Текст книги "Гусарские страсти эпохи застоя"

Автор книги: Николай Прокудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Словно угадав его мысли, где-то под каменным сводом раздался звонкий женский смех. Как по заказу! Действительно пещера Али Бабы! Только подумал о женщинах, и на тебе, появились девчата. Мистика! Наваждение! Никита потряс головой, но смех и женские голоса повторились. Лейтенант начал озираться по сторонам, но никого не увидел, и в ужасе оглянулся назад, однако там тоже не было ни русалок с плавниками, ни обнаженных девушек, ни ведьм.

– Не понял! – произнес, подплывая к камню, вновь вынырнувший из глубины Колчаков. – Это только мне мерещиться девчата, или на самом деле?

– Галлюцинации у обоих, – ответил Никита. – Голоса слышу, но видеть не вижу. Может на лодочке, откуда выплывут?

Голоса и смех становились все громче, задорнее и звонче. Наконец, друзья увидели эту веселую компанию, спускающуюся по ступеням. Впереди шел толстый туркмен, за ним три стройные девицы, а замыкал шествие офицер в шинели и с портфелями в обеих руках. Явно из Ашхабада, штабной, потому что на полигоне офицеры одеты в бушлаты. Только нарваться на проверяющего не хватало для полного счастья! И где? В потайном подземелье!

На "пляже" пришедших приветствовал Чекушкин громкими возгласами восхищения неземной красотой посланниц небес. Он засуетился словно петушок вокруг курочек, что-то "кудахтал", щебетал, смеялся, совершенно не стесняясь отсутствия одежды. Он даже не попытался создать ладонями "фиговый лист". Девицы взвизгнули от неожиданности, а затем дружно рассмеялись, подшучивая над Васькой.

– Ребята, плывите сюда! Тут шикарные девчата в гости пришли! – призывал он товарищей.

Чекушкин был без трусов, абсолютно нагой, но его нахальства хватало на десятерых и он не смущался. А лейтенанты, оказавшись без плавок, вылезать постеснялись. А как хотелось потрещать, закадрить какую-нибудь из них! Пришлых мужиков двое, а девах – три. Перебор. Один экземпляр явно свободен для обхаживания. Если начнется разврат, не скучать же ей, не для того пришла. Что бедняжке в очереди стоять, ожидая порции любви и ласки? Или это дуплет для толстяка? А не переломится ли, не лопнет толстопуз?

Пока Никита размышлял, плавая вблизи террасы, как добраться до одежды, девчата скинули с себя одеяния, и бросились в воду. Две прыгнули голышом, а одна из "русалок" в трусиках, очевидно, самая стеснительная. Вся троица подплыла к лейтенантам, блестя в свете прожектора гладкой бледной кожей. Та, которая осталась в частичке одежды была брюнетка с длинными волосами, ее обнаженные подруги блондинкой и огненно – рыжей. Крашенные или нет, не поднырнув, не определишь, пришлось доверять глазам, поверить, что цвет волос натуральный. Если повезет, то удастся проверить, убедиться воочию, какие они на самом деле.

– Привет мальчики! Вам тут не скучно без нас? – обратилась к офицерам блондинка с длинной светлой косой. – Не желаете побарахтаться? Пошалить, похулиганить?

– Желаем, похули – ганить! – усмехнулся Колчаков. – Только боюсь, вам не разрешат Ваши ухажеры.

– Это не ухажеры, это гладиаторы. Они только гладят, – сердито ответила коротко стриженая рыжая. – При том у меня подозрение, оба импотенты.

Она старалась держать голову над водой, и часто хлюпала ладонями, что бы ни замочить свое каре, поэтому одновременно с прической над водой была и большая округлая грудь. Время от времени, она отглаживала свои "боеголовки", нагло и призывно завлекающие, посматривала на ребят.

– Давайте знакомиться! Вадим! – произнес осмелев Колчаков, и протянул руку рыжей.

Та схватила его за ладонь, резко потянула к себе и обхватила бедрами.

– Ура! У него отросток уже шевелится! – взвизгнула девица и назвала себя. – А я Ирина! Ира. А под водой наши с тобой части тела, похоже, уже начали знакомиться.

