Текст книги "Зеркальные тени"
Автор книги: Нина Дьяченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Её чёрные глаза смотрели то на меня, то на застывшую Агояши – и мы не могли ей лгать.
Мы оба ответили утвердительно, переглянувшись и кивнув.
Но я не мог оставить планы мести, тем более, я ЗНАЛ характер моего братика, и не думал, что смерть изменила его в лучшую сторону.
Если не отомщу я, это сделает он. Доведёт дело до конца. Убьёт… во имя своей извращённой любви или ненависти – какая тогда будет разница? Я не собираюсь умирать. Мне и тут хорошо.
Бизнес крутился, в моих сетях запутывалось всё больше «бабочек», и поэтому я работал почти круглосуточно, чтобы собрать как можно большую коллекцию своих будущих жертв, связанных со мной невидимыми узами.
Когда придёт время, я заберу их энергию для последней битвы с Йоширо.
Почти вечный двигатель для отдельно взятого меня был неплохим тайным оружием.
Библиотека деда подсказала мне интересую идею – я обнаружил информацию, что будто бы шинигами не только забирали души мёртвых, но и вмешивались в дела смертных, если те вляпывались в сделки с потусторонними сферами. И ещё шинигами убивали чудовищ.
Так что теперь оставалось самое простое – создать чудовище.
И попытаться снова приманить им Йоширо.
Что ж, пожалуй, это будет интересно.
Не потерплю, чтобы моя жизнь скатилась в серую банальность.
… Я выбрал одну из своих моделей, мою куколку, так было проще, чем гоняться за жертвой по улицам и питейным заведениям, ведь меня с моей жертвой мог кто-нибудь увидеть, а у меня не самая неприметная внешность в мире.
Мой выбор пал на красавицу Лизу из Америки, которая уже лет пять работала в Японии моделью, и, как я подозревал, ещё и очень дорогой проституткой. Она пришла ко мне сама. Так сказать, жертва с доставкой маньяку на дом.
Помню, как она когда-то ко мне заигрывала, а потом со смехом сказала, что ей приходится каждый месяц красить волосы, чтобы достигнуть того оттенка, который у меня от природы.
То лицо, которое я ей сделал, не помогло ей в карьере, но зато она заработала очень много денег.
И была совершенно бесполезна для общества – обычная пустышка, которую легко было убить – и забыть сразу же после этого, не ощутив угрызений совести.
Лёгкий гипноз – и я просто забрал всю её жизненную энергию. Мне даже не пришлось воспользоваться ножом или другим примитивным оружием.
Затем, поздно ночью, я телепортировался с её мёртвым телом на старинное кладбище, которое мало кто посещал. Слишком много крестов, запах разложения, гнили, тлена и пепла. Где-то звонко лаяли одичавшие собаки.
Луна была серебристо-холодной и отчуждённой. Специальный обряд захоронения, заклинания чёрной магии – и я закопал её тело в целлофановом пакете. Словно кукла-Барби в упаковке. Или Лора Палмер из Твин Пикса.
Я знал, что завтра ночью она выберется сама, станет нежитью, вампиршей.
Что ж, пусть погуляет немножко по городу – энергия тех, кого она убьёт, всё равно достанется мне.
* * *
За всеми этими приготовлениями – только приведут ли они меня туда, куда я желаю? – я почти совсем забыл о годовщине смерти родителей.
Это неприятно, хотя и сама дата отвратительна. Но я помню свой ежегодный ритуал, и не собираюсь менять его, даже не смотря на свои планы.
Одеваюсь в белое, подумав о том, что к сегодняшнему дню мне подошло бы чёрное, но его я никогда не ношу, не хочу демонстрировать кому-либо правду своей души. Все одеваются, чтобы выразить себя, а я – чтобы выразить кого-то другого, создать нужный образ.
Доктор в модных очках и в белом – атмосфера доверия, плюс налет гламура. Сразу видно, что я не мелкая сошка, а состоятельный человек.
Образ, по которому чужие взгляды скользят как по гладкому стеклу, им не за что зацепиться, я ничего не показываю, не даю никаких подсказок. Даже прикрывающая второй глаз чёлка – это ещё одна ложная подсказка. Да, я люблю чёрный и красный цвета – смерти и страсти, но ношу исключительно белый цвет, цвет равнодушия.
