Текст книги "Зеркальные тени"
Автор книги: Нина Дьяченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– Почему ты не сказала раньше? Ты же знаешь, что я тоже всегда дам тебе то, что ты хочешь.
– Ты рассказал мне о том, что делал с тобой брат, – тихо проговорила она. – Неужели я бы осмелилась нанести тебе новую рану?! Возможно, тебе вообще отвратительна близость. У тебя же до сих пор нет постоянной девушки.
Молча обнимаю её и тяну на себя. Телепортирую нас в мой пентхауз в Токио, прямо в спальню. Ты испугалась, душа моя? Это тебе за то, что так долго молчала!
Когда я её целую, шок от резкой телепортации и ужаса, связанного с использованием магии, проходит.
Теперь её руки стали прежними – уверенными и сильными, ласковыми, нежными, почти прозрачными, словно струи воды.
Она целует и ласкает меня так, словно боится причинить боль, изо всех сил сдерживая собственное возбуждение. Её желание дикое и поглощающее, словно лавина, ураган, извержение вулкана.
«Боги, как же давно она меня хотела!» – последняя мысль тает в моей закипающей крови, словно сахар в кипятке.
Фыркаю, избавляю нас от одежды, двигаюсь навстречу, одним движением оказываясь в глубине её тесного отверстия, понимая, что я – первый её любовник.
Первая кровь, жар, теснота – я словно падаю в бездну без дна, наслаждаясь безграничным счастьем от ощущения полёта.
«Ты не боишься боли, Агояши?»
Мои движения становятся всё более сильными, глубокими, я хочу владеть этим прекрасным телом единолично… по крайней мере, в этот момент.
Её волосы гладят меня шёлковыми кистями, пахнут тёрпким зелёным чаем и корицей.
* * *
Расслабленная, выглядевшая невероятно счастливой, Агояши лежала на кровати, блаженно уставившись на меня. Я склонился над ней, поглаживая её волосы, нежную кожу щёки. Когда я провожу пальцем чуть выше, он опускает взгляд, и ресницы щекочут кожу.
– Как же я теперь обратно? – вдруг осознаёт она, где находится. – Мы же сейчас в Токио, а мой ресторан – в Киото.
Пожимаю плечами.
– Либо доставлю тебя тем же путём, либо обычной дорогой. А может мне приковать тебя к кровати и сделать собственной сексуальной игрушкой? – оценивающе оглядываю красивое, такое гармоничное тело, которое является самым приятным для меня сочетанием женской хрупкости и скрытой в нём силой.
Агояши улыбается.
– О, ну, я всегда к твоим услугам, любимый, только найди, пожалуйста, для меня время! А то твоя сексуальная рабыня будет скучать.
Я улыбаюсь ей, накидываю юката, и иду готовить нам ужин. Всё-таки, кажется, Тензо ещё не успела поесть.
Как оказалось, даже в постели с Агояши можно обговорить и даже отчасти продумать планы на дальнейшее существование. Незаменимый она человек всё-таки, рядом с ней мои мысли словно становятся яснее, приобретая необыкновенную ясность, быстроту и остроту её движений, сверкания её катаны. Будто в мозг вонзаются бесконечным потоком острейшие лезвия, стимулируя его работу.
– Думаю, будет неплохо, если Сае поселиться в моём ресторане, – неожиданно заявляет Агояши, отпивая глоток чая, хотя, конечно же, это помои по сравнению с тем настоящим японским чаем, который она для меня готовит. Но у меня нет ни сил, ни времени, не желания даже для имитации чайной церемонии. – Так я смогу за ней присматривать, она же болеет, и ты всегда выписываешь ей новые лекарства.
– Которые ей не слишком помогают, – тихо замечаю я, положив ноги на маленький столик, глядя в окно. – Я словно держу её на одном уровне заболевания, не давая скатиться ниже, но и выздороветь она не может.
– Рано или поздно ты найдёшь нужное средство, изобретёшь его, – улыбается Тензо. Да, после секса она расслаблена и умиротворена, а её улыбка заставляет застывать время. Мы словно находимся внутри сверкающего жёлтого брильянта. В безопасности. Этот хрупкий мир вокруг нас на мгновения приобретает твёрдость вечности.
Идеальная раковина, защищающая две жемчужины.
