Текст книги "Эльфийский талисман, повесть о двух городах (СИ)"

Автор книги: Николай Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Часть третья. Глава четырнадцатая. Оборванный след

– Ко-ко-ко, хозяйка! – поскреблись за дверью. – Позволь отвлечь тебя от литературных трудов или государственных дел… Чем ты там сейчас занимаешься?..

– Мило! – улыбнулась Аройу та Вирми. – Входи, Мило!..

В кабинет Её Светлости проскользнул шут в красно-белом трико и трёхрогом колпаке с бубенчиками – два рога обозначали ослиные уши, а третий – ослиный же хвост. В руке шут держал короткую деревянную палку, увенчанную уменьшенной копией его собственной головы. Трижды перекувырнувшись, так что бубенчики мелодично зазвенели, шут преклонил колено в шаге от письменного стола.

– Ко-ко-ко! – снова пропел он. – Оторвись от дел, хозяйка! Там опять притащился этот… главный твой по допросам и пыткам, и прикинь – притащил одежонку для твоего очередного красавчика. Не иначе, сорвал с кого-то, ко-ко-ко! Ты же знаешь, он это дело любит. Да такую чудную… Живи вечно, как «ЗвёздноРождённые» – век такую не увидишь. Коротенькая, словно для толстого ребёнка сшита, и вся такая расписанная, да разрисованная… Не поверишь, ко-ко-ко – завидую…

– Та Ужчи? – переспросила Аройу та Вирми. – Ну, наконец-то…

Выйдя из-за стола, крохтарийская р_а_н_узакрыла лежавшую перед ней рукопись. Шут успел прочесть лишь украшенную виньетками надпись на первом листе: «Эсани и Клису, драма в трёх действиях». Упомянутое открытие шут предпочёл не комментировать – способная посмеяться над собой и придворными, прекрасная хозяйка Висячей Реки приходила в ярость, слыша насмешку над собственными сочинениями. Шуту не хотелось в очередной раз объяснять, что любому виду смертной казни он предпочёл бы естественную смерть от старости.

По салону, примыкавшему к кабинету, нетерпеливо прохаживался Сато Кетахи та Ужчи – полный, неестественно бледный, пожилой шайо с залысинами, начальник Особой, тайных и розыскных дел Канцелярии Её Светлости. Увидев хозяйку Висячей Реки, сопровождаемую шутом и служанками, он поклонился, прижав правую руку к сердцу. Распространяя густой запах уксуса, местами запачканная глиной, на столе лежала Володина камуфляжная куртка.

– Это она и есть? – спросила Аройу та Вирми, брезгливо приподнимая рукав.

Та Ужчи снова поклонился. Обступив стол, обе служанки и шут принялись изучать незнакомый предмет одежды.

– Как странно она выглядит! – перебивали друг друга девушки.

– Какой необычный покрой!

– А материал?

– И расцветка! Вы только посмотрите, госпожа, какая чудная расцветка!.. Её, наверное, специально раскрашивали, после того, как сшили…

– И такая коротенькая!.. Вы только посмотрите, госпожа! Совсем нет петелек для пояса… И такая мелкая металлическая окантовка.

– Это, наверное, золото?..

– Ты что, глупенькая? Золото не такое…

– Госпожа! – предложила одна из девушек. – А пусть её Мило наденет?

– Что вы!.. Что вы!.. – непритворно перепугался шут. – Я лучше посмотрю её со стороны, на ком-нибудь другом, ко-ко-ко… Пригласите лучше та Лакто. Он у нас красавчик, обновки любит, вот пусть и покрасуется…

– Ой, смотрите, госпожа! – продолжала девушка. – Вот эти две штуки… Они, похоже, друг в друга вставляются…

– Так! – приказала Аройу та Вирми. – Сделай это ещё раз, Тилу…

Повинуясь госпоже, служанка соединила две половинки молнии – та застряла, пройдя несколько сантиметров. Наклонившись, хозяйка Висячей Реки брезгливо тронула ещё одну молнию – на кармане.

– Попробуй-ка расстегнуть её, Тилу!..

