Текст книги "Кристалл памяти (сборник)"
Автор книги: Николай Чадович
Соавторы: Юрий Брайдер,Евгений Дрозд,Михаил Деревянко,Борис Зеленский,Николай Орехов,Станислав Солодовников,Геннадий Ануфриев,Георгий Шишко,Лариса Зыгмонт,Владимир Цветков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Кинг уже затих. Он исследует меня долгим взглядом. Сейчас его глаза – отличная ловушка. Ловушка для надежды. Ни один квант надежды не проскользнет мимо. Любой бета-туннель – детский капканчик для мух по сравнению с этим взглядом-ловушкой.
Вот уж проблема так проблема. Ребята уверены, что однажды проскочивший туннель знает некие правила, на худой конец владеет петушиным словом. Если бы! Но ведь правил-то нет – тех правил, тех выходов, о которых любят рассуждать в логически безупречном внешнем мире, здесь попросту не существует. Туннель играет по-своему. Чудовищно деформируя представления своих обитателей, он существует за счет этих деформаций, навязывает особый вариант бета-жизни, которая оттуда, извне, кажется мгновением путешествия-подвига. Кажется… Между тем, она существует, эта бета-жизнь, и я вовсе не уверен, что в данный момент реклама несчастья на экране и ощущение сытости, недавняя вспышка озлобления и преследующий меня ловушечный взгляд Дона не являются ее фрагментами.
– Приступим, что ли? – спрашивает Кинг.
И мы не спеша – куда уж тут торопиться? – перебираем все возможные и невозможные варианты спасения. Мы не очень-то разбираемся в физике бета-туннелей. Но вся загвоздка в том, что мы застряли в этом проклятом туннеле, а друзья-теоретики застревали только в своих уравнениях. И уж, конечно, лучше путаться в значках на бумаге, чем в реальных завитушках пространства и времени и еще чего-то такого, что вообразило себя надвременной категорией и принялось размножать безотказные триггерные ячейки в гигантском полупьяном компьютере.
Впрочем, у нас нет выбора, и смешно думать о всяких там «лучше» или «хуже». А самое забавное – застрять в туннеле бета-кабина никак не может. Если верить теории, кабина должна немедленно испариться или уйти в собственное будущее, разумеется, очень далекое и светлое. Если верить табло и своим ощущениям, мы живы и на самом деле застряли, а будущим и не пахнет. На экране горит красная буква «бета», а все датчики внешнего информатора на абсолютном, так сказать, нуле. Окружающий мир словно потерял свои характеристики. Похоже, мы и вправду вывалились из него. Вывалились и почему-то проголодались, и чуть не перерезали друг друга, и сейчас мирно обсуждаем безвыходность положения. И живы вопреки всем законам природы.
Да здравствуют обнадеживающие противоречия!
Однако же, восклицаниями разбрасываться рановато. Надо искать выход и барахтаться…
* * *
Искать выход и барахтаться – в этом, коротко говоря, и состоит знаменитый эффект лягушки.
Когда два года назад моя «десятка» выпрыгнула из туннеля вблизи черной дыры, пришлось мгновенно, еще до поступления подробных данных с внешнего информатора, бросить кабину в эргоманевр. Вся шутка заключалась в том, что, окажись мы на самом деле чуть ближе, такой маневр лишил бы нас даже нескольких законных мгновений жизни. Но мы выскочили как пробка из бутылки. А потом пришлось месяца три капитально ремонтировать психику: глубокий гипномассаж, и прочее, и прочее… До сих пор не могу забыть вкрадчивый голос профессора: «… в мире нет ничего такого, что имело бы черный цвет… нет этого цвета и быть не может… мир – крепкое ярко-красное полотно… в нем нет дыр… не может быть дыр…»
Н-да… Есть в мире черный цвет, и всяких других цветов в мире сколько угодно, и не такое уж крепкое полотно – дыр хватает… Но говорить о дырах легче всего, выбираться из них гораздо сложней. Как найти спасительный маневр – вот в чем вопрос. Как оторваться не от того или иного концентрата частиц, именуемого звездой, а от сгустившейся в бета-канал светлой мечты его создателей? Увы, об этом ни словечка в пособиях по космонавтике…
И почему мы ничего не ощущаем – ни тяжести, ни вибраций, ни архангеловых труб?
