Текст книги "Подковы для единорога(СИ)"

Автор книги: Николай Шмелёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Шмелёв Николай Владимирович
Подковы для единорога

Оглавление

Пролог.

Глава первая. Нарушенный покой.

Глава вторая. Болотная лихорадка.

Глава третья. Кунсткамера.

Глава четвёртая. Ветер странствий.

Глава пятая. Распутье и распутницы.

Глава шестая. Огонь, вода и кухонные секреты.

Глава седьмая. Испытательный полигон.

Глава восьмая. Подводные пловцы.

Глава девятая. Настоящие герои – всегда идут в обход!

Глава десятая. Осколки былого величия.

Глава одиннадцатая. Броня крепка и танки наши быстры.

Глава двенадцатая. Реликтовые суккуленты на юных болотах.

Глава тринадцатая. Слабительное для кузнечиков.

Глава четырнадцатая. Тени затопленных городов.

Глава пятнадцатая. Ночные серенады.

Глава шестнадцатая. Путь контрабандиста.

Эпилог

2016

Пролог

Ночь опускалась на засыпающий город. Последний багрянец, на прощание оставленный скрывшимся светилом, блеснул на шпиле башни магистрата и потух, уступив место первородному мраку. Темнота, в этих широтах, всегда наступала внезапно, минуя стадию сумерек и если на небе не было видно звёзд, закрытых тучами, то дальше своего носа, без лампы – ничего не разглядишь. Стражники зажгли факелы и бродили по городу, выискивая злачные места и подозрительных субъектов. За последнее время произошло много событий, заставивших жителей поселения пересмотреть свои взгляды на жизнь, и на географию заграничного мира – в целом. Раньше они никогда не задумывались о том, какие соседи их окружают, и тем более, чем они занимаются, но, последние известия взбудоражили людские умы.

По городу Блэкдуру ходили слухи, один нелепее другого. Из дома в дом, из уст в уста пересказывалась легенда о странном сказителе. То, что всё в его словах чистая правда, по-секрету и шёпотом передавалось по цепочке – дальше в народ. В головах тёмного люда проскальзывали проблески сознания, рождающиеся в моменты просветления и вот эти светлые пятна ставили под сомнение достоверность информации. Что это за музыкальный коллектив, состоящий, сплошь, из нечисти? Ни один человек не знал, где находится страна Повалье: никто, никогда, ничего о ней не слышал, и с какой стороны ожидать "Поющих черепов", жители города не имели, ни малейшего понятия. Если верить сведениям, полученным от рассказчиков, то следует вывод: гастролируют они повсюду, не брезгуя средствами, в извлечении звуков. Короче – на все руки мастера и владеют любыми музыкальными инструментами, но, по утверждению некоторых апологетов от кабацкой музыки, подобные выступления похожи на психологическую атаку и никак не связаны с традиционным блеянием волынки в родном трактире. Кое-кто из сведущих, со знанием дела уточнял, что "Поющие черепа" – это музыканты, наподобие местных бардов, но, объединившие усилия и сошедшие с ума. Это обстоятельство, ещё больше настораживало обывателей, привыкших к спокойной и размеренной жизни.

На улицах ночного города было тихо и безлюдно, и только лениво шаркающие шаги стражников, время от времени, нарушали этот, воистину, кладбищенский покой. Народ, напуганный рассказами о звучащих черепах, старался не высовывать носа на улицу, в тёмное время суток. Только самые отчаянные и не боящиеся сплетен, собравшись толпами, перебежками перемещались к ближайшим питейным заведениям, по дороге, с опаской, оглядываясь по сторонам.

...