Рыжая захихикала, а ее подруга – блондинка презрительно фыркнула:

– Эх ты, Ирка-дырка. Не успела к парню подплыть, как уже и ноги раздвинула и внутрь пустила. А поухаживать за тобой он не должен? Пусть помучается. Я вот не такая, запомни, милый мальчик! Я разогреваюсь не мгновенно, а минут через десять!

Она внимательно посмотрела в глаза Никите, чем его сильно смутила, и лейтенант почувствовал, что краснеет. Девица видимо уловила его смущение, громко рассмеялась, заплыла к нему за спину, и обняла за плечи, прижавшись небольшими твердыми сосками.

– Меня зовут Ольга! – продолжила знакомство блондинка. – Ужасно мечтаю познакомиться с молодым офицером и крепко подружиться. Хочу серьезных отношений!

– Ты еще о возвышенной любви что-нибудь скажи, – захихикала ее подружка. – Я честно говорю, просто хочу развлечься. Дорогой дружок, твой размер мне очень нравится.

При этих словах Ирина опустила руку под воду и принялась поглаживать Колчакова.

– У-у-у! Ох! – взвыл Вадик и ушел с головой под воду.

– Ха-ха-ха! Утонул мальчик от избытка чувств и острых ощущений. А если б я не рукой взялась, а поднырнула б и пошалила? – рыжая надула пухлые ярко красные губы, сложила их в трубочку и, высунув острый язычок, быстро пошевелила им не двусмысленно из стороны в сторону. – Сердечный приступ обеспечен! Наверняка. Эй, ты там под водой! Не кончился в конвульсиях?

– Скорее корчится в судорогах и коликах сердечных, – засмеялась Ольга. – А тебя-то как зовут, чего молчишь? Что вы такие скромные, словно девственники? Ваш приятель гораздо смелее. Будете скромничать, уплывем к нему! – произнесла выбравшая Никиту в партнеры Ольга. Она крепко обхватила его за плечи и принялась тормошить. – Ну, что молчишь? Язык проглотил?

– Никита, я! – назвался лейтенант, смущенный напором девицы.

От прикосновения ее рук и гибкого тела к его груди и бедрам, "настроение" у Ромашкина заметно приподнялось.

– Ого! Пробудился! – блондинка выплыла из -за спины и живым поплавком принялась плескаться перед лейтенантом, от нее пахло ароматными духами, вином и шоколадом. – А я думала, ты совсем замерз. Но нет, вроде оттаял и даже шевелишься.

– Извини, нечаянно! – пробормотал Ромашкин. – Сильно уж ты прижалась. А ваши попутчики не возмутятся, что мы тут в воде тремся и шаркаемся? Как отреагируют на легкий флирт?

– Но у нас же ничего не было? – искренне изумилась девица. – И к тому ж это Ася (брюнетка) пришла с Байрамом, а мы с капитаном. Но капитан какой-то странный, Байрам ему говорит, развлекись с девочками, а тот не хочет, грустит и беспрестанно курит. Если позовет, тогда вернемся к нему и развлечем. Не позовет, пошалим с вами. Зачем нам легкий флирт? Хотим тяжелого....

Девушка с вызовом многообещающе смотрела на Ромашкина. Тем временем Колчаков со своей подружкой уже скрылись за камнем. Вскоре оттуда раздались громкие стоны и смех.

– Шустро Вадик добрался до заветной цели! – Восхитился Никита вслух.

– До заветной цели говоришь! – рассмеялась блондинка. – Что ж и ты к ней приблизился практически вплотную, остались считанные сантиметры, не теряйся, смелее. Рискни вояка!

Эх, была, не была! Ромашкин смущенно хмыкнул, а девица обвила ладонями шею, притянула лицо лейтенанта к своему, впилась губами в его губы, почти ввела в шоковое состояние.

Полноценной женской лаской Никита был услажден, пару месяцев назад, на чужой свадьбе, мимолетно, а в тот, после новогодний вечер, спьяну толком ничего не ощутил. В молодом организме скопился значительный запас избыточной энергии и гормонов. Даже если б рядом плескалась "крокодилица", сошла бы и такая. Но девица на удачу лейтенанта, выглядела аппетитно, довольно симпатично, и к тому же очень податлива. Сама настойчиво ибез стеснения напрашивалась. Тем временем Колчаков со своей русалкой вернулись из-за камня, и направились на отдых, к террасе.

