355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Платошкин » Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора? » Текст книги (страница 7)
Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:28

Текст книги "Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?"


Автор книги: Николай Платошкин


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Начиная с лета 1960 года в разговорах Освальда явно под влиянием Зигеров стали проскальзывать ностальгические нотки. Как-то Ли сказал, что хочет вернуться в Америку, чтобы написать книгу о своих похождениях в СССР (кстати, когда Освальд намеревался «поступать» в швейцарский коллеж, он указывал в анкете, что хочет писать короткие рассказы о современной американской жизни).

В августе 1960 года «Налим» (такую кличку имел Освальд в КГБ; позднее он стал «Лихим») вступил в заводское общество охотников и приобрел охотничье ружье. Интерес КГБ к американцу снова несколько вырос, так как охота обычно используется как прикрытие для посещения всяких закрытых для иностранцев мест. Но Освальд охотился только вместе с заводчанами. Никуда от группы не отходил. Стрелял он плохо, и охотники даже шутили, что вместо зайца он может подстрелить их самих. К охоте Освальд быстро охладел и потом продал ружье за 18 рублей. Теперь его больше тянуло к рыбалке.

Октябрь – ноябрь 1960 года прошел в первых любовных победах над девушками, с которыми Освальда знакомили его новые друзья. Но вот Элла не сдавалась. Освальд пробовал разные подходы. Один раз он с гордостью сообщил, что знает точно – Элла еврейка, но это не помешает ему жениться на ней. Результата не было, и Освальд зашел с другого фланга. Скоро истекает год его пребывания в СССР и ему предстоит ответить на вопрос: желает ли он по-прежнему получить советское гражданство. А это-де полностью зависит только от Эллы. Если она выйдет за него замуж, то он станет советским гражданином и навсегда останется в СССР. А то можно переселиться, например, в какую-нибудь европейскую страну, скажем Чехословакию.

Но Элла оставалась неприступной, хотя и не лишала Освальда надежды. А тот в разговоре с коллегами по работе шутил, что проведет свой первый отпуск (он предстоял в декабре) в Америке.

А на родине бывшего морского пехотинца не забывали. После первого всплеска активности в ноябре 1959 года американские спецслужбы успокоились. Посольство США в Москве сообщало, что контакт с Освальдом прервался. Но и инициативно искать его никто не собирался. Случайно новый всплеск интереса вызвала Маргарита Освальд. Как и просил сын, она выслала ему почтовый перевод в Москву на 25 долларов. ФБР отслеживало все почтовые отправления в СССР, а имя Освальд было с осени 1959 года в специальном контрольном списке (кстати, нелегальным вскрытием почты занималось и ЦРУ, хотя закон строжайше запрещал этому ведомству шпионить внутри США).

27 апреля 1960 года специальный агент далласского офиса ФБР Файн посетил Роберта Освальда и подробно расспрашивал его о Ли. 28 апреля Файн поговорил с Маргаритой Освальд. Оба ничего не знали о судьбе Ли, но Маргарита упомянула, что сын хотел учиться в Швейцарии (она получила письмо из коллежа: там по-прежнему ждали американского студента) и взял с собой свидетельство о рождении. Результаты бесед Файна были доложены лично директору ФБР Гуверу. Тот опасался, что свидетельством о рождении Освальда может воспользоваться «двойник», тем более что агент ФБР во Франции сообщил, что в швейцарском коллеже Ли Харви Освальд так и не появлялся.

ФБР запросило госдепартамент, но там об Освальде тоже ничего не знали. Госдеп пообещал, что предпримет специальные меры, чтобы никто не смог получить по свидетельству о рождении Освальда американский паспорт в любом посольстве или консульстве США за границей. Интересно, что посольство США в Москве предложило государственному департаменту, чтобы мать Освальда написала письмо сыну, а посольство передало бы его в МИД СССР и тем самым выяснило бы адрес перебежчика. Однако госдеп запретил посольству предпринимать какие-либо меры по поиску Освальда, и Маргарита так ничего и не узнала о предложении посольства.

