Текст книги "Непереплетённые"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Чувствуя себя лёгкой, как пёрышко, Бруклин смеётся вслух. Она обошла Пианистку на два пункта! Впервые с тех пор, когда им было по семь лет, после той стычки с Рисой, изменившей всю её жизнь, Бруклин получает преимущество. Она не помнит, когда чувствовала себя настолько хорошо: такой могущественной и неудержимой.
• • •
В день тестирования на улице сыро и прохладно. Последнее, впрочем, добрый знак – жара иссушает, вытягивает все силы. В холодную погоду Бруклин получает самые лучшие результаты. Отряд выстроился на площадке, сержант осматривает всех, кому-то отпускает издёвки, мимо кого-то проходит равнодушно. На Логана он вдруг ни с того ни с сего гаркает: «Сдвинься влево». Видимо, балбес опять встал к Бруклин на долю дюйма ближе, чем положено. Он отодвигается, и той не хватает его тепла.
Потом она замечает, что сержант нервничает, как и лейтенант. Знают ли они о том, что приют отрезает расплётов? Должны знать. Она окидывает взглядом трибуны для зрителей в поисках тех, кто будет считать очки, и замирает, увидев там взрослых бёфов. Вот майор в хаки, дубовые листики поблёскивают на его погонах в слабом солнечном свете. Зачем они здесь?
– С чего это тут вояки? – тихо спрашивает она Логана, едва шевеля губами.
Приятель бросает быстрый взгляд на группу людей в военной форме.
– Не знаю, мне плевать. К представлению готова?
Бруклин обдумывает, стоит ли рассказать ему о списке директора, и решает что добрее будет промолчать.
– Да, – шепчет она с угрозой и по-разбойничьи сощуривается. – Готова.
Часть отрядов отправляется на стрельбище, а их отряд начинает с общей физической проверки. Это 2/2/2: две минуты отжиманий, две минуты приседаний и две мили бега. Бруклин хотелось бы начать со стрельбы – в прошлом году она получила значок за снайперскую подготовку. Это дало бы ей высокие баллы на первом же этапе, да и успех в самом начале не помешал бы для укрепления настроя.
Что касается бега, то Бруклин не самая быстрая, но и не самая медленная в отряде. Её конёк – длинные дистанции, поскольку она умеет распределить силы, готовясь к долгому забегу. Это вообще её стиль жизни, её способ выживания. «Тише едешь, дальше будешь» – гласит старая пословица. Но Бруклин никогда не стремится заехать слишком далеко, лишь показать себя. Для неё это звучит: «Тише едешь, придёшь третьей». И этого всегда было достаточно, чтобы оставаться целой. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Сегодня этого достаточно, чтобы оказаться выше красной линии в директорском списке. Но Бруклин слишком к ней близка, и это не позволяет расслабляться.
Как бы она ни старалась, у неё получается 63 отжимания – всего лишь четвёртое место. Во время приседаний она трудится на износ, но выполняет 59 и оказывается на пятом месте. Мрачно разглядывая табло с оценками, она натыкается взглядом на Рису – та сидит на трибуне с группой своих всегдашних друзей.
С чего это Пианистка припёрлась сюда? Ей разве не надо готовиться к собственному тестированию?
Риса смеётся над чем-то, что говорят ей друзья, и Бруклин чувствует, как её тело охватывает жар – стыда или гнева, не знает сама. Компашка треплется о ней? Смеётся над ней? Заметила ли Риса, что Бруклин получила лишь четвёртое и пятое места?
Словно почувствовав на себе злобный взгляд Бруклин, Риса встречается с ней глазами. Впрочем, на таком расстоянии выражения лица всё равно не разглядеть. Бруклин пытается выбросить Пианистку из головы, но не может от неё отделаться, как от надоедливой песенки. Ещё и отвлекаться на эту ерунду, как будто у неё других забот мало!
Выстраиваясь вместе с остальными на линии старта, она замечает, что на неё внимательно пялится ещё и майор. Она на мгновение встречается с ним взглядом, прежде чем занять позицию «на старт». Нервно проверяет индикатор на транспондере, прикреплённом к поясу. По прежнему зелёный огонёк, по-прежнему передаёт биометрику. По свистку сержанта она бросается вперёд.