Во всяком случае, включать генераторы до полного выхода из туннеля нельзя – получилась бы славная вспышка. И нет хуже положения у Испытателя, когда он лишен возможности куда-либо двинуться – к Земле, к звездам, наконец, к черту на рога… Что же делать, ползком выбираться из туннеля, что ли?
Обсуждение закончилось, да и обсуждать, в сущности, было нечего. Единственная стоящая идея повисла в воздухе сразу после нашего неповторимого завтрака. Может, ее невысказанность чуть не довела нас до полного краха. Надо выйти из кабины и уносить ноги хоть пешком, хоть действительно ползком. Недурственная сенсация для репортеров: храбрый экипаж тринадцатой кабины по-пластунски преодолевает бета-туннель…
Встаю с кресла и, придерживаясь за все выступы подряд, пробираюсь к выходному отсеку.
– Твое право, кэп, – бурчит Дональд. – Но лучше бы мне пойти. Я поздоровей тебя, кэп, и опыта работы за бортом у меня побольше…
Делаю веселый вид:
– Пойдешь следующим, Дон. Ровно через тридцать минут. Соберешь мои косточки, старина.
Марио через силу улыбается:
– Стоит ли драматизировать…
* * *
Стоит ли драматизировать… В самом-то деле – стоит ли? Это же просто, как дважды два. Когда за твоей дверью происходит что-то непонятное, накапливается некая злая сила, не жди, не мучайся, не унижай себя – открой дверь и выйди. Со злой силой, а всякая угрожающая неизвестность – страшная злая сила, надо встретиться лицом к лицу. Она может убить тебя, растоптать, разорвать на части, но ты до последнего мгновения останешься человеком. И не дожидайся того момента, когда твое убежище начнет сжиматься: не стены, нет, а вязкая оболочка страха. Она залепит глаза и уши, загонит назад в горло последний протестующий крик, распластает, заставит воспринять, как сладчайшее счастье, твое растворение в пакостной луже, коей злая сила удостоила отметить твой порог…
Выходной отсек в полном порядке. Все на месте. Надо влезть в скафандр и двинуться за борт.
Страшновато? В общем-то, да. Можно открыть люк и за исчезающе малую долю секунды рассыпаться на атомы или на что помельче. Но ведь не распадается же стенка кабины. Кажется, на этот раз туннель устроил новую игру: пичкать нас иллюзиями бета-жизни ему надоело, захотелось побаловать нас бета-смертью. Нечто новое и непонятное…
В углу резко метнулась тень – словно лягушка прыгнула. Нет, всего лишь тень руки. А было бы неплохо иметь провожатым какого-нибудь простецкого подмосковного лягушонка. Лучше не какого-нибудь, а именно того, который так напугал Иринку…
Неужели где-то есть эти столетние заболоченные пруды, есть Иринка, нараспев читающая стихи, есть «огромность квартиры, наводящей грусть», есть я без этого нелепого скафандра и вне туннеля, есть лягушонок, который прискакал немного поиграть с красивой тетей Ирой, а его не поняли и испугались…
* * *
Не поняли и испугались – самое человеческое сочетание реакций. Сначала лягушонка, потом меня и моего дела. И заболоченные пруды канули куда-то. Одно дело стихи, другое – реальные туннели, откуда так легко угодить к профессору с вкрадчивым голосом.
Иногда пруды оживают, лента памяти заполняется зеленовато-коричневыми мерцаниями, солнечными бликами, Иринкиным шепотом…
И сразу, без перехода – словно склеили куски двух разных кинопленок – встает перед глазами первый визит в главный Бета-центр. Отборочное собеседование. Но дело не в нем, оно – стандартное действо в жизни Испытателя.
