Текст книги "Путь Геракла (История банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову)"

Автор книги: Николай Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

В новых условиях мы поняли, что, для того чтобы реформа прошла успешно, следует ездить за рубеж, перенимать опыт, учиться. И если я видел, что кто-то готов это делать, хочет что-то узнать, то он поощрялся. И наоборот. Был у нас начальник управления кассового исполнения бюджета, знающий товарищ, но в возрасте, было ему лет 65. Когда возникали те или иные вопросы по поводу бюджета, я его вызывал и просил на пальцах объяснить суть непонятного мне. Ведь раньше с этим не приходилось сталкиваться. Коллега же часто отвечал: «Виктор Владимирович, не берите в голову, не волнуйтесь, я все знаю, я с вашим папой долго работал, все сделаю, не подведу!» Я настаивал: «Это хорошо, что ты все понимаешь, знаю даже, что ты книжки об этом написал, но тем не менее мне объясни!» Однако он продолжал вертеться, видимо, желая остаться незаменимым.

В результате я вынужден был обратиться за советом к А. В. Войлукову, с которым у меня сложились хорошие отношения, – вопрос денежного обращения тогда был весьма важным, и мы часто с ним встречались и обсуждали разные темы. Арнольд Васильевич и посоветовал мне взять на место «знатока» Татьяну Владимировну Парамонову, сказав, что с ней я буду спокоен за важный участок. В этом он меня не обманул, хотя потом я понял, что таким образом Войлуков еще и освобождался от своего излишне инициативного зама.

Когда правление теряет бразды

Перед глазами возникал образ начальника, который топал ногами и кричал: «Вся страна перестраивается, а они тут черт знает что, понимаешь!

Б. Ш. Окуджава

«Как Иван Иваныч осчастливил целую страну»

Я пришел в Госбанк СССР в очень сложный для банковской системы страны период. Октябрьское постановление Совета Министров 1987 года «О перестройке деятельности и организационной структуре банков СССР» явилось только первым шагом на пути к созданию банковской системы, соответствующей требованиям экономической реформы. Большинству участников этой перестройки было ясно, что возникшая структура с Госбанком СССР, стоявшим над пятью специализированными, также государственными банками, не является окончательной, охватывающей весь круг давно назревших потребностей перехода к более гибкой банковской системе.

Уже первые девять месяцев существования спецбанков (нормальным для начала всякой реформы периодом организационных сбоев и неурядиц можно считать первые три месяца) показали, что созданная банковская система не справляется со всем многообразием новых требований. Госбанк поделился своими функциями, но появившиеся тогда Промстройбанк, Агропромбанк и Жилсоцбанк не готовы были взять функции кредитования и расчетов на себя. К тому же руководители спецбанков начали выяснение отношений при дележе региональных подразделений.

В. В. Деменцев и Н. В. Гаретовский, возглавлявшие Госбанк в этот ответственный период реформ, плохо понимали необходимость перемен функционирования банковской системы. Они были из минфиновской системы. Им противостоял энергичный и неугомонный человек (даже сейчас, в конце 2009 года, когда ему уже 94 года!), председатель Стройбанка СССР Михаил Семенович Зотов, известный любитель поиска всего нового. Именно он летом 1986-го написал письмо премьеру Н. И. Рыжкову с предложением коренных реформ в банковской среде.

Я, хотя и не разбирался тогда досконально в системе Госбанка, видел в его предложениях по реформированию много разумного. Система была достаточно закоснелая, так что и сейчас, по прошествии времени, думаю, те первые изменения были необходимы. Конечно, можно было бы их сделать лучше, но только говорить легко! Тем не менее, в частности, незачем было сберкассы переименовывать в сбербанки. На одни вывески сколько средств потратили. Можно было просто дать системе сберкасс дополнительные функции по кредитованию населения. Кстати, позже я предлагал первому председателю Сбербанка А. С. Буркову, плохо понимавшему, что происходит (его взяли из пермских начальников народного контроля), создать на базе системы Сбербанка общую систему расчетов в стране. Эволюционировать самую совершенную в мире систему межфилиальных оборотов – МФО. Мы понимали, что при появлении даже государственных спецбанков МФО в прежнем виде работать уже не сможет. А вот на базе Сбербанка создать новую систему расчетов было можно. В этом случае все вновь открываемые коммерческие банки имели бы счета в подразделениях Сбербанка.

