Текст книги "Ангел и фляга (СИ)"

Автор книги: Николай Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Но статьи в периодической печати – всего лишь статьи в периодической печати. Конечно, они могли дать какое-то представление об «иеромонахе Григории», но мне-то было нужно нечто большее, чем просто представление. Я одно понимал точно: за всеми этими смертями стоят несколько человек – Вадим Миронович Лурье, как фигура, бывшая всегда на виду, и команда, частью которой он является. У этих людей, как минимум, должны быть немалые деньги на то, чтобы снимать в Питере квартиры, где селили депрессивных людей, приезжавших туда со всех концов страны, платить за аренду этого злополучного здания в Рощино, покупать антидепрессанты, нанимать психиатров – если такие там вообще водились. Поддержка даже такого убогого «профилакториума» – дело хлопотное и затратное.

По долгу службы, мне не было положено заниматься подобными делами: я был и остаюсь всего лишь сотрудником одного из технических подразделений ГУВД. Так что вся эта каша – результат работы отдельных участков моего головного мозга, не знавшего покоя. Даже будь я опером или следаком, никто и никогда бы не дал мне в руки, собственно, материалов дела: показаний свидетелей и результатов экспертизы. А стало быть, моя осведомлённость по Рощинскому делу была одним сплошным нулём.

Единственным и правильным способом получить достоверную и точную информацию, как думалось с самого начала, был бы разговор с самим Лурье. Но я, во-первых, являюсь одним из тех, кто поставил свою подпись и имя под заявлением в Рощинскую прокуратуру. Почти сто процентов, что текст этого заявления мог попасть к Лурье на стол, поскольку деньги в наше время могут многое, а государственный аппарат, по большей части, к проблемам людей индифферентен. И продажен. Во-вторых, в случае, если те два самоубийства 2004 года – результат его «недогляда» – не думаю, что он такой уж идиот, чтобы рассказать мне всё как на духу, а заодно покаяться и сдаться властям. Поэтому, «единственная и правильная» метода отметалась сразу как неподходящая.

Стало быть, оставался другой способ. Каким-то образом отыскать людей, хорошо знакомых с «иеромонахом отцом Григорием». Отыскать, войти в контакт и получить ответы на интересовавшие меня вопросы. Единственным местом, где я мог найти таких людей, были те же форумы, где обсуждались темы депрессии, нежелания жить и самоубийства. В этом смысле мне довольно сильно повезло: многие люди знали меня по кликухе «Бо Бенсон» ещё с Алисиного форума, многих встречал в реальной жизни. Многие доверяли – уж во всяком случае, не шарахались в сторону. Так что общий язык с людьми был найден почти сразу. Я снова окунулся в уже знакомую атмосферу отчаяния, боли и страданий – на которую уже выработался стойкий иммунитет.

Всё, что мне оставалось делать – просто поднять тему о Лурье, поставить вопрос о его виновности или непричастности, снабжая каждого желающего пачкой статей, что были в наличии. Для размышлений. Примерно месяц прошёл абсолютно бесплодно: со мной говорили и спорили люди, никогда не знавшие его в лицо. А те, что могли знать, не спешили делиться информацией, пока в течение трёх дней меня не нашли люди, не только хорошо знавшие «отца Григория», но и бывшие у него в качестве подопечных. Их оказалось пятеро. Более того, мне особенно повезло, поскольку на меня вышел один из родителей подопечного. Что примечательно, психолог по образованию. Этот человек прекрасно разбирался в сути Рощинского дела. Он был готов говорить, отвечать на вопросы и делиться информацией.

