Текст книги "Убийство президента Кеннеди. Ли Харви Освальд — убийца или жертва заговора?"

Автор книги: Николай Платошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

18 октября в пятницу Ли, как всегда, приехал навестить свою семью в доме Рут. Он был тронут до слез, когда его сердечно поздравили с днем рождения. Рут купила вина и испекла пирог. Правда, свечей на нем было меньше, чем 24, и Ли не смог с первого раза их потушить. Но в тот вечер этим плохим приметам не придавали значения. Ли сказал, что лучшим подарком для него было бы рождение ребенка. Этого Марина пока не обещала, но зато супруги в ту ночь занялись любовью. Это был их последний полноценный секс.

Перед этим они посмотрели по телевизору два художественных фильма, которые, казалось, тоже предупреждали о грядущем несчастье. Комиссия Уоррена потом уделила внимание только одному из них. Картина 1954 года называлась «Садценли», и ее главный герой, демобилизовавшийся солдат (роль исполнял Фрэнк Синатра), хотел убить президента США из винтовки. Он захватил домик неподалеку от железнодорожной станции, где должен был остановиться глава государства. Но поезд проследовал без остановок, и солдат погиб, так и не исполнив своего замысла.

Но на самом деле Освальда взволновал второй фильм – «Мы были там чужими». Джон Гарфилд играл американца, который тайно поехал на Кубу, чтобы помочь повстанцам убить тамошнего диктатора. Сюжет базировался на реальных событиях 1933 года, когда на острове был свергнут диктатор Мачадо. В фильме убить диктатора хотели с помощью подкопа, куда была помещена взрывчатка. Ли фильм не понравился. Он сказал, что так убивали президентов в далеком прошлом. Но и сейчас на Кубе происходит нечто подобное, только Кастро пытаются убрать другими способами. То есть Ли явно намекал, что знает, как и кто хочет убить Кастро в современности.

А ситуация вокруг Кубы действительно не становилась проще. 8 октября 1963 года Кеннеди ввел в действие подписанный 5 августа в Москве договор между СССР, Великобританией и США о запрете испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой. Кастро отреагировал на это событие так: он заявил, что, договариваясь с Москвой, США продолжают террористические вылазки против Кубы.

А Эттвуд в это время сообщал, что его переговоры с Лечугой показывают: Кастро тяготится зависимостью от Москвы и готов к нормализации отношений с Вашингтоном. Французский журналист Жан Даниэль как раз собирался в Гавану, чтобы взять интервью у Кастро, и Эттвуд уговорил Кеннеди принять его и высказать соображения об улучшении кубинско-американских отношений, которые Даниэль мог бы лично и конфиденциально передать кубинскому лидеру. Кеннеди согласился. Его рассуждения сводились к признанию вины США за поддержку диктаторского режима Батисты и он даже высказал симпатию идеалам кубинской революции. Но Кастро их якобы предал, став агентом советского влияния в Латинской Америке. Если же Кастро отойдет от Москвы, то США готовы нормализовать отношения с Кубой.

А Советский Союз выражал решимость не оставить Кубу в беде. Еще 10 сентября советский посол в США Анатолий Добрынин передал Кеннеди личное послание Хрущева. В нем советский лидер выражал недоумение тем, что на фоне улучшающихся советско-американских отношений с территории США неопознанные самолеты продолжают бомбить кубинские промышленные объекты, а неопознанные суда высаживают на остров диверсионные группы. Хрущев просил Кеннеди положить конец пиратским актам и предупреждал, что если Куба подвергнется полномасштабной агрессии, СССР выполнит союзнические обязательства перед Гаваной в полном объеме.

Отсюда и проброс Кеннеди через французского журналиста в сторону Кастро: если бы кубинский лидер отмежевался от СССР, то американцы получили бы полную свободу рук в отношении непокорного острова.