Лицо я не скрываю, я могу контролировать его выражение.
Мои ноги сами приводят меня к католическому собору, который находится в том же районе, где я живу. Здесь я иногда бывал с родителями – Йоширо никогда не переступал порог церкви, но его и не заставляли.
Здесь мать казалась почти нормальной, только её вечная, ничего не значащая болезненная полуулыбка выдавала безумие.
И всё же, даже в соборе многие мужчины засматривались ей вслед. Как и многие, они обманывались красивой оболочкой, не зная, что за ней спрятаны демоны.
А я ведь очень на неё похож. Во всём. И в безумии тоже.
* * *
Наверное, это удача, но сегодня кроме меня в храме больше никого нет, даже священник куда-то вышел. Бросаю несколько крупных купюр в ящик для пожертвований, беру свечу и ставлю за упокой.
Становлюсь на колени – мне всё равно, что пол не совсем чистый. Мне надо покаяться.
Прежде всего за мысли, которые посещают меня всё чаще и чаще. Их словно нашептывает мне Йоширо прямо в душу.
«А ты ведь рад, что я убил твою мать и нашего общего отца? Ты ведь ненавидел и боялся свою мамочку, и презирал отца за его измену ей, за то, что он завёл любовницу и появился я. И больше всего за то, что, несмотря на её прогрессирующее безумие, он взял меня в ваш дом, наплевав на приличия. И ты ненавидишь его за то, что он оставил меня в вашем доме, даже когда я лишил тебя глаза. И за то, что ему было настолько плевать на твою жизнь, что он даже не замечал, что я трахаю тебя каждую ночь».
Вздрагиваю, слёзы текут по щекам, словно водопад, который невозможно остановить.
А мерзкий голос продолжает существовать в моей голове, нашёптывая ужасную правду…
По крайней мере, наполовину. Я бы никогда не стал убивать своих родителей, но это не мешало мне их… ненавидеть.
… Гулкие шаги – каждый звук в храме раздаётся намного громче, усиливаемый эхом.
Мне стало неприятно, что кто-то застал меня коленопреклоненным, зарёванным. Словно беспомощного малыша, которым я был когда-то. Подглядел мою слабость.
Резко оборачиваюсь – и этим я словно пригвоздил незнакомку, ворвавшуюся в храм.
Поднимаюсь и смотрю на неё, уже не пытаясь скрыть слёзы – всё и так очевидно. Наверное, я в некотором ступоре, в голове – звенящая пустота, голос затих, и я словно купаюсь в дарованном мне безмолвии.
Рассматриваю странную девушку – высокая, в тёмно синем мужском деловом костюме и лёгком же синем плаще, белая рубашка застёгнута на все пуговицы и заканчивается под горлом. Растрепанные чёрные волосы обрамляют резковатые, тонкие черты. На вид где-то лет двадцать восемь, красива. И выражение лица такое, словно её приложили пыльным мешком из-за угла. Глаза постепенно расширяются, а рот округляется от изумления.
Интересно, что она такого странного увидела?
Неужели я такой страшный, когда плачу?
Ирония ситуации заставляет меня продемонстрировать девушке свою фирменную кривую улыбку, которой одной всегда достаточно, чтобы даже самые одинокие и жаждущие познакомиться девицы от меня отстали.
Но… эффект явно не тот, на который я рассчитывал, ибо глаза буквально стекленеют, а весь румянец – было видно по тяжёлому дыханию и покрасневшим щекам, что девушка куда-то долго бежала – или от кого-то – словно стёк со щёк.
В моей голове возникла абсурдная мысль, что девушка стремилась в храм божий, чтобы найти там защиту от какого-нибудь чудовища, например, преступника, который её преследовал. А тут я. Не повезло бедняжке. Наверное, она очень уж неудачливая.
Только через несколько секунд до меня доходит, что ТАК она смотрит на меня.
Спокойно жду дальнейших действий, мне даже становится интересно – всё лучше, чем рыдать, вспоминая прошлое, которое невозможно изменить и карать себя за неподобающие чувства.
