Текст книги "Зеркальные тени"

Автор книги: Нина Дьяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Я умею быть очаровательным и привлекать людей. Подобным качеством обладает и Агояши, хотя сама по себе довольно замкнута и является почти мизантропом. Если б не ресторан, сидела бы целыми днями в саду и любовалась карасями и деревьями, сочиняя стихи. Или размахивала бы своей катаной.

Мысли о Тензо пришлось срочно выпихнуть из головы, чтобы я смог получить удовольствие от общения с воином равновесия.

– Видишь, тут даже картинки есть, – видя, что Элли не решается даже глянуть в меню, я встал и подошёл к ней сзади, мягко полуобнимая и нависая над ней. Допуская между нами намёк на интимную близость. Когда она повернула голову, я ощутил её дыхание на своих губах. На миг мы застыли, словно провалились в чёрную дыру, будто перестали существовать.

Наконец я пришёл в себя и ткнул пальцем в первый попавшийся торт, вслух зачитывая, из чего он сделан. Затем мы перешли к другим тортам, потом к напиткам.

В конце концов, моя таинственная визави, больше всего похожая на какую-нибудь лису-оборотня или призрака умершей красотки из старинных сказок, заказала по кусочку десяти разных тортиков, я решительно прибавил к этому заказу несколько коктейлей со слабым количеством алкоголя – но всё-таки он был! – и ещё решительнее заказал для неё суп и суши. Всё-таки она сражалась сегодня, да и общалась со мной – и явно очень устала. Поесть ей точно не помешает.

Себе я тоже заказал достаточно, чтобы она не подумала, что я вынужден на себе экономить из-за её огромного заказа.

Когда официантка подошла, я продиктовал ей наш заказ – и она поспешно и радостно удалилась, предвкушая хорошие чаевые.

Вечер был непохож на все остальные, которые я с кем-либо проводил в кафе. Хотя чаще всего я туда ходил именно на деловые встречи, а не на романтические. Агояши предпочитала кухню собственного заведения – какой смысл идти в кафе, если её дом находится в ресторане?

Несмотря на её явную заторможенность, неловкость, и явную стеснительность, Элли меня заинтересовала. Я смог оценить не только её красоту, но и саму личность. Она обладала теми качествами, которых у меня почти не было, я их уничтожал собственноручно, последовательно и безжалостно – и остатки положительных качеств, до которых у меня так и не дошли руки, я не разбрасывался, не желая осчастливливать кого попало.

Доброта, желание всем помочь, всех спасти, всех осчастливить, и при этом – настоящее отвращение к людям, и особенно к мужчинам. Суицидальная депрессия, куча комплексов, ненависть к себе, особенно к красивой внешности.

И я многое узнал о её жизни там, за чертой, в другом мире. И многое успел узнать и о шинигами, что меня интересовало намного больше, конечно. Хотя, несмотря на все мои осторожные намёки, имя Йоширо так и не было ни разу произнесено, хотя я узнал много других имён как её коллег, так и богов смерти.

– Честно говоря, я изумлён, – я протянул руку к своему бокалу с красным вином, – не ожидал, что ваша жизнь настолько… канцелярская. Те же бумаги, бухгалтерия, задания, злые начальники – обычная земная контора, – я хмыкнул, задумавшись.

Из размышлений меня вывел очень шокированный взгляд девушки.

Проследив за направлением её взгляда, я отметил, что провожу пальцем по окружности бокала. Да, а ещё у меня была привычка иногда проводить языком по холодной кромке бокала, слизывая капельки вина, оставшиеся после очередного глотка.

– Что такое? – я улыбнулся, решив ещё немного его подразнить. Теперь я пальцем провёл по ободку бокала, сооблазняюще глядя на неё, а потом заскользил пальцами по бокалу вверх и вниз. – Жаль, что у ножки этого бокала такая плоская фигура, никаких тебе округлостей. Знаешь, когда-то у меня были бокалы, так, шутка юности, где были изображены красивые девушки в купальниках. Когда в бокалы наливалось вино, то купальники становились прозрачными. Забавно, правда?

