Текст книги "Корабль плывет"

Автор книги: Николай Караченцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Честный ответ: а кто его знает. У нас доброжелательные отношения. Да, мы не близкие друзья, не общаемся семьями. Но я думаю, что близко артистам дружить в театре, наверное, невозможно, а может быть, даже и не нужно. В какой-то момент слишком теплые отношения могут помешать. Я могу быть вынужден простить человеку что-то такое, что я не имею права прощать. И все из-за того, что я его друг, хотя я знаю, где он вчера переступил через «нельзя». Но Олег ходит ко мне на дни рождения, я к нему хожу. Со Збруевым не так. Санька вообще очень закрытый человек. У него, на мой взгляд, сложная жизнь. В каждом из нас достаточно комплексов, если человек – не идиот. Актеры же ими полны – дальше некуда. Но, как мне кажется, Збруев чересчур ответственная личность. Все равно, оттого что мы долго живем в одном театре, есть некая синусоида взаимоотношений. Вроде все хорошо, на гастролях вместе сидим в номерах, разговариваем, выпиваем, позвали – пойдем купаться. Но вдруг где-то зацепились языком, черная кошка пробежала, скандалы какие-то возникают, с трудом здороваемся. Я неожиданно чувствую неприязнь к этому человеку. А в конце концов… Помню, мы с Сашей Абдуловым едем в одном купе в Питер, отношения на тот момент не лучшие, он говорит:

– Коль, все равно организм так устроен, что помнит только хорошее. Коль, а помнишь, как мы с тобой из окна вместе вылезали, потом вместе куда-то ехали, а помнишь, как мы летели из Тбилиси, после того как там ходили на футбол, и летели вместе с командой. С нами были Кипиани, Гуцаев, Нодия… фантастика, какие были дни.

Прав Абдула, действительно, организм помнит хорошее. Страшные скандалы в один момент становятся мелкими и ничтожными. Думаешь: «Господи, из-за чего поцапались?» И вспомнить не можешь.

* * *

Конечно, можно сказать, что «Чешское фото» был не наш спектакль, что Калягин из другого театра, но все равно зачем же снимать, когда это отлично, когда это супер. Вот сейчас я хожу по театрам. Я хочу посмотреть такой спектакль, где актеры играли бы супер… Понимаете? Чтобы я пришла в театр, села и забыла, что я смотрю спектакль. Бывало такое, когда играли Раневская, Плятт. Однажды мы после репетиции пришли на их спектакль и от усталости оба заснули. Проснулись оттого, что зал хохочет до слез. На сцену вышла Раневская. И мы сразу забыли про свою усталость. Мы забыли вообще, что мы смотрим, нас захватило то, как существуют на сцене актеры, как существует Раневская. Боже, как она играла! Она уже была не в лучшем состоянии, забывала текст, но как она играла! Или вот Плятт. Мне однажды сказал Марк Анатольевич: «Одна краска». Да, может, и одна, но как он играл в «Дальше – тишина!» Весь зал рыдал. На сцене с потрясающей силой были сыграны старость и одиночество, то, что два старика не нужны своим детям, которые их отправляют в разные дома для престарелых, а они туда не хотят, потому что любят друг друга. Страшно! Даже сейчас ком в горле, настолько это было страшно… Никто сейчас так не играет. Вот что для меня поразительно.