20 октября 1963 года Марина родила вторую дочку. Она хотела назвать ее Одри (в честь известной голливудской актрисы Одри Хепберн) Рейчел. Ли был против имени Рейчел как слишком еврейского и настаивал на имени Марина Одри. В конце концов супруги пошли на компромисс и девочка получила длинное официальное имя Одри Марина Рейчел Освальд. Но с тех пор и по сей день все называют ее Рейчел.

Роды прошли легко во всех отношениях, и Освальда особенно обрадовало то, что они были бесплатными. Он даже первое время опасался идти в госпиталь проведывать жену, так как, если узнают, что он уже получил работу, его заставят возместить расходы. И только когда Рут сообщила, что в госпитале уже знают правду, Ли отважился навестить Марину. Жена извинялась, что мальчик опять не получился, и Ли с легким сердцем сказал, что они попробуют еще раз. Ведь Марина рожает детей так легко. Но Марина не была согласна с такой перспективой. Больше иметь детей она не хотела. Против обыкновения Ли не стал спорить и даже сказал, что девочки обходятся дешевле: их можно быстро выдать замуж, а мальчикам надо еще оплатить образование.

Несмотря на успешные роды, Ли не спешил забирать Марину из дома Рут Пэйн. Последняя рассчитывала на то, что Марина проживет у нее как минимум до весны, и они вместе справят Рождество по американским традициям. Ли же должен был копить деньги на будущую полноценную семейную жизнь. Освальд мечтал купить жене стиральную машину, Марина же хотела машину настоящую, пусть и подержанную. Но на это у Ли пока не было денег, хотя вскоре они появятся.

Используя псевдоним О. X. Ли, Освальд снял комнату в районе Далласа Оук Клифф по адресу: 1026 Норт Бекли-стрит. Свое настоящее имя Ли не сообщил потому, что опасался преследований со стороны ФБР. Квартирная хозяйка Эрлена Робертс потом вспоминала, что новый жилец практически ни с кем и никогда не разговаривал. Он мог сидеть с другими жильцами в общей гостиной целый час перед телевизором и при этом не проронить ни слова. Иногда она наблюдала, как новый постоялец говорит с кем-то по телефону на иностранном языке. Как только Освальд замечал, что за ним следят, он сразу же переходил на английский, что крайне раздражало Марину на другом конце провода. Хозяйка утверждала, что Ли обычно приходил домой около половины шестого вечера и сидел в своей комнате. Посетителей у него не было. В отличие от прежней хозяйки, нынешняя дозволяла Освальду хранить продукты в ее холодильнике. Постоялец явно любил сладкое, особенно сладкое молоко, которое он поглощал литрами. Иногда он ужинал в своей комнате, а на общей кухне появлялся только тогда, когда там никого не было. Изредка Ли завтракал в закусочной напротив дома, а пару раз ужинал там, с гордостью рассказывая Марине, что ему удавалось поесть всего за 1,25 доллара.

Как только у Ли родилась дочь, он немедленно занялся политикой. До этого Освальд частенько вел жаркие споры с мужем Рут Майклом Пэйном, который считал себя либералом, способным понять взгляды марксиста Освальда (тем более что отец Майкла был одним из основателей троцкистской социалистической партии трудящихся, с которой Освальд состоял в оживленной переписке). Освальд доводил спокойного обычно Майкла до белого каления, при этом оставаясь хладнокровным. Пэйн невольно подумал, что у его оппонента большой опыт самоконтроля.

О чем же спорили эти два непохожих друг на друга человека? Больше всего Освальд говорил об эксплуатации простого человека в Америке. Причем эксплуатацию эту поддерживали такие мощные институты по промывке мозгов, как школы и церковь. Последний момент естественно вызвал возражения квакеров Пэйнов, которые говорили, что их церковь содержится на деньги прихожан и от государства не зависит. Но и Рут, и Майкл неоднократно убеждались, что спорить с Ли было все равно, что оппонировать каменной стене. Если у него не хватало аргументов, он просто повторял свои прежние доводы.