Она делает несколько нерешительных шагов, на ходу приглаживая растрёпанные пряди, доходит до меня и становится почти вплотную.
– Простите… вы не видели девушку? – задаёт она идиотский вопрос с не менее глупым выражением лица, на котором выделяются неестественно распахнутые глаза.
Я начинаю потихоньку раздражаться.
– Извините, кажется, я прервала вашу молитву, – говорит она с искренним сожалением, отчего моя ярость постепенно уходит.
– Какую девушку? – спросил я почти нейтрально, вежливо глядя на собеседницу.
– Такую… – незнакомка очерчивает руками какой-то смутный силуэт. – У неё розовый костюм и длинные белые волосы.
Неожиданно у меня сбивается дыхание, я едва сдерживаю волнение. Под описания очень чётко походит моя вампирша, Лиза.
«Значит, она уже поблизости, ищет меня, своего хозяина, её тянет ко мне».
Сухо улыбаюсь.
– Нет, не видел. А что, кто-то потерял свою девушку, а вас попросили её найти?
– Да нет, – она безудержно краснеет, как четырнадцатилетняя девушка, которую родители застали за разглядыванием порнографических фотографий. – Ещё раз извините.
Застывает словно статуя, медленно поднимает голову и снова пялится на меня. Как та гипотетическая девушка на воображаемое порно.
Хм, давно уже на меня так откровенно не смотрели. Хотя мне почему-то показалось, что этот порыв не наглость, а скорее – неумение держать в руках свои чувства.
Давно уже я никого не приводил в шоковое состояние. Даже приятно. И снова, как обычно, когда мне кто-то хоть немного нравится в ЭТОМ плане, я неожиданно представляю её реакцию на мой искусственный глаз. А уж про свою «магическую деятельность» я вообще молчу.
Бежали бы дальше, чем видели. И блевали бы скорее всего.
От этой мысли становится неприятно.
Зато этот своеобразный ледяной душ помогает мне взять себя в руки и не таращиться на неё почти так же, как она на меня. Ибо молодая женщина невероятно красива, а эти бездонные глаза делают её намного моложе… Глаза… Стоп! У неё ФИОЛЕТОВЫЕ глаза! Таких НЕ бывает в природе!
Я едва не задыхаюсь, с громадным трудом удерживаю маску невозмутимости на лице.
«Это не человек!» – бьётся в мозгу. «Боги услышали твои молитвы и послали тебе шинигами!.. Если это, конечно, не линзы».
Пытаюсь себя успокоить разными предположениями, но ясно виду, что это – не линзы. Вглядываюсь пристально, на что моя странная незнакомка не высказывает никакого протеста, позволяя подойти к ней почти вплотную. Зрачок совершенно обычный, только цвет слишком необычен. Это фиолетовое пламя кружит голову, словно наркотик, и уволакивает в пучину безумия. Почти страшно и неожиданно… желанно.
– А-а, значит, не видели? – снова спрашивает она, явно не особенно понимая, что говорит. – Тогда извините, – и девушка стремительно убегает, за ней развиваются полы плаща, а я стою, как дурак, видя, как ускользает моя добыча.
Моя богиня смерти.
… Вдох-выдох, и я уже могу существовать дальше. Торопливо выхожу из собора, оглядываюсь, но незнакомки уже нигде нет. Чего и следовало ожидать.
Решаю прогуляться, на ходу продумывая новый план поимки именно этой богини смерти. Хотя… зачем, собственно, ловить? Я ещё помню, как она на меня смотрела. Может, попробовать подсечь за эту наживку? В общем, посмотрим. Как я понял, она ищет мою вампиршу, значит, собирается её уничтожить. Всё-таки я неплохо всё рассчитал.
Поправляю очки рефлекторным жестом, торжествующе улыбаюсь сам себе. Волнение переполняет меня, словно пузырьки в бокале с шампанским. Мысли кажутся лёгкими и невесомыми, как никогда.
План разрабатывается достаточно быстро – имитация нападения моей вампирши на меня же. Конечно, придётся всё точно рассчитать, хотя это практически невозможно. Ведь, как я догадался, шинигами вполне могут становиться невидимыми, и я их тогда не смогу почувствовать… Разве что если окажутся слишком близко… наверное.
