Текст книги "На осколках прошлого (СИ)"

Автор книги: Нина Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Дальше Золушку понесло. Она возомнила себя хозяйкой дома и решила приготовить принцу ужин. Холодильник Майкла – пристанище холостяка. Ничего нет. Похуже, чем у папаши моего. В магазин я сходить не могла, поэтому пришлось в, прямом смысле этого слова, колдовать в кухне. Приготовила я, как ни странно, кучу еды, просто – шведский стол. Но больше всего мне удались курица и вишнёвый кейк. Надеюсь, Майкл оценит.

Оставшееся до его прихода время я потратила на просмотр старых серий Черепашек Ниндзя в ноутбуке и чтение Твиттера Джастина Бибера. Когда Майкл пришёл, я сидела в кухне перед ноутом и поглядывала на плиту. Чайник уже грелся.

Одет Майкл был в тёмно-коричневый костюм, отлично сочетавшийся с его глазами, в руках он держал папку из коричневой крокодиловой кожи. Настоящий бизнесмен. Все выглядело так, будто мы – семья. Муж пришёл с работы, а жена ждёт его дома с готовым ужином.

– Ники, добрый вечер.

Идёт ко мне, но внезапно останавливается. Лицо превращается в безжалостную маску. Что случилось?

– Что это? – спрашивает он, глядя в уголок с фотографиями.

– Это я решила сделать ваш семейный уголок. Так красиво. Тебе нравится?

– Нет. Где ты, чёрт возьми, взяла эти фотографии? Ты, что, шарилась по моему дому?!

– Майкл, нет! Я просто убиралась и наткнулась на кладовку, а там нашла коробку с этими фотографиями. Я хотела сделать тебе сюрприз. Извини, что без спросу взяла твои вещи.

Я искренне не понимала, почему он так злится.

– Не смей никогда трогать мои вещи, – по слогам произнёс он. – Никогда. Слышишь? Ты здесь не для этого! Не для того, чтобы строить из себя мою жену!

Больно, однако.

– Прости, пожалуйста. Почему ты злишься? Я думаю, твоим родителям понравится…

– Им не понравится! Сейчас же унеси их туда, где взяла! И никогда больше не трогай. Твоё место – в кровати, твои обязанности – раздвигать ноги. Что ты о себе возомнила? – прокричал Майкл и швырнул в стену папку.

Я вздрогнула. Отец бы уже ударил меня. И не раз. Я закрыла глаза. Он подошёл ближе, поднял папку. Я ждала удара. Его всё не было.

– Ники, открой глаза. Я не собираюсь тебя бить. Я – не тиран. И я никогда не поднимал руку на женщину. Просто не трогай мои вещи, никогда. Хорошо?

– Х-хорошо. Я сейчас всё уберу, – пролепетала я и, собрав вещи, засеменила в кладовку.

Там я просидела с час, размазывая обиду по щекам. Вернувшись в кухню, я никого не обнаружила. Ужин остался нетронутым. Надо всё убрать. Может, завтра поест. Я начала ставить миски в холодильник, когда услышала его голос.

– Не надо, Ники. Ты готовила, старалась, не убирай. Присоединяйся ко мне. Я очень голоден.

– Я не голодна, Майкл. Что тебе оставить из еды? – ответила я, не оборачиваясь.

– Прости меня. Был чертовски тяжелый день, причем, с самого утра. Давай просто выпьем чаю. Что это там такое? – спросил он, указывая на пирог.

– Вишнёвый пирог. Как мне кажется, очень вкусный. По крайней мере, теста я слопала при готовке – во! – весело ответила я, проводя пальцем по горлу.

– Тогда мне пирога, и побольше. Садись рядом.

– Отказ не принимается?

– Принимается, но мне бы хотелось с тобой поговорить в дружественной обстановке.

Мне так хотелось накинуться на него, целовать его лицо, губы. Хотелось быть ему кем-то большим, чем другом и, конечно же, кем-то большим, чем шлюхой. Но, вместо этого, я согласилась и поставила чайник. Разогрела кейк и, убрав остатки еды, села напротив него.

Аромат чая кружил голову. Зелёный с жасмином. Чудесно. Такой горячий чай и тёплый дружеский вечер… И кейк, действительно, оказался вкусным.

– Превосходный пирог. Давно я не ел домашней еды. Спасибо, Ники. И еще раз прости, что накричал на тебя и испугал. Я специально спрятал эти фотографии, чтобы никогда их больше не видеть.

