Текст книги "На осколках прошлого (СИ)"
Автор книги: Нина Леннокс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Флемиксина, к моему удивлению, осталось всего две штуки. Когда я успела весь его выпить? Осталось две, так две. Хватит и столько. Я опять уснула. Проснулась часа через два. Тело вновь ломило, отправляя меня в путешествие по новым кругам ада, боль разрывала голову в клочья. По лицу катился пот, я была вся мокрая. Липкий страх сковал меня. Комната кружилась, в глазах двоилось. Ноги сами понесли меня в ванную. На самом деле, зачем тянуть? Так будет лучше всем. Отец избавится, наконец, от обузы, Майкл – тоже. И я. Я, в конце концов, обрету покой. На небе. С мамой.
Бритва вошла глубоко, до самой кости. Но мне было этого мало. Видела я плохо, всё плыло перед глазами. Мне казалось, что я не попала в вену. Поэтому я резала и резала кожу до тех пор, пока там не осталось кожи вовсе. Затем – второе запястье. Красное. И стены в ванной – красные. Может, надо было залезть в ванну? А то на полу холодно... Почему я на полу? О, какая яркая красная струйка ползёт рядом. Что это, интересно? Я попыталась дотянуться, но руки не слушались. Поэтому я просто смотрела на красную дорожку, которая уползала всё дальше от меня, пока мои глаза не закрылись, и меня не поглотила тьма.
Часть 3.
Глава 1.
Темно и холодно. Какие-то голоса. И руки так сильно болят, их просто ломит. Кто-то ходит. Надо открыть глаза. Нет, не могу. Хочу спать. Нельзя! Надо проснуться. Я отчаянно боролась со своим уплывающим сознанием. Панически цеплялась за него, стараясь выжить. Страх – вот, что творится в подсознании человека. Это мрак, самые страшные ужасы, все твои фобии и кошмары всей жизни. Я тонула в вязкой черноте, не ощущая времени и пространства. У смерти их просто нет…
Рядом раздавались знакомые голоса. Я бы даже сказала – родные и любимые. Самые любимые, других я просто не знала… Женский и мужской. Никак не могу понять, чьи же они. И где я, вообще, нахожусь? Почему глаза не открываются? И что с моими руками? Они почти не двигаются. Добавился ещё один голос – мужской, незнакомый. Я должна это сделать, должна открыть глаза. Поднимать веки было чертовски тяжело, это стоило мне титанических усилий. Один глаз немного приоткрылся. Второй. Ещё усилие. Ура! Я вижу. Только… цветовыми пятнами. Белые стены, такие холодные и безликие. И два ярких пятна. Одно – блондинистое с вкраплениями другого цвета, другое – чёрное. Белое и чёрное… Что это значит? Белое и черное… Мел и Майкл! Конечно, это они. Я здесь! Так и хотелось крикнуть им. Но из горла вырвался лишь хрип.
– Ники! – Это голос Мел. – Боже мой, Ники! Очнись уже, давай!
Белое пятно нависло прямо надо мной. И чёрное тут же.
– Ники, ты слышишь нас? – А это уже Майкл.
– Дда, – прохрипела я.
Дайте воды и Флемиксин. После него станет лучше. Я знаю.
– Пить, – прошипела я, как алкоголик с пожизненным стажем на утро после пьянки. Вся в папашу.
Мысли о нем вызвали новый всплеск буйства нейронов, и я усилием воли сжала кулак, ощущая боль от этого простейшего движения.
– Сейчас, Ники, минуту. Вам можно пить только специальный раствор.
Это ещё кто? Женщина в голубом медицинском костюме. Медсестра? Я, что, в больнице? Вот прикол. И почему, интересно? Но когда этот самый раствор пустили по венам с помощью катетера, все мысли из головы вылетели разом.
– И Флемиксин можно?
– Что?
Она не знает таких таблеток? Странно.
– Флемиксин дайте, пожалуйста. Мне плохо.
– Конечно, вам плохо. Вы наглотались таблеток и порезали себе вены.
Я отчаянно замотала головой. Я не могла. Она что-то путает или врет! Я не самоубийца, и никогда ею не была.
– Нет. Это Флемиксин – успокоительное. Да, дайте мне его уже, – я почти плакала. – Микки, скажи им, – прошептала, глядя в сторону черного пятна.
– Нет, Ники, сестра говорит правду. Ты пыталась убить себя под воздействием наркотиков.