На первом круге Бруклин идёт последней. Она борется с желанием бросить взгляд на трибуны, где наблюдает майор… и Риса. Неважно, как начать, важно, как финишировать.
На втором круге, в середине двухмильного забега её соперники начинают выдыхаться. Она обгоняет одного, второго…
Третий круг она завершает в самой гуще бегунов. И на последнем включает высокую передачу. Догоняет Логана – тому явно несладко. Свекольно-красный, истекающий потом, задыхающийся, словно выброшенный на берег кит, он шатается на бегу и не замечает промелькнувшей мимо подруги.
В мысли Бруклин, доводя её до бешенства, снова вторгается Риса. Но эту злость можно использовать. Она не допустит, чтобы мисс Совершенство увидела её аутсайдером в этой гонке.
Напрягшись, Бруклин обгоняет ещё троих соперников, теперь перед ней только двое. Она выравнивается с Кипом, тот бросает на неё удивлённый взгляд и сжимает челюсти. Они бегут бок о бок, Кип выкладывается так же, как Бруклин, не желая, чтобы его обошла девчонка. А потом случается чудо! Кип падает! Потрясённая своим везением, бегунья пересекает финишную черту, отставая от победителя всего на четыре шага.
Вторая. Она вторая в своём отряде! Она немедленно начинает искать взглядом Рису, но глаза затуманены и найти Пианистку не удаётся. Неужели ушла? Неужели не видела, как Бруклин заняла второе место? Она пытается выровнять дыхание и с трудом улыбается Логану, который едва не валит её с ног поздравительным ударом в плечо. Через плечо приятеля Бруклин пытается разглядеть майора, но и этот, похоже, куда-то исчез.
– Пятнадцать минут! – хрипит Логан. – Ты добежала за пятнадцать минут!
– И четыре секунды, – добавляет она с деланной небрежностью, но не может сдержать улыбку. Это её личный рекорд, и сейчас ей очень жаль, что она не видит реакцию Тора, наблюдающего за тестированием через компьютер.
Потом она видит Кипа, лежащего на траве в центре бегового круга, и склонившегося над ним сержанта. У последнего несчастный вид, а Кип сжимает лодыжку. Ну и что? Крепись, дружище! Соревнования закаляют солдата. Боль делает тебя сильнее.
Стрельбище довольно далеко, на окраине приютской территории, примерно в полумиле пути. Отряд движется туда. Бруклин отпивает треть из своей фляги, треть выливает на голову. Прохладные капли приятно щекочут шею.
Она не успевает заметить, как группа бёфов впереди замедляет движение, а те, что сзади, ускоряются, так что кто-то толкает её прямо на перекачанного парня по имени Декс. По очевидным причинам все зовут его Быкс. Бруклин шарахается от него и приземляется на задницу. Амбал наклоняется, хватает её за майку и вздёргивает вверх так резко, что голова идёт кругом.
– Чё надо? – рявкает он.
Она отрывает его пальцы от своей майки.
– Ничего, мужик. Меня толкнули.
Оборачивается, но рядом с ней никого нет. Она ищет взглядом Логана – может, тот заметил, кто её толкнул – но приятель тоже куда-то испарился. На неё таращится с полдесятка бёфов, в основном, парней. Ни одного доброжелательного лица.
Она раскидывает руки.
– Просто забей, ладно? Пошли на стрельбище.
– Толкнули тебя, да? – говорит Быкс. – Вот так, да?
Он с силой пихает её в грудь огромной растопыренной пятернёй. Бруклин снова падает на задницу. Учитывая вторничную потасовку, очередная чёрная метка ей совсем ни к чему. Особенно сейчас.
Всё ещё сидя на земле, она изображает заискивающую улыбку.
– Ага, вот так. Ладно, вы все идите, я подожду Логана.
Была надежда, что упоминание Логана их утихомирит, но нет. Два бёфа поднимают её на ноги. Она сжимает и разжимает кулаки, потом стискивает свою флягу, представляя, что вместо неё шея Быкса. Им не удастся её разозлить. Им не удастся…
– Поставила Кипу подножку и думаешь, что это сойдёт тебе с рук? – Быкс оскаливает зубы.