В вестибюле Центра сразу бросается в глаза презабавная скульптура. И какой шутник придумал поставить здесь эту огромную лягушку из яшмы на золотистом куске масла?
Впрочем, старая притча неплохо вписалась в огромное пространство вестибюля, который в одном из телерепортажей был определен как «врата в будущее». Уж не в то ли, где мы теперь оказались?
У лягушки усталый вид, из-под левой задней лапы еще летят брызги. Она спасается, она работает… Она по уши заляпана сметаной и комочками масла, но она добилась своего и создала свой кусок тверди, создала вопреки законам физики, ибо в принципе обычной лягушке не под силу такое дело… Между прочим, она еще не победила окончательно – скользкий островок масла плавает в целом сметанном озере. Не победила, но сделала главный шаг к победе… Может быть, смелость – комок затвердевшего страха?
Как бы то ни было, прощай, лягушка, древний символ воскресения. Спасибо за проводы…
Люк медленно отъехал в сторону, и я шагнул за борт. Вокруг мерцали звезды, обычные славные плазменные шары. Мое тело поглощало метры пространства, которое никуда не исчезало…
* * *
– Никуда не исчезало ваше пространство и исчезать не собиралось, – сказал я, заглянув в кабину ровно через двадцать девять минут и растирая затекшее плечо. – И кажется, оно по-прежнему трехмерно… Дон, приступай к ремонту внешнего информатора. Там еще добрый десяток повреждений. И в системе дубля тоже. Марио передаст сигнал выхода и сменит тебя через полчаса. Я хочу спать, – добавил я и сел в кресло.
Не стоит пугать ребят – пока ни к чему. Они сами все поймут. Туннель сыграл с нами, быть может, лучшую свою шутку: чуть не убил взаимным коротким замыканием. Созерцание вновь обретенного мира успокоит их, а ремонт – тем более: он кого хочешь заставит успокоиться. Вероятность полного восстановления невелика – туннель поработал на славу… Но нас будут искать, нас непременно отыщут…
– Надо посоветовать кое-кому сунуть это дурацкое табло куда-нибудь подальше, – пробормотал я, проваливаясь в крепкий и ярко-красный, как полотно Вселенной, глубокий сон, неизбежный пролог к моей следующей, возможно, более счастливой бета-жизни…
Борис Зеленский
Экспонаты руками не трогать!
ПРЕДЫСТОРИЯ(История одного вторжения)
Как только человек осознал себя Человеком, он обратил взор к звездам. Только они могли ответить, уникален ли разум во Вселенной? Человек не хотел верить в свое одиночество. Он жаждал встречи с иными, пусть непохожими на него по облику существами, и это заставило его распахнуть двери в Звездный Мир, не решив до конца свои земные проблемы. А вскоре Человек отправил в космос посылку, не зная, в чьи руки она попадет…
Исследовательский зонд «Пионер-10» ушел к звездам со стальной пластинкой внутри. На ней были выгравированы мужчина и женщина, для масштаба на фоне контура самого зонда, атом важнейшего элемента периодической системы Менделеева – водорода, и, самое главное, дано направление, откуда это послание отправлено. Адрес Солнечной системы был однозначно привязан к четырнадцати пульсарам, самым надежным маякам Галактики.
Десять лет спустя после запуска зонд миновал орбиту Плутона и вышел в открытый космос. В конце XXI века по земному летоисчислению «Пионер» наткнулся на черную дыру – неизменный спутник стабильной планетной системы, ибо только взаимодействие пары гравитационных полей способно привести к образованию планет у звезд второго поколения. Но к тому времени Человек не располагал достаточными знаниями ни об узловых точках парных полей тяготения, в которых могли конденсироваться планеты, ни о природе коллапсаров, которые были основными виновниками этой конденсации – теория «сырной» материи еще ждала своего открывателя. Человек не знал тогда, что черные дыры – входы-выходы темпоральных туннелей, пронизывающих межзвездный континуум, словно пустоты – головку голландского сыра. Причем, пронизывающих не в нашем трехмерном мире, а в иных измерениях, открыть и познать которые Человеку еще предстояло…
Чтобы добраться до центра коллапсара, материальному телу необходимо было потратить уйму времени на преодоление чудовищных сил сжатия, само же путешествие по темпоральному туннелю длилось один миг, ибо все черные дыры – это проекции на наш трехмерный мир одного-единственного, зато уникального явления природы – мембранной суперзвезды, находящейся в так называемой Метавселенной.