«Sorry» – спектакль, который Марк Анатольевич тоже хотел снять, но Глеб Панфилов настоял, и он остался у нас на сцене. Там Инна Михайловна Чурикова и Коля играли тоже суперпрофессионально. Поэтому она потом, уже после аварии, пришла к Коле и сказала, что это наш с тобой спектакль, только наш с тобой, в нем только мы можем играть. Но ведь и «Чешское фото» был спектаклем только Калягина и Коли. Мне его очень жалко. Я не могу понять, как можно было сказать, что негде хранить декорации, что у нас большой репертуар, остались спектакли слабые, а прекрасный спектакль убрали. Слава богу, что успели снять фильм, но кино это уже совсем другой режим существования актера… Только на сцене можно было увидеть те Колины глаза, немножко прищуренные, подавленные, слезящиеся, – глаза человека, который… ничто в этой жизни. А он вдруг переворачивается в конце спектакля, и этот бизнесмен со своими деньгами – ничто, у него нет жизни, а у этого в босоножечках жизнь есть, потому что у него есть достоинство человеческое, он сохранил то, что было заложено Господом Богом – свою душу. А этот, внешне такой блистательный и благополучный, ее продал за «бабки». У него нет ничего: ни семьи, ни любви. А у этого есть. У него есть любовь, есть память о любви, есть память о дружбе, есть все. И когда спектакль кончался, возникала долгая пауза, а потом люди начинали хлопать. Они через себе пропускали то, что увидели на сцене… И еще я очень благодарна, что этот спектакль подарил нам дружбу с Сашей Калягиным, я очень его ценю. Я считаю, что это актер эпохи. А еще ценю его как человека, который сейчас, в данный момент, в данную минуту не забывает, что есть Коля Караченцов, который переживает свое не лучшее время. Но он, помня о тех мгновениях счастья, которые были на сцене, и любя Колю как человека, всегда позвонит, спросит, как дела, не нужно ли чем-нибудь помочь. И я еще раз хочу сказать, что в своей жизни Коля вокруг себя собрал массу хороших людей, которые и теперь с ним рядом, а те, которые были не очень хорошие, стали ими. Он – как лакмусовая бумажка. При общении с ним сразу видно, кто есть кто.

Случай с Мариной

Мы с Мариной Нееловой не раз снимались вместе и очень сдружились. О том, что она – колоссальный мастер, неприлично даже говорить. Факт общеизвестный. Но Марина всегда вызывала и до сих пор вызывает у меня большую симпатию как удивительно милый и интеллигентный человек. Вот история, что случилась с нами в купе «СВ» по дороге на съемку в Санкт-Петербург.

– Ну я прошу тебя, – говорит мужской голос.

Женский отвечает:

– Не дам.

– Я очень прошу.

– Нет, я не разрешаю.

– Я больше не могу терпеть, у меня нет сил, я же мужчина.

– Сказала нет, значит, нет.

– Ну ты же женщина, ты должна быть нежной и доброй.

– Нет, не дам.

– Ну хорошо, ну только наполовинку можно?

– Нет, ни за что.

– Какая же ты… нехорошая женщина. Ладно. Я прошу, просто в рот, и все. Только подержать. Это хоть можно?

– Я сказала, ни за что. Сказала нет, значит, нет.

Я поливаю ее последними словами, открываю дверь купе и вижу огромное ухо проводницы, которая нас подслушивает. Ее дикий взгляд на меня. Я думаю: чего она так пялится? Ночь… колеса: тух-тух-тух-тух, тух-тух-тух-тух. Иду в тамбур в одних тренировочных штанах, голый по пояс. Из купе высовывается женская голова. Марина, не видя, что проводница стоит рядом, орет на меня: «Черт с тобой, кури в купе!»

* * *

Мы с Колей смотрели в театре «Современник» спектакль – «Фантазии Фарятьева». С нами была актриса, старейшина нашего театра Софья Владимировна Гиацинтова. Когда опустился занавес, она убежденно воскликнула: «Родилась новая гениальная актриса – Марина Неелова!» Для нас с Колей это не стало открытием. Тогда мы уже посмотрели знаменитый фильм Ильи Авербаха «Монолог», где Марина создала пронзительный по глубине и искренности образ Нины, сыграв на пределе эмоций. С тех пор мы с Колей ходили на все спектакли в «Современнике», в которых играла Неелова, – «Звезды на утреннем небе», «Кто боится Виржинии Вульф?», «Спешите делать добро». Марина – действительно великая актриса. В ней есть удивительный нерв, какое-то невообразимое женское обаяние, какое-то удивительное совершенство. Она маленькая, хрупкая, но кажется просто богиней.

