Текст книги "Любовь Муры"

Автор книги: Николай Байтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Моя сестрёночка родная, буду счастлива услышать, что ты выезжаешь куда-ниб. для полного и бездумного отдыха. Было бы чудесно выехать по Волге в мае м-це! Я уверена, что красоты природы помогли бы обрести тебе потерянный душевный покой. Я давно не знаю, в каком положении твои денежные возможности? Пиши откровенно. Если нужны деньги, я безболезненно для своего бюджета могу где-либо занять их и отослать теперь. Как бы хотела узнать, что ты уже готовишься к отъезду! Ничего так не пугает, как твои слова: «самочувствие напоминает мисхоровское»… Ты устала от работы, от тяжёлых своих дум…

Маме всё так же. Наступит пора жары, духоты, и наша комнатёнка будет напоминать застенок. Я, здоровый человек, изнемогаю каждую летнюю ночь, поднимаюсь расслабленной, а о больной и говорить нечего. Бедная она, – но и упрямая: всё же теперь можно было бы поехать к брату…

Как ни уговариваю себя, что твоё мнение о К. (ведь мне самой известны его качества!) не должно сказываться на моём отношении к нему, – однако оно проявляется. У него есть достаточно неплохих качеств. А людей интересных, значительных – я давно не встречаю. Он очень внимателен ко мне – есть уже потребность почувствовать мужское внимание, заботу – хотя бы даже и такого никчемного человека… Только одно скажи мне: не почувствуешь ли маленького пренебрежения (а может быть – и большого!). Моя близость к нему никак не скажется на твоей привязанности ко мне? Иногда даже не сразу оно и выплывает из глубин нашего сознания. Подумай и скажи откровенно. Я чувствую себя неотделимой от тебя, поэтому абсолютно всё-всё должно быть у нас начистоту…

17/IV.

Утро. Пишу перед уходом на работу. Снилась ты мне, родная. Как бы там ни было, но отпуск свой я буду с тобой. Хотела бы, если я возьму отпуск осенью, чтобы ты не ориентировалась на эти м-цы в своём отдыхе. Тебе надо наметить план отдыха и выполнить его. К осени же на 2 недели где-либо под Москвой провели бы время. Физически сейчас я очень крепка (к ужасу – толстеет фигура!) и в отдыхе с особым уходом не нуждаюсь, а тебе же он нужен. Целую.

17/IV.

Последнее время меня живила надежда, что удастся поступить на курсы по подготовке преподавателей иностр. языков. Сегодня же узнала, что при поступлении необходимо дать подписку о выезде на периферию. Без этого нет приёма. А я так расчитывала на них. Я обязана перейти на другую работу, как бы это ни было трудно…

Смерть Ильфа – очень большая потеря в нашей литературе. Я люблю их манеру изложения. С удовольствием читала их действительно благородные фельетоны. Представляю, как тяжело переживает свою утрату Петров. Очень тебя прошу – при возможности достань книгу «Одноэтажная Америка». Жажду прочитать её.

[Без даты. Письмо помещено сюда приблизительно – по смыслу и по ряду внешних характеристик, таких как цвет чернил, бумага, почерк.]

Кисанька дорогая! Самые различные и отвратительные чувства разъедают меня. Моя никчемность; ужас от невозможности уйти с этой службы, где создались унизительные условия; моя ненужность никому – даже ребёнку!

Хорошенько подумавши, надо сказать, что смерть была бы лучшим разрешением от всех бед. Что-то задерживает, пожалуй, не трусость, а тяга к этой и отвратительной, и вместе с тем чудесной жизни. И так, даже без надежды на лучшее, я, конечно, буду тянуть и дальше.

Мне надоело обслуживать всех. Маме я нужна, Иде также и ещё [фраза не дописана].

Тебе я, правда, совсем не нужна. В этом я не ошибаюсь, становлюсь надоедливой, скучной. Тебя перестала интересовать, ты меня только жалеешь. Правда, эту жалость я принимаю с благодарностью. Так ты жалеешь многих несчастных.

К-к во мне видит только [фраза не дописана, начало зачёркнуто].

Целый день, сегодня проклятый день, душили слёзы, не было места, где могла бы вылить их.