Видя, что несчастная скромница на грани обморок – её глаза расширились, я взял бокал без всяких выкрутасов и немного отпил, сохраняя на лице самое невинное выражение.

– Да нет, ничего, – она попыталась взглянуть на меня грозно, но затем покраснела, с трудом отвела взгляд от моих пальцев. Да, руки у меня красивые. И я умею ими пользоваться. Наверное, она невольно представила, что я могу сделать с ней с их помощью.

– Тут всё такое вкусное, спасибо тебе! – выпалила она, отводя взгляд, а затем глядя на меня прямо, совершенно искренне, с признательностью и чуть ли не с обожанием.

– Это такие пустяки, – я махнул рукой. – Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Ты всегда можешь ко мне обратиться, без стеснения, – я серьёзно глянул на неё.

Элли кивнула. Прониклась.

Когда ужин закончился, я даже немного пожалел, что всё прошло так быстро. Я помог надеть Элли плащ, почти машинально, затем, кинув на стол несколько крупных купюр – официантка сегодня точно будет радоваться – прошёл с ней к выходу.

От мысли, что мы вот так просто расстанемся, хотелось выть на луну. Я не мог её просто так отпустить!

Мы бездумно прошли немного дальше по почти безлюдной улице – было уже достаточно поздно, а этот переулок отнюдь не находился в центре, где неновый блеск многочисленных реклам сияет ярче женских глаз – и я, решившись, приобнял её, ощущая невероятную тонкость талии и шагнул вперёд, становясь практически вплотную, совершая лёгкое, почти невесомое движение, словно умелый танцор, двигающийся вместе со своей партнёршей.

Заглянул в её расширившиеся глаза и прижался лбом к её лбу, ощущая всё возраставшее между нами напряжение. Лампочка фонаря над нами внезапно замигала и почти погасла, лишь иногда подсвечивая наши фигуры и лица, словно мы вдруг пропадали – а потом появлялись, как некие призрачные фантомы.

– Ты разрешишь мне тебя поцеловать? – тихо спросил я, одной рукой поглаживая её по талии, а другой – по волосам, ощущая их длину и невероятную мягкость, словно у самого дорогого чёрного шёлка.

Белизна лица слишком сильно констатировала с чёрнотой её волос, и я не на минуту не забывал, что она на самом деле мертвая. Но это меня совершенно не волновало. Она была более живая, чем многие девушки, которых я знал.

Несколько секунд она застыла в нерешительности, явно слегка контуженная подобным предложением, но затем кивнула, когда я уже перестал надеяться на положительный ответ и уже раздумывал, применить ли силу или просто уйти с её пути.

Соприкосновение губ было мягким и плавным, почти невесомым – я медленно двигал губами, тонул в её фиолетовых глазах, ощущая себя так, словно меня ударило током, что спровоцировало взрыв безграничного счастья в голове.

Во мне словно включился какой-то режим, которым почти всегда был неживым.

Только Агояши своим танцем огня – её глаза и волосы – могла пробудить во мне это чувство.

Несколько мгновений она почти не отвечала, напряжённо застыв, затем её руки обхватили меня за шею, а губы двинулись, отвечая, до крайности неумело, почти по-детски, но всё равно доставляя неимоверное удовольствие одним фактом согласия.

Я словно приручал трепещущую в руках птичку, которая каждую секунду могла расправить крылья и навсегда улететь.

Обнаружив ствол какого-то дерева, я прижал её к нему и поцеловал сильнее, яростнее, раздвигая её губы языком, поглаживая её язык, что заставило Элли трепетать в моих объятиях.

Я вжался в её тело, позволяя ощутить собственное возбуждение, словно демонстрировал собственную слабость, позволяя ей увидеть меня без прикрас, и она неожиданно подалась мне навстречу, с широко распахнутыми глазами, словно ныряла с высокой скалы в глубину.

С отчаянной решимостью и огнём в глазах. Пылающий свет маяка в кромешной ночи.

Она обвила меня длинными ногами, почти повиснув на мне, вцепившись руками в мои плечи, и двигалась, скользя, словно в каком-то примитивном древнем танце.