Он сжал мою кисть своей крепкой рукой, и мне стало легче. Но о чем он говорит? А про вены – это, наверное, шутка? Где мои руки? И почему они всё ещё болят?
– Какое успокоительное, Ники? Где вы его взяли? – продолжала свой допрос медсестра.
– Н-не помню.
Темнота накатывала волнами. Я не успевала им сопротивляться. И вот сейчас… Опять будет темно. По мне прошла волна дрожи, и я отключилась, успев услышать лишь голос Майкла.
– Ники, нет!
Я опять проснулась. Освещение было уже слабей. И голосов не было слышно. Зато глаза легко открылись. Два кресла, и два человека спят в них. Майкл, бледный, как призрак, с недельной щетиной и в мятом костюме, и Мел, с тусклыми волосами и огромными кругами под глазами. Это всё из-за меня. Они же были другими. Они цвели и пахли. И тут я засмеялась, точнее, закаркала. Вспомнила шуточки насчёт того, что Майкл – мужчина в самом расцвете сил. Как давно это было, хоть и совсем недавно.
– Ники, тебе больно? Плохо? – беспокойно спросил Майкл, моментально оказываясь у моей кровати.
– Нет, весело, – рассмеялась я, уже сама не зная, чему.
И он засмеялся вместе со мной. Просто так, даже не зная причины моего веселья. За это я его и люблю. Господи, что я сказала? Люблю?! Нет, я ошиблась. Да, нет же! Люблю. И не хочу врать ни себе, ни ему, ни кому бы то ни было еще. Не могу это больше скрывать, я так устала. Не выдержав всего этого вихря мыслей, признаний и откровений, я заплакала. Да, как последняя истеричка. То заливаюсь смехом, то глотаю слёзы.
– Милая, почему ты плачешь? Где больно?
В сердце. И я показала на сердце.
– Сердце болит? Я позову врача.
– Нет! – крикнула я и протянула к нему руки.
Он всё понял и просто обнял меня.
– Моя сладкая девочка, не плачь. Я же здесь. Теперь всё будет иначе, – ласково шептал он мне на ухо.
Верю. Верю! Но слёзы никак не хотели останавливаться. Поэтому я крепче обняла его.
– Зачем, зачем ты это сделала? Расскажи мне, Ники. Расскажи мне всё!
Я закивала, ещё сильней плача. Всё расскажу. Только, как ты будешь относиться ко мне, Микки, когда узнаешь всю правду? Отец. Долг. Удары. Итан. Компромат. Я зажмурилась от такого наплыва воспоминаний.
– Какой сегодня день? – испуганно спросила я.
– Десятое января, суббота, – ответила Мел, тихо наблюдавшая за нами из кресла.
Слава богу! Ещё месяц.
– Подождите, как десятое? Мы же вчера Рождество встречали…
– Нет, Ники, Рождество мы встречали не вчера и даже не позавчера. Все это время ты была тут, на грани жизни и смерти, – ответил он дрогнувшим голосом.
Мел бесшумно встала и вышла, чтобы оставить нас вместе.
Я последний раз притянула его в объятия, мягко поцеловала в щеку, укололась об его густую щетину и выдохнула. Десятое января. Время есть. Но денег всё равно не хватает. И я опять разрыдалась. Выхода не было. Весь мир скоро узнает о моём прошлом, а с ним и Майкл. А еще меня, скорее всего, убьют. И уже моим ухом будут кого-то запугивать.
– Не надо слез, Ники. Расскажи, почему ты плачешь, – просил меня Майкл.
– Потом. Дай мне Флемиксин. Неужели в этой больнице нет таких хороших таблеток? Что это за дурацкая больница тогда?!
– Что ты всё время просишь? Доктор сказал, что таких таблеток не существует. А в крови у тебя было найдено сильнодействующее наркотическое вещество. Зачем ты принимала наркотики, Ники? Почему порезала вены? Я устал задавать одни и те же вопросы, черт возьми! Отвечай, Ники!
Да, не делала я этого. Они не понимают. От всех этих эмоций и давления Майкла у меня закружилась голова, и я стала проваливаться в сон. Но уже не в темноту, это радует.
– Спать… – только и успела сказать я.
– Конечно, спи, моя родная, спи.
Майкл устроился рядом с койкой Ники и взял ее за руку. Такие нежные пальчики, но до сих пор – ледяные. Кровь еще не начала нормально циркулировать, отогревая застывшее тело. Его колючая, темная феечка, его любимая девочка могла умереть. Она почти зашла за черту. Господи, он и так для нее слишком взрослый, старше на целых восемь лет, но от ее выходки чуть не постарел лет на десять.