Я объяснял А. С. Буркову, что у него появится дополнительный ресурс, Александр Степанович же видел в этом интригу с моей стороны с целью подчинить его банк Госбанку. Я удивлялся его глупости, а он находил новый аргумент: «У нас техники необходимой нет!» – «Вот и появится возможность приобрести», – увещевал его я, но без особого успеха!

Как же все-таки роль личности влияла на нашу перестроечную историю, да и не только перестроечную! Как часто бывает обидно, и ты не можешь понять – зачем тот или иной человек, облеченный властью, хочет подыграть очередному боссу вместо того чтобы сделать дело, нужное всем.

Совершенно необязательно было создавать и Жилсоцбанк.

Заместителю заведующего Экономическим отделом ЦК КПСС Б. И. Гостеву руководитель отдела Н. И. Рыжков, став членом Политбюро, в августе 1985 года уступил свое место, а вскоре предложил возглавить ЦСУ. Но Борису Ивановичу этого показалось мало. Он, как-никак, проработал в ЦК больше 23 лет! Хорошо был знаком с генеральными секретарями и вообще был человек неглупый.

Став министром финансов, Гостев негативно воспринял новшества с кооперативами и антиалкогольной кампанией, поэтому вскоре испортил отношения с Рыжковым и Горбачевым и в июне 1989-го покинул свой пост, уйдя на преподавательскую работу. А приняв предложение перейти в статистическое управление, был бы там руководителем до ста лет.

В 1988 году в рамках той же реформы Внешторгбанк СССР переименовали во Внешэкономбанк… Слов нет. Я даже в правительство написал письмо с просьбой не менять имя. Ведь это был хорошо раскрученный, как сейчас говорят, бренд. Обычно, если имя получает репутацию, за него держатся, оно увеличивает капитализацию компании. В письме я написал, что такие действия всегда ведут к несчастьям в хозяйственной жизни. Как в воду глядел – в 1991 году Внешэкономбанк СССР стал банкротом де-факто.

В конце 90-х годов в связи с коренными преобразованиями в банковской системе появилось много сложностей. Кардинальные изменения произошли в первую очередь в организации безналичных расчетов. До реформы и в первые годы ее проведения подавляющая часть этих расчетов велась Госбанком СССР, а затем спецбанками через систему межфилиальных оборотов (МФО). В Госбанке эта система действовала весьма эффективно, и практически не бывало сколько-нибудь существенных задержек в расчетах. Она была одной из лучших в мире, а вот после проведения реформы возникли проблемы.

С созданием широкой сети самостоятельных коммерческих банков расчеты стали проводиться через корреспондентские счета, открываемые в Госбанке СССР, а затем в Центральном банке РСФСР, непосредственно между банками, а также через созданные ими расчетные организации (РКЦ).

Система МФО была фактически большой советской тумбочкой и могла эффективно действовать до тех пор, пока вся банковская система была государственной. Наличие счетов МФО позволяло производить бюджетные расходы на местах независимо от поступивших доходов. Балансирование же доходов и расходов союзного бюджета производилось в Госбанке СССР. Существовавшая практика позволяла каждой конторе Госбанка выдавать кредиты независимо от имеющихся у него ресурсов, на основании разрешения (лимита) вышестоящего органа (то есть брать деньги в «семейной» тумбочке). Однако лимиты определялись в соответствии с ежегодно и ежеквартально составлявшимися кредитными планами в целом по стране. Такая практика, безусловно, снижала ответственность банковских работников за своевременный возврат кредитов, а о привлечении ими ресурсов речь вообще не шла. Непогашенные кредиты регулярно брали на себя вышестоящие организации, относя убытки на счет бюджета. Особенно часто это делалось в сельском хозяйстве.

Монополия спецбанков

Все приходилось менять на ходу. В этих условиях было вполне естественно, что реформа банковской системы проходила не так гладко, как хотелось бы. Не обходилось без ошибок. На первом этапе (1988 – первая половина 1990 года) они были связаны во многом с противостоянием Госбанка СССР и союзных спецбанков – Промстройбанка, Агропромбанка и Жилсоцбанка. Каждый из них искал свое место в новой банковской системе. У спецбанков ярко проявлялись центробежные тенденции, и в какой-то мере это было понятно. После многих десятилетий жесткой централизации банковского дела появилась возможность хотя бы частичной его либерализации.