Бруклин поймана врасплох.
– Не ставила я ему подножку. Он просто упал.
Быкс придвигается так близко, что она чувствует вонь из его рта.
– А Кип говорит, что подставила. Значит, он врёт?
Чувствуя, как давит на неё враждебность окружающих, Бруклин прирастает к месту. Быкс медленно сворачивает крышку со своей фляги и набирает полный рот воды. То что он делает дальше, становится для Бруклин полной неожиданностью.
Он плюёт в неё. Прямо в лицо. Потрясённая, Бруклин стоит перед ним, капли стекают по лицу и майке. Неприятное ощущение. Напоминает о…
Она утирается рукавом майки. Полыхая гневом, уже не в силах себя контролировать, Бруклин бьёт Быкса в лицо флягой, которую по-прежнему держит в руке. Он с рёвом замахивается для ответного удара, но годы нечестных драк отточили навыки его противницы. Она уклоняется от летящего в лицо кулака и врезает громиле коленом в пах.
– Что происходит? – доносится окрик сержанта.
Лейтенант и сержант уже рядом. Быкс барахтается на земле и стонет. Остальные бёфы растворяются в пространстве.
Бруклин приходит в ужас – её застали на месте преступления! Она снова вытирает лицо – мерзость Быксова плевка кажется сейчас даже более отвратительной, чем раньше.
– Он в меня плюнул, – пытается защититься она. Вояки смотрят на Быкса. Нос его кровоточит, а руки сжимают пах.
– Вызовите врача, – рявкает сержант. Кто-то из отряда бежит обратно к зданию приюта.
Лейтенант оценивающе рассматривает Бруклин с непроницаемым выражением лица.
– Это ты на прошлой неделе устроила драку?
«Неправда, я никогда не затеваю драки первой!» – хочется возразить Бруклин, но она знает, что написал директор а отчёте.
– Да. Но сейчас он первый начал.
Лейтенант кивает сержанту.
– Не надо, чтобы она шла с остальными. Отведите её на стрельбище. Быстро!
Тот хватает Бруклин за руку и тащит к стрельбищу за спинами отряда, всю дорогу терзая её уши своими комментариями.
Отпускает он её, подойдя к грузовику, где остался только ящик с оружием Бруклин. Один из бёфов-первогодков, приставленный следить за грузом, замечает мрачные лица подошедших и делает шаг назад.
Уткнув в неё палец и глядя ей прямо в глаза, сержант отчеканивает:
– Пойдёшь последней. Весь отряд наверняка держит тебя на мушке, а я не собираюсь объяснять начальству, почему тебя подстрелили. Поняла?
Она кивает. Её не отправили обратно в здание приюта – это уже большое везение. Даже странно, что ей позволили закончить тесты.
Когда объявляют её имя, она задействует все известные ей техники расслабления и правильного дыхания во время стрельбы.
На первом этапе она кладёт винтовку на заграждение, делает восемь точных выстрелов из девяти, но потом винтовку заклинивает. Точно как её учили, она ударяет, тянет, осматривает, отпускает, захлопывает, стреляет ещё раз. И промахивается.
Второй этап – стрельба на весу. Винтовка снова даёт сбой на втором и шестом выстрелах. Бруклин проверяет оружие каждый раз, но теперь она окончательно выведена из равновесия. И промахивается четырежды.
Третий этап – Бруклин опускается на колени в воображаемом окопе, но сейчас у неё такое чувство, что окоп настоящий и она сражается за свою жизнь. Уже полдень, солнце с вышины наносит обжигающие удары. Винтовку заклинивает на первом же выстреле, и Бруклин борется с искушением отшвырнуть предательское оружие и растоптать. Хотя она видит только быстро мелькающие мишени, она знает, что весь отряд пристально следит за каждым её движением.
Проходит пять минут, но ей не удаётся справиться с отказавшим оружием. И она признаёт поражение.
Сдавая винтовку, она видит свои оценки. Двенадцать. Убожество! Худший результат в отряде.
Логан ждёт её у ворот, но не успевает ничего сказать – его отсылает лейтенант. Сержант везёт Бруклин к главному зданию приюта в армейском грузовике. Он сидит за рулём, она рядом, ящики с оружием громыхают сзади.