– Превратился бы я в старика, знала бы, как играть со смертью, – тихо произнес он, гладя кисть ее руки.
Было очень страшно увидеть ее всю в крови на полу в ванной. Глаза отказываются верить в увиденное первые пять минут. Ты действуешь на автомате: переворачиваешь ее, щупаешь пульс, пытаешься подавить панику, потом звонишь в скорую и молишься, чтобы она выжила. Но осознание всего происходящего приходит позже, – когда ждешь в больнице, за дверью реанимации, а каждая прошедшая минута отбивает в голове назойливый ритм, и ты не знаешь, отмерена ли ей еще одна…
– Как она? Заснула? – В двери появилась голова Мелани.
– Кажется, да. Дышит ровно, не дрожит, не плачет. Вроде, все налаживается.
– Господи, как я испугалась. Умеет Кросс заставить тебя понервничать, – устало сказала Мел и опустилась в кресло у стены. – Что у вас с ней происходит? Я ничего не понимаю! То она плачет, что у вас ничего не выйдет, то звонит и радостно рассказывает, какой ты хороший… Вы, часом, не вместе наркотики принимали?
Майкл прокашлялся, удивленный ее последним заявлением. Он все еще не мог смириться с мыслью, что Ники употребляла запрещенные вещества. Просто не мог поверить, что такая девушка, как она, могла прибегнуть к помощи наркотиков. Слишком просто, слишком легко, – абсолютно, не для ее крутого нрава.
– Я и сам не знаю. Наши отношения пока и отношениями назвать нельзя. Но мы поставим точку, сразу же, как только она придет в себя.
– Прямо сразу точку? Ты даже не дашь ей еще один шанс?
– Точку, в другом смысле. Разберемся, наконец, с нашими отношениями, и вообще, со всем этим дерьмом. По поводу наркотиков, Мелани, ты знала об этом? О том, что она принимает их?
– Упаси Господь! Ники и наркотики. Это слова-антонимы. Нет, она не могла. Я клянусь тебе. Она не могла!
– Вот и я так думаю…
– Мистер Митчелл, можно вас на минуту? – Позвал его приехавший врач, приоткрывая дверь.
– Да, конечно. – Майкл наклонился к Ники и поцеловал ее в лоб. – Я вернусь, моя девочка. А ты спи, – и вышел.
***
На следующий день мне стало гораздо лучше. Солнышко стучалось в жалюзи, воздух был свежим и приятным. Я вдохнула полной грудью, все еще не открывая глаза. Ах, как хорошо! И в голове проносятся смутные воспоминания о том, как Майкл держит меня за руку, шепчет что-то очень-очень приятное…
Открыв глаза, я никого не увидела, и мне стало грустно. Очень. Хорошее настроение моментально испарилось. Майкл, наверное, подумал, что я чокнулась, и тихо ушёл. Вот, что он шептал мне вчера. Что уходит. А Мел… Мел просто устала, сколько можно тут сидеть. Я закрыла глаза и начала считать до десяти, чтобы не заплакать. Когда было уже девять, дверь открылась, и вошёл Майкл с пакетом, а за ним – Мел с коробкой. Оба посвежевшие, отдохнувшие.
– Ники, ты уже проснулась! – воскликнула она, подбегая ко мне.
– Ох, Мел, потише. Прошу, – засмеялась я.
Она обнимала меня целую вечность. А я была так счастлива. Слезы, которые просились наружу от мысли, что я осталась одна, теперь навернулись на глаза уже от радости.
– Ники, мы принесли тебе… кое-что. Мелани объяснит. А после – нас ждёт серьёзный разговор, – разрушил мою радость Майкл.
– Хорошо, – страдальчески вздохнула я. – Мате Хари придется расколоться. Только обещай сильно не пытать.
Мел вытащила из пакета журналы, которые мы с ней читали когда-то. Я взяла один в руки и тихо хихикнула. Из этого журнала мы вырезали буквы, чтобы отправить анонимное письмо ее бывшему доставучему дружку. Фильмов пересмотрели. А в коробке были две маленькие мягкие игрушки. Микки и Минни Маусы. Ну, что может омрачить эту безграничную радость? Только серьёзный разговор после. Фиг с ним. Я рассматривала игрушки и улыбалась, как дурочка. Больше я не буду ничего таить, никакой лжи, никаких игр. Я и так дошла до края, дальше идти некуда…
– А теперь, Ник, рассказывай, – прервал мои мысли повелительный тон Мел.