Спецбанки стремились освободиться от опеки Госбанка, а он по инерции не хотел сразу и целиком терять над ними контроль. Это прослеживалось как в центре, так и на местах. В результате «перетягивания каната» далеко не всегда принимались взвешенные решения.

Несомненной и крупной ошибкой было то, что в 1988 году Госбанк лишили низовых звеньев – отделений. Первоначально это делать не планировалось, но спецбанки настаивали на таком решении. Они предлагали ликвидировать даже областные конторы Госбанка, которые, по их мнению, были излишней административной надстройкой, но здесь с ними не согласились. Тем не менее спецбанки хотели получить все и сразу.

Для урегулирования конфликтов между ними был создан Совет банков под руководством председателя правления Госбанка, пришлось некоторое время его возглавлять и мне. Но дрязги руководителей спецбанков я наблюдал и раньше, неоднократно присутствуя на заседаниях совета в качестве зампреда Внешэкономбанка.

Уже тогда я понял, что существовавшая вначале надежда, что преемники Госбанка – спецбанки смогут организовать партнерские отношения с рыночными структурами, не осуществилась. Монополия Госбанка и Стройбанка фактически была заменена монополией созданных спецбанков. Не произошло коренной перестройки отношений банков с клиентурой, неизменной осталась их основа: жесткое закрепление клиентов за каждым банком, лимитирование сверху донизу кредитных ресурсов, отсутствие конкурентности в работе банков и права выбора клиентом обслуживающего банковского учреждения.

Перешедшие на хозрасчет спецбанки старались зарабатывать деньги любыми способами, часто вызывая возражения своих клиентов, привыкших проводить многие банковские операции бесплатно.

С учетом всех этих обстоятельств была сделана ставка на организацию кооперативных, паевых, а затем и акционерных банков. Это должно было ослабить монополизм и породить конкуренцию в банковском деле. Таким образом коммерческие банки могли бы содействовать ускорению перехода всей экономики к рыночным отношениям.

Бардак с регистрацией

Когда в первых числах августа Верховный Совет СССР утвердил меня в должности председателя правления Госбанка, было зарегистрировано уже 144 кооперативных и коммерческих банка. Создание банков на чисто коммерческой основе было разрешено законом «О кооперации в СССР», принятым 26 мая 1988 года. В нем говорилось, что «союзы (объединения) кооперативов имеют право создавать хозрасчетные отраслевые или территориальные банки».

В качестве кооперативного банка рассматривалось кредитное учреждение, которое «на демократических принципах обеспечивает денежными средствами развитие кооператива». Под демократическими принципами здесь понимались, естественно, коммерческие начала. В Законе указывалось, что устав кооперативного банка регистрируется в Государственном банке СССР.

Надо сказать, что в то время отношение к кооперативам было особым и неоднозначным. Но процесс, как говорили, уже пошел. Таким образом, в СССР была создана трехуровневая банковская система, существовавшая в течение ряда лет: Госбанк, государственные спецбанки и коммерческие банки.

А первым в СССР 24 августа 1988 года был зарегистрирован кооперативный банк «Союз» в г. Чимкент (Казахстан) с уставным капиталом в 1 млн рублей. Первым в России 26 августа 1988 года стал Ленинградский кооперативный банк «Патент» (с 1991 года это банк «Викинг»).

Первоначально большинство банков были небольшими, поскольку собрать сразу много денег не удавалось. Первым требованием к коммерческим банкам был минимальный размер уставного капитала. Учредителям коммерческого банка, создаваемого государственными предприятиями, нужно было собрать 5 млн рублей, а кооперативного банка – 500 тыс. рублей. Столь малый уставной капитал позволял создавать банки сравнительно небольшим кооперативам и тем самым, как тогда считали, стимулировал развитие кооперативного сектора – этому тогда придавалось большое значение. Банкам давался один год, чтобы они могли сформировать уставный фонд. Уже при мне, в 1990 году, минимальный размер уставного фонда был удвоен и составлял для коммерческого банка 10 млн рублей, а для кооперативного – 1 млн рублей.