– Но почему? Вы в ссоре с родителями?

– Нет. Они умерли больше десяти лет назад.

О, господи. У него тоже нет семьи?! Вернее, больше нет. Вот откуда взялась та боль в глазах, когда мы говорили о его детстве в парке. Они умерли больше десяти лет назад. Причём тут тогда детство?

– Твои родители умерли, когда тебе было двадцать?

– Да. Я уже был взрослым мальчиком, но боль потери от этого не стала меньше.

– Тогда почему ты говорил о несчастливом детстве?

Может, мой допрос неуместен? Может, мне лучше заткнуться? Но очень уж хотелось узнать, действительно ли мы с ним – родственные души.

– Я – сын политика, – ответил Майкл, внимательно следя за моей реакцией.

Опа!

– … и его любовницы. Я – незаконнорожденный ребёнок, Ники. Это пятно в репутации моего отца. Его жена была бесплодна и нелюбима, брак по расчёту. Мачеха, о которой у нас заходил разговор. Мою мать, и любовницу отца, звали Алеона Смит. Она всегда была в тени, как и я. Мы были одним большим пятном в его карьере. Но он нас любил. Я знаю. Виделись мы не часто, больше скрывались от папарацци. Они каким-то образом пронюхали про его связь с моей мамой. В общем, жизнь в вечных бегах. А потом они умерли.

Мне не надо было смотреть в его глаза, чтобы увидеть такую знакомую боль. Всё-таки, в каком-то смысле, мы – родственные души. Но от этого на сердце не легче. Даже наоборот.

– Из-за чего они умерли?

– Не знаю. Наверное, из-за меня.

– Почему ты так считаешь?

– Они оба покончили жизнь самоубийством. Отец выстрелил себе в висок, мать повесилась через неделю, – сказал он дрогнувшим голосом. Быть откровенным оказалось не так уж и легко.

– Ты в этом не виноват! Не смей корить себя за это.

Нашлась советчица. Сама бы сначала следовала своим советам.

– А из-за чего тогда? Какова причина? Как ты думаешь? – Майкл пристально смотрел мне в глаза, будто я знала ответ на этот вопрос.

– Не знаю. Может, проблемы на работе? Политика – опасная вещь. Сама знаю.

Причём, не понаслышке.

– Откуда? – Майкл решил строить дурака.

– Мой отец тоже был политиком. Входил в Сенат от Вашингтона.

– Твой отец – Доминик Кросс? Ничего себе, совпадение.

– Ты о чём? – ничего не понимая, спросила я.

– Мой отец работал с ним когда-то. Он был младшим сенатором. Умер через месяц после отставки твоего отца. Я бы никогда и не подумал, что ты – дочь Доминика!

Вот это реально странное совпадение…

– Ну, да, я его дочь… – Меня чуть не передернуло от отвращения. – Но мы уже давно не общались, не виделись.

– И сейчас ты приехала его навестить?

– Да-а, что-то захотелось отца увидеть.

– Ясно, – протянул он, продолжая изучать меня глазами.

– А у нас много общего, не находишь? – Нашлась я, пытаясь отвлечь его внимание. Мне было жутко неловко под его взглядом.

– Да, Ники, много. Как я понял, мы оба не верим в любовь. Голый секс правит бал в нашей жизни. Ведь так?

Он смотрит на меня в ожидании, нет? Но я не могла ему признаться, что, с его приходом в мою жизнь, я стала верить в любовь, пусть и на мгновение. Еще одна ложь, оставляющая болезненный укол в сердце.

– Да, именно так, Майкл. Кстати, как насчёт голого секса? Пойдём?

Роль суки уже на автомате.

– Нет, Ники, сегодня я не хочу. И прости за вчерашнее. Мне очень стыдно. Я сорвался. Такого больше не повторится.

– Ничего страшного. Нет, так, нет.

Мне и не надо, на самом-то деле. Завтра я схожу к папашке, и моя более-менее спокойная жизнь рухнет к чертям. Деньги уже не понадобятся.

– Но деньги я тебе заплачу. Считай, что за вкусный ужин и дружескую беседу.

– Майкл, не надо… – начала я, но он уже положил деньги на стол.

Шлюха высшего уровня. Деньгу беру даже за простую беседу.