Следующим распоряжением Аройу та Вирми отрядила шута в кабинет – принести известную ей папку. Стоя у стола, крохтарийская рану долго рассматривала найденную в кармане куртки фотографию, сравнивая её с рисунками Малькааорна. На фотографии знакомый хозяйке Висячей Реки темноволосый парень обнимал светловолосую девушку с короткой стрижкой.

– Какая тонкая работа! – перешёптывались за спиной девушки. – Сколь велико мастерство художника, сумевшего нарисовать это!.. И, смотрите, госпожа! Во всех подробностях…

– Оставьте нас! – распорядилась Аройу та Вирми.

Дождавшись ухода шута и девушек – девушки привычно присели, а звенящий бубенчиками шут сделал двойное сальто, хозяйка Висячей Реки обернулась к та Ужчи. Всё это время начальник Особой Канцелярии терпеливо ждал, стоя поодаль.

– И ваши аудиторы этого не нашли? – спросила Аройу та Вирми.

– Простите, моя госпожа! – поклонился та Ужчи. – При всём уважении к вам, позволю себе заменить, что мои аудиторы – не портные. А тут, извольте видеть, нужен не только портной, но и механик…

– Хотела бы я побывать в стране, где такое носят!.. – наморщила носик Аройу та Вирми. – Но прежде, мой милый та Ужчи, нам следует услышать твой рассказ.

– А рассказывать-то особо и нечего, моя госпожа! – ответил начальник особой канцелярии. – Теми Висахи, сержант городовой стражи отправился на побывку в деревню. И, на устроенном в его честь празднике увидел в этом одного из местных парней. Вашим распоряжением с рисунков Малькааорна были сняты копии, по возвращении сержант доложил начальству, в деревню был послан отряд…

– Твой сержант, очевидно, глуп!.. – заметила Аройу та Вирми. – Он должен был скакать в Крохану, и доложить немедленно…

– Виноваты, моя госпожа! – согласился начальник Особой Канцелярии. – Скажу в оправдание, что прямо на празднике сержант подпоил парня, выяснив, что этот странный кафтан ему продали двое на ярмарке в Равиране. По словам парня, подтвердившимся во время допроса, эти двое пришли сверху на маломерном судне. Они явно чего-то боялись. Парень так же считает, у них на судне был пленник…

– Считает, или был? – переспросила Аройу та Вирми.

– По несчастливому совпадению, через Равиран проезжал купец Онри Телихи Велинар, по прозвищу Толстяк Онтиха, – продолжал начальник особой канцелярии. – Про него давно поговаривают, что он «завозит» людей. Несколько раз, арестованного, его доставляли в городской суд, но доказать ничего не смогли.

– В моих владениях «завозят» людей, и я об этом ничего не знаю… – возмутилась хозяйка Висячей Реки.

– В настоящий момент это не более чем обвинение, к тому же недоказанное, моя госпожа! – возразил та Ужчи. – Парень так же показал, что его провели на судно – те двое хотели продать ему штаны похожего же покроя и странно короткие сапоги со шнурами. Тогда он и обратил внимание на запертую носовую надстройку. На наше несчастье, именно в этот момент заявился Толстяк Онтиха, и парня выставили…

((с)Atta, Москва, «Эльдамире (Эльфийский талисман)», все права защищены)

Оставшись одна, хозяйка Висячей Реки несколько раз прошлась по салону, глядя то на куртку, то снова и снова рассматривала фотографию. «Симпатичный мальчик! – подумала она. – К тому же, теперь я точно знаю, что это не выдумка старого плута…».

– Господа Этло та Тиви и Гико та Маин! – ударил в пол жезлом мажордом.

Двое вошедших вельмож поклонились крохтарийской рану.

