Текст книги "Месть убитого банкира"

Автор книги: Николай Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Раньше он не думал об этом, дай Бог, чтобы и потом не ду-мать. Но сейчас такое просто невозможно.

"Нива" свернула на проселочную дорогу и минут через де-сять въехала в небольшую деревню, очень похожую на Карпухино – всего одна улица, домов тридцать, может, чуть меньше. Навер-ное, для бандитских логовищ специально выбираются такие кро-хотные деревеньки. Купили участок, построили дом, обнесли его высоким забором – и никому нет дела до того, что творится за этим забором. Милиции тут нет, а местные жители опасаются свя-зываться с московскими "дачниками". Делай, что хочешь!

Машину покачивало на ухабах, тонкий лед хрустел под коле-сами. Чекмарев резко выпрямил спину, вглядываясь в сонные до-ма. Рано ложатся спать фермеры, а дачников сейчас нет.

– Приехали?

– Надеюсь, что приехали,– сказал Борисенко.– Нам нужен дом номер сорок восемь... Ага, вот и он.

Чекмарев замер, уставившись на кирпичный двухэтажный дом, обнесенный высоким забором с двумя рядами колючей проволоки поверх него. На самом краю деревни, темный, мрачный – настоя-щая тюрьма... Там Настя? Она – там?! Борисенко заметил его не-терпеливый взгляд, положил руку на плечо, предупредил:

– Спокойно, Серега. Только не дергайся.

Проехав деревню, Борисенко свернул на обочину и остано-вился.

– Мы сейчас освободим Настю?– с надеждой спросил Чекма-рев.– Мы ее увезем в Москву?

Сейчас он уже не думал об убитом Амине, ради Насти готов был ворваться в этот дом и даже убить тех, кто стережет его девушку. Все, что угодно, только бы освободить Настю, только бы избавить ее от мучений! Потому что... она создана для того, чтобы сделать счастливым того, кто с ней рядом, и самой счаст-ливо улыбаться. Мир, в котором невозможно жить – это мир без Насти, мир, где Настя несчастлива, и его нужно уничтожить!

– Сейчас – нет,– сказал Борисенко.– Мы просто разведаем обстановку, сделаем выводы, а потом будем посмотреть.

– Чего тут смотреть? Вася, дай мне второй пистолет! Мы ворвемся и заставим их освободить Настю!

– Ворвемся...– усмехнулся Борисенко.– Ты же не Шварценег-гер, не Чак Норрис, да и они врываются только на съемках. Куда ты ворвешься, дорогой мой? Да еще и с пистолетом Амина? Тебя подстрелят, а потом, если жив останешься, посадят за убийство Амина. Мне то же самое грозит. А Настю прихлопнут.

– Но ты же знаешь, она в подвале, дверь – на кухне.

– А где кухня, я знаю? Давай, Серега, не бузи. Пойдем, тихонько посмотрим, что это за дом.

– И уедем?!– с ужасом прошептал Чекмарев.

– Там видно будет.

Они подошли к высокому забору со стороны поля, долго разглядывали мрачный темный дом – только на веранде горел свет. Борисенко, прочитав надпись "Высокое напряжение – опасно для жизни!", снова усмехнулся, покачал головой.

– Неужели и вправду по проволоке пущен ток? Насколько я знаю, это запрещено.

– Деньги могут все,– напомнил Чекмарев.– Если "Расц-вет-банк" убивает направо и налево, почему бы не пустить ток вокруг своей дачи?

– "Расцвет-банк" никого не убивал, это нормальная конто-ра, и там работает немало хороших людей,– сказал Борисенко.– Олежка Троицкий на дух не переносил крови, он подавлял конку-рентов интеллектом. Это их проблемы, не берусь осуждать. Но некоторые подонки там, действительно, охамели. А вот что каса-ется тока – не пойму, зачем им реклама там, где нужно быть ти-хими и незаметными? Странно...

Чекмарев вспомнил некоторые эпизоды своего романа и хотел было возразить, что не такая уж это нормальная контора. Но Бо-рисенко резким взмахом руки приказал ему молчать, пробежал к машине и через пару минут вернулся с куском проволоки. Зубами сорвал с обоих концов изоляцию, а потом осторожно замкнул верхний виток колючей проволоки и влажный прут ограды. Ничего. Нижний виток – то же самое. Замкнул оба витка между собой – тишина. Чекмарев испуганно попятился, когда Борисенко коснулся тыльной стороной ладони провода, по которому, согласно таблич-ке, проходил ток высокого напряжения.