Не знаю даже, почему пишу тебе. В такие минуты никогда не писала. Горло стиснуто. Так можно сойти съума. Выйду сейчас на улицу.

Письмо это рви. Кисанька, неск. дней не буду писать. Если захочешь писать, при отсутствии желания не пиши, то не затрачивай своих усилий, чтобы утешить.

Горячо тебя целую. Мура.

24/IV.

Пережила невыносимую полосу. Дошла к гнусным, отвратительным мыслям, о кот. говорю только тебе, да и то со стыдом. – Идочке было плохо с сердечком, и я вместо обычного страха испытала облегчение: умрёт – смогу не жить и я. В этом был только мой животный эгоизм. Трудно ходить по свету с моими муками и тоской. Но ничего меня не оправдывает, таких мыслей нельзя иметь. Как не пренебрегаю медициной, а следовало бы полечить свои нервы, я чувствую, как они обострены. Соприкасаясь с тем или иным нехорошим человеч. проявлением, я чувствую, как перестаю владеть собой. Личная выгода в ущерб другим, корыстолюбие, подобострастие – всё же доминируют, хотя и борьба с ними ведётся немалая. Проводимые теперь совещания (с критикой и самокритикой) являются значительным средством выкорчёвывания этих сторон, но ещё очень далеко до очищения. Мы с тобой, родная, не увидим общества с другим мышлением и поступками, отд. единичные случаи и люди не делают ещё погоды.

Мамина болезнь меня парализует. Я не надеюсь на ея выздоровление, и годами, в муках, она будет, несчастная, умирать. Прийдётся мне испить эту чашу до дна. Не знаю, где взять силы, мои запасы иссякают. Твои слова, когда-то сказанные мне, глубоко правильны и запомнились хорошо. Ты говорила о маминой беспомощности и всецелой ея зависимости от меня…

Получила от П. письмо. Он пишет: «Письмо твоё жжёт меня, мучит. Лучше смерть, чем потерять вас. Всё равно приеду…» – и т. д. Что отвечать ему? Не написать ли без обиняков, что отвыкла от него, что он чужой мне человек, кот. мучительно стыжусь. Вот ещё тяжесть, кот. необходимо сбросить…

Вчера в союзе меня убеждали согласиться принять след, предложение: с 15/VII по 15/VIII предоставляют комнату в Одессе (Люсдорф – детский курорт). Обещают выдать рублей 300 для этой поездки. Может быть, для Иды там и было бы хорошо. 0 её оздоровлении надо подумать. Мне будет скверно, и времяпровождение там не явится отдыхом. Я буду в окружении дошкольниц. Если врач посоветует туда везти Иду – прийдётся согласиться…

30/IV.

Солнышко моё, шлю первомайский привет! Мысли все около тебя. (К. имеет все основания для ревности!) Ты слишком большое место занимаешь в моей жизни. Скоро мы «отпразднуем» наше трёхлетие.

Детский утренник сегодня проведён. Завтра неожиданно Софа выедет в М-ву, надо ли говорить, какой завистью я полна! У меня целых 3 дня выходных!.. Если б были деньги, я бы выехала к тебе на дня 3–5, таким образом пропустила бы только 2 служебных дня. Но нечего мечтать об этом…

Думаю, что при совместной жизни с К. наши свидания будут ещё реже и затруднительней. Прибавится много осложнений. Он не может понять силу и глубину такой дружбы, ему кажется странной горячность, кот. я вкладываю сюда. Чтобы быть справедливой к нему, следует сказать, что странной она может казаться очень многим…

Да, я не представляю такого положения, чтобы мы не провели бы с тобой часть моего отпуска, будешь ли ты только свободна? В прошлом году мы жили вместе целых 20 дней, правда, тревожных, покоя не было, но всё равно я была с тобой. К. забрасывает письмами, в которых наводняет разл. проэктами. Нашёл 2 комнаты в 70 клм. от М-вы. Но что я там буду делать, где работать? Согласен выезжать в Киев, переезжать в иной город и т. д. и т. д. Всё неприемлемо: – а как же с мамой!.. В письмах я хороша с ним, на расстоянии он милей, но не сомневаюсь, что действительность заставит быть с ним более суровой. Не позже чем сегодня утром мне показались невыносимыми планы общей жизни. Я представила себя привязанной к нему на всю жизнь – и стало не по себе. Мало надежды, что привычка наложит свою благодетельную силу на разницу между нами. Мы – разнородные люди. Его можно принимать, приближать к себе только эпизодами…

Только что пела моя любимица – Петрусенко. Исполняла романс Иполитова-Иванова «Весна» и укр. песни. Спокойной ночи. Пиши, если можешь, часто. Целую.

