Текст книги "Поединок. Выпуск 14"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Николай Шпанов,Леонид Млечин,Аркадий Ваксберг,Петр Алешкин,Виктор Пшеничников,Евгений Богданов,И. Скорин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Нечасто встречающийся прием: на обложке книги одно название, – майор открыл книгу, – на титульном листе то же, – он перевернул несколько страниц, – а содержание – грубая антисоветчина. Капитан Бравин!

Бравин встал, майор посмотрел на него с симпатией и спросил:

– Почему, Олег Сергеевич, вы заглянули в книгу?

– Этот господин не походил на человека, который читает Чехова. И потом... книг у него было несколько. Зачем, спрашивается, в дорогу брать целую библиотеку? – Бравин пожал плечами.

– Не темни, Олег, было что-то еще, – сказал кто-то.

– Вы же сами знаете, – ответил Бравин, – словами это не передать.

– Интуиция, – подсказали из класса.

Бравин оглянулся:

– Толя, ты это произнес как ругательство.

Раздался смех, майор сделал паузу, кивнул Бравину:

– Садитесь, – и продолжал: – К сожалению, у нас не только победы. – Он взял со стола иллюстрированный журнал, показал всем фотографию обнаженной девушки в потоке воды: – Что это?

– Порнография.

– Эротика.

– Искусство, – сказал майор.

– Она же голая...

– Обнаженная, – поправил майор, – по вашей мерке, половину Эрмитажа следует закрыть, – он взглянул сердито. – Я говорил и буду повторять бесконечно. Кто вы, лейтенант Тулин, для приезжающего к нам гостя?

– Советский человек, – хмуро ответил Тулин.

– Первый! – майор поднял палец. – Первый советский человек, когда встречаете, и последний, когда провожаете, каждая наша ошибка – пятно... Скверно для всех нас, – майор вновь взял журнал, пожал плечами. – Возможно, человек впервые приехал... Стыдно.

Возвращаясь с офицерских занятий, Бравин встретился со своими пограничниками, и они вместе пошли по аллее.

– Олег Сергеевич, – спросил Трофимов, – вам приходилось вступать в... – Трофимов сделал зверское лицо и взмахнул руками. – В схватку?

– Нет, судьба миловала, – Бравин рассмеялся.

– Товарищ капитан... – многозначительно произнес прапорщик Грузинцев.

Бравин подмигнул ему: помалкивай.

– Сколько лет на границе, – торжествующе произнес Трофимов, – а не приходилось. Чего же вы нас до седьмого пота гоняете... Защита такая... Защита иная...

Все притихли, глядя на Бравина, который согласно кивал. Ободренный всеобщим вниманием, Трофимов продолжал:

– Времена Карацупы давно прошли. И не на заставе мы, на КПП. «Здравствуйте, пограничный контроль. Прошу предъявить документы». А вы каждый день нам повторяете, что возможна попытка прорыва особо опасного преступника.

– Вы абсолютно правы, Василий, – Бравин остановился, взглянул на несколько разочарованные лица и повторил: – Правы. Только я не знаю... что вас ждет за поворотом. Неясно? Жизнь внезапно остановит вас и скажет: «Здравствуйте, пограничный контроль». И я стараюсь, чтобы вы на своем КПП оказались на высоте. Спасибо за службу, отдыхайте. – Бравин пошел к выходу.

– До свидания, товарищ капитан, – нестройно ответили ребята.

– Что нас ждет, за каким поворотом? – недоуменно спросил пограничник.

– Вон за тем, – Грузинцев показал на угол здания.

– Там меня ждет столовая, – сказал Трофимов, и все рассмеялись.

Бравин уже подходил к шлагбауму, когда его окликнули:

– Капитан! Олег Сергеевич!

Бравин повернулся и увидел замполита майора Ильина, который быстрыми шагами догонял его.

– Домой? – спросил майор. – Значит, нам по дороге. Да, совсем забыл, – он похлопал по карманам, достал бумажку. – Ты интересовался журналистом Югановым... Он в полном порядке. Я говорил с редактором журнала. Талантливый, порядочный... – майор, вспоминая, рассмеялся. – Только Юганову люди забыли сообщить, что он уже взрослый.

– Прекрасно, значит, я ошибся, – сказал Бравин.

– Это постоянные напоминания о бдительности сказываются. Два убийства, такое ограбление, вряд ли преступник пойдет через нас...

– Однако ясно, что пойдет... Здесь ли или в другом месте, но пойдет, не передаст награбленное кому-то, убийца не останется в стране. У нас ему не жизнь, – сказал Бравин.

– Он пойдет через Шереметьево, в капстрану.

– Куда паспорт раздобудет, туда и пойдет, – возразил Бравин. – У него вряд ли есть выбор.

Майор Ильин притворяться не умел, и его попытка изобразить, что встреча их случайна, смущала его самого.

– Ты меня на чашку чаю не жаждешь пригласить? – спросил майор.

– Хочешь увидеть Наташку, выяснить, каковы дела семейные у капитана Бравина?

– Хочу, – признался майор и облегченно вздохнул. – Я буду вслух говорить, о чем последние дни думаю, а ты хочешь – мотай на ус, а не хочешь – вежливо улыбайся.

– У меня нет усов, и я знаю, о чем думает замполит, – сказал Бравин.

– Поделись со мной, – усмехнулся майор. – Интересно послушать.

– Замполит думает, что капитан Бравин неплохой офицер и человек, но в личной жизни у него не все ладно. И надо бы ему помочь, да неизвестно, как ухватиться. А ты не хватайся, Петр Иванович, оставь мою личную жизнь в покое. Я разберусь, – голос у Бравина при последних словах стал сух и неприятен.

– Рад бы, Олег, да не могу, – майор развел руками и виновато улыбнулся. – Ни как офицер-коммунист, ни как приятель твой.

– Офицер, коммунист, – перебил Бравин, – это одно! А приятеля я могу послать так далеко, где и шпал никто не укладывал.

– Считай, я уже туда сбегал и вернулся, – майор взял остановившегося Бравина под руку, подтолкнул вперед. – Скажу тебе парадоксальную вещь: из-за того что ты высоконравственный человек, порой витаешь в облаках, ты становишься наивен...

– И глуп?

– И глуп, – согласился майор.

Бравин сделал быстрый шаг в сторону, оглядел пустой переулок.

– Это не касается Наташки! – сказал майор. – Это касается только тебя! Лично!

Бравин расслабился, шумно выдохнул.

– Два офицера на гауптвахте, ЧП вселенского масштаба. К тому же бить слабейшего безнравственно.

– Прости, – пробормотал Бравин. – Надо подать рапорт, уйти в отпуск.

– Верное решение, но сейчас тебя никто в отпуск не отпускает. Так вот, о твоей глупости, – упрямо продолжал майор, когда они двинулись дальше. – Ты пользуешься успехом у женщин. Знаешь это, но не придаешь данному факту ни малейшего значения. У тебя знаменитая красавица жена. Несколько наших дур, я лично знаю двух, имеют на тебя определенные виды.

Бравин фыркнул, махнул на товарища рукой:

– Дон Жуан из местных!

– Ничего смешного. У этих дур есть мужья – твои товарищи по службе. У окружающих есть глаза и плохо подвешенные грязные языки. И потому личная жизнь капитана Бравина никакая, к чертовой матери, не личная! В нашем коллективе портится климат, Олег.

– Я в чем-то виноват? Я подал хоть малейший повод? – Бравин в который раз остановился.

– Третьего дня ты с кем ходил в кино?

– С Татьяной, женой Вальки Прошина. Он мой друг... – Бравин запнулся.

– Ты знаешь, что сейчас покраснел? – спросил майор. – Прошин в командировке, ты идешь с женой друга в кино, все в порядке.

– Я проводил Татьяну, – продолжал Бравин, – и она затащила меня на чашку чаю.

– А я через два дня получил анонимку. И далеко не первую.

– Что ты предлагаешь? – спросил Бравин.

– Полковник предложил мне задать этот вопрос капитану Бравину.

Сколько времени и сил мы тратим не на любовь, дружбу, заботу о ближнем, работу, а на то, чтобы защитить большое добро от маленького зла.

А прорыв границы готовился на участке, который защищали именно эти люди.

Прошла лишь неделя, и друзья встретились вновь. Анатолий закончил свои дела в Москве, получил необходимые документы и, возвращаясь в Брест, неожиданно увидел на обочине знакомую долговязую фигуру, затормозил, а через несколько секунд Анатолий и Алексей уже обнимались, хлопали друг друга по спине.

– Слушай, Лешка, как же ты меня здесь перехватил? – радовался Анатолий. – Ты просто чудо!

– Ни одну девушку так не ждал, – признался Алексей, усаживаясь за руль. – Ужасы мерещились, что ты в аварию попал.

Свистел ветер. Анатолий пел полюбившуюся ему песню о неизвестности за поворотом, Алексей подсвистывал. Вскоре он свернул с шоссе, затем выехал на проселочную дорогу.

Анатолий взглянул на приятеля и засмеялся:

– Ты знаешь? Колесо мне пришлось менять... И именно в темноте, и именно в дождь... Да, потерял членский билет... Растяпа...

Алексей свернул с дороги, проехал лугом и погнал машину в чащу. Около большого дуба он остановился, выпрыгнул из машины, залез на дуб, снял с него рюкзак и ведро.

– Шашлык, – Алексей протянул Анатолию ведро, тряхнул рюкзаком, там звякнуло. – Тут остальное!

– Ты словно Робин Гуд! – воскликнул Анатолий. – А при выезде из Бреста останавливает меня гаишник...

Алексей слушал невнимательно, разжигая костер.

– Посмотрел документы, – продолжал Анатолий, – и говорит: «А вы, товарищ Юганов, по профессии кто будете?» Я хотел было сказать, мол, вам-то какое дело? Сдержался и отвечаю, что журналист. Лейтенант так внимательно на меня посмотрел, вернул документы, козырнул: «А среди ваших коллег однофамильца не знаете?»

Алексей нагнулся к земле, взглянул на товарища настороженно.

– «Не слышал», – отвечаю. «А в Бресте сейчас журналист Юганов, и тоже Анатолий Петрович, очерк о нашем городе готовит».

– А, мать твою так! – выругался Алексей. Сломав ветку, он сделал вид, что ушиб руку.

Неужели он переиграл и все срывается?

Он, вор-рецидивист, убийца, имевший столько фамилий, что уже и забыл, какая его настоящая, придумал и осуществлял сейчас «блестящую» операцию. Ну откуда сотрудник ГАИ мог знать о его присутствии в Бресте?

Через час костер уже догорал, Алексей затаптывал рыхлую землю, брал лопату, подбрасывал земли, снова топтал. Затем он стал выкладывать по утоптанной земле ровные четырехугольники дерна. Не поместившуюся в могилу Юганова землю Алексей расшвырял по кустам, прошелся по уже еле заметной прямоугольной заплате и остался доволен. Он сел к костру, подбросил в огонь сучьев, торопясь, закурил, взял лежавший рядом пиджак, вынул из кармана документы, развернул.

– Юганов Анатолий Петрович... Журналист... – он посмотрел на место, где закопал Юганова, взял бутылку с водкой, раскрутил ее и, обливаясь и захлебываясь, стал пить.

«Толик ничего и не почувствовал, – отбросив бутылку, подумал Алексей. – Счастливый, он отмучился, ему уже не придется драться, врать, изворачиваться в этом мерзком мире».

Пограничники его знают, журналист Анатолий Юганов едет собирать материал... Проверка документов будет чисто формальной...

Надо бы еще раз встретиться с этим гвардейским капитаном, расположить к себе. А что он приревновал к женушке – даже неплохо: если придираешься, вроде как личные счеты сводишь.

«Везет или не везет фраерам, – любил повторять Алексей. – Деловой человек сам определяет, когда повернуть, а когда идти прямо». И вот однажды шел он в задумчивости прямо по улице и услышал:

– Лешка!

Он повернулся и оказался в объятиях симпатичного, улыбчивого парня, которого и узнал-то не сразу.

– Лешка, Юганов я! Очумел? На одной парте сидели, дрались, учились порой...

– Как же, как же, – Интеллигент обнял однокашника за плечи, повел рядом и не слушал, как интересна и многообразна жизнь, пока не промелькнули слова:

«В тур еду, на машине...»

– Когда? – спросил Интеллигент.

– Через две недели.

– Большая компания?

– Один.

– Тогда пойдем кофейку выпьем, – Интеллигент втолкнул однокашника в заведение, где кофе-то отродясь не было.

Здесь, сидя на колченогом стуле с неуверенными алюминиевыми ножками, прихлебывая теплый напиток неизвестного происхождения, преступник узнал, что школьный друг его Толик Юганов – единственный, совершенно необходимый для него человек. Юганов оформил тур через Брест, Польшу и далее. Он недавно купил «Жигули», за рулем новичок, ехать дрейфит, да очень хочется.

– Доверься мне, и у тебя все будет в ажуре, – сказал преступник. – Машина – это практика, не более. – И предложил тренировочный пробег Москва – Брест – Москва.

– Я буду рядом, – продолжал он. – Аса из тебя сделаю.

В Бресте Интеллигент знал одного человека, по своей уголовной специальности сейчас совершенно необходимого.

Вороша угли костра, поджаривая шашлык, Алексей, забывший свою фамилию, отзывавшийся на немудреную кличку Интеллигент, рассуждал о том, что все в жизни правильно и в финал выходят только сильнейшие.

Наташа, Бравин и майор Ильин сидели на кухне и пили чай.

– Наташа, я хочу на него пожаловаться, – майор кивнул на Бравина.

– Фискалить грех, – быстро вставил Бравин.

– Фискальте, Петр Иванович. Мы должны объединиться, нам не совладать с ним в одиночку.

– Женщина! – воскликнул Бравин.

– Как вы догадываетесь, – начал неторопливо майор, – у этого человека существуют подчиненные, мальчики, которых ему доверили. Так вот, обучая мальчиков приемам нападения, этот человек берет в руки острый нож. Вместо деревянного, который полагается по инструкции.

– И он кого-то... – Наташа прикусила губу.

– Еще нет, – майор вздохнул. – Иначе разговор...

– Разговор и сейчас ведется не в том месте и не в том тоне, – перебил Бравин резко. – Во-первых, нож затуплен, хотя я это тщательно скрываю. Во-вторых, мальчикам, как вы изволите называть советских бойцов-пограничников, по двадцать лет...

– Ты нас в морозильную камеру не сажай, – сказал майор. – Тебе не кажется, что ты подогреваешь в ребятах низменные инстинкты? Нож... опасность... На последних занятиях сам сплевывал кровь.

– А я надеялся сделать человека из Трофимова, – тихо сказал Бравин.

– Без крови не получается?

Наташа напряженно следила за разговором:

– Олег, ты же добрый, зачем же так?

– Я их люблю, и у меня очень мало времени, – сказал Бравин, помолчав. – Я мало что могу, но стараюсь, – он взглянул на Наташу и улыбнулся.

– Небосвод падает? – спросила Наташа.

Майор не понял, взглянул удивленно, Бравин ответил жене:

– Тогда будет поздно. Хемингуэй, кажется, сказал, что каждый мужчина должен пройти через войну...

– Не дай бог!

– Я согласен, – кивнул Бравин. – Они мне говорят: мы – контролеры. Зачем всё? А ведь они бойцы-пограничники... Хочу научить их побеждать страх, побеждать себя...

– Капитан Бравин хочет, а все остальные...

– Не толпа, – перебил майора Бравин. – Индивидуум... Каждый делает сколько может. На границу приходят мальчики, должны уходить мужчины... У меня только два года, я должен успеть.

– Наташа, мы должны объединиться, – майор протянул Наташе руку.

Они скрепили союз рукопожатием. Бравин встретился взглядом с майором, увидел в его глазах улыбку и тоже рассмеялся.

Наташа включила магнитофон и пригласила гостя танцевать. Бравин с улыбкой наблюдал за ними и, естественно, не знал, что вор и убийца по кличке Интеллигент готовится к переходу границы.

Он размонтировал двери захваченных «Жигулей», уложил в пустое пространство холщовые мешочки с ценностями, не поместившиеся побросал в канистры с бензином. Интеллигент понимал, если двери начнут простукивать, тайник обнаружат. Только его, «журналиста Юганова», не должны внимательно досматривать. Ведь он пограничникам хорошо известен, а капитан Бравин просто его друг. Но кашу маслом не испортишь, решил Интеллигент, и утром поджидал пограничника неподалеку от его дома.

Бравин вышел из подъезда, привычным жестом одернул китель, поправил фуражку и направился к остановке автобуса. У тротуара остановилась машина.

– Доброе утро, капитан, – Алексей открыл дверцу. – Прошу.

– Доброе утро... – Бравин на секунду замялся. – Анатолий Петрович, – он заглянул в машину. – Откуда машина? Где пропадали?

– Садитесь, подвезу.

– Мне на шоссе.

– И прекрасно. А я слетал в Москву, получил в ОВИРе паспорт, поменял деньги, завтра в отпуск, в Европу.

Бравин сел в машину. Алексей взглянул на него испытующе, вытянул руки, они сильно дрожали.

– Стыдно признаться, – усмехнулся Алексей, – может, вы сами, капитан?

– Можно.

Они поменялись местами. Бравин вел машину неторопливо, не обращая внимания на обгонявший его транспорт.

– Завидую вашей выдержке, капитан,

– Профессия.

– Значит, завтра? По какому маршруту?

– Варшава, Прага, Вена... – Алексей потянулся. – Алкоголь – яд.

– Чего один? – спросил между прочим Бравин, что-то вспоминая, взглянул оценивающе.

– Один? – Алексей на секунду смешался, но тут же взял себя в руки и ответил: – Я один только до Варшавы. Там журналистская капелла собирается,

– Поляки? – Бравин вроде бы был полностью поглощен машиной и забитым шоссе.

– Поляки... И наши тоже... Выехали раньше. Я с материалом по Бресту припозднился, – Алексей исподтишка изучал Бравина, который смотрел на шоссе, и ясно было, что разговор он ведет исключительно из вежливости.

Машина выехала к зданию контрольно-пропускного пункта, развернулась и остановилась у подъезда.

– Спасибо, Анатолий, – Бравин захлопнул дверцу и протянул ключи. – До завтра.

– Доброе утро, Олег Сергеевич, – сказал подошедший прапорщик Грузинцев.

– Здравствуй, – Бравин пожал ему руку и кивнул на Алексея: – Прапорщик Грузинцев. Журналист Юганов Анатолий Петрович.

– А мы знакомы, – Алексей кивнул Грузинцеву. – Или забыли?

– От забору и до вичиру, – Грузинцев улыбнулся. – А где ваш приятель?

– В Москве, – Алексей махнул рукой. – Скажите, капитан, а я не могу оставить машину до завтра?

– Надо бы поставить... – Бравин замялся.

– Прапорщик, – Алексей протянул Грузинцеву ключи, прижал руки к груди. – Задвиньте эту тачку куда следует.

Грузинцев взял ключи, взглянул на Бравина, тот кивнул, и прапорщик с нескрываемым удовольствием сел за руль.

Алексей подошел, наклонился и доверительно сказал:

– Прапорщик, оставьте ключи у себя, вечером накатаетесь, только к девяти утра ее сюда пригоните.

Поднялся шлагбаум. Машина с иностранным номером миновала советского пограничника и покатила по мосту на другую сторону. Там тоже поднялся шлагбаум, пропустил «иностранца» и выпустил в нашу сторону «Волгу». Она подъехала к зданию, где ее встретили пограничники.

Из машины вышел мужчина и громко сказал:

– Привет, земляки! – Он протянул документы, открыл заднюю дверцу, помог выйти жене и дочери, потянулся, улыбаясь, оглянулся: – Хорошо в гостях! Как погода на Родине?

– Витя, не будь ребенком! – недовольно сказала женщина. – Какая там, такая и здесь!

– Много ты понимаешь, – рассмеялся мужчина. – Где ты видела такое небо?

Бравин и Грузинцев сидели на КПП за одним столом и просматривали документы.

– Олег Сергеевич, журналист ключи оставил, разрешил до завтра пользоваться, – сказал прапорщик.

Бравин взглянул недоуменно, пожал плечами.

– Да я не к тому, что собираюсь, – торопливо сказал прапорщик. – Нравится он мне, отличный мужик.

– Обаятельный, – ответил Бравин, продолжая работать.

– Вы его хорошо знаете?

– А что тебе? – Бравин бросил на Грузинцева быстрый взгляд.

– Профессия у него интересная, – задумчиво ответил Грузинцев. – Я ведь тоже пишу, – он смутился. – Стихи...

– Ты не помнишь, у нас за последнюю неделю журналисты проезжали? – спросил Бравин.

Вопрос был услышан вошедшим в помещение таможенником.

– Я тоже не помню, – сказал он. – Олег Сергеевич, пойди взгляни. Журнальчики...

– Арсентий Кириллович, грамота на то и есть, – Бравин поднялся и вышел за таможенником.

Приехавший на «Волге» мужчина стоял, повернувшись к машине спиной, и выговаривал жене:

– Ну зачем тебе это было нужно? Стыд-то какой!

Бравин взглянул на стопку журналов, лежавших на капоте, взял брезгливо двумя пальцами несколько штук, приподнял и бросил на место.

– Вот, под твоим небом все нельзя! – раздраженно сказала женщина. – У русских любимые слова: «нельзя» и «не положено».

Бравин подошел, представился:

– Капитан Бравин. – Он посмотрел на бегавшую девочку и спросил: – Извините, как зовут вашу дочь?

– Лялечка! Дочь провозить тоже нельзя?

– Ляля! – позвал Бравин. – Ляля, подойди на минутку.

Девочка подбежала, смотрела с любопытством. Бравин взял ее за руку и сказал:

– Пойдем, Ляля, я тебе красивые картинки покажу...

– Где?

Женщина бросилась к Бравину, вырвала дочь, прижала к себе, смотрела с ужасом и трясущимися губами прошептала:

– Ну, знаете ли!

Девочка вырвалась из рук матери и капризно выкрикивала:

– Хочу красивые картинки! Отпусти! Вот дура!

Интеллигент считал, что выходит на финишную прямую: заменить фотографию в паспорте покойного друга – и последний рывок.

Он знал, что бывший уголовник, официант Родин, сегодня не работает, выждал, пока его жена уйдет из дому, явился без звонка:

– Привет, Лапа, вот и я, как обещал, – и протянул заграничный паспорт и свои фотографии: – Требуется срочно заменить личность.

Родин на приветствие не ответил, долго рассматривал паспорт Юганова, прикладывал к нему фотографию Интеллигента, видно было, что он хочет и не решается задать вопрос, наконец пробормотал:

– А где он... Юганов? – и постучал по паспорту.

– В Москве, – как можно беззаботнее ответил Алексей. – Оформился, я ему заплатил, завтра заявит, что украли...

– Я тебе не верю, Интеллигент.

– И правильно, доверчивы только дураки, – Алексей положил на стол пачку денег, подтолкнул к Родину. – Завтра я уезжаю, Лапа, – он улыбался, но смотрел настороженно. – У тебя золотые руки, сколько паспортов ты линовал, ну еще один, последний.

Родин сполз со стула, встал перед Алексеем на колени:

– Отпусти ты мою душу... Грешен я был, грешен... Но ты же видишь, – он обвел взглядом комнату. – Леша, отпусти.

– Не отпущу, – Алексей вышел из-за стола. Родин, глядя на него завороженно, тоже поднялся. – Я завтра уезжаю, ты остаешься. Живи, Лапа, будь счастлив.

– Счастье... – пробормотал Родин, вновь оглядывая комнату. – Ты знаешь, что это такое?

– Счастье, Лапа, почесать там, где чешется. Родин рассматривал паспорт, вглядываясь в фотографию Юганова, и безнадежным тоном произнес:

– Нет, Интеллигент, не буду...

– Ты что? – Алексей взял Родина за подбородок, приподнял, заглянул в глаза, затем взял со стола деньги, поднес ко рту, сказал: – Бери! Ну?

Родин схватил деньги зубами, глаза его были полны ужаса.

Алексей брезгливо оттолкнул Родина:

– У тебя жена, дети. С таким горбом на свободу не просятся.

Родин еще больше ссутулился, взял паспорт, фотокарточку, начал раскладывать инструмент. Алексей лег на диван.

Когда Родин закончил «работу», Алексей долго рассматривал паспорт, затем спросил:

– Ну как? Годится?

Родин пожал плечами, пробормотал:

– Смотря кто проверять будет...

– Если повяжут, в соседнюю сядешь... Будем перестукиваться.

– Леша, – Родин прижал руки к груди. – Заграничный-то не делал я...

– Не дрожи, – Алексей усмехнулся. – Я пограничников так подготовил, взглянут для проформы, и поднимай шлагбаум... Я для них свой человек... Приятель.

А на КПП шла обычная, повседневная жизнь, пограничники работали внимательно и спокойно.

Трофимов проверял паспорта отъезжающих.

Фотография, лицо, печать, дата выдачи, подписи... Снова фотография, снова лицо, снова печать...

В глазах начинало рябить, фотографии и лица расплывались, становились похожими друг на друга. Ноги у Трофимова затекли, спину ломило, он переминался с ноги на ногу. От монотонности глаза застилал туман, казалось, звучит тихая, успокаивающая музыка, словно колыбельная.

...Фотография, лицо, печать, бумага... Все расплылось, Трофимов начал сначала. Фотография, лицо, печать...

Воспользовавшись перерывом, Трофимов забежал в туалет, где у окна курил прапорщик Грузинцев.

– Как хорошо быть генералом, – Трофимов начал энергично размахивать руками, приседать, умылся под краном. – Нам не боевое самбо изучать, а топтаться на одном месте, кто последний упадет...

Бравин, заложив руки за спину, наблюдал за работой наряда. Порой он тоже слышал какую-то усыпляющую мелодию, тогда незаметно протирал глаза, сдавливая до боли переносицу, начинал прохаживаться, но внимания не ослаблял.

– Товарищ капитан!

Бравин повернулся и увидел прапорщика Грузинцева, рядового Трофимова и прибывшего из-за рубежа гостя. Грузинцев молча протянул Бравину иностранный паспорт.

– Простите... понимаете... – дико коверкая слова, заговорил иностранец.

– Вы говорите по-немецки? – спросил Бравин, рассматривая фотографию в паспорте.

На фотографии иностранец был с бородой и в очках, а в жизни без бороды и без очков.

– Я проиграл пари, – заговорил по-немецки иностранец. – И пришлось мою роскошную бороду сбрить. Это ужасно! Я отращивал ее целый год! А очки я разбил. Это катастрофа! – он вынул из кармана очки с треснутым стеклом и надел.

– Все в порядке.

– Счастливого пути, – Грузинцев передал паспорт иностранцу и козырнул.

– Большое спасибо! – Иностранец выбежал на крыльцо и закричал: – Марта! Марта, меня не арестовали!..

Пограничники, улыбаясь, смотрели ему вслед. Неожиданно Бравин спросил:

– Трофимов, он, – Бравин кивнул в сторону площадки, на которой разворачивался «фольксваген», – близорукий или дальнозоркий?

– А это имеет значение, Олег Сергеевич?

– Как давно он сбрил бороду?

– Как давно? – Трофимов потер подбородок.

– Плохо. Идите. – Бравин повернулся к Грузинцеву, подождал, пока пограничник отошел, и сухо сказал: – Я вас накажу, прапорщик.

– Товарищ капитан...

– Отставить, – Бравин говорил тихо, по очень жестко. – Вы год работаете с человеком. Год! Вы пограничник! Вы должны быть психологом. Найдите ключ к человеку. Он не хочет, а вы заставьте его думать и работать как следует.

– Есть люди, к которым не стоит подбирать ключей, – Грузинцев взглянул на Бравина многозначительно.

Бравин медлил с ответом, пытаясь понять, что Грузинцев имел в виду.

– Не каждый мужчина имеет право служить на границе, Олег Сергеевич, не каждая женщина имеет право быть женой, матерью.

– Я с тобой не согласен.

– Знаю, однако я в своей правоте убежден, существуют профессии, которые требуют определенной человеческой надежности. Извините, Олег Сергеевич! – Грузинцев вытянулся. – Могу быть свободен?

Бравин отпустил прапорщика, посмотрел ему вслед, затем перевел взгляд на стоянку машин, где была и машина Юганова.

Наступил последний день, рано утром Наташа в центре комнаты на ковре делала гимнастику. Лицо ее было серьезно и сосредоточенно, блестело от пота.

Упражнения были сложные и изнурительные. Наташа иногда морщилась, вытирала лицо полотенцем и продолжала дальше.

Стоя в дверях кухни, Бравин дожевывал бутерброд, прихлебывал кофе и смотрел на жену.

– Врагу не пожелаю, – сказал он тихо, но Наташа услышала и ответила;

– Я за эти две недели, проведенные с тобой, Олежка, еще не так расплачиваться буду, – она растянула шпагат, уткнулась носом в ковер и всхлипнула: – Я-то знаю, что меня ждет за поворотом... Здравствуйте, пограничный контроль... Прошу предъявить документы...

– Наташка, – Бравин поставил чашку, шагнул к жене, – я решил...

– Вот мои документы, – Наташа сделала колесо. – На последнем издыхании...

– Я подам рапорт, попрошусь в Москву... по семейным...

– Правда? – Наташа обняла мужа.

Раздался звонок, Бравин поцеловал жену и пошел открывать дверь.

– Доброе утро и ради бога извините, – на пороге стоял Алексей. Он протянул Бравину конверт.

– Здравствуйте, Анатолий, – Бравин взял конверт, – заходите.

– Несколько любительских снимков вашей жены, – Алексей увидел выглянувшую из комнаты Наташу, поклонился. – Здравствуйте, извините... Я в зале тогда снимал... Сейчас уезжаю, вот решил занести...

– Спасибо, – сказал Бравин, стоя у открытой двери. – Мне пора на службу.

– А мне в отпуск, – сказал Алексей.

Они попрощались с Наташей, вышли на улицу и начали ловить такси, но машины проносились мимо.

– Вот напасть! – Бравин взглянул на часы.

Стоявший на перекрестке сотрудник ГАИ остановил машину, жестом позвал Бравина. Водитель что-то недовольно буркнул, инспектор сказал:

– Вы работаете в Бресте. Капитан едет на границу. – Козырнул Бравину: – Всего доброго!

Бравин и Алексей вышли из такси у здания КПП.

– Добрый день, славяне! – Алексей махнул рукой Грузинцеву.

– Добрый день, товарищ капитан, – прапорщик подошел, протянул Алексею ключи от машины: – Здравствуйте, спасибо, не понадобились.

– Возьми на память! – Алексей взял ключи и протянул прапорщику авторучку.

– Спасибо, – Грузинцев проследил за взглядом Бравина, который стоял на крыльце и разговаривал с таможенником.

Юганов, подбрасывая ключи, подошел к машине, открыл, сел, завел, покатил к зданию, вышел, открыл багажник:

– Начальники! Командуйте, я тут у вас на новенького!

– Дружок? – спросил таможенник у Бравина.

– Дружок? – Бравин вздрогнул, взглянул на таможенника отсутствующе.

– Его машина здесь со вчерашнего дня, такого можно не досматривать. Душа нараспашку.

– И фотографии он сегодня принес... – сказал Бравин.

– О чем ты? – удивился таможенник, подошел к машине Юганова, заглянул в багажник, указал на чемодан:

– Откройте, пожалуйста...

– А он не закрывается, – Юганов откинул крышку.

– Заполните декларацию, – таможенник вместе с Югановым прошел в помещение.

Бравин неожиданно почувствовал озноб, вздрогнул, такое с ним случалось, когда рассказывали плоский, пошлый анекдот либо врали в глаза беспардонно, нагло. Он жестом подозвал Грузинцева и, задумчиво глядя в сторону, сказал:

– Пять раз он встречает меня на улице... Дважды дарит фотографии. Дважды! А ведь пленка одна, проявлялась и печаталась один раз... Как он узнал мой адрес?

– Простите, Олег Сергеевич, я не понимаю...

– Он дважды приезжает со мной на КПП, – не обращая внимания на Грузинцева, продолжал Бравин. – И таможня убеждена, что он мой дружок. Вот где собака зарыта... Приятель капитана Бравина...

Грузинцев взглянул на дверь в помещение и догадался, о ком говорит Бравин.

– Он встретил нас в кинотеатре, оставил здесь машину и отдал мне ключи, – продолжил Грузинцев и решительно закончил: – Досмотр и тщательная проверка.

– А если все в порядке? – Бравин впервые посмотрел на Грузинцева. – Если документы его, а золото он спрятал среди реквизита цирка?

– Вы помните, какую характеристику дал редактор Юганову? А этот похож на человека, которому надо напоминать, что он уже взрослый? Попробуем поступить иначе... – Бравин оглянулся, увидел Трофимова и подозвал: – Трофимов! Вы вот что, – он оглядел пограничника, – встаньте у этой машины и никого, – он выдержал паузу, – никого к машине не подпускать.

Юганов разговаривал с таможенником, показывал ему деньги, объяснял:

– Через две недели я вернусь, мне заправиться надо? Пить и есть в дороге мне надо? У меня и есть четвертак.

В помещение быстро вошел Бравин и скомандовал:

– Оформление всех документов прекратить. Прапорщик!

– Слушаюсь! – Грузинцев вошел следом, вытянулся.

– Личный состав на оперативку!

– Есть! – Грузинцев выскочил из помещения.

– Что за пожар? – таможенник отошел к Бравину.

– Телефонограмма, Арсентий Кириллович, – тихо сказал Бравин. – Получены данные на разыскиваемого...

– Какого?

– Ризницы... золото, – Бравин повернулся к Юганову спиной. – Сейчас фотографии привезут... – продолжал он на ходу и ушел в служебную комнату.

– Извините, – таможенник взглянул на Юганова. – Запишите в декларацию, предъявите деньги на обратном пути. Курите, у нас маленькая задержка, – и прошел следом за Бравиным.