Что меня поражало – уникальный лирический дар и женственность сочетаются в ней с аналитическим умом. Она по-мужски разбирает свои роли. Из наших актрис таким редким даром обладает, пожалуй, еще только Инна Михайловна Чурикова. Она тоже анализирует, детально разбирает и выстраивает роль. Это такое мхатовское построение роли… Как возведение Эйфелевой башни.

Для нас стало большим подарком то, что Марина пришла на презентацию Колиной книги «Авось!» Она пригласила нас и на свою премьеру «Шинели», поставленной режиссером Валерием Фокиным на новой сцене «Современника». Но был июнь – стояла страшная жара, и я побоялась повести Колю. Хотя в ближайшее время мы обязательно сходим на этот спектакль, потому что, говорят, там она достигла высот перевоплощения! Представьте, Марина играет главного героя гоголевской повести – того самого Акакия Акакиевича Башмачкина. Неудивительно, что об этом уникальном спектакле сняли даже специальный фильм. Потрясающая актриса! Она изображает бесполое, жалкое, беспомощное лысое существо, домом для которого стала шинель. В каком-то интервью Фокин сказал, что Неелова – это единственная актриса, которая может сделать то, что задумано режиссером, которая способна абсолютно перевоплощаться в роль. Она не боится предстать в новом, необычном, пусть даже внешне уродливом образе… В наших ближайших планах с Колей посмотреть «Шинель».

Последний спектакль с Нееловой, на который мы ходили, был «Сладкоголосая птица юности» по Теннеси Уильямсу, поставленный Кириллом Серебренниковым. И там она демонстрирует широту своего актерского диапазона, представая сразу в двух ликах – молоденькой девушки и пожилой угасающей примы.

«Она абсолютно честна перед зрителем. Никогда не халтурит. Одна из немногих, кто подлинно служит искусству», – верно сказала о ней Лия Ахеджакова.

Сын

Я изначально боялся, что Андрей пойдет в артисты. Буквально с того дня, как он родился. Не потому что он талантливый или бездарный – просто я видел много несчастных актерских судеб, причем детей известных артистов. Хотя в любом правиле есть исключения.

Я однажды на эту тему разговаривал с Натаном Шлезингером, он мой большой друг, педагог из Щукинского училища. Натан назвал всего две более или менее счастливые актерские биографии: Миронов и Райкин. Потом добавил, что объективно их карьера сложилась слабее, чем родительская. И лишь страшный комплекс «сына знаменитости», помноженный к тому же на дикую работоспособность и желание доказать свою правоту, вывели их в элиту актерской касты. По Косте я до сих пор вижу, как ему нелегко. Но и Андрею слава непросто давалась. Все то, что со стороны казалось шампанским – игристым, сверкающим, легким, все, что выглядело актерским фейерверком, все это имеет свою цену – неимоверный труд. Нелегко такое говорить, потому что Андрей для многих кумир, а Костя – знаменитый артист, и я к нему очень хорошо отношусь. Не дай бог, если мои слова могут восприниматься как обидные.

Любому человеку скажи: «Ты, конечно, хороший парень, но в общем-то бездарный, а добился успеха только оттого, что побольше других работаешь. Если всерьез посмотреть, рядом есть артисты покруче». Такое высказывание, мягко говоря, звучит некрасиво. Существует такая теория, не знаю, насколько она верна, что в принципе бездарных людей нет. Есть те, кто себя угадал, и те, кто не угадал. И вроде те, что угадали, счастливы. А остальные сидят на работе и смотрят на часы, когда же наконец можно сбежать на футбол, в сауну, в бильярдную, в кабак, на рыбалку, – тем не повезло. Конечно, повезло, если основное дело жизни совпало с тем призванием, какое Боженька тебе дал.