Черт, еще и Мел придется посвятить во все тайны. Боже, дай мне сил.
– Это обязательно? – глуповато спросила я, все еще надеясь, что пронесет.
– Обязательно, Ники Кросс, – отрезал Майкл.
– Начни с того, откуда в твоей крови взялись наркотики, дорогая моя? – Мел встала, руки в боки. – Сколько я тебя знаю, Ник, ты никогда не была слабачкой или дурой, чтобы принимать эту гадость!
– Да, ниоткуда, клянусь. Я не принимаю, и никогда не принимала наркотики. Мел, ну, вспомни, как мы высмеивали придурков с ютуба, которые под спайсом творили невесть что? Я даже не курила никогда! Какие, к черту, наркотики?! Ваш доктор – идиот, что-то напутал.
– Ники, ты порезала себе вены под действием наркотиков. Причём, сильнодействующих. Поверь, доктор – не идиот. Просто потому, что это не его выдумки, а результаты множественных тестов и анализов. Я заставил их перепроверить все трижды, и только после этого вынести окончательный приговор. И ты, Ники, осуждена за употребление наркотиков, – грозно произнес Микки и склонился надо мной, сканируя меня взглядом.
Что за чушь? Почему они мне не верят? Что еще я должна сказать?!
– Майкл, прекрати! Я не резала себе вены и не принимала наркотики. Сколько раз мне это тебе повторять? Хватит обвинять меня во всякой чуши!
– Посмотри на свои руки, Ник, – встряла Мел.
Ой, сейчас посмотрю и им покажу. Достали уже.
– Чёрт, – потрясенно выдохнула я. – Че-ерт.
– Вот именно, Ники. Что это? Может, мы с твоей подругой слепые? Или такие же идиоты, как доктор?
Это бинты на запястьях и боль... Я, правда, порезала вены…
В шоке я уставилась на Майкла, потом на Мел. Скажите, что меня покусали пчелы или собаки, но, что я не резала вены! Скажите это, мать вашу!
– Я не помню, как делала это. Да, мне было очень плохо, но я не самоубийца. Никогда не мечтала порезать себя. Верьте мне, это правда! – почти плакала я.
– Мы верим тебе, Ники. Мы любим тебя, – ласково сказала Мел, беря меня за руку. – Поэтому, просто расскажи, что случилось. Что произошло в тот вечер?
Мел же ничего не знает. Сейчас кому-то из нас с Майклом будет плохо… А, может, даже – больно.
– Мы поссорились с Майклом. Сильно поссорились. Я убежала от него.
Ого! Да, она сейчас прожжёт его взглядом. Надо спасать Микки.
– Точнее, я отказалась быть его девушкой.
Теперь этот взгляд был направлен на меня. Видимо, получим мы оба.
– Но почему, Ники? Ведь ты говорила, что он тебе нравится. Ты говорила, что почти…
– Стой! Не надо договаривать, – успела остановить ее я. – Не надо Майклу цитировать весь мой бред, ладно?
Только не говори, не говори ему этого!
– Она говорила, что почти любит тебя. Влюбилась – точно. И чувствует, что это почти любовь. Вот так. Хватит скрываться, Ники. Имей смелость сказать ему в лицо то, что постоянно говоришь за спиной!
Поздно.
– Ты так говорила? Тогда, что всё это значит? Что значит этот цирк, Ники? – обратился ко мне Майкл.
– Мел все врет, – выпалила я, не успев даже подумать.
– Хм… даже так. Посмотрим, пройдешь ли ты тест на правду.
Я не успела и рта раскрыть, как он наклонился ко мне и поцеловал. Жадно впивался губами в мои губы, раздвигая их и хозяйничая внутри языком. Мы же не одни…Что он делает… Но думать, когда он так безапелляционно вторгался в мой рот, заявляя свои права, было невозможно. Майклу, видимо, было плевать на то, что мы устроили шоу на глазах моей подруги. Он лишь углублялся в своем поцелуе. Пришлось остановить его, хотя абсолютно не хотелось!
– Что ты скажешь теперь, феечка?
Мел усмехнулась, пряча улыбку. А я показала ей язык и вернулась к Майклу.
– Да, это правда.
– Что именно – правда? – издевался он надо мной.
– То, что я люблю тебя! Понял? Люблю.