Две горгульи парили в ночном небе. Одна уносила в своих объятиях ревнивого мужа, не во время полезшего на крышу для того, чтобы попытаться откорректировать погрешности изготовления каменной скульптуры, а другая тащила в мощных когтях зазевавшегося гоблина. Обе жертвы отчаянно сопротивлялись. Первый жалел о том, что вмешался в работу мастера, который был лучше осведомлён в пропорциях человеческого тела, тем более – мужского, а зелёный сокрушался о том, что нарушил технику безопасности, выглянув на окрик. Всем известен тот факт, что порядочные девушки на свист не откликаются. Глупо, но наивный гоблин попался на старый трюк. Парящий в небе квартет искал место для позднего ужина и несдобровать бы второй половине, но ей повезло: патрульный отряд, в потёмках свернувший не туда, куда надо, в итоге наткнулся на место преступления. Правда, гоблину подфартило, лишь наполовину: ему надавали тумаков за все огороды, разорённые его сородичами, но, арестовывать не стали, смачно добавив сапогом, чуть ниже спины – на прощание. Вообще-то, вежливость – лучшее оружие стражников и они об этом, никогда не забывали. В один из таких рейдов, патруль и нашёл странную рукопись, повествующую о таинственном артефакте, который назывался "Золотое копыто". Повествование гласило, что эту вещь имел в личном владении сам король кентавров, живший в загадочной стране Козлотопье. Отряд стражников сдал находку начальнику охраны, а тот, упаковав её в папку, передал материалы в магистрат и все об этом случае благополучно забыли.

...

В то время, когда происходили эти события, сын приставал к отцу с просьбами рассказать продолжение истории, на что, тот, с негодованием ответил:

– Однако, как же ты пристрастился к сказкам на ночь. Я, вместо слесаря, скоро литератором стану, а твоя мать меня бить начнёт – за правду! Ну, ничего – многим, раньше, угрожали. За истину и пострадать не страшно! Жаль только то, что кулак воздвигнут из собственного дома... Или скалка? А может быть – сковородка... Ну да ладно – слушай...

Рядом с Повальем, находится полудикая страна Козлотопье, где водятся все сказочные персонажи, имеющие копыта, а по бескрайним степям, граничащим с морем, скачут табуны полудиких кентавров...Кровавые закаты, в этих краях, сменяются непроглядной темнотой, а та, в свою очередь, пронзительной желтизны восходами... Где-то в дремучих лесах, на заброшенном кладбище, растёт плачущий цветок, а в недрах неприступных скал спрятан легендарный артефакт...

– Пап, а откуда дети берутся?

– А-а-а?! Чего это на тебя нашло?

– Да мы с ребятами поспорили...

– Ну, так... э-э-э... в одной далёкой-далёкой стране есть огромное поле, засеянное капустой. Со всех окрестных стран, от четырёх сторон света, на него слетаются аисты и клюют капусту. Пропитание, понимаешь, ищут. Аист из сорок пятой уже доклевался... одного из совладельцев поля отправили к праотцам...

В это время в дверях появилась женщина со скалкой в руке. Она являлась слушателю матерью, а рассказчику женой. Со свирепым видом, дающим фору фуриям, женщина набросилась на мужика. Она гневно заорала:

– Чего ты мелешь, пьяное полено?!

Домашний скандал постепенно затихал в ночной тишине, растворяясь среди неказистых домов и теряясь среди мрачных деревьев. Только унылое завывание эха в дымовых трубах, постепенно сходящее на нет, ещё напоминало о недавней стычке. Вскоре город полностью погрузился в темноту, сквозь сон слушая шуршание крыльев ночных охотников... И только где-то вдалеке раздался тихий детский голос: "Да, пап, Густав может и неправ, но он гораздо интереснее рассказывал"...

Глава первая.