Майкл пришел к выводу, что Ли не верил в человека, считая большинство людей глупыми и злыми, именно из-за влияния окружавшего их капиталистического общества. Задурманенные мозги американцев не позволяли им самим изменить свою жизнь к лучшему. Только революция, осуществленная группой просвещенных лидеров, смогла бы сделать этих людей по-настоящему свободными, даже против их воли. В глазах Майкла Ли был именно революционером, но ни он, ни Рут не видели в Освальде никакой склонности к индивидуальному политическому насилию (при этом Майкл несколько раз натыкался в гараже на «принадлежности для кемпинга», завернутые в зеленое одеяло, не подозревая, что на самом деле это разобранная винтовка с оптическим прицелом). Майкл лишь полагал, что Ли надо подыскать единомышленников, чтобы найти выход для скопившейся в нем горечи от общения с недалекими, не интересовавшимися политикой людьми.

Майкл Пэйн крайне бы удивился, если бы узнал, где Ли ищет своих единомышленников. 23 октября 1963 года Освальд присутствовал на собрании правых экстремистов Далласа, на котором генерал Уокер обратился к 1300 своих сторонников. На следующий день подогретые генералом правые избили на улице Далласа прибывшего в город видного лидера демократической партии и посла США при ООН Эдлая Стивенсона (кандидата от демократов на пост президента США в 1952 и 1956 годах). Его били по голове плакатами и плевали в лицо. «Вы люди или звери?» – вопрошал Стивенсон, утирая плевки с лица. Вернувшись в Вашингтон, он настоятельно рекомендовал Кеннеди воздержаться от поездки в Даллас. Заметим, что Стивенсон был в курсе переговоров с Кубой по тайному каналу Эттвуд – Лечуга.

Инцидент со Стивенсоном, как представляется, дает нам ключ к разгадке посещения Ли Харви Освальдом митинга правых экстремистов. Он просто снова стал выполнять задания ФБР по внедрению в крайне правые организации. Ведь он уже следил за Уокером в феврале – апреле 1963 года. Причем теперь уже было известно, что в Даллас вскоре приедет президент, смертельным врагом которого был генерал Уокер. Освальд должен был предупредить ФБР и Секретную службу о провокациях против Кеннеди, которые мог бы учинить генерал (как мы увидим, Уокер действительно встретил Кеннеди в Далласе не с пустыми руками).

Был Освальд в Далласе и на собрании Кубинского студенческого директората (можно напомнить, что именно эту организацию кубинских эмигрантов представлял в Новом Орлеане Карлос Брингуэр).

Нет сомнений, что Освальд вышел на обе эти структуры через Феррье и Банистера. Они по-прежнему, видимо, говорили Освальду, что он работает на правительство, собирая ценную информацию о врагах президента Кеннеди.

А между тем в Далласе развил бурную активность второй «Освальд». Его видели на стрельбище, где он устроил скандал, стреляя по чужим мишеням (причем стрелял этот «Освальд» очень прилично). Направо и налево «Освальд» охотно рассказывал, что стреляет из итальянской винтовки калибра 6,5 мм. Другой «Освальд» в сопровождении двух человек кубинского вида (кстати, судя по показаниям очевидцев, кубинцы сопровождали «Освальда» в Далласе почти постоянно) стрелял из винтовки на частном участке одного из жителей Далласа. Когда владелец участка, школьный учитель Лоуэлл Пенн попросил незнакомцев удалиться, те оставили гильзу от винтовки «Маннлихер-Каркано». После покушения на Кеннеди ФБР провело экспертизу этой гильзы и установило, что она не от винтовки настоящего Освальда.

Еще один «Освальд» сдал свою винтовку в ремонт, чтобы починить оптический прицел. Запомнили «Освальда» и в салоне по продаже легковых автомобилей. Он выбрал дорогую марку и во время пробной поездки, к ужасу сопровождавшего его сотрудника салона, развил скорость до 80 миль в час (около 130 км в час). «Освальд» хвастался, что скоро получит большую сумму денег.

Служащий компании «Вестерн юнион» в Далласе вспомнил, что перед покушением в офис регулярно захаживал «Освальд», предъявлявший удостоверение личности ВМС. Он постоянно получал денежные переводы.