Между тем ожило командование Корпуса морской пехоты США: оно прислало Ли Харви Освальду на адрес Маргариты требование бывшему морпеху явиться для решения вопроса об изменении формулировки его увольнения. Мать пыталась отсрочить решение вопроса, но корпус 13 сентября 1960 года постановил уволить Ли Харви Освальда из активного резерва с формулировкой «нежелательное увольнение». В качестве обоснования такого решения указывалось на желание Освальда получить советское гражданство. В США того времени это был «волчий билет»: с такой формулировкой Освальду было бы очень трудно найти в Америке достойную работу.

Маргарита тем временем обратилась к своему конгрессмену и в ФБР с требованием разыскать сына. А между тем 9 декабря 1960 года ЦРУ наконец решило завести на Освальда дело – № 201. По номенклатуре агентства такие дела заводились на всех, кто представлял для ЦРУ какой-либо оперативный интерес. Как уже отмечалось выше, разведка так толком и не объяснила, почему припозднилась с этим шагом ровно на год. Официальная версия такова: ЦРУ получило записку госдепа со списком известных американскому внешнеполитическому ведомству перебежчиков – граждан США. В записке содержалась просьба дополнить список и высказать свои комментарии. В ЦРУ якобы решили завести дела на всех упомянутых в списке госдепа лиц. В том числе и на Ли Харви Освальда.

Есть, правда, и другая версия событий. Бывший сотрудник ЦРУ сообщил, что дело завели, когда стало известно о намерениях Освальда вернуться в США. Но первое письмо от Освальда Посольство США в Москве получило только в феврале 1961 года. Хотя в этом письме Освальд возмущался тем, что нет ответа на его письмо, которое он послал в декабре. Письмо это действительно существовало и было перехвачено КГБ. Откуда же о нем могло узнать ЦРУ? Был ли у агентства какой-то канал связи или наблюдения за Освальдом? С заграницей в Минске переписывались Зигеры. Были у Освальда там знакомые и из числа кубинских студентов. Причем, по крайней мере, некоторые из этих студентов плохо отзывались о жизни в СССР и говорили, что если Кастро хочет создать на Кубе такое же общество, то такой революции кубинскому народу не нужно.

КГБ перехватил письмо Освальда потому, что хотел проверить, что скажет «марксист», когда придет время решать вопрос о продлении его вида на жительство в СССР (истекал 4 января 1961 года). Освальд же хотел получить от американских властей ответ, может ли он вернуться в США, чтобы знать, какой выбор у него будет 4 января.

Маргарита Освальд, не добившись никакого ответа, купила билет на поезд до Вашингтона и 26 января 1961 года приехала в столицу США. Вот уже почти неделю Америкой правил первый президент, рожденный в XX веке, – Джон Фицджералд Кеннеди. Маргарита обратилась в приемную, попросив о личной встрече, но ее переадресовали в госдеп. Там она хотела поговорить с госсекретарем Дином Раском. Тот тоже был занят, но с Маргаритой встретились три сотрудника отдела, занимавшегося советско-американскими отношениями, а также консульской и паспортной служб. 1 февраля 1961 года по просьбе Маргариты Освальд госдеп направил в посольство в Москве стандартный запрос: посольству поручалось выяснить судьбу Ли Харви Освальда в советском МИДе.

А Освальд в Минске между тем готовился к решительному объяснению с Эллой Герман. 31 декабря 1960 года он пришел к ней домой с коробкой шоколадных конфет, и девушка пригласила его встречать Новый год вместе с ее семьей. Освальд очень обрадовался, пожаловавшись на одиночество. Праздник удался, и Ли против своего обыкновения изрядно подвыпил. 2 января он пригласил Эллу в кино и после фильма официально попросил ее стать его женой. Элла отказалась, сказав, что не любит Ли. К тому же он американец, а мама еще хорошо помнит те времена, когда за связь с иностранцем могли посадить в тюрьму.