Первая особенность, которая сразу же выяснилась по ходу бесед с разными людьми: Вадим Миронович Лурье категорически не допускал на территорию своей «клиники» психологов. Хотя добровольцы были – и желали там работать. Даже с точки зрения такого психологически бездипломного человека как я, это было подозрительно: большое количество суицидентов в одном месте, чисто теоретически, могли вогнать друг друга в ещё большую депрессию. Конечно, вполне допустимо и взаимопонимание, но когда человек находится в состоянии очень тяжёлой депрессии, это маловероятно. Со своими проблемами бы справиться, что уж о других говорить …

Вторая особенность: люди приезжали к «отцу Григорию» из разных уголков страны. Например, тот же Дмитрий Ромкин (Канис) жил в Норильске, Екатерина Черкова – в Мариуполе, Сергей Макаров (он же Light Medelis, администратор портала «Mysuicide») – москвич, Алиса Исаева – из Нижнего Новгорода. Хотя, как утверждал мой собеседник, в самом Питере суицидентов было более чем достаточно. И это наталкивало на определённую, очень простую мысль: делалось это затем, чтобы родители ребят находились как можно дальше и не мешали его благородному делу.

Третья особенность. Помощники «отца Григория». Опять-таки, многие люди и те же журналисты утверждали, что работать с суицидальными подростками ему помогали Алиса Исаева и Рубен Искандарян. В депрессивности и суицидальности Алисы я убедился. Убедился я и в том, что, несмотря на все свои недостатки, у неё есть и знание жизни, и умение общаться с людьми, и сила, необходимая для выведения людей из тяжёлых депрессий. Но любому психологу-криминалисту будет достаточно одного запроса в какой-нибудь нижегородский ПНД, где она числилась. Одного взгляда на её руки, вдоль и поперёк иссечёнными шрамами. Её словам, дойди дело до суда, не поверил бы ни следователь, ни прокурор. Точно так же, как и словам Рубена Искандаряна – по оценке знакомого из одной службы, основная задача которой – пресекать неадекватные флуктуации человеческого разума в сети – Рубен Искандарян оказался просто шизофреником. На фоне таких помощников относительно здоровый, разумный и хладнокровный Вадим Миронович – именно тот самый человек, словам которого поверят. То есть, вполне возможно, что «иеромонах отец Григорий» специально окружал себя людьми, во вменяемости коих, случись откровенное «палево» перед лицом сотрудников наших доблестных служб, будут большие сомнения. И в этом случае их показания не будут иметь никакого значения.

Четвёртая особенность. Это, собственно, цинизм Лурье и полное отсутствие какой-либо этики по отношению к своим подопечным. Отсутствие этики заключалось в том, что любой шаг, любой случай попытки убить себя одного из нескольких его подопечных Вадим Миронович фиксировал у себя в онлайновом дневнике. Выставлял подробные и циничные описания человеческих мытарств на всеобщее обозрение. Вероятно, без ведома и согласия «пациентов», чего себе не позволит ни один уважающий себя психолог или психиатр.

Несколько человек из моей «пятёрки», в довесок к тому, что у меня уже было, снабдили меня другой пачкой: коллекцией записей его онлайнового дневника, ныне трусливо спрятанных «под замок». Я беру на себя смелость процитировать три характерных перла «отца Григория» и одно сообщение от одного из подопечных. Дмитрия Ромкина по кличке «Canis latrans», тело которого было найдено лишь несколько месяцев спустя после исчезновения.

Дата: 14 октября 2003 года.

Тема сообщения: «Animal Farm»

«в очередной раз ловлю себя на ощущении, что завел-таки себе ферму. и даже просто сельское хозяйство. резкое напоминание – очередная неудача с очередным пациентом. не фатальная, но пропало несколько месяцев работы и 200+ долларов денег. лечение с использованием нейролептиков и антидепрессантов – это всегда долго и дорого, а тут… если бы у меня было человеческое отношение, то я бы очень разозлился на пациента – мол, как он, такой идиот и т.п. но у меня абсолютно другая гамма чувств. больше всего напоминает работу селекционера какой-нибудь пшеницы или культуры бактерий, который не предусмотрел вовремя какой-нибудь теплоизоляции.