1/V.

Одиночество, ощущаемое на людях, пожалуй, острей, чем вдали от них.

Под дождём, вымокшие, усталые возвращались с Идой домой, и снова гонит меня тоска отсюда. Подходит к горлу моя обстановка. Сейчас вечером всюду в домах радость, веселье, хотела бы я пойти куда-ниб. Некуда. Постепенно растеряла всех знакомых и вот сейчас, перебирая, не нахожу никого, куда бы могла отправиться и с удовольствием провести время. К тому же становлюсь более застенчивой. К Салганик не хожу, от нея сегодня получила поздр. телеграмму с просьбой придти. Не могу бывать там, мешает отсутствие нарядов. А к вечеру получила 2 вазона цветов с запиской: «с первомайским приветом», без подписи. Раньше я часто с удовольствием забегала к Дусе (о ней всегда говорила тебе – преподаёт в Унив-те языки), она культурна, умна, я получала большое удовлетворение от бесед, – это был хороший фильтр ума. А последнее время случилось то, за что я себя презираю – сделалась она ненужной, и под всякими предлогами я избегаю бывать у нея. Это резкое изменение отношения к людям – моя очень неприятная черта, но я в ней неповинна. Не делай никаких выводов. Ты мне родная и никогда не будешь иной. Поверь мне в этом. Будущее наше «трёхлетие» разве не является «блестящим подтверждением»? У нас такие трёхлетки будут до самой смерти. Это напыщенно, но правдиво.

Пётр написал большое письмо Идусе, просит не забывать, почаще вспоминать, любить. Идочка – ширма, в основном оно адресовано мне. Моя родненькая, честное слово, не знаю, что ответить ему и поджидаю твоего совета. Писать ли голую правду или завуалировать её опять? Не удивляйся отсутствию моей самостоятельности.

2/V. Чтобы не сидеть дома, с утра ушли с Идусей в парки, к Днепру. Ходили много. День солнечный, горячий, пришлось даже снять пальто. Приятно было отмечать проявляющуюся у Идочки любовь к природе, она уже умеет отмечать многие детали, кот. могли бы ускользнуть в ея возрасте. Пребывание среди красот природы настраивает элегически, приближает к вечности. Вернулась домой умиротворённой.

Кисанька, какая гадкая вещь безделье! Ожидала отдыха, а вот во второй свободный день не знаю, куда девать себя. Много читаю, шить «нельзя» (мама в ужасе, и со слезами удерживает меня от шитья – «праздник»!) Читаю франц. книги. Из русских хочу прочитать «Одноэт. Ам.».

С уходом холода я снова начинаю толстеть. L’embonpoint est un terrible pour une dame de mon bge!.. n’est ce pas, ma petite? Имею уже достаточный запас слов, но говорить никак не могу, язык привязан. Нужна компаньонка для собеседования. Хотела договориться со швейцаркой, живущей близко от меня, о занятиях хотя бы 1 раз в декаду, но пришлось взять Идочке репетитора.

Об отпуске ничего нельзя говорить определённо. Всё зависит от маминого состояния и удастся ли найти замену по должности. Одесса меня не радует. Боюсь жары и для Иды, и для себя. После ея экзаменов обращусь к хорошему врачу, что-то он скажет о ней. У меня каждый день бывают сердечные перебои, вообще редкий день я не чувствую его (сердца). В жару буду задыхаться, лета пугаюсь…

Неужели и в М-ве нет хны. Это ужасно. Я привыкла видеть свою голову каштановой, отсутствие хны настолько удорожит окраску волос, что прийдётся от этого отказаться. Хотела попробовать окрасить корни волос дома, думаю, что удалось бы. Многие делают это сами. Не забывай, кисанька, осведомляться о ней. Спроси у парикмахера.