Мужское достоинство Освальда, судя по его дневнику, было оскорблено. Он понял, что Элла никогда серьезно не относилась к нему, а позволяла ему ухаживать за собой, чтобы вызвать зависть у подруг. Провал на личном фронте и побудил Ли окончательно сделать выбор в пользу возвращения в США. Конечно, к тому времени под влиянием Зигера и личных наблюдений Освальд открыл для себя неприятные ему стороны советской действительности (обязательные собрания, разница в материальном положении между партийными работниками и простыми рабочими, отсутствие баров и боулинга и так далее). Страшно не нравилась Ли и суровая русская зима. Появились записи в дневнике, что работа «скучная», а деньги девать некуда.

А ведь еще недавно Ли купил себе шляпу и ботинки и с гордостью сказал знакомой, что любит все русское и не хочет ничем даже внешне отличаться от советских людей. На самом деле, похоже, Освальд из-за особенностей своих детства и юности просто не мог усидеть долго на одном месте. Родного дома у него не было, и как-то раз он даже сказал, что ему все равно где жить, так как он человек одинокий.

В начале 1961 года Освальд стал уже открыто критиковать советский образ жизни. Он говорил, что не уверен в преимуществах социализма перед капитализмом. Трудно, дескать, судить объективно, так как на мнение любого человека накладывает свой отпечаток его происхождение и воспитание. В советской системе ему не нравилось то, что гражданам запрещалось свободно выезжать из страны. В Америке его возмущала расовая сегрегация.

На заводе в начале 1961 года тоже отмечали, что Освальд относится к работе спустя рукава и заинтересован только в приятном времяпрепровождении. На вопрос, нравится ли ему работа, он уклончиво отвечал, что работа как работа. В собраниях и политинформациях он не участвовал, а «на картошку» его как иностранца не посылали, жалели. Отношение коллег к Освальду испортилось: его стали называть «Лихаря» или просто «Харя». Со своей стороны Освальд обиделся на то, что его не включили в состав группы заводчан, которая поехала на экскурсию в Москву. Здесь сработал белорусский КГБ: а вдруг Освальд в Москве уйдет из-под наблюдения и установит оперативный контакт со своими американскими хозяевами?

4 января 1961 года Освальда вызвали в минский ОВИР и спросили: хочет ли он по-прежнему получить советское гражданство? Освальд позднее записал в своем дневнике, что отказался. На самом деле конфликтовать с советскими властями он пока не решался. Он сам спросил, не пришел ли уже на его имя советский паспорт, так как Освальд еще в октябре 1959 года в Москве подал прошение о приеме в советское гражданство. На вопрос хочет ли он получит постоянный вид на жительство в СССР, Освальд ответил, что сначала хотел бы прояснить вопрос со своим ходатайством по гражданству. В результате ОВИР продлил разрешение на пребывание Освальда в СССР еще на год и отправил в МВД в Москву запрос относительно советского гражданства Освальда.

Между тем белорусский КГБ направил в Москву свое мнение на сей счет. В документе подчеркивалось, что Освальд плохо работает, не является на самом деле сторонником социализма, поэтому советское гражданство ему предоставлять не следует, тем более что уже четко вырисовывается желание Освальда вернуться в США. Таким образом, в Белоруссии от Освальда хотели избавиться как можно скорей и не стали препятствовать его контактам с посольством США.

13 февраля 1961 года тот же самый Снайдер, от которого Освальд требовал лишить его американского гражданства в октябре 1959 года, получил письмо из Минска, отправленное 5 февраля. В письме Освальд заявлял о своем намерении вернуться в США, если там он не будет подвергнут судебному преследованию. Перебежчик просил вернуть его американский паспорт, так как в этом случае, по его мнению, русские дадут ему выездную визу. Освальд подчеркивал в письме, что никогда не просил дать ему советское гражданство, а советские власти в свою очередь тоже на этом не настаивали. Совпадение по времени между письмом Освальда и запросом госдепа о его судьбе было странным. Похоже, что КГБ каким-то образом узнал об интересе к Освальду в США и перестал перехватывать корреспонденцию Освальда в посольство.