даже в голову не приходит, что можно было обращаться к сознательности пациента (потому как и на самом деле – нельзя). но нужно было предусмотреть защиту от его желания всё испортить.

вывод для себя: правила, правила и еще раз правила. правила должны быть такими, как будто все пациенты – законченные уроды, которые в каждом отдельном случае стремятся испортить всё, до чего могут дотянуться. только если такие правила соблюдаются, можно будет позволить себя роскошь относиться к ним с легкостью и приятностью».

Полагаю, данная запись даёт ясное представление об отношении Лурье ко всем, кому он оказывал помощь. Из песни слов не выкинешь – не знаю, как у остальных людей, читающих запись Вадима Мироновича, но лично у меня сложилось впечатление, что он относился к живым людям как к подопытным животным. И не более того.

Дата: 27 октября 2003 года.

Тема сообщения: «Суицидальное»

«у нас есть такая – survivor_kat. конечно, она очень плохая (весьма трудный случай), но – хорошая. попытаемся из нее сделать первый опытный образец среднего медицинского персонала, специально выдрессированного на суицидальный контингент. в ноябре отправляем ее на историческую родину (Украину), а в декабре – в бой с новыми силами! эта самая survivor_kat – еще один случай, когда я ни фига не хочу сдаваться. а хочу получить себе нормального ребенка, да еще и суицидально полезного».

Поясняю. Пользователь системы «Live Journal» survivor-kat – та самая Екатерина Черкова, труп которой вместе с трупом Дмитрия Ромкина случайно обнаружили ближе к лету, после их исчезновения в январе 2004 года. Ключевая фраза: «первый опытный образец среднего медицинского персонала, специально выдрессированного на суицидальный контингент».

Дата: 16 октября 2003 года.

Тема сообщения: «Animal Farm»

«наш придурок нашелся в больнице с отравлением. его подобрали на улице, нажравшегося таблеток. правда, он успел куда-то уйти из Рощино, поэтому рощинская “скорая” задействована не была, и его привезли в другую больницу Ленобласти, от Рощино не особенно далеко. мне только что звонил незнакомый человек, отец его соседа по палате, которому наш подопечный дал мой телефон и попросил позвонить. я буду настаивать на повторной госпитализации в психбольницу. Благодаря зафиксированной суицидальной попытке, это можно будет сделать даже в принудительном порядке».

Это последняя запись Дмитрия Ромкина, оставленная им на форуме сайта «Маленький чуланчик на заднем дворе», за три месяца до смерти. К сожалению, сам сайт и его форум, как и портал «Mysuicide», более не существуют в сети. Подлинность данной записи не сможет установить ни одна спецслужба. Поэтому тем, кто будет это читать, остаётся либо поверить мне на слово, либо не поверить.

Дата: 24 октября 2003 года

Тема сообщения: Центр

«Алиса, ты говорила а как же твоя свобода. и еще много. а никак.

Центр – кукольный домик имени о.Григория и, может, Андрея. А мы все там я, Кэт, Алекс… на ниточках болтаемся

Как дни там проходят?…

Ну для кого-как.

Алекс мотается с рощино да в город. играется на компьютере. иногда готовит есть.

Валерия с утра едет на работу. Возвращается вечером. Дальше я ее не слышу. чего-то там ходит с кем-то разговаривает.

Кэт лежит на кровати целыми днями… особенно когда бывает нечего курить. иногда выползает перекусить.

Я? Сижу… курю… лежу. похожу

до реки. открою книжку, гляну, и тут же откину в дальний угол, доставая новую сигарету. все надоело.