Медленно киваю. Мне не хочется торопиться, хочу растянуть этот покой, это нежное счастье, умиротворение.
Хочу немного просуществовать в этом мире без боли, без мести, богов смерти и параллельных миров, где живут чудовища.
Вдыхаю, выдыхаю – табачный дым сигареты, которую я держу в руках, погружает меня в грёзы, словно наркотик.
Однако я не позволяю себе отвлечься до конца, забыть, кто я такой, перечеркнуть свою конечную цель, виднеющуюся где-то далеко на горизонте. Недосягаемую, но такую манящую.
Месть.
То, что станет окончательной точкой в моём существовании. Я откуда-то это знаю и смело смотрю в глаза своей смерти.
Но это не глаза той девушки, которая сейчас со мной рядом. Агояши может подарить мне только лишь покой, но не зажечь сердце, не заставить его снова стать живым.
Нет, я лишь механизм, нацеленный на единственную цель, быть может, созданный только для неё?
Но я полагаю, что был рождён для другого. Просто однажды мой свободный брат уничтожил всю мою семью. И компас моей жизни совершил резкий скачок, став указывать в совершенно противоположную сторону.
Я уверен в себе, как никогда. Тех, кого я люблю, я всегда выцарапаю из рук смерти. Больше я никому не позволю умереть из тех, кто мне дорог, даже если для этого придётся уничтожить множество незнакомых мне людей. Цель оправдывает средства – я так считаю. Непреложная истина эгоизма.
– К тому же, так у тебя появится двойной стимул, чтобы навещать нас, – Тензо берёт мою руку и покрывает поцелуями. Я нежно прикасаюсь подушечками пальцев к её раскрытым губам и провожу по ним, словно рисую невидимые линии, будто пытаюсь скопировать её образ в своё сердце.
– Ты не думала о том, что Сае может догадаться о наших… новых отношениях? – задумчиво говорю я, пока моя ладонь скользит по её округлой груди, словно невзначай лаская розовые соски, заставляя её замирать, затаивать дыхание, невольно выгибаться мне навстречу с тихими стонами желания.
– Я думаю, она даже обрадуется, – девушка тяжело дышит, но ещё пока пребывает в этой реальности, хоть я и постепенно веду её к блаженству. – Она привязана к нам обоим, мы её лучшие друзья, к тому же, так у неё больше не будет опасений, что ты когда-нибудь захочешь… других отношений.
Я скривился.
– Милая, если б я хотел девушку, у меня бы через пару минут и двух щелчков пальцами появился целый гарем! Вспомни, кем и где я работаю. Да за мной и так гоняется табун обезумевших от похоти красоток, по каждой из которой «Плейбой» плачет, – я хмыкаю.
– Маюри, а у тебя кто-то был? – Агояши мнётся, но не отводит взгляд. Кажется, для неё это и вправду важно. – Ну, после брата? Ты смог ещё с кем-то… быть близким?
– Нет, – отвечаю правду. – Да и мне некогда было, не люблю тратить время на глупости. Я уже почти придумал, как заманить и уничтожить Йоширо, раз и навсегда, – мой искусственный глаз полыхает красным, Тензо слегка вздрагивает, но берёт себя в руки.
– Расскажи мне, – просит она, подбирая ко мне поближе и опуская руки мне на плечи. Мы сидим на кровати и отражаемся в большом панорамном окне, которое, словно картину, демонстрирует вечерний Токио. Я вижу, как благодаря свету луны глаза Агояши снова сверкают. Да, она всегда была хищницей, и я знаю, что она не дрогнет, не предаст меня. По крайней мере, я на это надеялся. Ведь в любви я эгоист, мне нужна стопроцентная отдача, иначе не стоит и начинать. Мне нужны и тело, и душа, и мысли. Всё сразу и вместе, как сказочно-невозможный коктейль, соединяющий мои самые любимые ингредиенты в дикую смесь желаний и мечты. Однако неправильная пропорция может привести к тому, что напиток, рождающий самую сильную эйфорию, станет отравляющим ядом, мерзким на вкус и дотла сожжёт душу, так что не останется больше ни снов, ни веры, ни радости.