Снайдер запросил госдеп, можно ли отправить Освальду паспорт по почте и какая судьба ждет перебежчика после возвращения в США. Освальду же Снайдер ответил, что тому необходимо лично явиться в посольство. Освальд в Минске тем временем продолжал свою сложную игру, представляясь разным людям в разном обличье. В марте 1961 года в Минск приехал на гастроли оркестр Мичиганского университета. После одного из концертов флейтистку оркестра Кэтрин Мэллори окружила публика, засыпавшая ее вопросами. Но Мэллори ни слова не понимала по-русски и была поражена, когда ей предложил помочь с переводом молодой парень в стильном пальто. Тот сказал, что сам из Техаса, бывший морской пехотинец, ненавидит США и намерен провести остаток жизни в Минске.

Ненавидящий США Освальд буквально на следующий день после контакта с Мэллори ответил Снайдеру, что не может явиться в посольство лично, так как ему для этого нужно разрешение советских властей. Освальд просил прислать ему вопросник со всеми интересующими посольство вопросами. Но тем временем посольство получило из Вашингтона указание выдать паспорт Освальду только лично в руки (американцы не исключали, что от имени Освальда с ними переписывается КГБ). Снайдер предложил Освальду показать его письмо советским властям, чтобы получить необходимое разрешение на поездку в Москву.

А у Освальда тем временем наметились перемены в личной жизни. 17 марта 1961 года на танцах он познакомился с красивой девушкой: прическа «на французский манер», импортные белые туфли и платье из темно-красного китайского бархата. Освальд записал в своем дневнике, что они сразу же понравились друг другу. Это было абсолютно не так.

Девушка с французской прической Марина Николаевна Прусакова родилась 15 июля 1941 года в Молотовске (ныне Северодвинск). Отца своего она не знала, и воспитывал ее отчим. Семья жила в Ленинграде, и Марина вела там довольно вольный образ жизни (после смерти Освальда она бросилась в загул по ночным клубам и называла тот период своей жизни «вторым Ленинградом»). Отчим считал ее проституткой и не пускал домой, если она заявлялась за полночь. Марина встречалась с женатым мужчиной, а потом в гостинице ее застукали с иностранцем (Марина утверждала, что афганец ее изнасиловал). Работать ей особо не хотелось, и она уволилась из аптеки, куда ее устроили после окончания школы.

В 1959 году отношения с отчимом испортились настолько, что Марина переехала к своему дяде Илье Прусакову, подполковнику МВД, в Минск. Подполковник жил вдвоем с женой и принял к себе родственницу без особых возражений. Марина стала работать в аптеке. Она одевалась лучше коллег, так как не тратила денег ни на еду, ни на жилье. Готовить она не умела и не стремилась научиться. По хозяйству тоже не помогала. Она даже говорила жене Ильи, тете Вале, что раз у них нет детей, то ей надо завести себе любовника. А она, Марина, в этом всегда поможет.

Основным интересом девушки были парни и красивые вещи. Марина стремилась удачно выйти замуж, причем или за еврея, или за иностранца, но никак не за «русского Ваньку». В женихах (а она встречалась одновременно с несколькими «перспективными вариантами») ее интересовало, прежде всего, наличие отдельной жилплощади. Встретив на танцах Освальда, Марина сначала решила по акценту, что тот из Прибалтики. Узнав, что Алик американец, Марина сразу же дала ему своей телефон, хотя парень на нее особого впечатления не произвел.