– Прежде ты, мой милый та Тиви! – начала Аройу та Вирми, беря со стола один из листов, оставленных начальником Особой Канцелярии. – Здесь приметы двух человек на маломерном судне. Судно они, наверное, бросят, но сами никуда не денутся. Пусть твои «мастера искры» не спят всю ночь – разошлите это описание городам и землевладельцам, в первую очередь находящимся ниже по Вильсаве. Задержать, допросить, доставить. Предполагается, что эти двое «завозят» людей – достаточное основание для ареста…

– Госпожа моя! – та Тиви, старшина корпуса «мастеров искры» бегло просмотрел переданный хозяйкой Висячей Реки лист. – Почему вы считаете, что они отправятся по Вильсаве? Имея маломерное судно, было бы удобнее спуститься вниз по Веху…

– Потому что «владельцы земель, городов и дорог» знают немного больше, чем их подданные, мой милый та Тиви! – улыбнулась Аройу та Вирми. – Не думаю, что они рискнут снова сунуться в эльфийские владения. Но, на всякий случай свяжись с «Форумом Кирелиса» – у твоих «мастеров искры» там наверняка есть знакомые.

– Угодно Её Светлости! – поклонился та Тиви.

– А тебе и твоим ярыжкам, мой милый та Маин, следует поискать этих людей в городе, – продолжала Аройу та Вирми. – Если та Ужчи прав, они могут отсиживаться у нас, чувствуя себя в безопасности. Разубеди их в этом… Заодно опроси купцов и судовладельцев – вдруг кто-то из них нанялся, или устроился пассажиром на судно, идущее в «Ключ Аройу».

– Угодно госпоже! – поклонился та Маин. – Осмелюсь спросить: ваш приказ относительно не говорящих по-вехтарийски чужеземцев…

– Остаётся в силе, – нахмурилась красавица-рану. – Доверю тайну лишь тебе одному, мой милый та Маин: одного из этих чужеземцев разыскиваемые могут удерживать в качестве пленника. Пусть твои люди проверят и Верхний Порт – не продавали ли кого-то на Острова…

– Угодно Её Светлости!.. – снова поклонился та Маин.

– Ко-ко-ко!.. – снова сунулся в дверь шут, стоило обоим вельможам удалиться. – Не слишком уж много внимания ты уделяешь россказням старого плута Малькааорна? Так и так, он вне закона, его непременно поймают, когда в Королевстве Приморских Эльфов восстановится порядок. Лучше подумай, что делать с эльфийскими беженцами? Их у тебя всё прибывает, кормить их нечем, да и твоя Крохана – не резиновая, ко-ко-ко! А «ЗвёздноРождённым» Государям может не понравиться, если с их братьями по крови обойдутся слишком равнодушно или… ко-ко-ко, слишком сурово…

– Их я отправлю вниз по Вильсаве, мой милый Мило! – ответила Аройу та Вирми. – Как бы то ни было, здесь они задерживаться не собираются. Лучше расскажи: сам ты узнал хоть что-нибудь?..

– Что может узнать дурак, ко-ко-ко! – пропел шут, делая очередной кульбит. – Это вы, «возвышенные», да «блистательные», парите в заоблачных высях. А мы, дураки, держим ухо к земле. Хочешь удивиться? Изволь: вся Река болтает, будто при Осконском дворе появилась таинственная красавица… ко-ко-ко!.. Похоже, она из тех, кого ты ищешь…

– Осконская красавица нам недоступна, Мило! – вздохнула Аройу та Вирми.

– Тогда хочешь ещё загадку? – продолжал кривляющийся шут. – Почему, возвращаясь из Оско, книжный червяк та Гайси совершил путешествие на купеческом судне? У него же были подставы вдоль всего Приречного Тракта, ко-ко-ко?

– Та Гайси ездил в Оско? – нахмурилась хозяйка Висячей Реки.

– Не в том печаль, что он ездил, ко-ко-ко, – кувырнулся шут. – И та Гайси и живущий в Оско Илома та Арли принадлежат ордену святого Викушти. Рука руку моет. А вот с чего вдруг он вернулся столь необычным способом? Прежде за та Гайси не водилось привычки якшаться с простолюдинами…

– Подожди!.. – начала Аройу та Вирми.

Именно в этот момент в дверях снова появился мажордом.