– Так я и знал,– удовлетворенно сказал Борисенко.– Ника-кого тока нет, ребятки решили повыпендриваться. Лично мне это нравится.

– Почему?

– Завтра узнаешь.

– Ты что же, хочешь уехать отсюда, бросить Настю?!– воз-мутился Чекмарев.– Тогда я – остаюсь! Буду сидеть у забора, пока... пока Настю не увижу.

– И не увидишь. Зато в лучшем случае попадешь за решетку. А в худшем на тот свет. Пошли в машину, я объясню тебе, в чем тут загвоздка.

– Мы не можем оставить здесь Настю.

– Можем. Я уверен, что Амин не соврал, его жена здесь. А значит, Насте ничего пока не грозит. Иначе – зачем сажать в погреб жену своего сотрудника?

– Когда узнают, что Амин убит...

– Если они решили с помощью "подсадной утки" выяснить, где документы еще день, по крайней мере, потерпят. Не за просто так жена Амина согласилась в подвале сидеть, наверное, заплатили ей. И на что-то надеются. А о том, что муж погиб, ей просто не скажут.

– Откуда ты все это знаешь?!

– Пошли в машину, Серега, пошли. Я чертовски устал сегод-ня, а надо еще до Москвы добираться.

Он крепко взял Чекмарева под руку и почти силой потащил к "Ниве". Сергей нехотя подчинился, но шел медленно и не мог оторвать взгляд от темного дома, темницы, в которой оказалась Настя. Под ноги он не смотрел, поэтому ступил в колею, по щи-колотку провалился в ледяную, обжегшую ступню воду, но лишь упрямо мотнул головой и пробормотал:

– Если они с ней что-нибудь сделают, я... я убью тебя.

– Убьешь, убьешь,– не стал спорить Борисенко.– Но я наде-юсь, до этого дело не дойдет.

Когда машины выехала на шоссе, и Борисенко резко прибавил скорость, Чекмарев спросил:

– Но сейчас-то почему нельзя обратиться в милицию? Мы знаем, что Настя там, что это похищение, преступление. Это несложно обнаружить, и доказать, и наказать!

– Опять за свое,– поморщился Борисенко.– Серега, дорогой ты мой, мы оба совершили немало преступлений, связанных с этим делом. Нас вынудили, но это факт.

– Какие же преступления совершил я?

– Объясняю. Официальному, очень пристрастному следствию, а оно окажется именно таким, нетрудно будет доказать, что это ты привел боевиков в Карпухино и стал косвенным, а может быть и прямым виновником гибели трех жителей дачи. А потом уничто-жил исполнителей.

– Но это чушь! Я смогу доказать...

– Не сможешь. Ты шантажировал Квочкина своей рукописью, требовал миллионы долларов. Настя поехала на переговоры, не договорилась и вернулась к тебе. А ты озлобился и решил отомс-тить людям, которые живут на даче. Нанял боевиков и... Я уже говорил об этом. Вернулся и убил Настю, чтобы никому не расс-казала о твоих деяниях, труп ее будет найден в твоей квартире. В груди – кухонный нож с твоими отпечатками пальцев.

– Этого не может быть, Настю найдут здесь, живую!

– Да? Чтобы провести обыск, нужна санкция прокурора, ну-жен приказ начальства на проведение операции. Ты уверен, что опергруппа приедет раньше, чем сюда позвонят и прикажут изба-виться от девчонки? Я лично нет. Это вотчина Кондры, и здесь все схвачено.

– Ты просто издеваешься!– закричал Чекмарев.

– Нисколько. Это одна из версий, а их может быть до чер-та. И запомни: против нас играют огромные деньги, а это – луч-шие адвокаты банка, подкупы, угрозы, фальсификации, да все, что угодно! Вплоть до устранения под любым предлогом. Так что, на официальном уровне нам с ними не сладить.

Чекмарев задумался, а потом неуверенно спросил:

– Но им все же это не выгодно?