Детонька, родная моя, может быть ты сможешь вырваться ко мне без особого ущерба для работы и своего матер, положения. Если уже не едешь по Волге, то 5 дней отсутствия навряд ли скажутся в работе. Дай об этом поскорей ответ.

4/IV [«Апрель», по-видимому, проставлен ошибочно: судя по описанию природы, это, скорей, 4 мая.]

Надо пользоваться тёплыми днями для посадки цветов, и я, за неимением средств, прилагаю сама много труда в этом. Устала до дрожания рук, ног. Как чудесно вокруг! Всё одето первой сочной зеленью, цветут вишни, сливы, абрикосы: «всё зелено – и воздух, и вода». Вот-вот распустится сирень, чего я жду с таким нетерпением. Как бы я хотела, чтобы ты приехала во время ея цветения! Ты её, кажется, любишь…

[Нижняя половина листка оборвана. На обороте:]

Однако, если ты не можешь приехать, то придётся об этом замолчать. Мало у меня надежды на твой приезд, но всё же… Не думай о том, что ты меня огорчишь (при отрицательном ответе), а поступай так, как тебе удобней…

5/V – 12 ч. веч.

Только что обратила внимание, что письмо, написанное ещё 2-го, пришло в Киев только 5-го. Обыкновенно утром опущенные письма я получаю на след, день к вечеру. Л.A. долго, очевидно, держала его…

Сегодня также много работала в саду. Дрожат руки. Физ. усталость притупляет душевную неудовлетворённость. В нашем саду чудесно – не хочется отсюда выходить, вырвалась оттуда домой к 10 ч. Солнце эти дни печёт, я загорела. Нет, не прийдётся выезжать в Одессу, помимо иных осложнений – жара там доймёт.

Слушаю оперу «Наталка Полтавка» в исполнении Петрусенко. Трогательные народные мотивы и свободно льющийся голос Петрусенко – делают эту оперу особенно милой. Наверное, она идёт последний раз в этом сезоне… На 6-е есть у меня 2 билета в русскую драму: «Дети солнца» – прислали из союза. Пойду.

Кисанька, разве я не писала тебе, что К. не смог выехать. Я жду его в начале июня. Он думает остаться здесь на всё лето, хотя относительно этого ещё нет окончательной договорённости. Ему, бедному, сейчас нехорошо. Я начинаю его жалеть… П. ещё не написала. А может быть и лучше не писать? Молчание или ясность, определённость – что для него лучше, сама не знаю.

Кошечка моя, в чём ты можешь быть виновата передо мной? Ты «виновата» только в том, что сумела меня привязать к себе нежной и крепкой любовью, дружбой. Но я благословляю и утешаюсь этой «виной». Ты моё сокровище. Целую горячо. Твоя Мура.

6/V. 1⁴⁵ ночи.

Вернулась из театра, смотрела пьесу Горького «Дети солнца». Оставила настолько тяжёлое впечатление, что не могу спать. Играли артисты – совсем прилично. Не понимаю, зачем Горький дал такие изломанные людские образы и столько нездорового! Не могу переносить таких зрелищ и не люблю, когда они вместо воодушевления, бодрости – дают подавленность, кот. (я знаю) будет ещё сильна и завтра. В этой пьесе выпячено то, от чего я сама немало страдаю, а именно: человеческая ненависть, подлость.

9/V. Не хватает времени для выполнения самых обычных дел. Много работаем вместе с Идочкой – «готовимся» к экзаменам. Открываю в ней всё большие способности и невероятную рассеянность, кот. и может подвести на экзаменах.

Я очень часто теперь думаю, что долги и разнообразны были наши жизненные дороги, пока они не скрестились, и почему наша дружба не возникла раньше? Нас «обидели» тем, что встреча состоялась на закате наших дней!..

Очень много работаю на площадке, от лопаты, граблей опухли руки, пальцы с меньшей ловкостью держат перо. Расцветает сирень – дни моего особого праздника; цветут и яблони… Мучит меня, что я не высылаю тебе деньги в этот период, когда они тебе необходимы. Если уж ты написала об этом, то представляю, какую ты терпишь нужду… Софе ты, наверное, не особенно рада, и я уж досадую, что просила её зайти – тебе не до неё. Кроме того, это сомнительная связь.