Мысленно отдаю приказ своей кукле, чтобы она ещё погуляла, чётко и ясно рисую для неё воображаемый маршрут – мне необходимо быть поблизости.
Ближе к вечеру я уже весь как на иголках. Моя вампирша уже покусала несколько человек, а шинигами всё нет и нет. Да уж, если у тебя в запасе вечность, то ты точно торопиться не станешь.
Решаю рискнуть, так как я уже больше не могу ждать. И так уже руки начали трястись, словно после пяти чашек кофе подряд.
Снова выбираю парк побезлюднее – зачем менять старую схему? – и изображаю обычного обывателя.
Гуляем, так сказать. Дышим свежим воздухом, любуемся цветущей сакурой. Для правдоподобия даже закурил, чтобы продемонстрировать невидимому наблюдателю полную свою расслабленность, хотя в голове возникала мысль о нелепости моих действий – я словно кривлялся перед пустым залом.
Наконец, подзываю вампиршу поближе.
Лиза выглядела великолепно, почти как живая, и, конечно же, максимально зловещая.
Неожиданно своим искусственным глазом, великолепно видящим в полутьме и на большие расстояния при должной концентрации, замечаю ту самую незнакомку, которая потревожила сегодня мой покой в храме.
Захлёбываюсь восторгом, снова желаю совершать какие-то глупости, изобразить сцену нападения как можно правдоподобнее. Решаюсь даже пойти на очень рискованный эксперимент.
Кровь моя горит и плавится, постепенно превращаясь в лаву. Один только взгляд на неё сводит меня с ума.
Вампирша подходит ко мне, и, подчиняясь моей команде – и своей природе – кидается, сжимая ледяными руками мою шею – и впивается в неё острыми клыками. Думаю, это доставляет ей особенное удовольствие – ведь она же должна меня ненавидеть. Особенно за то, что ей приходится подчиняться, вместо того, чтобы отомстить. Представляю, какая это мука. Но, девочка, извини, в этой игре я сверху.
Неожиданно её отрывают от меня – хорошо, что не с куском моей плоти в зубах – и швыряют наземь.
Вижу разъярённое лицо красавицы с фиолетовыми глазами. Изображаю полуобморок – и медленно усаживаюсь пятой точкой на мягкую землю.
Смотрю, любуюсь, так как открывшееся мне зрелище почти неимоверное и доставляет истинное наслаждение. Как лучший сорт устриц гурману.
Незнакомка почти в прыжке – довольно изящном – сотворяет чёрный шар, словно сделанный из комка теней, которые она сминает, будто тесто, и швыряет в Лизу. Потом ещё несколько подобных же теневых шариков – и мою вампиршу охватывает чёрное пламя. Она дико кричит и сгорает, словно живой факел.
Мило.
– Вы не пострадали? – красавица кидается ко мне, но с некоторой опаской в глазах, явно ожидая, что я от неё как минимум шарахнусь с воплями: «А-а-а, караул, чудовище!» Судя по её лицу, она уже привыкла к такой реакции… хотя так и не привыкла к боли, которую подобное отношение доставляет.
– Кажется, эта пакость меня укусила, – достаю из кармана – а руки дрожат вполне правдоподобно – белый платок и прикладываю к шее. – Спасибо, что спасли меня, – кидаю на неё благодарный взгляд, отчего та едва не падает в обморок от шока. Наверное, не такой реакции она ожидала.
– Необычно видеть подобный героизм у девушки, так что моей благодарности нет предела, – я улыбаюсь.
Она протягивает мне руку, я хватаюсь за неё – и меня рывком поднимают. Не отказываю себе в удовольствии, изображаю, что пошатнулся – и почти повисаю на моей неожиданной спасительнице. Хочу ощутить её тело, дыхание, аромат кожи.
Она вздрагивает всем телом, словно от электрошока, но обнимает меня за талию, удерживая от мнимого падения, и с искренним волнением всматривается в моё лицо. Я вижу тревогу в больших глазах, в которых притаилась вечность и смерть. По крайней мере, мне так кажется. Её глаза – фиолетовая воронка с чёрной космической дырой зрачка. Я падаю в бесконечную пропасть – и никак не могу достичь дна.