Примерно за две недели до покушения, когда газеты сообщили, что Кеннеди проедет на автомобиле по улицам Далласа, в «Саутлэнд отель» в центре Далласа обратился молодой человек, искавший работу в качестве ассистента по парковке автомобилей. Он назвался Ли Харви Освальдом (заметим, что реальный Освальд всегда представлялся как Ли Освальд, не называя своего полного имени). Причем служащий отеля первоначально ошибся, записав фамилию посетителя как «Осборн», и «Освальд» его поправил. Молодого человека интересовали странные сведения: он спросил, какая высота здания отеля и хорошо ли из него видно центральную часть Далласа.

Итак, в октябре – ноябре 1963 года в Далласе видели бывшего морского пехотинца Ли Харви Освальда, который стрелял из винтовки «Маннлихер-Каркано» с оптическим прицелом, вел себя вызывающе, получал от неизвестных лиц денежные переводы, хотел устроиться в какое-нибудь высотное здание в центре города и готовился приобрести дорогой автомобиль. Причем очевидцы после 22 ноября либо вспоминали внешность Освальда, сравнивая его с материалами в СМИ о предполагаемом убийце Кеннеди, либо у них в памяти всплывали такие детали, как удостоверение ВМС (Освальд ведь был бывшим морским пехотинцем), либо факт проживания Освальда в СССР («Освальд» как-то раз заметил, что может вскоре вернуться в Россию, где к трудящимся относятся по-другому).

Все эти данные биографии реального Ли Харви Освальда были прекрасно известны Феррье и Банистеру. А Освальда, скорее всего, как и в инциденте с Сильвией Одио, изображал похожий на него внешне деятель кубинской эмиграции Лоран Холл или кто-то еще (в любом случае, просто исключено, чтобы едва научившийся парковаться Ли несся на автомашине со скоростью 130 км в час). Можно без всяких сомнений предположить, что пока Освальд по заданию Банистера и, как он полагал, ФБР внедрялся в правоэкстремистские организации, сам Банистер вместе с Уокером, людьми мафии и кубинскими эмигрантами готовил из Ли козла отпущения на случай убийства Джона Кеннеди.

В пользу этой версии говорят еще два факта. Еще 20 января 1961 года в фирме по продаже грузовиков «Форд» в Новом Орлеане появились два человека, один американец и один кубинец. Они хотели купить 10 грузовиков для антикастровской организации «Друзья демократической Кубы» (они просили дать хорошую цену, так как дело патриотическое; тогда, как мы помним, ЦРУ заканчивало подготовку к высадке на Кубу в заливе Свиней). Американец представился как Джозеф Мур, но просил оформить все документы на имя «Освальд», так как именно его друг Освальд занимается поставками для кубинской эмиграции. После покушения на Кеннеди владелец фирмы даже представил документы о продаже грузовиков на имя Освальда, хотя и заявил, что приходивший к нему американец не имел ничего общего с предполагаемым убийцей президента. Еще бы! Ведь в январе 1961 года настоящий Ли Харви Освальд находился в Минске.

Известно, что и Банистер, и Феррье в 1961 году занимались поставками оружия и другого снаряжения для кубинских эмигрантов с ведома ЦРУ. Они же, по крайней мере Феррье, прекрасно знали хотя бы из газет (хотя на самом деле, конечно, из досье военно-морской разведки), что «марксист» Ли Харви Освальд давно уже находится в СССР.

Во второй декаде октября 1963 года, примерно 11-го числа, некто пришел на почту в Новом Орлеане и оформил карточку на перевод всей почтовой корреспонденции, поступавшей Ли Харви Освальду с новоорлеанского адреса на адрес Рут Пэйн в Далласе. При этом Освальд перед отъездом в Мексику уже сделал то же самое. Освальд в тот день в Новом Орлеане не был, да и зачем ему второй раз сообщать на почту об изменении адреса. Но вот Феррье или его люди могли и не знать, что Освальд уже оставил на почте адрес Рут Пэйн (11 октября им уже было известно, что Освальд в Далласе). В чем же смысл странной операции? Да в том, что перед убийством Кеннеди очень важно было вновь оживить связи предполагаемого убийцы с компартией США. А для этого он как минимум должен был продолжать получать коммунистические газеты. Но это как минимум.