Меня настолько свела с ума её красота, нежность и внезапно пробуждающаяся чувственность, что я едва сдерживался, чтобы не повалить её прямо здесь, на землю. Порвать одежду в клочья, и в первую очередь стащить с неё эти чудовищные мужские штаны.

Я очень жалел, что не могу телепортировать её к себе домой – ведь я притворялся обычный обывателем, который не сном ни духом не ведает о подобных методах быстрого перемещения.

А если я решу потащить её к себе на такси, то по дороге она тысячу раз передумает, когда развеется минутное блаженство от нашего поцелуя.

С трудом оторвавшись от таких желанных губ и поставив её на землю, тяжело дыша, с трудом выговаривая слова, предложил покататься на такси. Если я не могу проводить её – разве такси может привезти нас в другой мир? – то почему бы ей не проводить меня? Побыть вместе ещё немного, если невозможно слиться под ближайшим деревом. И откуда во мне вообще проснулась эта дешёвенькая мораль?! Но я действительно не мог так поступить с ней.

Отринув слабые возражения – для вида – я остановил такси и вскоре мы ехали по направлению к моему дому.

Когда мы вышли из такси возле белоснежной гостиницы, которая словно светилась в темноте, откуда требовалось идти ещё полчаса как минимум до моего дома, я снова увлёк её в поцелуй, хорошо, что мы остановились возле задней стены здания, где никого не было, и царила почти непроглядная тьма.

Теперь уже она мягко оттолкнула меня, едва справляясь с участившимся дыханием.

– Я сейчас… телепортирую к себе, попрошу мою подругу изготовить для тебя лекарство, а завтра, если ты не против, принесу его тебе.

– А, ты об этом, – я небрежно коснулся вампирского укуса на шее.

– Да, это может быть серьёзным, – она взглянула мне в глаза. – Не хочу тебя убивать, знаешь ли, если ты превратишься в монстра. Не то, чтобы меня это сильно волновало, конечно, я сама тварь редкая, но у нас загадочное начальство – иногда даёт такие странные задания, – девушка покачала головой.

– Я тоже, собственно говоря, против собственного умирания, – я улыбнулся. – Держи визитку, – я достал из кармана визитную карточку, вытащил ручку и приписал свой адрес к мобильному телефону. – Буду тебя ждать, – сказал я слегка провокационным тоном, глядя ей прямо в глаза с явным намёком, отчего она покраснел.

– И если это не противоречит твоим моральным убеждениям, я хотел бы видеть тебя в платье.

Я наслаждался явным смущением Элли, умолчав о том, что больше всего хотел бы видеть её не в платье, а без него.

Кивнув мне, несмело улыбнувшись, словно очень редко это делала, и забыла о таком простом движении губ, она очутилась в столбе чёрно-голубого пламени, в котором словно бы на миг сгорела, а затем исчезла, как и пламя.

Словно её и не было никогда.

От этой мысли у меня сжалось сердце. Я словно упал в ледяной колодец одиночества. Вокруг меня осталась только пустота и ночь.

Оставалось курить, гулять по затихшим улочкам и вспоминать о ней.

Когда я телепортировал к Агояши, то увидел, что она лежит на кровати, глядя на меня застывшим взглядом – слово два навек окаменевших янтаря.

– Ты не спишь? – задал я самый идиотский вопрос на свете. Она помотала головой, поднимаясь – словно тонкий призрак с каштаново-рыжими волосами, в белой рубашке.

– Я жду тебя, – она подошла ко мне и протянула губы для поцелуя, а затем резко отодвинулась, её глаза сузились.

– От тебя пахнет другой женщиной! – воскликнул она, а затем вернулась на кровать, уставившись в пустоту, глядя на потолок, на чьих деревянных, старых балках давно поселилось несколько летучих мышей – или мне это кажется?

– Мне кажется, я тебя теряю, – тихо произнесла она, поворачиваясь набок, чтобы смотреть мне в лицо, опираясь на худенький локоток. – И, мне кажется, что ты влюблён.

– Я не могу любить, да и не умею этого делать, – резко оборвал её я, снимая одежду, и надевая пижаму. С некоторым раздражением я устроился рядом, уже ощущая себя чужим – впервые, как я только очутился в постели Агояши, этого невозможного чуда, лисички-обортня, как я всегда её называл.

