– Потому, что глупости совершала Ники Кросс. И она вернулась. Миссис Митчелл не могла скрывать от меня новость о своей беременности, думая, что я приду в ярость.

– Прости, Микки. Возможно, это гормоны так на меня повлияли.

В комнату ураганом влетела Эмма, с Цезарем на руках, и забралась к нам, плюхаясь в середину.

– Мама, папа! Цези ест фантик, – захохотала она, показывая на кота, который жевал обертку от киндера. Она, должно быть, пахла шоколадом.

Майкл поднял Эмму над головой и закружил. Он очень сильно ее любил. А я любила их обоих. И именно сейчас, окруженная счастьем, которое можно потрогать, погладить и поцеловать, я начала верить в высшие силы. Силы, которые подарили Ники Кросс жизнь. И скоро подарят еще одну. Пока Майкл был занят играми с дочкой, я, незаметно для него, вытерла слезинку со щеки. Спасибо небесам за это счастье, которое я никогда не выпущу из рук!