– Вы плохо себя чувствуете? Может, помочь вам добраться до больницы?
– Спасибо, не стоит, я и сам врач, – хмыкаю я в ответ, продолжая удерживать платок на ранке и прижиматься к богине смерти. По ощущениям – вполне человеческое тело, тёплое. И очень даже женственное, со всеми необходимыми изгибами, по которым я определяю, что талия у моей визави – тончайшая, а грудь довольно большая, хотя и не походит на силиконовые груди-монстры порно-красоток из «Плейбоя». То, что я люблю. – Но, если вы поможете мне добраться до ближайшей скамейки, я буду очень признателен.
Вдвоём мы добираемся до скамьи, где и приземляемся.
Улыбаюсь ей, швыряю окровавленный платок в ближайшую урну, изображаю, что я постепенно прихожу в себя от шока.
– Я вас помню, вы ещё девушку искали в храме, – говорю я. Кидаю взгляд на землю, где образовалось чёрное выжженое пятно, – кажется, вы её уже нашли. Скажите… это правда… она была вампиршей? – деланно-тревожно всматриваюсь в её лицо. Красивое, взволнованное, глаза ярко блестят – кажется, я могу смотреть на это совершенство долго-долго, и мне не надоест. Удивительная гармония чёрт, в которую вплетено нечто необычное и экзотическое – большие глаза, чувственные, хотя и не слишком пухлые губы, тонкий прямой нос. И это странно, но её лицо кажется мне одухотворённым, словно она сказочная фея.
Сам смеюсь над собственными ассоциациями, и этот внутренний хохот слишком похож на истерику.
Да уж, никогда ещё женщина не доводила меня до подобного состояния, хотя я видел немало красоток. Но, кажется, сегодня мне посчастливилось – и я увидел эталон. Саму Еву красоты. Тот шаблон, по которому делают других красоток, но которые всё равно не могут дотянуть до совершенства истинной прелести.
Она вглядывается мне в лицо – словно врач, пытающийся поставить диагноз по скудным и обрывочным сведениям, затем осторожно кивает, наверное, ожидая, что я начну буйствовать.
Вздыхаю, сжимая пальцы в кулаки. Наверное, во мне умер гениальный актёр. Ага, и теперь я ходячий морг собственных талантов. Осталось только вскрывать по очереди.
– Значит, теперь я тоже… стану вампиром? И вам придётся меня убить? Ведь эта тварь меня покусала.
Молодая женщина округляет глаза, едва не падая со скамейки.
– Я просто много фильмов ужасов смотрел, – язвительность запрятана так глубоко, что она её не чувствует. Да и судя по выражению лица – и в церкви, и сейчас, – малышка была слишком шокирована, чтобы рассуждать. Да и зачем ей думать? С таким личиком, и судя по тому, что я ощутил, когда прижимался – телом… Циничная, истинно мужская мысль почти отрезвляет меня. Всё-таки, она просто женщина, даже если и богиня смерти. Я не должен так раскисать.
– Я надеюсь, что вы всё же не превратитесь, – она пытается меня успокоить. Даже кладёт ладонь на мой сжатый кулак, отчего мои пальцы автоматически разжимаются – и накрывает мою руку своей. – Всё будет хорошо, – говорит она мне самую банальную фразу из существующих.
Про себя хмыкаю, но делаю соответствующее лицо – жалобное, хотя мне оно удаётся не слишком. Не моё амплуа. Я больше по сумасшедшим учёным и маньякам.
– Спасибо, что спасли меня, спасибо, что не бросили. А то я либо валялся бы тут, пока меня не нашла полиция, приняв за пьяного, или какие-то грабители, или я бы уже… погиб. Стал бы пищей той жуткой твари! – меня передёргивает почти искренне, когда я вспоминаю довольно болезненный укус и её ледяные руки на своей шее – отвратительная всё-таки дрянь! И ужасная именно потому, что так безупречно копирует человека. Демонов, которых я вызываю, я до такой степени не боюсь.
– Да не за что. Я тоже вас помню, – даже в полутьме парка я замечаю, как она неудержимо краснеет и отводит взгляд. – Кстати, а почему у вас чёлка на пол-лица?