– Глупышка, Ники, – нежно прошептал он и щелкнул меня пальцем по носу. – Я тоже тебя люблю. И признаваться в этом совсем не больно.
Я улыбалась, как солнышко с картинки какой-нибудь детской книги. Действительно, совсем не больно.
– А теперь вопрос первостепенной важности. Зачем тебе нужны были деньги?
– Какие деньги? – опять Мел.
– Стоп! Давайте всё по порядку.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, я начала свой рассказ. С самого начала. От момента, как я родилась. Что называется – вспомнить все. Слёз не было, лишь холодная решимость всё рассказать и отрешённость. Всё это происходит не со мной. Это не я. Итана не было в моей жизни. И Доминик Кросс – просто мой однофамилец. Я это все придумываю про какую-то бедную Ники. Так было проще, иначе я бы никогда не сделала этого, никогда не рассказала ему правду. Я в подробностях описала грандиозный скандал, сопутствовавший отставке моего отца, о том, как у него поехала крыша, и он стал неуправляемым. И мы плавно подошли к компромату и сложившейся ситуации.
–…И теперь мой отец меня шантажирует, – закончила я.
– Он бил тебя? – испуганно воскликнула Мел. – И ты, всё это время, скрывала это от меня?
– Прости, Мел. Но к тебе ведь это не имеет никакого отношения. Зачем тебе знать об этом дерьме?
– Ты права. Это дерьмо не имеет ко мне никакого отношения. Ко мне имеешь отношение ты! А теперь, строя логическую цепочку, можно сделать вывод, что и дерьмо меня тоже касается.
– Ладно, прости меня еще раз. Зато теперь стало гораздо легче.
Я посмотрела на Майкла. Он немного отошел от меня и стоял молча. Так я и думала, он не захочет иметь со мной дело после услышанного. Снова захотелось плакать.
– И от меня ты это все скрывала. – Его слова были наполнены холодом, под стать глазам.
– И тебе это дерьмо ни к чему… – неуверенно проблеяла я, боясь, что он прямо сейчас развернется и уйдет навсегда.
Майкл подошел ближе и сел на кушетку. Смотрит на меня. Я тяжело сглотнула, все ближе подходя к истерике.
– Я не боюсь быть запачканным никаким дерьмом, – сказал он и остановился. – И я убью твоего папашу, когда мы вернемся в Вашингтон.
– Мы? – Я не могла поверить, что он не бросит меня.
– Мы, а кто еще? Я и так планировал туда съездить, а теперь уже точно сделаем это.
– Ты не бросил меня, слава Богу, – гнула свою линию я. – И ты тут, – посмотрела на Мел. – Мои самые любимые люди. Только одного не хватает.
На меня уставились две пары глаз.
– Цези, – хихикнула я. – Третье любимое существо.
– Он, кстати, неплохо живет у меня дома. Вчера до семги добрался. До этого сыр стащил и мясо. Разрекламированный вискас его мало волнует.
– Надеюсь, я скоро его увижу, и…
– Мистер Митчелл, мисс Андерсон, часы посещения давно закончились. Я дал вам больше времени, но и оно, увы, не резиновое, – так не вовремя вмешался врач.
Хотя, я устала. И спать хотелось. Лишь бы Майкл завтра вернулся. Я все еще боялась его потерять.
– Пока, крошка, – попрощалась Мел. – Жди нас завтра. – Чмокнула меня в щеку и вышла.
– Спи хорошо, ладно? – сказал Майкл, укрывая меня одеялом. – Чем быстрее ты выздоровеешь, тем быстрее окажешься дома. У нас дома.
– Ты же вернешься, правда? Ты не уйдешь, Микки?
– Куда Микки денется от своей Минни? Его яйца у нее, – улыбнулся он.
– Я снова хранительница?
– Да, отныне и навеки.
– Эх, умеешь ты красиво говорить, принц. Все, иди, а то доктор пырнет тебя шприцем, – хохотнула я. – Остальное расскажу завтра.
– Какое такое остальное?
– Про Джейсона, кольцо и воровство.
– Скажи, у тебя с ним что-то было? Только «да» или «нет»? – решил напоследок узнать Майкл, хоть я и отвечала на этот вопрос ранее.
– Нет, Микки. Зачем мне чужие яйца? Твои – самые лучшие, – на полном серьезе произнесла я и обняла его.