И за всю дорогу сержант не произносит ни слова.
• • •
Они возвращаются в приют. Бруклин ждёт, что сержант отведёт её прямо в кабинет директора, вместо этого он марширует в классную комнату, где отряд ждёт начала письменного теста. Под пристальными взглядами сотоварищей Бруклин проскальзывает на своё место рядом с Логаном. Тот хмурится, встревоженный и недоумевающий одновременно.
Надзиратель следит за часами, чтобы дать сигнал к началу часовой контрольной. Пять мучительных минут ожидания все слушают жужжание бьющейся о стекло мухи.
По другую сторону от Бруклин сидит Кип, положив на стул ногу с перевязанной лодыжкой. Быкс подозрительно отсутствует.
Тихо, так чтобы не услышал Логан, Кип шепчет:
– Угадай, кто из-за тебя попал в больницу?
Бруклин не реагирует, вцепившись взглядом в надзирателя.
– Кое-кто влетел по-крупному, – певуче тянет Кип.
Надзиратель раскладывает по столам бланки с тестами лицевой стороной вниз. Бруклин в последний раз оглядывается на товарищей по отряду. Может быть, хоть кто-то из ребят помладше посмотрит на неё с восхищением – она же борется за себя в одиночку. Может быть, кто-то из старших одобрительно ей кивнёт. Но в ответных взглядах она читает лишь отвращение.
По коже бегут мурашки. Во всём виновата Риса! Если бы она не припёрлась поглазеть, Бруклин не стала бы выкладываться на полную катушку, дипломатично прибежала бы третьей и не бросила бы вызов ослиной гордости Кипа. По странному совпадению, в музыкальной комнате наверху кто-то начинает играть арпеджио. Вот бы у Рисы во время выступления скрючило пальцы. И пусть её заплюют!
• • •
По окончании контрольной Бруклин хочется лишь одного – смыть с себя пот, порох и плевок. Добежав до спальни, она начинает стягивать одежду, но тут раздаётся деликатный стук в дверь. Наверное, это надзиратель пришёл её поторопить, поскольку она последняя. В таком случае, видимо, придётся тащиться на обед, воняя потом, а душ принять после.
Но нет, это всего лишь один из обитателей приюта. Человек, которого Бруклин хотела бы видеть в последнюю очередь.
– Можно войти? – спрашивает Риса.
– Как это тебя сюда занесло? – замечает Бруклин. – Разве твоя спальня не в южном крыле?
– В северном.
– Рада, что тебя занесло правильно, – подытоживает Бруклин. – А теперь уноси ноги. Проваливай!
Но Риса входит в комнату и подходит к Бруклин:
– Я заметила тебя вчера.
Та, не глядя на собеседницу, хватает мыло и полотенце:
– Не понимаю, о чём ты.
– В музыкальной комнате. Я увидела твоё отражение в зеркале. Думала, ты настучишь.
– А кто сказал, что не настучу? – Бруклин пытается протолкнуться мимо непрошеной гостьи, но это препятствие покруче, чем турникет. Когда плечо Рисы не поддаётся, Бруклин спотыкается и роняет мыло. – Какого черта тебе надо?!
Она уже готова приказать Рисе поднять мыло, но та делает это по собственной инициативе.
Бруклин неохотно принимает помощь.
– Чего тебе от меня надо?
– Просто хотела поблагодарить, – отвечает Пианистка. – Ты слушала, как я играю. Остальные ребята не слушают, им наплевать. Учителям обычно тоже наплевать.
Бруклин пожимает плечами.
– Ты кое-что умеешь, – нехотя признаёт она. – А может, и я не такая уж неотёсанная. Не такой тупоголовый бёф, как ты про меня думаешь.
– Я так не думаю, – отвечает Риса и вдруг улыбается. – Ну разве что совсем чуть-чуть.
Бруклин ловит себя на том, что с трудом сдерживает ответную улыбку.
– А может, ты совсем чуть-чуть самодовольная стерва, которая считает себя лучше других.
Приятно сказать это Рисе прямо в лицо после стольких лет.
Та кивает и говорит:
– Может быть, я и правда иногда так себя веду.