очень всё напоминает…. морг»

Три записи, предположительно, созданные Лурье, за исключением четвёртой – скорее всего, не выдумка, не подделка или подтасовка. Их выудил из-под «замков» человек, которому можно доверять. А проверить это можно легко, достаточно будет лишь запроса соответствующей службы к администраторам ресурса «Live Journal». Лично я полагаю, что Лурье нельзя подпускать к суицидентам на пушечный выстрел. В подлинности четвёртой записи сомнений нет никаких: во-первых, это было опубликовано на форуме Алисиного сайта, и я это видел. Во-вторых, даже если этот сайт и форум сейчас не доступны на «народрушном» сервере, то есть небольшая вероятность поднять эти данные. Поскольку любой более-менее раскрученный сервис заботится о сохранении информации своих пользователей.

С самого детства меня учили: «Не убий». Читая эти обрывки, зная, какую колоссальную боль испытали родители Каниса и Кэт (не говоря уже о том, что эти цитаты могли попасть в их поле зрения), зная, что именно значили их смерти для Алисы Исаевой – понимаю, что смог бы пустить пулю в лоб этого «батюшки» без лишних колебаний. И вот тогда мне становится по-настоящему страшно. Страшно за себя.

– 2 -

***

Пять человек – это немного. Но они оказались единственными, кто не побоялся говорить со мной о том, что пережили и то, что думали. В очередной раз перебирая пачку писем, от них полученных, я не нахожу в них ни одного положительного отклика на «благородное дело» Вадима Лурье. В разговорах с ними всплывали различные штрихи к портрету этого человека, к его делам. Конечно, маловато для того, чтобы картина стала полной – но даже по этим обрывкам мне становилось ясно, что человеком его назвать можно только с биологической точки зрения.

К сентябрю 2005 года я уже обладал какими-то данными – не полными и точными, но такими, которые давали путь к ним. Поскольку копание в таких вещах – не моя компетенция, а соответствующих служб, мне оставалось только передать туда материал, что я и сделал. Благо, что знакомства и связи позволяли мне сделать такой ход. Причём, всё достаточно банально: в случае, если я был неправ в своих оценках, в силу того, что новые знакомые слегка исказили данные – у знакомых в спецслужбах достаточно средств и мозгов, чтобы не подставить Лурье под удар. Если я оказался прав – что ж, жизнь штука полосатая. Накосячил – разгребай.

После того, как материал был отправлен по назначению, я, наконец, успокоился, поскольку сделал всё, что мог. Дальше пусть действуют профессионалы. При условии, что добытые мной данные верны, что люди не побоятся выступить свидетелями по этому делу – если вдруг по какой-то случайности оно вновь возобновится. А такая вероятность существует, поскольку срок давности уголовного дела, под которое сама собой напрашивается статья №293 УК РФ («Халатность», часть вторая), равен шести годам. С момента смерти Екатерины Черковой и Дмитрия Ромкина прошло три с небольшим года.

***

Активные поиски информации по Рощинскому делу я начал примерно летом 2005 года. Раздобыв кое-какие материалы, передав их «куда нужно», через некоторое время с удивлением обнаружил, что дело «заглохло». Некоторое время я пытался узнать, как оно протекает – но на мои звонки и вопросы «нужные люди» отвечали односложно: «Дело находится в разработке». Это, конечно, повод для того, чтобы больше не возвращаться к событиям трёхлетней давности. И с другой стороны, даже если «иеромонах отец Григорий» действительно «накосячил», мера наказания, применённая по отношению к нему, не воскресит людей. Так что мне оставалось только одно – успокоиться и продолжать спокойно жить дальше, время от времени отсылая всем, кого заинтересовали некоторые аспекты деятельности Вадима Мироновича, материалы по электронной почте – исключая, конечно же, свою личную переписку.