Блондинка вновь нахально посмотрела на Ромашкина, и спросила с вызовом:

– Наша очередь!Сплаваем за пределы лагуны? Хочешь узнать глубину моей лагуны?

Ольга не двусмысленно облизнула губы и вновь прижалась молодым крепким телом.

– Отчего бы ни поплыть? Конечно! – утвердительно ответил лейтенант, и они несколькими гребками покинули освещенную акваторию.

– Давай по быстрому! Не то скоро позовут к шашлыкам! – настойчиво велела девушка. – Доверься, я тебе помогу...

Дело завершилось действительно очень быстро. Даже слишком. Во всем виноват большой перерыв в общении с женским полом.

– Может еще разок? – спросил Никита, заметив явное разочарование подруги.

– Уверен, что справишься? – усмехнулась блондинка, с сомнением оглядев смущенного парня.

– Уверен. Только нужно чуть-чуть помочь, постимулировать...

– Слабаки– мужики, – вздохнула она и, скользнув губами от горла Никиты, по его груди, и животу, скрылась под водой...

Через десять минут с площадки кто-то крикнул:

– Эй, водоплавающие! К столу! Второй раз приглашать не будем. Тоните голодными!

В этот раз вполне друг другом довольные, и девушка, и лейтенант перебрались через каменную преграду и, омываясь на плаву, устремились к скалистому берегу.

– А кто это такие, ваши попутчики? Приятели? – поинтересовался Никита.

– Толстый Байрам, давний дружок Аси. Ну, даже не дружок, знакомый, скажем так, любовник. Несколько раз он ее сюда привозил. А нас, для этого капитана сняли. Мы в "Фирюзе" с утра шампанским баловались, ребята пригласили. Вернее прихватил, этот "боров", туркменский. Сказал, если капитан будет сачковать, желание не появится, и настроение у него не улучшится, он нас всех сам обслужит. Ха-ха! А тут такая колоссальная удача, лейтенантики молоденькие плещутся, словно дельфины!

Девица поплыла вперед, приподнимая ягодицы над водяной гладью и делая резкие гребки, развратно широко разбрасывая ноги, словно вновь приглашая...

Никита опять начал терять над собой контроль, снова пробудилось не контролируемое, яростное, всепоглощающее, сжигающее желание.

– Плыви одна, я немного поныряю! – сказал Ромашкин и вернулся к выходу из лагуны.

"Эх, хороша лагуна у этой русалки! Эластичная и плотно облегающая!" подумал Никита и облизнулся, вспомнив происшедшее, несколько минут назад приключение. Лейтенант нырнул глубже в черную кромешную темень озера, с трудом задерживая дыхание из-за частого сердцебиения. Лишь спустя несколько минут после того, как погружаться в воду стало уже невмоготу, организм сдался, выдающаяся вперед часть его тела опала, и появилась возможность выбраться на поверхность без стеснения и смущения. Не хотелось подвергаться насмешкам со стороны приятелей и разбитных девиц, что он, "стоит как юный пионер и салютует".

– Сволочь, ненасытный! – произнес вслух суровым тоном Никита, усевшись на ступеньках причала и, глядя на своего "приятеля" вновь делающего наглые попытки пошевелиться и привстать. – Спать! Отдыхать! Ты свою порцию уже сегодня получил! Дай теперь мне выпить и закусить! Змей ненасытный! Моя очередь чревоугодничать.

– Иди сюда к нам! Не стесняйся! – позвала Ольга и задорно рассмеялась. – Мы ведь только что все близко перезнакомились...

Ромашкин стряхнул ладонями с тела воду, подергал руками и ногами, разбрасывая брызги, как дворняга после купания. Полотенца почему-то тоже забыли взять, наверное, из-за бешеной злости на ротного. Теперь придется обсыхать, подпрыгивая и тряся головой, размахивая руками. Минута энергичных упражнений и брызги прекратились. Можно надевать трусы и топать к остальной веселящейся компании.