– Всё очень просто, – мои руки слегка подрагивают, когда я снова ласкаю её, но лишь едва-едва, чтобы она смогла сосредоточиться на моём повествовании. – Бог смерти должен придти за тем, кто умирает, не так ли, чтобы забрать душу? Мой брат явно всё время наблюдает за мной, старается быть рядом. И он не упустит случая оказаться поблизости, когда я… буду убивать. И я убью кого-нибудь, и подкараулю Йоширо. Пожимаю плечами. – Конечно же, я подготовлю ему ловушку, да и у меня есть очень много доноров жизненной силы, чья энергия сможет превратить мои заклинания в ещё более опасные, по-настоящему разрушительные. Если понадобится, призову всех демонов, которых смогу достать из преисподней, и своего зверя. О, он по-настоящему страшный! Йоширо уписается, – хмыкаю, хотя мне совсем не смешно. Я по-прежнему где-то в глубине души храню ледяной страх, обжигающий душу.
– Доноры? – Тензо непонимающе глядит на меня, приподнимаясь на локте.
Полутьма обнимает её красоту, становясь идеальным фоном для белизны её тела и коричнево-золотистых волос и глаз.
– Да, – я смотрю на неё с улыбкой превосходства, – все те женщины, которых я оперировал, превратил из серых мышек в красавиц, плюс те неизлечимо больные пациенты, которые по своему состоянию здоровья не могут быть вылечены, и не могут пойти на органы, так как они у них в слишком уж плохом состоянии. Кстати, многие из них находятся в моей клинике бесплатно, я организовал несколько благотворительных фондов, помнишь? Часть я использую для отмывания денег от пересадки донорских органов, часть просто для рекламы моей клиники и знакомств с нужными мне людьми. Ведь и политики, и другие богатые люди любят жертвовать на благотворительность, чтобы создать себе нужный образ. Но я решил, что мне следует попытаться извлечь хоть какую-то выгоду из пациентов, впавших в кому, и поэтому я начертал на их телах проклятья – и теперь, когда мне понадобится дополнительная сила, я вытяну её из них на любом расстоянии. Их этих полутрупов и из тупых моделей, актрисулек и певичек.
– Хорошо, а если за твоей жертвой придёт другой бог смерти, не Йоширо? – задала вполне резонный вопрос Тензо. Я мысленно ей поаплодировал. – Думаю, богов смерти должно быть много. Если, конечно, принять во внимание твою концепцию, – она качает головой. – Боги смерти, подумать только!
– Тогда я буду убивать снова и снова, – мой голос был холодным и безразличным. – Пока не встречусь с ним. И уж я постараюсь, чтобы наша встреча стала для него последней!
Агояши молчала, кусая кончик прядки волос, наматывая её на длинные, тонкие пальцы и глядя мимо меня.
Я тоже молчал, ожидая её реакции, хотя уже постепенно начинал нервничать. Я очень надеялся, что не услышу ничего банального, вроде: «Пострадают невинные люди! Ты чудовище, Маюри!»
Разумеется, я бы ничего не сделал с неё за подобные слова – Агояши имеет право на собственное мнение. Но наши отношения разрушились бы бесповоротно. Я могу держать на груди ядовитую змею, но только если знаю, что она приручена мною, и укусит кого угодно, только не меня.
– А если ваша встреча станет последней и для тебя? – Тензо вскинула на меня глаза, в которых отразилась такая щемящая боль, что на миг и у меня сдавило сердце. – Ты же знаешь, я не переживу этого, – прозвучало почти спокойно и практически будничным тоном, но я знал, что это правда. – И Сае последует за нами.
– Значит, будем вместе… там… где бы мы ни оказались, – слова дались мне с трудом. – Но я сделаю всё, чтобы победить.
Агояши кивнула.
– Я понимаю, у тебя есть право на месть, и я всегда буду на твоей стороне.
– Хватит бесед на сегодня, – я заставляю её улечься и ложусь сбоку, прижимаясь к ней. – Давай спать, а утром я телепортирую тебя обратно, и не надо вздрагивать! Поверь, это не страшно, ты в надёжных руках.
Засыпая, я сжимаю её в объятиях с какой-то удивляющей даже меня нежностью и вдруг понимаю, что такое любовь – это ошеломляющая страсть и боль, так как ты боишься потерять источник твоих самых сильных наслаждений, и боишься умереть сам, так как с этого мига чувствуешь себя безумно счастливым.