Никаких специальных расчетов необходимого минимального размера фонда никто не делал, цифры эти были взяты практически с потолка. В результате первые кооперативные банки имели уставные капиталы от 0,5 до 1,3 млн рублей, коммерческие банки – от 4 до 20 млн рублей. И только у отраслевых банков уставные капиталы были посолиднее – по 250–300 млн рублей.

Много курьезов было при регистрации первых банков и в ходе их работы.

Рассказывают, что однажды в Госбанк пришел известный детский писатель Эдуард Успенский и предложил создать всесоюзный детский банк, чтобы школьники могли вносить в него средства, заработанные на сборе металлолома и макулатуры, полученные за работу в поле. Затем сами дети принимали бы решения, куда направить деньги – на строительство дома пионеров на БАМе или на приобретение новейшей полиграфической техники для детского издательства.

Хотя коммерческие банки в конце 80-х годов быстро росли и за 1990 год сумма их балансов возросла с 13,2 до 50 млрд рублей, а сумма выданных ими кредитов – с 10 до 33 млрд рублей, их влияние в банковской системе оставалось небольшим. Доля выданных ими кредитов даже на начало 1991 года не превышала 9 % всех кредитных вложений в экономику.

В конце 80-х годов количество коммерческих банков намного увеличилось. И я вынужден был соответствующий отдел преобразовать в управление коммерческих и кооперативных банков СССР. В декабре 1989 года его начальником был назначен хорошо мне знакомый Анатолий Яковлевич Цемянский, имевший многолетний опыт работы в наших банках за границей.

С нарождающимися банковскими олигархами у меня тогда сложностей не было. Не знаю, может быть, потому что они все были молодые и начинающие. А за мной все-таки была не только работа в ЦБ с 1989 года, но и большой опыт работы в коммерческих банках – я в четырех зарубежных банках работал, не считая четырех месяцев, проведенных в Цюрихе… Везде была своя обстановка, свои обстоятельства. Так что полученный опыт давал возможность и посоветовать, и ответить, и по морде, условно говоря, влепить, если нужно. Поэтому с ними у нас были в целом уважительные отношения. Хотя, может быть, я кому-то мешал, не создавал комфорта, но это уже так жизнь устроена. Сплошного комфорта не бывает.

В конце 1990 года возникла ситуация, когда не только вновь учреждаемые банки, но и те, которые получили лицензию до ноября 1990 года (то есть до принятия российского закона о банках), должны были пройти регистрацию и перерегистрацию в своих областных конторах. И им пришлось, по сути дела, выбирать между юрисдикцией Госбанка СССР и Центрального банка России.

Не будет ошибкой утверждать, что во второй половине 1990 года связи правления Госбанка с областными конторами существенно ослабли. Фактически правление оказывалось во все большей изоляции от своего низового уровня, и наши возможности влиять на формирование системы коммерческих банков еще более сузились.

Дело в том, что нормативная база по контролю над коммерческими банками активно формировалась в правлении Госбанка СССР на протяжении 1989 года, и к моменту принятия законов о банках она представляла собой уже довольно разработанную систему. Однако эта система существовала в значительной степени только на бумаге.

Ни у Госбанка СССР, ни тем более у Центрального банка Российской Федерации в 1990 году не было достаточного числа подготовленных работников для практического осуществления надзора за коммерческими банками, количество которых стало стремительно расти по мере начавшегося с лета 1990 года процесса акционирования спецбанков.

Результаты того, что банковский Центр, хотя и временно, утратил бразды правления над коммерческой периферией банковской системы, появились очень быстро. Неуправляемость процесса формирования новых банков, отсутствие должного надзора за банковской деятельностью в сочетании с прочими факторами стихийного развития рыночных отношений в стране породили увлечение руководства многих коммерческих банков неуставной деятельностью, рискованными спекулятивными операциями, склонностью к авантюрному менеджменту.

Последствия пренебрежения мировым опытом регулирования банковской деятельности в полной мере сказались на всем дальнейшем процессе развития отечественной банковской системы. Хочется надеяться, что мы сегодня хоть в какой-то мере научились извлекать уроки из ошибок прошлого.

Сепаратизм

Мне неприятна вся эта суматоха и гласность…

Церемония подписи завещания оказалась гораздо короче, чем я ожидала. По моему мнению, все было сделано с неприличной скоростью.