Кисанька, не нервничай по поводу сделанных тобой ошибок в сборнике, – там, очевидно, столько твоего знания и умения, что без тебя сборник навряд ли вышел бы…

14/V.

Переданная книга «Путешествие на край ночи» – мне знакома, я её уже читала когда-то и где-то. Не у тебя ли прошлым летом? В выходной вышлю её. «Одноэт. Ам.» достала, так что не беспокойся, кисанька, розысками её. Мне очень нравится стиль авторского изложения, и подобные (свежие, непосредственные) описания впечатлений от той или иной страны я «обожаю». (К слову, выражение «ароматный», «аромат» – исчезло уже из моего лексикона). Не имея возможности самой путешествовать, я вдумываюсь в каждую фразу такого повествования. Фантазия создаёт свои картины. Вот напр., я давно уже нарисовала вид Волги и, конечно, действительность перетасует, изменит воображаемую картину…

Через 6 дней начнутся Идусины экзамены. Девчёнка извелась, значительно похудела, исчез аппетит… а по украинскому всё же плохо. Переэкзаменовка испоганит лето, не даст ей требуемого отдыха. Волнуюсь; нервничает и она. Плачет из-за всяких пустяков.

Софины рассказы о тебе – ничего мне не дали. Она не могла передать тех подробностей, кот. замечает только любовный взгляд. Основное, что услышала: «Кс. Порф. очаровательный человек (ещё бы!), воспитанная, культурная, прелестная женщина!» Много прилагательных и ничего существенного…

18/V.

Моя родная, любимая Кисанька!

В сегодняшнем письме К-к восторженно говорит о встрече с тобой (…«поворачиваюсь и вижу, знаешь кого? – хотя и незначительную, но часть тебя – это Кс. Порф.»…) Он сказал, что кто-то живущий с тобой в одной квартире сдаёт на 3 м-ца комнату! Неужели Вас. Вас.? А может быть Ант. Мих.? Кисанька, было бы чудесно, чтобы К-к занял эту комнату, я бы переехала туда на это время и оставалась бы всё время с тобой. В июле я думаю идти в отпуск. Если это комната В.В., то единств, недостаток её – это прохождение через комнаты Лид. Ал.

Всё было бы настолько хорошо, что я заволновалась от одного предвкушения этого времяпровождения. Навряд ли выполнимо и поэтому, голубка моя, немедленно напиши, как обстоит дело. Что-то во всём этом не так ясно и просто, иначе ты написала бы уже мне в своём вчерашнем письме. Одно знаю, что из своего отпуска не меньше 2-х недель (жалкий срок) должна побыть с тобой. Напрасно ты «отдаёшь» так легко всё моё время К-ку. С ним я хочу побыть, но не за счёт нашей встречи…

Я вообще нахожусь в смятении. Вчера инспектор города предложила взять директорство большой новостройки при экспериментальном заводе. Завод построил большой особняк для дошкольников. Уже с месяц ищут крепкого «администратора» (ты не любишь это слово!). Дают, в обмен на мою комнату, комнату в городе. Если директор завода согласится принять меня с тем, что в конце июля даст отпуск – я соглашусь. Навряд ли, конечно, заводу есть смысл брать работника и с самого начала отпускать его на 1½ месяца. Это единственное условие, кот. я ставлю. Остальное за меня было сказано инспектором, т. е. комната и персональная ставка. Оставаться и на зиму у себя – невозможно, но я настолько привыкла к своему учреждению, что не могу себя представить в другом месте…

19/V.

Кисанька, родная голубка! Я всё в том же смятении – не знаю, как быть? Сегодня видела этот вновь отстроенный «дворец», кот. дают мне в заведыванье. Это прекрасное сооружение. Какая красивая может здесь развернуться работа. У меня зачесались руки.