– Спасибо, Майкл…

Он ушел, а я осталась опять одна. Грустно. Очень. Секса, правда, не было. Уснула я, на удивление, быстро. И что же снилось! Майкл, ласкающий меня так, как я не видела ни в одном фильме для взрослых. Эти нежные руки, вызывающие дрожь во всём теле, сладкий голос, толкающий в пропасть греха, и глаза коньячного цвета, в которых я тонула. Но если бы всё было так красиво всю ночь напролёт, я бы не проснулась с криками ужаса посреди ночи. Отец. Итан. Компромат. Мой позор. Отвращение в глазах Майкла.

– Нет, не надо! Я сделаю всё. Всё. Не надо! Итан, нет!

Всё слилось в один большой кошмар. Очнулась я только тогда, когда почувствовала жар тела, прижавшегося ко мне, и нежный голос, ласкающий слух: «Ники, это Майкл. Всё хорошо».

Я проснулась. Скорее, вскочила с кровати, вся в поту, с бешеными глазами и дико колотящимся сердцем. Ничего не было хорошо. Ничего!

– Ники, всё в порядке? Кто этот Итан, и что он с тобой сделал?

– Майкл, всё хорошо. Такое бывает, – солгала я. – А теперь, если ты позволишь, я бы хотела побыть одна.

И он ушёл. Я прогнала Майкла и осталась одна. Как всегда, одна. Но мне уже было не до сна…

Глава 6.

Мой сон был тяжелым и беспросветным. В голове стоял плотный серый туман. Никаких нежных пони и фиалковых полей. Ведь такие сны должны сниться молодым, беззаботным девчонкам!? Ну, или, хотя бы, Энрике Иглесисас приснился. Мне же не снилось ничего, пустота нещадно засасывала в себя. Тянула ко мне свои расплывчатые черные руки и скалилась невидимым ртом. Я зашевелилась во сне, ощущая липкие путы по всему телу. Черт, не выбраться! Страх разливался по телу усиленным потоотделением и учащенным сердцебиением. Дернувшись, в попытке сбежать от этого серо-черного монстра с голосом Итана, я вскрикнула и наткнулась на какую-то твердую преграду.

Открывать глаза было страшно, мне казалось, что я все еще сплю, и эта преграда могла внезапно ожить и убить меня. Приложив к этому твердому нечто руку, я зажмурилась и всхлипнула. Мое сердце рано или поздно не выдержит ужасных кошмаров, оно истощиться от сильного учащенного сердцебиения, которое сопровождает мои попытки вырваться из паутины ужасов прошлого. Что-то мягкое и теплое легло мне на талию, принося мгновенный покой и успокоение.

– Не бойся, Ники, – прошелестел, словно легкий ветерок, мужской голос, и тепло буквально окружило меня. – Спи, я не позволю ему обидеть тебя снова.

Кто со мной сейчас говорил? Бог?.. Я медленно открыла глаза. Почти Бог. Майкл. Он лежал рядом и обнимал меня через одеяло. И даже оно не согревало так, как его сильные руки. Руки, которые не умеют бить женщин.

– Я не могу спать, – тихо ответила я, уткнувшись лицом в его футболку. Что же он делал тут, да еще и в одежде? – А ты почему не спишь?

– Почти шесть утра, я собирался на пробежку.

Его руки ласково гладили меня по голове, а я чувствовала себя потерянным в океанских водах мамонтенком и жалась теснее к нему. Но посмотреть ему в глаза так и не смогла. Что он думает обо мне? Что я – психопатка?

– Господи, еще и шести нет, – пробормотала я, поднимая взгляд на настенные часы. – Почему ты здесь?

– Я зашел проведать тебя, а тебе опять кошмар приснился. Ты плакала…

– И ты решил остаться здесь? Скажи, ты думаешь, что я больна? Совсем того?

– Нет, я думаю, что ты скрываешь от меня что-то страшное и очень важное. Что-то, что нанесло тебе серьезные раны в прошлом, и они до сих пор болят.

– Есть такое, – сказала я, выводя пальцами невидимые узоры на его футболке. – Но со стороны я выгляжу, как постоянный пациент психиатрической лечебницы, да? Какой стыд!

Майкл так резко оторвал меня от себя, что я испугалась. Кровь, наверное, отлила от моего лица, и я побелела.

– Какой, к черту, стыд?! – разозлился он. – Я спрашиваю тебя о том, что такого произошло в твоем прошлом, что ты подскакиваешь посреди ночи с криками, а ты мне про какой-то стыд говоришь!