– Конечно. Выиграют, но потеряют много денег, сил, подмо-чат репутацию. Но и нам – тоже не выгодно. Поэтому никто в официальные органы и не обращается. И не обратится, если про-тивоположная сторона не вынудит. Кстати, о птичках... Если б мы попытались штурмовать эту дачу внаглую – мы бы вынудили Квочкина обратиться в официальные органы. Ты говорил, что ког-да ехал к даче в Карпухино, боевики упоминали какого-то Серо-го. Так вот, Серый – большой авторитет, его люди штурмовали сафаровскую дачу. И ты был с ними. А Квочкин к этому не имеет никакого отношения. Все разыграно, как по нотам, придраться не к чему. Присутствие там Кондры и Амина никто не докажет, а вот наше – запросто. Ты все понял, или повторить?

– Что же делать, если никак нельзя к ним подобраться?

– Можно. Только хитро и осторожно. Завтра мы без всякой стрельбы заставим отдать Настю,– Борисенко загадочно усмехнул-ся.– Соседний терем не иначе, как москвичам принадлежит. И хо-зяева не собираются пока что обживать его, погода не способс-твует. Есть у меня одна идейка...

39

– Оперативная служба. Ян Сигизмундович, поступила инфор-мация от четвертого. В Северо-Восточном округе объект не за-фиксирован.

– Понятно. Сколько у нас, еще два округа осталось? Если будет предварительная связь, поторопите людей. Я не собираюсь торчать здесь до утра!

Кондра поднялся с кресла, налил из кофеварки крепкий кофе в миниатюрную чашку, отхлебнул и снова плюхнулся в кресло. Он уже не сомневался, что журналиста обнаружить не удастся. Куда ж он, подлец, скрылся? Завтра нужно будет установить круглосу-точное наблюдение за квартирой, за редакцией. Выяснить круг знакомых, проверить. Не уйдет, сволочь! Небось, помчался в лес, там проплутал всю ночь, добрался на перекладных до Моск-вы, но домой идти боится. Что там Амин болтал про мистику? Ни-какой мистики. Бегает где-то, скоро устанет и вернется домой. А машина за деревней – она, скорее всего, раньше там стояла. За день или за два. Может, к Лобану баба приезжала, вот и пос-тавила "Ниву" за деревней. Никакой мистики.

Звонил Мельник, сказал, что Валентина истерику закатила, требовала отвезти ее домой. Но не "раскололась". Он жестко ус-покоил ее, как и должен был поступить согласно "легенде". Кондра одобрил его действия. Предупредил, чтобы и в дальнейшем пресекал истерики жестко, но... до определенного предела. А как же иначе? По головке гладить, конфетками кормить, чтобы успокоилась? Ни хрена подобного! Знала, на что шла, за что три тысячи получила, пускай терпит. Ишь ты, не понравилось ей, ис-терику закатила: в Москву ее, видишь ли, надо отвезти! Работай дорогуша, гонорар свой отрабатывай! И не обижайся, что грубо обращаются, не в гости приехала.

Амин-то, небось, нашел себе на ночь какую-то шлюшку, и не вспоминает Валентину. Может, специально для этого и спровадил жену на задание? Хитер, черт!

Кондра выпил кофе, разложил на столе последний номер "Ме-гаполиса" и углубился в чтение статьи о преступных группиров-ках. Нравились ему такие статьи во всех газетах: гонору на рубль, а правды на копейку. Анекдот, да и только! Из селектора послышался голос оперативного дежурного, оторвал от приятного чтения:

– Ян Сигизмундович! Поступило сообщение...

– Давай!– приказал Кондра.

– Даже не знаю, как сказать...– замялся дежурный.

– Ты из себя целку не строй!– заорал Кондра.– Говори, как есть. Нашли?

– Нашли. Поступило сообщение с Петровки, что в неподалеку от Ленинградского проспекта, в районе метро "Аэропорт" обнару-жен труп Вениамина Пешнева. Два пулевых ранения в голову, умер мгновенно. Машина стояла рядом, следов ограбления не обнаруже-но. Ведется следствие.

– Кто?!– хрипло выкрикнул Кондра.

– Не знаю, Ян Сигизмундович. Ведется следствие.

– Заткнись, идиот, не тебя спрашиваю!

Отключив селектор, теперь дежурного можно услышать только если снова нажать кнопку, Кондра вскочил с кресла, несколько мгновений стоял неподвижно, как памятник самому себе, а потом грохнул кулаком по столу. Кофейная чашка, стоявшая на краю, свалилась на пол, разлетелась на мелкие кусочки, забрызгала кофе до блеска начищенные ботинки.