Вполне возможно, что «долгожданный покой» и наступил бы. Но то ли по чьей-то наводке, то ли просто из-за свойства сети – вытаскивать на поверхность наиболее посещаемые ресурсы – четвёртого октября 2006 года со мной связалась некая Юлия Баева из телекомпании «НТВ». Девушка пояснила цель звонка: готовилась передача на тему суицида, плюс, журналисты хотели провести очередное независимое расследование и осветить в эфире деятельность Вадима Мироновича Лурье. Им требовался интервьюер, коим я запросто мог стать, и данные, которыми обладал. Также, они гарантировали мне полную непредвзятость передачи – после того, как я озвучил свои соображения по поводу Лурье, по поводу сложности этого дела и почти полной невозможности узнать что-либо точно. Во всяком случае, касательно Рощинского дела. Меня успокоили: в программе никто никого не собирался голословно обвинять в чём-то – редакция ставила задачу просто создать сюжет на актуальную тему. Уверенный в профессионализме журналистов телекомпании «НТВ», я без колебаний согласился им помочь.

Мне было что сказать: в «суицидальном» Интернете я неплохо ориентировался, и проблему продолжительности «жизни», а также полезности подобных ресурсов я видел чётко. Мне было кому рассказать о предстоящей программе, позвать этих людей на интервью с журналистами, что я и сделал в тот же день. В качестве дополнительного материала к программе, у меня имелся приличный архив из статей и, что самое главное, сайтов, форумов, дискуссий – специально сохранённых. До того, как были кем-то стрёрты. Обладая таким материалом и контактами, можно было сделать действительно что-то стоящее.

Что касается глупостей. Самая первая, мною допущенная – то, что я согласился сняться в передаче. Без искажений голоса и лица. По закону о милиции, сотрудник без ведома и разрешения начальства не имеет права этого делать. Но моё незнание закона, моя уверенность в журналистах оказалась так велики, что подвоха я не заметил. В октябре 2006 года мыслил так: уж если мне есть что сказать, то делать это следует открыто, не прячась.

Вторая глупость – то, что я не обратил внимания на некоторые мелочи. Уже при первой беседе по телефону в момент «вербовки»: Юлия Баева утверждала, что сценария программы не существует, и что он будет выстраиваться «по ходу дела». На мой вопрос о том, сколько времени отведено на создание передачи, я получил ответ: две недели. Что уже звучало как-то бредово – для того, чтобы «разговорить» нужных людей, мне потребовалось полтора месяца. Не говоря уже о том, что тема суицида вообще, сама по себе, очень сложная. И ещё одна характерная мелочь, которую «просёк» сразу, но ничего уже не смог поделать: я задал вопрос самой Юлии Баевой. О том, как она сама относится к суицидальным сайтам, и что, по её мнению, с ними нужно делать: оставить как есть, модифицировать до жизнеутверждающего эффекта или уничтожать? Её ответ был понятным, как вопли пожарной сирены: отрицательно, их необходимо давить, ибо от них все беды.

После такого ответа, будь у меня немного больше мозгов, стоило махнуть ей рукой и попрощаться. Но, как говорил старый приятель, жизненный опыт – штука, которая появляется после того, как она нужна. Мозгов не связываться с журналистами у меня не хватило, и седьмого октября 2006 года я встретил Баеву вместе с оператором у подъезда своего дома. И самая характерная деталь, которая почему-то не попала в поле зрения: на мой вопрос о том, что за проект представляет Юлия Баева, девушка как-то уклончиво ответила, что «работает с криминалом».

Расположившись неподалёку, безмолвный технарь наладил видеокамеру, прицепил мне на куртку микрофон – и девушка сразу же стала задавать вопросы.

Как меня, грешного, угораздило «туда попасть»?

Что я думаю по поводу существования депрессивных сайтов? И что с ними делать?

Думал ли я о суициде применительно к себе?

Задавали мне и вопросы о Лурье, но, несмотря на относительную осведомлённость, отвечал на них уклончиво: не видел, не общался – а потому взять на себя смелость делать громкие заявления в его адрес не могу.

По времени, съёмка заняла не более получаса, по окончанию процесса Юлия Баева поблагодарила меня, оставила контактные данные, обещала записать студийную копию передачи, и предупредить о дате выхода в эфир. В свою очередь, я скинул им большую часть своего архива на флешку, для изучения и самостоятельных выводов. Исключение составила моя личная переписка с ребятами, что побывали в «клинике» Лурье в качестве подопечных, и с одним из родителей, психологом по образованию.