– Любовь ни у кого не спрашивает, сможешь ты её выдержать или же нет. Она просто приходит… как боль, – тихо ответила она.

– Ладно, спокойной ночи, давай оставим рефлексии на потом, я устал и хочу спать.

Агояши горько усмехнулась.

– Она тебя уже утомила, да?

– Перестань, я не хочу об этом говорить. Особенно, когда ты общаешься со мной в таком тоне! – кажется, это вырвалось слишком резко. О, боги, я же должен себя контролировать, всегда, постоянно, чтобы придти к своей цели – и исполнить её однажды, не дрогнув.

Я вздохнул, затем притянул её к себе, всё же ощущая её напряжённость и возникшую между нами холодность.

– Кто бы ни был со мной вместе, ты всегда будешь моей особенной любовь, запомни это, – мой тихий шёпот растворился в этом старинном доме с покатой крышей, как у японских храмов, словно сахар в бесконечной черноте ночных небес.

– Ну, вот, ты уже хочешь, чтобы мы с тобой остались друзьями, – она истерично хихикнула. – Прямо как в какой-то дурацкой пьесе!

– А ты против быть моим другом?

– Я бы хотела всегда оставаться твоей… девушкой. Но, если ты когда-нибудь захочешь видеть меня рядом с собой только в качестве друга, останусь. Вырву из груди сердце, нацеплю на лицо одну из тех лицемерных масок, которые носишь ты – и останусь тенью, которая всегда будет двигаться рядом с тем, кто её отбрасывает. И буду любить тебя вечно.

Её тихий шёпот убаюкивал меня, и я постепенно заснул, только на грани сна и реальности подумав о том, что она может меня зарезать во сне своей любимой катаной, а затем совершить сипуху.

Наверное, эта мысль заставила меня вскочить, не дожидаясь, пока я засну.

Я отошёл к окну, подумав о том, что где-то в этом огромном доме, иногда напоминающим мне лабиринт, сейчас пытается заснуть моя официальная невеста, Сае.

И у меня возникло неприятное чувство, что я предаю их обоих. Поэтому я наскоро оделся, стараясь потише шуршать одеждой, а затем, не поцеловав Агояши на прощание, телепортировал к себе, и уже там отправился в кровать, ощущая болезненную горечь, поселившуюся в сердце.

Я словно нарушил обет, который когда-то дал обеим девушкам и чувствовал себя прескверно.

Но не настолько раскаявшимся, чтобы отказаться от Элли.

* * *

– Аза, привет, ты у себя? – мне хотелось провалиться сквозь землю, прямо сквозь эти тёмно-серые плиты, прежде чем начать этот нелёгкий, страшно нескромный разговор. Нет, не то, чтобы мы с подругой не говорили о своём, о женском, но на такие темны… ещё нет. Не доводилось. К тому же, мне требовалось узнать кое-что важное прямо сейчас. Холод вполз в мою душу, когда я вспомнила наконец-то, что должно было волновать меня в первую очередь! А я любовалась на красавчика, и заслушалась его речами до такой степени, что практически забыла как меня зовут, не говоря уже о его… ранении.

– Привет, привет! – блондинка вышла из подсобного помещения, поправляя очки, и немного рассеяно глядя на меня. Правда, вскоре её взгляд стал пристальным, изучающим. Она немного прищурилась, как это делают близорукие, чтобы разглядеть собеседника. Иногда меня умиляли эти человеческие повадки. Но во многом, несмотря на наше почти бессмертие и силу, наши повадки оставались совсем такими же, как и у людей. И тела были очень даже схожи.

– Что-то случилось? Что-то серьёзное? – она затаила дыхание, остановившись на полпути и, словно бы вмерзая в пол, словно мраморная статуя. – Неужели… ты наконец-то «дала» Тигрису?! Или Герцогу, да нет, даже я в этом не верю. А насиловать тебя наш повелитель теней вряд ли бы стал, ибо ты – наполовину демон, а эти создания родом из ада и сильны, как никто из нас.

Она снова немного подумала, поправив очки указательным пальцем.