Нарушенный покой

Над страной Повалье занимался новый день, неся с собой новые заботы, которые в извечном круговороте бытия повторялись с завидной цикличностью, внося своей упорядоченностью, известную долю скуки. Восстановленный, после уничтожения бурей, рыболовецкий флот ощетинился мачтами, на которых играли первые лучи утреннего светила, а по деревянному помосту ветер гнал обрывки вчерашних газет. Нововведение, в виде ежедневного печатного издания, было новинкой в этих краях, но быстро прижилось, положив начало узаконенным сплетням и опубликованным интригам. Редактор тщательно скрывался. На всякий случай – от всех... Художник издательства склонялся к карикатурному жанру, от чего постоянно страдал. Всех персонажей, ему заказанных, он не щадил, изображая с искажёнными чертами, как лица, так и тела. Гипертрофированные носы и уши, не самое смелое заявление художника. Один раз он, не подумав, нарисовал губернатору такое, что редактору тут-же стало дурно, а потом, подумав, пририсовал сильно преувеличенный нос. Крепко задумавшись – добавил ослиные уши. Видимо – думать больше было нечем... Его «кто-то» поймал ночью, тормознув в подворотне и накостылял так, что теперь собственный шнобель художника, ничуть не уступал нарисованному. Настоящий нос губернатора, при сравнении, смотрелся до смешного мелким, блёкнув перед произведением кулачного искусства.

Грог осел на постоянное местожительство в Приозёрске, который продолжал жить своей жизнью портового поселения, внося в окружающий ландшафт, не только мусорные кучи и уличную грязь, но и ухоженность благополучных районов. Город пропах запахом рыбы, но и ароматы питейных заведений, вносили свою лепту в амбре розы ветров, которая уже не справлялась со своей обязанностью проветривания затхлой атмосферы. Авантюрист, как Грога называли друзья, регулярно навещал гнома Пинка в его ангаре. Тот развернулся не на шутку, построив: аэродром, речной порт и лелеял мысли о прокладке железной дороги. Что это такое, он узнал из древних чертежей, составители которых, судя по записям, и сами были не слишком осведомлены в том, что они крапают в своих бумагах. Вероятно, сведения были получены из третьих рук от четвёртых лиц, слившись воедино, в рукописных манускриптах, составленных по рассказам слушателей, этих баек. Пинк хотел предпринять расширенный поиск документов в подвалах университета, но пещеры, преграждавшие к ним допуск, кишели "злыднями", окопавшимися в мрачном подземелье. Гном подумывал о том, что неплохо бы, из-за границы выписать старого друга орка Дроута, но, его следы терялись, где-то в районе оркских земель, граничащих с Нефилимией. Он бы быстро сыграл мохнатыми шариками в футбол. Грог не раз обещал с ним связаться, но до сих пор не было, ни одной уважительной причины, чтобы отрывать громилу от приятного времяпровождения у себя на родине.

Новый ангар, отстроенный Пинком, выглядел солидно. Кроме двух дополнительных верхних этажей, гном углубил строение под землю, сделав, не только, цокольный этаж, но, и подвальные помещения, с дополнительными переходами, в которых, они с Грогом устроили секретное хранилище. Кладбищенский прииск, который освоил Авантюрист, постепенно снабжал драконьими трофеями всех алхимиков и магов, ближнего и дальнего зарубежья, тем самым создавая паритет в силе, равномерно распределённой среди враждующих государств; приносил всё новые плоды, которые требовали скрупулёзного хранения. Доля остальных участников концессии, хранилась тут же, и только ждала того момента, когда владельцы вернутся за ней из дальних краёв.

Мысли о железной дороге не давали гному покоя, ни днём, ни ночью. Скоростная магистраль на реактивной тяге, по плану Пинка, должна была перечеркнуть железным полотном всю страну, постепенно обрастая паутиной боковых веток. Конструктор окончательно запутался в чертежах, но, даже навскидку, было ясно, что такой объём работ не под силу одному индивиду. Грог намекал ему на трест, который необходимо сколотить, для осуществления этой безумной затеи. Эта идея, оставалась за гранью понимания практичного и самолюбивого гнома. Что касается технических решений этой задачи, то Пинк не желал: ни делиться основами знаний, ни подпускать к строительству посторонних. Дилемма оставалась неразрешимой, на ближайшее время, к тому же Авантюрист намекал на очередную аферу в недалёком зарубежье, в связи с чем, постройка железной дороги временно откладывалась.