Амина убили, застрелили, как собаку! Кто?! Серый? Но он же получил деньги, заткнулся! Или ему кто-то рассказал о том, что случилось у Карпухино? Или – Сафаров? Или – журналист со своими покровителями решил действовать?! Или Троицкий незадол-го до своей смерти подготовил план мести и заплатил киллерам?

Вспомнилась вдруг неожиданная истерика Валентины в Руз-винках. Она же, наверное, почувствовала, что Амина кончили. Бабы, они как собаки, чуют беду. Так вот оно в чем дело! Амина больше нет... А он сидел тут и ничего не почувствовал, абсо-лютно ничего. Думал, Амин со шлюхой развлекается дома. Теперь что ж получается – он следующий, его очередь! А жена? Может, она уже чувствует какую-то тревогу?

Кондра схватился за телефонную трубку, но потом снова швырнул ее на аппарат и минуты две вполголоса матерился. Ва-лентина-то устроила истерику тогда, когда Амина уже кончили. Это она почувствовала, а чтобы заранее... Какого хрена жену дергать бестолку?

Надо звонить Квочкину. А что сказать? Ночью отрапортовал, что все в порядке. Днем послал куръера с секретной запиской, там было и о рыжей, и о его гениальном замысле насчет "подсад-ной утки", и о жене Амина, которая согласилась поучаствовать. Квочкин позвонил и сказал, что одобряет его действия. Намекнул на солидную премию в случае успеха. Теперь что же сказать? О Сером лучше не заикаться, в записке не было ни слова о том, что четверо бойцов Серого были убиты, а журналист, по всей ви-димости, остался жив и скрывается в данный момент. Это будет означать, что операция провалилась и виноват в этом он, Конд-ра. Не только в провале, но еще и в том, что обманул председа-теля правления. Такие вещи не прощаются...

Следовательно, сказать можно лишь о том, что Сафаров мстит за своих людей в Карпухино. И первой жертвой стал Амин. Да, именно это и нужно сказать. А самому думать о будущем, о Венгрии. Там родственники, там деньги в банке, там... и есть его будущее. Понятное дело, жалко уезжать из Москвы, жалко те-рять такую должность, такие деньги, но лучше быть живым в Бу-дапеште, чем убитым в Москве.

Кондра снова взял трубку, набрал знакомый номер.

– Виталий Данилович? Это Кондра. Извините, но вынужден огорчить вас.

– Главное, чтобы вы себя не огорчили, Ян Сигизмундович,– холодно ответил Квочкин.– Остальное – мелочи.

– Да уж не знаю, мелочи это или нет. Я все еще на дежурс-тве, жду сообщений от Мельника.

– Что там?

– Пока молчит. То есть, контакт установлен, но результа-тов еще нет.

– Подождем.

– Да, конечно. Собственно, я по другому поводу звоню вам. Только что мне сообщил оперативный дежурный, что Амин убит.

– Сведения достоверные?

– Вполне. Я считаю, что это дело рук нашего главного кон-курента. Решил отомстить. Возможны также и случайная ссора из-за женщины, попытка ограбления, но маловероятно. Деньги и документы у него не взяли, машину оставили открытой и ничего в ней не тронули. Извините, что говорю по телефону, но ничего секретного в этом нет. Наш опытный сотрудник убит.

– Действительно, огорчили меня, Ян Сигизмундович. Пока только меня. Узнайте подробности, детали, завтра сообщите, я приеду в банк. Жду и ваши предложения в свете сложившейся си-туации. Всего доброго.

Кондра положил трубку, задумался. Какого хрена тут выяс-нять, узнавать! Вряд ли это Сафаров. И журналиста искать бес-толку. И сидеть здесь – только время терять. Он нажал кнопку селектора и, услышав голос дежурного, сказал:

– Я уезжаю, если позвонят следователи, а они позвонят, пошлите к ним наших людей для опознания. Выясните все детали, какие только можно. Пошлите людей на место происшествия с целью сбора информации. Сотрудников, которые заняты проверкой интересующих нас учреждений в двух оставшихся округах отоз-вать. Все материалы должны быть у меня на столе завтра в де-вять. Все сотрудники должны быть в готовности номер один. А сейчас – мою машину к подъезду. Охрана – по тревожному распи-санию, и на завтра – тоже. Вопросы имеются?

– Все понял, Ян Сигизмундович!

– Если что не понял, завтра на улице выяснишь.

Отключив связь. Кондра надел пальто и стремительно пошел к выходу.