* * *
Парк казался нереальным, белые клубы тумана придавали ему какой-то иллюзорный вид. Почти никого не было, редкие прохожие спешили и вздрагивали, когда из туманной дымки появлялся кто-то ещё, словно призрак в тёмной комнате старинного замка.
Я обнаружил заброшенное место, где когда-то был действующий фонтан, от которого остались одни развалины. Стройная обнажённая девушка в греческом стиле, с почти мужским, сильным телом и грубыми чертами лица держала в руках осколки от бывшего кувшина, а неподалёку имелась выщербленная лестница с до странности белыми ступеньками, словно выбеленными временем костями.
Возле фонтана я начертал пентаграмму, благодаря которой я смогу поймать в ловушку бога смерти, когда он здесь появится на запах моей жертвы.
Влажный запах прелых листьев, влажности земли, мокрые растрескавшиеся плиты, словно покрытые слезами – да, не слишком-то удобно лазить по земле в белом. Мой плащ медленно собирает грязь позади меня.
Осталось только хотя бы частично прикрыть свой шедевр начертательной геометрии пожухлыми листьями, которые никто не убирал, кажется, ещё с прошлого года. Холодная весна напоминает ледяную же осень, благодаря этим сгнившим оранжевым псевдо-солнышкам. Листья, умирая, становятся необыкновенно красивыми, и даже их запах вызывает умиротворение.
«Нет ничего прекрасней запаха гнили», – кажется, так звучали слова какого-то героя одной из книжек мастера ужасов. Возможно, если это касается листьев.
Живые же существа гниют просто отвратительно – я проходил практику в морге, поэтому знаю. Все мы резали мёртвых, и все мы резали живых… только под наркозом.
«Ты ведь никогда не смог бы резать живого человека без наркоза?» – в памяти всплывают слова Сае.
Вскакиваю и отряхиваю руки, словно желаю очиститься. Поправляю очки – главное, не думать, а действовать.
Конечно, не сейчас, а вечером.
И будет забавно, если под покровом тьмы парк останется таким же пустынным, как и сейчас. Я просто замёрзну и потеряю даром время.
Хотя… зачем рассчитывать на милость судьбы?
… Прогуливаюсь по вечерним улицам Токио, где, как всегда, кипит жизнь. Выбираю то кафе, которое находится ближе всего к парку – любая женщина заподозрит что-то, если таскать её по всему городу под предлогом прогулки, а потом затащить в парк.
Сажусь, заказываю чашку кофе. Искусственный свет, искусственные улыбки, ярко горящие глаза – чувствую себя инопланетянином, очутившимся в психушке. Вокруг слишком много эмоций, и даже моя несовершенная эмпатия страдает от их накала.
Когда я уже раздражаюсь до невозможности и подумываю уйти и просто напасть на любую женщину прямо на улице, ко мне подсаживается ОНА.
Красивая, чистокровная японка с длинными чёрными волосами, в красном платье.
Она кажется мне странной – смесь деловой леди и изысканной распутницы. Кажется, она сама ещё не определилась с имиджем. Или решила в свободное от работы время стать кем-то другим?
Ещё одна кукла, меняющая маски, пока от реальной личности не останется одна пустота.
И нас так много – кукол в большом городе, где дома стремятся добраться до небес, словно забыв о том, что это грех, пытаться дотянуться до неба, коснуться его.
Токио – состоявший из множества городов, посёлков и сёл, который никогда не может стать единым целым.
Столичный округ, чьи районы уже живут отдельно, как разъехавшиеся супруги, словно вдруг ожившая головоломка, каждый паззл которой вдруг захотел пожить собственной жизнью.
Электронные джунгли, где кипит жизнь и растёт население. Пожалуй, те, кто здесь убивает, оказывает жителям огромную услугу: как говорится, меньше народу, больше кислороду. А Земля не резиновая, в конце-то концов.
Так что, возможно, то, что я собираюсь совершить, не является настолько уж противоестественным?
Природа убивает всех без разбору, почему бы и мне не заняться тем же ради своей цели?
В любом случае, геноцид всемирного масштаба, в отличие от мировых политиков, я всё равно устраивать не собираюсь.