На верхней террасе, оказалось, имелся столик, ранее второпях не замеченный, в безоглядном устремлении к купанию. Его металлическая столешница была вмонтирована в каменную глыбу, а сиденьями служили две вытесанные в скале лавки, гладкие и широкие, оказалось, их вполне можно использовать и как лежаки. Толстяк на одной из них и возлежал, словно древний бог Вакх. На втором ложе примостился между двумя мокрыми полуголыми девицами Чекушкин. В стороне сидел с бутылкой пива в руке, неуловимо знакомый военный. Брюнетка притулилась в ногах у туркмена, и массировала его ступни, а толстяк в это время лениво пережевывал поджаренное мясо, на косточке запивая водкой прямо из горлышка бутылки. По толстому подбородку обильно стекал жир от баранины.

Обычно молчун Вадик, раздухорился, "распустил хвост", словно павлин, щедро разливал шампанское по кружкам, и произносил тост за тостом, один смешнее другого. Судя по трем стоящим в стороне пустым бутылкам, вот-вот придет пора идти наверх отливать употребленное и переваренное.

Никите протянули кружку, и он машинально выпил шампанское. Была б кружка водки, хлопнул бы и ее, взбудораженный организм требовал горючего, вернее охлаждающей жидкости. После второй порции шампанского тотчас налили третью. Ромашкин ухватил пучок зелени, большой кусок мяса и принялся жевать. Несколько раз, взглянув на сидящего в стороне капитана, он задумался.

"Где же я его видел? – размышлял несколько минут Никита. – Лицо неуловимо знакомо, только, кажется, слегка изменилось, словно осунулся отчего-то мужичок".

Капитан подстелил под задницу шинель, китель повесил на каменный выступ, снял сапоги, но более не разделся и остался в рубашке и брюках.

И тут вблизи взглянув на профиль, Ромашкин вспомнил его. Ба! Да, это капитан, м-м-м, точно фамилию не припомнить, как его.... Начальник финансовой службы из медицинского батальона! Вместе со Шмером однажды на вокзале в пивнушке сидели, а этот мужик к ним присоединился. Как зовут тоже не вспомнить. Саша? Сережа? Ну да ладно, не страшно. Лейтенант придвинулся к задумчивому офицеру и поздоровался:

– Привет, ты кажется, Сергей! Не признаешь Педженских собутыльников?

Капитан рассеянно взглянул на Никиту и промолвил:

– А-а-а! Да-да! Припоминаю. Вместе в поезде ехали на сборы в Ашхабад...

– Нет, в вокзальном кабаке пиво пили. Мишка Шмер нас знакомил.

– Точно! – обрадовался начфин и хлопнул себя по лбу ладонью. – То-то гляжу, рожи знакомые! Только я не Сергей, а Сергеич. Александр Сергеич! Как великий русский поэт – Пушкин.

– Извини дружище, с именем оплошал, запамятовал. А я, Никита.

– Ничего страшного, что забыл. Никита, ты "Жигулевское" будешь?

– Буду, – не стал отказываться лейтенант и взял одну из стоящих в длинном ряду пивных бутылок. – Ничего, что мы ваших курочек-цыпочек потискали?

– Ерунда. Не жалко, они же общие, пользуйтесь, потребности нынче нет. Я сегодня не в настроении, вернее не в форме. Не суметь при всем желании, пятый день пью, и хмель не берет. Девок, Байрам набрал, разномастных, для ассортимента и услады взора. Специально выбирал черненькую, светленькую и рыженькую. Ему палитра цветов, а мне палитра: пол литра! Каков каламбур?

– Не плохо! И девчата, неплохие, шустрые. Главное что б после них не страдать, посещая туалет! Контингент проверенный? Лечиться не придется?

– Вами и проверены. Только что. Результаты узнаем спустя несколько дней. Если что заходи в медсанбат. Посодействую в конфиденциальном лечении. Ха-ха!

Капитан гнусно хохотнул при мысли о возможных последствиях для отчаянных лейтенантов и продекламироровал: " Любовь сладка – болезнь горька!". Тоже своего рода каламбур. Пытаясь придать себе, вид бывалого ухаря и тертого жизнью мужчины, Никита сделал легкомысленный вид и махнул рукой:

– Чепуха! Это ж как насморк для настоящего офицера!

– Ну-ну! Досморкаешься. Не пожалеть бы в старости. Это я тебе как медик, авторитетно говорю. Пусть я и финансист, но у медиков служу. Беречься орудие производства, надо смолоду!

– А чего ж сам этих телок приволок целый табун? Гладить? Поить? Смотреть?