По ряду объективных причин, путешествие в страну Козлотопье воздухом – нежелательно. Среди главных препятствий, фигурирующих в докладе, оказались виверны, в некоторых местах расплодившиеся в неимоверном количестве. По заказу Грога, Пинк построил двухмачтовую шхуну с авианосным уклоном. На юте небольшого парусного корабля он сделал площадку для посадки воздушного шара с винтовым двигателем. Гном, в запале, предложил построить фрегат, но Грог покрутил у виска пальцем, мотивируя это тем, что в Козлотопье, хоть и обширное море, но оно захватывает страну, только краем. А в реке и шхуны – много. Пинк высказал опасение по поводу нехватки команды, чтобы управляться с парусами, но, Авантюрист ему ответил:

– В Приозёрске, можно набрать не только команду, а даже обслуживающий персонал с местной паперти. Тогда не придётся полагаться на удачу, делая ставку на ресурсы Козлотопья, тем более, какие они там, все прекрасно осведомлены. К тому же, у шхуны паровой двигатель есть, с приводом на винт.

– А какие паруса поставим? – для чего-то спросил гном, хоть был прекрасно информирован: и о форме, и о материале оснастки шхуны.

– Махровые! – не растерялся Грог. – Чтобы смешнее было. Или, на худой конец, красные батистовые портянки на вооружение пустим, а на такелаж – грязные бельевые верёвки.

Сам речной порт развился на всю катушку, на раскрутку которой, оказался способен Пинк. В его услуги входили: водные прогулки, деловые поездки, экскурсии к русалкам и доставка плотов из Козлотопья. Даже рыбалка на летучую рыбу вошла в прейскурант. То, что рыбёшка здесь, по лётным качествам, соперничает с воронами, это давно все уяснили и сидящую на ветвях ихтиофауну Синюшного озера, ловили далеко не с катеров и лодок, так что в помощь рыбакам, Пинк всегда присовокуплял воздушный шар. Но и рыба, в последнее время, стала учёная и не желала клевать: ни на морковку, ни на капусту, сама добывая её на огородах, в тёмное время суток. Хозяева приусадебных участков извелись, гадая, кто сейчас поедает овощи: летучая рыба, пегасовидная корова или чавкает мандрагора, под землёй дожёвывая клубень картофеля. Последнюю пытались вывести шанцевым инструментом, но – малорезультативно. Поговаривают, что в одном селе, под покровом полной темноты, сосед зарезал соседа вилами, перепутав его с подземным вором. Также ходили слухи, что и чавканье это было, не относящееся к поеданию корнеплодов. В другом поселении, мужик рядом с собой зажженную свечку поставил, чтобы не ошиблись. И не ошиблись! Все учёные стали, и многие слышали о том, что мандрагора по ночам светится. Опять неувязочка и применение сельскохозяйственного орудия. Туды ему... Хуже всего, конечно, гоблины, но и к рыбалке они, не имеют никакого отношения.

Аэродром, построенный Пинком, по его мнению, оказался маловат и, присвоив ему статус запасного, гном построил другой, поближе к речному порту, чтобы не разрываться между двумя структурами, стесняясь в их удалении, друг от друга. Когда всё под рукой, оно, как-то сподручней. Экскурсии, прогулки, деловые путешествия – всё вошло в прейскурант услуг. С речки Тухлянки несло одноимённым запахом, что, само по себе, не могло повлиять на расписание полётов, но, могло оказать решающее влияние на желание клиентов воспользоваться услугами авиации, вот только выбора у них не было: ни в авиапутешествии, ни в передвижении по воде. Монополист Пинк не желал делиться своими секретами, ни с кем, оставаясь единственным, кто предоставляет такие услуги населению. Разумеется, речь идёт о воздушном транспорте. Впрочем, другие порты были рыбацкими, и ещё не спохватились о том, что на речных прогулках можно зарабатывать вполне неплохие деньги. После прошедшего урагана Приозёрский флот, из упадка, постепенно восстановился, даже с излишком, чему способствовала доставка плотов из Козлотопья, к чему и Пинк приложил руку.