И как тут реагировать? Риса так спокойно приняла отповедь. У Бруклин ненависть к ней вошла в привычку. Теперь она на новой территории. И чувствует себя довольно неуверенно и некомфортно.
– Я видела, как ты разговариваешь с тем глухим мальчиком, – неожиданно выдаёт Риса.
Бруклин напрягается, восприняв эти слова если не как оскорбление, то по меньшей мере как насмешку.
– Не твоё дело!
– Верно, не моё… Просто я думаю, круто, что ты выучила язык жестов. Это талант.
– Бесполезный! – огрызается Бруклин. – Где его применить? В мире уже почти не осталось глухих. Слуховые тракты дёшевы.
– Но ты всё-таки выучила ради здешних ребят. Может быть, ради только этого мальчика.
Риса права. Бруклин ёжится: собеседница читает её как открытую книгу, и это очень неприятное ощущение. Человек, видящий тебя насквозь, наверняка когда-нибудь использует это знание против тебя. Бруклин задумывается, знает ли она – или может выяснить – какую-то информацию о Рисе, которую можно обратить против неё. Не то чтобы ей это было так уж нужно. Но это как в военном противостоянии прежних времён – баланс сил удержит их маленький мирок от ядерной зимы.
А потом Риса говорит:
– Вообще, это мало отличается от игры на фортепьяно. Ну то есть… ты создаёшь что-то осмысленное с помощью пальцев, точно как я.
Бруклин лишь молча таращится в ответ. Что она задумала? Чего она хочет?
– Мы закончили? Потому что мне правда очень нужно принять душ.
– Ага, – отвечает Риса. – Я просто хотела сказать спасибо за то, что тебе нравится моя музыка. И поздравить со вторым местом в сегодняшнем забеге.
– А как ты вообще там оказалась? Разве тебе не надо было готовиться к своим тестам?
– Все классы были заняты, – отвечает собеседница, пожимая плечами. – И потом… ты остановилась, чтобы послушать меня. Я подумала: услуга за услугу.
Риса поворачивается, чтобы уйти, и не желая оставлять за ней последнее слово, Бруклин бросает вслед:
– Ты сделала три ошибки.
– Что, прости? – Риса разворачивается обратно.
– Когда ты играла, я услышала три ошибки. Но если ты их исправишь, получится отлично.
Улыбка Рисы искренна. Чуть ли не ослепительна.
• • •
Тор ждёт подругу у входа в столовую.
«Ты меня испугала», – показывает он.
«Чем? Решил, что меня расплетут до обеда?»
«Всё может быть».
Бруклин надеялась, что отряд успеет отобедать до её прихода – всё-таки она задержалась с Рисой, потом принимала душ. Но очередь сегодня движется медленно, все её товарищи по отряду ещё здесь. Лишь двое парней покидают столовую – видимо, лопали со страшной скоростью. Они надвигаются на стоящую у входа Бруклин с таким видом, будто собираются смести её с дороги или того хуже. Тор меряет их холодным взглядом, и они проходят мимо, словно бы испугавшись. Забавно – в тощем глухом парнишке больше силы, чем в накачанных бёфах.
«Опять подралась?» – спрашивает Тор с видом человека, смирившегося с неизбежным.
Проигнорировав его вопрос, Бруклин задаёт свой:
«Насколько всё плохо?»
«Пока только предварительные результаты, твой рейтинг среди других бёфов и научников. Данных по классу искусств пока нет – тестирование после обеда».
Ну что же, больше она ничего не может сделать: как выступила, так выступила, результаты полевых испытаний и письменного теста уже внесены в компьютер.
«Насколько всё плохо?» – повторяет она.
Тор оглядывается по сторонам. В столовой за вращающимися дверями полно народу, подглядеть может любой. Но в коридоре пусто. Никто не подслушивает, никто не наблюдает – и даже если бы наблюдал, не прочитал бы язык жестов.
«Иди обедай, – велит Тор. – После сядем и поговорим».
Но Бруклин останавливает друга, не давая уйти, нетерпеливо жестикулирует:
«Скажи сейчас!»
И видит едва заметный тик в углу его рта и смертельный страх во взгляде. Он колеблется ещё мгновение и сообщает страшную новость.
«Блэк-джек. Сейчас ты под номером 21».