Я смотрю на свою жертву и пытаюсь улыбаться, быть естественным, чтобы она ничего не заподозрила раньше времени.
Красивое лицо, словно у фарфоровой куклы, чёрные глаза, – довольное большие для японки, маленький рот с нежными губами.
– Простите, вы никого не ждёте? Я могу присесть? – она кивает на стул за моим столиком, держа в пальцах с устрашающе длинными нарощенными ногтями кроваво-алого цвета бокал с чем-то синим, словно подсвеченным изнутри, куда воткнута синяя соломинка. – Меня зовут Мия.
– Прошу вас, – степенно встаю, отодвигаю для неё стул, вкрадчиво улыбаюсь, сажусь на своё место, не отвожу от неё взгляда.
Она обхватывает длинными пальцами свой бокал и смотрит на меня даже с лёгкой застенчивостью и неуверенностью во взгляде, который сразу выдаёт – шлюха из неё никакая. Скорее почти порядочная деловая женщина, решившая раз в несколько лет развлечься, наплевав на свои принципы. Так даже интереснее, настоящие шлюхи вызывают во мне лишь брезгливость и равнодушие. Особенно низкого сорта. Да и самые настоящие гейши меня никогда не прельщали, составляя лишь привычный фон подчёркнуто-японской атмосфере какого-нибудь заведения, косящего под старину. Старинные традиции немного смешны на фоне современных зданий и самой современной техники, по уровню которой мы, кажется, опережаем весь мир.
Только иногда хочется спросить: зачем нам роботы? Лучше бы про экологию подумали, а то роботы таки выживут без воды, еды и воздуха, а мы – нет.
– Извините, что так навязалась, просто у вас такой необычный имидж, – она улыбается, – не обижайтесь, мимо такого красивого мужчины невозможно пройти. Вы европеец, правда? Англичанин, я угадала? Нет-нет, не подсказывайте, – она грозит мне пальчиком со счастливым выражением напудренного лица, – вы из Скандинавии? Или из другой северной страны? Вы словно статуя изо льда и снега. Очень красиво, – она обхватывает губами трубочку – явно без всяких задних мыслей, чтобы заткнуть себя хоть на несколько секунд, так как интуитивно чувствует, что я не люблю глупой женской болтовни, – и отпивает глоток.
– Вы не совсем угадали, я наполовину японец.
Она едва не поперхнулась напитком, подняла на меня изумлённые глаза, застыв в забавном стоп-кадре.
– Никогда бы не подумала! – искренне говорит она. – В любом случае, вы очень красивы, и я рада с вами познакомиться.
Общаемся. Всё оказалось намного легче, чем я думал. Нет, конечно, я всегда знал все достоинства своей внешности, хоть и основательно подпорченной братцем, но всё-таки больше ассоциирую себя с учёным-сухарём чем с соблазнителем. Как ни странно, с ней даже не слишком тоскливо, есть о чём поговорить. Она работает в крупной косметической корпорации, так что у нас двоих одна наболевшая тема – гламурные фифочки, почему-то воображающие, что их ходьба по подиуму и кривляние перед камерами должны оплачиваться больше чем работа среднестатистического врача, спасающего жизни.
«Они такие глупые, это просто безнадёжно!» – вздыхает она. «Приходится просто орать на этих моделек, чтобы провести более-менее пристойную рекламную съёмку».
Сочувствующе и понимающе киваю. Галантно протягиваю зажигалку – и вижу, как она нерешительно тянется за моим огоньком.
– Вы не против?.. – Мия кивает на свою сигарету.
– Да что вы, – достаю свою пачку, закуриваю. – Я ведь тоже курю, – выпуская дымное колечко, добавляю я.
– Даже курящие мужчины не слишком любят курящих женщин, – она тихо вздыхает, выпуская туманное облачко. – Почему-то многие мужчины считают, что любая женщина просто обязана быть кладезю всех добродетелей.
– Я так не считаю. Никто не идеален. У меня у самого полно недостатков… Позвольте я закажу вам ещё один коктейль. Вы хотите такой, который вы уже пьёте или что-нибудь другое? Может быть, поужинать? Не стесняйтесь, я хорошо зарабатываю, – я до странности благодушен и совесть меня не мучает. Могу даже сказать, что я умиротворён.