Для перемены комнаты директор выделил только 2 тыс., конечно, за эту сумму я ничего не сделаю. А ведь для меня это основное. Кроме того об отпуске не может быть и речи. Я бы могла напрячь свои силы и работать без отпуска ещё год, но без уверенности, что изменю к лучшему положение своей семьи – у меня не будет нужной бодрости. А такой уверенности у меня нет. В то же время я уж начинаю мечтать о той прекрасной работе, кот. провела бы там. Директор сказал, что по делам сада я буду часто ездить в М-ву и Лен-д. Если я останусь в Киеве, то лучшего места не следовало бы и желать. В этом же здании мне предлагают отстроить комнату, где я смогу жить, но переходить на жительство в учреждение не дают.

Я продолжаю ещё надеяться на переезд в М-ву. Но ведь это же химера! Как я устроюсь в М-ве с больной старушкой?

Самое скверное, что не получу ни твоего, ни К-ного ответа. Завтра дам ответ, отвечу отказом. Голова раскалывается от сомнений, правильно ли поступаю. Прекрасно сознаю, что в своём учреждении я – конченный работник. Сегодня ночью не спала, всё сопоставляю и взвешиваю и ни к чему не прихожу. Эта ночь предстоит такой же. Столько всяких шероховатостей, что трудно принять какое-ниб. решение.

Если б не болезнь моей старушки! То что она сама страдает от сознания своей обременительности (для меня) – меня расстраивает ещё больше и вызывает к ней мучительную жалость. В самом деле, человек прожил свою жизнь, отдавая её детям, а они так скверно заботятся о ней, не могут обеспечить её старость. Видит бог, что я всё делаю, чтобы ей жилось легче, и знаю наперёд, что останусь по-прежнему здесь и всё потечёт по-старому: неприятная работа, лямка её, безысходная тоска, взрывы мучительного отчаяния, доходящие до пределов, и так до старости…

Даже Идочкин завтрашний экзаменационный дебют отошёл на второй план. А в диктовке сегодня она сделала 3 ошибки, и грубых. Уж ночью начну переживать их…

Если приеду в М-ву, поехала бы ты со мной на неделю к сестре? Там, при наличии благоприятных обстоятельств, оставила бы Идочку на Уг месяца. В М-ве ей не будет с нами хорошо. Она будет плохо питаться, я не умею заботиться об этом, а она так похудела, что подпитать её необходимо.

20/V.

Родная, после сумбура 2-х последних дней неожиданно наступило затишье, – я успокоилась, решивши не принимать данного предложения.

Сегодня к вечеру неожиданно появилась мигрень. Я потеряла, как всегда в таких случаях, зрение и была беспомощна – вот это и убедило меня не браться за большую работу, пока не дам своим нервам отдых…

Между прочим, всегда после этой острой 3–5 час. головной боли я становлюсь очень болтливой, что и заставило меня сейчас писать тебе.

Есть много предложений о летнем отдыхе, напр, выезжать с знакомой врачихой в Мацесту, где она, заведуя санаторией, будет иметь комнату. Я с такой силой хочу видеть тебя, что не могу откладывать встречу на неопределённое время. Как только получу отпуск, еду в М-ву. Неужели месяца через 1Уг я буду около тебя?.. Если К-к не достанет комнаты, сможешь ли ты принять меня?.. Сестра усиленно приглашает к себе, предлагает оставить Иду на какой угодно срок. К-к сообщает, что с комнатой ничего не известно. Жить в М-ве вдали от тебя – нелепо. Я еду туда только чтобы быть с тобой…

У Идуси первый экзамен как будто бы прошёл удачно. Самое уязвимое место – это укр. яз. Пройдёт он – ия спокойна за дальнейшее.

[Письмо без даты.]

Завтра будет 4 м-ца, как я уехала из М-вы. Слишком долгий срок разлуки. Я было твёрдо решила приехать к тебе на день, но по размышлении поняла, что сделаю одну из обычных своих глупостей. Быть с тобой 1 день – значит ещё больше раздразнить себя.

Позавчера опять лежала в припадке сильнейшей головной боли. Не успела с утра обойти помещение, как у меня произошла эта ужасная атрофия зрения и 3 часа лежала пластом; было позже мне очень неудобно, но в то время я просто теряла сознание. Вчера же и сегодня здорова и крепка, как всегда, но всё же временами что-то нехорошее делается со зрением. Испытываю ужас, не понимаю, в чём дело, почему прежде чем начинает болеть голова (болит в одном месте) я почти теряю зрение? Не обращаюсь к врачу, я знаю его ответ – «живите норм. пол. жизнью». Отсутствие этого имеет, пожалуй, значение, но не является причиной всех зол. Сейчас нахожусь под страхом, что вот-вот снова начнётся это. В Киеве душно, нет дождей.