Особую заботу гному представляло охранение объектов, от посягательства любопытных гоблинов. Зелёные не довольствовались воровством морковки, а проявляли любопытство на всех уровнях бытия, суя свои носы во все щели. Тому, что они ещё продолжали ходить носатыми, оставалось, только удивляться. Чего Пинк предпринимал, в связи с экспансией гоблинов в аэродромное хозяйство? Проще сказать, чего не делал – не сбрасывал на них шариковую бомбу, хоть и очень хотелось. Биологическая атака, в виде угощения, сдобренного дустом и, якобы, забытого на поляне, так же – ничего не дала. Отравление оказалось, видимо, лёгким и шаман, побегав кругами вокруг скорбящих, быстро поднял всех на ноги, посредством дезинфекции. На всякий случай, он проделал манипуляцию с дегазацией, и, была-не была – провёл дезактивацию. Продвинутый гоблин торжествовал! Тогда Пинк надул метеорологический зонд и спрятался в кустах. Как только любознательные гоблины залезли в корзину, он обрубил канат. Ветер, как раз дул в сторону Нефилимии. "Пусть эти козявки великанов развлекают, раз зелёных ничего не берёт – те их и не заметят, поди", – думал гном, провожая за границу туристов, позеленевших от страха и от злости, хоть этот фактор и остался визуально незамеченным, в связи с естественной окраской прирождённых ворюг, маскирующихся под траву.

Как Пинк договаривался с гидрами, история умалчивает, к тому же гномы не любят раскрывать свои тайны, но, болотный газ, он к себе в ангар, всё-таки, провёл. В связи с новыми возможностями, дрова, как топливо, отошли на второй план, используясь только тогда, когда заканчивалось основное горючее, в самом неподходящем месте. Да и то сказать, в последнее время добыча брёвен в священном лесу приобрела проблематичную окраску. Вырубка повсеместно запрещена. В мрачном лесу не видно ничего, дальше собственного носа и кто-то больно дерётся. Абсурдный лес – королевский заказник, как и Грибной. В последнем, к тому же, небезопасно, из-за змеевидных поганок, которые способны перемещаться, по своему усмотрению и смертельно ядовиты. Плоты из Козлотопья – единственное законное средство пополнить запасы древесины. А в целом, всё прогрессивное человечество, относящееся к строительству, давно и уверенно перешло на каменный материал, которого хватало с избытком.

За последнее время, священный лес заметно преобразился и эльфийке Эллиме, было уже не так комфортно прыгать по лианам. Теперь ей предстояло довольствоваться, только бельевыми верёвками. В магистрат неоднократно поступали жалобы на испачканное бельё, которое сушилось на свежем воздухе и бургомистр обещал принять меры, отловив таинственного хулигана. Сама эльфийка, за прошедший период времени, изменилась, избавившись от излишней наивности, возмужала, но, как поправлял Авантюриста Пинк – обабилась. В чём это заявление заключается, гном так и не смог, внятно и доходчиво, пояснить. Ей часто снился один и тот же сон про то, как в стране северных ветров, где большее время года господствуют снега, согретый слабыми лучами майского солнца, расцветал удивительный цветок, которого она так ни разу и не увидела. Снилось Эллиме, как нежно-фиолетовым цветом покрывались все сады и аллеи, а в пронзительно-синей вышине неба летел косяк припозднившихся, с возвращением, птиц. Почему одни виды пернатых улетают на зимовку, а другие остаются, эльфийка так и не смогла, для себя, уяснить. Грог сказал: "Почему улетают? Потому что пешком через море не пройти! Он посоветовал ей не забивать голову всякой ерундой, не имеющей к деятельности Эллимы никакого отношения, а лучше попрактиковаться в стрельбе из лука, потому что Грог, краем уха, слышал про способности кентавров. Слышал он и про то, что они отличные стрелки и мастерски владеют копьём, а вот чего от них ожидать, не слышал ничего. Те особи, которые приходят к местным кузнецам набивать подковы, не имеют к полудиким сородичам, никакого отношения. Эльфийка всё понимала, но, цветущая сирень стояла перед глазами, не давая сосредоточиться и Эллима, во что бы, то ни стало, хотела узнать у Грога про этот цветок.