Как известно, после возникновения галактического ядра в обычной Вселенной остается много «строительного мусора» в виде космической пыли. В силу центробежных процессов эта пыль начинает двигаться вместе с ядром в плоскости вращения, вызывая эффект «пылевых рукавов». Мельчайшие частицы материи, входящие в состав таких рукавов – самая грозная опасность для космических кораблей. Пылевая эрозия способна превратить их защитную броню в сито, особенно если находиться в космосе долгое время. «Пионеру» же подобное не грозило, так как его доселе прямолинейная поступь была искривлена тяготением коллапсара. 160 тысяч лет падал земной посланник к центру темпорального туннеля в гордом одиночестве. Ни одной пылинки не мог он догнать в своем падении, впрочем, и пылинки не могли догнать его: объекты, попавшие в воронку коллапсара, двигаются с одинаковой скоростью, будь то микрометеорит, ядро кометы или космический корабль. Но если пылевая эрозия ничем не грозила зонду, его подстерегала другая опасность – принцип неопределенности выхода. Попав в темпоральный туннель, тело могло с равной вероятностью оказаться в любой точке обычной Вселенной, ибо у темпорального туннеля – один вход и бесчисленное число выходов. Естественно, выходы располагались вблизи черных дыр и у них была одна особенность: покидая темпоральный туннель, объект как бы отгораживался от него полем отталкивания. Это действовал закон мембраны, пропускающей тела сквозь себя выборочно, в зависимости от вектора скорости.
Через 160 тысяч лет и один миг «Пионер-10» очутился на краю соседней галактики, в окрестностях черной дыры с загадочным названием КК-ш XXII (терминология времен династии Стохватов)…
Глава I. НАЧАЛО ИСТОРИИНе ешь свой проигрыш натощак!
Вог Кланц «Наставление начинающему в игральных моллюсков».
Патрульный крейсер расы Диалона под кодовым названием «Одинокий солнечный зайчик» медленно дрейфовал по одному из притоков Великого Зодиакального Течения. В данный момент он скользил вдоль силовых линий квазизвездного объекта между родной и чужой галактиками. Гравитационные паруса крейсера были частью убраны, частью подвергались на предмет дефектоскопии. Абордажная команда в полном составе резалась в азартную игру «лезвия на весу». Оружейники чинили прохудившуюся броню. Старшие офицеры в кают-казарме внимали пению раба-барда с Ишторны, которое навевало легкую ностальгию.
Капрал экстракласса, кавалер ордена Безудержной Храбрости, Сен Блезло вдвоем с новобранцем Юблоем Дельго отрабатывал на посадочном баркасе наведение на цель. Баркас болтался на небольшой гравитационной зыби в мегаметре от «Одинокого солнечного зайчика».
– Командир Блезло! – строго по уставу посадочных баркасов обратился к капралу Юблой Дельго. – Между нами и «зайкой» какая-то тень! Прямо по курсу!
– Во-первых, при обращении к командиру полагается произносить имя боевого корабля полностью, без каких бы то ни было сокращений, во-вторых, не отвлекайся от поставленной задачи. Твое главное дело, парень, совместить лимб наводящего компаса и курсатор!
– Слушаюсь, командир! – вытянулся Юблой Дельго и лихо крутанул лимб. Случайно или нет, но визир прицела уперся в ту точку пространства, откуда наползала загадочная тень.
– Командир Блезло! – радостно возопил крутильщик лимба. – Все-таки я был прав!