Бруклин сползает по стене, пока не приземляется на пол. Она ниже линии отреза на один пункт. Она в списке на жатву. Её расплетут.
Бруклин не замечает Тора, который опускается на колени рядом и отчаянно жестикулирует. Всё случившееся сегодня утром обрушивается на неё в одно мгновение.
Пальцы Тора пляшут прямо у её лица, словно крича:
«Мы можем это исправить!»
«Бедняга, – думает Бруклин, – он бредит. Это невозможно исправить. Только не с такими низкими баллами. Только не после очередной драки».
Всё же она заставляет себя спросить:
«Как?»
«Ребята из класса искусств после теста могут вытолкнуть тебя из списка на жатву. А если нет – мы можем перенести туда кого-то другого».
Нахмурившись, она вновь спрашивает:
«Как?»
«Предоставь это мне».
• • •
Столовая заполнена лишь наполовину. Ребята из класса искусств уже пообедали и приступили к тестовому марафону. Без них в зале какая-то совсем другая аура – преобладают басовые звуки, внезапные паузы перемежаются хриплыми звуками голосов и скрипом скамеек. Глухие дети сидят в дальнем углу, им уютно в своём царстве жестов. Тор ушёл в компьютерный класс, чтобы попытаться спасти шкуру подруги. Он, конечно, очень умный, но Бруклин сомневается, что он сможет что-то изменить в списке.
Бруклин с подносом отходит от раздачи и обнаруживает, что наступило временное затишье. За столом под часами сидят только те её сотоварищи, которые едят медленнее других. Самые агрессивные уже ушли, а оставшиеся – союзники или хотя бы нейтральные. Тем не менее, Бруклин медлит, не желая слушать, как они переливают из пустого в порожнее, обсуждая тесты или её стычку с Быксом. Ну хотя бы этого урода тут нет. Она оглядывается в надежде найти тихую гавань. Нельзя садиться к чужим отрядам, к глухим ребятам тоже нельзя, когда среди них нет Тора. В конце концов она решает сесть за пустой стол. Забавно, но если бы здесь была Риса, возможно, Бруклин обдумала бы мысль о том, стоит ли присоединиться к ней. Как бы Бруклин ни презирала Рису, невозможно отрицать, что между ними сегодня протянулась ниточка симпатии. К тому же всё это – воспоминания о старых дрязгах, раньше вызывавшие у Бруклин колючие чувства негодования и стыда – внезапно бледнеет на фоне сегодняшних свежих ран.
Но, не успев поставить на стол поднос, она слышит:
– Эй, Брукс, сюда!
Логан машет ей рукой. Он сидит за столом их отряда спиной ко входу. Видимо, кто-то сказал ему, что Бруклин здесь. Та неохотно подчиняется. Прежде чем она успевает приблизиться, несколько человек – парни и девушки – уходят, избегая встречаться с ней взглядом. Но и оставшиеся откровенно не в восторге от того, что оказались рядом с Парией дня. И, конечно же, здесь Кип во всей красе со своей забинтованной лодыжкой, которой он явно гордится, словно боевой раной. Он сидит в дальнем конце стола, окружённый троицей худосочных первогодков-плебеев. Такие пресмыкаются перед любым старшим бёфом, который снисходит до общения с ними, а Кип снисходит, потому что просто тащится, когда его боготворят. Если бы люди зализывали свои раны, без сомнения, Кип заставлял бы плебеев лизать себя.
Сбежать невозможно, как бы ни корёжило, и Бруклин устраивается рядом с Логаном.
– А я провалил письменный тест, – бодро объявляет приятель.
Спасибо ему, что начал разговор со своих неудач, чтобы как-то смягчить её проблемы. Интересно, он действительно провалил контрольную или просто так говорит, чтобы подбодрить подругу? Может, он тоже оказался в предварительном списке на расплетение? Тор ничего не сказал о рейтингах остальных ребят.
– Наверняка ты справился лучше, чем думаешь, – великодушно замечает она.
– Вряд ли. – Он ненадолго задумывается, потом пожимает плечами. – Всё равно уже ничего не поделаешь.
«Разве что Тор передвинет тебя в списке», – думает Бруклин и откусывает здоровенный кусок бургера.