– Мне чего, сгонять за ним, что ли? – возмущался Авантюрист непонятливости наивной девушки. – Дался он тебе! Да и то сказать, что цветёт он короткий промежуток времени.

– Послушай, – как-то, спросил он её, – а тебе не снилось, что-либо оранжевое? Например: оранжевая мама, оранжевый Пинк, на оранжевом снегу...

– А что? – испуганно спросила Эллима.

– Да, так – ерунда! – махнул рукой Грог. – Но, мне бы это напомнило аварию на комбинате химической промышленности...

Эльфийка вытянула лицо, силясь понять, что Авантюрист, только что сказал, но – промолчала. Вместо расспросов, она заказала себе платье, в тон заморскому цветку, вот только оттенок у наряда получился, какой-то, тоскливо-унылый, никак не тянущий на философскую утончённость цветовой гаммы.

– Ты что, решила в Козлотопье кентавров охмурять? – не удержался Грог от едкого комментария.

Приглядевшись внимательно к цветовому оттенку, он задал дополнительный вопрос:

– Ты его в свёкле отваривала, что ли?

Эльфийка ничего не ответила, вероятно, обидевшись и по-детски поджала губы. Всё это напоминало известные игры, а подобные мысли заранее навевали уныние, граничащее с паникой. Грог старательно обходил подводные камни и расставленные ловушки, лавируя между обеими угрозами. Он переспросил эльфийку, будучи уверенным в том, что она не поняла с первого раза:

– Ты платья свекольным соком красила, что ли? Или варила, вместе с корнеплодами?

Эллима окончательно ушла в себя, не желая отвечать на провокационные вопросы. Чем это заканчивается – она прекрасно знала и поэтому, в критических ситуациях предпочитала помалкивать. Так как Грог был в ударе, это и означало кризис.

Руди, избавившись от синей кожи, пристроилась жить рядом – в Приозёрске и регулярно общалась с Эллимой, которая жила не так уж и далеко. Стремясь, во что бы то ни стало, вернуть утраченную душу, русалка всё-таки забеременела, а вот от кого – не говорила. Она только загадочным прищуренным взглядом посматривала в сторону Грога, но он решительно не помнил подробностей подобных инцидентов, могущих иметь место, а в душе роился сонм сомнений. Ну не мог он столько выпить! Злые языки утверждали, что время покажет... Единорог Жорж с кобылой Люськой резвились на лужайке, возле дома Авантюриста и занимались своим привычным делом, то есть – маялись от безделья. Скелет, а нынче мумия Боря, после трансформации, из одного состояния в другое, находился в полной растерянности, но, постепенно привыкал к своему новому облику. Переезжать в замок некромантов, он отказался наотрез, тем более что старый знакомый лич Герсос подался на гастроли с музыкальным коллективом, который он курировал. Борис кутался в дорогое белое покрывало, оставляя открытыми только глаза, отчего ещё больше становился похожим на покойника, пусть и самого богатого, на этом кладбище. Он часто наблюдал за своей живой женой, которая обречённо копалась в огороде, по-инерции нося овощи на городской рынок. Боря переслал ей половину своих средств, заработанных, во время предыдущих похождений, но это не внесло изменений, в размеренную жизнь супруги. Денег ей хватило бы и на пять оставшихся сроков, но видимо, и этих доходов было достаточно, чтобы влачить унылое существование, в которой не было места излишкам. Привычка, жить по запланированному графику, оказалась сильнее. Грог не раз порывался спросить Бориса о детях, но предчувствие неординарного рассказа или уклонение от него, всегда удерживали авантюриста от этого шага. Он уже привык обдумывать свои поступки и живя в Повалье, становился занудным педантом. Имея полные карманы денег и запасы в сундуках, он чуть не пропил любимую титановую кольчугу! Пора было что-то решать и сильно встряхнуться. Глядя в сторону Руди, нянчащейся с подросшим дитём, он подумал, что: "Конечно же, не до такой степени, трястись!"