Расстались мы в полном согласии друг с другом, и практически полном удовлетворении от проделанной работы. Плюс, как обычно, немного тревоги: меньше всего мне хотелось, чтобы от слов, брякнутых по простоте душевной, кто-то пострадал.

Ровно через неделю мои опасения подтвердились. Несмотря на то, что периодически отправлял на адрес электронной почты Юлии Баевой письма с просьбой сообщить время эфира, мне никто не отвечал. Телефоны – как мобильный, так и городской – молчали. Никто не брал трубку. Озадачившись, спросил совета у своего давнего друга, работающего на НТВ монтажником видео. Тот, слегка подумав, выдвинул несколько вариантов: проектов, касающихся «самого жареного», всего три. Это программа «Скандалы», программа «Профессия репортёр» и проект «Особо опасен». Предположительно, мой хлебальник мог засветиться в одном из трёх. «Профреп», как авторитетно сказал товарищ, обычно готовит каждый свой сюжет месяц. «Скандалы» и «Особо опасен» – в течение всего лишь двух недель.

Четырнадцатого октября 2006 года вышел очередной выпуск программы «Особо опасен». До того, как он вышел в эфир, я его не видел. Более того: я не видел его и в момент выхода. Но зато в полной мере ощутил, какова сила телевидения, на собственной шкуре. Потому что весь остальной мир это заметил. Странности начались в тот же день: мне без конца звонили знакомые и спрашивали, не меня ли это показывают, на что я растерянно отвечал, что, наверное, да. Затем следовали более странные вопросы: неужели на моём счету действительно две суицидальные попытки?

И вот тогда я действительно стал Очень Сильно Беспокоиться.

***

В понедельник, когда я заступил на работу, всё управление гудело как улей, и поглядывало на меня как на больного чумой. К счастью, сеть не без добрых людей. Один хороший человек успел записать с «ящика» и оцифровать ту самую передачу – копии которой я, кстати, от самих создателей программы так и не дождался – что уже говорит о непорядочности журналистов телеканала «НТВ». Их непорядочность – тема отдельного разговора. Человек загрузил видеоролик выпуска программы «Особо опасен» от 16 октября 2006 года в сеть, мне удалось его скачать. Мой начальник, а также все мои коллеги пожелали увидеть эту передачу, в чём я им, конечно же, не отказал: я предчувствовал интересное зрелище. Мне же было сказано, что это будет программа на актуальную тему, абсолютно непредвзятая – отчего б и не показать?

Не колеблясь, я нажал на кнопку «Play», и на нас посыпались потрясающие новости и данные. Итак, буду строго последователен.

1. Тревожная, тяжёлая атмосфера передачи сразу долбанула по мозгам: это и голос ведущего, и сопутствующий звуковой ряд, и частая смена разных кадров. Это мгновенно насторожило, оставив неприятный осадок. Нет, это не было похоже на «непредвзятую передачу». Опасение подтвердилось буквально с первой фразы: «Ежедневно московские спасатели выезжают по вызовам к жертвам суицида. Но рекордное количество самоубийств совершается в одной и той же точке столицы». С самого начала в этом чувствовалось обвинение – пусть пока скрытое, субъективно определяемое мной по интонации речи ведущего, стилю смены кадров и звукоряду.

2.Оказалось, что чаще всего суициду подвержены брошенные женщины среднего возраста. Разумеется, откуда взялась эта статистика, никто не пояснил.

3. Оказалось, что восемьдесят процентов суицидентов склонны к демонстративному суициду. По аналогии с пунктом номер два.