– Он хотя бы не сломал нос своему боевому товарищу, – вмешивается Кип. Бургер во рту Бруклин внезапно приобретает вкус дерьма. Один из плебеев нервно хихикает.
Логан бросает на лучшего друга хмурый взгляд.
– Мужик, это не круто.
– Да ну?! То, что она сделала, ещё хуже.
Не глядя на Бруклин, Кип хватает поднос и гордо удаляется. Так увлёкся своим спектаклем, что даже похромать забыл. Плебеи уползают следом за ним, а одна девчонка, отойдя на безопасное расстояние, меряет Бруклин испепеляющим взглядом.
Логан пихает подругу плечом.
– Не беспокойся. Он просто переживает, что ты его обогнала. Ну подставила ты ему подножку, подумаешь. Кто-то должен был сбить с него спесь, а то совсем зазнался.
– Говорю же, не ставила я никаких подножек, – ощетинивается Бруклин.
– Знаешь что, забей. Это неважно.
Но это важно. Потому что Логан верит Кипу, а не ей. Считает, он весь из себя такой благородный, раз прощает её. Но ведь прощает за то, чего она не делала!
Логан продолжает болтать, не замечая, как подруга медленно закипает.
– И по поводу Быкса я бы тоже не переживал. Он вообще скоро выйдет из приюта. Ему через три месяца восемнадцать. – Потом смотрит на бургер Бруклин: – Будешь доедать?
Она обнаруживает, что аппетит пропал окончательно, и кладёт оставшуюся половину на тарелку Логана:
– Налетай.
Широко улыбнувшись, он набрасывается на еду и продолжает говорить с полным ртом. Это едва ли похоже на человеческую речь.
– Не поняла ни слова, – замечает Бруклин.
Он стирает с губ жир и майонез.
– Я говорю, – произносит он преувеличенно отчётливо, – странно, что твоя винтовка отказывала.
– Да уж. Странно.
Ей не хочется об этом говорить. От одной только мысли её прошибает пот.
– Ни у кого так не было. Ну, у Шанды пару раз заклинило, но с её винтовкой всегда так. Ты же стреляла из своей, верно?
– Да.
Бруклин задумывается. Она стреляла последней, и её трясло после столкновения с Быксом и долгой дороги в обществе сержанта. Первогодок, приставленный следить за винтовками, открыл её ящик до её прибытия. Может, он подменил винтовки? Или того хуже – что-то сломал?
Мысли мечутся в её голове, словно разъярённые шершни.
• • •
После обеда Логан собирается на прослушивание одного из своих приятелей не-бёфов – джазиста, который натаскивает его по математике.
– Пойдём со мной, – предлагает он Бруклин. – Хоть к культуре приобщишься.
Та уже готова сказать, что предпочитает классику, но, поразмыслив, ограничивается коротким:
– Извини, музыка – это не моё.
Один из ребят изображает жестами, как сломали её флейту – видимо, эта история стала притчей во языцех – и тем самым даёт Бруклин оправдание, чтобы ускользнуть из столовой и поискать Тора. Однако, оставшись наедине со своими мыслями, она окончательно впадает в паранойю. Мог ли тот первогодок подсунуть ей сломанную винтовку? Не дав себе труда поразмыслить, она бежит к лестнице ведущей в подвал, где хранится оружие. Набирает на цифровом замке код, который всегда знает, как бы часто его ни меняли, и устремляется вниз, перепрыгивая через ступеньки.
Ещё один код отпирает дверь внизу лестницы. Бруклин наклоняет голову, чтобы не попасть под обзор камеры слежения – умение, обретённое в процессе долгих тренировок. Подвал – лабиринт складов, пропитанный запахами старой бумаги, гнилой резины и машинного масла. Здесь холоднее, чем наверху, но ненамного.
Оружейная комната находится в дальнем конце. Бруклин проходит мимо грузового лифта и ряда архивных помещений, тоже запертых. Она уже пользовалась информацией из архивов, обменивая её на товары и услуги. Наверное, и сейчас можно было бы поковыряться в папках и найти сведения, которые спасли бы её, но нет времени. Очень жаль, что пока не получилось раскопать какой-нибудь чудовищный скандал, который помог бы ей остаться целой до восемнадцати лет. Если сейчас удастся избежать расплетения, эти поиски станут её главной задачей.