Убийство Амина вызвало двойственное чувство у Квочкина. С одной стороны – потерян опытный, ценный сотрудник СБ "Расц-вет-банка", это, разумеется, плохо. С другой стороны – ушел из жизни непосредственный исполнитель приговора Троицкому. Теперь об этом знают лишь он, председатель правления, и Кондра. Можно сказать – никто не знает, и вздохнуть с облегчением. Но убийс-тво второго сотрудника СБ "Расцвет-банка" за последние дни – это уже перебор. Сафаров не должен был этого делать – он вел нечестную игру и был за это наказан. Мстить за наказание – большая глупость с его стороны. За такие дела можно и головы лишиться, должен понимать это.

Квочкин взял трубку радиотелефона, записную книжку, улег-ся на диван и набрал номер домашнего телефона Сафарова.

– Ал-ле,– послышался в трубке мелодичный женский голос.– Я вас слушаю.

– Добрый вечер, Ириночка. Это Квочкин. Все у вас в поряд-ке, не болеете?

– О-о, Виталий! Давненько мы с вами не виделись. Все кон-курируете, спорите, нет, чтобы просто прийти, поболтать.

Она говорила низким грудным голосом с придыханием, такое впечатление, что одной рукой держала трубку, а другую сунула себе в трусы. А может, Сафаров там шурудил?

– Спасибо, Ириночка, как-нибудь – обязательно. А где ваш благоверный?

– В кабинете, все работает и работает. Я ему говорю: Кос-тя, всех денег не заработаешь, плюнь ты на все и поживи в свое удовольствие. Не слушает.

"В свое или в твое удовольствие?– подумал Квочкин.– Если в твое, заработанных миллионов не хватит, нужно пахать и па-хать!"– но, конечно же, не сказал этого вслух.

– А можно его позвать к телефону?

– Ой, конечно же можно, Виталий. Я уж было понадеялась, что вы именно мне позвонили, но ошиблась, какая жалость!

Квочкин подумал, что старый муж не совсем удовлетворяет молодую и чересчур темпераментную жену. Бедная, бедная женщи-на! Но сама виновата, за все нужно платить. Кто же рискнет соблазнить жену Сафарова? Ревнивый старик за одну лишь попыт-ку, не задумываясь, оторвет голову любому.

– Сафаров,– послышался в трубке озабоченный голос.– Неу-жели это ты, Виталий? Что случилось, дорогой?

– Добрый вечер, Константин Рашидович. История мало прият-ная. Сегодня убит сотрудник моей службы безопасности Пешнев.

– Ай-яй-яй! Какой кошмар, слушай! Прими мои соболезнова-ния, Виталий. А почему говоришь мне про это?

– Константин Рашидович, мы потеряли второго сотрудника за несколько дней. Ситуация выходит из-под контроля.

– Думаешь, это я, да? Нет, Виталий, ошибаешься, дорогой. Я последнее время занимаюсь только подготовкой к аукциону. Просто времени нет для других дел.

Квочкин болезненно поморщился. Он-то сам занимался в последнее время только "другими делами"!

– Извините, Константин Рашидович, вы серьезный человек, я тоже. К чему говорить о пустяках? Повторяю, ситуация выходит из-под контроля, и мне это совсем не нравится. А вам?

– Мне тоже не нравится. Понимаю, ты думаешь, это я. Пони-маю, убедить тебя по телефону трудно. Хочешь – приеду к тебе завтра, поговорим без свидетелей. Я не хочу ухудшать наши сложные отношения. Я хочу улучшать их, может быть, скоро ста-нем союзниками, а?

– Поговорить без свидетелей? Да, это будет, пожалуй, са-мый разумный вариант. Когда вы сможете приехать?

– В два тебя устроит? Раньше не могу.

– Да, устроит. В два буду ждать вас у себя, Константин Рашидович. У вас прелестная жена, поговорил с ней – и согласен на любые ваши предложения.

Намек был более чем прозрачным. Согласие Сафарова прие-хать для переговоров в офис "Расцвет-банка" было значительно уступкой с его стороны, а слова Квочкина о том, что не возра-жает против этого лишь благодаря разговору с красавицей женой, генеральный директор корпорации "ДЕГЛ" вполне мог расценить, как оскорбление. Однако, Сафаров и виду не подал, что обижен.

– Эх, Виталий,– доверительно сказал он.– Молодой, энер-гичный! Тебе не понять, что такое любимая женщина для старика! Она – все, что у него осталось в этой жизни. И самое хорошее, и самое плохое – абсолютно все, дорогой.

– Передайте привет и наилучшие пожелание Ирине. До завт-ра,– сухо сказал Квочкин.

Положив трубку, он задумался. Сафаров не наглел и не ук-лонялся от серьезного разговора. Он уверенно шел на контакт, как будто не сомневался в своей победе. С чего бы это?

40

– Хорошо у тебя тут, Виталий,– со вздохом сказал Сафаров, разглядывая небольшой, уютный зал для особо важных заседаний.

Зал и вправду был красивым: темно-коричневые обои с золо-тым тиснением, на стенах картины в тяжелых золотых рамах, мяг-кая мебель с гнутыми полированным ножками и темно-коричневой с золотым тиснением обивкой. Посередине – круглый стол и шесть стульев, которые вполне могли бы сыграть свои роли в фильме "Двенадцать стульев", буде таковой еще раз сниматься. И – ни одного окна.

– У меня тут не только хорошо, но и вполне безопасно,– холодно сказал Квочкин, жестом предлагая Сафарову сесть за стол.– Давайте – к делу, я болею, приехал в офис только для того, чтобы встретиться с вами.

Сафаров лукаво прищурился, махнул рукой и... присел на диванчик.

– Круглый стол – прямо как в ООН, а там никогда согласия нет,– сказал он.– Пускай наши бандиты за столом сидят и слуша-ют, а мы с тобой на диване, как друг Жак или Гельмут и друг, понимаешь, Борис. Садись, Виталий, почему не хочешь рядом со мной посидеть? Я не заразный, слушай.

Рекрутов тотчас же послушно сел за стол, Кондра, после недолгих колебаний, сел напротив него, а Квочкин примостился на краю дивана.

– Константин Рашидович, я хотел бы услышать ваши объясне-ния по поводу вчерашнего убийства нашего сотрудника.

– Безопасно тут, говоришь? Ну да, ни одного окна нету,– Сафаров еще раз оглядел зал, поцокал языком.– А я не догадался такой устроить, теперь знаю, к чему надо стремиться. Слушай, думал ты меня в свой депозитарий поведешь для секретного раз-говора! А оказывается – такой специальный зал есть. Хочешь, условия сделки обсуждай, хочешь – девушку приводи, никто не увидит, не услышит. Молодец, Виталий.

Квочкин смотрел на него с нескрываемым раздражением, но Сафаров не обращал на это никакого внимания. Улыбался, рассуж-дал, будто не в офисе главного конкурента находился, а у себя в кабинете.

– Я жду объяснений, Константин Рашидович,– теряя терпе-ние, сказал Квочкин.

– Ох, Виталий, Виталий!– снова вздохнул Сафаров.– Моло-дой, понимаешь, горячий. Нету никаких объяснений, не трогал я твоего Амина. Не нужен он мне, и войны тоже не хочу. Женя, расскажи, что знаешь.

– Вчера, в первой половине дня Константин Рашидович при-казал прекратить всякую работу по поиску досье Троицкого, отозвать всех людей, занятых в операции,– бодро отрапортовал Рекрутов.– Что и было сделано сразу же. Заверяю обоих уважае-мых руководителей, что ни один из моих сотрудников к убийству Амина не причастен. Хотя, после злодейского нападения на дачу в Карпухино и убийства трех человек, информация, разумеется, строго конфиденциальная, мы имели полное моральное право отве-тить соответствующим образом. Но не стали этого делать.

– Что скажешь, Виталий?– усмехнулся Сафаров.– Только не надо мне лапшу на уши вешать, что это не твоих рук дело.

– Это, действительно, не моих рук дело. Но вы, Константин Рашидович, первыми начали.

– Твоих, дорогой, твоих рук это дело. Мы же встретились для честного разговора, не будем темнить. Но я не обижаюсь. Знаешь, почему? Твои люди убрали Лобана, прямо скажу – помогли мне. Он не устраивал меня, дурак, понимаешь, бандит. Я бы его сам убрал, но ты помог. Поэтому – никакой злости, никакой мес-ти.

– Но ваши люди убили еще одного моего сотрудника несколь-ко дней назад,– хмуро сказал Квочкин.

– Это была ошибка, Виталий. Честное слово – ошибка. Приз-наюсь, виноват. Готов компенсировать родственникам пострадав-шего ущерб и все такое. Видишь, что было – то было, я не отри-цаю. А чего не было – того не было.

– Это нечестная игра, Константин Рашидович. Зачем вы на-чали охоту за так называемым досье Троицкого? Кто дал вам пра-во искать наши, я подчеркиваю, наши документы, если они, разу-меется, существуют?

– Женя!

Рекрутов расстегнул "дипломат" с цифровыми замками, дос-тал рукопись, положил на стол.

– Мы работали только с женщиной, которая принесла нам эту рукопись,снова по-военному четко сказал он.– Автор – Чекма-рев, но принесла ее молодая женщина. И тут, в предисловии пря-мо сказано, что документы, подтверждающие подлинность событий, находятся у нее, и она готова передать их нам. Отказываться от ее услуг было бы глупо.

– Сука!– сквозь зубы процедил Квочкин.

– Почему?– спокойно сказал Сафаров.– Каждый делает свой бизнес, как может. Видишь, Виталий, мы имели полное право за-ниматься этим вопросом. Кто откажется от возможности получить такой компромат? Если знаешь такого, скажи, очень интересно.

– Ну, если вы такими способами пытаетесь конкурировать с нами, я не завидую вам.

– Не только такими, Виталий, любыми. Ты каким способом выиграл закрытый тендер на право быть независимым регистрато-ром "Черного алмаза"? Правильным? Ты ведешь реестр акционеров и участвуешь в аукционе, это правильно?– улыбка все еще свети-лась на округлом лице Сафарова, но взгляд маленьких, черных глаз стал колючим.– Но я не обижаюсь, не объявляю войну. Я за-нимаюсь делом, готовлюсь к аукциону. А у тебя большие пробле-мы, Виталий. Один из твоих наймитов, понимаешь, сдох при пе-рестрелке, а трех других – расстреляли за деревней, когда они выполнили задание. А это, как мне доложили, люди Серого. Вот там и поищи того, кто кончил Амина.

– Как расстреляли? Я ничего об этом не знаю,– Квочкин злобно посмотрел на Кондру.

– Ого, так я вижу, Ян Сигизмундович не информирует своего начальника про то, как дело было,– довольно усмехнулся Сафа-ров.– Женя, что бы я сделал с тобой за такое?

– Ничего, Константин Рашидович,– бодро отрапортовал Рек-рутов.– Потому что такого в нашем деле быть не может. Полная информация для руководства главный принцип нашей работы.

– Какой, понимаешь, самоуверенный,– покачал головой Сафа-ров.

Квочкин снял очки, принялся неторопливо протирать стекла носовым платком. Потом поднял голову, посмотрел на Кондру.

– Ян Сигизмундович?

– Это был несчастный случай, Виталий Данилович,– опустив голову, пробормотал Кондра.

– Понятно,– холодно сказал Квочкин.– Так значит, если я правильно понял, вы, Константин Рашидович, отказались от мысли найти досье Троицкого?

– Отказался, Виталий,– с огорчением признался Сафаров.– Я же говорил тебе, Лобан – бандит, он с девкой нехорошо работал. Неправильно, принимаешь. Но она ничего не сказала. Я думаю, нет у нее никакого досье. На понт брала.

Несколько минут Квочкин молчал, постукивая себя указа-тельным пальцем по кончику носа.

– Константин Рашидович, и мы, и вы причастны к этой исто-рии... Двое посторонних знали о ней...– медленно проговорил он.– Двое свидетелей и наших и ваших неблаговидных дел... Правда, теперь остался один...

Рекрутов удивленно посмотрел на Сафарова, но ничего не сказал.

– Поступай, как знаешь, Виталий,– усмехнулся Сафаров.– Я их не боюсь, но гарантирую, при любом исходе, при любом стече-нии обстоятельств, этот вопрос поднимать не буду. Что скажешь?

– Гарантирую то же самое.

– Значит, договорились. Ну что ж, Виталий, рад был уви-деться с тобой,– Сафаров поднялся с дивана.– Слушай, приходи как-нибудь в гости, вместе с Жанной. Ирина будет рада, ну.

– После аукциона по "Черному алмазу" победитель приглаша-ет побежденного на ужин в тесном домашнем кругу, идет?– с ехидной усмешкой сказал Квочкин.

– Договорились! Женя и Ян Сигизмундович свидетели. Счи-тай, что я тебя уже пригласил, Виталий,– засмеялся Сафаров.