– Не знаю. Наверное, для того, чтоб полнее ощущать свободу. Пиво, водка, девчатки, воля! Всего этого я был лишен целых три месяца!

– Что случилось? Болел? – спросил участливо Никита. – Лежал в госпитале?

– Сидел! В тюрьме сидел. Давил спиною нары.

– На гауптвахте что ли? Так долго!? Три месяца? Столько обычно не сидят. Что начальник гауптвахты издевался и срок прибавлял?

– Я же тебе русским языком говорю: сидел в тюрьме! Не на губе, а в вонючей городской тюрьме. В Ашхабаде! С уголовниками! Бр-р-р!!!

Капитана передернуло от неприятных воспоминаний, и он залпом выпил полстакана водки. (Возле сапог, кроме пива, стояла ополовиненная бутылка "Столичной").

Сергеич протяжно занюхал выпитое кулаком, потому что тарелки с закусками вокруг не наблюдалось.

– На, заешь! – Предложил Ромашкин, протянув кусок мяса.– Закуси, друг.

– Благодарствую, не надо. Я организм уже отучил от лишней пищи. Закушу пивом.

– Такими коктейлями быстро убьешь желудок! – посочувствовал лейтенант и настойчиво всучил капитану кусок мяса. – Ешь Сергеич. Не то тебя на руках придется отсюда выносить, а ступеньки больно крутые! Разобьемся...

Никита метнулся к столику, зацепил на тарелку зелени, хлеба и шампур шашлыка. Вернулся, и стал настойчиво кормить начфина.

Тот съел два не жирных куска, пучок петрушки, луковицу, запил бутылкой пива и блаженно зажмурился. В желудке Сергеевича явственно заурчало. "Червячок" обрадовался полученной обильной пище, впервые за несколько суток

– Спасибо, приятель! Думаю, чего мне в этой жизни особенно не хватает? Оказывается участия! Внимания, заботы, сопереживания, и приятного собеседника. Если хочешь, расскажу, как я в тюрьму загремел и как оттуда выбрался.

– Хочу! – искренне ответил Никита без малейшего сожаления, что выпадает тем самым из остальной разгульной компании.

Действительно, мало ли что еще можно со случайными девицами, опасного приобрести. С этой, первой девицей, может беда минует, а с другими возможно и нет. Его недавнюю случайную, подружку, блондинку Ольгу, потянул в воду Колчаков, поменявшись бывшей партнершей с Чекушкиным. А туда, куда заглянул однажды Васька Чекушкин, увольте, Никита не ходок! Лучше внимать рассказам и байкам, чем опосля колоть уколы! – решил Ромашкин и устроился удобнее на теплых камнях, греясь в ярких лучах жаркого фонаря.

Пиво, мясо, зелень, интересная история, что еще нужно для успокоения расшатанных нервов?! На время забудутся неприятности: и обмоченный ротным сапог, и теоретическая тревога за половое здоровье.

– Что ж приятель, если тебе интересна моя история, то слушай! Тем более она любопытна и поучительна. Особенно для вас, балбесов, молодых офицеров!

Никита с любопытством и сочувствием, внимательно посмотрел на одутловатое серое с багровыми прожилками лицо капитана, на его седые с проплешинами волосы, на глубокие носогубные складки, на частую сеточку морщин возле глаз и мысленно согласился с капитаном о своем возрасте. С радостью признался себе, что действительно еще очень молод, "зелен", и впереди целая жизнь....

***

– Больно часто в твоем рассказе податливые девицы встречаются! усомнился Котиков. – Привираешь?

– А тебе, старому черту, завидно, что с девчатами полный порядок у Никиты? – вступился Кирпич за Ромашкина. – Я если начну всех перечислять, до утра считать будешь! Продолжай Никитушка...

Глава 17. Байки капитана Александра Сергеевича П.

Рассказ первый. Грустный.

Почему капитана П.? Потому что, фамилия начфина начиналась на букву "П": толи Александр Сергеевич Плющев, толи Пущин, толи Паньшин. Но одно точно – не Пушкин. С именем в ходе знакомства разобрались, а фамилию уточнить было как-то невдомек, и не к чему, ведь не у следователя на допросе. Не в этом суть, фамилия рассказчика нам не важна. Интересны и поучительны сами рассказы!