Как-то вернувшись с очередного свидания, Марина узнала от тети Вали, что звонил ее знакомый американец, попавший в больницу с воспалением уха. Тетя уговорила Марину навестить иностранца, показав ему широкую русскую душу. Марина без особой охоты сходила в больницу, принесла Освальду тетиных пирожков и абрикосового варенья, а заодно разрешила себя поцеловать.

Освальд очень хотел переспать с Мариной, но та целомудренно говорила, что это возможно только после свадьбы. Тогда 15 апреля (менее чем через месяц после знакомства) Алик предложил Марине руку и сердце. Та сразу согласилась. Не возражали и дядя с тетей, так как надеялись, что Марина остепенится. Сам Освальд писал потом в дневнике, что женился на Марине, чтобы досадить Элле.

30 апреля молодых расписали. Тетя Валя накрыла шикарный стол с красной и черной икрой. Алик, Титовец и Головачев спели «Чаттанугу чучу» – гимн всех стиляг Советского Союза. Один из родственников, как водится, затеял драку. В общем, все как у людей.

Марина не зря работала в аптеке: после первой брачной ночи Освальд решил, что она досталась ему девственницей. Трудовой коллектив подарил молодоженам детскую коляску. Освальд с самого начала хотел детей и, к ужасу Марины, подробно интересовался ее интимным календарем. Удивляло молодую жену и то, что муж любил ходить по квартире голым, не закрывать за собой дверь в туалет и, совершенно не стесняясь, громко портить воздух.

Весь май 1961 года Освальд, судя по записям в дневнике, еще отходил от Эллы, а в июне он, к своей радости, узнал, что Марина беременна. Ли очень хотел сына, уже придумал для него имя Дэвид и любил повторять, что его сын обязательно станет президентом США.

В мае Освальд сообщил супруге, что хочет вернуться в США. Позднее Марина утверждала, что если бы знала об этом заранее, то никогда бы за Освальда замуж не вышла. Она боялась, что Освальд не найдет в Америке приличной работы, а нянчиться с ним, как в СССР, там никто не будет. Однако в целом Марина была явно не против.

16 мая 1961 года Освальд опять написал письмо в посольство, требуя гарантий, что его не будут преследовать в США. Он добавил, что женился на гражданке СССР и его жена намерена выехать вместе с ним в одно и то же время. Посольство продолжало настаивать на личном присутствии Освальда. В госдепе и ЦРУ решили проверить серьезность намерений советской стороны в отношении Освальда: если русские готовы выпустить его из страны, то они разрешат ему поехать в Москву.

Но Освальд, как всегда, решил взять игру в свои руки и, использовав свой двухнедельный отпуск, вылетел 8 июля 1961 года в Москву без всякого разрешения. КГБ, естественно, был в курсе и имел полное право задержать Освальда за нарушение режима пребывания в СССР, но делать этого не стал: чекистам самим хотелось избавиться от головной боли в лице назойливого американца как можно скорее.

Освальд страшно боялся возможного ареста, но в посольство его пропустили беспрепятственно (в Минске после возвращения из Москвы Освальд говорил, что ездил в советскую столицу на кинофестиваль). Была суббота, но Снайдера нашли, и он кратко переговорил с Освальдом, предложив прийти в понедельник. На этот раз «марксист» спорить не стал. Он сказал, что извлек тяжелый урок и теперь ценит демократическую систему США. Освальд поклялся, что не передавал русским никакой секретной информации, и они сами его об этом никогда не просили. На основании предъявленного Освальдом советского паспорта лица без гражданства Снайдер сделал вывод, что Освальд действительно не является советским гражданином. Следовательно, формальных причин не возвращать ему американский паспорт не было. Единственно, что в соответствии с указанием госдепа туда был поставлен штамп «действителен только для поездки в США». Снайдер отказался дать Освальду какие бы то ни было гарантии от уголовного преследования, но сказал, что судя по информации самого же Освальда бояться ему нечего, так как американских законов он не нарушал.