– Ты не прав, – снисходительно отозвался капрал, – но это ты осознаешь позже. На собственной шкуре. Когда причалим к патрульному крейсеру расы Диалона под кодовым названием «Одинокий солнечный зайчик». Объявляю вам, новобранец Юблой Дельго, пять локальных суток корабельного карцера за подрыв авторитета непосредственного начальника и пререкания в условиях, близких к боевым! А теперь подвинься. Командир желает взглянуть, отчего у тебя прорезался такой вопль?
На фоне слабоосвещенной громады крейсера и впрямь двигалась какая-то штуковина непривычных очертаний. Небольшого размера. Вся из себя конусообразная. И неспециалист сразу поймет – не Имперских верфей изделие!
– Действительно, – насупившись, констатировал Сен Блезло и непонятно добавил, – не тот прав, кто прав, а тот, кто права качает. – Посовещавшись со своей совестью, он добавил: – Попутно выношу вам, новобранец Юблой Дельго, устную благодарность за похвальное настояние на своем, что, впрочем, не отменяет предыдущего распоряжения! А теперь слушай приказ: малый ход на вспомогательном парусе, наперерез нашей находке!
– Есть, командир! – новобранца распирала гордость. Подумать только, его похвалил сам капрал.
Так «Пионер» обрел долгожданного адресата.
В это время командир крейсера полуадмирал Чи Моглу отдыхал в уютной тиши своего бронированного кабинета. Старый вояка задумал хоть немного отдохнуть от придворных интриг и дворцовых сплетен. Заслуженный ветеран Четвертой Глобальной Инверсии, герой-основатель форпоста на Лгенше – планете квакающих призраков, прижизненный вдохновляйтер Колеса Почестей и прочее, и прочее, Чи Моглу устал. Устал от бескровных сражений в Аудиенциальной Зале императорского дворца, где каждый придворный норовит попасть под милость Императора и для этого не гнушается никакими средствами. Сплошные наветы, бесстыдное восхваление собственного садка, подтасованные родословные… Да мало ли чего? Противно вспоминать: скверна и грязь! Взять хотя бы последний переворот, поднятый шестью самыми влиятельными сановниками Империи. С одной стороны – душеспасительные лозунги, обещание прогресса и справедливой дележки доходов, поступающих с латифундий. А коснулось настоящего дела, перегрызлись, как хищные головастики без подкормки, пошли друг против друга. Этим все и кончилось. Только один из них и уцелел – полный адмирал Шнот. Да и того сослали вместе с юной супругой на модный для впавших в немилость курорт Забвенаго Элжвени. В «долгосрочный отпуск», как принято это называть на придворном диалекте. А ведь совсем недавно Чи Моглу прочил очаровательную Бевзию в невестки, и сын был не против. Где-то он сейчас? В перевороте Керк О не был замешан, но его пылкая привязанность к супруге мятежного Шнота вряд ли осталась незамеченной Службой Уха и Нюха. Бедный Керк О! Еще будучи кадетом выпускного класса он вызвал какого-то негодяя, посмевшего публично опорочить доброе имя Бевзии. Дуэль на побеждальных стилетах – высшая доблесть для будущих офицеров. Но за сим последовали меры, вмешалось руководство Корпуса, завели «серое» досье…
Надо намекнуть друзьям из свиты, чтобы приняли участие, замолвили словечко перед месячным фаворитом… Я уже далеко не молод, и мой черед поливать садок давно прошел. Остается одно – как можно лучше делать свое дело, а дело эскадренного разведчика искать новые планеты, желательно с рабами, способными отдать все силы на благо Империи! А кто не способен или не хочет… Как это метко заметил Император на юбилейном обеде в честь высшего командования: «Пусть трепещут и стенают – раса Диалона грядет!»