Оружие выставлено рядами, отгороженными стальной решёткой и мелкоячеистой сеткой. Заслышав внутри оружейной какой-то шум, Бруклин замирает у северной стены. В свете потолочной лампы она видит у верстака между третьим и четвёртым рядами какого-то человека. Тот обращён к Бруклин спиной, но очень похож на первогодка, присматривавшего за ящиками с оружием на стрельбище. Жилистый парнишка с уродливыми суставами и большими ушами. Кстати, за обедом он ещё крутился в свите Кипа. На верстаке лежат два открытых ящика. Парень разбирает винтовку.
Слишком далеко, чтобы разглядеть, принадлежит ли один из ящиков Бруклин. Она обхватывает ладонями прутья решётки, напряжённо всматриваясь. Решётка подаётся под её весом, и стальные прутья взвизгивают от трения о бетонный пол. Бруклин инстинктивно прячется в тень.
– Кто здесь?! – первогодок верещит, как те прутья.
Бруклин беззвучно устремляется по длинному коридору и ныряет в боковой проход, заслышав, как кто-то с грохотом отворяет дверь. Не осмеливаясь вернуться к основному выходу, шпионка находит запасной. Дрожащими пальцами набирает шифр замка. Кажется, наклонившись над кнопками, она всё-таки попала под обзор видео-камеры. Смогут ли её идентифицировать по смутному силуэту в профиль? Ещё одна проблема на её голову!
Она добегает до комнатушки Тора и с облегчением обнаруживает, что его там нет. Он попытался бы развеять бурно расцветшую паранойю подруги, а Бруклин сейчас хочется дать волю всем своим страхам и подозрениям.
Мысли жужжат у неё в голове растерянно и злобно. Неужели первогодок вывел из строя её винтовку, а теперь заметает следы? И если так, кто велел ему это сделать? Плебейчик такого уровня не мог действовать самостоятельно. Всё наверняка спланировано заранее, а значит, это вряд ли Кип. Или всё-таки Кип? Он давно невзлюбил Бруклин, ещё до происшествия на беговой дорожке. А может, это сержант. Тот, кажется, имеет что-то против Бруклин, обращается с ней так, словно не считает её настоящим бёфом, как бы она ни старалась, какие бы результаты ни показывала. И дело явно не только в её драчливости.
Вряд ли в заговоре участвовал лейтенант. Сержант – возможно, но не лейтенант. Ей хочется думать, что на её стороне есть хотя бы ещё один человек, кроме Тора. Логан не считается. Его защите грош цена, если он поверил Кипу, а не Бруклин. Может, рассказать лейтенанту о винтовке и он проявит справедливость? И может, Тору удастся вытащить её из списка на расплетение. Но что будет в следующий раз? Ей просто необходимо выцарапать из архивов информацию настолько жуткую, чтобы обезопасить себя на ближайшие два года. С этого момента она должна бороться за себя. И неважно, кого расплетут из-за неё.
• • •
Прослушивания закончены, художественные классы заперты. Члены комиссии подсчитывают окончательные результаты.
По дороге в контору Бруклин обходит группку ребят из класса искусств, толкущихся на лестнице. Двое плачут. Кажется, она различает грустный шёпот Рисы. Но Бруклин стремится к своей цели, поэтому проходит мимо.
Поскольку до того момента, когда Тор вытащит результаты тестирования, время ещё есть, Бруклин решает поговорить с лейтенантом. Немного повыслуживаться в этот последний час не повредит.
Кабинет лейтенанта рядом с директорским. Мимо последнего Бруклин старается проскользнуть незаметно. Хотя её ещё не вызывали на ковёр за драку с Быксом, лучше не будить лихо, пока оно тихо.
– Сэр? – Она легонько постукивает в открытую дверь.
Увидев посетительницу, лейтенант темнеет лицом.
– Да? – Ни приветливости, ни теплоты в его голосе.
– Можно мне на минутку, сэр?
Кажется, это была плохая идея.
– На минутку.
Он кивает на стоящий перед его столом стул, такой же жёсткий, как его накрахмаленная рубашка.