Освальд позвонил Марине и попросил ее срочно вылететь в Москву, чтобы сдать в посольстве документы для получения американской визы. Марина в Минске отнюдь не скучала, изменив мужу с одним из своих бывших ухажеров. Перед визитом в посольство Освальд настаивал, чтобы Марина скрыла свою принадлежность к советским профсоюзам и комсомолу (сам он солгал, что членом профсоюза не является).

И КГБ и американские спецслужбы начали искать в женитьбе Освальда некую подоплеку. Но КГБ, быстро проверив биографию Марины, заключил, что препятствовать ее отъезду формально не следует, так как интереса для разведслужб США она не представляет. В Америке подозревали, что жену Освальду подсунул КГБ, и долго колебались, стоит ли пускать ее в страну. Посольство даже предложило Освальду выехать в Америку одному и там дожидаться жену. Но Освальд твердо стоял на своем. Похоже, он видел в Марине гарантию от уголовного преследования: ведь она как советская гражданка могла рассчитывать на покровительство СССР. А это в свою очередь помогло бы и ему в случае неприятностей.

КГБ, правда, попытался через коллег по работе и родственников отговорить Марину от поездки в США. Марину «пропесочили» на собрании и исключили из комсомола, но это лишь только озлобило ее. Теперь она хотела уехать в Америку «назло». Сразу же после возвращения из Москвы 14 июля Ли и Марина подали документы в ОВИР на выезд из СССР. «Марксист» Освальд не преминул пожаловаться в посольство на кампанию в стиле «врагов народа», развернутую против его супруги. На заводе Освальд после возвращения из Москвы вообще прекратил работать. Когда его пытались вразумить, что надо хотя бы отрабатывать свою зарплату, тот сразу же начинал на повышенных тонах рассуждать о свободе и демократии. В результате Освальду прекратили выплачивать помощь Красного Креста. А КГБ установил в его квартире подслушивающее устройство и врезал в стену мощную линзу для визуального наблюдения.

Но в основном чекисты были свидетелями и слушателями постоянных супружеских скандалов. Освальд ругался с Мариной, что она ничего не умеет готовить, не убирается в квартире и не стирает. Та возмущалась, что Освальду не нравится каша, и он, видите ли, требует котлет! Жена посылала мужа к черту и угрожала остаться в СССР. Тот говорил, что в США гораздо более высокий жизненный уровень, хотя Марина, похоже, сомневалась, что Освальд сможет найти себе достойную работу. Пришло время, когда Ли ударил Марину в первый раз. Ирония судьбы! Марина не хотела выходить замуж за «русского Ваньку», потому что думала: иностранцы в отличие от русских своих жен никогда не бьют. Тетя Валя пыталась как-то помогать молодым и один раз даже три часа отдраивала их квартиру. Каково же было ее возмущение, когда, придя с работы, Марина и Ли спокойно уселись ужинать, даже не пригласив ее за стол!

КГБ пытался провоцировать Освальда, подставляя ему источники «секретной» информации. Например, «друг» Павел Головачев по наводке КГБ сообщил Освальду, что его отец занимает большой пост в ВВС. Освальд никак не прореагировал. Но когда с Ли завели разговор о его военной службе, он с готовностью рассказал, что занимался радарами, показал документы об окончании соответствующих курсов, карту японского города, где он служил, и даже пропуск в бар, где он проводил свободное время.

Последний момент представляется важным: видимо, Ли до самого последнего дня пребывания в СССР пытался втюхнуть КГБ какую-то заранее подготовленную дезу. Иначе зачем брать в Россию пропуск в какой-то японский бар. Смысл здесь появляется, только если предположить, что Ли действительно ходил в «Квин би» с санкции американской разведки, а та подозревала, что бар нашпигован агентами КГБ. Если же это так, то русские обязательно должны были клюнуть на эту информацию Освальда. Но они не клюнули.