– Мне стыдно, что ты видишь меня такой забитой и… и… – Голос сорвался, и я заплакала.

– Тише, не плачь. – Майкл снова прижал мою голову к себе и поцеловал в макушку. – Какой стыд, Ники? Ну, какой? Я, хоть раз, сказал, что ты – больная или что-то, похожее на это?

Я отрицательно замотала головой.

– Я хочу знать, кто этот Итан, и что он сделал с тобой. Если это в моих силах, я отомщу ему за тебя.

– Не надо ничего. Я, вообще, спать хочу. Правда, не знаю, получится у меня это или нет…

– Конечно, получится.

Майкл накрыл меня одеялом, задев рукой оголенное плечо, и я вздрогнула. Кто-то обо мне заботился… Невероятное чувство необходимости кому-то, востребованности. Чувство принадлежности кому-то, когда ты уже не ощущаешь себя одиноким кораблем в бушующем море. Ты понимаешь, что у тебя есть надежная гавань, которая всегда укроет в непогоду и даст свою защиту.

Я опять уткнулась лицом ему в грудь и закрыла глаза. Было так спокойно…

– Спи, милая.

– Что ты сказал?

– Я говорю, спи. Рань такая.

– Нет, второе слово.

– Я сказал «милая». Ми-ла-я. – Он наклонился ко мне и оставил на моих губах очень нежный, легкий, невесомый, и одновременно такой сладкий поцелуй.

Майкл хотел отстраниться, но я удержала его на месте. Как я буду спать, если он уйдет? Без него я не смогу…

– Ники, спи. Я дождусь, пока ты уснешь, и уйду на пробежку. Еще немного, и в парк набежит куча старушек и молоденьких кукол Барби с такими же кукольными собачками. Ты не представляешь, во что превращается пробежка…

– Знаю. Эти лысые полукрысы-полусобаки ужасно бесят, – раздалось мое сонное бормотание. – Поэтому, иди, конечно… А то, нагадят еще на костюм… – Еле договорила я и провалилась в сон, надеясь, что в этот раз смогу нормально поспать.

Я проснулась свежей, как огурчик. Хотя нет, голова закружилась, когда я попыталась оторвать ее от подушки. Маринованный я, выходит, огурчик… Душ помог немного проветрить мозги. А таблетка от головной боли – успокоить беснующиеся извилины.

На глаза мне попалось короткое домашнее платьице… Майкл же хотел, чтобы я стала более женственной. Я надела это платье, тапочки, собрала волосы в хвост и спустила в кухню. Ого! Вот это зрелище мне открылось.

– Ники, с добрым утром. Оно же доброе, правда? – спросил Майкл, колдуя над плитой, на которой что-то шипело и трещало на сковородке. Похоже, яичница.

– Скорее, да, чем нет, – улыбнулась я, обнимая его сзади.

– Проходи в столовую, там тебя ждет сюрприз, – заинтриговал он и чмокнул меня в щеку.

Я понеслась в указанном направлении. Мамочки! Какая красота! На столе красовались белые розы и розовые пироженки. О, Боги, просто, сказка с утра. Майкл появился следом за мной с дымящейся тарелкой.

– Присаживайся. Завтрак готов.

Он подошел к столу и вытащил из вазы одну розу.

– А это самой прекрасной девушке этой страны, этого мира… Нет, всех существующих реальностей! – С этими словами он протянул мне цветок.

– Боже, спасибо, – счастливо пролепетала я, забирая розу и поднося ее к носу.

– Кто-то внял моему совету, – произнес Майкл и провел рукой по моему бедру, касаясь края платья.

– Да, кто-то довольно смышленый в нашей паре!

Мы сели друг напротив друга и принялись за завтрак. Но есть я уже не хотела. Я хотела… его. К черту завтрак! Пироженки оставлю на десерт, сейчас – горячее… Тихонько поднявшись с места, я подошла к Майклу и села ему на колени.

– Я хочу тебя.

Он, казалось, подавился пирожным. Я взяла у него из рук кусочек розового нечто с джемом и откусила, сверля Майкла взглядом. Сексуально облизала губы, почти застонала, не отрывая от него взгляда.

– Ники, время завтрака. Давай позже? Мне еще на работу ехать.

Даже так? Самца надо соблазнять? Ладно. Тарелка с кейками стояла посередине стола. Отлично! Я встала и, развернувшись к нему спиной, потянулась к этой тарелке. Платье сильно задралось, ввиду его особенно короткой длины, и открыло Майклу вид на мою попку в белых кружевных трусиках.

– А где же Спанч? – спросил он, грубо сжимая мои ягодицы.

– Решил на сегодня свалить с почетного места на моей заднице, – дрожащим голосом ответила я. Майкл уже отодвинул трусики и дразнил меня пальцами, еле-еле касаясь губок, но не вводя палец внутрь. – Ты же на работу собирался…

– Она подождет, а вот твоя горячая малышка – нет.

Я не успела опомниться, как он сжал мою талию и опустил меня на свой стоящий, как кол, член. Майкл скомкал платье в руках и буквально насаживал меня на свое орудие. Кто ж знал, что обычное маленькое платье может произвести такой эффект… как ошибаются те, кто советует ходить голышом! Легкая толика сексуальности в коротком платье – и он не выпустит тебя из постели! В женщине должна быть загадка…

– Ах, Боже! – закричала я, когда его движения стали более резкими и грубыми.

– Всегда слушайся моих советов, и я буду трахать тебя так часто, как только смогу, – прохрипел он, оттягивая мои волосы.

Майкл даже не давал мне возможности пошевелиться! Просто вбивался в меня, ограничивая мою способность двигаться своим мощным захватом. И, да, я была не против… Пусть еще чего-нибудь посоветует. Его советы, определенно, стоят того, чтобы им следовать!

– Ты уже начала принимать таблетки?

Я и не сразу сообразила, о чем он говорит. В данный момент, его член интересовал меня гораздо больше.

– Ники!

– А? Что?

– Таблетки.

– Да, принимаю я их. Сильнее! – Я вцепилась трясущимися пальцами в стол, но они заскользили, так как были влажными от пота.

Толкнувшись в меня еще раз, Майкл остановился. Волна удовольствия поднялась во мне и взорвалась, разлетаясь в голове сотней острых осколков. С ним даже мой мозг получал оргазм. Он нашел мою точку G.

– Твою мать, – прошептал он, прижимая меня теснее к члену и, все так же, не позволяя двигаться, кончил в меня. Теплая жидкость опаляла стенки. Я любила все в нем и всего его, поэтому, аккуратно встав с его колен, я пересела на стул рядом, широко развела ноги и ввела в себя один палец. Майкл следил за мной горящими глазами, прерывисто дыша. Я поднесла палец к лицу и медленно втянула его в рот, постанывая от удовольствия.

– Ммм… потрясный завтрак! – сказала я, надкусывая пирожное. – Не знаю даже, что вкуснее… Пирожное или все же твой заварной крем.

– Если бы мне не нужно было на работу, ты бы сейчас стонала, как сучка, подо мной, пока бы я тобой не насытился! – глубоким, сексуальным голосом произнес Майкл. В его взгляде читался голод.

Пришло мое время давиться пирожными. Черт, его грубость меня заводит. Мне хотелось сказать, что мои трусики опять намокли, но – проблема… Я была без них.

– Кстати, насчет работы. Ты так и не рассказал, что у тебя с Линдой.

– Да, ничего с ней. Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться. Это просто работа.

– И как она?

– Кто? Или что? Работа?

– Нет, Линда. Как она в постели? С ней ты сильнее кончаешь?

– Я с ней вообще еще ни разу не кончил, Ники, – ответил Майкл, пожирая меня глазами. Теперь я его и возбудила, и разозлила.

– Печально… – Притворно вздохнула я.

– Потому, что не спал ни разу! Ники, у нас с ней договор, вот и все.

– Ммм… что-то типа красной комнаты боли, да? Пределы допустимого и все такое?

– Я смотрю, ты с ума сходишь по мистеру Грею, – заинтересованно протянул Майкл и эротично изогнул бровь. – Ты так часто его упоминаешь. Я все-таки возьму это на заметку, – подмигнул он мне.

Я покраснела и отложила пирожное. Ну, их, нафиг. И пирожное, и Майкла. Первое доведет до складок на животе, второй – до истерики.

– У нас с ней контракт по работе. Скоро состоится важная церемония. И мы будем награждать звезд шоу-бизнеса. Нас поставили в пару. На кону – огромные деньги. Перед нами поставили условие – появляться на людях иногда вместе, устраивать фотосессии. В общем, делать вид, что мы знакомы. Все.

– Да? – Моему удивлению не было предела. – И все? Совсем все?