Терпеть не могу настолько бестактные вопросы, но незнакомка краснеет ещё сильнее, и явно безумно смущёна своим порывом, так что я прощаю ей эту грубость. Хорошеньким девушкам вообще надо многое прощать… если хочешь затащить их в постель. Я имею в виду тех, кто знает себе цену, а не прыгают на всё, что шевелиться и обладает большим бумажником и членом.
– У меня один глаз искусственный, – решаю прояснить этот вопрос сразу. Так сказать, раз и навсегда. Всё равно ведь подметит, не хватало ещё, чтобы она приняла меня за кого-то, кто продал душу демону и гуляет с контрактом на глазу! Ведь сначала же швырнёт в меня своим чёрным шариком или ещё чем похуже – а потом будет разбираться!
Резким жестом откидываю чёлку и мрачно смотрю на неё. – Последнее слово техники. Сейчас такие только проходят тестирование, они ещё не продаются, но мне по знакомству приживили пробный образец.
Смотрю на неё почти с вызовом.
– А… вы им хорошо видите? – брякнула она, пялясь на меня, как на восьмое чудо света. Но отвращения в её лице нет, разве что некоторый ступор. – Или он только, ну, для красоты?
– Прекрасно вижу, особенно ночью. Недаром в нём вертикальный зрачок, – плету я совершеннейшую чушь.
– Ага, вот для чего он нужен! – радостно заметила она, едва не подпрыгивая на скамейке. – А то я подумала уже… неизвестно что.
– Да, это для лучшей видимости, – важно говорю я, с трудом удерживаясь, чтобы не рассмеяться. Да уж, тем, кто не знаком с техникой, можно втирать всё, что угодно. Надеюсь, она всё-таки не ощутит магию моего глаза.
И ещё надеюсь, что она не обратит внимания, что стёкла моих очков – самые обычные, не увеличивающие. Да, первое время, когда я не мог управлять искусственным глазом, очки мне были нужны, но теперь я их ношу скорее по привычке. Для образа. Они мне неимоверно идут к тому же.
Кивает, судя по взгляду, верит.
– Может, познакомимся? – предлагаю я, потому что, судя по шокированному виду девушки, первого шага я от неё не дождусь, к тому же, среди нас двоих именно я мужчина, поэтому мне и карты в руки. – Меня зовут Мураками Маюри. А тебя?
– Называй меня просто Элли.
Мы жмём друг другу руки – перед тем, как совершить этот акт вежливости, она вдруг замечает, что её изящная ладонь по-прежнему лежит поверх моей. И снова краснеет.
Как это мило.
Интересно, все боги смерти такие наивные, или это мне так повезло?
– Элли, давай, во-первых, перейдём на ты, во вторых, позволь мне пригласить тебя в кафе – хочу угостить свою спасительницу, – очаровательно улыбаюсь ей, включая обаяние на всю катушку. Словно ослепляю её светом софитов. Я так умею, если очень уж надо.
– Ну, не знаю, – вижу, что он мнётся исключительно для вида, хотя девушка действительно смущена, но по её глазам видно, что она просто мечтает согласиться. – У меня очень ограниченное время для решения этой… проблемы, – она невольно смотрит на чёрное пятно, оставшееся после вампирши. Как я вижу, смотрит с некоторой жалостью. О, женщины вечны в своих попытках кого-то пожалеть, пусть даже тех, кто уже мертвы и кому эти сожаления уже не нужны.
– Ваша задача, как я понимаю, заключалась в том, чтобы найти и уничтожить вампиршу? – предполагаю я. – В этом заключается твоя работа? – мы уже встали и направляемся к выходу из парка, двигаясь в почти полной полутьме. Робкая луна бросает блики на мою прекрасную спутницу, отчего она кажется совершенно неземным созданием, и словно бы вот-вот раствориться в воздухе, словно галлюцинация, и я почти не могу оторвать от неё взгляда. Не хочу. Боюсь, что, как только я посмотрю в другую сторону, она и правда исчезнет. Я понимаю, что хочу задержать её подольше… и, проклятье, даже не потому, что она – шинигами. Точнее, не только поэтому.
– Ну, да, – отвечает она, робко кивая.