4. Далее, после ролика о неудавшемся суициде товарища, который проигрался в карты подчистую, шёл сюжет о фильме «Клуб самоубийц, или приключения коронованной особы». Вкратце. В фильме рассказывалось о клубе, где каждый член платил некий взнос, раз в неделю приходил в некое заведение, где пришедшим раздавались карты. Кому-то доставался туз пик. Кому туз – тому кердык. Кому-то доставался, если я не ошибаюсь, тоже какой-то там туз. Это значит, именно этот джентльмен будет делать кердык тому господину, кому выпал туз пик. Далее, мрачный голос за кадром поясняет, что такой вот «клуб самоубийц», оказывается, реальный. С теми же картами и правилами. В свою очередь, мне ничего не оставалось, как медленно охуевать. Разглядывая тщательно обработанные изображения свежих могил и качественных, якобы реальных видеозаписей.

5. Далее шла историческая справка о Джимми Хендриксе, Янке Дягилевой и какого-то музыканта из ансамбля под руководством некоего гражданина по фамилии Девятов. Естественно, все отправили себя на тот свет сами. В конце присутствует ключевая фраза о том, что, как правило, виновным в чьём-то суициде становится конкретный человек. Нагнетание и без того удушливой и смрадной атмосферы программы продолжилось ещё одним случаем якобы доведения до суицида какого-то юноши какой-то девушкой, и мести со стороны отца того паренька.

6. Далее информационный ряд обильно сдабривался показами ныне несуществующего (в сети) баннера сайта «My Suicide», кадрами с Вадимом Мироновичем Лурье и моим хлебальником.

7. Далее подробно описывалось некое убийство на Алтае, под пунктом номер шесть.

8. Далее появляется сюжет о «действующей и по сей день организации под руководством некоего отца Григория». Здесь подробно останавливаться не буду, поскольку самая подробная информация о видении различных СМИ с цитированием статей приведена в предыдущих главах книги.

9. Далее на экране появляюсь я. По мнению Юлии Баевой с дружным коллективом программы «Особо опасен», я – участник клуба самоубийц, как подразумевается, из пункта номер четыре. С двумя неудавшимися попытками. Те, кто меня хорошо знают, должны биться в истерике – от смеха. Тем, кто меня не знают совсем, говорю – это не просто беспардонное враньё, а НАГЛЫЙ ПИЗДЁЖ, за который простые люди без лишних раздумий БЬЮТ НОГОЙ В ЕБАЛЬНИК, а непростые – ПОДАЮТ ИСК В СУД. Равно как и высосанный бог знает откуда сюжет о «клубе самоубийц» по фильму. Мрачный голос за кадром вещал, что со своими единомышленниками на форуме я «обсуждаю способы покинуть этот бренный мир».

10. Далее в непредвзятой передаче шёл сюжет о «клубе самоубийц» в Питере. О деятельности Вадима Мироновича Лурье, как об организаторе секты. И объявление о сборе доказательной базы против него. После чего я вместе с коллегами по цеху охуел окончательно, судорожно размышляя, что бы предпринять. Ведь не каждый день тебя поливают говном с экрана зомбоящика, да ещё, если это делает такая, казалось бы, серьёзная контора как телекомпания «НТВ».

Размышлял я недолго. На мой мобильный телефон поступил звонок от Баевой. Всё дело в том, что в понедельник я успел, незадолго до выкачивания ролика, прозвониться в редакцию – где чётко и внятно представился как старший лейтенант милиции. Естественно, самой Баевой в редакции не оказалось. В отчаянии я залез на их официальный форум на сайте НТВ, где задал вопрос о том, как я могу получить копию обещанной программы – причём, не желая подставлять Юлию Баеву, не назвал её имени.

Эта мразь выражала своё неудовольствие по поводу тона, коим я изволил разговаривать с сотрудниками редакции. Первые несколько секунд я от такой наглости охуел ещё раз, чуть не потеряв дар речи. Затем, как обычно, собрался и пояснил, что передача получилась не очень хорошей, а для меня лично – особо опасной. На что эта тупая и продажная овца запальчиво проблеяла что-то о моём праве подать на них в суд. На этой скотской ноте мы распрощались.

Дальше – больше. Именно в этот день меня вызвало к себе руководство управления. И после того, как я в двух словах пояснил, что произошло, объявило условие: либо я пиздую с работы в милиции на гражданку, либо уёбываю в какое-нибудь подразделение – до тех пор, пока всё это говно не перестанет так громко пахнуть. С юридической точки зрения это было, конечно, безграмотно. Да, разумеется, согласившись связаться с этими скотами, осмелившись показаться в кадре, я нарушил служебную инструкцию. Но в этом не было ничего криминального – ничего такого, за что увольняют. Делалось это всё в обход от моего непосредственного начальника – мне дали телефон и адрес, по которому я мог пройти собеседование, и в этот же день я оказался в другом информационном подразделении. Но там требования были высоки настолько, что я собеседование с треском провалил – причём, руководитель этого подразделения долго и с наслаждением глумился надо мной. Раскинув пальцы веером, человече развёл конкретно и по понятиям: оказывается, я, ничтожный винтик, перешёл дорогу крупной рыбе. А переходят дорогу крупной рыбе только дураки: все умные люди нынче сидят, заткнув ебальник, и спокойно смотрят, как умирают люди, к этой крупной рыбе в лапы попавшие. Спрашивать этого премудрого пескаря о том, есть ли у него дети, я не стал: не тронь говно – оно и не завоняет.

Чего греха таить, нервы старины Боба в тот день оказались слегка подсаженными. Точнее, я пиздец как перепугался, был размазан по стенке, и не знал, что делать дальше. Если б не старый знакомый из МУР-а, возможно, я так и плёлся бы по этому дню, как ягнёнок на заклание. Бывший опер успокоил мои расшатанные нервы в два приёма: во-первых, посоветовал не дёргаться, поскольку ничего страшного ровным счётом не произошло. Во-вторых – считать с ролика телефон редакции, и спокойно, но жёстко, потребовать опровержений и извинений в эфире, прямо в следующем выпуске передачи «Особо опасен». Это как минимум. А дополнительно, пока будет готовиться выпуск с опровержением, составить официальный документ от телекомпании «НТВ» – специально для моего руководства, дабы оно перестало выпихивать сотрудника, по сути, виноватого лишь в том, что его облили грязью.

К великому изумлению, мне даже удалось дозвониться, и поговорить с редактором программы. Человек представился как Александр Жебровский. Изложив суть дела, я потребовал от него опровержений и извинений. Разумеется, главная проститутка борделя не пожелала показывать миру свой сифилис – но подготовить соответствующую бумажку согласилась охотно.

В свою очередь, мне осталось только глубоко выдохнуть и принять бумагу Жебровского. Рассудил так: в случае, если этот документ мне как-то поможет, наши генералы с подполковниками, наконец, поймут, что это косяк «НТВ», я успокоюсь и не стану подавать на журналюг в суд. Если нет … как всегда, я надеялся на лучшее. В течение следующего дня овца по имени Юлия Баева подъехала на Петровку и привезла документ. Мы извинились друг перед другом и распрощались. Надеюсь, уже навсегда.

Когда я развернул бело-зелёный бланк с логотипом компании «НТВ» и бегло прочитал текст, то в очередной раз охуел, на некоторое время потеряв дар речи. Бланк, отпечатанный на цветном принтере, не заверенный ни одной печатью – так, как это принято в крупных, уважающих себя конторах, содержал следующий перл. Цитирую дословно.

«Уважаемый [имя начальника моей службы]!

Телеканал НТВ производит программу «Особо опасен», которая поднимает актуальные социально-криминальные темы, а также посвящена розыску преступников, скрывающихся от правосудия. Ведущим проекта является профессиональный сыщик, полковник милиции в отставке – Сергей Авдиенко.