"Знаешь, лейтенант с той поры как мы сидели в привокзальном пивнаре, произошло много драматических событий. Для меня жизнь пошла в другом измерении. Я в тот день ждал поезд на Ашхабад, ехал в гарнизонную гауптвахту, отбывать десять суток. И если до этого часа, я был вольной птицей, обычным человеком, то далее жизнь мне преподнесла сильнейшие испытания, крепко обожгла и наотмашь ударила. Тюрьма! Это был такой ужасный стресс! На всю оставшуюся жизнь! Только я оформился у начгуба, как приехал следователь, и меня сразу перевели в централ, в тюрягу! В обыкновенную гражданскую каталажку! Что б ты понял, в чем суть дела, поясню, по какой причине я оказался за решеткой. Кому не рассказываю, что был арестован, все думают за растрату, за финансовые злоупотребления, за хищения... Я ведь начфин! Ан, нет, не за это! За банальный мордобой...

Весной прошлого года я отправился в командировку на Украину, получить и доставить новобранцев в батальон. Причем сам, балбес, вызвался! Призывники набирались из Закарпатья, а лететь предстояло через Москву и Киев. В Москве у меня было одно неотложное дело, личного характера, да и Киев я давно мечтал посмотреть. Никогда в нем не бывал, а тут случай позволял. Да и город Львов мне был тоже интересен. Турист хренов, выискался! Горе-путешественник.... В Москве и Киеве время провел с пользой для себя и с превеликим удовольствием. В городе Львове обстановка похуже, процветает национализм, в кабаках лучше по-русски не трепаться, молча есть, и пить, да шататься по улицам, желательно в дневное время. Ну, а Львовом маршрут не ограничился, призывной контингент предстояло забрать в Самборе. Вот где настоящие, истинные западенцы! Бандеровец на бандеровце сидит и бандеровцем погоняет. Сплошная "самостийность" и русофобство. Два раза за "драного кацапа" и "вонючего москаля" от меня местные хлопцы по мордам получили, раз я от них. Нервы мне попортили крепко и довольно основательно расшатали психику. Я ж парень простой, с Поволжья. Прадед был бурлаком, да и меня бог силой в руках не обидел. Но обычно ваш собеседник флегматичен и спокоен. Говорят, что каплей камень точат, так и со мной случилось. Раз, другой, третий вывели из себя, ну я и занервничал. Получил с рук на руки в военкомате двадцать хлопцев, и отправился в обратный путь. Из Львова до Киева добрались без происшествий, в самолет до Ташкента сели без задержек и эксцессов. Долетели, ну и, слава богу. К дому рукой подать, Педжен вот он рядом, ночь всего проехать. Тут я расслабился и не доглядел. Кто-то из ухарей сбегал в магазин и приволок авоську водки. Ребята хоть и селяне, а ушлые. Это они до поры до времени затихорились, затаились, очевидно, знакомились друг с другом в пути, а как перезнакомились, так решили отметить начало службы в армии. Я же их вещи в военкомате проверил, в Львове, в Киеве, торбы и кошелки осмотрел несколько раз, что б спиртного не утаили или не получили в дальнюю дорожку от кого-то из знакомых. Бендеры меня очень разозлили своей не гостеприимностью, создали соответствующий настрой на рвение к службе. Поэтому, я хотя и не строевой офицер, но им "равняйсь, смирно, шагом марш" по полной программе устроил! Проверки, пересчеты, построения через каждые полчаса. Мои хохлы стонали и проклинали гнусного капитана, а я внушал новобранцам, что предстоящие полгода, главней меня, начальника в части не будет. Куда едем, для чего готовить их будут, хлопцы не знали до отлета в Ташкент. А как услышали номер рейса и место прибытия бандеры всполошились, догадались: Афганистан рядом, а там война! Запаниковали...