– Да, Анастейша, все! Пороть я буду только тебя.

– Ну, тебя, шутник недоделанный! – Рассмеялась я и кинула в него салфетку. – А можно мне называть тебя в постели Кристианом?

– Можно, отчего нет. Только тогда наказывать я тебя буду, как Майкл. Иди сюда, маленькая ведьмочка, – нарочито грозно позвал он меня, а затем встал, поднимая меня на руки и кружа в объятиях.

– А я все еще без трусиков, – лукаво прошептала я ему на ухо.

– А я уже опаздываю на работу. Никогда не думал, что перестану любить работу. Но теперь я ее просто ненавижу! И все потому, что кто-то без трусиков.

Он оставил на моих губах сладко-острый поцелуй, и я выдохнула. Ра-ай.

– Майкл, у меня есть к тебе важный разговор.

– Слушаю.

– Разреши мне, пожалуйста, выйти. Я хочу погулять. Клянусь, принцесса будет обходить гномов стороной.

– И не только гномов, но и симпатичных накачанных принцев с банкой пива – тоже.

– Заметано. Буду придирчива в своем выборе. Только богатые и красивые принцы, – сказала я и наклонилась к нему для поцелуя. – Только ты, – поцеловала его. – А теперь мне пора в ванную! Удачи на работе, Микки!

Я ускакала в ванную, счастливая до невозможности. Боже мой, как же классно было встречаться с Майклом! Вот она, моя первая любовь, а никак не мудак Бетч. Смывать с себя следы пребывания Майкла во мне было немного грустно, но ничего, он обязательно оставит еще.

Сегодня же пойду к папаше и все ему скажу. Пошел он к чертовой матери, урод! Будет надо, я и ему нож в спину всажу. Пусть только попробует что-то мне сделать. Я хотела быть с Майклом. Я верила, что он не отвернется от меня, узнав всю правду. Он не такой. Майкл совсем не мудак и не козел. Он все поймет и поможет мне. Я впервые в жизни верила в человека. В мужчину.

Собравшись с силами и, вообще, собравшись с духом, я вышла из дома. Погода на улице стояла просто чудесная, но на душе было хмуро. Черта с два я хотела сейчас идти к этому алкашу в его грязный притон, но нужно было поставить в этой истории точку. Жирную, черную точку. Что я ему скажу? А хрен знает. Но в моей речи точно будут фигурировать слова "пошел к черту" и "ненавижу тебя, придурок".

Я набиралась мужества по дороге, как могла. Придумывала обидные прозвища для папашки, вспомнила мудака Бетча, хихикала, как дурочка, вспоминая о Майкле, и мечтая о том, как я могла быть с ним счастлива. Надеюсь, скоро эти мечты станут явью.

А вот и так хорошо знакомый мне дом. Родное гнездышко, чтоб его. Птенец прилетел, чтобы навсегда избавиться от гнета индюка-отца. Вдохнув поглубже, я постучала. Нет ответа. Наученная горьким опытом, я постучала еще раз. Для верности – пнула дверь. Папаша может дрыхнуть, напившись накануне. Ну же, открывай, старый идиот!

– Какого хера там принесло? – промычало нечто из-за двери, и моё сердце ухнуло в пропасть.

– Это я, отец, – уверенным, насколько это было возможно, голосом ответила я. – Есть важный разговор.

Дверь со скрипом открылась, и на меня обрушилась волна перегара. Предсказуемый придурок. Опять бухал. Лишь бы никакой шлюхи не было на полу или в ванной. Я вошла внутрь и еще больше съежилась. Что-то стало страшно...

– А ты у меня умненькая, дочка, – сказал он, подходя ближе и останавливаясь напротив меня, соблюдая небольшую дистанцию. Иначе я бы задохнулась от страха. – Я и сам хотел звонить тебе, появилось новое задание для тебя. Теперь мне больше известно, а значит, я могу сказать тебе точно, что нужно делать.

– Уже ничего не нужно делать, – оборвала его я. – Цирк прекращает свое шоу, отец. Хотя, мне больше нравится называть Вас мистер Кросс. И знать я тебя больше не хочу. Никогда!

Он прищурился, но молчал. Я знала, что это не к добру. А к самой настоящей катастрофе. Но все равно продолжила.

– Больше я не буду обманывать Майкла. Он этого не заслуживает. Делай с компроматом, что хочешь. Он защитит меня. Я верю ему. Вот деньги, которые я уже собрала, – кинула на стоящий рядом столик купюры. – Забирай и гори в аду!

Я развернулась к двери, чтобы навсегда уйти из этого проклятого дома, но у судьбы были иные планы...

– Еще шаг, и ты уже отсюда не выйдешь, милая, никогда, – обманчиво спокойно сказал он, и я замедлила свои действия. – Повтори, что ты там пробурчала про то, что не будешь ничего делать, про ад... Я не расслышал.

– Глухой алкаш, – выплюнула я. – Так и быть, повторю. Я ухожу, и никогда впредь не буду твоей марионеткой!

Он ударил меня. Такие знакомые пощечины. Что ж, последний бой. Он или я. Злость сделала меня сильной и бесстрашной. Я занесла для удара руку и со всей силы ударила его в ответ по лицу. Глаза его вмиг протрезвели. Отец оправился от шока и посмотрел на меня. Взгляд – полнейшая неадекватность, зрачки расширены, белок покраснел. Кажется, я вызвала самого Сатану этим поступком.

Что он делает? Что это он достал? Это нож! Я хотела выбежать за дверь, но его рука дернула меня к себе и прижала к вонючему телу. Нож уперся мне в самое горло. Господи, он убьет меня...

– А теперь мы поговорим, моя любимая доченька, – прошипел этот садист с маниакальным спокойствием и слегка надавил на нож так, что я вскрикнула. Больше от страха, чем от боли. – Мне нужно завещание Митчелла-старшего, которое сейчас хранится дома у Майкла. Это тот парень, который трахает мою шлюху-дочь. И, видно, хорошо это делает, раз она решила пойти против меня.

– Я люблю его! – в слезах крикнула я.

– Поср*ть. Называй это, как хочешь. Мне нужно завещание, – уже громче сказал он, больно оттягивая волосы. – Ты достанешь мне его, и плевать я хотел, как!

– Нет!

– Иначе я убью тебя, дрянь. Точнее, не я. Серьезные люди, стоящие за всем этим. – Он резко развернул меня к себе. – Ты думаешь, что нужна ему из-за какой-то глупой любви? Очнись, глупая Ники! Он что-то ищет, его папаша, этот идиот Пол, оставил ему подсказки в завещании.

– Господи, да какое еще завещание? – всхлипнула я. – Что происходит? Что за игры?! Оставь меня в покое!!! Ненавижу тебя! Дай мне жить, монстр!

Отец отпустил меня, ревущую, и скривился. Он терпеть не мог слезы.

– Достаешь завещание, и можешь проваливать на все четыре стороны. Компромат уничтожу.

– Не верю.

– Твои проблемы.

– Я не буду этого делать, – покачала головой я, давясь слезами. – Не буду подыгрывать тебе в твоем бреде!

Он ударил меня кулаком, и я упала на пол. Пусть уже убьет. Пусть сделает это!

– Да, пошла ты к черту. Убью тебя прямо сейчас, бесполезная дрянь, – произнес он, снова доставая нож.

– Нет! Не надо. Не надо!

Нож приблизился к моему лицу, я не дышала.

– Ты достанешь мне завещание? Так ведь, моя сладкая? – Его слова сопровождались невесомым порханием ножа над моей кожей.

– Достану! Достану, только отойди от меня! – Я сорвалась на истерику, почти стучась головой об пол.

– На это я дам тебе, максимум, четыре дня. А теперь проваливай. Считаю до трех. Раз.

Я быстро встала, пытаясь устоять на дрожащих ногах, и заковыляла к двери. Голова кружилась, я не могла сориентироваться в пространстве.

– Два.

Твою мать! Выбежав за дверь, я рванула вниз, не замечая ступенек. Перепрыгивала через три, чуть ноги не сломала, которые и без того дрожали, не слушаясь меня. Я вылетела на улицу и побежала дальше. Ноги несли меня невесть куда, но я не могла остановиться. Бежать дальше отсюда, ко всем чертям!

На горизонте замаячила скамейка, и я добежала до нее. Плюхнулась на влажное после ночного дождя дерево и закрыла глаза, выравнивая дыхание. Какое, к черту, завещание?! Что происходит? В какую хрень они пытаются меня впутать?