Нерешительно улыбаясь, Мия заказывает себе точно такой же коктейль – я себе – ещё одну чашечку кофе. Затем я осчастливливаю нас обоих десертом из взбитых сливок и свежей клубники.
– Мне удивительно, что вы до сих пор не женаты, – улыбаясь, уже немного расслабившись, замечает она. – Красивый, умный, и, судя по всему, вы неплохо зарабатываете. Какое чудо позволило вам избежать брачной ловушки? – Мия кокетливо улыбается. Кажется, уже мысленно примеряет на себя свадебное платье и кольцо. В её глазах зажигается охотничий азарт.
– Я много работаю и делаю карьеру, – развожу руками. – И мне только двадцать семь. Ещё не вечер, – усмехаюсь. – Успею хомут нацепить.
Самое интересное, что в этот момент я вдруг явственно осознал, что никогда не женюсь. И что я никогда этого на самом деле и не хотел, даже с милой и хрупкой Сае. Да и с Агояши, которая совсем недавно стала мне настолько близка, что я всерьёз раздумался: люблю я её или нет.
– О, это так интересно! – она ведёт себя всё более вызывающе, дотрагивается как бы невзначай до моей руки, даже пытается убрать чёлку, чтобы посмотреть, что я за ней прячу. Я отклоняюсь, а затем спокойно демонстрирую искусственный глаз. Ещё одна безумная выходка, которая может нарушить все мои сегодняшние планы – мелочь, а неприятно, как говорится. Но к моему изумлению женщина даже не вздрагивает, продолжая улыбаться, и её улыбка не кажется вымученной.
– А почему у вас зрачок вертикальный? Это такая линза на один глаз? – она хихикает, уже немного опьянев.
Да уж, действительно, искусственный глаз сделан настолько великолепно, что только вертикальным зрачком и выдаёт своё происхождение.
Или всем рассказывать, что я эта… женщина-кошка, как в голливудском фильме. Или нет, точнее – мужчина-кот.
– Нет, это не линза, просто один глаз у меня искусственный, – как ни странно, говорю правду. Я её так сильно привлекаю, что она, как мне кажется, проглотила бы и не такое.
– Надеюсь, хоть член-то у вас настоящий? – хмыкает она, затем стремительно зарывается румянцем, который проступает даже сквозь километровый слой косметики. Впрочем, как и каждая представительница модной индустрии, тем более, косметической, она отлично умеет наложить тонны макияжа, который выглядит вполне естественно в искусственном свете, а не как у неумелой жительницы села, которая впервые очутилась в столице.
– Ой, простите! – она прикрывает губы ладошкой, почти комично раскрывая глаза. – Это всё коктейль! Обычно я не такая пошлая.
– Конечно, настоящий. Кроме глаза у меня всё настоящее. И я не ношу париков, не делал пластический операций – точнее, делал, но другим, а не сам себе, конечно же. И, внимание! – я даже не крашу волосы!
Она смеётся почти истерично, вновь касаясь моей руки, и садится поближе ко мне, чтобы не только наши руки иногда соприкасались, но и ноги тоже.
– Кстати, про этот глаз – странновато выглядит, но вам идёт, – Мия склоняется ко мне, берёт меня за серебристо-серый галстук и пытается подтянуть моё лицо к своему. Я чувствую аромат дорогих сигарет и дорогого же коктейля. У неё отличные зубы и соблазнительный рот. Чёрные глаза с поволокой томно глядят в мои. – Пойдём уже ко мне? Я так сильно тебя хочу, что уже не могу терпеть.
Киваю, оплачиваю наши счета, беру её сумочку и веду к выходу.
– Немного прогуляемся, хорошо? Чтобы ты протрезвела. Не слишком люблю пьяных женщин, как правило, они в постели тут же отрубаются.
Она даже на эту грубость не обижается, и вскакивает со стула со счастливым видом ребёнка, которому подарили игрушку с него ростом, берёт меня под локоть, прижимается ко мне, и следует рядом, радостно улыбаясь.