– Нет, тогда точно не знаю. Ну, рассказывай же! – она буквально подпрыгнула, как маленькая девочка и умоляюще уставилась на меня своими прелестными голубыми глазами. – А я тебе за это чай сделаю, вкусный. После него, ты знаешь, ночью никогда не сняться кошмары, – соблазняла она, явно сгорая от любопытства и готовая почти на всё, чтобы выбить из меня тайну. Да и я, собственно, за этим и пришла.

– Скажи, – я сглотнула, собираясь с духом и больше всего на свете боясь услышать страшную новость. – У тебя есть лекарство против вампирского укуса? Одного человека укусила вампирша, я её уничтожила, но я не знаю, что с ним теперь будет. Я должна его спасти! Это важно, – я молящим жестом сложила руки перед грудью и начала гипнотизировать её взглядом.

– Он пил её кровь? – деловито спросила Аза, не задавая лишних вопросов. – То есть, она успела напоить его своей кровью?

– Нет, – я покачала головой. – Я убила её раньше.

– Ну, тогда можешь не волноваться. Хотя раны будут заживать дольше – вот и весь вред. Если хочешь, могу дать тебе мазь, чтобы они зажили раньше. Если ты, конечно, собираешься и дальше контактировать с этим человеком.

– Да, давай, – я энергично кивнула, ощущая, как слабеют ноги от накатившего облегчения.

– Сейчас, заходи давай, – она потянула меня внутрь.

В полутьме все эти элементы лаборатории казались чем-то более жутким, чем обычно, словно стеклянные щупальца неведомых монстров. Бледный свет казался зеленоватым, и придавал нашим лицам, я полагаю, оттенок несвежей мертвечины.

Покопавшись в ящичках встроенного шкафа, когда-то бывшего белым, а теперь принявшего на себя оттенки всех пролитых на него составов, и ставшего пятнистым, она нашла небольшую баночку и передала её мне. Я спрятала её в карман штанов и только тогда успокоилась окончательно.

– Хорошо, но это ещё не всё, что я хотела тебе сказать. Только отправимся ко мне домой, хорошо? Останешься у меня на ночь, как обычно.

Аза действительно довольно часто оставалась ночевать в моём домике – ведь он был слишком велик для меня, а так как его можно было назвать магическим, то и напоминал даже гостиницу в милом деревенском стиле, окружённую садом – я любила цвета, особенно белые розы – символ невинности и чистоты. Мы часто разговаривали чуть ли не до утра, а потом спали на своих рабочих местах. Счастье ещё, что монстры или люди, управляющие тенями, не слишком часто показывались на наших участках на Земле, иначе мы бы могли серьёзно пострадать от недосыпа в какой-нибудь схватке с очередным кошмаром Вселенной.

– Хорошо, – глаза Азы заблестели. – А то я бы опять провела полночи за своими опытами. А это не так увлекательно, как ужин в твоём домике. Решено! Сейчас я соберу травы на чай, и мы отправимся к тебе. И ты мне всё расскажешь! – угрожающе произнесла блондинка, нахмурившись.

– Всё-всё, ничего не утаю, – слабо улыбнулась я, – когда ж это я тебе лгала?

– Думаю, что никогда, хотя я мысли читать не умею, – Аза вязла меня за руку – и мы сразу же переместились в мой прекрасный дом, где я всегда отдыхаю: и душой, и телом.

После ванны – у меня их несколько, а одна напоминает небольшой бассейн, где может поместиться человек десять, хотя я, конечно же, никого и не водила сюда, кроме моей подруги – мы накинули тёплые махровые халаты и устроились на веранде, глядя на самые настоящие звёзды. Странно, что вид на небеса в нашем мире был таким же, как и у людей. Что ж, в отличие от людей, звёзды и луну я любила всегда.

Сначала мы немного помолчали – это послужило прелюдией к той сенсационной новости, которую я собиралась ей сообщить. Наконец, видя как Аза переполняется нетерпением с каждой минутой, ёрзая и укоряще глядит на меня, сидя в плетёном кресле, я решилась.

– Ты знаешь, – начала ощущая, как губы сами собой складываются в улыбку, – мне кажется, я нашла кандидата!