А как максимум Освальд должен был снова войти в прямой контакт с левыми организациями. Мы убедимся, что он так и поступил. При этом ему, скорее всего, говорили, что внедряться надо не только в среду крайне правых, но и крайне левых, чтобы соблюсти беспристрастность ФБР.

Рут и Майкл Пэйн были членами общественно-политической организации Американский союз за гражданские свободы (английская аббревиатура ACLU). В глазах директора ФБР Гувера это была почти коммунистическая организация, так как ее члены выступали против политической слежки за прогрессивными общественными деятелями со стороны ФБР (они сравнивали Гувера с Гиммлером, а ФБР – с гестапо). Союз выступал и за нормализацию отношений с Советским Союзом. Вот на эту организацию и решили натравить Освальда, тем более что Ли относился к союзу пренебрежительно, как к кружку философствующей интеллигенции без четкой политической платформы.

До поры до времени Ли посмеивался над либеральными прекраснодушными взглядами Майкла и его союза, но 25 октября (через два дня после посещения митинга генерала Уокера) вдруг согласился сопровождать Майкла на очередную встречу далласской организации ACLU.

В отличие от визитов к политическим врагам типа Уокера или кубинских эмигрантов Ли не сидел молча. Когда один из участников дискуссии сказал, что не все члены Общества Джона Берча являются антисемитами, Освальд поднял руку и возразил. Он всего лишь пару дней тому назад был на выступлении Уокера, и там как раз все члены Общества Джона Берча критиковали евреев и католиков. Ли говорил четко, связно и контролировал каждое свое слово. Многих поразило то, что молодой человек спокойно высказывает взгляды, которые явно противоречат настроениям большинства участников собрания.

Один из друзей Майкла предприниматель Фрэнк Кристиник уже был наслышан об Освальде и после встречи продолжил с ним дискуссию за кофе. «Вот вы считаете, что все предприниматели – эксплуататоры, а я плачу своим сотрудникам 3 доллара в час, зарабатывая 4. При этом я же еще покупаю машины и материалы». Ли ответил, что он все равно эксплуатирует своих сотрудников, но «в вашем обществе это не преступление». Кристиник запомнил, что Освальд положительно отозвался о президенте Кеннеди, который делает много для укрепления гражданских прав негритянского населения.

В разговор вступил какой-то пожилой мужчина, и речь зашла о Кубе. Потом Освальд вдруг сказал Майклу, что все, кто хорошо отзывается о Кубе, – коммунисты (как мы помним, в радиодебатах в Новом Орлеане Ли очень аргументированно доказывал обратную точку зрения). Точно так же, между прочим, считало ФБР, пытаясь представить всех сторонников Кастро в США агентами коммунистической мировой экспансии. Но Майкл, как человек благоразумный и просвещенный, так не считал и поэтому удивился взглядам марксиста Освальда на сей счет.

1 ноября 1963 года Освальд отослал в ACLU заполненную анкету-заявление с просьбой принять его в члены организации (саму анкету он взял во время посещения собрания союза 25 октября). К заявлению прилагались

2 доллара членских взносов. Причем Ли написал письмо не в далласское отделение, а в штаб-квартиру союза в Нью-Йорке, где его и приняли в члены ACLU 4 ноября. При этом Освальд спрашивал в письме, есть ли в Далласе организация союза, куда бы он мог вступить! И это спустя 5 дней после того, как он сам побывал на собрании этой самой далласской организации. Явно, что он хотел вызвать штаб-квартиру союза на ответную переписку.