То, что мы оказались в тёмном и безлюдном парке, где журчала вода, переливаясь по всему пространству, питая деревья и кусты, переливаясь в фонарях, словно чёрное стекло, она соображает не сразу, когда мы уже порядочно углубились в его полутьму. Всего несколько блеклых фонарей – и они уже за нашими спинами. Никого нет там, куда мы направляемся. Несколько парочек, довольно подозрительная компания, впрочем, они заняты своим орущим магнитофоном и игрой в карты прямо на скамейке, сидящая подальше от них беременная женщина с коляской, где орал ещё один малыш – мы уходим от них, словно оставляя их в каком-то другом мире.
Вокруг нас постепенно сосредотачивается тишина, которая кажется лишь ещё более концентрированной от удалённых звуков большого города, который никогда не стихает. Кажется, ночью в Токио только-только начинают веселиться.
– Я живу сразу за парком, – говорю я, замечая, что Мия немного настораживается. – Тут идти всего минут двадцать. Ты же не боишься?
– Нет, я думаю, ты сможешь меня защитить от грабителей, – женщина прижимается ещё сильнее, я ощущаю аромат её дорогого шампуня и дорогих же духов. Эта гламурная птичка странно смотрится среди зловещих видов разросшегося парка. Сплошной сюрреализм.
– От грабителей – конечно, но от себя самого, боюсь, не смогу, – мило улыбаюсь и достаю нож из кейса. С деловым видом, словно собираюсь показать ей какие-то документы.
Она заворожено смотрит, как сверкает острое лезвие. Кажется, даже и сейчас не хочет верить, что сказка с участием прекрасного принца могла так быстро закончиться.
Смотрю ей в глаза и гипнотизирую. Не для того, чтобы её ослабить, я и так намного сильнее. Нет, я не хочу причинять ей лишнюю боль. Она ничего не почувствует, кроме смерти.
Держу ей одной рукой за плечо, крепко сжимаю, а вторая поднимается и опускается, пронзая её тело.
Кровь стекает по моим белым одеждам, струится по плащу, собирается на земле в неровные лужицы. Жертва запрокинула голову и уже не шевелится, позволяя себя резать.
В какой-то момент опускаю руки – и позволяю её телу опуститься на землю. Молча вытираю окровавленные ладони о плащ.
«Да уж, идти кого-то убивать в белом – только я мог до такого додуматься!» – мелькает запоздалая мысль с оттенком иронии.
Но я тоже ощущаю себя в некотором ступоре.
Оглядываюсь по сторонам, жду богов смерти.
Тишина, повисшая в воздухе, душит меня, стук собственного сердца оглушает. Пустота давит в груди.
Никто не пришёл.
Где же этот клятый бог смерти? Хоть один?!
Никого нет, пустота, только шорох листьев и звук ветра, запутавшегося в деревьях, да и фон всегда активной городской жизни.
В отдалении слышался звук чей-то сработавшей сигнализации, таинственный и жалобный, словно вой неуспокоенной души.
Я жду, я жду долго, так, что уже начинаю опасаться, что меня могут застать с трупом. Всё-таки в Токио слишком много народу, чтобы где-то можно было надолго остаться одному. Это ж не пустыня.
Произношу заклинание, которое за короткое время превращает тело женщины в обуглившийся труп, а затем в пепел, словно я обрушил на неё поток лавы. Сгорели даже кости. Ничего не осталось.
Ещё одним заклинанием убираю пятна крови с ножа и с рук. Затем похожими чарами очищаю одежду. Нож прячу обратно в кейс – и иду назад с видом законопослушного горожанина.
Закуриваю. На мгновенье запах сгоревшего тела и дым сигареты сливаются в один пренеприятнейший вкус, остающейся во рту после очередной затяжки.
К горлу подкатывает тошнота, которую я останавливаю усилием воли.
Ощущаю, что всё завершилось, но в душе остаётся неудовлетворённость и пустота.
Неприятно это признавать, но я ещё слишком слаб, чтобы вызывать настоящего бога смерти.
Мой путь внезапно кажется мне не только слишком длинным, как какой-нибудь хитро запутанный лабиринт, но удивительно мерзким, словно каждая воображаемая ступенька покрыта дерьмом, живыми ползающими змеями и разлагающимися внутренностями.
Меня передергивает. Выхожу из парка, подхожу к одной из оживлённых трасс и подзываю такси.
На сегодня, кажется, всё.