Я немного застенчиво глянула на неё, пытаясь на глаз определить, через сколько минут – или секунд – она догадается о чём я. Когда-то давно, ещё в начале нашей дружбы, мы поклялись друг дружке, что, если отыщем кого-то, кого сочтём достойным на роль первого мужчины, то обязательно сообщим подружке – и до того, как ЭТО наконец-то произойдёт. И, да, мы заочно называли такого мужчину «кандидатом».

Некоторое время Аза явно пыталась сообразить, о чём это, затем взвизгнула, вскочила со своего кресла и кинулась к моему, с силой прижав меня к груди, обняв вместе с креслом. Кажется, она готова была взять меня на руки – вместе с тем же креслом – и закружить по тёплым деревянным дощечкам пола.

– И кто это? – наконец, отпустив мою многострадальную потисканную тушку, она уселась обратно на своё кресло, с горящими даже сквозь стёкла очков глазами уставившись мне прямо в глаза, изображая детектор лжи, явно отслеживая каждую мою реакцию. – Надеюсь, не всё-таки не Герцог? – Аза никак не могла соскочить со своего любимого «конька». Впрочем, каждый из наших невероятно малочисленных сотрудников отлично знал моё отношение к этому жуткому, развращённому созданию. – Тогда, может таки Тигрис? Решила «дать» ему, чтобы хотя бы твоя невинность Герцогу не досталась? – Аза выглядела сбитой с толку. – Или это кто-то из близнецов? Хотя они вроде бы никогда любовными приключениями не интересовались… Хотя, конечно, кто знает, чем они на Земле занимаются. Но вроде бы ни ты, ни я никогда им в этом плане не нравились. Хм, а больше у нас и нет никого. Или ты с каким-нибудь богом смерти связалась? – Аза прищурилась и добавила с некоторой обидой:

– А друг у него есть? Может, могла бы и меня с ним познакомить? Всё-таки у богов смерти куда более крупная организация, чем наша. По крайней мере, численность куда как выше! Иногда мне хочется попроситься к ним в штат, но как представлю, что это надо постоянно с высунутым языком бегать за этими придурошными людьми и страстно надеяться, что их смерить произойдёт по графику, и именно тогда, когда это нужно, чтобы получить премию… Нет уж! Хотя из-за классного мужика я бы ушла, – Аза с надеждой уставилась на меня, словно ожидая, что я этого самого «мужика» вытащу прямо из своих трусов или хотя бы лифчика.

– Это не бог смерти, и, конечно, не кто-то из наших. Ты же в курсе, что Герцога и Тигриса я терпеть ненавижу, а близнецы просто мои хорошие приятели. А ты – моя лучшая подруга, поэтому ты первая бы узнала, если б что-то изменилось. Нет, он обычный смертный.

– А ты не боишься, что Герцог, который имеет более чем тесные контакты с богами смерти, точнее, с их повелительницей Смертью, и её мужем – властелином Ада, попросит их по знакомству угробить твоего милого раньше срока? – мрачно произнесла Ада. Её весёлость как рукой сняло. – Нам не запрещено спать с людьми, – медленно добавила она, застывая на кресле. – Но человека так легко убить.

– Он не узнает, – я резко покачала головой. – Мысли он читать не может, хотя мои когда-то мог, но это было давно. Я давно мощную защиту поставила с помощью своих демонических особенностей. А я ему не скажу. И я не собираюсь помещать объявление о своей скорой потери невинности на первые полосы земных газет, которые он иногда почитывает. И ты ведь не скажешь, правда? – я пронзила её внимательным взглядом.

– Конечно, не скажу! – Аза даже обиделась. – Я его, во-первых, сама не перевариваю, а во-вторых, мы же подруги! Она вновь замолчала, а затем мечтательно произнесла, поправляя волосы:

– Интересно, какой он, тот мужчина, который тебя привлёк? И давно вы знакомы? – она вновь глянула на меня с укоризной, опять подозревая, что я в последнее время во многом умалчиваю. Самое обидное, что этого как раз и не было – я ей что-то не договаривала только когда была слишком занята рабочими обязанностями, или если она была загружена новыми опытами.