Говоря высоким слогом, я видел свою задачу в том, чтобы как можно шире показать сыну мир. Что, честно говоря, у меня не очень-то получилось, поскольку актерские дети брошенные. Несчастна и родительская судьба: все время некогда. Родители не только заняты с утра до вечера, но еще ведь и ночью снимаются, по гастролям мотаются – дети неухоженные. Нередко они, оставаясь без присмотра, начинают хуже учиться, кто с них спросит? Чем обычно все заканчивается? Сданы экзамены в школе, надо куда-то наследника пристроить? Ни в один институт он поступить не способен, потому что с двойки на тройку перепрыгивал. Ну ладно, в театральный точно пристроим. И пристраивают. Потом, даст господь, запихивают и в театр. Но папа или мама не вечны. А ребенок – уже не ребенок, он взрослый муж. А тут еще и вторая семья, алименты. В кино не снимают, в театре не дают больших ролей. Плюс еще постоянно зажимают после ухода знаменитого папы.

Наша профессия ужасна – мы зависимы. Любой человек может обидеть. Тебе не понравилась моя роль, и ты мне, не стесняясь, говоришь: «Ну и погано же ты сыграл». Или: «Зачем в таком дерьме сниматься?» Инженеру, компьютерщику, кому угодно никто, кроме узкого круга коллег, такого не скажет. Кто знает, чем они там занимаются? Наша же профессия открыта всем, а главное – все в ней понимают, наша профессия – чтобы нас обсуждали, чтобы на нас показывали пальцем. Прилюдно. И все те, кто на нас смотрит, естественно, имеют свое мнение. Обратите внимание, что в актерских рейтингах побеждают те, которые больше нравятся. А профессионализм – дело вкусовое. А если ты своими профессиональными качествами не производишь впечатления на главного режиссера? Может, он и неправ, но ты «не в его концепции» и он не будет тебе давать роли. «Не вижу» – это выражение никто не отменял. И тогда – несчастная судьба. Обозленные, спившиеся, да к тому же не забывшие, что они – дети знаменитого родителя! Пока описывал эту жуть, вспомнил противоположный пример. Мне нравится Саша Лазарев, он – особый парень, исключение, все у него хорошо. И о Саше Захаровой не забыл. Она – прекрасная характерная актриса. Мудрый Марк Анатольевич долго держал ее в черном теле. У него, похоже, тоже развился комплекс, но наоборот, что он не должен своих тянуть. Вероятно, по этой же причине его супруга, отличная актриса, никогда не работала в нашем театре. Потом неожиданно все разом перевернулось. И отец стал давать дочери роли, которые не всегда в ее амплуа. Люди же понимают, что у Марка Анатольевича, как у отца, комок в горле.

Трудно преодолеть внутреннюю тягу и смотреть на собственного ребенка отстраненным взглядом. Но, наверное, он правильно поступает, никто из нас не вечен, и в «черном теле» можно передержать. Мы говорили с ней на эту тему, она все сама понимает, потому что умница, но человек она сложный, далеко не пустышка. Что мне в ней нравится: как она себя ведет в театре. У нее непростое в нем положение. А она мудро, точно и тактично держит себя в коллективе.

После всего высказанного понятно, что мне такой судьбы своему сыну совершенно не хотелось. Андрей окончил МГИМО, стал юристом, адвокатом. Думаю, сработало его ощущение общности, если не сказать, стадности. Просто все его друзья пошли в институты по специальностям, связанным с различными системами управления.

Маленький, он сидел рядом со мной в машине, ко мне бегут какие-то люди и просят автограф. Я подписываю. Андрей спрашивает, что я делаю? Я объясняю, люди видели меня в кино и им приятно будет иметь открыточку с моей подписью. Для них она – память, что тот самый артист, который им понравился, подписал свою фотографию, поскольку люди любят собирать автографы знаменитых людей. Прежде всего артистов и спортсменов, а я – актер. Естественная реакция ребенка: «Я тоже хочу быть актером». Я ему: «Представь себе, ты на Северном полюсе, рядом, на соседней станции, заболел человек, у него аппендицит и надо срочно сделать ему операцию. Ты – хирург, тебя сажают в самолет, ты летишь и спасаешь жизнь человека!» Он тогда: «Нет, я хочу быть хирургом». Как легко все объяснять маленьким детям.

Андрей – Рыба. Дотошный и спокойный. Копит информацию, скажем так, в себе. Медлителен. Но медлителен не оттого, что реакция плохая, а оттого, что ему надо сперва все разложить по полочкам. Он будет делать, что поручено, долго и нудно. К тому же от меня ему досталось не лучшее качество – везде опаздывать. Мне кажется, что он не понимает: опаздывать, прямо скажем, нехорошо. У меня дикая занятость, хотя это не оправдание, я набираю дел больше, чем их можно переварить. Но, допустим, я знаю, что быстро заучу текст. Другому на это положено, предположим, четыре часа. А я сделаю за два с половиной.

Поэтому втискиваю в расписание еще одно дело. Я на него успеваю, но, как правило, опаздываю. Затем – цепная реакция, опаздываю на следующую встречу. Ненадолго. Но зато я сделал и то, и это, да еще зацепил что-то.

Но я панически боюсь опоздать на спектакль. Это – инфаркт. Я даже не знаю, что делать, если подобное случится. А у сына таких переживаний я не наблюдаю. Правда, повзрослев, он все же потихонечку начинает выправляться. Надеюсь на окончательное выздоровление.

Короче, я удержал его, не пустил в наше дело. Да и он, по-моему, на этот счет не очень переживал, что единственный сын двух артистов, а не артист. Только один раз он вдруг поднял эту тему: правильно ли мы его направляли? А учился он тогда уже курсе на втором. Правильно ли мы поступили, настояв на МГИМО? Видимо, что-то его подразочаровало в тот момент в институте. Хотя я думаю, дело не в институте, а во времени. Он вдруг не почувствовал той заботы и того внимания к себе, каких он ожидал. Вероятно, он думал, что с ним будут возиться, цацкаться, тащить. Значит, другое интересует преподавателей МГИМО, а не настроение Андрея Караченцова. Мы с ним вели долгие разговоры насчет его профессии. Обсуждали уровень цинизма, который допустим. А может, вообще это не цинизм, а профессиональный расчет? Дело в том, что как адвокат он обязан защищать убийцу. И будет счастлив, если его спасет, рассыпав доказательства обвинения, сумеет убедить суд дать обвиняемому «условное» наказание? Но клиент же убийца! Он убил!

Я не очень люблю распространяться о своем доме. По многим соображениям. Скажем, два из них такие: первое – боюсь сглазить, второе – мой дом – это исключительно мое. Я не хочу выносить на весь мир и обсуждать прилюдно свои домашние проблемы. Я могу рассказать лишь о том, как происходило воспитание сына и как складывался его характер.

А характер у Андрея довольно цельный, если судить даже по тому, как он женился. Со своей Ирой он много лет встречался, познакомились они в метро. Девочка не из его института, из медицинского. Причем она никогда и никому не давала своего номера телефона, а ему записала. Но и он никогда ни у кого не просил телефон. Правильнее сказать, не то что никогда не спрашивал, но и ни к кому не подходил с такой просьбой, а здесь набрался наглости. Они встречались три с половиной года. Не просто так: схватил, и на тебе, давай жениться, а она уже, не дай бог, беременна.

…Когда мы, наконец, дошли до свадьбы, то понимали: многое зависит от того, кто организует праздник. Свадьба – самое тяжелое мероприятие для ведущего: слишком много разных людей. Собираются родители, друзья родителей. Но у одних родителей – одни друзья, у других – другие. Собираются молодые. Но и молодые тоже – не общая компания, если не на одном курсе учатся. Или не из одного класса. Обычно сходятся совершенно разные группы. Как это все объединить одной темой? К тому же по нашей доброй свадебной традиции гости быстро напиваются. Сразу подняли за молодых, «совет да любовь», «горько!» «горько!», а потом разделяются на кучки по интересам, у одних – танцы, у других – что-то иное. Но надо сделать так, чтобы основная тема, ради чего собрались, не терялась. Ведущего свадьбу даже тамадой нельзя назвать, тут что-то иное. У Андрея и Иры получился классный ведущий, нам повезло. Вроде с шуточками массовика-затейника, но они, с одной стороны, трогательные, а с другой – все по теме. Вот пример. Берет он две половинки кочана капусты и говорит: когда рождаются дети, то мальчиков одевают в голубенькое, а девочек – в розовенькое. Кого вы хотите? Мальчика или девочку? Сын: «Я мальчика хочу». «А ты, Ирочка?» – «Я, пожалуй, тоже мальчика. Хотя мне все равно, я буду счастлива, если и девочка родится…» А теперь, говорит ведущий, в одной половинке капусты – розовая пуговичка, в другой – голубенькая. Кто первый какую достанет, тот у вас и родится. Вгрызаются в капусту непонятно чем, ногтями, что ли. Надо же расковырять, найти. Азарт, болельщики, тут ведущий говорит: «Вы действительно думаете, что дети появляются из капусты?» Вроде бы простые вещи, но к месту, а это всегда здорово!

Человек, что вел свадьбу Андрея, профессиональный актер. Долго и серьезно готовился к этому дню. Выспрашивал про всех родственников, про пап и мам. И в конце концов на свадьбе стал своим. Все мог рассказать про каждого гостя. Я столько о семье не знал. А он выучил всю историю взаимоотношений.

Давайте, говорит, разыграем, будто вы поругались. Вам ничего не надо делать, только повторяйте за мной слова. Они стали друг против друга. Он ей что-то шепнул, она говорит Андрею: «Почему ты так поздно пришел?» Сын отвечает: «Ты спрашиваешь, почему я поздно пришел? Я, по-моему, ясно сказал, что много работаю. Что вообще за вопросы? Ты что, мне не доверяешь?» Слово за словом. А у ведущего очень точно по психологии построены реплики. И как только дело дошло до: «Правильно мне моя мама говорила», то есть «скандал» достиг апогея, кто-то из них, по-моему, Андрей, первый сказал: «Что же я делаю? Сейчас все разрушится. Я же ее люблю». Ира заплакала. У всех гостей – шок. Но здорово сделано!

Я желаю, чтобы жизнь у ребят сложилась счастливо и надолго. Но я боюсь ранних браков, когда обсуждается: догулял, не догулял… и насколько он «не догулял». Не это важно, а готов ли он взять на себя ответственность. Я не о материальной части говорю, хотя и она крайне важна. А о моральном долге: ты – хозяин дома, хозяин семьи, ты – отец и муж. За семью отвечаешь ты, и ты тащишь их за собой. Дом должен быть тем единственным местом, куда тебя тянет каждую секунду. Но боюсь, боюсь – а вдруг он еще не готов? Я единственный, кто сто раз повторял, что против брака. И думаю, что у них все непросто происходит. Но надеюсь, все образуется, потому что она девочка замечательная, я бы сказал – уникальная.

Ира побеждала везде, где надо и не надо. Она – отличница до противности. По всей стране пишутся две тысячи рефератов. Ее занимает первое место. Именно ей какой-то английский академик вручает приз. У нее все расписано по полочкам. Подъем в шесть ноль ноль. В шесть ноль пять полагается чистить зубы, а в шесть пятнадцать – завтрак. Зарядку я пропустил… И так каждый день без продыху. Он же умрет разгильдяем, все наоборот. Может пойти в свою юридическую консультацию, может не пойти, зная, что сегодня есть возможность проманкировать. Может спать до одиннадцати. «Ты сказал, что встанешь в половине девятого». – «Пап, я решил, что мне можно не вставать в это время». Я ему: «Ты не решил, ты спать хочешь. Он решил!»

19 июля 2002 года у них родился сын. Петруша.

Интересно, что ощущение: «я – дедушка» у меня пока не наступило. Прочувствовать и осознать – это еще не получается. Ну смотрю, симпатичный. Умиляюсь. Не более того. Я могу о чем-то серьезном разговаривать с Людой, и вдруг жена меняется в лице: «А-а-а!» и бежит. Ей показалось, что Петруша заплакал. Твою мать! Вот у нее внук – это все. Она его так ждала, она и носится, как ненормальная. И думаю, что вкушает счастья вполне. Петечка, Петруша…