Я уже решила окончательно, что на лето не буду строить планов о переходе на др. работу (эти планы меня очень волнуют), но директору того завода, куда приглашают меня, очевидно, уж очень расхвалили меня, и он без конца звонит в ГорОНО с просьбой повлиять на моё решение. Вчера я говорила с ним по телефону, он соглашается ждать до августа-сентября, но чтобы я с осени брала эту работу. Пока что пришлось пообещать помочь ему оборудовать это большое помещение. Обещание опрометчивое, т. к. за себя теперь нельзя ручаться, и я уже очень боюсь напрягать себя. Хоть бы поскорей отпуск! Если директор догадается заплатить мне за проводимую работу, я подработаю к отпуску. Снова пишу в Союз (как и в прошлом году), чтобы вместо курорта дали деньгами…

Непременно хочу с тобой выехать в лес к сестре, там нашли бы комнату и недели 2 пожили бы среди природы.

Итак, я жду ответа от К., сможет ли он взять комнату В.В.? Он бы рад, но как никогда ему круто в денежн. отношении; раньше он гораздо больше зарабатывал, а теперь всё труднее «халтурить», и он сидит без денег.

Завтра у Иды экз. по арифметике, а 29-го самый опасный – украинский. Русский яз. сдан на «хорошо». В диктовке пропустила только одну букву.

25/V.

Только что получила твоё 2-е коротенькое письмо (карандашом). Значит ты хочешь и ждёшь моего приезда. В этот приезд я должна до краёв насладиться твоим обществом. Я съумею (применю «женскую хитрость») успокоить ревность К-ка. Меня смущает и будет очень связывать хождение через комнату Л.A. Это единственный недостаток этой клетушки. Неужели там негде поставить кровать? Одним диваном мы не помиримся, и он будет постоянным «яблоком раздора». Л.A. не собирается ли выезжать на лето?.. Никогда, никогда не ожидала я с таким страстным нетерпением своего отпуска, как в этом году… Отними у меня надежду на отпуск – и мне просто нечем жить.

Сестра приглашает Иду на месяц – это хорошо, однако беспокойство за неё лишит меня полного покоя. Она своенравна, строптива, сестре будет трудно совладать с ней. Знаю, что без неё буду очень скучать, хотя смогу не больше одного раза навестить её. Дорога от М-вы к сестре стоит 20 р. в два конца.

Денег надо – уйму! Если Союз не поможет – сяду на мель, а надежды на него мало: я поздно подала заявление, все ресурсы его использованы. Жаль, потому что там раздавали деньги щедро. Напрасно я скромничала, вернее, забыла напомнить о своём желании.

Я уже тебе писала, что директор согласен ждать меня до осени. Завтра иду к нему, может быть, он переменил своё намерение. Здесь сейчас я получаю 460 р., осенью с ликвидацией «образцовых» д/с – у меня будет только 200 р. Там же я ещё не говорила о своей ставке, но инспектор предупредил его, что мне прийдётся дать персональную ставку, и я расчитываю на… 500!

Буду я и М-ве подыскивать работу с комнатой. Мама предложила такой вариант: если я хочу переехать в М-ву, то она приглашает на жительство в Киев брата с семьёй из Жмеринки, а он, располагая этой комнатой, сможет переменить её на большую. Если брат согласится (он хотел переезжать в Киев – надо отдавать дочку в ВУЗ), то я буду спокойней за маму, т. к. она на правах хозяйки принимает их к себе, а не они её. Это имеет (для невесток) существенное значение, т. к. только благодаря маме они смогут переехать сюда. Перед отпуском напишу об этом брату. Другой перестал присылать деньги. Я уже начинаю возмущаться и прихожу к выводу, что я не должна церемониться с ним. Не знаю, почему он решил (он состоятельней нас всех), что только я одна должна содержать маму.