Мимо проходили люди и косились на меня. Им-то я чем не угодила? Придурошные людишки! Когда очередная бабулька кинула на меня осуждающе-сочувствующий взгляд, я не выдержала. Что, бл*ть, со мной не так? Вытащила из рюкзака все еще трясущимися руками зеркальце, глянула на себя и выматерилась вслух. На правой стороне лица красовался огромный, яркий синяк. Приехали, мать твою. Как с таким лицом возвращаться домой?

Хм… Шестая Авеню… За углом живет Бетч. Глупая идея родилась сразу. Не теряя ни минуты, я направилась к нему в гости. Он же звал. Капец, и что я ему скажу? Дай тоналку? Или, притворись, если что, будто это ты мне случайно заехал? Не успела я додумать свою нобелевскую речь, дверь отворилась, а на пороге стоял Бетч.

– Кросс, твою мать! Что с тобой?!

– Это вместо приветствия? Твою мать, Кросс? – хмуро ответила я и протиснулась внутрь.

– Что с твоим лицом?

– Подралась с одной курицей.

– Неудивительно.

– У меня к тебе дело. Я скажу, что это ты мне мячом заехал, ладно?

– Кому скажешь? И зачем врать?

– Парню своему. Там крутая курица была, у нее отец богатый… В общем, будет мне.

– Ну… ладно, если надо. Ты точно не врешь?

– Точно, Бетч. А теперь тащи мяч, хочу сыграть в баскетбол. Спорим, я тебя сделаю?

До обеда я носилась по двору Бетча с мячом. Теперь и соврать не грех. Я реально играла в мяч. На душе стало легче. Бутылка Будвайзера заставила меня посмотреть на мир другими глазами. Не заплывшими от синяков.

– Слушай, Бетч, теперь я понимаю, почему ты вечно с бутылкой пива, – говорила я, растягивая слова, как это обычно делают не совсем трезвые девушки. А потом отняла у него еще одну бутылку. – А жизнь-то не таким дерьмом кажется!

– Кросс, признайся уже, кто тебя приложил?

– Да, отец мой. Но ты – рот на замок, понял? – Моя грозная тирада была прервана икание. Я рассмеялась. – Я пошла. Осталось только встать…

Бетч проводил меня таким грустным взглядом, что, казалось – еще чуть-чуть и он заплачет. Меня бесила эта жалость. Теперь надо как-то выкрутиться, оправдываясь перед Майклом. Скажу про Бетча, он должен поверить. Что делать с завещанием, я пока не решила. Не было никакого чертового завещания и в помине. Этого старого ублюдка пора закрыть в лечебнице. Или усыпить, как бешеного пса.

Дома было подозрительно тихо. Неужели повезло, и я успею замазать лицо тональным кремом? Вдруг наверху раздались какие-то звуки. Черт, не успею. Я уже начала придумывать оправдательную речь для Майкла, когда услышала еще один мужской голос.

– Мики, ты задолбал, клянусь! С этим завещанием, с этой Кросс! Почему нельзя было прямо спросить у нее, знает ли она вообще что-нибудь о твоем отце? Нет, устроил тут цирк…

Голос Мэтта затих в кабинете Майкла, а я прижалась к стенке у лестницы и тихо заплакала. Завещание, и правда, было. И меня, действительно, использовали…

Глава 7.

Что такое сон? Наверное, мне уже не суждено выспаться ни разу. Если не Итан, то другой мудак не давал мне спать. Майкл. После услышанного от Мэтта, я окольными путями добралась до своей комнаты, замазала лицо тремя слоями тонального крема и, разревевшись, легла спать. Потом, через час, проснулась от голоса Майкла, который звал меня. Козел. Нет, чтобы сначала выяснить, дома ли я, узнать – почему он не заметил, как я пришла. Когда ж ему меня замечать, ведь надо же схемы строить, как мною еще можно воспользоваться.

Нет, обидно не было. Просто хотелось убивать. Как в боевиках, чтобы кровь забрызгала стены, а кишки свисали с люстры. Они все меня использовали! Только один урод бил, а второй – трахал. Но цель была одна: разгадать тайны этого херового завещания.

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Темно. Который час? О боже, четыре часа утра. Наступающий день может стать последним в истории наших отношений с Майклом. Я все решила. Отец так просто не отпустит, поэтому я достану ему это гребаное завещание и свалю из Вашингтона навсегда. Где могло быть завещание я, естественно, не знала. Но где Майкл мог его хранить? В сейфе, больше негде. Если не в сейфе, то где-то в кабинете, точно. Осталось дождаться, когда он уйдет на работу.