Теперь оставалось только связать ACLU с коммунистами, то есть использовать ту же самую тактику, которую Освальд и его кураторы из ФБР уже применили в Новом Орлеане для компрометации Комитета за справедливую политику в отношении Кубы. В тот же день 1 ноября 1963 года Освальд отсылает странное письмо в Нью-Йорк одному из лидеров компартии США Арнольду Джонсону (именно у него из Нового Орлеана он спрашивал совета, не стоит ли переключиться на подпольную деятельность).

«….Пока я обосновался в Далласе, Техас.

Через одного друга меня представили местной организации Американского союза за гражданские свободы, которая проводит встречи в студенческом городке Южного методистского университета.

Первая встреча, на которой я присутствовал, состоялась 25 октября, был показан фильм с последующей очень критической дискуссией относительно ультраправых в Далласе.

23 октября я присутствовал на митинге ультраправых под руководством генерала Уокера, который живет в Далласе.

Этот митинг был днем раньше нападения на Стивенсона во время Дня объединенных наций, на котором он выступал.

Как вы видите, политические трения между «левыми» и «правыми» здесь очень большие.

Могли бы вы сообщить мне наше общее отношение к Американскому союзу за гражданские свободы?

И до какой степени, если, вообще, я должен пытаться усилить его прогрессивные тенденции?

Эта далласская организация ACLU находится крепко в руках «либералов»-профессионалов. Однако некоторые из присутствовавших показали классовую сознательность и глубокие взгляды».

Согласитесь, что письмо более чем странное, как и все письма Освальда в компартию. Во-первых, не являясь членом партии, Освальд во всех письмах пишет о «нас» и «нашем деле», стараясь создать иллюзию своих долговременных связей с коммунистами. Во-вторых, он пытается получить некие инструкции по укреплению прогрессивных тенденций некоммунистической либеральной организации. И наконец, он сообщает об участии во встрече далласской организации союза, хотя вроде и не знает (судя по письму в ACLU), что таковая в городе есть.

Все эти непонятные ухищрения приобретают смысл, только если предположить, что Освальд хотел вызвать и компартию, и союз на ответные письма, которые можно было бы использовать для компрометации обеих организаций.

А тайные американо-кубинские контакты между тем быстро приближались к развязке. 24 октября Кеннеди принял Даниэля и обещал встретиться с ним сразу же после возвращения последнего с Кубы. 29 октября высоко поставленный сотрудник ЦРУ Десмонд Фицджералд встретился с Кубелой («Эмлэш»), представившись сенатором и личным эмиссаром Роберта Кеннеди. Кубела опять попросил винтовку с оптическим прицелом, яд и взрывчатку, чтобы убить Кастро. К тому же он потребовал заверений на самом высоком уровне (президент США или его брат), что покушение на Кастро будет поддержано Вашингтоном.

Фицжеральд (в отличие от Эттвуда не информировавший президента о вступившей в последнюю стадию операции по устранению Кастро) сначала не дал Кубеле никаких заверений. Но ЦРУ, которое прослушивало представительство Кубы при ООН, уже знало о контактах Эттвуда с Лечугой и личным врачом Кастро Вальехо. Эттвуд был готов вылететь на Кубу в любое время. Кеннеди не возражал, он только хотел, чтобы кубинцы сначала представили повестку дня конфиденциальных переговоров, чтобы он лично мог дать Эттвуду необходимые инструкции. Причем Кеннеди специально не информировал госдепартамент и ЦРУ, так как считал миссию Эттвуда строго секретной. ЦРУ же, получив о ней информацию по каналам прослушивания, поняло, что еще чуть-чуть и президент запретит любую подрывную работу против Гаваны. А это означало, что операция «Эмлэш» будет прервана на финальной стадии. Нет, Кастро не должен был уйти из-под прицела американской разведки. Поэтому в начале ноября 1963 года Кубеле сообщили, что он получит все, что просил, в самое ближайшее время.