Только где их взять, новых рабов? Все очаги разумной жизни по обеим сторонам Великого Зодиакального Течения вычерпаны до дна. Последнюю планету подобного типа и вовсе открыли случайно. Ядро блуждающей кометы шваркнуло по корме корвета Почтенника Сваша, и тот ненароком очутился на воинственной земле могарисков. Паруса заштопать захотел Почтенник! Не пришлось – сложил голову. Правда, впоследствии изрядно был прославлен бюстом на Центральной площади при большом стечении… Конечно, если бы мне так повезло, Император предал бы забвению и дуэль, и досье, а там глядишь…
К сожалению, о подобном можно только мечтать. Найти подходящую планету – жуткое везение. Все равно, что отхватить главный выигрыш, играя ленивыми моллюсками против чемпиона Империи! А ведь что творится на черном рынке? Спекулянты взвинтили цены на рабов так, что за какого-то паршивого мергенца нужно выложить пол-оклада. И это при нынешних-то темпах инфляции? Великий Ящер-Прародитель! Подскажи, в каком месте искать?..
И словно глас потревоженного божества, раздался благозвучный скрип музыкального замка. Такие замки недавно вошли в моду по всей Империи. Чтобы открыть дверь, запертую на определенную мелодию, нужно было пробарабанить ее по запирающей мембране. Если мелодия-ключ совпадала с пароль-мелодией, дверь отпиралась.
– Полуадмирал, разрешите доложить!
– Я занят, – раздраженно буркнул Чи Моглу, не глядя на вестового. А про себя подумал: «Что он себе думает? Дождется утилизатора, непременно дождется! Распустились, сволочи!» (Утилизатором на корабле называлось устройство, разлагающее отбросы на необходимые для дыхания компоненты.)
– Дело не терпит отлагательства… – канючил вестовой. – Капрал Сен Влезло, совершая учебные занятия на посадочном баркасе, обнаружил чужой зонд!
– Чужой или свой, какая разница? – пробормотал командир крейсера по инерции, но смысл произнесенного постепенно достиг ассоциативных центров. – Чужой зонд, – повторил он медленно, словно пробуя на вкус это дивное словосочетание, за которым мерещилось признание Императора. – Пусть капрал войдет! Скорее!
Через комингс шагнул угрюмый капрал с нашивкой на груди «экстракласс». На потертом броневом панцире тускло светился вогнутый диск ордена. Через лысый, безносый и безгубый череп разумной рептилии тянулся безобразный шрам.
– Командир! – рявкнул Блезло и вынул что-то из-под панциря. – Это было внутри!
На трехпалую ладонь полуадмирала скользнул металлический прямоугольник. Чи Моглу впился в него своими немигающими, с вертикальными прорезями зрачков, глазами. Первое, что бросалось в глаза – изображение пятипалых. Самки и самца. А также координаты места, откуда они родом. На принадлежащих Империи планетах изредка встречались аналогичные приматы, но никто из них не дошел до того, чтобы рассылать свои визитные карточки по Межгалактическому океану.
– Похоже, приглашают нас в гости, – ухмыльнулся полуадмирал. – Как вы считаете, капрал?
– Так точно, командир, – капрал давно постиг прописную армейскую истину: не хочешь неприятностей – держи свое мнение за зубами и всегда соглашайся со старшим по чину.
– За приятную новость, капрал, отныне вам полагается двойной пиетет при обращении равных по званию, прибавка в семь сотых доли трофеев и почетное звание «Самый бдительный». Доложите вашему Порядочному – пусть занесет в судовой реестр!
– Благодарю, командир! – Сен Блезло сверкал очами, всеми тремя, включая и ложный теменной, как истый служака, честно и до конца исполнивший долг. Полуадмирал отечески похлопал капрала по груди:
– Иди. Продолжай исправно нести службу, а уж Империя тебя не забудет! Я позабочусь…
После ухода капрала Чи Моглу долго изучал пластинку, силясь понять, чего ради пятипалые отправили ее путешествовать. Просто так, за здорово живешь дать координаты своей родины! Непостижимо! К примеру, истинное расположение Императорского дворца мало кто знал в Империи. Раса Диалона хранила в секрете все, что касалось особы Единственного Непорочного. Строгая конспирация – самый надежный способ обезопасить себя и двор от возможного нападения со стороны покусителей на устои.