Видимо со страха и решили нажраться. Я лишь на полчаса в вагоне задремал, а ко мне в купе уже проводник прибежал, тормошит: "Твои ребята напились и куражатся". Действие алкоголя, страх видимо только усилил, плацкартный вагон был хорошо протоплен, отжары они совсем одурели, слюни распустили, сопли по пояс. Мат– перемат! Кто песни спевает, кто друг дружку за грудки хватает, кто к женщинам пристает. Взялся я успокаивать дебоширов, а они только сильнее взбесились. Неуправляемый процесс пошел. Некоторые распоясались, так что в драку бросаться начали. Ну, я и приложился к их пьяным физиономиям. В проходе встал и молочу пудовыми кулаками одного за другим. Подходи следующий, кто смелый! Им ко мне толпой не подобраться, мешают друг дружке. Хрясть первому в челюсть – готов! Хрясть второму, он под полку упал, бац в рыло третьему, он под ноги наседающим приятелям рухнул. Остальные по нему прошли и не заметили. Еще двоих вырубил, одного ногой в пах, второго правым боковым в голову. Следующую парочку за шеи схватил и головой о голову, что есть, силы треснул. Даже хруст лобовой кости услышал. Купе наполнилось лежащими и вопящими хлопцами, а я по ним как по тротуару протопал коваными сапогами, к остальным подступающим наглецам. Думаю надо додавить бунт в зародыше, иначе очухаются, перегруппируют силы и вновь в атаку пойдут. В одну оскаленную харю въехал кулаком, другой в челюсть. Большая часть бунтовщиков оказалась вырубленной, а остальные в панике бросились к туалету. Догнал и накостылял без жалости и без исключения. Каждому перепало и досталось крепко! Как говорится: "Бунт на корабле был подавлен, а зачинщики болтались на реях". Точнее сказать стояли в одну шеренгу, по стойке смирно и пели государственный гимн. Кто не мог стоять на ногах, стоял на коленях. Спели, попросили прощения, утерли слезы, сопли, кровь, умылись и легли спать. Меня тоже кто -то не слабо кулаком зацепил, позже выяснилось трещина в ребре. Все довольны: пассажиры, проводник и, конечно же, я в числе довольных. На вокзале в Педжене утром построил хохлов, смотрю, рожи у нескольких никуда не годятся: распухли, в кровоподтеках. Строем отвел в туалет, там умылись, почистились, привели себя в порядок. На всякий случай заставил написать объяснительные, в которых сами хлопцы признавались в пьянстве и дебоше, кроме того, просили прощения. Прибыв в батальон, доложил командиру о происшедшем. Тот обругал меня, что не доглядел за приобретением спиртного, не уследил, на этом история и закончилась. Так в начале мне показалось. Ан, нет! История только началась.

Полгода учебы курсантов завершилось, а я уж и забыл об этом происшествии, ребро зажило, служебные дела закрутили, как вдруг события закрутились хороводом. Перед выпуском из учебки, курсанты дружно написали на меня жалобы в прокуратуру: избивал, измывался, всячески унижал (гимн на коленях), причинил тяжелые телесные повреждения, повлекшие тяжкие последствия. Я действительно погорячился в поезде: двоим, сломал челюсть, одному вывихнул руку, троим, выбил зубы, у двоих трещины ребра. А как не погорячишься, когда целая толпа пьяных обезумевших переростков на тебя одного?! Перестарался.... Но виноватым себя не абсолютно не считал! Я ведь тоже пострадал! Но тем временем прокурор возбудил уголовное дело. Постановление ЦК партии "о борьбе с пьянством", мне сильно навредило. Солдаты как один твердят, что сопровождающий был крепко пьян! Командир и замполит, чтоб себя обезопасить и прикрыть, свалили все на меня. Отстранили от должности, быстренько исключили из партии. Комбат объявил пять суток ареста и отправил в Ашхабад на "кичу" посидеть, подумать о дальнейшей жизни и перспективах службы.