Ушки Коллинз. Лунный камень

Следует напомнить, что впервые о республиканском сепаратизме заговорили еще весной 1987 года. В Эстонии стали известны планы союзных ведомств по разработке фосфоритных месторождений на Пандиверской возвышенности. В связи с тем, что здесь расположены крупнейшие и плодороднейшие пахотные земли республики, густая сеть поселений, а здешние источники – самые крупные в Эстонии и дают начало множеству рек, против этих планов выступили самые разные слои населения Эстонии, как когда-то в России против проекта поворота рек. Тогдашние руководители Эстонии посчитали возможным замять скандал. Страсти накалялись, и 16 ноября 1988 года Верховный Совет Эстонской ССР принял дополнения к основному Закону республики и декларацию о суверенитете.

Процесс уже нельзя было остановить. Причем лидером в нем стала Латвия, первая провозгласившая требование выхода из Советского Союза. 30–31 марта 1989 года прошел пленум творческих союзов Латвии, призвавший к принятию новой конституции республики.

В начале 1989 года Верховный Совет Эстонии принял концепцию республиканского хозрасчета. Ее автором был экономист Михаил Бронштейн. Вскоре в каждой республике были уже свои Бронштейны. И у них на поводу пошел Горбачев. 14 марта в газете «Правда» для обсуждения были опубликованы «Общие принципы перестройки руководства экономикой и социальной сферой в союзных республиках на основе расширения их суверенных прав, самоуправления и самофинансирования». В них провозглашалось, что союзные республики имеют те полномочия, которые центр, союзные органы власти и управления находят возможным им передать.

И в расширении этих полномочий проект «Общих принципов» пошел весьма далеко. В нем признавался первичный характер суверенитета союзных республик. Было сказано, что приоритет общесоюзных интересов и целей обеспечивается главным образом на базе средств, сосредотачиваемых в руках Союза с согласия республик, а в особых условиях также на базе их добровольных вкладов. Общесоюзные законы принимаются с согласия всех республик, они вправе сопровождать эти законы дополнительными установлениями, действующими на территории республики. Общенародная (общегосударственная) собственность подразделяется на собственность Союза и республик. Было сказано, что проект согласован с республиками. Однако прибалтийские республики к тому времени ушли уже далеко вперед.

В дальнейшем при обсуждении на Верховном Совете СССР большинство депутатов было против введения республиканского хозрасчета, но на заседание пришел Горбачев и уболтал всех, и система пошла вразнос. Решили – пусть республики попробуют жить в новых условиях. Помню, депутат группы «Союз» В. И. Алкснис предупреждал, что надо внимательнее относиться к событиям в Прибалтике, но кто его слушал?!

Но тогда еще ничего страшного не произошло – экономическая зависимость республик от Центра была значительно больше, чем сейчас. В Прибалтике в структурах, отвечающих за экономику, было еще много разумных людей, хорошо помню очень неглупого руководителя Госбанка Эстонии, все понимающего.

В конце июля 1989 года без дополнительных обсуждений сессия Верховного Совета Эстонии приняла Закон «Об основах хозрасчета республики», а Верховный Совет Эстонии – постановление о переходе республики на хозяйственный расчет.

15 декабря 1989 года (за полгода до России) Верховный Совет Эстонии принял постановление о формировании самостоятельной банковской системы республики и учреждении Банка Эстонии, который должен был стать эмиссионным центром республики, регулирующим количество денежных единиц, находящихся в наличном и безналичном обороте, выпускающим в оборот денежные знаки. Был даже объявлен конкурс на лучшее оформление банкнот в кронах. Банк они начали создавать с нуля (в отличие от россиян), действующий параллельно с республиканским отделением Госбанка СССР.

Не осталась в стороне и Украина, говорят, потратившая на введение в стране псевдоденег – купонов – более 18 млн рублей (еще тех, советских) и не получившая от этого удовлетворения.

В сентябре 1990 года на консультативное совещание съехались представители Белорусского, Грузинского, Украинского республиканских банков Госбанка СССР и новых созданных госбанков РСФСР, Латвии и Эстонии. Организаторы ставили целью ускорить растаскивание Госбанка СССР.

Были и очень разумные предложения. В частности, такое.