* * *
Сижу в кабинете, пью чай, вроде бы наслаждаюсь, но внезапно сердце сжимается неприятным предчувствием. А значит, ко мне уже подбирается какая-нибудь гнусная работка.
Пытаюсь тихонько встать и куда-нибудь удрать, так как боюсь, что работу лично мне в кабинет принесёт Повелитель теней. Так сказать, оторвёт от сердца, если оно у него есть, конечно же. Боюсь, что член у него всё-таки имеется. Эх, не будь у него этого противного органа, жилось бы мне гораздо проще! И легче.
Скрипнула дверь – на губах осталась горечь, словно зелёный чай непостижимым образом превратился в кофе. Причём без сахара.
Но в мой кабинет с высокими стрельчатыми окнами вошёл Тигрис. Да, я его тоже не слишком была рада видеть, но не так сильно, как Герцога.
– Доброе утро, – он кивнул, поправил очки механическим, немного нервическим жестом, и подошёл к моему столу, с грохотом швырнув прямо передо мной – спасибо, хоть не в лицо – очередную папку.
– Доброе утро не начинается с работы! – взвыла я, таращась на папку. – И что за работа? – с подозрением поинтересовалась я, поднимая голову.
Тигрис отошёл подальше – в последнее время он старался не слишком приближаться ко мне. То ли Герцог совсем сошёл с ума, и пустил слух, что мы с этим исчадьем ада вот-вот поженимся, то ли решил, что возбуждаться без разрядки – вредно для здоровья.
Но я уверена, что в моё декольте он бы заглядывал… если б оно у меня имелось. Всё же моя привычка носить исключительно мужские костюмы плохого покроя дала свои результаты – моя фигура казалась квадратной, как никогда. И моё мастерство скрывать очертания тела дошло до ювелирной точности и почти магической изощрённости.
– Ты помнишь, я надеюсь, что мы время от времени сотрудничаем с департаментом богов смерти? – поинтересовался он довольно холодным тоном, глядя в пустоту, как бы мимо меня.
Мне было его даже жаль – по-моему, он рассчитывал, что старательно демонстрируемое им равнодушие должно меня как минимум оскорбить, но мне оно было только на руку. Я не хотела иметь с ним никаких отношений кроме рабоче-деловых – и точка.
– Да, конечно, – привкус горечи стал сильнее, я даже сглотнула и поспешно потянулась за белоснежной чашечкой, где ещё оставалось два глотка прозрачно-зелёного чая.
– И эта работа как раз из этой серии, – кивнул на папку высокий брюнет с синими глазами в тёмно-синем изящном костюме.
Я вдруг пожалела, что Герцог не гей. Тигрис достаточно красив, чтобы ему понравится. Как бы мы славно зажили, если б Повелитель теней сменил ориентацию! И от меня бы отлип, и Тигриса наказал за приставания и грубость по отношению ко мне, раз за разом посягая на его задницу. Я была бы точно отомщена!
– Что надо делать? – тихо поинтересовалась я. Сердце застучало, как бешенное. Всё-таки я ненавижу убивать. А я задницей чувствовала, что именно это мне и придётся сделать.
– В папке находится информация по Юико Сато. Ему четырнадцать лет, сейчас он находится в частной клинике на одном из островов Токио, – он нахмурился, – название в папке. Это психлечебница. Мальчишке всего четырнадцать, но он убил семерых одноклассников – задушил оживлёнными им тенями. То есть, он проходит по нашему ведомству. И, я думаю, ты в курсе, что не у всех людей есть точная дата их смерти, а несколько вероятностных, которые изменяются в соответствии с выбором людей в конкретных, определённых ситуациях, – поучительным тоном сообщил он, словно бы обращался к натуральной блондинке, то есть, к полной дуре. Хотя… Аза натуральная блондинка. Меня этот его тон всегда раздражал до крайности, но лучше его поучения и снисходительность, чем приставания. – Так вот, ты должна проверить этого мальчишку. Ты знаешь, что иногда люди в момент стрессов получают силу теней, но не всегда могут управлять ими в будущем. Да и сами часто бояться повторения этого опыта. Так вот, ты должна определить, сохранил мальчишка силу оживлять тени, или же нет. Если да, то подпишешь бланк разрешения богу смерти убить мальчишку в конце года, в одну из разрешённых дат, – скучающим, будничным тоном говорил он.