– Госпожа моя! – торжественно начал он. – Встречи с вами испрашивает Райнэ сын Атальморна из Клана Поющей Птицы, принадлежащий Королевству Острова в Лазури…

Глава пятнадцатая. Поцелуй фортуны

– Надь! – спросил зашнуровывающий туфлю Юра. – А ты ему… э-э… веришь?

– Юр, ты опять? – причёсывающаяся Надя оторвалась от телефона, заменявшего ей зеркальце. – Ну, сколько можно тебе говорить? Мы выручили человека… И ведь, заметь – в самом деле, без дураков, выручили. А человек, в свою очередь, выручил нас. Я уж не говорю о том, чтобы побольше узнать об этом городе и об этой стране. Да и сами, без него, Аню мы как найдём?..

– Я понимаю, просто… – привычно замялся Юра. – Мне не нравится как он… э-э… на тебя смотрит…

– Ревновать изволите, молодой человек! – пропела Надя, откладывая телефон. – О, господи, ну почему вы все такие?.. Лучше посмотрись, волосы пригладь… Не хватало, помимо всего прочего, чтобы мне пришлось за тебя стыдиться…

Взяв из рук девушки телефон, Юра послушно пригладил взлохматившиеся волосы. Прежний москвич-турист исчез – с экрана на Юру смотрел вполне здешний, не слишком богатый молодой горожанин с типичной «норийской» белобрысой физиономией. Надевающаяся через голову белая, грубоватой ткани рубаха со шнуровкой у горла, выцветший кафтан-безрукавка с продетым в петельки кожаным поясом, мешковатые штаны, простёганные ремешками чулки и остроносые кожаные туфли. Всё добротное, даром что с чужого плеча – локти рубашки покрывали заплаты, каблуки туфель заметно стоптаны. Приходилось утешать себя тем, что магазинов готовой одежды, как и обуви, здесь не существует – то и другое шилось на заказ, стоило очень дорого, а сам пошив занимал время.

– Ты вспомни, как признавался в любви к Ане и плакал, рисуя всякие ужасы, способные с ней случиться, – продолжала убеждать Надя, поправляя молодому человеку воротник. – А что до меня, то мне сейчас меньше всего хочется крутить романы. В конце концов, я врач и… Мне страшно, Юра! Здесь всё чужое, и ты не представляешь, как мне порой бывает страшно…

Договорить она не успела – стук в дверь вспугнул ворковавших под крышей голубей. Москвичи занимали одну-единственную, хотя и просторную комнату – дешёвую, поскольку она находилась на шестом этаже, под самой крышей из положенной на стропила черепицы. Прикормленные прежними жильцами голуби залетали сквозь слуховое окно, далеко внизу виднелся похожий на неподвижное тёмное зеркало Вех, над которым плыли белые облачка. Пахло сеном, нагретым на солнце кирпичом и, что было не слишком приятно, голубиным помётом.

– Просыпайся, красавица! – послышался за дверью знакомый нагловатый голос. – Будешь столько спать, не увидишь, как спасённый тобой «смиренный» на глазах у всей Кроханы превратится в «достойного»…

– Это Ратки! – объяснила Надя. – Подожди, я открою…

Юра сунул руку в карман, где лежали, сцепленные вместе, ключи от московской квартиры и переданный ему Альбертом брелок с автомобильчиком. Кажется, эта связка, да мобильный телефон, были единственным, что напоминало о доме и оставленной в горах «Кошке Ми». Тем временем Надя отодвинула засов – ворвавшийся в комнату Ратки был великолепен. Не ношеный, как у Юры, а новёхонький, синий с вышивкой, кафтан, кожаный пояс и штаны с болтающимися кистями, лихо заломленная на правую бровь шапочка-будёновка… В руках «кандидат в мастера» держал пышный букет цветов.

– О, да ты не спишь, красавица! – воскликнул Ратки, скользнув взглядом по Надиной груди. – И прекрасна, как эти мерелы, что рискуя шкурой, я нарвал в университетском саду. Святой Гунташ, что я несу… Ты в дюжину дюжин… Нет, в тысячу дюжин раз прекраснее.