– Один день, – я ощутила, что краснею.

– Мда, теперь мне ещё больше хочется на него взглянуть! – расхохоталась Аза, ударив ладонями себя по коленям. – Наверное, он нечто среднее между голливудской звездой и греческим Аполлоном.

– Он потрясающий! – воскликнула я. – Я никогда не думала, что хоть один мужчина в мире заставит меня почувствовать страсть. И мне нравится с ним общаться, меня тянет к нему. Неудержимо тянет. И, знаешь, я его хочу. А так как подобное желание вообще появилось у меня впервые в жизни, я собираюсь его удовлетворить. Ведь я столько лет оставалась девственницей не потому, что сдерживала свои порывы, а только из-за того, что мне раньше не попадался мужчина, которому я захочу отдаться. И, знаешь, я вовсе не уверена, что он добрый и хороший… но мне главное, чтобы он таким был по отношению ко мне.

– Ты хоть сама-то уверена в том, что собираешься совершить? – Аза серьёзно глянула на меня, словно врач, определяющий диагноз. – Потом не будешь жалеть – и ещё целую вечность плакаться мне в жилетку? Не совершай глупостей, Элли! Это же в первую очередь на тебе отобьётся.

Я немного нервно хихикнула, взяв в руку чашку зелёного чая с тонким ароматом жасмина.

– Знаешь, ты, наверное, давно на Земле не была. Всё проспала за своими колбами и ретортами. Сейчас девственность не в моде. Это уже признак ущербности. Знаешь, как бы нас с тобой назвали современные парни, да и девушки тоже – тупыми, недотраханными тупыми сучками! То есть, все наши проблемы – из-за своевременного отсутствия члена во влагалище и в других естественных отверстия нашего тела.

– Ну, конечно, стоит начать трахаться, как тут же все проблемы начинают испаряться естественным образом, – меланхолично болтая маленькой серебряной ложечкой в своей чашке, гоняя редкие чаинки, заметила Аза. – Герцог тут же станет душкой, Тигрис перестанет тебя домогаться, а все злобные маньяки, тёмные маги и вампиры начнут самоуничтожаться.

– И зарплата сама собой поднимется… вместе с потенцией, чтобы соответствовать, – фыркнула я, отпивая ещё глоток и ощущая, как теплота чая горячими волнами распространяется по телу, немного замёрзшему на вечернем воздухе. – И счета не будут приходить, устыдившись твоей сексуальной занятости, чтобы, знаешь ли, не мешать. И недруги сами собой с горя повесятся, узнав, что моя девственность уже помахала ручкой, прослезившись напоследок.

– Странно, что всё крутиться вокруг секса, – покачала головой Аза. – Раньше за добрачную сексуальную жизнь могли и прикончить, в сёлах так точно. Неправедно беременные девушки хором топились или травились – на вкус, на цвет, как говорится, выбирали способ самоубивания. А теперь ты позорище, если не спишь со всеми подряд.

– И не модная, если хоть раз не подцепила сифилис, – хмыкнула я, практически залпом допивая свой чай в крохотной чашечке, потянулась за чайничком, стоявшим на маленьком овальном столике, налила себе ещё, по ходу «угостив» полупустую чашку подруги.

– А уж СПИД, наверное, это вдвойне круто! – восхитилась Аза. – Такой изощренный способ самоутвердиться – заживо сгнить и умереть в жутких мучениях!

– А особенно классно передать этот вирус своему будущему ребёнку! Вот ему-то весело в жизни будет! Всего его будут любить, так будут любить… как бы не убили в процессе, – подхватила я.

– Ну, нет, о чём ты? Основные переносчики вируса ВИЧ, если я ещё не отстала от жизни, то есть, наркоманы и геи не размножаются естественным путём, так что пускай заражают друг друга. Меньше народу – больше кислороду, – захихикала она.

– Знаешь, – я отставила чашку и мечтательно уставилась на звёзды, – я не могу дождаться следующей нашей встречи. Его красота, ум, интеллигентность, прекрасные манеры, весь его облик сводит меня с ума. Даже кажется, что, стоит мне прикрыть веки, как я вновь увижу его перед внутренним взором.