Грог вспоминал, что в один из таких дней, когда одолевала хандра, пришёл странный посланец с подозрительной бумажкой и сослался на старого знакомого – рыцаря Рэндора. Сюда он не забыл приплести ассасинку Аду и фею Ламуну, с которыми Авантюрист давно не виделся и теперь, у него не возникало никаких сомнений в том, что он с ними скоро встретится. Вероятнее всего, старые друзья, преследуя государственные интересы, пользуются старыми проверенными методами, которые замешаны на неистребимом влечении к авантюрам, некоторых членов дружеского коллектива. Страна назначения – Козлотопье, частично намекало на правильность этих выводов. Посетитель поведал о таинственном артефакте "Золотое копыто", которое запрятано высоко в горах соседней страны, но которое, так просто не добыть. Имеет артефакт прямое отношение к единорогу Жоре и его месторождение, упомянутая страна. Существует растение – ключ к "Золотому Копыту". Как он называется, никто не знает. Владел артефактом старый король кентавров и что у него случилось, так же неизвестно, но, есть в дремучем лесу заброшенное кладбище, а на нём мраморный постамент, имеющий непосредственное отношение к владельцу раритета. Четверостишие, выбитое на древнем камне, несёт скорбь поразительной глубины. Говорят, когда он высекал на камне эти строки, слёзы беспрестанно стекали по его щекам, падая к подножию кладбищенского пьедестала. Через некоторое время, на этом месте вырос цветок – чёрный, как сажа, с которого беспрестанно стекает каплями на землю: то ли солёная роса, то ли горькие слёзы. Только с этим цветком, по цвету соперничающим с ламповой копотью, возможно добыть артефакт. Но как? И где найти сам цветок? Об этом можно узнать, только в самом Козлотопье. Намёк на вмешательство единорога, которому он мог бы, ой как пригодиться. Козлотопье – Жорина родина.

Пока строилась шхуна для путешествия, Грог занимался подготовкой, к означенному мероприятию и, со дня на день, ждал гостей из столицы государства "Грифона". Он не раз слышал, как упоминалось название дороги, ему незнакомое. В кабаке Приозёрска, с поэтическим названием "Смазка", трактирщик, с не менее живописным прозвищем "Слесарь", рассказал забавную историю, почему переименовали Западную дорогу.

Путевые заметки заблудившегося дворника из Килькодранска.

Всем известно, что метла у ведьмы управляется исключительно психосенсорными датчиками. Сигналы на маневрирование поступают прямо из мозга пилота на гипотетический двигатель, местоположение которого визуально определить не получается. Во всяком случае – не удаётся никому. Ясно одно – веник должен быть за спиной ведьмы, а летательный аппарат получается из любого помела, которое в руках другого человека используется исключительно по назначению. Ну, так вот: задремал дворник на трудовой вахте, в обнимку с метлой, а проходившая мимо ведьма, по какой-то причине лишившаяся своего транспорта, решила воспользоваться чужим. Быстро вскочив на черенок помела, она с диким хохотом набирала высоту, не заметив, при этом, что дворник зацепился за метлу бородой. Так и тащила она его, чуть ли не до самого «Ведьминого Кряжа». Только у границы «Мрачного Леса» ему удалось отцепиться, спланировав на одинокую ветлу, прозябающую на опушке. Идёт он вдоль леса, пробираясь в сторону дома, почёсывая ушибы, и всё время оглядываясь на ветлу, при этом размышляя: «Какая метла пропадает». В глубинах лесного мрака надрывался сыч, крича так, как будто, в этой жизни, он потерял – всё. Причём – сразу. Подойдя к самой кромке леса, за которой не было видно ни зги, в его чаще он услышал озорное женское хихиканье, похожее на призыв к знакомству. Дворник просунул голову в кромешную темноту, тут же получив удар по лицу, от чего под глазом расплылся живописный синяк. На всех повозках, которые его обгоняли южнее «Ведьминого Кряжа» и которые ехали со стороны «Мрачного Леса», возницы имели на лицах схожие, с лицом дворника, симптомы. В народе, к западной дороге прилипло другое название – «Синюшный Тракт».