Майкл ушел, а я откинулась на подушку. Ну, что, несостоявшаяся самоубийца Кросс, кажется, жизнь налаживается? Осталось только выспаться уже наконец!
Глава 2.
Как хорошо! Я, наконец-то, выспалась, отдохнула и всё рассказала Майклу. На душе стало легко. Единственная мысль, мучившая мою несчастную голову, была о том, что он мог уйти. Всю ночь я видела страшные сны: Майкл уходит, бросает меня с видом полнейшего презрения. И он прав. Страх остаться одной достиг своего предела, и я распахнула глаза. Господи, сердце стучит, как ненормальное. И все из-за него.
Майкл сидел в кресле и смотрел на меня. Когда я отрыла глаза, он улыбнулся. Но молчал. Наверное, думает, что опять этой дуре снятся кошмары.
– Чего ты такой счастливый, улыбаешься? – не выдержала я.
Молчит. Задумчиво смотрит на меня. Что это с ним?
– Просто люблю тебя, – спокойно говорит он и улыбается.
Я закрыла глаза, пытаясь подавить слезы. Ну, что он со мной сделал?! Ники Кросс научилась плакать от счастья. Вау. Прорыв года.
– Опять ты плачешь, моя хорошая. Что на этот раз? – спросил Майкл, присаживаясь рядом со мной на кушетку.
– Снова ты говоришь со мной, как с психически больной, – шмыгнула носом я.
Майкл громко вздохнул и изменил положение тела, ложась рядом и придвигая меня к себе.
– Да, да, да! Я люблю эту сумасшедшую девчонку, ясно тебе? Она абсолютно сумасшедшая, я таких еще не встречал. Но… я люблю ее, со всеми ее неадекватными тараканами и прочей живностью, – сказал Микки и поцеловал меня. Поднялся выше по щекам, собирая слезы.
Я рассмеялась и уткнулась лицом ему в грудь. Мой любимый Микки.
– Я так боялась, что ты уйдешь. Знаю, дура. Но дура, которая боится тебя потерять, – прошептала и начала покрывать его шею поцелуями. – Ммм… какой аромат, Микки. Ты, случайно, на свидания не ходишь, а?
– Как ты догадалась? – Майкл округлил глаза.
– Что?!
– Я каждый день хожу на свидания с одной потрясающей девушкой. Правда, я думал, ты не будешь против.
– Подожди, что ты сказал? – Я привстала на локте, вмиг становясь прежней Кросс. – Ты встречаешься с какой-то курицей, пока я тут валяюсь?!
– С воинственной курицей, – расхохотался он и вернул меня в горизонтальное положение, нависая сверху. – Эта девушка валяется в больнице, загремела туда из-за того, что порезала вены. Не буду же я ходить к ней, похожим на бомжа, правильно?
– Ах, ты, проказник! Ты обалденно пахнешь, – тихо сказала я, пробегая пальцами по щетине. – Настолько обалденно, что я хочу тебя, – уже не сказала, а выдохнула я, касаясь его губ.
– И я бы пошалил со своей Минни, но, увы, нельзя. Позже к тебе зайдет доктор, и мы будем выяснять, каких таблеток ты наглоталась, – категорично отрезал он.
– Микки, я… – начала я, но звонок его телефона прервал меня.
– Сладкая моя, я вернусь. Не скучай, ладно?
Он быстро чмокнул меня и вышел. Ну, вот, снова холодно в постели. Повернув голову, я увидела на тумбочке, рядом с кроватью, цветы. Свежие лилии. Какой запах! И какие эмоции дарят простые цветы после того, как чуть не переступил за черту. Но неужели я резала себе вены? Зачем мне это? В Бога я никогда не верила, но самоубийство, – действительно, грех. А Майкл не отвернулся от меня. Он тут, со мной. Невероятный мужчина. Самый лучший. Сердце наполняется радостью от одной мысли, что я получила его, что он остался со мной. И стучит оно, как отбойный молоток.
Тонкий ручеек сбежал по щеке, и я улыбнулась. Спасибо, Господи, хоть я в тебя и не верю, за эти минуты. За эти лучшие мгновения моей жизни. Словно однажды девчонка Ники уснула в своей убогой реальности, а проснулась в сказке. Да, сказка эта была с рейтингом для взрослых, но, все же… Будто мечта ожила на моих глазах. И я была готова на многое, чтобы удержать это чудо в своей жизни. Скажу больше – я была готова на все.