АКАДЕМИК Н. Я. ПЕТРАКОВ ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА СССР: в январе 1990 года я помогал Горбачеву готовиться к поездке в Литву, к Бразаускусу. и предлагал сразу пресечь все разговоры о республиканской собственности . Большой театр кому принадлежит? Э то вопрос не собственности, а финансирования. Из чьего бюджета оплачивается, тому и принадлежит это народное достояние! Другое дело – акционерные компании. Я агитировал Горбачева создавать транснациональные компании. Акционировать Рижский ВЭФ и контрольный пакет оставить в Москве. И уйдет от вас Латвия, не уйдет – собственность уже транснациональная, по всем международным правам. А то сейчас Таллинский порт, который строила вся страна , – эстонский. Но Горбачев это не воспринял, так как вообще плохо понимал, что такое акционирование. Как ни парадоксально, но большой вред принес в этом вопросе государственник Леонид Иванович Абалкин, первым провозгласивший необходимость разделения собственности на федеральную, республиканскую и муниципальную. Это была огромная ошибка. Я ему объяснял, что собственность может быть либо общественной, либо частной – другой нет.

Он был совершенно прав – акционерные (негосударственные) союзные банки, если бы они были созданы, юридически сломать или расчленить было бы гораздо сложнее.

ПЕТРАКОВ Н. Я.: в 1988–1989 годах уже можно было купить любого чиновника. Абсолютно. Началось растление капиталом. Диктат пропал, и либеральная интеллигенция заголосила про рынок, о котором она имела совершенно дурацкие представления: человек должен быть экономически свободен, нам нужны новые экономические отношения. А рынок – это прежде всего собственность. И бюрократы понимали это лучше, чем любой экономист-затейник со степенью. Они сразу сообразили: нужно организовать дело так, чтобы валяющаяся под ногами госсобственность стала их собственностью и чтобы за это ничего не нужно было бы выкладывать.

В этом и весь смысл республиканских хозрасчетов.

Обсуждался вопрос, что делать с резервными средствами, которые были на балансе Госбанка СССР. Ранее некий депутат по фамилии Орлов предложил их разделить между республиками. А мы, представители Госбанка и Минфина, выступали против этого. Говорили: когда разделите баланс, поделите долги между республиками, тогда вот и резервы можно использовать. А просто взять и раздать их сейчас вряд ли будет правильно. Наше предложение было поддержано, в том числе и Борисом Николаевичем. Но главное не это. Я посмотрел, как главы республик обсуждают этот важнейший вопрос… Дилетантство. Они люди политически, может быть, и подкованные, но их понимание экономики было уж слишком упрощенно.

И последнее воспоминание по этой теме. Конец 1991 года. Республики разводятся. Надо разделить нажитое в совместной жизни, а главное – общие долги. Спорили долго, все боялись прогадать. Первым начал договариваться Явлинский, однако не смог ничего добиться.

18–21 ноября в Москве прошла встреча представителей независимых государств, бывших субъектами СССР, с представителями «группы 7». На ней все стороны согласились, что «принимают на себя солидарно и по отдельности ответственность по погашению внешнего долга СССР в полном объеме». Говорилось также о том, что стороны «подготовят необходимые меры для разработки механизма мобилизации ресурсов для погашения внешнего долга» и «готовы вступить в ближайшие 7-10 дней в конкретные переговоры о реструктуризации долга».

В конце концов надо отдать должное Е. Т. Гайдару: он сделал решительный шаг для договоренности – взял внешние долги на Россию, но оговорил, что коллеги после этого не будут претендовать ни на какие советские активы за рубежом.

От СССР коммюнике подписал председатель Межгосударственного экономического комитета И. С. Силаев. Украинцы тоже тогда его подписали, но в дальнейшем, правда, не ратифицировали. Премьер Украины (бывший председатель Госплана республики) В. П. Фокин вел себя при этом безобразно, за него даже было стыдно перед шерпами «семерки»! Хоть под стол от стыда лезь! Постоянно бросал шапку, демонстративно уходил. Хорошо, что Гайдар имел неплохие дипломатические способности (и хорошие нервы), Госбанк сумел довести дело до конца. Витольд выкобенивался перед Кравчуком – раньше на заседаниях советского Совмина он себе такого не позволял!

После того как удалось закончить переговоры, я подошел к шерпу (следящему, чтобы бывшие братские республики окончательно не переругались) Хорсту Келеру, будущему федеральному президенту Германии (тогда статссекретарю министерства финансов страны). Надо сказать, у нас с ним сложились хорошие личные отношения. «Виктор Владимирович, – поделился своей радостью Хорст после трех часов спектакля, – хорошо все-таки, что удалось договориться! А то я уж думал – ни с чем придется возвращаться!»