С другой стороны то, что приматы сумели превозмочь силы тяготения, говорило о многом. По крайней мере внушало известные опасения по части легкого захвата их планеты.
(На принцип гравитационных ветров раса Диалона натолкнулась неожиданно. Разумные рептилии использовали его в качестве движителя своих громадных парусников для путешествий по галактике и вне ее, но управлять направлением гравитационных ветров они были не в силах. Флот расы Диалона плыл только туда, куда дул ветер тяготения. Ни ракетного, ни фотонного двигателя Империя не знала. И оружия, устроенного на их принципе, тоже. Да и нужды особой в этом не испытывала. Слабые соседи Империи к моменту нападения на них и не помышляли о звездных переходах – им бы со стихийными бедствиями на собственных планетах справиться, такими, как дестабилизация климата или, скажем, вырождение генофонда.)
А с этими двуногими и пятипалыми ухо востро держать надобно. Хотя зонд их весьма примитивен: подобной технике не под силу остановить победоносное шествие имперских стай!
Чи Моглу развернул корпус к блоку дальней связи и забубнил в игольчатый микрофон:
– Прямая тахионная связь! Параллельный луч когерентного обращения! Экстренный вызов по коду «Личный контакт»! Чи Моглу вызывает Императорский дворец! Чи Моглу вызывает Императорский дворец!
Тахионы – частицы со скоростью распространения во много раз превышающей скорость света – достигли приемных антенн Службы Внешнего Уха Императорского дворца. Об этом сообщило полуадмиралу легкое потрескивание, сменившее привычный белый шум:
– Командир патрульного крейсера расы Диалона под кодовым названием «Одинокий солнечный зайчик» полуадмирал Чи Моглу спешит уведомить Единственного Непорочного о долгожданной находке в окрестностях внегалактического объекта КК-ш XXII (терминология времен династии Стохватов). Во время барражирования вдоль Великого Зодиакального Течения обнаружен чужой беспилотный корабль с координатами неизвестного народа. Тип – пятипалые приматы с четырьмя конечностями. Возможности захвата новой колонии для Империи изучаются. Нижайше прошу тахионной аудиенции у Единственного Непорочного. Мой генеалогический индекс МПХ в списке прижизненных вдохновляйтеров Колеса Почестей!
Пока имперские связисты разбирали текст, полуадмирал предался грезам. Ему представилось, как Император лично благодарит, интересуется садком и, чего там скромничать, меняет индекс МПХ на ранг ОЛП! После этого уместно будет упомянуть и о Керке О: может быть, и сына не минет милость Единственного Непорочного!
На том конце связи прочистили горло. Наверное, Император. Полуадмирал превратился в одно большое чуткое ухо. Раздался тихий, уверенный в себе голос. Но это был голос не Императора. Скорее всего месячного фаворита, из тех, что целый месяц подносят левый башмак после ночного отдыха или вытирают рот Императору во время трапезы. В следующем месяце его никто не вспоминает, а вместо него – очередной претендент из конкурирующего садка. Этот тихий и уверенный голос отрезвил командира крейсера:
– Перестаньте молоть чепуху! Никакой аудиенции. Единственный Непорочный занят поливкой молоди. Никто не смеет его тревожить в столь интимный для Империи час. Отправьте официальный рапорт! Разберемся. Отбой.
– О, Ящерь Диалонская! – простонал Чи Моглу. – Неужто поливка молоди важнее новой планеты с рабами?
Немного успокоившись, полуадмирал пришел к единственно верному решению:
– Интересно, что поделывает старина Шнот у себя на курорте? Насколько мне известно, звание Главнокомандующего Подавляющей Эскадрой с него не снимали! Даю межпальцевую перепонку на ампутацию, уж он-то не станет поливать садок, когда узнает о координатах! А я ему в обмен на информацию условие: пусть берет Керка О с собой!
И он стал перелистывать справочник секретных кодов связи, отыскивая инициалы опального адмирала.