Женившись, Освальд до минимума свел свои контакты с минскими друзьями, за исключением Титовца, Головачева и Зигеров. Марину он ко всем ревновал и не позволял ей курить. Освальд теперь все чаще слушал «Голос Америки» (англоязычные передачи не глушили) и постоянно что-то писал. Именно в то время, похоже, он и создает свой «исторический дневник», в котором, путаясь в датах, начинает описывать свои впечатления от жизни в СССР.

КГБ после визита Освальда в посольство США усилило за ним наружное наблюдение, чтобы выяснить, с каким информационным «багажом» он собирается возвращаться на родину. А американец по-прежнему поставлял чекистам странные загадки: еще в феврале он вдруг стал активно изучать немецкий язык, а в июле интересовался ценами на турпоездку в Лондон. Ли возобновил активную переписку с матерью и братом Робертом, и те присылали ему американские красочные журналы, комиксы и фантастику. Теперь «марксист» Освальд с гордостью показывал знакомым журналы и говорил, что они из Америки. Если раньше Ли резко критиковал расовую дискриминацию в США, то теперь он хвалился: «Я южанин и ненавижу негров».

Осенью 1961 года Освальд не переставал жаловаться в своих письмах посольству и родным, что русские задерживают его против воли. В декабре он даже написал письмо сенатору от штата Техас Тауэру, требуя, чтобы тот надавил на советские власти.

А те просто выжидали, как поведет себя Марина. Судя по информации системы прослушивания, она колебалась. В октябре молодая жена поехала к тетке в Харьков и та тоже уговаривала ее переменить свое решение. Марина, наверное, была бы и не прочь, так как Освальда она явно не любила и их семейная жизнь превратилась в сплошной скандал. Но в то же время она не хотела оставаться в СССР с ребенком от иностранца.

В конце ноября 1961 года белорусский КГБ дал зеленый свет на выезд. Московские коллеги тоже никаких возражений не имели. Минская милиция тем временем тоже не хотела продлевать Освальду вид на жительство на целый год: характеристика с работы у него была никудышная. 25 декабря 1961 года Марине и Ли официально сообщили, что им дано разрешение на выезд в США. Освальд отреагировал на новогодний подарок, начав мастерить какое-то взрывное устройство. Сотрудники КГБ с ужасом наблюдали за этим новым хобби американца, так как в Минск вот-вот должен был приехать Хрущев. Наверное, Ли мастерил что-то вроде петарды к Новому году, но не нашел взрывчатого вещества и выкинул «бомбу» в мусорное ведро.

3 января 1962 года КГБ опять пришлось изрядно поволноваться. «Лихой» вышел из дома с охотничьим ружьем, сел с ним в автобус, выставив оружие напоказ к удивлению пассажиров. Но Освальд всего лишь доехал до спортивного магазина, где и продал ружье за 18 «новых» рублей. На следующий день в ОВИР Освальду выдали уже не паспорт лица без гражданства, а паспорт иностранного гражданина, действительный до 5 июля 1962 года.

Освальд был полон оптимизма и рассчитывал, что вернется в Америку к марту. Но теперь он столкнулся с американской бюрократией, которая оказалась похлеще советской. Ранее конгресс принял закон, запрещавший прямую иммиграцию из социалистических стран в США, если только Служба иммиграции и натурализации США не делала специального исключения. Государственный департамент настаивал на исключении для Марины, так как иначе Освальд с его нестабильным характером мог вообще отказаться вернуться в США, а советское правительство получило бы в свои руки прекрасный пропагандистский материал: власти США разбили русско-американскую семью. Госдепартамент прямо указывал в своих письмах иммиграционным властям, что возвращение Освальда отвечает «национальным интересам США».

Причем интерес этот был не только пропагандистский: Освальдом опять заинтересовалось ЦРУ, его хотели подробно расспросить о жизни в Советском Союзе.