По мнению Юры, в поднесённом Ратки букете не было ничего красивого – три полураскрывшихся цветка с луковицами, напоминающие земные тюльпаны, с лохматыми жёлто-белыми лепестками. Он отвернулся, чтобы не видеть Надю, зардевшуюся, словно заря.

– Это мне? Напрасно вы так, Ратки! Мне и поставить некуда…

– Жестокосердная! – притворно обиделся Ратки. – Пробраться в университетский сад, едва не быть схваченным сторожем, покусанным собакой, улепетнуть от разгневанных школяров… И что я получаю, вместо восторженного поцелуя? Узнаю, что это чудо, эти прекрасные цветы некуда поставить! Пошли своего приятеля вниз, пусть подтибрит у домовладелицы кувшин или плошку…

На ведущей вниз деревянной лестнице, по пролёту на этаж, Юра привычно оказался последним. Скрипучие ступеньки, потемневшие от времени столбы с опорными балками, непривычно длинные и широкие, тянущиеся вдоль всего фасада открытые балконы… Внизу, всё ближе и ближе, лежал выложенный каменными плитами двор с фонтанчиком посередине – вокруг толпились хозяйки с вёдрами. С трёх сторон двор окружали стоявшие стена к стене дома – словно вокруг двора-колодца в Санкт-Петербурге. С четвёртой, открытой виднелся Вех с покрытыми зеленью островами и крошечными корабликами. Пахло дымом и подгоревшей кашей, слышались басовитые мужские голоса, женская ругань и детский плач. Надина холщёвая косынка и коричневая юбка мелькали этажом ниже, перед глазами снова и снова оказывалась широкая спина Ратки… Юра был рад, когда они наконец-то оказались на улице.

После наблюдаемых с километровой высоты просторов было немного странно, спустившись на каких-то на шесть этажей, обнаружить не слишком широкую реку, неспешно текущую меж стиснутых каменными парапетами берегов. Четырёх– и семиэтажные дома под черепичными крышами, высаженные вдоль набережной деревья, толпы народу, фургоны и экипажи, пришвартованные у набережной суда, покачивающиеся на мелкой волне. У крыльца стояла пролётка с опущенным верхом над кожаным диванчиком и с мужичком на козлах в напоминающей блин широкополой шляпе. В пролётку была впряжена похожая на Фру-фру смирная, негромко пофыркивающая лошадка.

– Прошу, красавица! – галантно подав руку, Ратки устроился на заднем сиденье, рядом с девушкой. – А тебе, приятель, вперёд, на козлы. Места, сам видишь, не много, да и обзор оттуда лучше…

– Пере… – задохнулся от ярости Юра. – Перебьёшься!..

– Да, Крылатой Заступницы ради!.. – хохотнул Ратки. – Оставайся или следом чеши… Тут движение не слишком быстрое, можешь и догнать, ха-ха-ха…

Перед глазами Юры всё поплыло. Снова припомнились бесчисленные насмешки – ребята в институте, Альберт, Володя… Впрочем, последний шуткой, вовремя сказанным метким словцом поставил бы наглеца на место. А он…

– Вылезай! – сиплым от бешенства голосом крикнул Юра.

– Что? – желая показать удивление, Ратки даже привстал с сиденья. – Меня гонят? Меня, из мной же нанятого экипажа?..

– Вылезай! – снова крикнул Юра.

Слов не хватало катастрофически – поэтому он попросту схватил наглеца за полу кафтана. Тем временем возница легонько ударил лошадку вожжами по крупу – не ожидавшего сюрприза «кандидата в мастера» попросту выволокло из пролётки. Оба растянулись на мостовой, вот только Ратки вскочил первым. Скулу словно ожгло огнём, едва поднявшись, Юра снова оказался на земле, ударившись спиной о колесо. Тем временем потерявший шапку, серый от уличной пыли, подрастерявший прежний шик Ратки отводил руку для нового удара.

– Стойте! – выскочив и пролётки, Надя встала между дерущимися. – Прекратите! Вы оба!.. Послушайте, я никуда не поеду… Да, вы с ума сошли!..

– Ничего не поделаешь, – обратился Ратки к начавшей собираться вокруг толпе. – Таково желание красавицы… Верно я говорю, друзья?

Начавшая собираться толпа разразилась жидкими аплодисментами. Отряхнувшись и подобрав сбитую шапку, «кандидат в мастера» взобрался на козлы. Беря с него пример, Юра подал руку Наде – та лишь отодвинулась, заметив по-русски:

– Юр, мне стыдно…

Движение на набережной и в самом деле, оказалось очень оживлённым. Сидевший на козлах Ратки то и дело оборачивался, указывая на очередную местную достопримечательность.

– Дворец Её Светлости! – объяснял он, показывая на стоявшее на противоположном берегу длинное четырёхэтажное здание. – Отсюда Её Светлость Аройу Рамахи та Вирми, высоконаречённая рану та Вильса и та Крохтари правит городом и страной. Тебе не страшно, красавица? А то я, честно признаться, порой боюсь проходить мимо…

– Она такая жестокая? – Надя наморщила лоб в поисках нужного слова. – Настолько, что опасно проходить мимо её дворца?

– Да что ты, красавица! – рассмеялся Ратки, глядя на опасливо поглядывающего назад возницу. – Её Светлость самая мудрая, справедливая и прекрасная правительница на свете. Я её однажды, как тебя видел – стоит эдакая красавица на балконе, в бело-голубом платье, с серебряными звёздами в волосах… Просто не забывай, что она – хозяйка Висячей Реки, тогда как мы всего лишь её верноподданные. Как бы мне хотелось стать придворным мастером! Кто знает – вдруг я ей понравлюсь…

Юра посмотрел поверх Надиного плеча – дворец Её Светлости тянулся вдоль противоположной набережной без малого на километр. Примыкающие к стенам колонны, длинные – во весь фасад, увитые плющом балконы, цветные шестиугольные окна, а на ломаной черепичной крыше настоящий лес из башенок и маленьких домиков. Несколько увенчанных антеннами башен поднимались над дворцом тонкими белыми свечками. К набережным напротив дворца не было пришвартовано ни одного судна – зато вдоль кованой металлической ограды двигались уже не пролётки и фургоны, а кареты и непривычно пёстро выглядящие всадники.

– Придворные? – спросила Надя.

– «ЗвёздноРождённые», – объяснил Ратки. – Последнее время многовато их стало, и в городе, и перед дворцом. Смотрят на тебя хуже, чем школяры или «блистательные», но такое впечатление, что им попросту нечего жрать. Сам-то я у тётушки был, но мне рассказывали, как один прямо на мостовой в обморок хлопнулся. Кинулись помогать, а он тощий… Кожа, да кости…

– Может быть, у них какая-то болезнь? Эпидемия? – предположила Надя.

– Кто их разберёт, красавица! – рассмеялся Ратки. – Это же «ЗвёздноРождённые»… А вот и храм святого Викушти, святого покровителя нашего города. Сама-то ты под чьим покровительством? У нас святой добрый, вот только при святом Викушти находится университет, а школяры нашего брата-мастерового… Скажем так, недолюбливают… Сколько раз мы с ними стенка на стенку сходились…

Минут через десять пролётка остановилась перед пятиэтажным зданием с протянувшимся вдоль фасада балконом. Перед крыльцом переминалось с ноги на ногу несколько парней, одетых не менее ярко и пышно, чем Ратки. Чуть в стороне стояли пожилые мужчины и женщины, даже несколько стариков. Ещё дальше под присмотром дуэньи ворковала стайка пышноволосых девушек.

– А вот и наша управа! – воскликнул Ратки, спрыгивая с козел. – Привет, ребята! Не ждали? О, дядюшка Ресо Кевихи! Познакомься, красавица! Вот он, старый хрыч, обещавший поднять меня забесплатно, а вместо этого весь вечер просидевший в трактире. Впрочем, зла за это я на тебя не держу, дядюшка. Если бы не ты, мне никогда не познакомиться с такой красавицей и её совершенно лишним, но до Руаха ревнивым приятелем…

Ни москвичи, ни Ресо Кевихи – старый толстяк с кустистыми бровями и похожей на лопату широкой сивой бородой, ни окружившие Ратки парни не успели ответить. Появившийся на крыльце полный важный господин со свитком в руках принялся называть имена – вместо обычного в таких случаях «я» каждый из парней делал шаг вперёд и кланялся. Убедившись, что все присутствуют, полный господин пригласил всех в гостеприимно распахнутые двери.