Трепещу от боязни, что какое-либо осложнение помешает мне с 15/VII уйти в отпуск. А помешать может многое: не найду заместителя, не подберу штат педагогов для своих уходящих в отпуск, начнётся ремонт помещения, не выдадут вовремя профотпускных (теперь деньги дают с опозданием), заболеет мама и проч. и проч. Эти дни маме легче.

Кажется, охватило всё деловое.

Кисанька, кто смеет «упрекать» в чём-то Ол-ку? Каждый живёт по-своему, она своим образом жизни никому не приносит вреда (обществу). Перестань же мучиться этим. В тебе говорит «обывательщина», – извини за это слово. Я уважаю её за эту «смелую» своеобразность. Работать в учреждении она всегда успеет, так же как и стать спокойной женой. Ол-ка – прелестна. Все твои терзания начинаются недовольством образом жизни Ол-ки, но в данном случае надо пошире смотреть на вещи. Ещё говорю – прости за нравоучения, извини, извини если они тебе не нравятся…

28/V.

Одновременно получила 2 письма – твоё и К. Содержанием они приблизительно одинаковы, т. е. и ты, и он обсуждаете возможности летнего отдыха. Сегодня не думала писать, хотела ответить ещё вчера, но чувствовала себя плохо, а сегодня, после бессонной ночи, я еле соображаю. Спала часа 4 – не могла уснуть.

К-ком очень недовольна, зачем он хочет «спихнуть» на тебя поиски комнаты? – а это я поняла из вчерашних писем. Я зла на него, и в эту минуту вообще не хочу никаких «комнат». Если я приеду в М-ву, то надеюсь, что ты меня примешь на недели 2, а дальше при благоприятных обстоятельствах (твоя работа) поедем к природе, к сестре. Канитель с К-ком мне начинает уже надоедать. Скучно с ним… Да, а у тебя с ним я не хочу уже жить. Буду чувствовать себя неудобно. Жить одной около тебя – это счастье. Меня взбесило, что он полагается на твою помощь. В своих летних планах я не брала тебя «осью», на кот. хотела повесить тяжести по организации отдыха. О, пожалуйста, не пойми меня так, мне страшно неудобно от одной мысли, что у тебя может зародиться такое мнение. Может быть, К-к себя вёл не совсем тактично в этом отношении, он бывает бесцеремонным, за что его презираю. Я хочу пожить с тобой, стремлюсь к этому, мне необходимо повидать тебя, но если какие-ниб. возникнут затруднения, в большей мере, чем приём гостя, то я, конечно, не смогу при таких условиях повидаться с тобой. Идусе необходим дерев, воздух, и я думаю, что она найдёт его у сестры; мне же не нужна дачная обстановка. Мой отдых наступит с уходом и с отъездом из Киева – поправляться мне не надо…

29/V. 11 ч. веч.

Кисанька моя любимая! Мне понравился снимочек, он правдиво передаёт твой облик, я его пришлю в следующем письме. А может быть разрешишь его оставить у себя?..

Твоё состояние – меня угнетает, эта душевная муть грозит стать постоянной. В прошлом году ты радостней смотрела на мир. А может быть попросту скрывала от меня? Это ужасно, до чего люди могут сами себе отравлять жизнь. У меня эти упадки коротки и как-то потеряли свою прежнюю страстную остроту, а вот ты, моя детонька, захвачена ими посерьёзней… С большой грустью думаю, что мой приезд не внесёт покоя, не даст равновесия. По своей наивной глупости вначале я верила, что смогу успешно помочь тебе бороться с этой мутью. Теперь я уж не думаю по-прежнему, вот почему я поняла, что моё значение слишком мало…

Твоя (ничего не говорящая) записочка в письме К-ка мне была особенно приятной и милой. Он правильно понял твоё значение для меня. Ревность свою сейчас скрывает, но она проглядывает. А всё-таки он скучный, неинтересный и временами не совсем благороден в своих поступках (напр, я уверена, что прочитал бы чужое письмо). Вообще, сделай удовольствие, пореже встречайся с ним. Не надо «умиляться» его «любви» ко мне, её, в следуемом понимании, нет. Прежде всего чувственность. Для роли любовника (не люблю этого слова) он хорош… Вот написала так о нём и сделалось неприятно, хотя я и не ошибаюсь.