Когда гости ушли, Квочкин резко сказал Кондре:

– Я у себя, жду полного доклада о событиях в Карпухино. И вот еще что... Сегодня ночью избавьтесь от лишних людей в Рузвинках. Надеюсь, это у вас получится?

– Жену Амина... тоже надо убрать?– неуверенно спросил Кондра.

– Я сказал – от лишних,– зловещим шепотом повторил Квоч-кин.– А это уж вам судить, кто лишний, а кто нет. И чтоб – ни-каких следов! Вы и так уже совершили много ошибок, Ян Сигиз-мундович, слишком много!

Мельник положил трубку и взглянул на Крета.

– У нас веселая ночка будет сегодня. Амина кончили, босс приказал убрать обеих баб. Когда стемнеет.

Высокий, похожий на Кащея Бессмертного парень раскрыл рот в придурковатой ухмылке.

– Мельник, так это же кайф! Мы их сделаем до того, как уберем. Сперва кончим в них, а потом кончим их!

– Заткнись, фраер дешевый!– строго сказал Мельник.– Лу-парь присматривает за двором, ну и пусть присматривает, ему пока ни слова. А сам дергай в лес, присмотри место, где можно будет сховать их потом. И чтоб надежно было, месяца два-три никто не наткнулся, понял, козел?

– Мельник, я буду место присматривать, а ты телок тра-хать, да? Лупарь перебьется, а мы с тобой давай поделим, их. Ты какую хочешь?

– Я первый, Крет, запомни это.

– Так их же две!

– Первую трахну жену Амина, или как там она теперь... вдова, да? Ее. Достала меня, падла, своими угрозами.

– А я – рыжую...– тощая морда Крета расплылась в похотли-вой ухмылке.Я сразу потащился от нее, как только увидел, в натуре!

– Я первый и с той, и с той! А ты – потом, понял, козел? После меня. И не рыпайся, падла, не зли меня!

– Все понял, Мельник, я второй и с той, и с той. Лупарю потом дадим, если что останется... Ну что, погнали?

– Куда ты сука гнать собираешься?– заорал Мельник.– Я же сказал, ехай, на хрен. в лес, выбери место подходящее, вырой яму, чтобы потом не мудохаться. А когда вернешься, начнем.

– Не начинай без меня, Мельник. А то я волноваться буду, плохо дело сделаю,– жалобным голосом сказал Крет.

Мельник искоса взглянул на него, понял, что ни хрена тол-ком не сделает, если не выполнить его просьбу.

– Лады. Я ща возьму пузырь водяры, подпою их, чтоб к нуж-ному времени были в форме. А потом начнем. Но ты, с-сука, ду-май о деле! Сфилонишь "вышку" себе обеспечишь, точняк!

– Мельник, я дело знаю на все сто. Если ты подождешь ме-ня, сбацаю им классную постельку. Ты обещаешь?

– Договорились. Канай, на хрен, делом займись. Лопату не забудь прихватить, да смотри, чтобы Лупарь пока что ни хрена не просек. Не то будешь третьим.

Крет придурковато подпрыгнул, приложил руку к виску, буд-то честь отдавал и помчался во двор. Мельник презрительно хмыкнул. достал из шкафа бутылку водку и стакан и неторопливо зашагал на первый этаж. Убрать сразу двух баб – дело непростое и опасное. Но Кондра пообещал, что после этого их отпустят до-мой в Химки. И заплатят по пять штук за каждую. Нормалек. Он уже решил, что по две штуки даст Лупарю и Крету, остальные шесть – себе. Жить можно. И безопасность фирма гарантирует. А как же иначе? Если они влипнут – и фирме х...о придется. Хоро-шо, что это бабы, можно попользоваться ими, как угодно, все равно потом ни хрена никому не вякнут. Отвякались. Особенно возбуждала его жена Амина. Бывший мент, падла, а теперь в на-чальники вылез, командовать стал, за людей ни хрена не счита-ет! Бабу свою привез, разговаривал, как с падалью: если хоть пальцем прикоснешься к моей жене... А она как орала вчера ве-чером: я тебя!.. Ты потом пожалеешь!.. Пришлось Кондре зво-нить, объяснять ситуацию, чтобы никаких проблем с Амином не было. Теперь уже не будет. Кончили его, падлу, а баба ответит за свои вопли. Ох, как ответит, сучка!