Грог посмеялся вместе со Слесарем, и прослушал другие новости, которые он упустил, за последнее время, но их оказалось, не так и много. Размеренная жизнь целой страны, несмотря на абсурдность её обитателей, не включала в своём течение резких перемен, зиждясь на привычных поступках населяющих её особей.

Авантюрист вышел из дома и прошёлся в сторону пирса. Проходя по деревянным подмосткам, под которыми плескалась вода, он на секунду задержался, поправляя сапоги на ногах. В это время, кикимора, поднявшая голову из глубин озера, наивно спросила, держась обеими руками за деревянный помост:

– А Руди дома?

Грог отшатнулся, схватившись рукой за сердце и смачно сплюнув, выругался:

– Тьфу, ты! Напугала... Дома!

Он поморщился, до сих пор не привыкнув, к такому соседству и добавил:

– С дитём водится. Найду того, кто это сделал... Бутылку поставлю, за мужество! А её – в замужество...

Грог, оглядываясь из-за плеча, пошёл в сторону мола, а русалка кролем, как заправский спортсмен-пловец, поплыла по вонючему каналу, усиленно работая руками. Метрах в двадцати, от мостков, она остановилась и оглянулась назад. Нахмурив лицо, пловчиха прищурилась и бросив взгляд на удаляющегося Авантюриста, продолжила заплыв.

Выйдя из особняка рано утром, Грог намеревался прогуляться до ангара Пинка пешком, лишний раз поразмыслив, на досуге, о предстоящем деле. Проходя мимо "Удобной Стоянки", Авантюрист, в очередной раз, понаблюдал за битвой "титанов". Летучие рыбы, как всегда, не поделили с воронами лакомый объедок, а тараканы внизу ждали падения с неба своей доли, без которой, они почти никогда не оставались, даже ценой здоровья собственных товарищей. Вспомнив былые времена, Грог пошёл дальше, а на памяти у него крутился коротенький стишок, которым он охарактеризовал это место:

...

Безмолвная Луна

Взирает на останки,

Прочь расползаются подранки,

Пока им не пришла хана.

...

Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда Авантюрист приблизился к жилищу гнома. Увиденное поразило его до глубины души. Посередине двора, построенный Пинком технический монстр пыхтел и тарахтел, как в мечтах не построенный паровоз, с помесью трактора и даже издали обдавал сильным жаром. В связи с этим, Грог подумал о том, что посещение на нём южных земель будет весьма проблематичным, так как тепловой удар будет обеспечен всей команде, но, у его удивлению, оказалось, что это вовсе не транспорт. После короткого приветствия и выяснения назначения агрегата, не вникая в мелкие детали, выявилась истинная сущность механизма – это была котельная на газу, исправно поступающего из болот и способная обеспечить теплом всех жителей «Священного Леса». На вершине котла тряслось и подпрыгивало ржавое ведро, вероятно, заменяя собой аварийный клапан сброса излишнего давления пара.

– Какого лешего? – пожал Грог плечами, крайне недоумевая, по поводу постройки.

Пинк оторвался от агрегата и спросил:

– Тебя интересует, какой-то конкретный индивид или популяция лесных жителей – в целом?

– Научил, на свою голову...

Но это был не самое интересный сюрприз, уготованный гномом на сегодня: рядом с дверями стоял глиняный голем, слепленный из красной глины. Он пока не подавал никаких признаков мнимой жизни и Авантюрист решил, не мешкая, остудить пыл Пинка:

– А ты знаешь, что они остаются бездушными и иногда выходят из повиновения, убивая своего строителя?