Тем временем в Афган вместо этих кляузников, отправили других ребят! А моих хохлов на время следствия разместили по дивизии, как потерпевших, для присутствия в суде. И вот вскоре, меня плавно переместили из гауптвахты в вонючую городскую тюрьму. Хорошо камера отдельная, в соседях сидел лишь мент– взяточник. Урок уголовных, я почти не видал, с туркменами и чеченцами, держащими тюрягу и заправляющими ею, почти не общался. Кстати, в соседней камере обитал наш бывший начальник политотдела Хавов. Но это отдельная история. Другая. После расскажу. Срок мне чувствую, светит не малый, лет пять. Сидеть ужасно не хочется, я на это не учился. Но повезло, адвокат хороший попался, отработал полученный гонорар на совесть. Я вспомнил про объяснительные, о трещине в ребре, он съездил в Педжен, нашел бумаги в моем столе, рентгеновский снимок, на суде это сыграло решающую роль. Судья, выяснив, что я вынужден, был отбиваться от двух десятков пьяных призывников, дал мне два года. Но условно! Почему срок все ж нарезали, да потому что я не сумел доказать, что был трезв. Адвокату удалось, вдобавок вытянуть из потерпевших, что претензий они ко мне больше не имеют. А действительно, какие у них претензии? Дело свое сделали, на войну не поехали. А пока следствие шло, один из медиков, что вместо них в Афган отправился, погиб! Эти козлы, даже рады радешеньки, что я их побил. Короче говоря, из-под стражи меня освободили, в должности восстановили. Меня и звания, под горячую руку лишить не успели, а могли. Ну и, слава богу! Взял я отпуск по семейным обстоятельствам, потому что пока я сидел, жена собрала вещички и умотала домой, бросила. Хотел вернуть ее, а потом передумал, мне и одному хорошо, спокойно. Вот и развлекаюсь вместе с Байрамом, по кабакам таскаемся с девицами. Мы с ним вместе в один день вышли, теперь вместе празднуем освобождение. Очень серьезный мужчина. Авторитет!"

Нахлынувшие воспоминания капитан тотчас залил пивом. Зубами открыл пробку и несколькими глотками выпил содержимое до дна. Ромашкину было неудобно лезть с разговорами о тюрьме, вновь теребить душу капитану но, однако зудящее любопытство взяло свое. Брошенная вскользь фраза о Хавове, заинтриговала, и любопытство пересилило скромность и тактичность.

– А что за история с начпо? Ты сказал, что видал начальника политотдела в тюрьме. Но я такого Хавова не знаю. У нас в дивизии другой – Луценко!

– Э– э -э, то новый, а полковник Хавов год назад в Афган уехал, выполнять интернациональный долг. Интернационалист хренов. Ну, да ладно! Слушай еще историю!

Второй рассказ капитана. Иронический и злорадный.

Капитан Александр Сергеевич П. хлебнул пива из очередной бутылки и заулыбался. "Лейтенант, ты Адрусевича знаешь? Заместителя командира дивизии? Так вот этот Адрусевич, ранее был командиром вашего танкового полка, и тоже год назад чуть в тюрьму не угодил. Сколько взяток он раздал, какие подарки дарил прокурорам и следователям, чтоб остаться на свободе – один бог ведает. Поэтому в тюрягу чудом не загремел. А Хавов в Афгане служил, и что дело против него завели, сразу не узнал. Вовремя подмазать не успел, а когда следственный маховик раскрутился, было поздно. Блатные сказывали, позавчера, Хавова расстреляли. А за какие художества, сейчас расскажу! Группа штабных пройдох, придумала целую систему по извлечению "нетрудовых доходов" из родителей военнослужащих. Сам понимаешь, война дело не шуточное, и когда сынок попадает в трудную ситуацию, то родители заплатят любые деньги, чтоб свое чадо уберечь от беды. А война – это большая беда. Пуля – дура, вдруг убьют? Не знаю, точно как и с чего, все началось, но бизнес поставили на поток. Выстроили настоящий конвейер! Приезжал папаша к Хавову на беседу, тот звонил особисту дивизии, и солдата вычеркивали из списка как политически не благонадежного. А к начпо отцов на беседу направлял Андрусевич, или начальник связи Бордодым, и вроде бы еще и командир пехотного полка. Цепочку хитро сплели. Родитель шел к командиру части просить за сыночка, тот сделать ничего не может, но знает, кто поможет. Все, дескать, во власти начальника политотдела, а Хавов тоже рад помочь, но сам не имеет права, зато знает, кто такой властью обладает. Однако помощь эта стоит дорого. Если договаривались с родителями о готовности финансировать спасение сыночка от войны, то по получению денег, Хавов сообщал особисту дивизии, подполковнику Путятину, фамилию солдата, который не должен ни в коем случае убывать в Афган. Особист звонил в полк и курсант по окончанию учебки, ехал в тихий гарнизон Туркмении или Узбекистана. Сколько лет они так обогащались, не знаю точно, но верно, не один год! Отлаженную стройную систему нарушила кадровая перестановка. Самого нашего Хавова отправили на войну!