– Только не отставать, красавица! – отделившись от прочих парней, Ратки снова оказался рядом с Надей. – У тебя такие шикарные волосы. Выручи меня ещё раз, прошу тебя!.. На руках носить буду…

При последних словах в глазах у Юры потемнело. По широкой лестнице присутствующие – в том числе и москвичи, поднялись в просторное, освещённое двумя рядами окон помещение, напоминавшее одновременно и зал суда, и парикмахерскую. Длинный, крытый синим сукном стол, семь судейских кресел с высокими спинками – у кресла в центре спинка заметно выше, барьер с проходом и скамьи для публики. Перед судейским столом стояли восемь высоких кресел с подлокотниками – на столике перед каждым лежало несколько металлических ножниц, костяных расчёсок и сложенных полотенец, тазик и узкогорлый кувшин.

Сидя на скамье, между Надей и подрёмывающим дядюшкой Ресо Кевихи, Юра смотрел, как переговаривающаяся публика занимает места. За судейским столом уселись семеро исполненных важности господ – вместо судейских мантий на них были длинные, до колена, вышитые рубахи навыпуск, а вместо париков похожие на тарелки шляпы с ушками. В стороне, за отдельным столиком обнаружился секретарь с пером за ухом – перед ним лежало ещё несколько перьев, чернильница и раскрытая книга. Сидевший в кресле с высокой спинкой председатель трижды ударил в гонг молоточком – шум голосов сразу же смолк. Выстроившиеся перед столом восемь парней – в том числе и Ратки, низко поклонились судьям.

– Собратья! – начал речь председатель. – Сегодня мы принимаем экзамен на звание мастера у присутствующих здесь восьмерых подмастерьев. Каждый из них отдал дань ученичеству и отработал «науку». Но, прежде чем войти в цех, получив право открыть мастерскую, иметь вывеску, нанимать подмастерьев и держать учеников, каждый из них должен показать нам своё искусство. Вот имена этих восьми «смиренных», пожелавших стать «достойными»…

Последовала перекличка, в ходе которой каждый из «кандидатов в мастера» кланялся, сперва судьям, а затем, развернувшись, публике. В кресла перед судьями сели восемь стариков и пожилых мужчин – щёлкая ножницами, орудуя лезвиями и помазками, «кандидаты в мастера» принялись стричь волосы и ровнять бороды. Юре сделалось откровенно скучно – если новый знакомец и в самом деле положил глаз на Надю, то ухаживал он за ней самым неподходящим способом.

– Надь! – шепнул Юра по-русски. – Давай уйдём!..

– Неудобно, – так же, по-русски ответила Надя. – И потом, как мы уйдём? Здесь же не выберешься…

В самом деле, Юра в который раз оказался у стенки – Надя сидела посередине, а возле самого прохода сопел успевший приложиться к бутылке грузный, бородатый Ресо Кевихи. Тем временем «кандидаты в мастера» предъявляли судьям результаты работы – оказавшийся вторым Ратки удостоился жиденьких аплодисментов и нескольких, поднятых вверх правых ладоней. Выбежавшие из боковых дверей мальчики быстро заменили простыни и воду в кувшинах.

– А теперь, собратья, наши соискатели продемонстрируют искусство в создании причёсок для юных красавиц, – начал новую речь ударивший в гонг председатель. – Найдутся ли среди нас девушки и молодые женщины, готовые доверить волосы и красоту нашим соискателям?..

По залу пробежал шёпоток, быстро перешедший в сопровождающийся шутками говор. В дальнем конце, возле входных дверей вскочила одна девушка, в первых рядах – другая. Пробежала распространяющая цветочный запах весёлая толстушка – обогнав всех, она шлёпнулась в кресло крайнего парня справа.