От США шерпом был первый заместитель министра финансов США Дэвид Мэлфорд, он заявил тогда переговорщикам: «Если вы перед нами будете стирать грязное белье, учтите, вы никаких денег в качестве помощи не получите!» Кстати, потом американец резко критиковал Международный валютный фонд за неразумные советы, данные нам их консультантами. Он тоже подошел к нам выразить свою радость.

А я коллегам рассказал следующий анекдот: «Один араб собрал в деревне деньги и пошел в город за покупками. Долго шел через пустыню. Проголодался, замерз… Спать хочется, да и темнеет, за деньги боязно. Вдруг видит: на горизонте какие-то огоньки. Приблизился – кибуц. И живут там люди не его веры. Тем не менее он подходит к синагоге, проходит через калитку, стучит. Вышедшему раввину объясняет ситуацию, в которую он попал, просит места для ночевки, кусочек хлеба и воды.

Раввин ему дружески отвечает: «Конечно, проходите в сторожку. Задвижку можете не закрывать, здесь все свои. Вам принесут все, в чем вы нуждаетесь».

Путник, видя такое отношение к нему, продолжает: «А нельзя ли у вас оставить пояс с деньгами на сохранение?

А то я плохо буду спать, думать об их сохранности, не отдохну, а мне еще далеко идти».

«Конечно, – отвечает раввин, – будьте спокойны!»

Утром проснулся путник, идет к раввину, благодарит его за гостеприимство: «Я теперь буду всем рассказывать, какие вы хорошие люди!» Наконец спрашивает о поясе.

«Какой пояс?» – удивляется раввин.

«Хватит шутить! Я же вам оставлял свой пояс с деньгами!» – восклицает растерянный путник.

«Кто-нибудь что-то знает о поясе?» – обращается раввин к собравшимся вокруг них прихожанам.

«Он все придумал, чтобы нас опорочить! – дружно закричали все. – Гнать надо иноверца!»

«Ну, мужики, Бог вас накажет!» – в отчаянии промолвил несчастный и пошел восвояси. Только вышел он из калитки, его догнал раввин и со словами «Вот твои деньги!» протянул растерявшемуся путнику его пояс.

«Ты сейчас уйдешь, купишь товар в городе, радостный домой приедешь, а мне с этими здесь дальше жить!» – ответил на недоуменное мычание раввин».

И Келер (кстати, еврей, хотя он выдвинут в президенты от Христианско-демократического союза) засмеялся – он все понял!

Вступление в международные организации

Нет, напрасно мы решили

Прокатить кота в машине:

 Кот кататься не привык –

Опрокинул грузовик.

А Л. Барто «Грузовик»

Не доведенное до конца отцом дело – вступление в международные финансовые организации – судьба доверила завершить мне.

Идея создания Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) появилась у президента Франции Франсуа Миттерана и президента СССР Михаила Горбачева во время их встреч в октябре 1985 года в Париже и в июле 1986 года в Москве. Задача банка была в содействии валютными кредитами процессам трансформации экономик стран Восточной Европы. Примером стали Азиатский банк развития ( Asian Development Bank ), основанный в 1965 году, Африканский банк развития ( African Development Bank ), основанный в 1964 году, наконец, самый старый Межамериканский банк развития ( Inter - American Development Bank ), основанный в 1959 году, занимающийся предоставлением долгосрочных кредитов странам Центральной и Латинской Америки на развитие экономики.

Идея была поддержана другими европейскими странами, естественно, не остались в стороне и американцы, потому что они всегда имели свои интересы в подобных делах.

Когда начались переговоры, появилось предложение, что все восточноевропейские страны станут реципиентами банка. Все, кроме России. Мы возмутились: как это так, мы тоже перестраиваем экономику и у нас тоже сильно не хватает ресурсов. Еще в 70-е годы у нас были большие совместные проекты с западными партнерами. Хотя бы стоит вспомнить проект «газ – трубы» при прокладке газопровода Сибирь – Западная Европа. Средства нужны были и для развития среднего бизнеса. В конце концов партнеры по переговорам согласились с нашими доводами.