Причем есть свидетельства, что на этот раз Фицжеральд заручился поддержкой самого Кеннеди. Один из сотрудников ЦРУ в начале ноября был свидетелем телефонного разговора «Деса» (Десмонд Фицджералд) с президентом. Фицжеральд говорил о заговоре с целью свержения Кастро на Кубе. Судя по реакции «Деса», Джон Кеннеди колебался. Он опасался, что ЦРУ блефует, как и в апреле 1961 года, и что в случае операции на Кубе погибнет много невинных людей. К тому же с помощью США только что был убит южновьетнамский диктатор Дьем, который боролся больше против буддистов, чем против коммунистов. Изменения ситуации во Вьетнаме это не принесло. Но в любом случае Кеннеди не запретил ЦРУ продолжать работать над свержением Кастро, хотя, по всей видимости, не был информирован о деталях. «Дес» дал соответствующее указание, и на Кубе был подготовлен склад с оружием, которым и должен был воспользоваться Кубела.

А что же герой нашей книги? День 1 ноября 1963 года был для него поистине богатым на события. Отправив письма, Ли открыл почтовый ящик, причем заплатил 3 доллара вплоть до 31 декабря. Ящик был открыт на настоящее имя без всяких псевдонимов, и пользоваться им помимо Марины мог Комитет за справедливую политику в отношении Кубы и Американский союз за гражданские свободы.

А между тем агент ФБР в Далласе Хости решил, что настало время поинтересоваться местонахождением своего бывшего подопечного. 3 октября отделение ФБР в Новом Орлеане сообщило далласским коллегам, что Марина уехала из города на машине с техасским номером в сопровождении женщины, которая говорила по-русски, а Освальд исчез из поля зрения на следующий день. Хости предписывалось поискать Освальда в Далласе. Тот попытался навести справки у Роберта Освальда, но безуспешно.

25 октября опять же нью-орлеанский офис ФБР сообщил в Даллас, что, по данным ЦРУ, в начале октября Освальд контактировал с советским посольством в Мехико (про кубинское посольство, как мы помним, ЦРУ почему-то не сообщило). Хости забеспокоился, что русские могли завербовать бывшего перебежчика для выполнения на территории США шпионских заданий. Еще через 4 дня из Нового Орлеана был получен адрес Рут Пэйн, который Освальд оставил на почте. Хости немедленно навел о ней справки, и отзывы были положительными: Рут характеризовали как религиозную и добрую женщину.

Во второй половине дня в пятницу 1 ноября Хости пришел к Рут домой. Она встретила агента ФБР радушно и пригласила войти. Ли не было дома, и Хости хотел узнать его адрес. Здесь Рут помочь ничем не могла, так как и сама не знала его. Зато она знала телефон Освальда, но сама не предложила эту информацию, а Хости ничего не спросил. Его больше интересовало, где работает Освальд. Рут сначала не хотела говорить, так как ранее Освальд часто жаловался ей на то, что потерял много рабочих мест из-за вмешательства ФБР. Но Хости был сама любезность: он, мол, ни в коем случае не будет расспрашивать работодателя Ли. ФБР всего лишь хочет убедиться, что работа Освальда никак не связана с национальной безопасностью. Успокоившись, Рут назвала техасский склад школьных учебников, и Хости расслабился: вряд ли Освальд сможет там добыть для русских какую-либо секретную информацию.

В это время в комнату вошла Марина. Узнав, что незваный гость из ФБР, она сильно испугалась. Выходит, что Ли был прав, когда говорил, что эти люди никогда не оставят его в покое. Но Хости улыбался и уверял, что ФБР стоит на страже Марининых прав (беседу переводила Рут). Если русские агенты будут пытаться заставить ее работать на Москву, то Марине всего лишь надо дать знать ФБР, и ее защитят.

Хости перевел разговор на Кубу: если верить американским газетам, то Кастро плохой человек и угрожает интересам США. Но Марина с этим не согласилась, заметив, что американские газеты несправедливы по отношению к маленькой Кубе. Хости упомянул, что Освальд раздавал в Новом Орлеане листовки в поддержку Кастро и спросил, не занимается ли он чем-нибудь подобным здесь в Далласе. Марина поспешила успокоить собеседника: «Не волнуйтесь за него. Он просто еще молод. Он не знает, что делает. Он не будет делать здесь ничего подобного». Марина просила Хости не мешать работе его мужа, и тот торжественно заверил, что ничем подобным ФБР не занимается (это было неправдой).