Я медленно улыбнулась, мысленно воскрешая его образ, вновь видя его улыбку, его тёплый взгляд, направленный на меня.

– Это больше чем просто влечение, подруга. Это может меня уничтожить, как девятый вал, обрушившийся прямо на голову. Захлебнуться, умереть в этом чёрно-серебристом потоке любви и страсти – что может быть прекраснее?

– Не умирать. Жить долго и счастливо, – отрезала Аза. – И мне не нравятся твои мысли. Дай боги, чтобы твои слова не являлись пророческим даром. – Такого варианта ты не предусматриваешь? Насчёт вечного счастья вдвоём?

– Не знаю, – тихо и неожиданно печально произнесла я, бессильно опустив руки и голову. – Я правда не знаю.

– Тебе нужно быть очень осторожной с Герцогом! – серьёзно сказала Аза, заглядывая мне в глаза.

– А то я с ним не осторожна, – фыркнула я, но нехорошее предчувствие тяжёлым шаром покатилось по желудку. Я сглотнула горечь, а затем быстренько запила остатками зелёного чая неприятный привкус во рту. – Если ты хочешь что-то мне рассказать, то лучше не тяни, я а то я нервничать начинаю.

Я устроилась в деревянном кресле с бархатными подушками поудобнее, вглядываясь в ставшее неожиданно серьёзным лицо подруги. Мне слишком не нравилось выражение её лица.

– Я тебе не рассказывала, – медленно начала она, уставившись в одну точку, глядя мимо меня, в свою прошлое. – Но у меня была подруга… из богов смерти, точнее, из богинь если говорить про её пол. Её звали Марена. Марена Лейстранж, – Аза бросила на меня быстрый взгляд. – Ты помнишь ту очаровательную, уже немолодую женщину, у которой мы бывали? Когда-то, ещё при жизни, она была её внучкой. Астория, которая так мило приглашала нас к себе в замок и давала деньги, жалуясь на скуку, родила дочь слишком поздно, в сорок с чем-то лет. И, конечно же, жутко разбаловала. Однако девушка устроила такое, что бедной матери и не снилось – явно начиталась любовных и пиратских романов – и сбежала под покровом ночи со слугой, который в их замке выполнял грязную работу. Я так предполагаю, – Аза тяжело вздохнула, – что очень скоро жизнь в нищете Жаннет надоела – но возвращаться домой она боялась… или не хотела из гордости и глупого упрямства. Ты можешь себе представить, как жители небольшого городка, где жили только низкооплачиваемые специалисты, едва сводящие концы с концами относились к белокурой красавице? Они ведь знали, что она надменна и выше каждого из них на целую голову не потому, что корчит из себя принцессу, а потому, что действительно является аристократкой. Том, её свежеиспечённый муж, каждому персонально похвастался, откуда отхватил красавицу-жену. Но… аристократия без денег – жалкое зрелище. Конечно же, Жаннет не любили, завидовали ей, и желали ей зла. И вот, сходя с ума от тоски и безысходности, буквально погибая в нищете, она рождает детей. Две дочери. И обе красавицы. Марена и Лукреция.

Аза с трудом сдерживала дрожь в голосе, было видно, что эта история когда-то задела её за самые чувствительные струны души, и сейчас они по-прежнему вибрируют от боли.

– Однажды Лукреция – младшая девочка – гуляла на детской площадке, где её оставил отец, снова убежав пить пиво с дружками – это нехитрое развлечение всегда нравилось ему куда больше, чем работать. И её избил одиннадцатилетний мальчик, сын какого-то сантехника и подзаборной шлюхи. Без всякой причины, просто так, захотелось поглумиться. А тут проходила Марена – она была старше сестры на три года и всегда опекала малышку. Поэтому она отшлёпала мальчишку – не побила, конечно, просто шлёпнула пару раз. Мальчишка поднял дикий рёв, а в это время мимо площадки проходили три его дружка, которым было тринадцать – и они накинулись на Марену, и так избили её, что она… умерла. Аза всхлипнула, вытащила резким жестом салфетку из серебряной салфетницы и промокнула глаза.