– Тогда, ты же работу выполнила, а твоё начальство вполне может тебя подождать. Ведь никто же не знает, что ты её уже нашла и обезвредила, – очаровательно улыбаюсь, хотя внутри всё дрожит, словно желе.
С каких это пор я снова стал мальчишкой, обуреваемым гормонами?!
Я вспоминаю её касания, когда она помогала мне добраться до скамейки, поднимала с земли, успокаивающе держа меня за руку. Словно я – маленький ребёнок, которого нужно успокоить.
Моё тело словно горит и плавится, я словно до сих пор ощущаю её касание. Но тех прикосновений слишком мало, чтобы утолить мою жажду, моё желание.
Она медлит, но всё-таки кивает, соглашаясь со сделанными мною выводами.
– Или за тобой всё-таки следят?
Элли воровато оглядывается.
– Надеюсь, что нет, – наконец вздыхает красотка.
– Ты ж не человек, да?
Она быстро глядит мне в лицо, но потом снова кивает.
Решаю немного порезвиться.
– Ты, наверное, кто-то вроде Сейлор Мун? – делаю наивно-восторженные глаза. Ещё и хлопаю ресничками.
Элли смеётся, едва не спотыкаясь о ближайший корень дерева. Я вижу, что она тоже смотрит на меня, бросая робкие взгляды – и почти сразу же вновь отводит взгляд, ускользая, и возвращаясь.
Я хватаю её за руку, помогая удержать равновесие.
– Ты богиня смерти? – уточняю я, решая прояснить этот вопрос раз и навсегда. Вот просто здесь и сейчас.
– Нет, я не… – она качает головой.
У меня падает сердце. Кажется, даже с громким стуком целого подноса разбившейся посуды.
Как это нет?!! Я не мог ошибиться! Я сделал правильные выводы, я…
Она не замечает моего смятения, продолжая говорить. Я едва вслушиваюсь в её слова.
– Не знаю, могу ли я тебе об этом говорить, но… Если ты не испугался… – бормочет она, явно пытаясь совершить сделку с собственной совестью. Наверное, она у неё гипертрофированная – по лицу видно. – Я… не богиня смерти, но мы с ними часто сотрудничаем. Мы промежуточная организация, – она явно пытается подбирать слова, хмурится, сдвигая чётко очерченные чёрные брови. – Мы называемся воинами равновесия. И в основном уничтожаем тех, у кого появляется магическая сила, особенно тех, кто может повелевать тенями. Ибо это наша прерогатива. Конечно, мы согласуем свои действия с богами смерти, так как именно они дают нам разрешение на убийства. Точнее, на устранение, – девушка замирает, а потом пинает то, что попадается ей первым под ноги – урну, которая падает, разбрасывая мусор по идеально чистому асфальту. – Какая разница, как называть? Суть-то одна. Мы убиваем, – её лицо становится ещё более мрачным. – С помощью своей магии. Тех, кто может представлять угрозы для равновесия. Кстати, я так и не поняла логику наших действий: почему одних магов мы убиваем, а других нет.
Снова пристально вглядывается в моё лицо. В её глазах опаска и грусть, и какая-то затаённая мрачная тоска, отчего мне неожиданно сдавливает сердце. И в мозгу пульсирует мысль, что моё знакомство – все мои ухищрения – всё же не были затрачены даром. Ведь Элли была связана с богами смерти. Хоть какая-то ниточка. А, значит, она мне нужна.
Я ощущаю невольную жалость, глядя на выражение её лица.
Привыкла, наверное, считать себя чудовищем. Как это знакомо. И не смирилась со своей ролью, своей сущностью – это ещё более печально. Интересно, а я смирился? Или просто искусно притворяюсь?
– А… понятно, – киваю. Достаю сигарету из пачки, закуриваю, таким образом номинально отмечая свою победу. Ведь я не только почувствовал в ней её истинную природу – чудовище – но и сумел привлечь внимание этой загадочной личности. Воины равновесия – надо же. Про себя фыркаю. Как пафосно!
Да, это опасно, как играть с огнём, несмотря на женственность и большие глаза – она довольно могущественна, я видел, как она сражается. В тот момент эта на вид хрупкая, несмотря на мужской костюм, соблазнительная женщина полностью перевоплощалась.
– Тебя это не пугает, Маюри?
Отрицательно качаю головой, выдувая струйку дыма.
– Ты меня спасла, так что, мне на самом деле безразлично кто ты, – с некоторым пафосом отвечаю я, но на неё действует, её лицо светлеет, она улыбается. – Я спросил, потому что любопытство – исконный человеческий порок.
– Так приглашение поужинать ещё в силе? – уже почти радостно интересуется она, заглядывая в моё лицо. Судя по глазам, мой ответ для неё очень важен.
– Да, конечно. Что ты любишь? Не стесняйся, я хорошо зарабатываю, – улыбаюсь в ответ. – Можешь заказывать всё, что угодно. Так что смелее!
– Знаешь, мне все коллеги говорят, что я очень много ем, особенно сладкое, – тоном, каким ребёнок заговорщицки признаётся родителям в «страшной тайне», сообщает она. – Когда я ем, то они стараются либо отвернуться, либо сбежать в другое крыло замка. Для них это непереносимо. Интересно, а ты выдержишь это испытание? – немного лукаво говорит она, улыбаясь так трогательно, словно очень редко это делает, и для неё каждая улыбка – едва ли не подвиг, а заодно маленький праздник.
– Значит, любишь сладкое, – задумчиво говорю я, выбрасывая сигарету и раздавливая её носком ботинка. – Хорошо, я знаю одну неплохую кондитерскую, там очень большой выбор тортов и пирожных. И ты можешь съесть сколько угодно, мне это будет только приятно. И можешь есть как угодно – обещаю, что в обморок не упаду. В конце концов, после созерцания обезьяньей трапезы в зоопарке меня мало что сможет удивить…
Она шутливо ударяет меня по руке, но моя улыбка искренняя, и Элли меня прощает.
Мне с ней удивительно легко, и даже то напряжение в паху, которое, увы, возникает у каждого мужчины при виде неотразимой красотки, не мешает мне мыслить логически – и плести свою паутину.
* * *
Уютная кондитерская, куда меня несколько раз затаскивала одна из моих клиенток, когда договаривалась насчёт очередной операции, манила нежными ароматами восточных масел, которые распылялись в воздухе, ненавязчивым освещением, создающим ощущение интимности, полутьмы – столики были отделены ширмами, и на каждом из них стояла свеча в алом стаканчике, которую официантка зажигала сразу, когда парочка – а сюда приходили преимущественно парочки – усаживалась за столик и брала меню.
Да, это было романтическим заведением для влюблённых – но я могу договариваться о делах и деньгах где угодно. Сейчас же всё было иначе, я даже немного ощутил смущение – честно говоря, лирический герой – совсем не моё амплуа, несмотря на мою, как говорит Агояши, ангельскую красоту, и безукоризненные манеры. Скорее мне по душе байроновский мрачный тип.
Я подошёл сзади к ней и помог Элли снять плащ, словно ухаживал за своей девушкой, словно уже подчёркивал этими действиями некоторую власть над хрупкой незнакомкой – она сразу же покраснела и вздрогнула, но ничего не сказала, неловко выпутываясь из рукавов и учащённо дыша. Явно не от возбуждения. Кажется, девушка ненавидела, когда вторгаются в её личное пространство – но, кажется, для меня сделала добровольное исключение. Судя по её характеру – и природе – я не думаю, чтобы она не оттолкнула меня или даже не дала по морде прилюдно, если б хотела. Я подбадривающе улыбнулся ей, вложив в свой взгляд как можно больше очарования, снял свой плащ, повесил наши плащи на стоявшую неподалеку изящную вешалку из чёрного лакированного дерева, и отодвинул ей стул, так как она явно стеснялась, чувствуя себя не в своей тарелке, не решаясь сесть первой.
Кажется, романтическая героиня – тоже не её роль.
Снова жаркий румянец, быстрый взгляд в мою сторону – впрочем, Элли не решилась прокомментировать происходящее. Я сел напротив – изящная японка, напоминающая миниатюрную дорогую куколку в чёрном кимоно, украшенным узором из белых веток, зажгла свечу и, поклонившись, вручила нам два меню и вышла, давая время обдумать.
– Заказывай, что хочешь, – я располагающе улыбнулся. – Не стесняйся.