А Освальд словно чувствовал эту поддержку. Он обращается в посольство США с просьбой ссудить ему 800 долларов для возвращения домой. Одновременно он поручает Маргарите выбить такую же сумму через Красный Крест или другие благотворительные организации. Причем Освальд настолько уверен в успехе, что строго запрещает Маргарите брать кредит самой или тратить собственные деньги. Красный Крест Маргариту «отфутболил»: ей дали понять, что помогать перебежчикам-коммунистам не намерены. А вот госдеп согласился выделить 500 долларов. На авиабилет до США этих денег было явно недостаточно, но на пароход и поезд вполне хватало.

Не было только разрешения на въезд для Марины. А у четы Освальдов 15 февраля 1962 года родилась дочь Джун. Несмотря на то что Ли ждал сына, он очень обрадовался дочке. Завод «Горизонт» выделил молодым подарков на 27 рублей (одеяла, пеленки, игрушки). Освальд даже на время забросил переписку с посольством.

КГБ тем временем попросил Марининого дядю провести с молодыми профилактическую беседу, с тем чтобы в Америке они не допускали в адрес СССР провокационных высказываний. И Ли, и Марина твердо обещали этого не делать. Освальд буквально дрожал над дочерью. Когда Ли увидел, что Марина гладит пеленки и смачивает их водой изо рта, он страшно разволновался: «Ты что! У тебя же во рту микробы!» Ли принес тарелочку с водой и велел брызгать только оттуда.

Освальд добрался из Минска и до Корпуса морской пехоты, требуя отменить решение о увольнении его с недостойной формулировкой. В письме Освальд подчеркивал, что не выходил из гражданства США, что может подтвердить посольство в Москве. Роберта он просил еще раз навести справки, не ожидает ли его в Америке тюремное заключение. В марте 1962 года Освальд внимательно читал материалы в советских газетах о допросах сбитого пилота У-2 Пауэрса. Он намекал, что ему известно кое-что о самолете-шпионе. В письме Роберту присутствует странная фраза о том, что Освальд якобы видел Пауэрса в Москве. Пауэрс после возвращения в США (его обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля) утверждал, что его сбили в результате предательства Освальда.

Тем временем госдеп наконец-то добил Службу иммиграции и натурализации, которая 9 мая 1962 года согласилась впустить Марину Освальд в страну. 18 мая Освальд уволился с завода «Горизонт». Как оказалось, нигде больше он не работал так долго. До самого отъезда Освальдов в Москву КГБ отмечал скандалы в семье. Марина посылала мужа к черту, желала ему, чтобы он катился в свою Америку один и «сдох по дороге».

20 мая состоялась прощальная беседа Ли и Марины с родственниками. Освальд еще раз обещал дяде Илье, что в Штатах не будет говорить о Советском Союзе ничего плохого. Слово он сдержал, да и в самом деле, так хорошо, как в СССР, к Освальду не относились никогда в его недолгой жизни. В последнем письме из СССР Ли просил Роберта ничего не говорить о нем журналистам, так как осенью 1959 года он, Роберт, наговорил много лишнего. При отъезде Освальд оставил записку соседке: «Стройте коммунизм сами. Вы даже не умеете улыбаться, как человеческие существа».

24 мая 1962 года чета Освальдов прибыла в Москву. Сотрудник консульской службы посольства США Джек Мэтлок (будущий посол США в Москве) снял с Марины отпечатки пальцев и выдал ей долгожданную визу. Марина прошла медицинский осмотр. Другой сотрудник посольства допрашивал Освальда («Вы коммунист?»). Паспорт того истек и его надо было продлить. Освальд держался хладнокровно, но без всякого подобострастия, иногда даже враждебно. Однако формальных причин, мешавших продлению паспорта, не нашли. Освальд подписал гарантийное обязательство о возврате кредита госдепартаменту (пока он не был выплачен, Освальд не мог получить заграничный паспорт, и был обязан сообщать свой постоянный адрес).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю