Текст книги "Ангел и фляга (СИ)"

Автор книги: Николай Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Уж очень ты похож на писателя. И на мента – тоже. Вон, карта тебе хорошая пошла. Я раскину пасьянс ещё разок, может, совпало так, но если в третий раз тебе та же судьба ляжет – верняк, лейтенант.

– Ну, раз похож, значит, буду. Тем более что сам хочу. Но знаешь, Татьяна, я как-то в судьбу не очень верю. Глупости это всё. По большей части.

– А во что веришь?

– Ну … в то, что каждый человек своими руками жизнь строит. Просто есть на свете вещи, которые от нас не зависят – ну, наводнения там, пожары всякие, ураганы или снег. Их надо принимать. Есть вещи, которые целиком от нас зависят: друзья, знакомые, наше хорошее настроение.

– Молодой ты ещё, лейтенант. Неопытный. Тебя и жизнь толком-то, небось, не трепала. Вот и говоришь, мол, нет судьбы, всё зависит от нас. Хотя … есть на свете люди, что сами своей жизни хозяева, есть. Может, ты таким будешь. Когда-нибудь. Если сильно постараешься.

Однажды Наталья позвонила мне и попросила помощи. Татьяне требовалось где-то срочно найти «вписку»: у неё закончились деньги, а со зверьём на съёмной квартире где-то на Арбате жить стало совсем невозможно. Ничего у Татьяны, кроме «волшебного» (или, всё-таки, волшебного?) сундучка с гадальными картами да хорошими книгами, не осталось. Я вызвался помочь – дать возможность перекантоваться до тех пор, пока не найдётся работа или более подходящее жильё. В конце-то концов, это же Наташина мама, и ничего плохого от неё ждать не приходилось. Тем более, что Татьяне тема суицида, смерти и депрессии была знакома очень хорошо, и не по сайтам да книгам.

Я очень долго рассказываю ей историю – о депрессняке длиной в год, о том, как я стал в сети «про смерть» искать, как на «Маленький чуланчик» вышел. И про передачу на НТВ рассказать не забыл. Татьяна слушает очень внимательно – молча кивает, иногда, будто что-то вспоминая, улыбается. Она чем-то похожа на Алису. Тот же рост, та же фигура, например. То же спокойствие. Но что касается взгляда, черт лица, цвета волос, мыслей по поводу жизни, то здесь я столкнулся с человеком, по складу ума и убеждениям Алисе Исаевой зеркально противоположным. Уверен, у Татьяны в жизни проблем гораздо больше, чем у Алисы – и, тем не менее, у неё не возникало мыслей о суициде – по крайней мере, на уровне действий и суждений – точно. Возможно, потому что есть дочь, за которую она в ответе. Возможно, потому что такой у Татьяны характер. Упрямый, волевой и сильный человек пришёл ко мне на вписку.

Часто в жизни я пересекался с людьми гораздо беднее меня. Часто по жизни получалось так, что эти люди попадали ко мне в гости, и нередко – пожить. Неделя, две, три, месяц. И среди них единицы могли разговаривать и вести себя так, что разницы в положении не чувствовалось. Иными словами – не заискивали, не льстили, не преклонялись. Татьяна относится к таким.

Дела, позволяющие ей хоть как-то держаться на плаву, интересные и по большей части – опасные. Так, например, женщина утверждала, что работала кем-то вроде агента у московской милиции. Находила очередной «притон» на Арбате, поселялась там, знакомилась со всеми – и через некоторое время, если там действительно варили маковую соломку или синтезировали героин – туда наведывались суровые ребята в серой форме.

Говоря более доступным, уличным, языком, она работала «подсадной уткой», «стукачом» – на официальном языке это звучит как «информатор». Или «агент внедрения».

Но главное, пожалуй, заключалось в том, что она и впрямь неплохо разбиралась в людях. Татьяна утверждала также, что может чувствовать людей, даже по фотографии – долгое время я сомневался, но лишь до тех пор, пока то, о чём она мне говорила, не стало подтверждаться.

– Будь осторожен с Алисой. Я думаю, что это страшный, недобрый человек, – Татьяна задумчиво глядит на фото, что переслала Алиса мне по электрической почте. – Знаешь, я даже думаю, что тебе нужно рвать оттуда когти, и никогда больше там не появляться.

– Это почему?

– Ну, во-первых, когда человек кому-то что-то делает – особенно, когда кого-то откуда-то вытаскивает, обычно – чуть раньше или чуть позже – люди так или иначе за это платят. А платить готовы далеко не все. Многие даже не знают, что платить – надо. Просто так в этом мире никто никому не помогает, а если человече говорит, что именно «просто так» – это повод для думок.

– А во-вторых?

– Её лицо.

– Что не так с её лицом? – удивляюсь я.

– Черты лица наполовину волчьи, наполовину лисьи. Острая форма носа, острые, поднятые вверх уголки глаз. Очень тонкие губы и широкая нижняя челюсть.

– Ну и о чём это должно мне говорить?

– Тонкие губы – это признак жестокости, равно как и всё тонкое в чертах лица любого человека. И потом … есть ещё один способ определить характер человека по его фотографии. Нужно прикрыть нижнюю часть лица, таким образом, чтобы было видно только глаза и то, что выше глаз. Смотри …

Плотной картонкой она прикрыла часть Алисиного лица. Я обомлел: с экрана на меня смотрели полные злобы, отчаяния и жестокости серые глаза. Я убрал картонку – Алиса Исаева по-прежнему нестрашно улыбалась в объектив камеры.

– Понимаешь, парень, многие люди улыбаются всем лицом. Губами и глазами. Когда нечего скрывать, это получается искренне. Твоя Алиса улыбается только губами, а на самом деле она вас всех люто ненавидит.

– За что ей нас ненавидеть? – в который раз удивляюсь я.

– За то, что у вас есть работа, а у неё нет. За то, что у вас всё в порядке, а у неё – нет. За то, что вам легко и просто, а ей … невозможно мерзко жить среди таких как ты, как Светка. Понимаешь, лейтенант?

– Ну … где-то, наверное, ты права. Но знаешь … если это правда, я лучше узнаю об этом сам, без посторонней помощи.

– Дурак ты, ей-богу, дурак. Когда ты об этом узнаешь, может быть слишком поздно. Ты рискуешь вообще всем, что у тебя есть, всем, что тебе дорого.

Я сержусь. Любят люди в чужую жопу без вазелина залезть, ой как любят!

– Послушай, Татьяна. Ты можешь говорить и предполагать всё, что угодно. Я статьи про неё читал. Я передачу энтевэшную видел. Я видел, как она с народом общается, и как народу после этого общения лучше становится – тоже видел. Советую и тебе узнать человека немного лучше, чем горячку-то пороть.

– Лейтенант, не надо тебе в Нижний ехать. Себе же хуже сделаешь, глупый …

– Я еду не в Грозный. Ничего мне не будет. Отцу и матери скажешь, что я у Светки отдыхаю. Ладно?

– Ладно, скажу … только будь осторожен.

«Все женщины одинаковы», – возникает мысль. «Вот и эта – видать, приглянулся я ей чем-то, вот и не хочется тёте Тане меня к Алисе в гости отпускать. А сестрёнка вообще – ещё тот кадр, небось, тоже ревнует по-чёрному, хотя вроде бы и не должна особо – она ж моя сестра, а не девушка. Вот и несут обе чушь какую-то – про черты лица, про злобные глаза да ещё про что-то. Про чувства, ага. Вообще, наверное, есть какие-то такие вещи на свете, которыми ни с кем и ни при каких обстоятельствах делиться не надо. Казалось бы, такая замечательная штука как любовь. И к какому замечательному, светлому и доброму человеку – к Алисе Исаевой! Она за то, что делает, денег не получает, она, чёрт возьми, практически без работы сидит, и всё потому, что не может, не умеет и не хочет проходить мимо таких, как Балаам, как Отшельник или Лом. Все женщины – одинаковы. А вот Алиса Исаева – особенная, непростая, самая лучшая, самая добрая, я верю в неё и поэтому идите вы все, милые дамы … сами знаете, в каком направлении. Да, совсем забыл, про вещи, которыми ни с кем никогда делиться не надо. Во-первых, про любовь к кому-нибудь рассказывать точно не стоит: сразу начнутся эти грёбаные оценочки, прикидочки, подсчётики. И прочая срань. Во-вторых, про дело, которое любишь, тоже, наверное, не стоит – ибо первый вопрос не про суть дела, а про то, сколько платят. Нужно просто делать вид, как будто тебя тут вообще нет, а то ведь люди – добрейшие существа на земле: залезут в жопу без вазелина и ещё спасибо надо говорить. Не, тащифицеры, вы как хотите, но отныне я – молчок с большой буквы. И пусть никто не знает, кто я, чем я и с кем я».

– Вот, держи, – Татьяна протягивает мне узелок зелёного шёлка. Щупаю. Там, в узелке, зашита какая-то металлическая пластина.

– Что это такое?

– Это твой оберег. Я сделала его для тебя, чтобы с тобой ничего дурного в дороге не случилось.

– Спасибо тебе … спасибо …

«А может, мне и впрямь добра хотят?» – мелькнула странная мысль.

Я задаю последний вопрос домашнему «оракулу».

– Скажи-ка, Татьяна … вот ты вроде бы неплохо людей знаешь … Алиса … она вообще – убьёт себя или нет? Мне за неё стрёмно очень …

– Она будет жить очень, очень долго. Может быть, ещё тебя переживёт, лейтенант.

В голове рикошетом пульсирует мысль: «Видишь ли, доченька, бывают и просто сны …»

– 2 –

ОЧЕРЕДНОЙ ПОВОД ПОДУМАТЬ

«Московский Комсомолец», 22 ноября 2004 года.

(с) Рита Мохель

ЛЮБОВНИКИ СМЕРТИ

Под видом спасения молодёжи от суицидов в Питере действует секта самоубийц …

Одни называют эту питерскую тусовку сектой. Другие, наоборот, считают её наиважнейшей организацией, помогающей предотвращать самоубийства. Тем более, что основал её не кто-нибудь, а священник. Причём весьма продвинутый: наставляет молодёжь не по старинке, убеждениями да молитвами, а в Интернете. Но, пожалуй, самое точное название – Клуб любителей смерти. Скорость самоистребления в клубе – шесть смертей за полгода! Корреспонденту «МК» удалось проникнуть в это тайное общество и даже почитать предсмертные послания его членов.

Осенью 2002 года выпускница мариупольского техникума Катя Черкова уехала в Харьковский университет на свою первую в жизни сессию. А потом вдруг позвонила … из Санкт-Петербурга. Повинилась матери: «Не волнуйся, я жива-здорова, но меня позвал отец Григорий. Буду помогать ему создавать сайт в Интернете».

Иеромонах Григорий (в миру – Вадим Лурье), с которым Катя познакомилась в Интернете, действительно пригласил её на работу в созданный им тогда Центр по превенции суицидов. Больше года она занималась его сайтом, а ещё опекала подростков, склонных к самоубийству, которых священник собирал со всей страны.

А в январе этого (2004) года Катя Черкова пропала. И только в июне у посёлка Рощино в Выборгском районе Ленинградской области случайно нашли два трупа: Кати и её 19-летнего подопечного Димы Ромкина. В глухом сосновом лесу, за озером с чёрной водой, недалеко от загородной базы отца Григория. Милиция решила, что оба отравились психотропными препаратами, хотя чем именно, определить было уже невозможно – за давностью смерти. И уголовного дела возбуждать не стали.

Но пока Катя работала в центре, она почти каждый день писала домой электронные письма. Её мама их распечатывала. Теперь эти письма стали документами. Вещдоками по несуществующему пока делу Клуба любителей смерти.

ТО, ЧТО ОН ДЕЛАЕТ С ДЕТЬМИ, СТРАШНО

Из писем Кати Черковой:

5.12.2002. Серёга взломал сервер Принстонской библиотеки и уволок оттуда книги по суицидологии. На Новый год у нас план – собрать всех друзей, будет человек 20. Тусовка суицидников.

18.03.2004. Открылся наш сайт. Выбили у Григория зарплату.

Съёмную «двушку» на улице Корнеева с Катей делили молчаливый компьютерщик Лайт (Сергей) и бывший врач из Нижнего Новгорода Алиса, правая рука Лурье, она выполняла роль администратора. Здесь же кантовались ребята, которых отец Григорий собирал с помощью переписки на суицидных сайтах. В квартире постоянно жили от четырёх до шести подростков, а порой их набиралось до трёх десятков. Священник оплачивал всё. Алисе он выдавал по 500-700 долларов на расходы.

А идея казалась действительно благородной: удерживать людей на самом краю. В свой последний приезд в родной город Катя купила хирургический шовный материал – зашивать разрезанные вены. Отец Григорий говорил, мол, Алиса всегда зашьёт суицидника, а Катя «удержит», то есть отговорит от рокового шага. Для самой же Кати в психологическом плане общение с суицидниками не опасно, потому что у неё «абсолютный иммунитет».

Однако в своём «Живом Журнале» (Интернет-дневнике)иеромонах отозвался о девочке куда проще: попытаемся из неё сделать первый опытный образец среднего медицинского персонала, специально выдрессированного на суицидальный контингент.

Чем занимались гости клуба? Об этом рассказала – гораздо позже – Алиса. После неудачной попытки отравиться она вернулась домой, в Нижний Новгород.

Долго приходила в себя.

«Типичный день лурьевского суицидника: сон до двух-трёх часов дня. Просиживание, курение бесконечное на кухне. Ленивое перебирание в мозгах – чем бы заняться. Отсутствие любой работы, ненависть. То, что Лурье делает с детьмм – это страшно …»

Из досье МК:

42-летний Вадим Лурье по образованию химик. Попробовал уйти в монастырь, но вернулся в мир, занялся богословием, возглавил приход, перевёл его в Российскую православную автономную церковь (РПАЦ), имеющую приходы по всей стране и за рубежом, в том числе и в США. В церковных кругах Вадима Лурье считают снобом. Кстати, внутри самой РПАЦ смесь православно-суицидальных идей и ницшеанства, которые проповедует иеромонах, многие считают губительной. Сам Лурье называет своё учение панк-православием.

ДВЕРИ ТЮРЬМЫ ОТКРЫТЫ

Для Кати дрессировка не прошла даром. По письмам видно, как ломалась её психика. Её мариупольские и питерские фотографии отличаются друг от друга как небо и земля: в Питере над девушкой словно повис сгусток мрака.

«То, что здесь происходит, не увидишь ни в одном фильме. Вся квартира было одной большой лужей крови, мы походили на мясников … вдобавок мне пришлось отмывать ванну. Это рядовая ситуация, не впервой» (Катя описывает попытку самоубийства подростка в квартире на Тимуровской, которую также снимали для центра).

Мама каждый день бегала в Интернет-клуб и отчаянно пыталась объясниться с Катей. «Двери тюрьмы открыты. Это свобода. Бог дал нам жизнь в дар, но ещё больший дар – уйти, когда жить не хочется», – заученно отвечала Катя. Возможно, она и рассталась бы с центром. Но родители воспитали её очень ответственным человеком. Разве могла она бросить порученную ей миссию спасения (именно так девушка воспринимала происходящее)? К тому же, у неё вдруг пропали все документы: трудовая книжка, аттестат, диплом и, главное, паспорт.

А однажды по телевизору мать увидела передачу про самоубийц, где Катя с большим знанием предмета рассказывала о совершённых лично ею попытках суицида.

СМЕРТЬ, КОТОРАЯ ВАМ НЕ СВЕТИТ

На сайте, который создали сотрудники отца Григория, суицидная тусовка на все лады обсасывает тему смерти и любуется своей причастностью к ней. «Мы – мёртвые люди, у нас не такие интересы, как у живых …». Но обсуждать такие вопросы не со специалистами, а с себе подобными – это катастрофа. Так утверждают психиатры.

На сайте Лурье есть разделы «Способы жизни» и «Способы смерти». В первом, политкорректном, суицидникам напоминают, что добавить себе адреналина в кровь можно также с помощью кладоискательства, байдарок, парашютного спорта. Второй раздел куда более обширней. В ней приведён длинный список медикаментов, которые облегчат дорогу на тот свет.

Есть там и главка «Смерть, которая вам не светит», в которой перечислены способы покончить с собой, оказавшиеся малопродуктивными, как-то: утопление, перерезание вен, отравление снотворным, бытовым газом … и после каждого из способов стоит: опробовано Кэт (Катей Черковой), Daнаей (студентка Марина, приехавшая из Москвы; в сентябре 2004 года совершила попытку самоубийства, после чего мать изъяла её из тусовки и приставила сиделку), человеком Z, человеком Y … этот последний испробовал по очереди прыжок под колёса автомобиля, бытовой газ и даже пытался отравиться ртутью из градусника.

Если бы сайт был действительно посвящён сохранению жизни, то зачем публиковать на нём способы самоубийства? Не прошло и девяти месяцев с момента открытия сайта, как на свете не стало ни человека Z, ни человека Y, ни Кати

… На Курском вокзале я провожаю поезд на Мариуполь. Черкова специально приезжала в Москву – привезла мне охапку документов и фотографий погибшей дочки. Она не согласилась даже выпить чашку кофе – боялась, не успеет рассказать всего.

До отхода поезда осталась минута, а Елена Викторовна, глядя мне прямо в глаза, спешит выговорить самое главное:

– Я положу жизнь, только чтобы наказали этого человека. Именно отец Григорий виновен в смерти Кати, потому что он – организатор проклятого клуба.

ЗАРАЗНОЕ БЕЗУМИЕ

Я прошу прощения у родителей за то, что пишу об их погибших детях страшную, некрасивую правду. Но если не рассказать о жертвах клуба, то как остановить его страшную работу?

Утром 3 августа 2003 г. В Питере, на аллее Котельникова, произошло двойное самоубийство, потрясшее весь город. Скрепив руки кожаными наручниками из секс-шопа, с крыши 16-этажки бросились 20-летняя Ольга Эмса и 26-летний Евгений Бойцов. Последнюю ночь они провели на той самой крыше. Ольга и Женя принадлежали к тусовке суицидников и были участниками форума. Ольга, студентка техникума из Риги, – под Никами Voice of Apocalypse (Голос Апокалипсиса)и Anti. Она писала о себе так: «О самоубийстве начала помышлять уже в 14 лет. В 15 – первая неудачная попытка. Через 1,5 года – вторая. Пара отсидок в дурке …». Дело в том, что девушка была очень больна. Её состояние всё время нужно было корректировать с помощью медикаментов. За этим следила Ольгина мама. Но летом девушка, купив турпутёвку, вырвалась в Россию.

Это как раз тот случай, когда безумие оказалось заразным: Ольга предлагала совершить двойное самоубийство многим из суицидной тусовки. На её призыв откликнулся Женя Бойцов. Поздний ребёнок, единственный сын в семье. Он успешно работал экономистом, даже успел купить собственную квартиру и жил отдельно от родителей. 25 июля Ольга поселилась у него. Никакой любви: единственное, что их объединяло, – это сайт отца Григория.

Сначала Жене Бойцову было даже интересно. Целую неделю перед самоубийством молодые люди информировали тусовку о своих планах о онлайновом режиме:

31 июля, 05 часов 2 минуты. Мы тут уже вообще нажрались, выпили всю водку, которую берегли для самоубийства. Анти на спине вырезали испанским кинжалом «ММ» (Мэрилин Мэнсон).

2 августа, 11 часов 20 минут. На крыше я сняла с рюкзака шнурок … связались кое-как им. Была сильно нарушена координация … так что мы не могли просто стоять на краю … Купим сегодня кандалы … да. И главное – нет жалости к себе … (Ольга о первой, неудавшейся попытке).

3 августа, 00 часов 15 минут. Умирать страшно … это дикий животный страх … Надеюсь, на этот раз мы сможем его преодолеть … (Женя).

НА УБИЙСТВЕННОЙ СКОРОСТИ

В прошлом году в одной из питерских газет вышла пафосная статья об отце Григории и его бесплатном центре реабилитации, поставленном на научно-медицинскую основу. Там была замечательная цитата из Вадима Лурье, которая многое объяснила: «Жизнь похожа на автомобиль, в который ты сел, и несёшься на огромной скорости. Можно, конечно, сложить ручки и врезаться в первый же столб, а можно в процессе овладеть колымагой».

Если высоколобый интеллектуал, полагаясь на возможности своего мозга, считает, что ему под силу решать абсолютно любую проблему, – ради бога, пускай учиться кататься, но только в одиночку. Если же, сам не научившись рулить автомобилем, он при этом ещё и загрузил полный салон детей, то он – преступник.

… Окраина Петербурга. Рядом с больницей св. Елизаветы приютилась церквушка – здесь служит настоятелем иеромонах Григорий. Он легко идёт на разговор: «Мы заинтересованы, чтобы материал о нас появился в вашей газете, ведь её читают высокопоставленные лица».

– Говорят, у каждого врача есть своё кладбище. А сколько трупов лежит на вашем?

– У меня 4 неудачи – с кем я поддерживал личный контакт, но не смог добиться готовности жить. А про тех, с кем контакта не было, ничего не знаю – может, их сотни. Примерки – например, прогулки по крыше – могут длиться месяцами, годами. Нормальный суицидник никогда не пойдёт к врачу. Нужен посредник, который уговорил бы его лечь в психушку.

– Ну и лечились бы они тогда по месту жительства. Зачем вы собираете их вместе?

– Такому человеку нужно сменить среду – то есть дать другой круг общения, где его поймут и не станут считать идиотом. Сами связи внутри коллектива являются достаточной помощью.

– А вы не думаете, что члены этого коллектива могут заражать друг друга своим негативом?

– Да, есть риск: двойные самоубийства были у нас дважды. А пожалуй, что и ещё один раз … Но такие случаи есть и будут, и помешать нельзя. Им же невозможно запретить искать друг друга разными способами, и самым модным – через Интернет. Есть один очень хороший сайт (следует название его же собственного сайта – Авт.). Я с ним сотрудничаю, веду беседы священника.

Один из промахов Вадима Лурье – Алёна, она же человек Z. Сам врачеватель говори о ней так:

– Был один случай, неудачный: суицид, связанный с ЛСД. Если бы я понял, успел бы оформить на лечение …

Но в случае с Алёной понять, что к чему, мог только врач-профессионал. Ошибка самонадеянного любителя стоила ей жизни.

Она была золотой медалисткой, талантливой победительницей олимпиад. Дома ею гордились: в 15 лет уехала в Москву, без экзаменов поступила на мехмат МГУ. А после её смерти родители сказали: мы совсем не знали нашей дочери.

Судя по всему, Алёна отличалась неустойчивой психикой и употребляла наркотики. Новый, 2003 год по приглашению Григория она встретила в тусовке суицидников. А через несколько дней, вернувшись в Москву, съела 40 таблеток снотворного. Откачали. Следующие два месяца, судорожно мотаясь между Москвой и Питером, куда Алёну раз за разом выдёргивал иеромонах, она умудрилась совершить ещё три попытки суицида. Остервенело травилась ЛСД, сожгла живот и грудь над газовой плитой …

Родители узнали, что дочь в беде, не раньше, чем она с ожогами попала в больницу. Их заботами девушка подлечилась физически и душевно, вернулась в Москву и даже восстановилась в МГУ. Но Лурье опять вызвал пациентку в Питер. 25 июня, ночью, оставленная одна в пустой квартире на улице Корнеева, Алёна снова отравилась. На этот раз – окончательно.

БАКТЕРИИ В ПРОБИРКЕ

Нарочно или случайно, но все в этом клубе получается, как в песне Янки Дягилевой – легенде ленинградского рока, покончившей с собой в 80-х: «А слабо переставить местами забвенье и боль?/Слабо до утра заблудиться в лесу и заснуть?/Забинтованный кайф,/Заболоченный микрорайон».

Большой любитель рок-музыки, Вадим Лурье обмолвился: «В чём состоит моё лечение? А я просто подсаживаю всех на Янку». Но на сайте суицидников иеромонах учит иначе:

«Мир устами одного из своих пророков, Фридриха Ницше, уже назвал Христа самоубийцей. Таким же самоубийцей в глазах мира выглядит всякий, кто следует за Христом … К мысли о том, что мир таков, что не стоит ради него жить, приходят многие».

Как известно, наука есть лучший способ удовлетворения собственного любопытства за чужой счёт. Пытливый исследователь за счёт подростков удовлетворяет свой болезненный интерес к суициду. 14 ноября 2004 года в Живом журнале он помещает текст под названием «Animal Farm» – «Зооферма»:

«Ловлю себя на ощущении, что завёл-таки себе ферму. Резкое напоминание – очередная неудача с очередным пациентом. Пропало несколько месяцев работы и 200 долларов денег.

Лечение с использованием антидепрессантов – это всегда долго и дорого, а тут … Если бы у меня было человеческое отношение, то я бы очень разозлился на пациента. Но у меня абсолютно другая гамма чувств. Больше всего напоминает работу селекционера культуры бактерий, который не предусмотрел вовремя какой-нибудь теплоизоляции».

Но на какие деньги развита эта бурная и недешёвая деятельность Клуба любителей смерти, созданного при некоем общественном фонде, где батюшка является членом правления? По просьбе прозревших родителей прокуратура проверила этот фонд. Выяснилось, что он вообще не ведёт финансово-хозяйственной деятельности. Правда, гендиректор, 28-летний бизнесмен, объяснил, что тратит на фонд собственные деньги, а сколько – не считает. Но в это совсем уж невозможно поверить.

Со мной Лурье был уклончив: его организация существует на частные пожертвования, которые лично дают ему знакомые. Родителям одного из членов клуба отвечал так: деньги даёт церковь. Но добавлял: если бы суицидников и не было, деньги всё равно поступали бы. Что позволяет предположить наличие постоянного источника – скажем, гранта на выполнение внешне привлекательной благотворительной программы. От кого? В тусовке поговаривали то ли о Германии, то ли об отечественной нефтянке.

Последний по времени прожект Лурье был связан с посёлком Рощино. Во флигеле психиатрической больницы он решил открыть приют для социальной реабилитации лиц, находящихся в послекризисных состояниях. С главным психиатром Ленобласти договорились, чтобы суицидникам отдали несколько комнат во флигеле. «Сперва отремонтируйте, а потом посмотрим», – ответили ему, заглянув в устав фонда, где никаких суицидников и в помине не значилось. Так что рощинский приют был нелегальным.

В Рощино переехали жить Катя Черкова и ещё четыре члена клуба. Это была странная идея: и здоровому человеку не по себе коротать зиму в глуши, а тут – предоставленные сами себе неуравновешенные подростки. Отец Григорий иногда навещал «Зооферму», но, похоже, охладел к ней. «У всех вас – неизлечимая болезнь. Поэтому вы все смертники», – сказал он Диме Ромкину.

Дима – из Норильска, учился в Санкт-Петербургском университете. «Дома он и думать не мог что-то с собой сделать: стремился к общению, занимался ремонтом, играл на компьютере, был жизнерадостным», – рассказала мне его старшая сестра.

В Рощино всем им было ужасно тяжело. Дима писал в Интернете:

«Центр – кукольный домик имени о. Григория. Как дни проходят? Кэт лежит на кровати целыми днями … особенно когда нечего бывает курить. Я? Сижу … курю … лежу … похожу до реки, открою книжку, гляну, и тут же откину в дальний угол».

Он хотел уйти. Но, по чрезвычайно странному совпадению (и совпадению ли?), у него, как раньше у Кати, пропали документы: паспорт и аттестат. Он наелся таблеток и уснул на морозе. Его нашли, откачали, отправили в психиатрическую больницу, а потом … снова привезли в клуб. Сестра приехала навестить Диму и ужаснулась: сущий концлагерь! «Хотя отец Григорий утверждает, что никаких лекарств пациентам не давали, пока я находилась в центре, их точно кормили какими-то лекарствами, – написала она мне. – Состояние после приёма было возбуждённым, люди не могли спать, наступала стойкая бессонница. Я лично видела, как выдавались рецепты на лекарства».

Новый, 2004 год вся тусовка встречала в Питере, на Тимуровской улице. Через два дня Дима с Катей исчезли. Тем же вечером из социального центра спешно вывезли имущество и все вещи ребят. Их трупы нашли через пять месяцев.

А иеромонах Григорий ответил родителям Димы и Кати, что ответственности за их детей не несёт. И сбежал от тяжёлых расспросов через заднюю дверь своей церквушки. Созданный им сайт успешно работает и по сей день. И молодёжь по-прежнему приезжает в Клуб любителей смерти на лечение.

– 3 -

ДВУМЯ НЕДЕЛЯМИ РАНЬШЕ

***

В тот день Алиса попросила меня прикупить пару бутылок коньяка. По голосу в трубке понял: что-то совсем не так. К сожалению или счастью, природа наделила меня странным свойством: чувствовать то, что чувствуют определённые люди рядом со мной. Свойство это называется эмпатией.

До того, как моя нога переступила через порог одного из супермаркетов в Крылатском, я был знаком с Алисой, Светланой и этим местом где-то месяц. Сама высотка, где на четвёртом этаже жили мои новые друзья, располагалась на холмах – живописное местечко рядом с парком, почти на берегу реки. Когда я бродил по этим бесконечно длинным, просторным улицам, то поглядывал на крыши высотных домов.

А вдруг …

Конечно, если человек падает в семнадцатого этажа, даже если я каким-то чудесным образом рассчитаю, куда именно – ускорение свободного падения и масса окажутся сильнее моих рук и желания сохранить жизнь тому, кто падает. Со временем глядеть вверх вошло в привычку, от которой я до сих пор так и не избавился.

Вся компания сидела за одним столом. Рубен Искандарян, Алиса, Светлана, Кейв. Воздух комнаты пропитался отчаянием: Канис и Кэт пропали три недели назад. Новостей не было, мы знали только то, что они ушли – без денег, без документов и билетов. По просьбе Рубена, я звонил в Питер, по телефону, который был предположительно установлен в злополучной квартире на Тимуровской улице. Трубку снял крайне неприятный тип, и по выражению голоса мне стало ясно, что человек в курсе дела. Однако, человек прикидывался земноводным и отвечал кратко: «не знаю», «не видел» и «кто вы». До сих пор уверен, что он знал, видел и догадывался.

Народ понимал, что я работаю в милиции, и даже что-нибудь смогу сделать. Но в этом случае лейтенантские погоны старины Боба не работали. Прежде всего – потому, что я не оперативник и не следователь. В то славное время я вообще не ориентировался в законодательстве, и слабо понимал, под какую статью можно подвести то, что произошло. Но самое главное заключалось в том, что дело происходило даже не в Санкт-Петербурге, а в посёлке на окраине города. Первый же звонок в Рощинскую прокуратуру вызвал бы один простой вопрос: я – близкий родственник пропавших? Если нет – идите на хер, молодой человек из Москвы. А представься я опером с Петровки, мне дали бы понять, что свою территорию окучивать надо. И, наверное, по-своему эти люди были бы правы. Но только лишь по-своему. К тому же, как можно судить о людях, если ты так и не попробовал спросить?

Рубен звонил в ФСБ, в прокуратуру – делал всё, чтобы ребят нашли, а ситуация, в которую они угодили, не оставалась без внимания властей. Но на многочисленные звонки и запросы отвечали односложно: нет, не было, пока не знаем, мы в процессе работы. Хуже всего было Алисе: она точно знала, что ребята пропали – и шансов найти их живыми не было. Она словно чувствовала что-то, потому что была очень крепко привязана к Канису. По мере познания мира по имени Алиса Исаева ко мне приходило понимание причин её тогдашнего депрессивного состояния.

Нам оставалось делать самую ненавистную для всех вещь: ждать у моря погоды. И тяжелее всего это ожидание давалось женщине, что подарила мне на новый год тепло, свет и покой. И новых, очень надёжных, друзей.

Ну, вывернутый желудок мы в счёт не берём, сам виноват. Ибо нефиг было курить траву на полный желудок.