– Похоже, в этом испытании ты не участвуешь, старший подмастерье Ратки Юстахи! – громко сказал занёсший руку с молоточком председатель.

В самом деле, новый знакомец оказался единственным, чьё кресло осталось пустым. В остальных сидели девушки – стоявшие рядом парни, подняв раскрытые ладони, ждали начала испытания. Ратки заметался под доносящиеся смешки.

– Да, есть у меня девушка, есть… – оправдывался он, вызвав новый взрыв смеха. – Просто, она немного стесняется.

Пробежав через зал, «кандидат в мастера» разве что не лёг на собственного дядюшку.

– Выручай, красавица! – запричитал он, оглядываясь на публику и судейских. – Сама видишь, горю! К испытанию не допустят, ещё год в подмастерьях ходить…

– Право, не знаю… – смутилась Надя.

– Ну почему мне всегда не везёт! – вскочив, Ратки едва не вцепился в собственные волосы. – У всех дорогу как кошечка языком вылизала, а я… Выручи, красавица! Ты же выручила меня однажды. Выручи же снова, а я для тебя… Да, я твою комнату цветами завалю, на руках носить буду… Крылатой Заступнице, Айореми Эльдифу сто кисетов ладана сожгу…

– Надь, не надо, – шепнул по-русски Юра.

– Юр, неудобно же… – так же по-русски ответила девушка. – Сам видишь, переживает человек…

«Да, это же игра на публику, шулерство», – хотелось крикнуть Юре. Тянуть Надю к себе или, как тогда, хватать подмастерье за грудки было откровенно неловко – не говоря о том, что он хорошо запомнил предыдущую выволочку. Оставалось в бессилии смотреть, глядя как новый знакомец ведёт Надю к креслу.

– Начали! – скомандовал председатель, ударяя в гонг.

Прежде Юре не доводилось видеть работу парикмахера в дамском салоне, а потому он не мог сравнивать – но даже на его неопытный взгляд, «кандидаты в мастера» не столько стригли девушек, сколько причёсывали. Не было ни машинок, ни фенов – только расчёски и ножницы, непривычно крупные металлические и костяные булавки, цветные ленты… Щипцы для завивки – всем, в том числе и Ратки, время от времени приходилось бегать к жаровне перед судейским столом, меняя остывшие на новые.

– Что он здесь делает? – еле слышно шепнули впереди. – Ратки Юстахи! Его же в том году выгнали…

– Да, словечко за него замолвили, – так же шёпотом ответил другой голос. – Говорят, сам отец-настоятель Святого Викушти…

– За эдакого пройдоху, и рамува заступается? – не поверил первый голос.

– Тс-с…

Первым закончил работу крайний справа парень, соорудивший на голове толстушки нечто вроде завитой розы. Публика разразилась аплодисментами, пятеро из семи судей и добрая половина зала одобрительно подняли вверх правые ладони. Следом закончили работу ещё двое парней – оба соорудили на головах у девушек эдакие смешные бублики. Двум другим девушкам зачем-то вплели в волосы гигантские банты со спускающимися до пояса лентами, волосы ещё одной накрыла тончайшая металлическая сетка. Последняя причёска не понравилась не только Юре – в публике зашикали, четверо из семи судей опустили правые ладони вниз.

Круживший вокруг Нади с булавками в зубах Ратки оказался предпоследним. Сняв с москвички полотно, как и прочие, он поклонился сначала судьям, а затем публике. Публика ахнула, кое-кто даже привстал – семеро судей разом показали раскрытые ладони. Из собственных Надиных и покупных волос – расчёсанные пряди лежали тут же, на столике, Ратки соорудил на голове у москвички нечто, напоминающее сказочную птицу с головой, хвостом и крыльями.

Мальчик, из числа подносивших «кандидатам в мастера» горячую воду и чистые простыни, подал девушке зеркальце на длинной деревянной ручке. Всмотревшись, Надя едва не выронила его, обхватив руками щёки. Вскочивший Юра тяжело опустился обратно на скамью.

«Это называется, ему не везёт… – думал он, глядя на собственные ноги. – Ему не везёт… А почему мне не везёт?..».