Моя любимая Мел тоже рядом. В конце концов, я и ей доверилась, а ведь так боялась. Теперь точно могу сказать, что она – моя лучшая подруга. Жизнь расставила все по своим местам. Теперь все так, как и должно быть.
В дверь постучали. Кто это? М & M обычно не стучат. М & M – это Майкл и Мел. Может, Джейсон? Было бы хорошо. Пусть он скажет им, что Флемиксин – это всего лишь успокоительное, и ничего больше.
О Боже, это Джесс. Что она тут забыла?
– Ники, привет.
У неё, что, виноватый вид? Да, пошла она вон отсюда, дрянь!
– Джесс, уходи. Я не хочу тебя видеть. А в этой палате я – главная, мои желания – закон.
– Уже шутишь, это хорошо, – немного замявшись, ответила она. – Ник, прости за эту подставу. Ты из-за этого вены порезала?
Кажется, ей ни капли не жаль. Блондинистая сука.
– Да, конечно, Джесс. Это же такая трагедия. Продавай дальше сама эти дебильные костюмы, желаю дорасти до главной по пиджакам! А теперь – уходи. Я хочу отдохнуть.
Где же Майкл или Мел? Еще слово, и я кину в нее вазу с цветами.
– Да ладно, Ники. Зачем тебе эта работа? У тебя богатый мужик. Всё есть. Трахайся, и будешь жить в шоколаде. Или он тебя бросил? Я же говорила, что так и будет. Так ты из-за него полоснула себя? Дурочка. Мужики того не стоят.
Я думала, поток этой желчи никогда не кончится. Больше терпеть этого я не могла, поэтому, всё, что мне оставалось – закричать. Но я решила cделать это немного иначе. Притворилась, что мне стало плохо и застонала.
– Ник, что с тобой? – Засуетилась эта сучка и подбежала ко мне.
Я вцепилась ей в волосы со всей дури. А дури во мне было – во, выше крыши. Джесс заорала, как истеричка, а я усилила хватку, касаясь ногтями ее лица. Пусть запомнит меня навсегда.
– Закрой свой рот, сука! И пошла вон отсюда, тварь! Подавись своей завистью! – Меня уже было не остановить, я визжала.
Тут же открылась дверь, и вбежала Мел.
– Господи, Боже мой, Ники, что случилось?!
Лицо Мел побагровело от злости, когда она увидела, кому я вырываю волосы.
– А, это ты – стерва крашеная. Я тебе сейчас повырываю волосы, на которые ты столько краски извела.
И вы не поверите, но она, правда, вцепилась ей в волосы. Оттащила от меня и таскала ее по больничной палате. Похоже, Джесс не ожидала подобного. Много же мы ей перьев вырвали!
На наши крики сбежалась половина больницы. Здесь были все: медперсонал, пациенты, просто посетители… Были все, кроме Майкла. Где же он? Все еще говорит по телефону? А кто ему звонит? Я начала чувствовать противные уколы ревности. Вдруг это Линда.
Джесс и Мел кое-как разняли. Хм… Джесс осталась без клока волос, а Мел – хоть бы что. Моя девочка! Я показала Мел поднятую ладонь, и она дала мне пять.
– Ты супер, крошка! – хихикнула я.
Расталкивая людей, в комнату влетел Майкл. В руке – телефон, вид немного уставший и злой.
– Всё, Джулианна. Я не хочу больше этого слышать. Отбой.
Что за Джу… аа, его мачеха. Что же она хотела от него? Не Линда. Уже хорошо.
– Что случилось? – Грозный голос Майкла разрядил обстановку.
Только я открыла рот, как Мел ответила за меня.
– Эта сука припёрлась сюда и начала давить на Ники! Это же она подставила её. А всё из-за чего? Зависть! Да, ты посмотри на себя, Джесс! Такие, как ты – на одну ночь, а Ники – на всю жизнь, – выдала речь Мел.
Я – на всю жизнь? Как приятно.
– Ники, с тобой всё в порядке? Она тебе ничего не сделала?
Какой заботливый. Мой Майкл. Я сказала «мой»? Ну, ничего себе. Я уже предъявляю на него права, но даже не представляю, какое у него мнение обо мне. Пора переставать думать в этом ключе. Он же сказал, и уже не раз, что любит меня. Как же было сложно поверить, что кто-то искренне тебя любит.
– Всё хорошо. Пусть она просто больше никогда сюда не приходит.
– Ты слышала? – Майкл повернулся к Джесс. – Проваливай, и не дай Бог, я тебя увижу ещё раз.