И Рут, и Марина уговаривали любезного агента остаться, ведь Ли придет примерно в полшестого вечера и они смогли бы поговорить напрямую. Но Хости почему-то не желал видеть Освальда. Потом он объяснял, что с ним не было второго агента, как это положено по инструкции при собеседовании с подозреваемым. Да и к тому же Освальд пока формально находился в юрисдикции ФБР Нового Орлеана.

Это более чем странное поведение, если учесть, что раньше Освальда допрашивали только потому, что он выписывал газету компартии. А тут бывший перебежчик только что вернулся из Мексики, где контактировал с советским посольством. Зато Хости узнал главное: где работал Ли. Сам Хости был постоянным партнером по бриджу помощника генерала Уокера Сюррея. В ФБР Далласа Хости формально занимался наблюдением за правыми экстремистами, а в эту категорию «марксист» Освальд явно не попадал. Легко предположить, что правые экстремисты в лице генерала Уокера и его партнеров из мафии и кубинской эмиграции теперь могли планировать встречу Кеннеди в Далласе более профессионально, чем встречу Эдлая Стивенсона.

Прощаясь, Хости все же попросил Рут выяснить, где живет Освальд. Он оставил свой телефон и адрес по просьбе Рут: та предполагала, что раз Освальду нечего скрывать, то он сам придет в ФБР и ответит на все вопросы.

Вечером того же дня Марина сообщила мужу о визите агента ФБР, и Ли был крайне расстроен. Он заставлял Марину подробно и по нескольку раз повторять все то, что ей сказал Хости. Особенно возмутило Освальда, что Хости набивался в защитники прав ее жены, и Марина поверила в эту сказку. «Дура! Разве ты сама не понимаешь? Им наплевать на твои права. Он пришел, потому что это его работа. Ты не знаешь, как надо разговаривать с ФБР. Ты, как обычно, была чересчур вежливой. Ты не можешь позволить, чтобы они нащупали твои слабые места». Ведь если советское посольство в Вашингтоне узнает, что они согласились на некую «защиту» со стороны ФБР, их никто не пустит назад в СССР (Марина, впрочем, туда и не рвалась).

Если Хости или его коллега придет еще раз, то необходимо скрытно записать номер его автомашины. Причем Освальд сказал с видом знатока, что ФБР, как правило, не ставит машину рядом с домом того, с кем планируется поговорить. Обычно машину паркуют напротив или рядом с домом соседей на этой же стороне улицы.

4 ноября далласские газеты сообщали, что президент Кеннеди примет участие в торжественном обеде в городе

21 или 22 ноября. А на следующий день Хости, ехавший вместе с напарником в Форт-Уорт, опять завернул к дому Рут Пэйн. Причем он знал, что в тот день он Освальда там не встретит (и Рут, и Марина сообщили, что Ли навещает их только по выходным). Потом Хости говорил, что забежал буквально на пару минут, а вот в памяти Марины отложилось, что его второй визит был даже продолжительнее первого.

Гости не прошли в дом, и Рут объяснила на пороге, что Ли был у них на выходных, но его адреса она не узнала. Но вскоре Освальды, по-видимому, снимут собственное жилье и тогда она наверняка сможет быть ФБР более полезной: покидая ее, Марина наверняка оставит свой адрес. Зато Рут сообщила Хости, что по его собственным словам Ли – троцкист, что довольно нелогично. Хости уцепился за это замечание и поинтересовался, не является ли Освальд, по мнению Рут, психически нестабильной личностью. На это миссис Пэйн сама довольно нелогично ответила, что не в силах понять мыслительный процесс «марксиста». Хости после покушения утверждал, что вообще не видел Марину 5 ноября. У Рут и Марины на сей счет была прямо противоположная точка зрения. Марина просила Хости больше не приходить, так как его визиты сильно расстраивают ее мужа.