Джесс впервые в жизни проявила здравомыслие и сделала так, как её просили. Больше я её не увижу. Надеюсь. Мел пошла за Джесс, проследить, чтобы эта дура точно нашла дорогу назад, и мы с Микки остались одни.
– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он, трогая мой лоб.
– Хорошо. Спасибо за цветы, Микки. Они такие… такие, как ты.
– Это какие?
– Классные! – широко улыбнулась я. – А вообще, Майкл, ты можешь идти домой. Больше не нужно тут сидеть. Всё будет хорошо, обещаю.
– Нет, Ники, я не уйду. Больше никуда не уйду. Доктор сказал, что ещё недели две ты точно проведёшь здесь. А после – я заберу тебя к себе домой.
Вау! Такой ответ я и хотела услышать.
– В Вашингтон?
– Да. Там мы разберёмся с твоим отцом и компроматом, а потом уже и с нашими отношениями. Но сначала пару дней поживём тут, ты придёшь в себя окончательно, и начнем заниматься восстановлением наших жизней.
Наших? Вроде, только моя разрушена.
– Я не знаю… А куда Цезаря деть? С собой возьмем?
Я даже не знала, на какое время я поеду с ним в Вашингтон. На пару дней или… или все серьезно? И я задержусь в его жизни?
– С ним нет проблем. Можем нанять хаусситтера. Он проследит за домом и котом. Но лучше всего будет взять его с собой, чтобы потом не возвращаться.
– Не возвращаться?..
– Я подразумеваю, что моя любимая девушка будет жить со мной. А основная моя жизнь проходит в Вашингтоне. Если ты не захочешь туда возвращаться, я пойму. Но мне придется тогда ездить в командировки, потому что бизнес весь там. А это значит, девушки, никакого контроля… – Майкл хитро смотрел на меня, когда произносил свои провокационные речи.
– Я не буду тебя бить только из-за слов «моя любимая девушка». Я мечтала их услышать лет с пятнадцати. А командировки – фиг тебе, дорогой мой! В моих руках твои яйца. Это лучший рычаг давления.
Микки наклонился и заглянул мне в глаза. Затем – нежно-нежно поцеловал, так, что я забыла, о чем там, вообще, говорила.
– Девочка моя, я жду – не дождусь, когда ты уже начнешь давить на этот рычаг, – страстно прошептал он мне в губы, и я сладко застонала.
– Ты у меня самый лучший, Микки, – пробубнила ему в губы я и опять поцеловала.
– Тебе и сравнивать-то не с кем, Минни. Или есть с кем, а?
Что за глупый вопрос… А вообще…
– Джейсон! – воскликнула я.
– У тебя все-таки было с ним что-то? – задал вопрос Майкл таким грустным голосом, что хотелось обнять его и целовать до тех пор, пока вся дурь не уйдёт из его головы.
– Да нет же, глупый. Я беспокоюсь за него. Он, как уехал, так и никаких вестей от него. Вдруг с ним тоже что-то случилось? Вы ведь таблетки эти подозреваете?
– Ты можешь показать их? Он тебе дал этот Флемиксин?
– Дома осталась упаковка, где-то на кровати. Но таблеток там нет, я все выпила.
– Сколько всего ты выпила таблеток?
– Шестьдесят за месяц.
– Сколько?! – чуть ли не закричал Майкл. – Ты в своём уме? Взяла таблетки, непонятно у кого, и все выпила?
– Я думала, ему можно доверять. Зачем ему меня травить? Мы едва знакомы. И вены… такое ощущение было, будто меня неведомая сила заставляла это сделать. Будто меня принуждали. Ужасное чувство отсутствия контроля над своим телом и головой. Как какие-то таблетки могут дать подобный эффект?
– Я не знаю, Ники. Даже не имею ни малейшего понятия.
– Зато я имею, – стерильно холодной голос доктора. – Вы принимали не просто наркотик, вы регулярно употребляли мощное психотропное вещество. Мы, к сожалению, не можем раскрыть его состав, но одно очевидно – эти таблетки оказывали пагубное влияние на нервную систему и мозг, в целом. Это очень похоже на разработки военных.
– Это очень похоже на фантастический бред, – бесцеремонно прервала его я. – Я не какой-то,там, важный объект, который нужно устранить. Какие, к чёрту, разработки военных? Ну, чушь же.
– Чушь – не чушь, а я озвучиваю факты, мисс Кросс. Причём, достоверные.
